Текст книги "На землю с небес и дальше в лес (ЛП)"

Автор книги: Меган Моррисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Глава 17

Рапунцель мяла ткань в тщетной попытке расстегнуть карман. От страха она стала неловкой и бестолковой и не могла поверить, что совсем забыла про Принца-лягушонка. В голове было столько всего, что она не проверяла, все ли с ним в порядке, с самой Кленовой долины, а он не двигался, не квакал и не подпрыгивал. Совсем ничего не делал с тех пор, как они ушли от Перл. Как она могла не заметить? Становилось все холоднее, теперь со всех сторон их окружал снег, а Рапунцель никак не озаботилась тем, чтобы не дать ему замерзнуть.

– Да помоги же! – взвизгнула она. Джек ухватил ее грудки и расстегнул карман.

Рапунцель запустила руку вовнутрь и вскрикнула, обхватив пальцами застывшую фигурку Принца-лягушонка. Она вытащила его съежившееся маленькое тельце и попыталась нащупать колебания брюшка или трепетание полного подбородка.

Но его глаза оставались закрыты. И был он холодным и неподвижным.

– О мой лягушонок… – всхлипнула она, неуклюже слезла с саней и упала на колени у костра, где света было больше.

Положив питомца на колено, Рапунцель принялась растирать ледяную шкурку, пока та не стала чуть влажной, но такой же холодной на ощупь. Он все еще не шевелился, и тогда она прильнула щекой к его спине.

– Что мне делать, Джек? – взмолилась она, когда Принц-лягушонок и на это не отреагировал.

Нахмурившись, Джек встал на колени рядом.

– Вряд ли мы можем что-то сделать.

– Конечно же, можем! – Рапунцель протянула ему маленькое лягушачье тело в пригоршне. – Мы должны!

Буквально пару мгновений Джек ощупывал Принца-лягушонка, затем устроился поудобнее и покачал головой:

– Мне жаль.

– Не жалей, лучше сделай хоть что-нибудь!

– Не могу. Когда кто-то умирает, это всего лишь смерть.

– Нет! – закричала Рапунцель. – Возьми свои слова обратно!

Но Джек только молча посмотрел на нее, что было намного хуже, чем если бы он спорил. Сердце Рапунцель так бешено забилось, что ей показалось, будто она колотится вместе с ним.

– Мне жаль, – повторил Джек. – Действительно жаль.

– Замолчи! – яростно возразила Рапунцель. – Он не умер, ты неправ!

– Если он не дышит, значит, умер.

– Дышит! – Рапунцель вскочила на ноги и прижала к сердцу недвижимое тело Принца-лягушонка. – О, Джек! Да! Прекрасная идея! Поторопись же, доставай!

– Что доставать?

– Живительное дыхание, которое дал нам Рун! Откупорим его у рта Принца-лягушонка, и оно вернет его! Давай, пока не стало слишком поздно!

– Возможно, уже слишком поздно, – ответил Джек. – Рун ведь сказал, что оно может вернуть кого-нибудь, стоящего на пороге смерти, да? Но не с того света.

– Все получится. Я знаю, что все получится. Пожалуйста, Джек, поторопись...

Но Джек все еще колебался. Он сделал глубокий вдох и сказал:

– Рапунцель… Послушай, как ни грустно признавать, но живительное дыхание еще может понадобиться нам самим, ведь пока ничего не закончилось. И мы не можем так просто потратить его на лягушку.

– Не можем просто потратить его на лягушку? – взвизгнула Рапунцель, чей голос становился все пронзительней с каждым словом. – Ты отдашь мне живительное дыхание, и отдашь сейчас же!

– Потом ты об этом пожалеешь, – ответил Джек.

– Ты пожалеешь сейчас, если не отдашь! – Грудь Рапунцель, у которой она держала Принца-лягушонка, часто вздымалась и опадала. – Никогда тебя не прощу и ни шага больше не сделаю. И мне все равно, что предпримет Рун, слышишь, мне все равно!

При этих словах ей показалось, что она заметила краем глаза след красных искр. Рапунцель знала, что Рун следит за ними, но в тот момент чувствовала, что смело встретит что угодно, только бы пробудить Принца-лягушонка.

Прищурившись, Джек встал и вынул живительное дыхание из кармана. Белая дымка все еще курилась внутри маленького стеклянного пузырька.

– Говорю тебе, ты еще пожалеешь, что мы это сделали, – сказал он.

– Разбивай стекло! – скомандовала Рапунцель, протягивая ему Принца-лягушонка. – Ну, давай же!

Держа хрупкий пузырек у рта лягушонка, Джек раздавил его пальцами. Стекло осыпалось сверкающей красной пылью, высвобождая дымку, которая потянулась к ноздре Принца-лягушонка и скользнула внутрь.

Затаив дыхание, Рапунцель высматривала в теле питомца следы жизни. Она ждала, что он начнет дышать, или откроет глаза, или что задрожит его толстенький подбородок. Но ничего не произошло.

– Слишком поздно, – отметил Джек. – Нам не следовало использовать жи...

– Тс-с!

За исключением этого звука, Рапунцель не шевелилась. Она стояла на коленях, слушала в ушах биение собственного сердца, держала Принца-лягушонка и что есть мочи желала, чтобы он открыл глаза и взглянул на нее. Огонь в костре жизнерадостно потрескивал, и эти звуки казались такими ужасными и неуместными здесь и сейчас. Джек не рискнул добавить ни слова.

Колени Рапунцель подмерзали в снегу. Скоро ей придется встать. Дальше притворяться она не могла: ожидание не оживит Принца-лягушонка, он умер. Да, она держала его тельце в ладонях, но душа его отлетела и ее не вернуть.

Так вот какова она, смерть. И Рапунцель послужила ее причиной.

Вина и печаль обрушились на нее одновременно, и Рапунцель осознавала, что ощущает, но легче от этого не становилось

– Милый! – удалось произнести ей. – Прости меня.

Прижавшись щекой к холодной маленькой спинке, она заплакала. Но слезы не приносили облегчения; казалось, они лились прямо из того опустевшего местечка в ее сердце, которое занимал Принц-лягушонок. Все еще плача, она сжалась комочком у костра, держа в ладонях лягушонка и не желая расставаться с ним. Всхлипывания заполнили ночную темноту вокруг, и Рапунцель подумала, что у нее сейчас разобьется сердце.

– У вас все в порядке? – спросил вдруг голос, не принадлежавший ни Рапунцель, ни Джеку. – Что здесь случилось?

Джек вскочил и закружился, размахивая мечом, так что чуть не проткнул подошедшего к нему сзади мужчину. Крупный и высокий, тот был старше Джека, но ненамного. Темно-оранжевый плащ,  расшитый медно-красными замысловатыми узорами и застегнутый на медный крючок искусной ковки с мерцающим в свете костра оранжевым самоцветом, стелился по земле. Волосы мужчины также пламенели рыжиной, а все лицо покрывали веснушки.

– Я ищу своего пса, – сказал он. – Вы его не видели? Большой, рыжий, любит всех облизывать. Мне показалось, я слышал лай откуда-то отсюда, но теперь вижу только ваших псов-из-желудей...

– Кто вы? – требовательно спросил Джек, держа меч наготове

– Он п-принц, – удалось сказать Рапунцель сквозь слезы.

За исключением веснушек, мужчина отлично подходил под изображения из ее сказок, начиная от плаща и заканчивая тяжелыми сапогами с пряжками. Рапунцель вытерла глаза одной рукой, по-прежнему держа во второй Принца-лягушонка.

– Принц Мик Великолепный из Оранжарии, – ответил принц и поклонился в сторону, чтобы избежать острия меча Джека, который тот сразу же вложил в ножны.

– Простите меня, ваше высочество, – низко поклонился Джек.

– Темно сейчас, – ответил принц. – Вы правы, что соблюдаете осторожность.

Он выпрямился как раз вовремя: сзади к нему подошли несколько вооруженных мечами мужчин и женщин, тоже одетых в плащи и тяжелые сапоги.

– Ваше высочество, Верный, должно быть, убежал дальше, чем обычно, – сказал один из них. – Мы его пока не нашли, но хотим разделиться, чтобы осмотреть больше территории. Так что, уверен, мы в два счета вернем его в лагерь.

– Благодарю, – ответил принц Мик, который сначала едва заметно тревожился, но сейчас повернулся к Рапунцель с улыбкой на лице. – А теперь рассказывайте, что у вас стряслось?

Рапунцель только всхлипнула. Ей не было дела до принцев. Вообще ни до чего не было.

Принц Мик присел рядом с ней на корточки и понизил голос:

– Я пошел сюда в поисках Верного, но не только. Я услышал твой плач. На вас напали? Вы в беде?

Рапунцель опустила взгляд на Принца-лягушонка в своей ладони:

– Это мой лягушонок. Он... он...

Ее голос сорвался, и она не смогла договорить.

– Умер, – помог ей Джек.

– Ага, а этот лягушонок был вашим другом?

Рапунцель кивнула.

– Я тоже терял таких друзей, – признался принц Мик. – У меня была великолепная красно-коричневая гончая. Она умерла, когда мне было восемь, но я до сих пор вспоминаю о ней каждый день. Что случилось с твоим лягушонком?

– Он з-замерз. У меня в кармане.

Принц Мик протянул свою большую покрытую веснушками руку:

– Могу я его подержать?

– Вы сумеете его спасти?

– Нет. Мне жаль.

Снова жаль. Рапунцель уже начинала ненавидеть это слово.

– Но я могу устроить ему королевские похороны, – предложил принц Мик. – Останьтесь моими гостями на эту ночь в лагере Оранжарии, и мы отдадим вашему другу все почести, оплакивая его вместе. В любом случае вам лучше пойти со мной – намного безопаснее останавливаться на ночлег толпой, а не вдвоем.

– Нет, не стоит, – ответила Рапунцель, все еще баюкая в руках Принца-лягушонка, и вновь уставилась на огонь.

– Нельзя ему отказывать, – прошептал Джек. – Он же принц.

– Мне все равно!

– Понимаю ваши чувства, – ответил принц Мик. – Я хотел бы вам помочь, но это не в моей власти. Хотя, возможно… – Он задумался. – Хм-м. Но лучше не мешать.

Рапунцель тут же подняла на него взгляд:

– Кому мешать? Разве кто-то сумеет ему помочь?

– Тут неподалеку находится лагерь Благородного Собрания, – нахмурившись, ответил принц Мик. – Если исцеление лягушки возможно, кто-нибудь из них подскажет, что делать. Но все же он, кажется, совсем безнадежен, а Благородные очень...

– Пойдем. – Рапунцель уже стояла на ногах. Сунув Джеку Принца-лягушонка, она надела колесо фей на спину и забрала обратно замерзшего питомца. – Отведите меня к Благородным.

– Нельзя командовать королевской особой, – шепнул Джек.

– Все нормально, – ответил принц Мик, почесав рыжую щетину. – Ну, если мы хотим отправляться, нужно поспешить!

Он сделал рукой знак своим сопровождающим, которые затушили костер, поставили тележку на санки и направили собак-из-желудей к лагерю Оранжарии. Рапунцель и Джек последовали за Принцем Миком в другую сторону, в темноту, и лишь снег скрипел у них под ногами.

– Ваше высочество, а почему лагерь Благородного Собрания находится в этих местах? – спросил Джек, изо всех сил пытаясь не отставать от широких шагов принца Мика. – Были какие-то волнения?

– Нет, не волнения, – ответил принц Мик. – Зеленое содружество собирается отпраздновать семьдесят пятую годовщину независимости от Розовой империи. Люди со всей Времии собираются в столицу, чтобы отпраздновать с Зелеными и помочь им в подготовке Столетнего дня.

– Столетнего дня? – переспросила Рапунцель.

Большими пальцами она поглаживала неподвижное маленькое тело Принца-лягушонка, волнуясь все больше с каждым шагом.

– Предоставлю своей сестре возможность рассказать вам эту историю, – ответил принц. – Она будет вне себя от радости, что нашла благодарную аудиторию. О, это должно быть здесь...

Перед ними не было ничего, кроме темноты и снега, да еще двух фигур в плащах, стоящих недалеко впереди. Рапунцель ринулась к ним, а когда добежала, резким движением протянула Принца-лягушонка. Одной фигурой оказалась женщина, второй – бородатый мужчина. Лица обоих были выкрашены в темно-фиолетовый: под правым глазом женщины красовалось пятно, похожее на заплату, а у мужчины краска покрывала половину носа, исчезая дальше в бороде и вновь появляясь на губах. И оба удивленно подняли брови при виде Принца-лягушонка.

– Назовите ваше имя и дело, которое требует вмешательства, – произнесла женщина.

– Рапунцель. Я ищу кого-нибудь, кто сможет вылечить моего лягушонка.

– Вылечить лягушку? – Бородач уставился на нее. – Это официальное посольство Благородного Собрания, а не кочующая ватага коновалов.

– Возможно, вы сделаете исключение, – сказал, подходя, принц Мик, встал позади Рапунцель и положил ей на плечо веснушчатую руку. – В знак особого расположения ко мне.

– А вы кто?

– Принц Мик Великолепный из Оранжарии к вашим услугам, – с коротким поклоном ответствовал он.

– Ой! – Бородач поклонился так низко и неуклюже, что чуть не упал. Но лишь пошатнулся, выпрямляясь, да вытянул руки, чтобы сохранить равновесие. – Ваше высочество, мои извинения… не разглядел вас… простите меня...

Следующие несколько минут он бормотал, все так же путаясь в словах. Его спутница же молча поклонилась принцу, развернулась и исчезла в темноте.

– Куда она пошла? – спросила Рапунцель, прижимая Принца-лягушонка к груди.

– В лагерь, – ответил бородач. – У всех остальных сейчас собрание. Вот почему я сразу же вас не проводил.

Темнота позади него заклубилась и замерцала, и в ней возник сводчатый проход, из которого в снежную ночь выплеснулся тусклый серебристый свет. В арке появилась женщина с пурпурной каймой вокруг одного глаза и поманила принца Мика:

– Добро пожаловать, ваше высочество. Не желаете пройти?

Принц Мик ступил в серебряный свет и очутился в лагере Благородного Собрания. Рапунцель последовала за ним, крепко сжав Принца-лягушонка. А сзади благоговейно вздохнул Джек.

Лагерь Благородного Собрания был полон света, но не настолько яркого и сияющего, чтобы приходилось щуриться. Просто свет был везде, словно лагерь располагался в ярком пузыре. Рапунцель сумела разглядеть стену этого пузыря, в которой все еще виднелась дверь. Сквозь эту стену, мягкую и туманную, проглядывали деревья и снег. Стоящие широким кольцом черные шатры образовывали внешний край лагеря. Среди них стояли экипажи и лошади, за которыми ухаживали слуги с белыми светящимися шарами на поясах. В центре лагеря находилось что-то, напоминающее обложенный булыжниками большой бассейн, наполненный тем же самым серебристым светом, что лился из арочного прохода. Подобно воде, свет находился в постоянном движении, капельки его временами подпрыгивали вверх, так похоже на маленьких рыбок вычерчивали крошечные дуги света и ныряли обратно. Пока Рапунцель смотрела, серебристый свет постепенно сменился нежно-фиолетовым, а потом снова превратился в мерцающий красный. Ей послышалось еле слышное гудение, напоминающее голос, словно сам свет выпевал одну долгую, тихую непрерывную ноту.

– Ваше королевское высочество.

Рапунцель повернулась на негромкий голос, который принадлежал мужчине старше и красивее принца Мика. И хотя этот мужчина склонил перед принцем темную голову, поклон принца Мика оказался ниже.

– Благородный Кин, нексус Лиловых озер, величайший из Благородного Собрания, это честь для меня, – сказал принц Мик.

– Нет, это для меня большая честь. – Нексус Кин показал на бассейн из света. – Нынче холодная ночь, так что идите, погрейтесь.

Вслед за ним они подошли к каменному бассейну, наполненному насыщенным оранжевым светом, напоминавшим расплавленный закат. Подойдя еще ближе, Рапунцель поняла, что, подобно огню, этот бассейн излучает тепло.

– Что привело вас сюда так поздно? – спросил Кин, протягивая к свету руки, на каждой из которых красовалось вычурное кольцо, мерцающее в оранжевом зареве так же, как серебряные нити волос на его висках. На плотной коже колета покоился блестящий амулет.

– Я не предполагал, что потревожу вас, – замялся принц Мик. – Простите, если прервал какие-то чрезвычайно важные дела. Я надеялся поговорить разве что с одним из ваших учеников.

– Можете не беспокоиться. Рассказывайте, что я могу для вас сделать.

– Вот мой лягушонок! – воскликнула Рапунцель, которая не могла больше ждать.

Нексус Кин впервые взглянул в ее сторону и поднял густую темную бровь:

– Да? Рассказывайте!

Рапунцель протянула к нексусу руки и, разжав пальцы, показала Принца-лягушонка. Свет в бассейне стал зеленым, блеклым заревом освещая безжизненное маленькое тело.

– Мой лягушонок замерз, – сумела выдавить она. – А я не хочу, чтобы он умер.

Кин взглянул на Принца-лягушонка, затем снова на Рапунцель. Изучил лицо, скользнул взглядом по ремешкам, удерживающим колесо с волосами, и прищурился.

– Понимаю.

– Вы поможете? – Голос Рапунцель дрогнул, когда она поняла, что в любой момент может опять заплакать. – Посмотрите его?

– Да, пожалуй.

Когда нексус взял в руки Принца-лягушонка, на его лице промелькнуло удивление, но так стремительно, что Рапунцель решила: ей просто почудилось. Нексус перевернул лягушонка, нахмурил брови над его брюшком и двумя пальцами нажал на холодную и влажную нижнюю часть тела. Затем поднял лягушонка к уху.

– Мне нужна тишина.

Рапунцель стояла совершенно неподвижно, даже дыхание задержала. Минуту или две нексус прислушивался, а потом кивнул.

– Этот лягушонок жив.

Рапунцель ахнула:

– Жив? Вы уверены? Как вы узнали? Он ведь такой холодный и не дышит, а его сердце...

– Он находится в зимней спячке, – объяснил нексус Кин, протягивая ей обратно Принца-лягушонка. – Так обычно поступают все лягушки в холодные месяцы. Это очень глубокий сон, но когда потеплеет, он проснется.

 – Просто спит? – Рапунцель едва смела в это поверить, забирая Принца в свои любящие заботливые руки. – То есть я не заморозила его до смерти? И мне не придется его хоронить?

Кин слегка улыбнулся.

– Он стал бы счастливее, если бы смог закопаться в ил на дне пруда или заснуть в ворохе листвы, как это обычно делают лягушки, впадая в спячку.

– У меня есть для него замечательное гнездышко! – задохнувшись, сообщила Рапунцель. – Подержи его, Джек.

Она так отчаянно спешила, что чуть не уронила питомца, и все же Джеку удалось забрать у нее Принца-лягушонка в целости и сохранности.

– Размотайся до места, где разбойники отрезали часть волос! – скомандовала она. Коса соскочила с колеса, и на земле образовалась целая гора волос. Рапунцель стала расплетать их, пока не освободила длинный, обрезанный еще разбойниками локон, который и отделила от остальной косы и протянула Джеку.

– Мы можем поместить в него Принца-лягушонка. Замотай его, хорошо? – велела она и принялась заплетать обратно остальные волосы, больше не обращая внимания на то, что их обрезали. Если они пригодятся Принцу-лягушонку, тогда все в порядке.

– Твои волосы.

Подняв глаза, она обнаружила, что на нее уставился принц Мик.

– Рапунцель, – произнес он с благоговением в голосе. – Я тебя не узнал… Но ведь я почти не разглядел твоего лица, когда был в башне.

– Я видел ее, – сказал Кин, изучая взглядом длинную косу Рапунцель. – Я поднимался в комнатку на башне, чтобы поговорить с ней.

– Вы оба были в моей башне? – Рапунцель посмотрела на нексуса Кина. – В моей светелке?

– Не припоминаешь? – спросил принц Мик. – Я приходил тебя освободить, а ты позвала ведьму. Мне едва удалось спастись.

Рапунцель похолодела.

– Когда это было?

– Несколько месяцев назад, – ответил принц Мик. – Но как ты можешь не помнить? Ведь ты тогда так разъярилась, что назвала меня мерзким лгуном. И добавила, что я такой же, как любой принц в каждой книжке, и что ты никогда не покинешь башню, ведь внизу тебя съедят тролли или заживо сожгут крестьяне.

Пальцы Рапунцель сильнее сжались на косе.

– Звучит очень похоже на нее! – воскликнул Джек, эхом вторя ее мыслям.

– Но… – Голова Рапунцель усиленно работала. – Но я действительно не помню.

Однако она прекрасно помнила, как Мудрейшая говорила о том, сколько воспоминаний у нее могли похитить. А теперь появилось доказательство, что таких воспоминаний было больше одного. Но как?

«Ты знаешь, как».

Голос ее удивил: он шел словно откуда-то изнутри. Рапунцель постаралась не обращать на него внимания, но не преуспела.

«Ты точно знаешь, как. Сумеешь это признать?»

– Помнишь меня, дитя? – спросил нексус Кин, все так же не сводя с нее глаз. Когда Рапунцель покачала головой, он едва заметно улыбнулся. – Буквально два месяца назад я предложил тебя спасти. И рассказал про твою бабушку, которая умоляла меня о помощи.

Рапунцель выронила косу.

– Я знала про Перл? Вы мне о ней рассказали?

– Ну да.

– И что тогда было? – требовательно спросила Рапунцель. – Когда вы мне рассказали о Перл, что я ответила?

– Ты ответила, что не нуждаешься в спасении, и что в твоих книгах нет никаких бабушек, и что если я немедленно не уеду, ты позовешь ведьму.

Рапунцель едва могла в это поверить. Ей было неинтересно побольше услышать про Перл? Она даже не постаралась понять, кто ее бабушка? Как она могла быть такой безразличной всего лишь несколько недель назад?

Но все так и было, конечно. Перл ничего для нее не значила. И то, что сказал нексус Кин, было правдой: в ее книгах не было бабушек, и матерей тоже не было, и отцов. Ни синих фей, ни добрых крестьян, ни состязаний по игре в бабки, ни Благородного Собрания, ни стран, ни лягушек, ни великанов.

Ничего настоящего.

Так и не успокоившись, Рапунцель отвернулась от Кина, чтобы приказать волосам смотаться и привязать их к спине, готовясь уйти.

– Нексус, а почему вы не уничтожили ведьму? – спросил принц Мик. – Конечно же, я вас не критикую, но ваша репутация истребителя ведьм известна каждому во Времии. Почему бы не освободить бедную девушку независимо от того, желает она того или нет?

Истребитель ведьм. Рапунцель оглянулась и требовательно спросила:

– Вы приехали в мою башню, чтобы освободить меня или чтобы убить Ведьму?

– И для того, и для другого, – ответил Кин. – Но я не смог убить Энвеарию. Она незаурядная ведьма с небывалой силой.

Принц Мик нахмурился.

– Значит, она представляет собой реальную угрозу? – тихо спросил он. – Красноземье – сосед и союзник Оранжарии. Если будет необходимо, мы объединимся с атаманом Флитом, чтобы выгнать ведьму

– Благодарю вас за готовность, – ответил Кин, – но с Энвеарией мы справимся силами Благородного Собрания. Возможно, она достаточно могущественна, чтобы защититься от меня, сообща советники обязательно с ней справятся. Я собираюсь вернуться в Красноземье и завершить начатое после празднования в Вольном. – Прищурившись, он перевел взгляд на Рапунцель. – Но вы здесь, юная леди, так что Энвеария должна быть уже мертва. Кто же ее убил?

Рапунцель вздрогнула. Он говорил о смерти Ведьмы, о ее убийстве, будто о ерунде какой-то. Точно так же, как говорили красные феи.

– Энвеария жива, нексус, – сказал Джек, когда Рапунцель так и не ответила.

– Жива? – с любопытством спросил нексус Кин, и его глаза заблестели. – Тогда эта ведьма точно не похожа ни на что, с чем я раньше сталкивался.

И тут из светового бассейна позади него вылетел сверкающий луч и взмыл в небо. Рапунцель поморщилась от его неожиданной яркости.

– Чужак в лагере! – воскликнул нексус Кин, спешно поворачиваясь ко все еще открытому проходу в лагерь. Он вытянул руку в ту сторону, но не успел что-либо предпринять, потому что на поляну, радостно лая, выскочил пес высотой до талии Рапунцель.

– Верный! – закричал принц Мик, и собака кинулась к нему, водрузив на грудь большие передние лапы. И пока пес, пуская слюни восторга, облизывал подбородок принца, нексус Кин наблюдал за ними со смешанным выражением недоверия и веселья.

– Мне ужасно жаль, нексус, – сказал принц Мик, который, казалось, разрывался между удовольствием и замешательством, почесывая голову Верного и безуспешно пытаясь заставить того сесть. – Мы избавим вас от своего присутствия. Примите еще раз извинения за прерванное собрание и… ох, за появление собаки без приглашения.

– Ничего страшного, – ответил Кин, возвращаясь взглядом к Рапунцель.

А Рапунцель не хотела, чтобы на нее смотрели. Она взяла из рук Джека кипу золотых волос, в которые был завернут Принц-лягушонок, и бережно прижала к себе.

– Спасибо вам за спасение моего лягушонка, – поблагодарила она и, желая предотвратить дальнейшие разговоры, отвернулась от каменного бассейна и пошла к арочному проходу.

Рапунцель слышала, как сзади откланивались принц Мик и Джек, соблюдая все требуемые формальности. Она полагала, что Джек, вероятно, поклонится, как перед принцем Миком. Наверное, ей тоже следовало так поступить. Рапунцель задумалась, когда же научится всему, чему должна научиться, и сможет ли вообще когда-нибудь. Возможно, она застрянет в отстающих, и наверстать уже никогда не получится.

Возможно, она знала бы намного больше, если бы все помнила.

Лагерь Благородного Собрания исчез позади, и путники оказались в окружении темноты. Погрузившись в мысли, Рапунцель с трудом шагала по снегу. Если принц Мик и нексус Кин побывали в ее башне, очевидно должны были остаться какие-то следы их визитов. Стиснув зубы, она старалась вспомнить, всеми силами пытаясь раздуть любую искорку памяти, но добилась только ноющей боли в голове. И чем дольше пыталась заставить воспоминания вернуться, тем сильнее становилась головная боль.

«Вероятно, все они лжецы, – опрометчиво подумала Рапунцель. – И лгут мне, чтобы запутать – как всегда делали принцы в моих книгах».

«Только один человек лжет. Ты знаешь, кто он».

Рапунцель оттолкнула этот безжалостный голос и задумалась о Принце-лягушонке. Он жив. И она крепко обнимала гнездышко из волос, пока Джек и принц Мик ее догоняли.

Лагерь Оранжарии не звенел от магии и света, но тоже производил впечатление. Несколько больших круглых шатров в оранжевую и золотую полоску и с флагами на остроконечных верхушках были расставлены вокруг громадного костра. Слуги принца в белых плащах с золотыми ремнями занимались обычными делами: пили из золотых фляг, поджаривали на огне сыр и хлеб на длинных прутиках, пели песни и танцевали под восхитительную живую музыку.

Играющая девушка стояла, опираясь одной ногой на стул. Левой рукой она прижимала к подбородку инструмент из блестящей древесины, по струнам которого быстро двигала туда-обратно длинным тонким прутком в правой руке. Как и у принца Мика, ее кожа была густо покрыта веснушками, а короткие спиральки рыжих кудрей танцевали во время игры. Она казалась ненамного старше зачарованно взиравшей на нее Рапунцель. Когда незнакомка закончила, певцы и танцоры разразились аплодисментами и одобрительными возгласами. И пока они просили исполнить еще одну мелодию, принц Мик устроился у большого костра, а Верный тут же улегся у его ног. Рапунцель и Джек сели рядом, Рапунцель – все еще с Принцем-лягушонком в руках.

– Дэй! – позвал Мик и помахал рукой девушке с блестящим инструментом. Похоже было, что она родилась от той же матери и того же отца, что и принц, так что Рапунцель поняла: незнакомка, должно быть, его сестра.

– А все братья и сестры выглядят так похоже? – спросила она, наклоняясь к Джеку.

– Нет, – ответил Джек. – Но многие.

Обдумывая эту мысль, Рапунцель разглядывала его лицо. Вполне возможно, что у его сестры Тесс точно такие же черные глаза или язвительная улыбка. Пытаясь ее представить, она потрясенно вспомнила то, что Джек рассказал ей у костра еще до встречи с принцем Миком: Тесс находится в смертельной опасности, и у Джека есть всего шесть недель, чтобы вернуться в Гегууль и спасти ее. Встревожившись, Рапунцель быстренько пересела поближе к нему. Ей не хотелось, чтобы он или его сестра отправлялись в Гегууль. Впрочем, и Ведьму она туда отправлять не хотела.

Принцесса Дэй быстро подошла к ним – кудряшки ее подпрыгивали на каждом шагу.

– Садись, – предложил принц Мик, почесывая Верного за ушами. – Я встретил тут пару путешественников, которые могут тебя заинтересовать. Сумеешь сказать без подсказки, кто эта девушка?

– Ой, Мик! – со смехом ответила ему сестра. – Ты действительно притащил сюда эту пару, чтобы загадать мне загадку? – Принцесса Дэй уставилась в глаза Рапунцель. – Надо полагать, у вас он не спросил, не будете ли вы возражать против подобной игры.

Рапунцель покачала головой:

– Я не возражаю.

– Тогда все в порядке. – Принцесса Дэй села рядом с братом. Окинула взглядом косу Рапунцель, которая сейчас немного криво висела на колесе. – Это слишком просто, – отметила она. – За исключением того, что этого быть не может... Девушка из башни?

У Рапунцель все внутри оборвалось.

– Мы встречались?

– Нет. Но я бы точно сумела спустить тебя с башни. После попытки Мика я умоляла дать мне возможность тоже попробовать. Но мне не разрешали, пока не исполнится восемнадцать, а нынче ты уже спасена, так что свой шанс я упустила. Но не думай, что я жалею, увидев тебя свободной! – добавила она, оживляясь, и посмотрела на Джека: – А ты кто?

– Джек Байр с Фиолетовых гор, ваше высочество.

Принцесса Дэй, казалось, была в восхищении.

– Итак, все здоровые и хорошо вооруженные дворяне во Времии бежали с позором. И тут явился мальчик с гор вообще без связей, как я полагаю. Прошу прощения, если моя догадка ошибочна…

Джек несмело улыбнулся.

– Вы угадали, ваше высочество.

– Я считаю, – заявила принцесса, – что это ты ее спас. Как тебе удалось? Как ты спустил ее вниз?

– С помощью крюка и веревки-из-желудя, – ответил Джек.

– Ну да, как же без желудей! – Принцесса Дэй откинула голову и рассмеялась.

Рапунцель решила, что настала ее очередь говорить.

– Меня не спасали, и он не спускал меня с башни. Я сама слезла вниз.

– Тоже неплохо, – кивнула принцесса. – Я с радостью воздаю тебе должное за твой самоотверженный поступок. И как тебе мир за пределами башни? Ведь вы путешествуете уже довольно давно, судя по всему.

– Иногда нравится, – честно ответила Рапунцель. – А иногда все не очень приятно.

– Это верно, – заметила принцесса. – А что привело вас в Зеленое содружество?

– Мы направляемся в Перволес, – ответила Рапунцель. – Чтобы найти Дерево-мать.

– Расщепленное дерево! – округлила глаза принцесса Дэй. – В самом деле? Перводрево, как некоторые его называют, – древнейшее дерево, из которого выросли все остальные.

– Вы слышали о нем! А знаете, где оно находится?

Принцесса Дэй склонила голову набок:

– Помнишь балладу, которую мы изучали на уроках истории Времии? – спросила она брата. И продекламировала:

«Первое дерево и последнее,

Память Времии,

Корни его не в земле живут,

Кого ищут – всегда найдут».

– И мой отец так говорил, – медленно произнес Джек. – А я забыл. Он пел эту песню, когда я был ребенком. И в ней же есть смысл, правда? Мы не можем найти Дерево-мать, так что это ей придется нас искать. Помнишь, Рапунцель, что-то такое говорила Мудрейшая? Что Дерево-мать почувствует тебя?

Принц Мик покачал головой.

– Боюсь, тогда ваши поиски безнадежны. Я никогда не слышал ни о ком, кто действительно видел бы Расщепленное дерево. А старая история – просто история.

– Ни на секунду в это не поверю, – заявила принцесса Дэй. – Расщепленное дерево существует!

– Ты не можешь сказать наверняка, Дэй.

– Спорю на свою королевскую гузку. Мифы о Крушении основаны на реальных событиях. Просто важно знать, под каким углом на них смотреть. И все-таки Перводрево существовало. Одно из всех деревьев во Времии должно было быть первым.

– Что ничего не доказывает, – ответил ей брат. – Возможно, такое дерево есть, а вероятнее всего, оно давно сгнило.

– Или оно может жить, – возразила принцесса Дэй. – И хранить всю память Времии – только представь! Что, если в мире есть дерево, которое помнит все?