Текст книги "На землю с небес и дальше в лес (ЛП)"

Автор книги: Меган Моррисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– Давай же! – поторопил Джек. – Чего застряла?

Дверь белого домика распахнулась. На верхней ступеньке стояла смуглая женщина в длинном переднике. Ее каштановые волосы были уложены в сеточку, а глаза остановились на Гриве.

– Белые Небеса, – закричала она и сбежала по ступенькам вниз. – Вы что с ним сделали?

Упав на колени, женщина стащила ящики с головы и груди Грива. С его губ потекла кровь, он застонал, но не шевельнулся.

– То же, что сделаем и с тобой, если встанешь нам поперек дороги, – отрезал Джек. – Бежим, Рапунцель!

– Рапунцель. – Женщина перевела взгляд с ящиков на нее.

Рапунцель ощутила укол страха. Незнакомка знала ее имя. Грив привез их сюда намеренно.

– Проблемы, Скай?

Голос был низким и незнакомым, и доносился он из-за спины Рапунцель. Они с Джеком резко обернулись. И в изумлении уставились на мужчину, такого же громадного, как Грив, но без бороды и хромоты. В руках у него был топор, лезвие которого блестело на солнце. Взгляд незнакомца упал на Грива.

– Они напали на него? – Голос стал еще ниже. – Он не…

– Он цел. Эдам, это же девочка Натти. Погляди-ка на ее волосы.

Мужчина, едва не выронив топор, уставился на Рапунцель.

– Нет, – сказал он.

– Да… – Это простонал Грив, шевелясь и моргая. – Не сказал им, куда везу. – Он попробовал сесть. – Не их вина. Хотел, чтобы она обязательно сюда приехала.

– Это зачем? – спросил Джек, отступая на шаг от Эдама и его топора и заслоняя рукой Рапунцель. – Что вы за люди? И чего от нее хотите?

Скай обняла Грива, помогла ему подняться и протянула палку.

– Как тебя зовут, мальчик? – поинтересовался Эдам, поудобнее пристраивая рукоять топора в ладони и глядя на Джека. – И что за делишки у тебя с этой девочкой?

Джек покраснел.

– Нет у меня с ней делишек, – ответил он, делая еще шаг назад и отводя Рапунцель. – Я просто… с ней.

– Да ну? И с каких пор?

– Мы вам не обязаны ничего объяснять, – огрызнулся Джек. – И хватит с нас сидеть взаперти! Так что если вы это задумали…

– Никто не собирается ее здесь запирать, – прервал его Эдам.

– Здесь – это где? – уточнила Рапунцель.

Никто не сделал и шага к ней или Джеку. Кажется, незнакомцы не намеревались их убивать или продавать в рабство. Они просто наблюдали за ней с большим любопытством и… Рапунцель не могла точно назвать это чувство. Но была уверена, что никто не хочет ее обидеть.

– Девочка Натти, – произнес Эдам, слегка покачав головой. – Ну и ну.

– Кто такая Натти? – спросила Рапунцель. – У Ведьмы есть еще одно имя?

Скай резко вдохнула, и ее большие карие глаза наполнились слезами. Приложив ладони к лицу, она не на шутку разрыдалась. Грив положил ушибленную руку ей на плечо, и его темные глаза впились в Рапунцель.

– Натти была твоей матерью.

Прежде чем Рапунцель пришла в себя, Грив оперся о палку и медленнее, чем обычно, проковылял к входу.

– Это был ее дом, – продолжил он, поднимаясь. – А теперь входи. Твоя бабушка ждала встречи с тобой очень долго.

Глава 15

– Бабушка.

– Мама твоей мамы, – пояснил Джек, глядя на нее черными глазами, такими же любопытными, как у всех. Он больше не боялся, что Грив их обманет. Наоборот, стоя за спиной Рапунцель, он извинился перед Эдамом и Скай за сброшенные на Грива ящики.

– Извинись перед стариком, если хочешь, – ответил Эдам. – Но сдается мне, он просто не оставил вам выбора. Только трус или глупец позволит поймать себя в ловушку, не оказывая сопротивления.

Джеку, кажется, полегчало.

Если Грив и слышал их разговор, то не обратил на него внимания. Он, прихрамывая, поднялся по ступенькам на белое крыльцо. Потом открыл дверь, оглянулся на Рапунцель и прорычал:

– После вас.

Рапунцель вошла в дом.

Он оказался больше, чем выглядел снаружи, был теплым и очень светлым. Слева и справа почти от самого пола до потолка тянулись окна, пропуская в комнату солнечный свет. За ними виднелся сад. Мебель была простая и основательная, совсем не такая изящная, как та, к которой Рапунцель привыкла в башне, но изогнутые ручки кресла-качалки и потертые подушки на диване словно приглашали присесть. На столиках с фигурными ножками стояли стеклянные лампы. Над согревавшим комнату камином висели образцы затейливого кружева в отполированных рамках. Даже книги на полках казались уютными, и названия на их толстых, потертых корешках отражали свет пылающего в камине огня. Тонкая темная книга привлекла взгляд Рапунцель, и она подошла поближе, чтобы прочитать тусклые золотистые буквы на корешке: «Феи, колдовство и ведьмы. Справочник по магии для смертных».

Рапунцель сняла книгу с полки и поискала свое имя. Удивительно, но книга оказалась совсем не о ней. Несколько глав были посвящены ведьмам. Не ее Ведьме, а ведьмам вообще. Рапунцель стало не по себе, когда она узнала, что ее Ведьма не единственная. Она даже представить себе не могла, что существуют другие. Ведь если в мире есть другие ведьмы, логично предположить, что где-то в башнях могут жить и другие Рапунцели.

Рапунцель вернула книгу на полку и еще раз осмотрела комнату. Справа от камина располагалась дверь в чистенькую просторную кухню, полную блестящих медных кастрюль. Еще там была большая пузатая печь. Слева от камина Рапунцель увидела узкий, освещенный лампами коридор с тремя дверьми. В конце его находилась лестница. Наверное, она вела в ту комнату с острой крышей и каменными кружевами вокруг окон.

– Как здесь хорошо, – сказал Джек за ее спиной. – По-настоящему хорошо. – А потом добавил с тоской: – Тесс бы здесь понравилось.

– Мне тоже нравится, – ответила Рапунцель. Казалась, этот дом был создан для нее. Ей хотелось свернуться в клубочек на вышитых подушках и читать книгу перед камином. Она чувствовала себя здесь как дома. Однако ее домом была башня. Тут она вспомнила о Ведьме, и у нее свело желудок.

Рапунцель услышала, как дверь дома закрылась, и оглянулась, чтобы узнать, кто пошел за ней. Эдам смотрел на нее, обнимая Скай, которая все еще всхлипывала.

– Прости, – сказала она, – но когда я гляжу на тебя, мне кажется, что Натти восстала из мертвых. А что сделает Перл, когда тебя увидит? Как она это перенесет?

– Я ее приведу. – Грив прохромал мимо Рапунцель и постучал в первую дверь. Ему ответил короткий стук, и Грив вошел. Рапунцель попыталась заглянуть в комнату, но успела заметить только отблески света и еще больше кружева и книг, прежде чем Грив закрыл дверь за спиной.

– Как давно ты покинула башню? – спросил Эдам.

– Уже двенадцать дней.

– Ты, наверное, устала или голодна. Хочешь чего-нибудь?

Рапунцель отвела взгляд от двери, за которой скрылся Грив. Она думала, там ли ее бабушка.

– Я хочу увидеть бабушку, – сказала она.

– Папа ее сейчас разбудит.

– Она спит? – удивилась Рапунцель. – Сейчас же день.

– Она... – Скай всхлипнула и понизила голос. – Она сейчас такая слабая. Так быстро постарела за несколько лет. Мы не знаем, сколько ей еще осталось.

– Осталось? – Рапунцель нахмурилась. Она вспомнила, что Джек рассказывал ей о людях. Как они стареют и умирают.

– Она умирает?

– Трудно сказать, – ответил Эдам. – Она болеет, ей то лучше, то хуже. Все время проводит в постели. Ей понадобилось много лет, чтобы смириться с твоей потерей.

– Смириться?

– Она надеялась вернуть тебя домой, – объяснила Скай. – Борьба придавала ей сил. Она прочитала все книги, которые нашла, поговорила со всеми, кто хоть как-то мог помочь, поддерживала движение за контроль над магическими существами. А потом она просто сдалась.

Джек с интересом слушал Скай.

– Вы тетя Рапунцель? – спросил он.

Скай покачала головой.

– Нет, просто соседка, но я всегда считала Натти сестрой. С младенчества мы были лучшими подругами. Я была против их с Ремом переезда в Желтую страну. Единственное хорошее, что из этого получилось – моя встреча с Эдамом. Там он был их соседом и привез Натти домой после Сделки. После того, как Рем…– она взглянула на Рапунцель. – После того, как он покинул нас.

– Покинул? – переспросила Рапунцель.

– Умер, – сказал Джек, не сводя глаз со Скай. – Значит, ее отец умер. Его звали Рем, вы сказали. А как его фамилия? Фамилия Рапунцель?

– Леру.

В комнате все замерли. Это произнес другой голос – тихий и слабый, но умеющий приказывать. Взгляд Рапунцель метнулся в сторону освещенного коридора.

В дверях стояла женщина в длинной белой сорочке. Грив поддерживал ее своими сильными руками. Когда-то она была высокой, но теперь согнулась. Трясущейся рукой она опиралась на белую трость с серебряным набалдашником. Морщинистая кожа походила на кусок мятого пергамента, который попытались разгладить. Но пронзительно-синие глаза все еще сверкали.

Однако не глаза привлекли внимание Рапунцель, а волосы.

Волосы бабушки блестели серебром, как отполированная монета. Они были собраны в хвост на затылке и стекали по спине, словно ручей в свете луны. Острый завиток на конце шуршал по деревянному полу. Рапунцель достаточно повидала в своих странствиях, чтобы понимать, что у людей могут быть разные волосы. Но ей еще никогда не попадались такие, которые привлекали бы внимание не меньше ее собственных.

– Лотти, – дрожащим голосом прошептала бабушка Рапунцель. – Лотти, это ты?

Рапунцель не понимала, о чем она говорит.

– Твоя коса длиною в сто локтей?

Рапунцель кивнула. Она уже начала привыкать к морщинкам своей бабушки, научилась смотреть сквозь них и теперь рассматривала скрытые за ними черты. Глаза бабушки были отражением ее собственных глаз. И нос. И уголки губ.

– Можно мне посмотреть на нее?

Рапунцель не поняла, о чем бабушка говорит. Джек скользнул ей за спину и помог снять волшебное колесо. Подняв его, он попросил косу размотаться. Колесо завертелось, и коса золотым холмом упала на пол.

Скай и Эдам стояли у камина, взявшись за руки. Грив молчал и не шевелился.

Бабушка и внучка жадно смотрели друг на друга через комнату. В горле у Рапунцель пересохло, она хотела что-то сказать, что-то спросить, но не могла выдавить из себя ни слова, глядя в синие глаза бабушки, пылающие огнем.

– Лотти! – выдохнула наконец та и покачнулась. – Моя внучка, моя Шарлотта.

Она резко и тяжело вздохнула, испугав Рапунцель. Из глаз ее потекли слезы, оставляя на морщинистых щеках странные следы. Она шагнула к Рапунцель, и та попыталась отступить, но было некуда. Бабушка обняла ее и прижала к себе с еще одним глубоким, страстным рыданием. Она держала и укачивала ее, повторяя:

 – Шарлотта, Шарлотта.

Рапунцель испугалась. Она понимала, что ее приезд много значит для бабушки, и надеялась почувствовать то же самое, но этого почему-то не случилось. Она попыталась отодвинуться, но в руках старой женщины оказалось намного больше сил, чем можно было представить. Рапунцель повернулась к Джеку, который смотрел на них с грустью, и воскликнула:

– Я не понимаю! Кто такая Шарлотта?

– Ты! – ответил он.

Бабушка отступила назад и взяла ее за руку. Пожатие было сильным и неприятным.

– Мама хотела назвать тебя Шарлоттой, – сказал она сквозь слезы, сбегающие по морщинистым щекам. – Она говорила, что если будет девочка, то они назовут ее Лотти. А родись ты мальчиком, тебя бы назвали Ремом в честь папы. Бедная моя доченька. Она так и не смогла дать тебе имя.

– Если ты так хотела меня увидеть, почему ты так несчастна? – спросила Рапунцель, пытаясь вырвать руку из морщинистых ладоней бабушки.

– Я еще никогда не была так счастлива! Моя Шарлотта…

– Перестань меня так называть! – Она выдернула руку. – Меня зовут Рапунцель.

Слезы почти перестали течь. Бабушка смотрела на Рапунцель пронзительно-голубыми глазами, и в них появилось новое выражение. Лучше бы она плакала, потому что в ее взгляде теперь плескалась жалость. Жалость и гнев.

– Мне нужно присесть, – сказала она. – Грив?

Грив помог ей опуститься в кресло-качалку. Она вытерла глаза платочком, и Грив перекинул ее длинные серебряные волосы через подлокотник. Их концы упали на пол. Теперь, рассмотрев бабушку как следует, Рапунцель не переставала удивляться своему с ней сходству. Так странно!

– Сядешь здесь, рядом со мной? – предложила бабушка.

Эдам принес стул из кухни. Присев, Рапунцель заметила Джека, который положил колесо для волос за диван и отступил к стене. Она хотела бы, чтобы он сейчас был рядом.

– Можно Джек тоже здесь сядет? – спросила она.

Бабушка посмотрела на Джека, тот выпрямился и, легко поклонившись, представился:

– Джек Байр с Фиолетовых гор. Я ее друг.

Рапунцель благодарно взглянула на него. Раньше ее единственным другом была Ведьма. Так приятно, что у нее появился еще один друг и он сейчас рядом.

– Хорошо, – согласилась бабушка. Тонкие пальцы, которыми она сжимала набалдашник трости, дрожали. Она следила за Джеком, пока он шел к дивану.

Эдам принес из кухни еще один стул, потом придвинул диван поближе, и все остальные устроились на нем. Джек сел на стул. В комнате было тихо, только дрова потрескивали в камине. Бабушка Рапунцель, не отрывая взгляда от внучки, вновь глубоко вздохнула и начала рассказ.

– Меня зовут Перл Тэттерсби. Я много раз репетировала речь, которую произнесу в тот момент, когда увижу тебя, но и представить не могла, что ты окажешься копией моей дочери. Извини, что напугала, но ты – это все, что осталось от Натали, и я так долго надеялась…  – Ее голос затих, но глаза смотрели прямо в глаза Рапунцель, когда Перл подняла трость и указала на Эдама. – Моя книга.

Эдам мгновенно вскочил, и его пальцы заскользили по обложкам книг на полках слева от камина. Задев непримечательную тонкую книжку с зеленой обложкой, он посильнее на нее надавил, и что-то легонько щелкнуло. Маленькая дверца, замаскированная под корешки нескольких книг, открылась, и Эдам засунул руку в спрятанный шкафчик. Он вытащил нечто, похожее на большой журнал для записей из грубой бумаги, заполненный так, что его обложка, казалось, вот-вот лопнет. Между страницами были заложены свитки, старые бумаги и мелкие предметы. Очень аккуратно Эдам передал книгу Перл Тэттерсби.

Она открыла ее. Рапунцель сидела на краю стула, не в состоянии отвести взгляда от потертой обложки и заполненных страниц. Это была книга о ней, та, которую она еще не читала, и ужасно хотелось схватить ее и прочитать. Понадобилась все сила воли, чтобы дождаться, пока бабушка откроет изящные очки, которые висели на длинной цепочке на ее шее, и умостит хрупкую оправу на переносице.

– Я всегда думала, что заказывать портрет Натти будет пустой тратой денег. Она была хорошенькой девочкой, но я не хотела, чтобы она выросла тщеславной, и, потом, я все равно видела ее каждый день. Зачем мне огромный портрет, написанный маслом? Ах, воспоминания... – Она открыла книгу, лежащую на коленях, и перевернула первую страницу. – Вот единственное доказательство вашего сходства, которое у меня есть. – Она протянула книгу Рапунцель. – Это незадолго до того, как они переехали.

Рапунцель взглянула в книгу, и ее сердце забилось в странном замедленном ритме, когда она увидела маленький акварельный портрет своей матери.

Это определенно была ее мать. Золотые волосы, смеющийся рот, яркие синие глаза. Усыпанные веснушками нос и щеки, круглый животик под просторным белым платьем. Она придерживала живот обеими руками, прислонившись к мужчине, который стоял за ее спиной. Он был необычайно хорош собой, широкоплечий и высокий, выше мамы Рапунцель. Волосы и глаза у него были темными, а зубы – белоснежными. Под рисунком стояла надпись «Натали и Ремулад Леру, лето 1072 года».

– Леру, – повторила Рапунцель, чтобы еще раз услышать, как звучит ее фамилия, и провела пальцами по лицу нарисованного мужчины. – Это мой отец?

– Ага, – сказала Перл. – Симпатичный парень. Умел и развлекаться, и работать, почему бы Натти в него не влюбиться. Он был старше, и за ним столько девчонок бегало. Я бы никогда не подумала, что он обратит внимание на Натти, этого щенка, который жаждал любви. С тех пор, как она достаточно подросла, чтобы ходить со мной в базарный день, Натти сохла по нему. А когда она достигла твоего возраста, – Перл замолчала, склонила голову и кивнула Рапунцель, – и ее красота расцвела, он тоже наконец ее заметил. Мне всегда казалось, что он ей не пара, хотя я понимала ее чувства. Он был самым привлекательным молодым человеком в Кленовой долине и мечтал добиться успеха в Желтой стране. Рем славился своими соусами, которые таяли во рту так же, как таяли девичьи сердца от его улыбки.

Мысль о том, что людские сердца могут таять, слегка обеспокоила Рапунцель, но Джек объяснил, что это всего лишь такое образное выражение. Перл внимательно посмотрела на Джека.

– После свадьбы, – продолжила она, вновь повернувшись к Рапунцель, – они жили здесь, со мной, пока Рем налаживал свое дело. Натти была на седьмом месяце, когда он сообщил нам «прекрасную новость». – Синие глаза Перл были холодны, как лед. – Он получил лицензию для работы в Рыночном парке Изобилии. «Одно из лучших мест!» – сказал он тогда. К северу от центра, на берегу реки. Но им нужно было выезжать немедля. Конечно, он и слышать не захотел о том, чтобы остаться здесь до следующего сезона. А Натти не захотела оставаться без него.

– Мы все ее уговаривали, – всхлипнула Скай, сидящая на диване рядом с Эдамом. Ее щеки покраснели от волнения. – Целых две недели умоляли. «Рем не прав, – говорила я. – Он должен подождать, пока ты родишь и ребенок немного окрепнет. Пусть едет в Желтую страну, если хочет, а ты оставайся здесь до родов, а потом вы с малышом сможете поехать к нему». Вот что я ей говорила. Если бы она только меня послушала…

Рапунцель вновь взглянула на портрет своего отца. Он был прекрасен, как сказочный принц, и, судя по улыбке, он это знал.

– Если бы она нас послушала, – повторила Перл. Она смотрела прямо на Рапунцель, но, казалось, не видела ее. – Однако чего хотел Рем, того хотела и Натти. Она поехала с ним, и повезло, что не родила в дороге. – Перл тихонько всхлипнула. – Они добрались до места целыми и невредимыми. Рем снял домик на границе Желтой страны, и они там поселились.

Рапунцель подняла взгляд от книги.

– А по соседству с ними жила Ведьма… – сказала она медленно, осознавая, что знает продолжение этой истории.

Бабушка пристально смотрела на нее.

– Правильно.

– Их сады разделял забор.

– Точно.

– Ведьма выращивала отличные овощи и салат, – продолжила Рапунцель, вспоминая сказку, – а моя мама очень хотела их попробовать, потому что была беременна. Мой папа перелез через забор, чтобы украсть немного, но Ведьма поймала его и пообещала дать зелени в обмен на меня, когда я появлюсь на свет. И он согласился.

Грудь Перл медленно поднималась и опадала.

– Откуда ты это знаешь? – спросила она.

– Нам синий эльф рассказал, в Изобилии, – объяснил Джек.

– Его звали Серж, – добавила Рапунцель. – Ты с ним знакома?

– Нет, – ответила потрясенная Перл, – но эта история в ходу у волшебного народца. А также у Благородных и ведьм.

– И у людей в Изобилии, – подхватила Рапунцель, вспоминая, как от нее там шарахались. – Они все об этом знают.

– Они знают, – Грив заговорил в первый раз, и его низкий голос хрипел. – Все, кто жил в Изобилии во время Сделки, помнят о ней.

– Почему Сделка так напугала людей? – Никто еще не мог ответить Рапунцель на этот вопрос, поэтому она наклонилась поближе к Гриву. – Это был обычный договор, папа хотел меня отдать, и я не могу понять, почему это так ужасно.

Все были настолько поражены, что не могли говорить. Тогда Джек произнес:

– Вы должны понять, что Рапунцель ничего не знала о своих родителях, пока не покинула башню. Не знала, что она из Желтой страны. Она вообще ничего не знала.

Он взглянул на Рапунцель, словно пытаясь извиниться за свои слова, но она не собиралась с ним ссориться.

– Ты хочешь знать, почему это так ужасно. – Грив пристально посмотрел на Рапунцель темными глазами. – Я тебе расскажу. Я там был.

Рапунцель кивнула, хотя от его взгляда по спине пробежал холодок, несмотря на жар от камина. Эдам встал, отошел к окну и повернулся к ним спиной. Грив стиснул зубы.

– Энвеария была хозяйкой обоих домов, но жила только в одном из них, а второй сдавала. Он пустовал много лет, пока не приехали Рем и Натти. Мы с Эдамом жили по соседству. Он мой сын, и в то время ему было девятнадцать. Энвеария не часто появлялась на людях и не хотела общаться с соседями. Она не выходила в город, и мы редко видели ее на улицах. Никогда не появлялась в Рыночном парке, хотя ее огород был лучшим в Изобилии. Я подозревал, что она ведьма. Люди полагали, что я все придумываю. За несколько лет до того Лесная ведьма убила мою дочь, Бри, и соседи считали, что я помешался на ведьмах. Наверное, так оно и было.

Стоящий у окна Эдам сжал кулаки. Джек казался усталым.

– Потому я присматривал за Энвеарией. А другие считали, что она всего лишь старуха, которая хочет, чтобы ее оставили в покое.

– Старуха? – Рапунцель покачала головой. – Ведьма постоянно говорит, что она старая, но я всегда считала, что она кокетничает, потому что выглядит очень молодо.

Перл откинулась на кресле и начала покачиваться.

– Ей сто семьдесят лет, – заметила она.

Рапунцель резко повернула голову в ее сторону.

– Что? – переспросила она и растерянно повернулась к Джеку, но тот ничего не ответил.

Грив продолжил свой рассказ:

– Пятнадцать лет назад я обнаружил, что Энвеария сдала дом в аренду. Я удивился. Зачем его снимать? Он же простоял пустым столько лет. – Он нахмурился. – Когда новые жильцы въехали, я увидел, что Натти беременна, и подумал – может, Энвеарии понадобился этот ребенок. Я ничего не мог сделать, только отправил письмо губернатору и попросил о помощи, но он не ответил. Через две недели, когда я был дома, у Натти начались схватки. Она стонала несколько часов.

Джек был смущен, но стойко объяснил Рапунцель процесс рождения ребенка. Хотя объяснял он больше жестами. Рапунцель скривилась от отвращения.

– Не удивительно, что она стонала, – все, что она смогла сказать.

Перл Тэттерсби издала сухой смешок и ласково взглянула на Рапунцель. Та решила, что это совсем не смешно, но ей понравилось, что на нее смотрят с одобрением.

– А что случилось потом? – спросила она.

– Потом стемнело, и я пошел проведать новых соседей – вдруг им что-нибудь понадобится. По пути я встретил акушерку, которая мчалась прочь от дома Рема и Натти. Весь дом был освещен, казалось, будто он весь в огне. Я уже ступил на крыльцо, когда услышал вопль твоей матери.

Кресло-качалка остановилось, и Перл села прямо. Ее лицо застыло. Скай подошла к Эдаму, который все еще стоял у окна. Она прикоснулась к его плечу, но он даже не пошевелился.

– Я впервые в жизни слышал нечто подобное. – Грив смотрел в огонь. – Крик женщины, у которой забрали дитя.

По спине Рапунцель побежали мурашки. Она взглянула на Джека, и он ответил ей таким же встревоженным взглядом. Все молчали.

– Тогда я увидел ее, – продолжил Грив, – Энвеарию. Она подошла к двери, возле которой я стоял, и в руках у нее была сверток из пеленок и кружева. Он шевелился и плакал. Я… я понял, что это ребенок Натти. Я понял, что был прав. Энвеария – ведьма! – Он содрогнулся. – Я не мог позволить ей тебя забрать. Попытался помешать и сказал, что она уйдет с пустыми руками, что я не дам забрать ребенка. Она рассмеялась и глубоко вдохнула, словно пыталась выпить тебя. Я думал о моей девочке, Бри. Я узнал, что с ней произошло, когда стало уже слишком поздно за нее сражаться. Я попытался ударить Энвеарию, но не смог к ней даже прикоснуться. Она подняла руку, и меня отбросило через дорогу. С тех пор я хромаю. – Он показал на свою увечную ногу. – Я не смог тебя спасти.

– Не вини себя, – сказала ему Перл, – ты и так сделал больше, чем кто-либо. Ты рискнул жизнью. Чего еще можно требовать?

В комнате стояла тишина. Рапунцель обхватила себя руками, не понимая, отчего ей вдруг стало так холодно. Что в этой истории так ее поразило? Возможно, то, что Ведьме удавалось оставаться такой молодой, несмотря на возраст, хотя Рапунцель могла понять ее желание оставаться красавицей. Ее беспокоило что-то другое. Она пристально посмотрела на Перл, пытаясь понять, о чем та думает.

Но, глядя на бабушку, она могла думать только о том, какой красивой была ее мать на том рисунке, какой счастливой и сияющей, как она обнимала свой округлившийся живот. Вскоре после того, как ее нарисовали, она родила Рапунцель. И в ту же ночь Грив услышал ее вопль, который не может забыть всю свою жизнь. Все это было так ужасно, но Рапунцель не понимала, почему.

– Но почему мама кричала, когда Ведьма меня забрала?

– Она не хотела тебя отдавать, – ответила Перл. – Она хотела растить тебя, смеяться с тобой, утешать, помогать в учебе, хотела увидеть, как ты вырастешь. Она имела на это право! А ее этого лишили.

– Но ведь она продала меня!

– Нет… – Перл сжала губы. – Это твой отец тебя продал. Через неделю после того, как они поселились в том доме, он продал тебя. Но не сказал Натти о том, что сделал. Она понятия не имела, что ее ребенок стал предметом Сделки, пока тебя не вырвали из ее рук.

– Но ведь это она послала отца в ведьмин огород? – быстро возразила Рапунцель, пытаясь убедить себя. – Она хотела, чтобы он украл салат?

– Так утверждал Рем, – холодно сказала Перл. – А Натти прикрывала его до самой смерти. Оставалась верной до конца… – Она покачала седой головой. – Мы никогда не узнаем, какую именно сделку они заключили. Но твоя мать любила тебя, Рапунцель. Ты должна в это поверить. Она любила тебя так сильно, что это ее убило.

Рапунцель сидела тихо, пытаясь осознать услышанное. Она должна была признать, что кое-что из сказанного было похоже на правду. То, что она узнала, совпадало с событиями сказки. Она поверила, что родилась в Желтой стране, что ее родителями были Рем и Натти Леру. Она верила, что отец ее продал. Все это имело смысл. Однако ничто из этого не делало Ведьму злодейкой.

Но если мама хотела, чтобы дочь осталась с ней, Сделка была жестокой.

А ее предложила Ведьма.

– Как умерла моя мама? – спросила Рапунцель. Голос дрожал, хотя она пыталась взять себя в руки. – И папа? Как он умер?

Перл осела на кресле и прикрыла глаза.

– Давайте я. – Эдам повернулся от окна. – Новости разлетелись быстро, Рапунцель. Рем пытался работать в Изобилии, но никто не захотел иметь с ним дела. Ведьмин торговец, называли они его. Кое-кто из соседей потерял детей из-за лесной ведьмы, но их обманули. Никто бы никогда не отдал ребенка по своей воле. Люди считали Рема чудовищем. Он потерял работу за две недели до того, как сломал шею, упав с лошади. Он был пьян. Люди говорили, что он постоянно пил с той ночи.

– Он хотел умереть, – прошептала Скай.

– Да, и Натти тоже. Она была уже наполовину мертва, а эта новость окончательно ее добила. Она похоронила мужа, а потом я привез ее домой. Сюда.

– Но она была сломлена. – Глаза Скай наполнились слезами. – Ее сердце и душа были разбиты. Она не прожила и полгода. Первая же лихорадка ее убила.

– Она потеряла смысл жизни, – объяснил Эдам.

– Но почему она не пришла и не забрала меня? – спросила Рапунцель. Она отодвинула книгу Перл, встала и обвела взглядом их всех. – Почему она просто сидела и умирала? Она даже не попыталась? Неужели я была ей не нужна?

– Она пыталась. – Глаза Перл закрылись. – Ее письмо к губернатору в этой книге. Она обратилась за помощью и получила… исчерпывающий ответ.

Рапунцель схватила книгу и начала листать страницы. В самом начале она обнаружила королевский свиток со сломанной печатью. Его чернила выцвели от времени. Наверху свитка она прочитала слова: «Желтая страна. Официальная корреспонденция». А в самом низу увидела подпись и печать: Правитель Желтой страны Калабаса.

Текст между ними был написан идеальным почерком черными чернилами:

«Дорогой гражданин Желтой страны,

Благодарю за Ваше письмо. Правитель Желтой Страны Калабаса не может ответить на Ваше послание лично, но смею Вас заверить, что он ставит интересы своих подданных превыше всего, потому ваши идеи и пожелания будут непременно приняты во внимание и рассмотрены. Правитель Калабаса благодарит Вас за активное участие в жизни общества и надеется, что Вы и в дальнейшем будете делиться с нами вашими мыслями».

Рапунцель позволила свитку с тихим шорохом свернуться и сжала его в пальцах.

– Он сказал, что очень жалел ее, но боялся, что вмешательство приведет к худшим последствиям.

– Оставьте волшебство волшебникам, – пробормотал Грив.

– Да, это он тоже сказал.

– Кто? – поинтересовалась Перл.

– Правитель Калабаса, – ответила Рапунцель. – Я встретила его на Играх в Изобилии.

Все уставились на нее.

– К тому же она победила, – добавил Джек. – И в следующем году будет участвовать во Всевремийских играх. У нее просто талант!

– Ты выиграла? – Каменное лицо Эдама вдруг просияло. – Ты стала чемпионкой в столице? Правда? Она чемпионка, Скай! Представляешь! Будет участвовать в ВВИ и все такое!

– Я слышала, – пробормотала Скай. – Эдам, ты не думаешь, что сейчас есть вещи поважнее?

– Быть спортсменом – это важно! Мы все туда поедем! И у меня как раз будет повод купить билеты на хорошие места.

Но восхищенную речь Эдама прервали слова Перл.

– Ну, ну, – сказал она, скрестив руки на груди, и долго смотрела на Рапунцель. – Ты похожа на мать как две капли воды, но характер у тебя свой, не так ли?

Рапунцель опустила взгляд и посмотрела на себя.

– Не знаю, о чем вы, но да, я сама по себе…

– И не принадлежишь ни какому-то мужчине и ни какой-то ведьме! – Перл слабо улыбнулась ей. – Ты сильная. И мужественная… – Голос бабушки затих, и она откинулась на спинку кресла. Ее пергаментные веки опустились.

– Не пытайся понять все за один вечер, – проворчал Грив. – Только замучаешься.

– Она и так измучена, Перл, – заметила Скай. – Ей нужно принять ванну и поспать, бедняжке… и ее другу тоже.

– Они, наверное, голодны, – добавил Эдам, потирая руки. – Я приготовлю тебе какой-нибудь здоровой еды! Чего-нибудь подходящего для чемпионки!

– Но она ни слова не сказала о своей жизни, – возразила Перл, открывая глаза и глядя на Рапунцель. – Ты мне должна все рассказать! Как Энвеария к тебе относилась? Как тебе удалось покинуть башню и уйти так далеко на север…

– Она расскажет завтра, – остановил ее Грив. – Сейчас тебе надо отдохнуть.

– Еще немного…

– Ты хочешь совсем ослабнуть сейчас, когда она дома? Или хочешь выздороветь, чтобы быть рядом с ней?

Перл сдалась и тяжело вздохнула.

– Скай, – велела она, – приготовь кровать в старой комнате Натти. Джек может остаться здесь, у камина, мы притащим ему матрас из сарая. Завтра поедем в город и купим все, что тебе может понадобиться, Шарлот… – она осеклась. – Рапунцель. Что значат несколько часов, когда ты наконец будешь жить здесь, со мной.