Текст книги "Возлюбленная Немезида"
Автор книги: Меган Пол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
ГЛАВА 16
– Что ты имеешь в виду? Что я такого сделала?! – запротестовала Флоренс, намереваясь подняться и уйти, но Джекоб решительно взял ее за плечи.
– Тебе ничего и не надо делать, Фло. – Он сверлил ее немигающим взглядом; кожа на лице натянулась от напряжения, словно он в душе вел упорную борьбу – с собственной судьбой, с ней, с самим собой. – Достаточно того, что ты существуешь! Кроме тебя, я ни о чем не могу думать!
– А ты не думай! Тебя никто не заставляет! – Она попыталась стряхнуть с себя его руки, но он держал ее неумолимой хваткой.
– Меня не надо заставлять! – тихо проскрежетал он. И куда только девалась его безукоризненная дикция? – Я хочу о тебе думать. Это мой собственный выбор. Наверное, я – сумасшедший мазохист, но это так.
– Ты несешь вздор…
– Как я уже сказал, я не желаю проявлять здравомыслие!
– Джекоб…
– Замолчи, Флоренс. Хоть раз не спорь! Ответить она не успела, потому что он накрыл ее рот своим, сильными подвижными губами бесцеремонно раздвинул ее губы и языком нащупал ее язык.
К черту все! Разве она не этого желает? Флоренс покорилась его натиску, изгибаясь в его объятиях, словно ива под порывами ветра. Она опрокинулась на землю, увлекая за собой Джекоба. Ее ладони бороздили по его спине, затем сползли ниже, бесстыдно поглаживая упругие ягодицы. Джекоб, не отрываясь от ее губ, гортанным хрипом выразил свое удовлетворение и полностью подмял ее под себя, вжимаясь в нее пахом.
– Это уже не игра, Флоренс. Не дразни меня, – выдохнул он ей в ухо. – Скажи что-нибудь… Иначе я уже не смогу остановиться. – Его пальцы ласкали ее шею, плечи, ключицы и вдруг зависли над грудью, едва касаясь соблазнительной округлости. Джекоб дрожал всем телом, словно натянутая тетива, но его открытая ладонь оставалась неподвижна, как при выполнении упражнений тай-чи-чуань.
– Не надо останавливаться, – твердо сказала Флоренс и притянула его ладонь на свою грудь, затем прижалась к нему всем телом, ощущая его обжигающую эрекцию сквозь слои своей и его одежды. Ею овладело нетерпение. Хотелось в полной мере, без преград, чувствовать его близость.
Джекоб недовольно вскрикнул, когда она, желая поскорее раздеться, отстранилась от него. Его затуманенные желанием глаза наполнились тоской и страданием человека, которого предали.
– Не шуми! Я никуда не ухожу, – успокоила его Флоренс и стала стягивать через голову спортивную фуфайку. Джекоб заулыбался, глаза зажглись торжествующим блеском. Он метнулся к ней и принялся проворно расстегивать на ее джинсах пуговицы и молнию, в то время как она сама спешила высвободиться из обуви. А вот кто из них стянул с нее трусики, Флоренс уже сказать не могла; их с безумной торопливостью тащили вниз сразу две пары рук.
Лежа обнаженная на траве в залитой солнцем ложбине, она испытывала невероятную гордость за свое тело, но снедавший все ее существо сладострастный голод вселял в нее страх. С тихим стоном она кинулась к Джекобу, срывая с него шорты, целуя и смакуя языком его грудь, и, когда ее ладонь сомкнулась на искомой плоти, она услышала судорожный вздох.
– О, Флоренс, Флоренс, Флоренс, – проникновенно приговаривал он, нетерпеливо покачивая бедрами, каждым движением своего тела поощряя ее к ласкам. – С тобой никто не сравнится. Никто… – Джекоб закинул назад голову и, обнажив зубы, зашипел от удовольствия. Флоренс подняла голову, любуясь его терзаемым сладострастной мукой лицом.
И с тобой, Джекоб, не сравнится никто, молча отвечала она. Что бы ни случилось, как бы все ни обернулось, мне ни с кем не будет так хорошо, как с тобой. С чувством фатальной неизбежности она перевернулась на спину и полностью отдалась во власть Джекоба.
Может, это в последний раз, в последний раз, думала она. Боль предстоящей потери привнесла дополнительный пыл в исступленность их страсти. Владевшее обоими дурманящее возбуждение, простое физическое наслаждение, которое они дарили друг другу, по силе ощущений не поддавалось определению. Это было нечто особенное, трепетно красивое, восхитительно нежное, как редкий бутон, плод дерева, цветущего раз в жизни.
Когда акт любви был завершен, Флоренс откатилась от Джекоба, стремясь спрятать лицо, ибо в откровенности оргазма открыла ему все. Слабея от нараставшего в ней блаженного восторга, она признавалась ему в любви, целовала его губы, подбородок, шею, восхваляла до небес. Она излила ему всю душу, но в ответ не услышала ни слова. Лишь хриплый, почти страдальческий вскрик в минуту избавления от напряжения.
Солнце поднималось все выше, день обещал быть чудесным, но Флоренс объял холод. Она не смела смотреть на Джекоба. Опустошенная, растерянная, она сидела, притянув колени к животу, и обнимала себя руками.
На талию легла нежная ладонь.
– Эй, – прошептал Джекоб, не лаская ее, но просто успокаивая невинным прикосновением. – Что с тобой, Фло? – Он увлек ее на траву и заставил взглянуть ему в лицо. – Я причинил тебе боль?
– Нет, все в порядке. – Она вновь попыталась сесть, но Джекоб не позволил. Он прижал ладонь к ее щеке и охнул, обнаружив, что она влажная.
– В порядке? – В его ясных голубых глазах стоял вопрос.
– Да… в полном порядке, – убежденно проговорила Флоренс, стараясь придать голосу естественность, хотя понимала, что ее мир изменился безвозвратно. Она слабо улыбнулась. – Я всегда такая после… после этого. Выход из напряженного состояния и прочее… Если бы мужчины были более чувствительными существами, я уверена, они тоже бы плакали, – закончила она с нервным смешком.
Джекоб нахмурился, но смотрел на нее не враждебно – с недоверием. Флоренс старалась вспомнить свое поведение во время двух предыдущих свиданий, когда он до основания перевернул ее жизнь, и была почти уверена, что тогда не плакала. Джекоб, конечно, догадался, что она лжет. Теперь ей нужно быть очень и очень осторожной. Каких только щедрых заявлений о любви и обожании она ни наделала, пока они предавались любви, но от них, пожалуй, удастся откреститься, ведь люди, особенно мужчины, всегда несут чепуху в постели. Однако в любое другое время – как, например, сейчас, перед лицом последствий эмоциональной бури – она обязана сохранять бдительность. Она любит Джекоба, а он ее – нет. А гордость, слава Богу, у нее еще осталась.
– Не волнуйся, Джекоб. – Она потрепала его по плечу, чтобы положить конец опасному разговору. – Все в порядке. Я уже пришла в себя. А ты как?
Он опять нахмурился; губы дрогнули, будто он хотел что-то сказать. На лице в стремительной последовательности, словно кадры в фильме, отразился целый ряд чувств – гнев, растерянность, уныние. Может, он надеялся еще раз услышать от нее признание в любви? Или, что еще менее вероятно, собирался признаться сам, а потом вдруг опомнился?
Вряд ли, пришла к выводу Флоренс, когда его лицо наконец обрело выражение невозмутимого спокойствия.
– Замечательно, Флоренс. – Он накрыл ее ладонь своей. – На седьмом небе… Покувыркался на солнышке и получил заряд бодрости на целый день.
Флоренс бросила на него неодобрительный взгляд. Ей не хотелось, чтобы он придавал особое значение тому, что произошло, но и такая нарочитая небрежность тоже ни к чему. Это ее прерогатива.
Джекоб заметил ее недовольство и улыбнулся.
– Извини, что-то не то я говорю, да? – Он поднес ее руку к своим губам и быстро поцеловал. – Это было чудесно, Флоренс. Исключительно… Но ты, должно быть, понимаешь это не хуже меня. – Он потерся губами о тыльную сторону ее ладони. – Только вся беда в том, что никто из нас не знает, что делать дальше.
Флоренс пожала плечами, желая, чтобы он выпустил ее руку. Мимолетное прикосновение его губ вызывало странную реакцию – раздувало угольки, которые лучше было бы не ворошить или вообще залить водой.
– Может, оденемся? – предложила она, глядя на свою руку, казавшуюся неимоверно хрупкой в его большой ладони.
– Пожалуй. – Джекоб выпустил ее руку, встал на колени и принялся молча рыться в ворохе ее одежды в поисках своих спортивных трусов.
Флоренс, хотя идея одеваться принадлежала ей, продолжала лежать, наблюдая за Джекобом. Он стряхнул с тела сухие травинки и стал быстро и аккуратно натягивать на себя нижнее белье, наклоняясь и выпрямляясь с грациозной раскованностью, как при выполнении упражнений тай-чи-чуань. Проведя ладонями по лицу и волосам, он, видимо, окончательно успокоился и, взглянув на нее, озадаченно вскинул брови.
– А ты что? Одеваться не собираешься? Тебе больше нравится лежать и наблюдать за мной?
Смущенная Флоренс вскочила с земли и торопливо влезла в трусики. В отличие от Джекоба, она не успела стряхнуть с тела траву, и приставшие к ягодицам стебельки неприятно кололи кожу. Взглянув на него, она увидела, что теперь он смотрит на нее с раздражающе многозначительным выражением на лице.
Свинья! Знает, что я наблюдала за ним! Она с еще большей поспешностью натянула на себя фуфайку и джинсы и довольно неуклюже сунула ноги в кроссовки.
– Ну что уставился? Будто в первый раз видишь! Тут тебе не театр! – вспылила она, заметив, что Джекоб по-прежнему не сводит с нее взгляд, и зашагала прочь.
– Мне нравится смотреть, – просто ответил он, без труда нагоняя ее и приноравливаясь к ее шагу. – И, насколько я понимаю, тебе это тоже доставляет удовольствие.
– На что ты намекаешь?
– Ты ведь наблюдала, как я занимаюсь тай-чи-чуань, верно? – Его ясные почти прозрачно голубые глаза будто обвиняли ее. – И вчера утром тоже подглядывала, не так ли?
Проконтролировать прилив крови к лицу во время ходьбы не представлялось возможным. Флоренс чувствовала, что становится пунцовой от стыда. Отпираться было бессмысленно.
– Откуда ты знаешь? Ты что, видел меня? – спросила она, прибавляя шагу, пускаясь почти бегом. Джекоб не отставал, хотя шел босым по корявой земле.
– Нет, – ответил он; в голосе ни намека на одышку. – Просто возникло такое впечатление… ощущение. Полагаю, это как раз и зовется шестым чувством. – Они дошли до того места, где лежали остальные вещи Джекоба, и Флоренс, вопреки собственному желанию умчаться поскорее в коттедж, пока у нее есть возможность, остановилась и стала ждать, когда Джекоб закончит одеваться. – Разве ты никогда не испытывала подобного? – добавил он через пару минут, будто разговор и не прерывался.
Вопрос Джекоба привел ее в замешательство. Она не была суеверна и вообще не верила в паранормальные явления, но, с другой стороны, чем черт не шутит? Можно ли чувствовать присутствие человека, которого не видишь? Случалось ли с ней такое? Нет, пожалуй нет… Неприятно другое: Джекоб, судя по выражению его лица, прекрасно знает, о чем она думает. Он просто обладает способностью читать ее мысли. Иногда ей это тоже удается. Как сейчас, например.
– Так ты подсматривал за мной, да? – гневно вскричала Флоренс, приготовившись броситься на Джекоба с кулаками. – Тайком прокрался в дом и смотрел, как я принимаю ванну? Или раздеваюсь? Ты мне отвратителен, Джекоб. Я же пошла искать тебя, потому что беспокоилась!
– Дважды?
– Да… А что тут такого?
– Я тронут, – тихо проговорил он, не сводя с нее насмешливого взгляда.
– Не бери в голову. – Она сердито шагнула к нему, сознавая, что вечно колеблющийся маятник их отношений вновь качнулся в сторону агрессивности. – Когда ты подглядывал за мной, подлый обманщик?
– Не понимаю, с чего ты вдруг так задергалась, – невозмутимо отвечал Джекоб, заведомо зная, что его тон приведет ее в бешенство. – Я видел тебя голой. Трогал тебя. Любил. Тебе нечего от меня скрывать.
Флоренс надменно вскинула голову и одарила его холодным взглядом.
– Одно дело, когда я позволяю тебе смотреть на меня, и совершенно другое – когда ты тайком подсматриваешь за мной.
– Я мог бы сказать то же самое, – не уступал Джекоб, глядя ей прямо в лицо. На это Флоренс возразить было нечего, но чувство вины лишь распалило в ней ярость.
– Хватит дурачиться, Джекоб! – гневно вскричала она. – Когда ты за мной подглядывал?
– Я видел тебя в парке. Ты сидела и о чем-то думала. Я хотел подойти к тебе, поговорить, объясниться. Но у тебя был такой недоступный вид, ты так глубоко была погружена в себя, что я не посмел приблизиться. Боялся, что ты только рассердишься… И теперь понимаю, что был прав.
Флоренс пришла в замешательство. Вокруг коттеджа много лужаек и деревьев, но назвать это парком… Да она и не гуляла здесь одна. Разве что когда бегала искать самого Джекоба.
– О чем ты говоришь? – спросила Флоренс. Зарывшись пальцами в волосы, она провела ладонью по голове, словно пытаясь стимулировать мозговую деятельность. И вдруг вспомнила.
Парк возле редакции. В Лондоне. Кажется, все это было в какой-то другой жизни.
– Боже мой, Джекоб, не могу поверить! Ты шпионил за мной?! Что это на тебя нашло? – Сердце едва не выпрыгивало из груди, но не от страха и негодования. Вовсе не поэтому. Только сильная страсть может толкнуть человека пуститься в преследование за предметом своего обожания. Нужно очень любить женщину, чтобы решиться на подобное безумие.
Джекоб отступил на шаг. Вид у него был растерянный и смущенный. Флоренс воспрянула духом.
– Я вовсе не собирался следить за тобой, – заговорил он, сворачивая полотенце, которое нес, и начиная его выкручивать с неприсущей ему нервозностью. – Просто приехал к зданию редакции "Современной женщины", чтобы с тобой встретиться. Думал, может, пообедаем вместе или еще что. Хотел поговорить с тобой начистоту… На мой взгляд, беседа в студии получилась не очень удачной. По крайней мере, для меня… Я надеялся на несколько иной исход… – Он стал переминаться с ноги на ногу, словно провинившийся мальчишка перед директором школы.
– Джекоб! – подхлестнула его Флоренс, видя, что тот вот-вот перейдет на пляс.
– Я вылез из машины и вдруг увидел тебя. Ты направлялась куда-то решительным шагом. Я подумал, что ты идешь по делу, и собрался убраться восвояси, но… – он пожал плечами и беспомощно развел руками, – не смог. Мне хотелось быть рядом с тобой. Не знаю, что на меня нашло, но я просто взял и пошел за тобой.
Можно подумать, что ты и впрямь неравнодушен ко мне, бесстрастно отметил живущий в ее душе циничный голос. Голос жестоко оскорбленной женщины, десять долгих лет копившей в себе ненависть к обидчику. Как ей ни хотелось поверить, что Джекоб питает к ней настолько сильное чувство, что даже решился гоняться за ней по Лондону, она сейчас как никогда остро сознавала, что он актер, притом чертовски хороший. Не исключено, что он просто разыгрывает ее, но с какой целью?
– И долго ты за мной следил?
– Довольно долго. Последний раз, когда я тебя видел, ты садилась в такси у магазина Роуз и у тебя с собой был сверток с платьем… Полагаю, с тем самым, в котором ты собралась идти на ужин. – Он обнажил зубы в хищной вожделенной ухмылке, которую иначе как волчьим оскалом и не назовешь. – Боже мой, Фло, ты была в нем такая сексуальная!
Флоренс, потрясенная рассказом Джекоба и его чисто мужской реакцией на провоцирующий наряд, разразилась диким хохотом. Чувствуя, что с ней начинается истерика, она опустилась на землю и обхватила себя руками. В ее смехе не было ничего смешного. Объятая паникой, она не могла остановиться и хохотала, хохотала, а через несколько секунд заметила, что еще и всхлипывает. Ее мучил страх, и она стыдилась своей слабости.
– Что с тобой, Фло? – спросил рядом голос Джекоба. Он стоял на коленях и обнимал ее, пытаясь успокоить. – В чем дело? Успокойся… дыши глубже.
Флоренс последовала его совету и вскоре почувствовала, что к ней возвращается самообладание, а вместе с самообладанием и гнев. Он опять опекает ее, как припадочную девицу викторианской эпохи, хотя, надо признать, что с ее склонностью к обморокам и неуравновешенности, столь ярко проявившейся в ней в последнее время, ничего другого от него и не стоит ожидать.
– Все дело в тебе, Джекоб, – отвечала Флоренс его же словами. – Я не в состоянии сладить с тобой. А если выразиться проще, дорогой братец… – она вздохнула с облегчением, чувствуя, что наконец-то полностью пришла в себя, – ты заморочил мне голову. Не знаю, специально ты это делаешь или просто ты самый сложный человек из всех, с кем мне когда-либо приходилось встречаться?.. Но факт остается фактом: я никогда не знаю, чего от тебя ожидать. – Она демонстративно высвободилась из его объятий и поднялась с земли. – То ты добрый, нежный, ласковый, а в следующую минуту превращаешься в самое настоящее чудовище. То обхаживаешь меня, не скрывая своей страсти, и тут же обливаешь презрением. Мы с тобой только и делаем, что бросаемся из крайности в крайность, Джекоб, и, пока не найдем золотой середины, не думаю, что я смогу оставаться рядом с тобой.
Все вокруг неожиданно замерло, воздух пропитался гнетущей тяжестью. Может, она зашла слишком далеко? Непостоянство характера, переменчивость в настроении – черты, свойственные многим мужчинам, да и вообще людям. Так, может, все дело в ней, а не в Джекобе? Это она проявляет сверхчувствительность, а Джекоб ведет себя как самый обычный человек.
Джекоб поднялся одновременно с ней и теперь смотрел на нее не мигая. В его взгляде застыли обида и недоумение. Он оскорблен ее неверной оценкой его персоны, думала Флоренс, или тем, что она сказала правду?
– А ты полагаешь, мне с тобой легко? – произнес он наконец.
– Откуда мне знать? – вскричала Флоренс, злясь в равной мере и на себя, и на Джекоба. – Ты для меня вообще загадка. Только и делаешь, что притворяешься, причем настолько искусно, что я вместо человека вижу лишь маску. Много масок…
Джекоб открыл рот – очевидно, чтобы возразить, предположила Флоренс, – но тут вмешалась природа. Из туч, стремительно затягивавших небо последние несколько минут, одна за другой полетели крупные капли дождя.
– Все, теперь не до споров. Сейчас вымокнем до нитки! – воскликнул Джекоб, перекрикивая оглушительный раскат грома. – Бегом в коттедж, – он схватил Флоренс за руку, – а уж там продолжим разговор о масках… – Он не грубо, но настойчиво потянул ее за собой. – Причем не только о моих, Флоренс, но и о твоих тоже!
Обратный путь был неимоверно утомительным. Флоренс уж и не чаяла добраться до коттеджа. Через несколько секунд после первого громового раската дождь полил как из ведра. На них пятнышка сухого не осталось. Чем быстрее шла Флоренс, тем больше воды хлюпало в ее кроссовках, и вскоре она уже не шагала, а ковыляла вразвалку. Словно дряхлая мокрая курица, уныло думала она. Казалось, миновала целая вечность с тех пор, как они упивались любовью в солнечной ложбине.
Джекоб, напротив, ничуть не утратил привлекательности. Его прилипшие к голове мокрые короткие волосы лишь подчеркивали суровую красоту точеных черт лоснящегося под дождем лица, приставшая к телу сырая одежда восхитительно облегала стройную атлетичную фигуру. Всю дорогу Джекоб молчал. Флоренс поняла, что он сердится.
По возвращении в коттедж настроение у Флоренс не улучшилось, хотя теперь они сидели в тепле и пили горячий чай. Она раз десять порывалась сказать: "Ну что, давай объяснимся начистоту?", но слова замирали на губах каждый раз, едва она видела мрачное лицо замкнувшегося в себе Джекоба. Он будто напрочь позабыл о своем предложении и, укутавшись в одеяло, просто сидел и смотрел на плясавшие в камине языки пламени, не глянув в ее сторону, даже когда она снимала с себя мокрую одежду.
Флоренс, со своей стороны, тоже не желала начинать тяжелый разговор. Эмоциональное потрясение и прогулка под проливным дождем выжали из нее все силы – душевные и физические, – ввергнув в состояние подавленности и оцепенения. Она уже начинала верить, что и впрямь была несправедлива к Джекобу и потому его угрюмое тягостное молчание вполне оправданно. Она тоже смотрела на языки пламени, но ничего не видела перед собой.
Что же я молчу? Почему не расскажу ей все? – спрашивал себя Джекоб, глядя на огонь. Он боялся Флоренс, но едва ли смел признать это перед самим собой. Откровенностью можно только усугубить ситуацию, но скрытность – еще худший враг: в этом случае им никогда не стать друзьями.
Друзьями? Кого он обманывает? Он мечтает о большем, гораздо большем. Флоренс ему нужна вся, без остатка. Не только ее дружба, но и высокое мнение, уважение, привязанность. Любовь, черт возьми! Да, он мечтает о ее любви. Себе-то зачем лгать?
Ему придется исповедаться перед ней. Но выложить все с бухты-барахты – значит обеспечить себе стопроцентный провал. В девяти случаях из десяти, когда он высказывался не задумываясь, он нес полную чушь. Или говорил правильные вещи, но не так, как надо. Господи, сценарий, что ли, написать! Джекоб чувствовал, что его охватывает паника. Он с ума сойдет, если не заговорит… Прямо сейчас!
– Не знаю, как ты, Фло, – промолвил он, поднимаясь с кресла в одеяле, – а я с удовольствием принял бы ванну. А то трава застряла в самых неподходящих местах. – Опять я все порчу, осознал Джекоб. Сболтнул первое, что пришло на ум. А все потому, что в присутствии Флоренс моя находчивость исчезает. Одно утешает: прервано это кошмарное молчание.
Флоренс недоверчиво глянула на него, словно не понимая, как он может болтать в такой важный момент о какой-то траве…
– А ты что скажешь, Фло? Не хочешь искупаться? – продолжал Джекоб, все более теряясь под ее непроницаемым взглядом.
– Да, пожалуй, – наконец ответила Флоренс. Голос у нее был несколько нерешительный, но Джекобу показалось, что он слышит в ее тоне слабые нотки облегчения, будто она тоже устала вести с ним холодную войну. – Поставлю греться кастрюли и чайники… Купайся первым, если хочешь. В доме уже теплеет. А я пойду в зимний сад, почитаю пока…
Лучше бы ты никуда не ходила, подумал Джекоб, но вслух ничего не сказал. Будь его воля, он заставил бы ее остаться и поговорить с ним, на этот раз по-настоящему, даже если бы им при этом пришлось втиснуться вместе в эту ванну.
– Бросим монетку и тогда решим, кто купается первым, согласна? – предложил Джекоб, хватаясь за самый большой из медных чайников.
Какое-то время оба были заняты приготовлениями к купанию, но Джекоб старался не спускать глаз с Флоренс. Вид у нее был задумчивый, и каждый раз, когда она хмурилась, сдвигая брови, его бросало в дрожь.
А что, если он уже нанес их отношениям непоправимый вред? Что, если лишил себя всяких шансов на счастье и своими дальнейшими откровениями только шире раздвинет стенки зияющей между ними пропасти?
Наконец ванна была готова.
– Сколько тебе нужно времени? – спросила Флоренс, стоя в дверях с книгой в руке. Она смотрела на часы, словно боялась встретиться с ним взглядом. Джекоб ослабил узел на поясе халата.
Теперь или никогда…
– Ты можешь не уходить, – произнес он. Его пальцы застыли на узле. Если он начнет раздеваться при Флоренс, она сочтет себя оскорбленной. – Мы… мы могли бы поговорить, пока купаемся. Можем даже искупаться вместе… – К своему ужасу, он услышал в собственном голосе умоляющие нотки и с трудом подавил порыв немедленно сбросить халат и сказать что-нибудь легкомысленное и провокационное.
Флоренс отвечала ему неподвижным настороженным взглядом. Джекоб окончательно расстроился: она считает его подлецом.
– Я ничего такого не имею в виду, – заверил он ее, придав голосу дружелюбный беспечный тон. – Просто глупо как-то выгонять тебя в сад, когда мы столько раз видели друг друга без ничего.
– Ну, не так уж и "столько".
– Хорошо, пусть не "столько", так несколько, – согласился Джекоб, по-прежнему не распахивая халата. – И монетку мы еще не бросили, Фло…
Флоренс продолжала смотреть на него – взгляд прищуренный, отстраненный.
– Ну хотя бы искупайся первая, пока вода горячая, – продолжал уговаривать Джекоб, туже затягивая пояс. – А я пойду наверх, поработаю над сценарием.
Флоренс положила книгу на буфет.
– Прошу тебя, Фло, купайся первая… – Чувствуя, что она начинает сдаваться, он чуть воспрянул духом. – Я уйду. Исчезну с твоих глаз…
– Спасибо, Джекоб. Ты в самом деле готов уступить мне? – Голос у нее был тихий и подозрительный, но комнаты, по крайней мере, она пока не покинула. Значит, не все еще потеряно…
– Конечно. – Джекоб обвел взглядом гостиную в поисках сценария. Он уйдет, если иначе нельзя. В конце концов, это ничтожно малая цена за восстановление добрых отношений.
Флоренс подошла к ванне и остановилась, глядя в воду, будто искала в ней ответы на свои вопросы. Джекоб понимал, что должен взять сценарий и удалиться, как обещал, но не мог оторвать глаз от грациозного силуэта понуренных плеч и чуть согнутой спины. Им овладело дикое, нестерпимое желание пересечь комнату и прикоснуться губами к хрупкой шее, где пушились короткие белокурые волосы. Это был не сексуальный позыв – просто потребность выразить свою нежность и благоговение. Ощутить ее близость.
Флоренс, словно услышав его мысли, чуть повернулась, глянула на него через плечо и неуверенно улыбнулась.
– Не надо, Джекоб, не уходи. – Увидев, что она расстегивает халат, он едва не завопил от счастья. – Ты прав. Я веду себя глупо… – Ее халат соскользнул на пол, обнажив роскошную фигуру. Флоренс застыла возле ванны, словно наяда на берегу горного озера. – Мы поговорим… и заодно ты потрешь мне спину, если хочешь.
Хочу! Еще как хочу! – готов был вскричать Джекоб, но сдержался. У него едва не кружилась голова. Словно в тумане, он пересек комнату, изумляясь тому, что нагота Флоренс каждый раз производит на него ошеломляющее действие, будто он видит ее впервые. Она казалась еще более красивой, более желанной, чем когда-либо. С присущей ей грациозностью она ступила в металлическую ванну и медленно погрузилась в пенистую воду.
Ты во все времена будешь величава, как богиня, да, Фло? – думал Джекоб, неожиданно увидев в воображении Флоренс в облике обремененной годами женщины, но по-прежнему статной и грациозной, наделенной одухотворенной пластикой движений. Он представлял, как улыбается ей и подает руку. И все так же желает ее – по прошествии десятилетий совместной жизни.
А что, если ему не суждено увидеть, как Флоренс расцветает, становясь зрелой женщиной, еще более совершенной – если только такое возможно, – чем сейчас?
При мысли о том, что она пройдет по жизненному пути без него, в жилах застыла кровь…
