Текст книги "На землю с небес и дальше в лес (ЛП)"

Автор книги: Меган Моррисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

– Что ему от меня нужно? – шепотом спросила Рапунцель. Ей не хотелось вспугнуть странное создание. – Похоже, он ждет, когда я что-то сделаю.

– Ну да. Приласкай его.

– Он наверняка меня укусит, или отравит, или…

– Если бы малыш так умел, держал бы я его на руке?

Рапунцель прикусила губу. Одним пальцем она коснулась «подарка», который сидел неподвижно и позволял ей тыкать себя.

– О-о-о! – взвизгнула она, трогая его еще раз. – Он липкий! – Однако это ее не беспокоило. Кожа существа на ощупь оказалась интересной, отличной от всего, что Рапунцель касалась раньше. – Где ты его взял?

– На улице, – ответил Джек. – Он прыгнул мне на ногу и попытался забраться в карман. Никогда не видел, чтобы лягушонок такое вытворял.

– Лягушонок?

– Так он называется. Нравится?

– Лягушонок, – повторила Рапунцель. Даже само слово было скрюченным, влажным и зеленым. – Лягушонок, лягушонок.

– Ква-ква, – отозвался Лягушонок.

– Ква-ква, – повторила она и хихикнула.

Джек тоже засмеялся.

– Возьми его, – предложил он. – Думаю, ты ему нравишься.

– Правда? – Рапунцель уселась поудобнее. Неплохо для разнообразия кому-то здесь понравиться. – Тогда ладно… Иди сюда, Лягушонок. – Она сложила ладони вместе и, к ее удовольствию, Лягушонок прыгнул ей на руки.

Желеобразные пальцы вцепились в ладони Рапунцель, а влажное брюшко шлепнуло ее по пальцам.

– Я тебе нравлюсь? – спросила она свой подарок. – Или ты с феями?

Лягушонок выпучил глаза. Он принялся яростно выпрыгивать какой-то узор у нее на ладони. Рапунцель не вполне поняла, что это значит.

– Если я тебе нравлюсь, прыгни прямо сейчас, – попросила она.

Лягушонок подпрыгнул на месте, глаза его широко раскрылись над нечеткой линией рта. Позади Рапунцель рассмеялся Джек.

– Это не считается, – заявил он. – Лягушки все время прыгают. Знаешь, ты ему точно нравишься, потому что он от тебя не ускакал.

Но у Рапунцель возникло чувство, что Лягушонок ее понимает, и было хорошо иметь союзника, даже такого маленького. Она поднесла малыша ко рту и прошептала:

– Ты мне тоже нравишься.

Желтое брюшко-подбородок Лягушонка раздулось.

– Должно быть, он крошечный, если кажется нам лягушкой обычного размера, – сказал Джек. – Тебе нужно придумать ему имя.

– Его зовут Лягушонок. Другого подходящего слова нет.

– Ты, помнится, думала, что единственное правильное слово для меня – это «принц».

Рапунцель взглянула на Джека и, не удержавшись, рассмеялась.

Казалось, прошли годы с тех пор, как она называла его принцем.

– Тогда назову его Принц-лягушонок, – заявила Рапунцель.

– Назови, – согласился Джек.

Нежно взяв свой подарок в руки, она усадила его на краешек подушки и положила голову рядом. Бодрость сменилась вялостью во всех конечностях и, если бы Рапунцель чуть раньше не стошнило, она чувствовала бы себя весьма уютно. Она искоса посмотрела на Джека.

– У меня такое ощущение, будто все вокруг вращается, – призналась Рапунцель.

Принц-лягушонок сочувственно квакнул и запрыгнул ей на лоб. Его прохладное влажное тельце принесло немедленное, если не полное, облегчение.

– Спасибо, – она вздохнула и закрыла глаза. Услышала, как Джек забрался в кровать, после чего громко, от души зевнул.

– С днем рождения! – сказал он.

Рапунцель подумала, что слишком поздно поздравлять ее; этот день рождения оказался скверным. И все же Джек был с ней добр, а Принц-лягушонок сидел у нее на лбу, так что все казалось менее мрачным, чем всего лишь какой-то час назад. Рапунцель хотелось уснуть дома, в своей собственной постели. Там, в башне, она всегда желала спокойной ночи голубому огню, усыпанному звездами балдахину и серебряной арфе. Это был ее ритуал на счастье.

– Спокойной ночи, Джек, – вместо этого сказала Рапунцель. – Спокойной ночи, Принц-лягушонок.

– Спокойной ночи.

– Ква-ква.

А вот такие отклики были для нее внове. Предметы в башне никогда не отвечали Рапунцель.

Затем все мысли куда-то улетучились. Но даже если бы и остались, это не имело бы значения. Рапунцель провалилась в сон.

Глава 7

Рапунцель проспала весь день и всю ночь. Проснулась сбитая с толку и встревоженная, а когда перекатилась в постели и рукой задела стену, сердце ушло в пятки: дома кровать стояла не у стены.

Рапунцель открыла глаза и уткнулась взглядом в разрисованный Тромпеей потолок. Тихонько застонала – она никогда не просыпалась в незнакомом месте. Села и прислонилась, насколько это было возможно, к изогнутой стене, испугавшись, что Рун или Тромпея под покровом ночи могли пробраться внутрь, но фей не было видно. Только Джек храпел на другой кровати и Принц-лягушонок спал на ночном столике в натекшей из опрокинутого кубка луже воды.

И ее ночная рубашка была чистой. Рапунцель удивленно посмотрела на белые кружевные манжеты. Халат тоже вычистили, аккуратно сложили и повесили на спинку кровати. Интересно, как феи справились и почему сделали для нее доброе дело? Может, они и косу почистили? Рапунцель повернулась к окну, куда накануне вывесила влажные волосы, и замерла – коса исчезла.

Рапунцель уставилась на подоконник, где должна была лежать ее коса, словно ожидая, что та вот-вот появится. Волосы не могли исчезнуть. Это невозможно.

– Джек! – закричала она.

Джек что-то пробормотал в ответ, но даже не пошевелился. А вот Принц-лягушонок сразу проснулся и, попрыгав по кровати, скакнул на подоконник. От неожиданности Рапунцель подскочила и ударилась ногой обо что-то холодное и твердое. Она завизжала, и Джек приоткрыл сонный глаз.

– Волосы! – закричала Рапунцель. – Они исчезли, пропали, их украли феи! Мудрейшая сказала, что они сделают что-то с моими волосами, и они сделали! Феи отрезали косу!

Джек протер глаза.

– Хорошо, – сказал он и снова упал на подушку.

Рапунцель схватила его за руку и затрясла изо всех сил.

– Хорошо? – завопила она. – Хорошо??

– Я сплю!! – проревел Джек.

Он бросил в Рапунцель подушку, промахнулся и со стоном плюхнулся назад на кровать.

Рапунцель схватилась за голову обеими руками – волосы были гладко зачесаны назад и перевязаны у шеи. Перепуганная, она потянулась ниже и, к своему огромному облегчению, нащупала остальные волосы – толстую косу, спускавшуюся между лопатками. Рапунцель потрогала талию со спины и почувствовала, что коса продолжается.

Но это была только небольшая часть ее волос. Опасаясь худшего, Рапунцель посмотрела под ноги. У кровати что-то стояло – то, обо что она ударилась ногой. Какое-то круглое хитроумное приспособление, немного меньше колеса у окна в ее башне. Эта штука была сделана из отполированной бронзы. Сзади крепились два широких тканевых ремня. Остаток косы, никем не отрезанный и не украденный, был намотан на катушку.

– Мои волосы, – воскликнула Рапунцель и упала на колени возле круглой штуки, обняв ее руками и спрятав лицо в прядях.

– Сумасшедшая, – пробормотал Джек. – Вся запуталась в них, и все равно не хочешь их обрезать.

– Я хочу увидеть всю косу!

Едва Рапунцель это сказала, как волшебное колесо завертелось и коса начала разматываться прямо ей в руки. Рапунцель потянула волосы, чтобы размотать их быстрее, и когда вся масса упала ей на колени, наконец расслабилась. Вся коса была на месте, к тому же волосы чисто вымыли.

– Хорошо, – выдохнула Рапунцель с облегчением. – А теперь, пожалуйста, закрутись назад.

Волшебное колесо снова стало вращаться, коса вылетела из рук, и через пару секунд оказалась полностью намотана на колесо. Рапунцель благодарственно потрепала чудесное приспособление.

Джек поглядел сначала на колесо, затем на Рапунцель.

– Откуда ты знала, что оно так сделает?

– Ведьма наколдовывает подобные штучки для меня дома. Интересно, почему волшебство фей и Ведьмы не сочетается? Они почти не отличаются.

Рапунцель схватила колесо фей и обрадовалась, обнаружив, что оно легче, чем она ожидала. Коса была тяжелой, но само бронзовое колесо, казалось, весило немного.

Джек задумчиво наблюдал за ней.

– Нас ждет Мудрейшая, – сказал он. – Она послала за мной вчера вечером, пока ты спала, и мы... поговорили. Я вроде как должен привести тебя, когда ты проснешься.

Рапунцель обняла колесо для волос и спросила слабым голосом:

– Что она тебе сказала?

Джек покачал головой.

– Она тебя отпустит.

Но что-то в его тоне подсказывало, что это не совсем так.

– В чем дело? – потребовала ответа Рапунцель. – Она собирается оставить меня крошечной, как фея?

– Нет, мы снова станем прежними, – сказал Джек.

Рапунцель обрадовалась: как только она снова станет собой, сразу сможет вернуться домой к Ведьме. При этом ее не съедят и не растопчут – по крайней мере, она на это надеялась. Она набросила халат и туго его завязала, затем взяла колесо для косы за ремни и крепко обхватила его руками.

– Хорошо, я готова.

– Нет, не готова, – возразил Джек. – Колесо должно быть на спине, вот так. Просунь руки в ремни.

Почувствовав себя глупо оттого, что сразу не поняла их предназначение, Рапунцель сунула руки в ремни. Они оказались широкими и мягко легли на плечи. Колесо удобно расположилось на спине – будто было сделано специально для нее. Рапунцель усадила Принца-лягушонка на плечо и следом за Джеком выбралась из сферы для сна.

Снаружи волшебная поляна выглядела по-другому. Сегодня сквозь купол пробивалось меньше роз, но больше солнечных лучей.

– Бессмыслица какая-то, – пробормотала Рапунцель, косясь на одну из роз.

Джек поглядел на нее.

– Ты о чем?

– Почему тебе нужна была роса именно с моей розы? Здесь же их тысячи.

– Они другие. – Джек наклонился и подобрал в грязи что-то темное и покрытое листвой. – Смотри, – сказал он и, аккуратно держа за лепесток, положил поднятое ей на ладонь.

Рапунцель поняла, что это роза, но такой она в жизни не видела. Острые как иглы шипы не давали взяться за стебель, а огромные лепестки были жесткими, толстыми и кожистыми. В самой сердцевине цветка расположились по кругу похожие на острые белые зубы отростки, которые, казалось, двигались – как будто роза дышала. Густой, резко пахнущий сок сочился из сердцевины, покрывая «зубы» блестящим налетом.

– Когда-нибудь видела такую розу? – спросил Джек.

– Нет. – Рапунцель бросила цветок в грязь. – А я-то думала, они Ведьмины.

– Так и есть.

Рапунцель недоверчиво глянула под ноги. Если этот жуткий цветок был Ведьминым, тогда он болен. Может, Ведьме тоже плохо? В уме Рапунцель уже нарисовала страшную картину: Ведьма как раз добралась до башни, чтобы успеть на празднование дня рождения, а там никого нет. Рапунцель даже вообразить не могла, что Ведьма пережила и как поступила.

Тем временем они с Джеком добрались до Судилища, где Мудрейшая уже лежала калачиком на возвышении. Рун стоял возле нее и, прищурившись, наблюдал, как они приближались.

– Доброе утро, – поздоровалась Мудрейшая. Она была слаба, обливалась потом и выглядела хуже, чем накануне вечером. – Маленькая узница, как твои волосы?

– Я их нашла, спасибо, – ответила Рапунцель и с тревогой глянула на Руна. Повела плечами и подтянула новые ремни, чувствуя, как колесо для волос скользит по спине.

– Надеюсь, колесо удобное, – заметила Мудрейшая. – Лямки по размеру?

– Э-э… да. – Рапунцель сглотнула.

– Мы хотели сделать твою косу легче, но не позволило заклинание, наложенное Энвеарией. Если хочешь оставить волосы, придется их носить, но с колесом будет удобнее, и оно никуда не денется, пока ты путешествуешь.

– Я не хочу путешествовать, – удивленно сказала Рапунцель. – Я хочу домой.

– Нет. – Быстро шагнув, Рун оказался прямо возле нее, и Рапунцель отступила. – Пока это в моих силах, я не позволю тебе вернуться в башню. И буду неустанно следить за каждым твоим шагом.

– Джек сказал, что вы меня отпустите! – воскликнула Рапунцель.

– Ты уйдешь, но не вернешься к Энвеарии, – заявил Рун. – Если ты ее позовешь или хоть шаг ступишь в сторону башни, я тебя убью.

– Рун, – тихо одернула его Мудрейшая.

Рун сжал кулаки.

– Полагаю, ты делаешь роковую ошибку. Я против этого плана – совершенно против.

– Я знаю.

– Когда она заставит тебя об этом пожалеть, будет слишком поздно.

– Я в нее верю, – ответила фея.

Рун посмотрел на нее с таким выражением, которое Рапунцель была не в силах описать. Прежде она такого взгляда никогда не видела.

Рапунцель поразилась, когда Рун нежно поцеловал Мудрейшую в лоб.

– Открой выход, – пробормотала та. – И приготовься за нею следовать. Если она не усвоит урок, даю тебе полное право поступить как должно.

Рун кивнул и в мгновение ока исчез в траве.

Мудрейшая прямо и решительно посмотрела на Рапунцель.

– Я приняла решение. Если ты меня послушаешься, Рун тебя не тронет. А если нет… – Она замолчала на полуслове, но Рапунцель и так все поняла.

– Я не стану тебя слушаться, если ты попросишь причинить Ведьме боль, – предупредила она.

– Сделай, как я прошу, и я ее пальцем не трону, – сказала Мудрейшая. – И волшебство против нее применять тоже не стану. Обещаю.

Рапунцель скрестила руки на груди:

– Наверное, ты уже это сделала. Ты могла напасть на нее, пока я спала... – Она замолчала, испугавшись мелькнувшей в голове ужасной догадки.

– Энвеария жива-здорова.

– Я тебе не верю!

– Пусть так, но ты должна сделать, как я прошу.

– Тогда позволь послать ей весточку, что со мной все хорошо! – взмолилась Рапунцель, представив, как, должно быть, больна и напугана сейчас Ведьма. Даже от легкого беспокойства у нее появлялись морщины и белели волосы, что уж говорить о серьезном волнении. – Не хочу, чтобы она думала, будто я умерла.

– Она знает, что с тобой все в порядке, маленькая узница, – спокойно ответила Мудрейшая. – Не может не знать. А теперь слушай внимательно: я скажу, куда идти.

– Если я не могу пойти к башне, куда же мне податься?

– Ты должна дойти до центра Времии. Стеблелаз тебя доведет. Он согласился помочь.

Джек промолчал, но крепко стиснул зубы.

– До центра Времии? – переспросила Рапунцель. – Но это же несложно – мы уже в самом ее сердце.

Джек недоверчиво на нее глянул.

– Мы на юге, почти у границы. Ты даже не знаешь, где живешь?

– Конечно знаю! – уверенно заявила Рапунцель, ведь Ведьма ее научила. – Красноземье находится прямо в центре, остальные королевства расположены далеко-далеко.

– Ты карту хоть раз видела?

– Прекратите, – приказала Мудрейшая, не дав Рапунцель возразить. – Вы пойдете на север в Перволес на поиски Перводрева. Путешествие займет, наверное, несколько недель.

– Недель? – с тревогой в голосе повторила Рапунцель. – И где же этот Перволес?

– Он не обозначен на карте, – пояснила Мудрейшая. – Стеблелазу я дала все возможные указания. В большинстве случаев те, кто ищет Перводрево, никогда его не находят, но как только ты окажешься неподалеку, думаю, она тебя узнает и... посчитает достойной.

– Достойной чего?

Глаза Мудрейшей заблестели.

– Ты имеешь право знать, кто ты и что собой представляет Энвеария.

– В каком смысле... «что собой представляет»?

– Если я скажу, ты меня не услышишь, – ответила Мудрейшая. – Она об этом позаботилась. Нет, ты должна путешествовать и набираться опыта. Или умрешь.

Последнее слово фея произнесла так спокойно, а в мягком взгляде ее голубых глаз было столько печали, что Рапунцель похолодела – Мудрейшая говорила серьезно.

– А что, если я не смогу найти Перводрево? – требовательно спросила Рапунцель. – Ты же говорила, что большинство людей его не находит. Тогда Рун меня убьет?

– Я сообщу Дереву-матери, что ты идешь, и она будет тебя ждать, я знаю, – сказала фея и слабо стиснула руки Рапунцель. – Будь осмотрительна во время путешествия. Слушай и будь готова услышать. Маленькая узница, на кону судьба Красноземья, а если оно под угрозой, значит, и Времия тоже.

Это так удивило Рапунцель, что она не отдернула руки. Фея не выпускала их, пока говорила с Джеком.

– Стеблелаз, помни: у маленькой узницы будет много вопросов – всегда будь с ней честен. Говори ей правду и не бросай одну – вот все, о чем я прошу. Я предоставлю тебе помощь, в которой ты нуждаешься, до того как твое время истечет.

Джек побледнел, но кивнул.

– Тогда отправляйтесь в путь. – Мудрейшая отпустила руки Рапунцель и кончиком среднего пальца коснулась груди в прощальном жесте. Ее рука дрожала от приложенного усилия.

Мудрейшая опустилась на глиняную кровать, и две феи с красными кушаками выпорхнули из высокой травы позади нее. Они смерили Рапунцель взглядами, подчеркнуто от нее отвернулись и склонились над Мудрейшей.

Джек и Рапунцель вышли с Судилища и направились по тоннелю, по которому вчера пришли. На выходе ждал Рун. В тусклом свете его глаза сверкали как серебряный огонь.

– Вы не заслужили того, что Мудрейшая пожелала вам дать, – сказал он.

Из красной глины он скатал шар размером с бисеринку, поднес его ко рту и принялся надувать с таким усилием, что его белые крылья засияли, а красная кожа побелела. Наполненный воздухом шарик стал больше и превратился в прозрачную сферу; при этом кончики крыльев Руна так засияли, что Рапунцель пришлось зажмуриться.

Открыв глаза снова, она увидела, как Рун, задыхаясь, прислонился к глиняной стене. Он бережно держал стеклянный шарик размером с бусину.

– Живительное дыхание, – просипел эльф.

Протянул шарик Рапунцель, и она его взяла. Он был такой легкий, что едва ощущался в руке. Стекло было тончайшим – Рапунцель испугалась, как бы ни разбилось от одного прикосновения. Она увидела, как внутри шарика появилась и закрутилась тонкая струйка.

– Живительное дыхание исцелит раны любого смертного, – пояснил Рун. – Может даже поставить на ноги того, кто при смерти. Просто разбейте шар около рта пострадавшего. И не бойтесь – случайно он не разобьется. Но не используйте его впустую, думая, что получите другой – за свою жизнь мы можем сделать всего несколько таких, и этот – мой последний.

– Спасибо, – с трепетом сказал Джек.

– Не за что, Стеблелаз, – ответил Рун. – От тебя одного зависело, выживем мы или погибнем.

Платформа подняла их обратно в лес фей. Рапунцель и Джек ступили на гигантские листья, устилавшие землю вокруг, а Рун так и остался на платформе.

– Отойдите назад, – приказал он.

Потом достал из мешочка на бедре кусочек глины и начал катать его между его ладонями, делая длиннее и тоньше.

Рапунцель почувствовала легкое покалывание в кончиках пальцев ног, которое мгновенно охватило все ноги, и зашаталась. Вскоре покалывание ощущалось уже в теле, потом в руках и наконец дошло до головы. Окружающий мир мчался мимо метеоритным дождем, а потом замедлил движение и полностью остановился. Взгляд Рапунцель прояснился, и она моргнула.

– Я снова большая! – закричала она, поняв, что произошло. – Я снова стала сама собой!

Принц-лягушонок тоже стал больше – примерно с кулак. Он спрыгнул с ее плеча, чтобы поймать паука на земле, и квакнул, довольный тем, что вырос.

Через мгновение Джек тоже вернулся к привычному облику. Внизу на платформе Рун упал на колени и поднес трясущуюся руку ко лбу.

– Идите на север, – прохрипел он, – и не возвращайтесь. Я буду следить за каждым вашим шагом. Одно движение к башне, один порыв позвать Энвеарию – и пощады не жди.

Налетел плотный туман, укрывая платформу со стоящим на коленях Руном и уничтожая цветы роз, которые отмечали поляну фей. Когда он рассеялся, поляна исчезла, а путники снова остались одни в странном серебряном лесу.

Джек выловил из кармана металлический кругляш, прикрытый куском стекла, под которым стрелка, описав круг, остановилась на букве «С».

– На север, – сказал Джек.

Он указал на тропинку, которая исчезала среди деревьев, и Рапунцель подавила вздох. Выбора не было. Придется сделать так, как велела Мудрейшая: скитаться долгие недели, чтобы найти Перводрево и узнать, достойна ли она. По крайней мере после ухода с Красной поляны тошнота отступила, а что за ней наблюдает Рун, тревожило мало – ведь его не видно. Вполне можно попытаться о нем забыть.

Рапунцель подхватила Принца-лягушонка, и тот запрыгнул ей на плечо.

– Всего несколько недель, – прошептала она. – А потом я вернусь и спасу Ведьму. И будем мы жить-поживать и добра наживать – прямо как во всех моих книжках.

От таких мыслей на сердце полегчало, да и шагать стало веселей – пока она поспевала за Джеком даже несмотря на вес волос.

– Так куда же мы направляемся? – поинтересовалась Рапунцель.

Глава 8

Они направляются на север, в Желтую страну, на ходу поведал ей Джек. Эта страна знаменита фермами и едой, а в ее столице Изобилии расположен большой и шумный рынок, где фермеры и кулинары продают самую разную снедь.  Там множество торговцев мясными пирогами, запеченной на вертеле в ямах свининой, бутербродами с сыром, свежими медовыми сотами и пирожными: сырными, политыми шоколадом, и с лимонным кремом. Фермеры предлагают яблоки и землянику, помидоры и тыкву; приготовленная еда приправлена свежайшей зеленью, подается со вкуснейшими соусами, и все великолепно пахнет.

При описании столицы Джеку даже пришлось несколько раз останавливаться, чтобы найти выразительные слова. Рапунцель никогда не слышала о Желтой стране, рынках и ямах, где запекают свиней. Джек терпеливо отвечал на все ее вопросы, а иногда, не дожидаясь их, сам пускался в подробные пояснения. Он рассказывал о еде в таких красках, что у Рапунцель впервые после того, как ее вырвало – еще одно слово, которому научил ее Джек, – разыгрался аппетит.

– Умираю от голода, – пожаловалась она.

– Не думаю, – съязвил Джек, – что в своей жизни ты голодала хотя бы десять секунд. Или ведьма иногда забывала оставлять тебе еду в башне? – Он с интересом посмотрел на Рапунцель.

– Конечно, нет, – засмеялась она. – Ведьма приносит мне все, что захочу. Я просто звоню в колокольчик.

– Это, должно быть, прекрасно, – заметил Джек.

– Да, прекрасно, – кивнула Рапунцель, игнорируя его насмешливый тон. Она вспомнила великолепную стряпню Ведьмы, бутерброды, супы и мясные блюда, которые ела дома, и ее желудок заурчал. – Я голодна, – повторила она. – Я не ела целую вечность, и меня вырвало.

Джек покопался в своем кармане, вытащил темно-коричневый желудь и предложил его Рапунцель.

– Мне этого мало, – сказала она.

Джек остановился, и Рапунцель едва не налетела на него.

– Ты не знаешь, что это такое? – спросил он, тыча желудем ей в лицо.

– Это желудь, – ответила она, делая шаг назад, чтобы не получить желудем по носу.

– Это Быстрохлеб из желудя-для-всего, – объяснил Джек. – Разбей его камнем.

– Желудя-ля-си-во?

– Желудя-для-всего, – повторил Джек. – Не говори, что никогда их не видела.

– Видела, конечно, – ответила Рапунцель и, выхватив желудь, стала его рассматривать. – Ты уже вытаскивал такие из кармана и превращал в веревки.

– Разные желуди превращаются в разные вещи, – пояснил Джек. – Ты никогда не слышала… Ничего себе! – Он откинул волосы со лба и покачал головой. – Все пользуются желудями-для-всего. Они есть повсюду! Ну и ну, ты никогда не слышала о них?

Рапунцель покачала головой.

– Ну, давай, – убеждал ее Джек. – Разбей его.

Она присела перед камнем и тюкнула по нему желудем.

– Нет, – сказал он. – Разбей его.

Она постучала по камню сильнее, но ничего не произошло.

– Ладно, давай сюда, – вздохнул Джек. – Я…

Рапунцель ударила со всей силы, раздался громкий треск, и она взвизгнула, когда желудь в ее руках превратился в тяжелый круглый хлебец, поджаристый и душистый.

– Удивительно! – воскликнула она.

– Быстрохлеб, – довольно сказал Джек. – Отломи мне кусочек.

Рапунцель разломила хлебец и оставила большую часть себе.

– Мне нужно было тогда накормить тебя Быстрохлебом, а не позволять есть еду фей, – с извинением произнес Джек, глядя на свой кусок. – Я просто не подумал.

Рапунцель была слишком голодна, чтобы обращать внимание на его слова, и, жуя хлеб, последовала за Джеком дальше в лес. Она предложила крошки хлеба на ладошке Принцу-лягушонку, но он не захотел, и она слизала их сама.

– Все равно не наелась, – пожаловалась она.

– Мы должны экономить еду, – ответил Джек. – До Изобилии добираться почти неделю.

– Экономить?

– Просто есть понемногу.

Рапунцель такое объяснение не понравилась, и она решила задать другой вопрос:

– Трудно научиться плавать?

– Разве ты не умеешь? Ну конечно нет, – вздохнул Джек. – Хм. Будет трудно. Нам скоро придется пересекать реку… Реки – это как озера, но только длинные, и вода в них очень быстро течет, – пояснил он, прежде чем Рапунцель задала вопрос. – Есть, конечно, мосты, но нам лучше ими не пользоваться.

– Почему?

– Потому что у нас нет бумаг, подтверждающих, кто мы и куда идем.

– Разве нужны бумаги, чтобы пересечь реку?

– Иногда.

Рапунцель вспомнила, как она оказалась под водой и не могла дышать. Как она перейдет реку? И не окажется ли та слишком глубокой? А если течение будет сильное, не затянет ли ее под воду? Рапунцель вспомнила о живительном дыхании, которое дал Рун, и обрадовалась, что у нее есть хоть такая защита. Правда, не очень хотелось быть благодарной Руну, который убил бы ее, не останови его Мудрейшая.

Рапунцель удивлялась, почему Рун вообще слушался Мудрейшую. Он мог сделать все по своему разумению, если бы захотел. Мудрейшая ведь больна, и к тому же у нее сломано крыло.

– Что за чувство я испытала, когда увидела крыло Мудрейшей? – внезапно спросила она, с тревогой вспомнив серую тряпицу, свисающую вдоль тела феи.

– Какое чувство? – поинтересовался Джек. – Опиши его.

– Я почувствовала… – Рапунцель замолчала, подыскивая слова. – Будто это моя вина, – закончила она, вспоминая морщины и седые пряди ведьмы. И это тоже ее вина, и, вероятно, после исчезновения воспитанницы морщин и седых волос у Ведьмы прибавилось.

– Плохое чувство? – спросил Джек, не отводя взгляда от тропы. – Тяжелое? Будто здесь что-то застряло? – Он прижал один кулак к желудку, а другой ладонью обхватил свою шею сзади.

– Точно! – воскликнула Рапунцель и повторила его жесты. – Это чувство.

– Это вина, – кивнул Джек, опустил руки и продолжил идти. – Ты никогда не испытывала ее прежде?

– Это ужасное чувство. Надеюсь, что ничего хуже не бывает.

– Есть еще горе.

Принц-лягушонок грустно подпрыгнул, соглашаясь.

– Горе?

– Это случается, когда умирает тот, кого любишь. Или уходит.

– На что оно похоже?

– Не могу сказать.

– Ты должен, – заявила Рапунель, шагая рядом с ним. – Мудрейшая сказала, чтобы ты говорил мне правду, о чем бы я ни спросила.

– Правда в том, что я не могу сказать, – пожал плечами Джек. – Ты или знаешь это чувство, или нет.

Вскоре они вышли из тихого серебристого леса фей и вошли в шумный лес Красноземья, который Рапунцель до этого дня не видела, по крайней мере, с земли. И она удивилась, что чаща вовсе не кишела всякими ядовитыми животными. Тонкой паутины, в которую легко попасть в темноте, Рапунцель сейчас легко избегала; изящные нити сверкали на солнце капельками росы. На полянках цвели крохотные желтые цветы. На ветвях распевали птицы. Она посмотрела вверх на необычайно высокие деревья, покрытые темно-зеленой хвоей, и решила, что они чудо как хороши. Получалась удивительная картина, когда солнечный свет, проходя через кроны, расщеплялся и падал вниз длинными мерцающими лучами.

С каждым шагом на север Джек воодушевлялся все больше, словно прогулка по лесу ему очень нравилась. Рапунцель не разделяла его настроения; колесо с волосами с каждым шагом будто становилось все тяжелее.

– Не унывай! – воскликнул Джек, увидев, что она морщится. – Все не так плохо. Тебе должно быть интересно – ты ведь всю жизнь провела в одной комнате.

– У меня был еще балкон.

– Тогда, видимо, тебе это все знакомо. Давай, задавай вопросы. Обо всем, о чем хочешь. Я многое могу рассказать, если тебе интересно.

Рапунцель подумала. Да, у нее были вопросы.

– Что такое мама? – спросила она.

– Ничего себе, – пробормотал Джек. – Вот это вопрос. Ты правда не знаешь?

– Я не стала бы спрашивать, если бы знала!

– Ладно, ладно. Это просто… – Джек пожал плечами. – Мама – это… женщина, – наконец произнес он и почесал затылок. – А папа – мужчина. Они родители. У них есть дети. Пока не вырастут, дети обычно живут с родителями, если они живы и с ними не случилось ничего плохого.

– О, вот как… Значит, Ведьма – моя мама?

Джек возмущенно воскликнул:

– Нет!

– Почему? Я живу у нее.

– Но она не твоя настоящая мама.

Настал черед Рапунцель возмущаться:

– Не будь таким глупым. Конечно же, настоящая.

– Нет, она… – Джек замялся, подыскивая слова. – Небеса, – наконец произнес он. – Это труднее объяснить, чем я думал. Видишь ли, настоящие родители – это те… кто тебя сделал.

– Сделал?

– Да, родители… – Джек сглотнул. – Они делают детей вместе.

– Как делают?

– Я… – Джек отвернулся. – Я не тот, кого стоит об этом спрашивать.

– Но ты ведь все про это знаешь, не так ли?

Джек сильно покраснел.

– Не совсем.

– Тогда расскажи, что знаешь.

Джек промолчал.

– Ты должен, – настаивала Рапунцель. – Мудрейшая так сказала.

Наконец Джек сдался и, не глядя ей в глаза, в нескольких предложениях описал, как родители делают детей. Закончив, он быстро пошел вперед, а Рапунцель осталась позади, охваченная отвращением.

– Значит, меня сделала другая мать, – произнесла она, когда догнала Джека, не обращая внимания на его растерянный вид. – А затем Ведьма нашла меня в болоте. Та, другая мать бросила меня, а Ведьма обо мне заботилась. Разве это не делает ее настоящей матерью, а другую ненастоящей?

Джек, казалось, не знал, что ответить.

– Все родители делают детей? – продолжила Рапунцель. – Есть родители, которые этого не делают?

– Некоторые дети приемные, – признал Джек. – Некоторые родители по каким-то причинам не могут о них заботиться, и это делают за них другие люди.

– И эти приемные родители считаются настоящими?

– Конечно, если они заботятся о детях и любят их.

– Тогда Ведьма – моя настоящая мама. Только она любит меня и заботится обо мне.

Джек хмуро молчал.

– А как насчет фей? – через некоторое время спросила Рапунцель, обдумав все те странные вещи, о которых рассказал Джек. – Мудрейшая и Рун, они…

– Перестань, – сказал Джек. – Просто перестань.

– А того, с кем делать детей, каждый выбирает сам?

Джек уставился на нее.

– Конечно, сам. Как еще?

– Ну, я бы точно не выбрала Руна. Мудрейшая лучшая из фей, а он худший. Зачем он ей нужен?

Джек пожал плечами.

– Он заботится о ней.

– Заботится? Да он ни разу с ней не согласился!

– Не всегда соглашаешься с теми людьми, о которых заботишься.

– Ведьма всегда соглашается со мной. А Рун отвратительный.

– Он напуган, – возразил Джек. – Люди могут быть отвратительными, когда боятся.

– Я бы никогда такой не стала, – заявила Рапунцель.

– Действительно? – Джек внезапно закричал: – Лжец! Скотина! Шпион!

Рапунцель  закусила губу.

– Тролль! – продолжил кричать Джек, весьма довольный собой. – Бес! Мелкий уродливый гном!

– Мне не стоило называть тебя уродливым, – сказала Рапунцель. – Прошу прощения, честно.