Текст книги "На землю с небес и дальше в лес (ЛП)"

Автор книги: Меган Моррисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Ведьма подняла седую бровь.

– И если я это сделаю?..

– И если ты это сделаешь, тогда я… – Рапунцель с трудом выговаривала слова. – Я позволю тебе забрать мою память.

– Договорились, – выдохнула Ведьма. Ее глаза оживились, седые волосы стали гуще, а на морщинистых щеках появился румянец, словно мысль о восстановленной невинности Рапунцель вдохнула в нее юность и силу.

– Завтра утром, – сказала она, подойдя к Рапунцель и взяв ее лицо в ладони. – На рассвете. Я снова сделаю твою жизнь такой прекрасной, Рапунцель. Ты не пожалеешь.

– Я не буду знать, о чем надо сожалеть, – сказала Рапунцель, но Ведьма, казалось, не услышала. Она восторженно захромала по комнате, заставив ванну булькать, попросив арфу играть и разведя огонь. Башня ожила, и Рапунцель наблюдала за всем этим с замиранием сердца. Завтра это снова станет ее миром, всем ее миром. Сорок шагов поперек, сто двадцать пять с половиной шагов по кругу. Утром, когда встанет солнце, вся Времия снова будет ее врагом.

– Сядь, Ведьма, – сказала она. – Сейчас я задам свои вопросы.

– Очень хорошо. – Ведьма уселась в кресло-качалку возле камина и с улыбкой в нем откинулась. – Что ты хочешь знать?

Рапунцель стояла возле окна и смотрела из него на залитое солнечным светом Красноземье. Что она хочет знать? Так много вопросов. И время терять нельзя.

– Расскажи мне о воспоминаниях, которые ты забрала, – наконец начала она. – Что я уже забыла?

Ведьма кивнула и начала говорить.

Сделка состоялась.

Глава 21

– С тех самых пор, как ты была младенцем, люди частенько являлись к стенам этой башни. – Ухватив конец косы Рапунцель, Ведьма стала ее расплетать. – Одни хотели тебя освободить, другие – пощекотать себе нервы... С ними было легко справиться, когда ты была ребенком. Ты так боялась людей, что увидев их, мучилась кошмарами и с криками взывала ко мне, умоляя избавить от мыслей, что их сотворили. Но по мере твоего взросления становилось все сложнее, однако ты по-прежнему боялась незнакомцев и предпочитала о них забывать.

Ее пальцы развязывали затейливую грязную ленточку, стягивавшую косу Рапунцель, пока та наконец не распустилась. Первые несколько вершков спутанных золотистых волос Ведьма расплетала на коленях.

– Не трогай мои волосы, – сказала Рапунцель.

Ведьма удивленно подняла бровь.

 – Позволь мне их вымыть. Я приведу их в надлежащий вид.

– Нет. – Подняв косу с пола, Рапунцель отдернула ее подальше от Ведьмы. – Хочешь вылечить мои волосы, чтобы, когда мои воспоминания исчезнут, не пришлось объяснять, почему коса грязная и обрезанная. – Она бросила косу себе под ноги. – Вот досада. И я не стану снимать волшебную одежду. Мы так не договаривались. Так что тебе придется потом ответить на мои вопросы, откуда взялись эти вещи.

– Значит, твоя одежда все-таки от фей. Ах ты, маленькая лгунья...

– Ты не ответила на вопрос. Мне известно, что приходили принц Мик из Оранжарии и принц Порыв из Синего царства.

Ведьма кивнула.

– Да. И оба в последние полгода. Ты подросла – прекрасная цель для романтичных идеалистов.

– А нексус Кин? Он сказал, что хотел тебя убить, но не вышло.

– Не вышло. – Ведьма развеселилась.

– Кто еще? – поинтересовалась Рапунцель.

Ведьма пожала плечами.

– Принц Эйдан из Серого царства. Принцесса Истрия из Алого королевства. Сам атаман Флит из Красноземья недавно заявился, чтобы уговорить тебя спуститься. Но я предвидела, что сюда станут приходить гости с хорошо подвешенными языками. Вот почему писала для тебя книги и обучала презирать тех, кто приходил тебя спасать.

– У тебя получилось, – заметила Рапунцель, недовольная своей доверчивостью и еще более раздосадованная тем, что вскоре та вернется.

Положив руки на подлокотники кресла, Ведьма начала раскачиваться взад-вперед. Руки ее выглядели более старыми, словно за несколько минут она одряхлела еще больше. Каждое ее слово оборачивалось новым ударом по невинности Рапунцель.

– Что ты делала с чужаками? – спросила Рапунцель.

– Обычно ничего.

– Ничего? Тогда как же ты заставляла их уйти?

– Сила страха творила чудеса, – сказала Ведьма. – Ты звала меня колокольчиком, и сама угроза моего появления настолько пугала твоих спасателей, что они драпали без оглядки и никогда не возвращались. – Она усмехнулась. – Во всяком случае, большинство из них. Нексус Кин остался, чтобы со мной сразиться. Атаман Флит приходил несколько раз – пришлось уничтожить его армию, чтобы заставить упрямца сдаться. А ты становилась все непослушнее.

– Почему?

– Потому что он тебе очень нравился. Да и по возрасту был гораздо ближе.

– Как Джек.

– Ах, этот Джек. – Ведьма прищурилась. – Единственный забравшийся в башню по веревке с крюком. Полагаю, остальные боялись, что ты ее отцепишь и тогда они упадут. Ты часто грозилась так поступить.

– Вот почему ты взбиралась по моим волосам? А не по веревке?

– Да, – призналась Ведьма. – Я ожидала, что когда-нибудь тебе расскажут что-то такое, о чем ты не захочешь забывать. В таком случае не хотелось влезать по веревке, которую ты бы с легкостью оборвала. Зато твои волосы... Избавиться от меня можно было только вместе с ними, не так ли?

– Я бы никогда не оборвала веревку, на которой висишь ты, – заявила Рапунцель.

– Это всего лишь слова. Но люди совершают немыслимые поступки, когда злятся.

На мгновение Рапунцель задумалась.

– Ты сказала, что обычно не причиняла зла пришлым. Но принца Порыва ты превратила в камень.

Ведьма перестала раскачиваться.

– Так и есть, – пробормотала она. – Так и есть.

– Почему же ты только его обрекла на страдания? – спросила Рапунцель и, не дождавшись ответа, продолжила: – Не потому ли, что он похож на принца Филипа?

Слабого вздоха Ведьмы оказалось вполне достаточно. Рапунцель поняла, что попала в цель.

 – В том-то и дело, – согласилась Ведьма. – Я и не ожидала... Но он так походил...

 – Они просто на одно лицо, – кивнула Рапунцель.

– У Филипа были более золотистые волосы, – тихо произнесла Ведьма.

– Почему он бросил тебя ради другой женщины? – допытывалась Рапунцель. – Что ты натворила? Он догадался, какая ты на самом деле?

 Ведьма вздрогнула.

– Я... – Ее взгляд метнулся к огню, а затем вернулся к Рапунцель. – Я не знаю.

– Отвечай.

– Это и есть ответ, – вздохнула Ведьма. – Может, и догадался. Не знаю.

– Ты правда любила Филипа?

– Да.

– Тогда зачем забрала его детей?

Ведьма дернулась, заламывая высохшие руки.

 – Перводрево показало тебе много лишнего, – процедила она. – Слишком много.

– Отвечай.

– Чтобы его наказать. Заставить почувствовать ту же бессильную горечь, что терзала меня.

– Ты вернула Валора, но оставила девочку себе. Почему?

– Джастис? – Ведьма покачала головой. – Она пробыла у меня совсем недолго.

– Ты ее убила? Съела?

Ведьма в смятении вскрикнула:

– Конечно, нет! Я о ней заботилась.

– Потому что она давала тебе силу?

– Лишь первый вкус силы. Это длилось недолго. Жена Филипа не находила себе места, пока ребенка не вернули. Когда Джастис исполнилось несколько месяцев, меня буквально загнали в угол и отобрали малышку. Но та женщина не прекратила охоту на меня. – Глаза Ведьмы потемнели. – Она преследовала меня, как никто другой, привлекая в помощь все возможности Синего царства. После того глупого похищения я скрывалась почти пятьдесят лет. Я заплатила дорогую цену, но и она не отделалась так просто. Как и ее дети и внуки.

– О чем ты?

– Я прокляла их род, – сказала Ведьма. – Сыновья Филиппа и сыновья его сыновей были такими же, как он.

– О. – Рапунцель не была уверена, что все поняла, но возникли более неотложные вопросы. – Кого ты убила? – потребовала она объяснений.

Ведьма каркнула от удивления.

– Ты так спокойно об этом говоришь. Разве тебе не больно слышать о таких вещах? Или мир уже сделал тебя черствее?

– Конечно, больно, – призналась Рапунцель. – И ты это знаешь. Ты слабеешь с каждым словом. Я же вижу, что происходит.

И тут ей пришло в голову, что она заключила удачную сделку.

Поразительно удачную.

Если задать Ведьме достаточно неприятных  вопросов и получить достаточно ужасных ответов, невинность Рапунцель непременно будет посрамлена, а у Ведьмы вообще не останется сил. Она отойдет в мир иной, похоронив вместе с собой их сделку. Видимо, Ведьме в голову пришли те же мысли, и ее лицо застыло от ужаса.

– Нет, – прошелестела она, поймав взгляд Рапунцель. – Не пытайся.

– Кого ты убила? – повторила Рапунцель. – Отвечай немедленно.

Руки Ведьмы сжались на подлокотниках кресла-качалки.

– Родителей атамана Флита – старого атамана Красноземья и его жену.

– Зачем?

– Чтобы отвлечь внимание.

– От чего?

– Мне нужно было чем-то занять красных фей и правительство Красноземья, – объяснила Ведьма, – чтобы они не заметили, как я посажу розы вокруг Красной поляны и пропитаю магией глину.

– Как ты их убила – старого атамана с супругой?

– Столкнула их карету с обрыва.

– Кто еще пострадал?

– Погиб кучер. С ними был сын, он переломал ноги, и их пришлось отнять.

Рапунцель в ужасе ахнула, и сморщенный рот Ведьмы еще больше высох.

– Рапунцель, ничего не выйдет, – заявила она. – Не важно, что я тебе скажу, ты еще очень многого не видела и не переживала. Нельзя уничтожить невинность одними разговорами.

Рапунцель не обратила внимания на ее слова.

– Кого еще ты погубила?

– Солдат Красноземья.

– Зачем?

– Я уже сказала. Чтобы пресечь попытки атамана Флита переманить тебя на свою сторону. В отличие от других твоих гостей атаман прекрасно осознавал, что я представляю серьезную угрозу для его народа. Он был так настойчив. Должно быть, красные феи его предупредили, что если он не избавит тебя от моего общества, Красноград окажется уязвим. Поэтому Флит атаковал башню, а я убила его солдат, чтобы напугать атамана и принудить к полному отступлению. Совесть не позволила ему рисковать и отправлять новые отряды.

У Рапунцель взбунтовался желудок. С каждым новым ужасным признанием кожа Ведьмы истончалась, а волосы заметно редели, целыми прядями осыпаясь на  плечи.

Рапунцель продолжила нападать:

– А как же Амелия?

– Я не убивала ее, – мгновенно отозвалась Ведьма. – Это был несчастный случай.

– Тогда кого ты еще убила?

– Пожалей себя, Рапунцель! Этот допрос ни к чему хорошему не приведет.

– Кого?

– Больше никого.

– Но я думала, что ты старая. Сколько тебе на самом деле?

– Сто семьдесят один год.

– Разве ты не питалась детьми, чтобы дожить до такого солидного возраста? Хочешь сказать, они не умерли?

 – Я никогда, – отчеканила Ведьма столь сильным голосом, что он снова обрел почти юношеское очарование, – никого не ела. Это омерзительно.

– Но я считала, что ведьмы…

– Грубые ведьмы. Мерзкие ведьмы. – Ведьма горделиво приосанилась. – Мне хватало воображения. Я нашла способы, до которых не додумались другие. У меня имелись постоянные источники невинности, за исключением тех лет, когда была жива жена Филипа. А она прожила долгую жизнь. – Ведьмино лицо скисло. – Я скрывалась в пещерах Фиолетовых гор, постепенно старея.

– А что потом?

– Когда мне исполнилось шестьдесят семь, эта жалкая женщина  наконец умерла. Появилась возможность выяснить свою силу. У меня было много времени, чтобы вынашивать далеко идущие планы. Я отправилась в Алое королевство, которое хотела захватить Розовая империя. Во всем королевстве царил хаос – армии уничтожали друг друга, дети оставались сиротами, многие страдали от ран и болезней. Я открыла приют для смертельно больных и заботилась о них до самого конца.

Рапунцель пришла в ужас.

– Ты использовала умирающих детей для получения силы?

– Да. Ты бы предпочла, чтобы я их съела?

– Нет, но…

– Что? Из-за войны эти дети осиротели и были обречены на голод, жажду и страдания. Я даровала им покой. Они покидали этот мир по-человечески, в безопасности. От моей помощи никому не стало хуже.

– Это там ты подобрала Амелию? Спасла ее от солдат?

Ведьма почесала голову.

– Перводрево расщедрилось на подробности. Да, Амелия обитала в приюте с другими детьми. В отличие от них ей удалось полностью излечиться, хотя она и не должна была, поскольку находилась на волосок от смерти. Но я ухаживала за ней как могла. После ее выздоровления я поинтересовалась, не хочет ли она перебраться ко мне в башню, жить там высоко и далеко от любого ужаса и иметь все, о чем только можно мечтать. Она согласилась. Я сотворила для нее башню, и мы стали там жить.

– Что же произошло потом?

– Ты уже знаешь.

– Расскажи, что помнишь.

Ведьма прикрыла глаза с таким страдальческим видом, словно у нее дико болела голова. А затем поведала о двух годах жизни с Амелией в другой башне посреди Фиолетовых гор, как ухаживала за ней и пыталась сохранить то, что осталось от ее невинности.

– Именно в это время я училась быть могущественной, используя ребенка, который всецело мне принадлежал. Амелия была благодарна за спасение, и ей нравилось, когда ее баловали. Но своих умерших родителей она всегда любила больше и так никогда и не стала полностью моей. Однако же с ней, моей неизменной спутницей, я обретала силу. Пусть даже Амелия была не вполне невинной, по мере того, как она привязывалась ко мне, мощь переполняла меня как никогда. Я понимала, насколько была бы сильнее, если бы смогла убедить Амелию забыть причиненное ей зло. Тогда она не только стала бы невинной, но и, никого больше не помня, окончательно бы со мной сблизилась и перестала чувствовать себя пленницей. В тот момент я осознала, что нашла идеальный способ не только поддержать свою мощь, но и открыть ее глубочайший потенциал.

– Тебе нравилась Амелия? – угрюмо спросила Рапунцель. – Как человек?

– Да.

– Почему?

– У нее был характер. Она обладала смышленостью уличного подростка, но сохранила доброту даже после всего, что перенесла.

– Но ты хотела лишить ее разума, чтобы стать более могущественной.

– Я думала, Амелия захочет забыть, – возразила Ведьма. – Все эти жуткие воспоминания о чудовищных событиях в жизни, о невообразимой жестокости. Казалось, что это выход, который позволит нам обеим благоденствовать. Но я ошибалась.

– Она предпочла умереть, лишь бы не отдавать тебе воспоминания.

– Она не собиралась умирать.

– Тебе было ее жаль? Ты по-прежнему о ней думаешь?

– Да. – Ведьма откинулась в кресле-качалке, прикрыла глаза и зевнула, вновь обнажив гнилые зубы, часть из которых ныне отсутствовала. – Я устала, – призналась она.

– Постарайся не уснуть, – пробормотала Рапунцель, тоже утомленная. Но сейчас не время для сна. Они улягутся лишь после того, как Ведьма сотрет ее воспоминания.

Рапунцель уселась перед Ведьмой и громко заговорила.

– Сколько всего было детей?

– О чем ты?

– Сперва Джастис, затем Амелия. Ну, а после Амелии сколько еще детей ты держала в башнях?

– Только тебя одну.

– Лжешь.

– Не лгу. После Амелии в башне была только ты.

– И как же ты жила все эти годы между ней и мной?

– Переезжала с места на место, открывала приюты для детей войны. До недавних пор во Времии войн хватало с избытком. Но невинность, полученная от тех детей, была нечистой. Они пережили слишком много насилия, чересчур много горя и боли легло на их плечи, и поэтому они не могли принести мне достаточную пользу в освоении магии.

– Так что ты сделала? Как получила меня?

– Разве ты не знаешь эту историю?

– Хочу услышать твою версию.

Раскачиваясь в кресле, Ведьма завела рассказ.

– Твоя мать была беременна тобой. Уже на позднем сроке, и чувствовала себя неважно, едва могла сесть. Твои родители только что перебрались из Зеленого содружества в Желтую страну. Выдалась долгая поездка, на которую ни в коем случае не следовало отважиться женщине в конце беременности. Она добралась ослабленной и в лихорадке и после дороги не поднималась с кровати, что значительно облегчило мой замысел. Твой отец чувствовал себя виноватым в том, что жене так плохо.  Я знала, что он готов был исполнить любое ее желание, и ждала до тех пор, пока не услышала, как она сказала, что хочет салат-рапунцель. Я быстро пересадила это растение на холмик в задней части моего сада, где его поверх забора и разглядел твой отец.

– А потом он его украл.

Ведьма кивнула.

– Поймав его на горячем, я предложила твоему отцу выбор. Либо он умрет, либо отдаст мне тебя.

Рапунцель знала, что выбрал отец.

– И он ничего не сказал моей матери?

– Нет. – Ведьма открыла глаза. – Ремулад оказался трусом. Я поняла это при нашей первой встрече. Идеальный арендатор для моего дома-приманки.

– Дом-приманка?

– После Амелии я выстроила дома в разных местах  и сдавала их только парам, ожидающих детей. Для привлечения внимания установила низкую арендную плату. Я заманивала их с тайной мыслью, что они у меня что-нибудь украдут, а я предложу сделку.

– И заполучишь младенца?

– Именно так. Не похищение – я уже допустила подобную ошибку. Должна быть надежная сделка. Потребовалось огромное терпение, но в конце концов результат того стоил. Я получила тебя.

– А что произойдет после моей смерти?

– Я достану другого младенца.

– А сейчас у тебя есть дома-приманки на тот случай, если я умру или сбегу?

– Разумеется.

– В них кто-нибудь живет?

– Да.

– Беременные женщины? – резко спросила Рапунцель. – Матери с еще не рожденными детьми? Разве моя мама не кричала, когда ты меня у нее забирала?

– Кричала.

– И тебе не было жаль?

– Нет.

– Почему? Как ты могла так поступить? Она выглядела такой счастливой на портрете, где я сидела внутри нее – я была желанным ребенком, Ведьма. Почему ты не позволила мне с ней остаться?

– Я в тебе нуждалась. Натали оказалась такой глупой – со мной тебе было гораздо лучше.

– Но мама разрешала бы мне бегать по улице, научила бы плавать и читать настоящие книги, держать дома лягушонка, знакомиться с новыми людьми и много чего еще, что ты никогда бы не позволила.

Ведьма снова закрыла глаза и закачалась в кресле.

– Она хотела назвать меня Шарлоттой, – добавила  Рапунцель. – Ты знала?

Ведьма фыркнула.

– Нет.

– Твоя мать нарекла тебя Энвеарией?

– Да.

– Почему именно это имя?

– Потому, что ее так звали.

– Отчего же ты не сказала, что тебя зовут Энвеария?

– Никогда не любила материнское имя, – заявила Ведьма. – Даже слышать его не хотела.

– Тогда почему ты не велела мне звать тебя мамой? Почему требуешь называть Ведьмой?

– Потому что я и есть ведьма.

Рапунцель остановилась. Каждый ответ рождал еще больше вопросов, о которых ранее она даже не имела представления. Она рассматривала Ведьму, выглядевшую теперь совсем слабой в кресле подле тлеющего синего огня. Свет отбрасывал тени на ее изрезанное морщинами лицо и озарял глубокие круги под запавшими глазами и ввалившимися щеками. Седые пряди падали с головы, словно белые перья.

Сделка ее убивала.

Рапунцель бросила взгляд на огонь. Одно дело знать, что Ведьма должна умереть, что убить ее справедливо. Забрать воспоминания – тоже ведь в каком-то смысле убить. Но сознательно обречь Ведьму на смерть...

Она снова посмотрела на изможденное лицо Ведьмы, а затем закрыла глаза и попыталась представить ту Ведьму, которой полностью доверяла и которая ее предала. Вообразила последний совместный вечер в этой башне, вечер перед ее днем рождения. Лицо Ведьмы всплыло в памяти. Ее карие глаза искрились, волосы ниспадали дивными темными волнами, щеки наливались румянцем, когда она рассказывала Рапунцель какой замечательный подарок собиралась ей вручить – не игрушку, добавила она тогда, и намного лучше угощения…

– Ты хотела подарить мне на день рождения нечто прекрасное, – резко сменила тему Рапунцель. – Убеждала, что это самое чудесное, что я могу представить. Что же это?

Ведьма перестала раскачиваться и уставилась на Рапунцель.

– Красноземье, – бросила она.

У Рапунцель отвисла челюсть.

– Красноземье? Вcе Красноземье?

– Верно.

– Не понимаю. Каким образом?

– Я замышляла захватить Красноград. – Ведьма сжала костлявый кулак, будто сдавливая что-то. – Тебе невдомек, Рапунцель, что до твоего побега я была самой могущественной ведьмой в мире. За всю историю ни одна из ведьм не обладала таким непрерывным и совершенным источником невинности, как ты. Ты позволила моей силе расти не ослабевая. Атаман Флит делал все возможное для укрепления своих позиций, но этого оказалось недостаточно, чтобы ослабить мой натиск. Я была неудержима.

– Тогда почему же ты до сих пор не захватила крепость?

– Из-за Мудрейшей.

– Стало быть, ты отравила ее розами, – заметила Рапунцель, вспомнив, как они пробили купол над волшебной поляной, затемнив тот мир.

– С ней и ее кланом следовало разобраться. Даже мне нелегко уничтожить целую расу фей. Более десяти лет я прилагала огромные усилия, чтобы уничтожить Красную поляну.

– Этим ты занималась, когда проводила время не со мной?

– В основном.

– А потом Мудрейшая явилась ко мне за помощью и сломала крыло. Почему она не пришла раньше? Если ты давно вредила феям, почему она так долго тянула?

– Много лет феи Красноземья не догадывались, чем я занимаюсь. Узнав же, они было решили, что справятся со мной без посторонней помощи. К тому времени, когда они поняли свою ошибку, их магия была полностью задушена, тогда как моя сила благодаря тебе многократно увеличилась. Я похоронила их поляну, и они ничего не смогли с этим поделать.

– Почему же они не ушли куда-нибудь?

– Они обитают вблизи Краснограда, потому что обязаны его охранять.

Теперь стало ясно, что Рун отчаянно защищал свою подругу, клан и их дома. Рапунцель поняла, почему феи ее ненавидели.

– Мудрейшая сражалась со мной, постепенно теряя силу, – продолжала Ведьма. – В отчаянии она пришла к этой башне, но у нее ничего не получилось, и она наконец убралась с дороги. В тот вечер я была готова взять крепость. Но перед самым началом штурма ты спустилась с башни, и после твоего бегства моя сила пошла на убыль. Нет, не исчезла, но уменьшилась. Пришлось выжидать.

– Мудрейшая пришла не зря, – сказала Рапунцель. – Ее план сработал. Я покинула башню, нашла Перводрево, и оно поведало о тебе правду. Другие пытались раскрыть мне глаза много раз, но я не слушала. Мудрейшая знала, что я не стану. Она понимала, что я должна сама во всем разобраться, поэтому заставила пойти с Джеком в Перволес, и я рада, что она так поступила.

Ведьма промолчала.

– Верно ли, что феи Красноземья теперь снова могущественны, пока ты слаба?

– Нет, – ответила Ведьма. – Много воды утечет, прежде чем они полностью придут в себя.

– Выходит, забрав мои воспоминания, ты вновь обрушишь на фей свою мощь?

– Я не для того так долго их изводила, чтобы потерпеть поражение за шаг до победы.

Рапунцель пожалела, что не оговорила безопасность фей как одно из условий сделки. Сейчас уже слишком поздно. Красноземье захватят, фей уничтожат, Мудрейшую, верно, убьют. И виновата в этом будет Рапунцель, потому что вернулась в башню.

Она обхватила голову руками.

Какая же она дура.

– Зачем тебе вообще Красноземье? – глухо спросила она. – Это точно для меня подарок? Мне будет можно там гулять?

– Нет.

– Значит, оно нужно тебе. На что оно тебе сдалось?

– Мне нужна земля, на которой возведен Красноград.

– Зачем?

– Сложно объяснить. Там есть какая-то сила, скрытая под крепостью. Не стану утверждать, что понимаю ее суть, но я докопаюсь до истины и воспользуюсь этой силой.

– Но, Ведьма… – Рапунцель в замешательстве подняла голову – Зачем?

– Что зачем?

– Зачем тебе сила? Для какой цели?

– Поддерживать свою жизнь, – пробормотала Ведьма. – А кроме того, делать все, что захочу. Сила есть сила. Без нее за тебя решают другие. С силой обретаешь самостоятельность. Я больше никогда не допущу, чтобы кто-то мной командовал. Никогда.

Рапунцель подумала о том, как Ведьма села, когда мать велела ей подняться с ковра. Словно Энвеария-старшая дернула за нужные веревочки. Тогда жизнь Ведьмы не принадлежала ей самой – впрочем, как и сейчас. Едва ли.

– Ты все равно не принадлежишь себе, – заметила Рапунцель. – После смерти Белая Фея заполучит твою душу.

Ведьма сжалась.

– Тогда я не умру, – заявила она, но ее взгляд метнулся к потолку.

– А что, если я отправлюсь в Гегууль и пройду беловыведение? – осведомилась Рапунцель. – Спорим, так я смогу отменить нашу сделку. Белая Фея точно мне поможет. Как туда попасть?

Ведьма окаменела.

– Послушай меня. – Она протянула руку и сжала запястье Рапунцель. – Не ходи в Гегууль. Я запрещаю.

– Ты прямо как твоя мать, – сказала Рапунцель, и Ведьма отдернула руку. Рапунцель потерла запястье, где остались следы от ее прикосновения.

– Я могу тебе рассказать, как добраться до Белой Феи, – дрожащим голосом произнесла Ведьма. – Но если ты отдашь ей свою смертность в обмен на дар, назад пути не будет.

– А ты бы хотела вернуть все назад?

Ведьма глухо запричитала и, склонившись к коленям, спрятала лицо в тонких морщинистых руках. Рапунцель присела перед ее креслом.

– Ведьма? Ты бы хотела снова стать смертной?

Ведьма кивнула.

– Боишься Гегууля?

– Да. – Слово слетело с губ почти шепотом.

Солнечный свет в башне окрасился в сочные оранжевые тона заката. Длинными широкими лучами он проникал сквозь окна и балконные двери и освещал ворсистые ковры под ногами Рапунцель, пока она рассматривала Ведьму. Впервые после возвращения в башню в ней проснулось сострадание. Ведьма прошла беловыведение, чтобы наказать Филипа, и очутилась в ловушке. Она не хотела навеки попадать в Гегууль, как и великанша Джека. Рапунцель задавалась вопросом, сколько ведьм чувствуют то же самое.

В лесу шелестел ветер. Он проник через окна башни, поднял занавески и овеял потолочный сад. Но лепестки не зашуршали. Рапунцель подняла глаза и поняла, что не осталось ни одной розы.

Огонь тоже погас.

– Свет, – скомандовала Рапунцель, зная, что огонь не вспыхнет. Камин остался темным. Ведьмины силы настолько истощились, что она не могла вызвать даже простое пламя. – Есть какие-нибудь дрова? Я знаю, как добыть огонь. Скоро стемнеет; без него не обойтись.

– Нет, дров нет.

– Есть бумага, а еще моя мебель.

– Рапунцель...

Ведьма слишком ослабла, чтобы ее остановить. Рапунцель взяла со своего столика свитки пергамента и разорвала на куски. Смяла их в комки и запихнула под решетку. Затем огляделась в поисках мебели, которую можно сломать, и решила, что стул подходит как нельзя лучше. Положив его на бок, она с размаху опустила ногу в ботинке на одну из ножек. Разломав весь стул, Рапунцель принесла дрова к камину, сложила и нашла в сумке на поясе кремень и трут.

Она зажгла огонь. Когда солнце зашло, пламя охватило обломки стула, и сильный огонь с ревом взвился вверх. Башня теперь выглядела совсем по-иному, нежели Рапунцель привыкла видеть; оранжевое пламя смотрелось гораздо уютнее синего. Она подавила зевок и уселась перед огнем, рядом с креслом Ведьмы. Выставив колено, Рапунцель оперлась на него рукой и тут заметила выражение лица Ведьмы.

– В чем дело? – спросила она. – Почему ты так смотришь?

– Ты многому научилась.

– В пути я много раз разводила костры, – сказала Рапунцель. – И еще много всего делала.

– Расскажи.

Рапунцель покачала головой.

– Сейчас я задаю вопросы.

Ведьма была разочарована, но не обмолвилась и словом, и Рапунцель гадала, искренне ли разочарование Ведьмы или та только искусно притворялась, чтобы ее обмануть. Потом она вспомнила, что может спросить о чем угодно и Ведьме придется честно ответить.

– Тебя действительно волнует, чем я занималась, пока путешествовала? – поинтересовалась она. – Или просто хочешь отвлечь от вопросов?

– И то, и другое, – призналась Ведьма.

– Но ведь ты и так все знаешь, верно? Я думала, ты за мной следила.

– Нет. Я встретила тебя в самом конце пути. – Теперь Ведьма казалась меньше ростом, и ее плащ свободно болтался на теле. – Я не могла следить, боясь быть обнаруженной.

– Почему?

– Пока ты намеревалась вернуться, ты по-прежнему находилась в моей власти. И даже когда ты покинула Красную поляну, я все еще могла насылать магию – я была заметно ослаблена, но не уничтожена. Но я не знала, что произошло внутри купола над Красной поляной. Не ведала, как много рассказали тебе феи Красноземья и насколько ты им поверила. Если бы я подошла к тебе и попросила вернуться домой, а ты бы отказалась, я бы полностью утратила силу. Я должна была быть уверена, что ты согласишься.

– Как ты узнала, куда я держу путь?

– Выяснила у королевской гвардии Желтой страны.

– Я выиграла соревнования по игре в бабки, – похвасталась Рапунцель и тут же поняла, что никогда не примет участие во Всевремийских играх.

– Гвардейцы и это мне рассказали, – кивнула Ведьма. – Всегда говорила, что у тебя отменные способности к игре.

– Жаль, что ты не видела, как я выигрываю.

– И мне тоже жаль.

– Правда?

– Конечно.

Рапунцель не понимала, почему это так много для нее значит. Все, что Ведьма сделала или собиралась сделать, должно было заставить Рапунцель не считаться с ее мнением. Но она считалась.

– Ты гордишься мной? – осведомилась она.

– Во многом да.

– Тогда почему не хочешь оставить меня такой, как есть?

– Мне нужна твоя невинность, чтобы выжить и быстро восстановить силы.

Еще больше волос слетело с головы Ведьмы, и теперь при свете огня в камине на черепе просвечивала испещренная темными пятнами кожа.

 – В пути Джек отвечал на все мои вопросы. Он хотел многому меня научить. Я по нему скучаю.

– Скоро ты и знать не будешь о его существовании, и скучать тоже не будешь.

Рапунцель покачала головой.

– Вряд ли. Да, я не буду о нем знать и помнить, но буду по нему скучать. Я просто не буду знать, что это за чувство и почему оно у меня есть.

– Может, и так.

Они замолчали. Рапунцель гадала, о чем бы еще спросить, а желудок заурчал от голода.

 – Я проголодалась, – заявила она. Она довольно долго не ела. – И пить хочу.

– У нас нет ни еды, ни питья.

Рапунцель потянулась к поясу и схватила бурдюк с водой. Хотя бы что-то. Она откупорила бурдюк и попила, а затем протянула его Ведьме.

Ведьма вытаращила глаза.

– Предлагаешь его мне?

– Конечно. Хочешь пить?

– Да, – неохотно призналась Ведьма.

– Тогда пей.

– Нет.

Рапунцель озадаченно оглядела бурдюк.

– Все нормально, он чистый. Недавно его помыла, – сказала она, закупоривая бурдюк и кладя его туда, где Ведьма могла его достать, если бы передумала. – Почему же ты не хочешь испить из него, если так мучит жажда?

Ведьма снова выглядела так, словно не хотела отвечать.

– Не хочу брать у тебя, – пробормотала она.

Рапунцель задалась вопросом: если Ведьма собирается забрать ее память, почему не решается  отведать немного воды? И тут же поняла, каким будет ответ.

– Ужасное чувство, правда? – поинтересовалась она, припомнив, как Джек рассказывал про вину. – Какая-то тяжесть. И она сидит прямо здесь... – Рапунцель прижала кулак к груди и прикрыла другой рукой затылок.

Ведьма перестала раскачиваться.

– Да.

– Тогда не поступай так, – предложила Рапунцель, окидывая ее взором снизу вверх. – Не причиняй мне боль, Ведьма. Пожалуйста.