Текст книги "Возлюбленная Немезида"
Автор книги: Меган Пол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
ГЛАВА 5
– Извини. Не очень-то со мной интересно, да?
Флоренс взглянула на Рори, но в лице его, как и всегда, не было недовольства. Сейчас у нее это вызвало раздражение. Почему он не вспылит хотя бы раз? Почему не выскажет обиду на то, что она всегда занята и постоянно нарушает обещания?
– Ну… – медленно начал Рори. Флоренс затаила дыхание. Неужели все-таки рассердился? – Ты действительно будто думаешь о чем-то своем. Хотя это не удивительно: ты же встречалась сегодня с братом, которого не видела десять лет.
Флоренс положила на стол нож с вилкой и обвела взглядом комнату, собираясь с душевными силами. Из динамика тихо лилась мелодия из "Волшебной флейты" (Рори поставил перед ужином), но даже эта возвышенная музыка не несла успокоения.
– Но ведь сейчас я с тобой, Рори, – наконец промолвила она, злясь в равной мере и на Рори, и на себя. И на Джекоба, который незримой тенью присутствовал вместе с ними за столом. – И должна бы обратить все свои помыслы к тебе. Тебя не бесит, что я поглощена другими мыслями? Занята чем-то своим?
Рори долго не отвечал. Флоренс смотрела на него и думала, что он просто находка. Для кого-то.
Рори Фейруэзер, красивый, умный, внимательный, был вдовцом, причем имел некоторый капитал. Он был старше Флоренс лет на пятнадцать, но сохранял стройность и подтянутость молодости и, хотя его темно-русую голову с прямыми глянцевыми волосами, которые он аккуратно, на модный манер зачесывал назад, уже тронула седина, лысеть он еще не начал. Рори одевался элегантно, у них во многом совпадали вкусы и интересы, и инстинкт подсказывал ей, что он, похоже, исключительно талантливый любовник. Правда, она вряд ли узнает это когда-либо наверняка, при таком-то раскладе.
Рори отломил кусочек французского батона, но есть не стал – положил на тарелку, а когда наконец взглянул на нее, его ореховые глаза пылали яростью.
– Да, бесит, – отчеканил он. Флоренс от неожиданности едва не выронила бокал. – Но я злюсь не на тебя. – Его обычно спокойный голос был пронизан ожесточением. – А на твоего брата Джекоба. Между нами со дня знакомства всегда стоял какой-то невидимый барьер-призрак. Я думал, это тот погибший парень Дэвид. Теперь я знаю, что глубоко заблуждался. Мне давно следовало бы понять, что ты горюешь не о мертвом. О живом. Бредишь Джекобом Тревельяном, верно? – Рори произнес последние слова с неприсущей ему горячностью и залпом осушил бокал, что тоже было ему несвойственно.
Пытаясь выиграть время, она последовала его примеру, даже не ощутив тонкий вкус изысканного вина. Королева Ночи заливалась восхитительными трелями, и Флоренс невольно стала вслушиваться в немецкие слова, которые понимала лишь отчасти. Но она готова была заниматься чем угодно, лишь бы не отвечать Рори.
– Ты говоришь глупости, – наконец заговорила Флоренс, ежась под жестким взглядом Рори. – Джекоб мне отвратителен. Это действительно так. Уж им-то я бредить бы никогда не стала. Я и вспомнила-то о нем, только когда мне поручили взять у него интервью. Будто мне заняться больше нечем! – В подтверждение своих слов она положила ладонь на руку Рори, но тот, судя по скептическому выражению лица, не очень-то поверил ее лжи. Он глянул на ее наряд – джинсы и мешковатую хлопчатобумажную рубашку, выдав мимолетным движением снедавшее его разочарование, которого она до этой минуты не замечала.
Бедный милый Рори, думала Флоренс, сжимая его тонкие пальцы и одновременно жалея, что не в состоянии подарить ему большего. Рори, очевидно, надеялся, только теперь догадалась Флоренс, что она выйдет из ванной просто в тонком халатике или в чем-то другом столь же откровенном и вечер получит свое естественное продолжение.
И если бы Джекоб вновь не ворвался в ее жизнь, наверное, так все и было бы. В этот самый момент она, возможно, уже целовала бы Рори или лежала бы с ним в постели, прижимаясь к сильному мужскому телу, ощущая его возбуждение и страсть, подчиняясь требовательным ласкам. Эта сцена так живо предстала в ее воображении, что Флоренс едва не застонала от мучительного желания.
Но в своих фантазиях она видела не Рори.
Правда, на следующий день Флоренс уже с удивительной легкостью вспоминала о Рори и своем недостойном поведении в отношении его. В сущности, он даже вытеснил из ее мыслей Джекоба, статью о котором она писала в данный момент. Чувство вины мешало ей сосредоточиться на работе.
В общем-то вечер прошел неплохо, думала она, хотя конечно же Рори был разочарован. Он этого никак не выказывал, не дулся на нее, но она чувствовала, что он раздосадован. И ужасалась. Должно быть, Рори возлагал на этот вечер большие надежды.
– А я обманула его, заставила страдать, – пробормотала она, стирая бессмысленное предложение, которое только что напечатала; как оказалось, заменить его было нечем. – Это все из-за тебя! – Флоренс злобно отпихнула в сторону ворох рекламных снимков с изображением Джекоба, лежавших на столе рядом с резиновым ковриком для "мыши". Фотографии полетели на пол.
– У нас опять проблемы? – поинтересовалась Энни, нагибаясь за фотографиями. – Вчера ты вроде бы примирилась с ним…
– А, все будет нормально, – беспечно отозвалась Флоренс, забирая у Энни фотографии. Она сложила их в аккуратную стопку и убрала в папку. – Статья получается вполне приличная, а закончу после встречи с Джекобом сегодня вечером.
– Ты не говорила, что у тебя свидание. – Темные глаза Энни смотрели на нее с любопытством.
– Это не свидание, – поправила главного редактора Флоренс, приходя в смятение от собственной реакции: при слове "свидание" она вся затрепетала, как глупая девчонка. – А работа… Исключительно деловая встреча.
– Разумеется.
Не будь Энни ее боссом, она не преминула бы отчихвостить ее по первое число за столь оскорбительную насмешливость. Мисс Макленнан, очевидно, была убеждена, что отношения между двумя Тревельянами заслуживают отдельного внимания.
– Это исключительно деловая встреча, – сдержанно повторила Флоренс. Энни лишь укрепится в своих подозрениях, если она проявит горячность. – Мы бы еще вчера вечером закончили, согласись я перекусить с ним где-нибудь, но я пообещала Рори, что мы поужинаем вместе. Он только вчера вернулся, и я ужасно по нему соскучилась.
На этот раз Энни промолчала, но с лица ее не сходило скептическое выражение.
– Послушайте, я же объясняла. – Флоренс весело улыбнулась. – Я больше не сержусь на Джекоба. Что было, то прошло. Мы с ним родственники. Даже, пожалуй, друзья. Чуть больше, чем просто знакомые.
Не слишком ли много она оправдывается? Не обладая телепатическими способностями, Флоренс затруднялась сказать, о чем думает Энни.
– Вот, взгляните на наброски. – Она протянула главному редактору несколько страничек, только что выползших из принтера. Они содержали довольно вразумительный текст – вполне сбалансированный и в то же время информативный. Глядишь, Энни понравится и она наконец-то поверит, что Флоренс не одержима предрассудками.
Главный редактор читала материал без всякого выражения на лице, причем читала с раздражающей медлительностью, дольше, чем требовалось, чтобы составить мнение. Флоренс нервничала, жалея, что в столе нет ничего успокаивающего – хотя бы плитки шоколада или леденцов. Наконец Энни сложила страницы и вернула Флоренс.
– Неплохо, Флоренс, неплохо с учетом обстоятельств. – Каких обстоятельств? Но уточнить она не успела. – И что же думает Рори о столь счастливом примирении рассорившихся родственников? – поинтересовалась Энни. – Он тоже поклонник Джекоба?
– Неприязни он к нему не испытывает. – Флоренс разобрала лежавшие на столе папки и поправила на себе галстук в сине-желтую полоску, который выбрала сегодня под костюм. Как к актеру, мысленно добавила она. После той единственной вспышки Рори вел себя очень осторожно.
– Вообще-то я собираюсь познакомить их, – беспечно продолжала она. – Как знать? Может, еще и подружатся.
– Не будь идиоткой, Фло, – рассердилась Энни, в отчаянии тряхнув головой. – Ты же знаешь, это исключено. Двое мужчин, домогающиеся одной и той же женщины, никогда не станут друзьями. Никогда. И ради Бога, не пытайся убедить меня, что такой умной, проницательной женщине, как ты, это невдомек. – Флоренс раскрыла рот от изумления, но пока соображала, что ответить, Энни уже пошла прочь. – Послушай, Фло. – Главный редактор обернулась. – Ты набросала неплохой текст. Почему бы тебе не отвлечься теперь от Джекоба на некоторое время? Продолжишь работу над статьей после встречи с ним. А пока займись чем-нибудь другим, сходи куда-нибудь. – Она удалилась. Флоренс с сомнением смотрела ей вслед.
Ты ошибаешься, Энни, думала она. Я, напротив, должна сидеть и шлифовать статью до совершенства, чтобы ни ты, ни Джекоб не могли найти, к чему придраться. Но, складывая в сумку свои любимые карандаши с мягким грифелем, чистый блокнот и прочие принадлежности, она не чувствовала в себе особой охоты продолжать работу.
Флоренс с деловым видом прошествовала через комнату к лифту. Сотрудники редакции редко сидели целый день на месте, так что вряд ли кто из ее коллег заподозрит, что она решила последовать совету Энни и удрать на часок-другой с работы!
Здание, в котором располагалась редакция "Современной женщины", находилось в центре Сити, но в десяти минутах ходьбы находился небольшой городской парк – Флоренс его обнаружила почти сразу, как стала работать в журнале, – где всегда можно было отдохнуть от суеты современного большого города с его утомительными бетонными коробками и неоновой иллюминацией. Она решительно зашагала в направлении парка; настроение поднималось.
Флоренс ловила на себе восхищенные взгляды прохожих, и это ей доставляло огромное удовольствие, тешило самолюбие. Было приятно сознавать, что в городе, где полно ярких индивидуумов, ее белокурые волосы, миловидное лицо и элегантный силуэт привлекают внимание. Стоял восхитительный летний день, солнце припекало, и Флоренс, поставив на тротуар сумку, сняла пиджак. Перекинув его через плечо, она бодро зашагала дальше.
В парке было почти пусто. Флоренс заметила лишь нескольких человек, наслаждавшихся тишиной этой укромной обители покоя. Она прошла к своей любимой беседке у пруда с утками и села, улыбнувшись женщине, выгуливавшей сиамского кота, которого та вела на поводке, словно породистого щенка.
Вытащив из сумки блокнот, она зафиксировала пару наблюдений, не имевших отношения к статье, но уже через несколько минут обратилась мыслями к Джекобу. И опять ей пришлось признать, что на каком-то подсознательном уровне она никогда не переставала думать о нем. Он постоянно был у нее на уме на протяжении всех долгих десяти лет со дня их расставания.
Она и сейчас еще помнила, как он смотрел на нее на похоронах Дэвида – с обидой и тоской во взоре. Она тогда была слишком растеряна и расстроена, чтобы анализировать столь диковинную для него смесь чувств. Странно, думала Флоренс, наблюдая за малышом, кормившим хлебом уток, но именно тот необычный образ Джекоба завораживает ее воображение сильнее всего. Пред ним бледнеет даже вчерашний Джекоб, хотя надо признать, что и новый Джекоб – возмужавший, повзрослевший – просто неотразим.
Слишком красив, слишком обаятелен, талантлив. Джекоб в его лучшем исполнении – мимо не пройдешь. Она вспомнила, как он расхохотался, сняв парик, довольный тем, что вновь огорошил ее, представ перед ней в суровом облике римского императора. При этой мысли у Флоренс мурашки поползли по коже, хотя утро выдалось жаркое. Ей вдруг показалось, что он наблюдает за ней, прожигая ее защитную оболочку своими ледяными голубыми глазами. Чувствуя себя полнейшей идиоткой, она огляделась, скользя взглядом по немногочисленным отдыхающим.
Оставь меня в покое, Джекоб!
Бред какой-то! – думал Джекоб Тревельян, укрывшись за толстым стволом бука в ту же секунду, как только Флоренс повернулась в его сторону. Он ведет себя, как ребенок! Ну что он здесь делает? Неужто совсем рехнулся?!
День начался как обычно, но его "нормальное" состояние длилось лишь пару секунд. Едва он открыл глаза, пребывая практически еще в полусне, его сознание заполонил образ Флоренс. И им овладело беспредельное блаженство. Он был счастлив и возбужден оттого, что скоро увидит ее.
А потом вспомнил, что на самом деле Флоренс ненавидит его, что у нее железная выдержка и что она крайне неохотно согласилась поужинать с ним. Им овладело дикое желание схватить ее, встряхнуть как следует, заставить признать, что она не равнодушна к нему. И это неравнодушие выражается отнюдь не в ненависти и отвращении. Взвинченный, возбужденный мыслями о любимой женщине, он поднялся с постели, понимая, что не может целый день ходить как сомнамбула. Он должен увидеть ее немедленно – по крайней мере, задолго до того, как они сядут ужинать вместе.
Так если его цель встретиться с ней, почему же он теперь прячется за деревом, как какой-то извращенец или филер?
Мужик, возьми себя в руки. Ты будто боишься ее!
При этой мысли в ногах появилась слабость. Глянув украдкой на Флоренс, чтобы удостовериться, на месте ли она, Джекоб сполз по стволу на землю и стал размышлять.
Неужели он всегда так благоговел перед ней? Пожалуй. В какой-то степени. Помнится, в университете он каждый раз при виде ее начинал дурачиться и рисоваться. Так сказать, играл с ней в "кошки-мышки", как вчера. Не для того, чтобы обидеть или оскорбить ее, но чтобы защитить себя. Глупо испытывать влечение к женщине, которой ты неприятен. У него, как и у любого мужчины, как у любого человека, есть своя гордость.
Но если вчера ему удалось сыграть хорошо, почему он не в состоянии продолжить игру теперь?
Джекоб не стал звонить ей по телефону – решил искать ее в редакции. Облачившись в свою самую что ни на есть повседневную одежду – холщовые брюки цвета хаки военного образца и плотную хлопчатобумажную рубашку, нацепив темные очки, которые он всегда надевал, когда не хотел, чтобы его узнавали, Джекоб в первой половине дня прибыл к зданию, в котором работала Флоренс. И тут же увидел ее. Она переходила дорогу, направляясь куда-то быстрым, решительным шагом. Длинноногая, невероятно женственная, грациозная. Он оторопел от неожиданности, сраженный ее красотой. О том, чтобы догнать ее и заговорить, не могло быть и речи. Наконец он пришел в себя и последовал за ней чуть поодаль, чувствуя себя полнейшим идиотом и подлецом, сгорая от стыда за свою слабость.
Потом, когда Флоренс остановилась, чтобы снять пиджак, ему пришлось пережить еще один ужасный – и восхитительный! – момент. Он в это время уже был достаточно близко от нее. Легкий ветерок прижал блузку к ее телу, и он, в награду за свой страх, увидел очертания ее бюста. Грудь у нее была красивая, роскошная. У него опять перехватило дыхание. Десять лет назад, в тот единственный раз, когда она позволила ему лицезреть ее наготу, он испытал то же самое. А сейчас, наверное, она еще прекраснее.
Теперь вот Флоренс сидит в беседке, а он даже не смеет взглянуть на нее.
Боже милосердный, Фло, это же безумие! Джекоб снял очки и протер стекла нижним краем рубашки, которую надел навыпуск поверх футболки. Вспомнив, как она горячо запротестовала, когда он назвал ее "Фло", Джекоб улыбнулся. Она и вправду отказалась от своего уменьшительного имени? Или на то существует другая причина – та, что дает ему повод надеяться? Ведь когда он последний раз называл ее "Фло", она лежала под ним, обвивая его бедра своими стройными ногами.
Чепуха! Он вообще не должен об этом думать. Но разве это возможно? Та ночь впечаталась в его сознание. Ощущения, звуки, ароматы ее тела стали неотъемлемой частью его существования. Пусть она и ненавидит его, он всегда будет помнить те мгновения счастья.
Но почему? Почему?
Джекоб вновь надел очки и прислонился к стволу. В его жизни были другие женщины. До Флоренс, наряду с Флоренс, после Флоренс. Он протяжно вздохнул, раздувая губы. Да, парадоксальная штука жизнь. А ведь он сегодня, с тех пор как открыл глаза, еще ни разу не вспомнил про Мириель, с которой, хочет он того или нет, нельзя не считаться.
Он должен попытаться наладить с ней жизнь, без всякого энтузиазма думал Джекоб. То, что два дня назад казалось разумным и заманчивым, в миг развеялось в прах, едва он увидел в своей уборной Флоренс. Она вошла в его плоть и кровь, завладела сознанием и душой, и пока он не в силах стряхнуть с себя ее чары. Но если он хочет покоя, сейчас или в будущем, нужно предпринять что-то очень радикальное, чтобы вытеснить ее из своего сердца.
Приняв решение действовать, хотя конкретные шаги ему представлялись смутно, Джекоб взбодрился. Он избавится от этого безумного изматывающего наваждения, наведет порядок в личной жизни, достигнет новых высот на актерском поприще. Он освободится от Флоренс и обретет настоящее счастье.
И первый шаг к этому – встретиться с ней лицом к лицу. Прямо сейчас!
Джекоб вскочил на ноги, сунул очки в карман и вышел из-за дерева, полный решимости одержать верх над своей Немезидой.
Однако беседка была пуста. Его прошиб холодный пот.
О нет! Где же она? Пропала!
Он огляделся. Флоренс нигде не было видно.
Ну вот, освободился, подумал он, бегом направляясь к беседке. Он должен отыскать ее след.
Что вдруг случилось с парком? Флоренс овладело непонятное беспокойство, и за это она злилась на себя. Она ведь сильная женщина и умеет управлять своими чувствами. Почему она позволяет Джекобу смущать ее покой?!
Она поднялась со скамейки и огляделась, пытаясь понять, чем ее не устраивает сегодня парк. Неужели всему виной ее душевное волнение? Нет, не может быть. Она почти физически ощущает чье-то невидимое присутствие.
В поле ее зрения не было ничего такого, что даже отдаленно можно было бы считать тревожным фактором. И все же она повесила на плечо сумку, проследовала к воротам парка, а оттуда к ближайшей станции метро.
Значит, Джекоб окружает себя красивыми актрисами и манекенщицами, размышляла по пути Флоренс, перебирая в памяти виденные на экране компьютера фотографии и статьи. Один снимок особенно не давал ей покоя. На нем была запечатлена Мириель Брейдвуд в сказочном открытом платье, почти не скрывавшем не менее сказочное тело. Среди туалетов Флоренс и близко подобного нет, чтобы пойти на ужин.
К тому времени, когда она купила билет на метро – до станции "Слоун-сквер", – она уже полностью перебрала в уме весь свой гардероб и пришла к выводу, что для предстоящего вечера ничего подходящего у нее нет. В общем и целом наряды у нее были приличные, некоторые даже более чем, но вот чтобы поразить Джекоба…
Правда, она понятия не имела, куда он поведет ее. "Ужин" – понятие растяжимое, но, если положиться на его вкус – хотя бы на том основании, что они "родственники", – можно надеяться, что Джекоб, скорее всего, закажет для них столик в каком-нибудь роскошном ресторане. Там, где собираются представители шоу-бизнеса? Не исключено.
А что, если надеть один из костюмов в полоску? Пожалуй, было бы забавно явиться в ресторан в мужском наряде, думала она, устраиваясь на сиденье вагона метро, хотя обычно ездила стоя. Заодно и Джекобу досадит. У нее есть потрясающий вечерний костюм, как раз для таких случаев.
Но ведь он уже видел ее в обличье деловой женщины, не так ли? Теперь нужно открыться ему другой стороной, показать, что она может быть очаровательной женщиной, столь же неотразимой, как Мириель Брейдвуд и ей подобные. К тому же вовсе не нужно отталкивать его излишней эксцентричностью или – хуже того – выдавать себя за сухую мужеподобную старую деву. Задача не из приятных, но делать нечего. Она должна выглядеть сексуально.
Хочешь добиться, чтобы он возжелал тебя? – ругала себя Флоренс, глядя на свое отражение в окне вагона. Что с ней происходит? Разве мало уроков извлекла она из своего общения с Джекобом?
Путешествие в метро обычно не доставляло ей неудобства, но сейчас, трясясь в раскачивающемся грохочущем поезде, она почему-то испытывала тошноту и головокружение и в ожидании остановки пыталась успокоить нервы самовнушением.
Дура, бранилась Флоренс, постепенно приходя в себя. Ты просто на несколько секунд предалась непростительным фантазиям. Неужто забыла, каких страданий тебе это стоило? Не можешь думать ни о чем, кроме его тела…
А оно восхитительное. Сильное, мускулистое. Дарит незабываемые впечатления.
О Господи, ну почему она никак не выпутается из этой неразберихи?
Как в том детективе, думал Джекоб, пытаясь привести в порядок мысли. Он ехал на метро в том же поезде, что и Флоренс.
Полтора года назад он снимался в телевизионном детективе, где у него была небольшая, но довольно важная роль. По сценарию ему предлагалось вести слежку за другими персонажами, кружившими по улицам большого города, – терять их из виду, находить, вовремя прятаться, чтобы не быть замеченным. Киношный опыт пришелся как нельзя кстати. Он был рад, что внимательно прочел и роман, и сценарий.
Ему удалось обнаружить Флоренс – по воле случая, удачи или просто старушки судьбы. Хотя, с другой стороны, не заметить в толпе ее белокурые волосы было бы еще труднее. Он уже отчаялся напасть на ее след, как вдруг краем глаза ухватил знакомый силуэт. Она торопливой походкой направлялась к метро. Он последовал за ней, молясь про себя, чтобы ее маршрут не требовал множества пересадок. Сейчас она сидела в соседнем вагоне, и он наблюдал за ней через стекло двери, но, если на следующих остановках войдет много народу, придется серьезно уповать на удачу, чтобы не потерять ее из виду.
Интересно, эта ее поездка связана с работой? В парке она явно отдыхала, может быть обдумывала какую-то идею. Хотя в редакции, где у нее есть доступ к базам данных и всегда можно обратиться за советом к коллегам, идея, пожалуй, сформировалась бы быстрее. Так почему же она предпочла редакции беседку у пруда с утками?
Ответ напрашивался сам собой.
У нее на уме ты, старина, и ей хотелось где-то в тиши поразмыслить над своими чувствами к тебе.
Ну, допустим, поразмыслила, а теперь куда? По своим обычным делам? Преспокойненько выкинула его из головы и занялась решением других проблем. Жаль, что он так не может. В настоящий момент во Флоренс Тревельян заключался весь смысл его жизни. Ему бы сейчас готовиться к съемкам новых сцен или пытаться наладить отношения с Мириель… А он вместо этого гоняется по Лондону за женщиной, которая его ни в грош не ставит.
Человеческая глупость не знает границ, думал Джекоб, вскакивая на ноги, поскольку поезд замедлял ход, подъезжая к станции. Оказывается, безрассудность свойственна не только чокнутым героям войны и пресловутым распутникам.
Флоренс, выбравшуюся из подземелья, ожидала довольно длительная прогулка пешком, но она была этому только рада: хороший шанс обрести душевное равновесие. Тревожные мысли, одолевавшие ее в вагоне метро, на поверхности, среди элегантных обитателей Челси и бесцельно слоняющихся туристов, приобрели менее пугающий характер. Она сумеет справиться со своими чувствами к Джекобу, если будет начеку. И нечего паниковать. Поговорит с ним и забудет на веки веков. Такая задача ей вполне по плечу.
Однако процесс самоодурачивания занял гораздо больше времени, чем она предполагала. Флоренс и не заметила, как дошла до места. Но у французского салона модной одежды нервы опять дали о себе знать.
За скромной витриной – на фоне ниспадающего пышными складками белого тюля висело только одно роскошное черное платье – находилась вотчина еще одной талантливой представительницы рода Тревельянов, которая могла бы рассказать ей немало и о Джекобе, и о его любовных похождениях, не говоря уж о том, чтобы подобрать платье, в котором Флоренс собиралась сразить его.
А ей действительно это нужно – сплетни и платье? Флоренс, глубоко вздохнув, открыла дверь и вошла в магазин Роуз.
