Текст книги "На землю с небес и дальше в лес (ЛП)"

Автор книги: Меган Моррисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Глава 5

Едва сомкнувшись над их головами, глина образовала впереди длинный узкий проход, освещенный маленькими фонариками, сплетенными из медных нитей. Рун раскрыл кулак и скатал глину в ком, возвращая Рапунцель голос.

– Здесь ты не сможешь позвать ведьму. Мы не завоеваны. Пока что.

Он полетел вперед, а Рапунцель и Джек двинулись следом, держа по столько волос, сколько могли унести. Прижимая к себе косу, Рапунцель оглядела туннель: да, знакомые стены и потолки, но сделанные из глины. У нее застучало в голове и заболел живот.

– Мне плохо, – прошептала она. Рапунцель болела всего несколько раз в жизни, но прекрасно все помнила. Не особо приятные воспоминания.

– Должно быть, дело в магии, – сказал Джек. – Ведь волшебство фей и ведьмы не сочетается.

– Но я не волшебная.

Джек пожал плечами:

–Ты долгое время прожила в окружении магии ведьмы. И наверное, полна ей.

Рапунцель надеялась, что это правда. Возможно, в ней достаточно магии Ведьмы, чтобы суметь найти выход. Или позвать Ведьму. Рапунцель наблюдала за летящим впереди Руном, пока не сочла, что он вне пределов слышимости.

– Ведьма, – прошептала она. – Ведьма, пожалуйста, помоги мне. Ведьма, пожалуйста, приди за мной.

В надежде она задержала дыхание. В ее книжках, когда Рапунцель звала Ведьму, воздух завихрялся, дрожала земля, и Ведьма появлялась из ниоткуда, чтобы укрыть ее от опасности и благополучно доставить домой.

Прошла минута, потом две. Рапунцель тяжело сглотнула, чтобы сдержать рвоту.

– Не хочу идти дальше, – сказала она, топчась позади Джека, когда они добрались до самого конца прохода. – Они причинят мне боль. Рун хочет меня убить.

– Неправда.

– Правда. Ты его не слышал. Он сказал, что убьет меня, забрал голос и сделал мне больно. – Рапунцель попятилась. – Пожалуйста, помоги мне вернуться домой, – сказала она, вздрогнув при новой волне тошноты. – Пожалуйста, Джек. Я не хочу оставаться. Мне страшно.

Джек оглянулся на нее.

– Я обещал им, что помогу. Прости.

Он как будто искренне сожалел.

А потом в проход влетели несколько пар красных рук, вцепились в Джека и отпихнули в сторону. Затем схватили Рапунцель за косу и дернули вперед. Она рыдала и отбивалась, пока ее тащили мимо Джека в неясный свет.

– Отпустите меня! – завопила она. – Ведьма! Ведьма!! Помоги мне!..

– Тихо! – крикнула одна из фей.

– Убить ее! – вступила другая. – Прикончить здесь же!

– Вы знаете, что мы не можем, – безрадостно сказал Рун. Он остановился перед Рапунцель, поднял руку и резко повернул ее. Коса мгновенно обернула хозяйку плотной спиралью, заткнув ей рот и прижав руки к бокам. На вкус грязные волосы были противны, и Рапунцель закашлялась до слез. Она в отчаянии оглядывалась, пытаясь понять, где находится. Ее окружала красная трава высотой с деревья, над головой чернело небо. Поляну освещали фонарики из меди, которые нависали над гигантской травой и создавали таинственные тени над окружившими Рапунцель феями. Все они были красными, как Рун, одни посветлее, другие потемнее. Крылья и волосы фей были розовыми, оранжевыми или коричневыми. Не будь их лица искажены ненавистью, фей можно было бы назвать красивыми.

– Отведите ее на Судилище, – приказал Рун.

За Руном, оглянувшись на Рапунцель, последовал Джек. Он больше не улыбался. На самом деле он выглядел встревоженным, что пугало еще сильнее, а потом с головой пропал в высокой траве. Конец косы Рапунцель свисал как цепь, и другие феи потянули пленницу за Руном. Она споткнулась, попыталась подняться, но не справилась без рук и упала в грязь. По щекам покатились слезы, но феи поставили Рапунцель на ноги и потащили вперед, заставляя ковылять следом.

Через несколько минут ее привели на широкую площадь, на которой стояла, казалось, тысяча фей, переговариваясь и разглядывая Рапунцель. При виде такого множества существ она чуть не потеряла сознание. Помощники Руна подтащили ее к столбу в центре круга и привязали косой. Затем отступили в толпу, и Рапунцель осталась в ловушке, не в состоянии даже всхлипнуть. Ее сердце трепыхалось так же быстро, как крылья Руна, а слезы текли без остановки. Это было хуже всего, что случалось с ней в книжках, а надежды на появление Ведьмы не оставалось.

Рапунцель поискала Джека и нашла его прямо за спиной Руна во главе одной из плотных группок фей. Он казался испуганным.

– Уничтожить ее! – крикнул один эльф.

– Пока у нас есть возможность! – добавил другой.

– Мы должны спасти себя!

– Она сулит нам погибель!

Голоса сливались воедино, и казалось, вся площадь требует тут же убить Рапунцель.

– Нет! – воскликнул Джек, но его никто не слушал.

– Нет! – попыталась подать голос Рапунцель, но крик застрял в косе.

– Нет, – вмешался слабый голосок, пробившись сквозь другие звуки. Опустилась тишина. – Дайте мне ее увидеть.

Рапунцель вывернула шею, пытаясь разглядеть, кто говорил.

Феи перед ней расступились, открыв красное мраморное возвышение, на котором в чем-то вроде сложенной руки из красной мягкой глины покоилась фея в бледно-голубом платье. Ее волосы по цвету напоминали безоблачное небо, как и одно из крыльев. Другое, серое и сломанное, свисало до земли рядом с рукой.

Фея попыталась сесть, но оказалась слишком слаба. Она протянула руку Руну, который тут же подлетел, поддержал ее за спину и усадил. Фея взглянула на Рапунцель синими глазами, полными столь разными эмоциями, что не сразу и поймешь. Рапунцель тоже посмотрела на фею, тяжело дыша из-за кляпа.

– Бедная маленькая узница, – сказала фея. – Рун, развяжи ее.

– Мудрейшая, если я отпущу ее, она сбежит или начнет драться...

– Развяжи ее, – повторила фея. – Ей некуда бежать, и она не может причинить нам вред здесь. Она даже не знает, в чем ее преступление. Связывать ее бессмысленно и жестоко.

– Сочувствие ослепляет тебя, – возразил Рун. – Она хочет твоей смерти. Это вопрос выживания.

Фея прошлась кончиками пальцев по мягкой глине, на которой сидела, а потом повела рукой в воздухе, словно отодвигая невидимый занавес. Коса Рапунцель свалилась на землю, а сама Рапунцель рухнула на колени в копну волос.

Когда она вновь подняла взгляд, могущественная фея упала на свое ложе, судорожно дыша и морща лоб.

Рун повернулся к Рапунцель:

– Она проявляет к тебе доброту после того, как ты ее ударила, сломала крыло и едва не убила. Ты ее отравила!

– Неправда! – крикнула Рапунцель. – Я никогда раньше ее не видела!

– Видела, – послышался тихий голос Джека. – Ты просто не помнишь.

– Бедная маленькая узница, – вновь произнесла фея. Она открыла глаза и слабо поманила Рапунцель: – Подойдешь ко мне?

Ей не оставили выбора. Феи подтолкнули ее к возвышению и вверх по ступенькам, затем принудили встать на колени перед своей старейшиной. Помост пах умирающими розами, и Рапунцель понимала почему: на столике рядом с феей на розовом носовом платке лежал пустой стеклянный флакончик из-под украденной росы. Рядом дымилась большая глиняная миска, издавая пронзительно сладкий и не слишком приятный запах.

– Дайте девочке немного места, – велела старейшина, и феи тут же отступили, хоть и с недовольным бормотанием. Старейшина положила красную ладонь на макушку Рапунцель, но тут же отдернула пальцы, словно обжегшись.

– Ведьмина магия, – прошептала она, округлив глаза. Пошевелила пальцами и помолчала. – Скажи мне, маленькая узница, как ты думаешь, что здесь происходит?

– Я знаю, что происходит, – заявила Рапунцель. – Ты – могущественная фея, которая явилась в мою башню. – Она утерла слюну и слезы с губ. – Но ты заболела от магии Ведьмы, и тебе потребовалась роса с моих роз, чтобы вылечиться. Джек обманом получил от меня росу, и Рун тебя пробудил. А теперь ты убьешь Ведьму, если сможешь.

– Она так много знает, – удивленно сказала старейшина.

Феи тихо переговаривались.

– Конечно я знаю! – Освободившись от своих пут, Рапунцель меньше боялась: страх уступил место гневу. – Я знаю, что тебе нравится причинять вред. Знаю, что ты пришла в мою башню. Я знаю все!

– Ты знаешь только то, что хочет Энвеария, – поправил Рун.

– Кто такая Энвеария? – спросила Рапунцель.

– Видишь? – обратился Рун к старейшине. – Не путай ее отрывистые знания с настоящим пониманием. Она даже не знает имя ведьмы.

Рапунцель вмешалась.

– Она просто Ведьма.

– Она говорит «ведьма», как ребенок произносит «мама», – с отвращением заметил Рун.

– Мама? – повторила Рапунцель.

– Где ее мать? – спросил Джек. – Она вообще существует? То есть, конечно, она существовала, но ведьма убила ее родителей или похитила Рапунцель, или...

– Похитила! – фыркнул Рун. – Нет. Это была сделка. Энвеария прекрасно все разыграла. Она выучилась на своих ошибках и теперь приобретает с каждым годом все больше могущества, а по мере его роста сжимает нас в кулаке.

– Вы ее пугаете, – сказала старейшина, наблюдая за Рапунцель. – Для одного раза новостей слишком много.

– Каких новостей? – закричала потрясенная Рапунцель. – Почему вы называете ее Энвеария? Что такое «мама»?

– Ее невинность очевидна в каждом слове, – продолжила старейшина. – Обращаясь с ней жестоко, мы научим ее, что именно нас надо бояться. И не будем в безопасности...

– Пока не уничтожим эту девочку, тем самым заставив Энвеарию бежать и начинать все сначала, – прервал Рун. – И ты это знаешь. Что же касается ее невинности, – он произнес это слово как что-то ненормальное, – самое время с ней покончить. Мы должны ее убить, Мудрейшая.

Рапунцель вздрогнула от ненависти в его взгляде.

– Нет, – ответила старейшина, дыша так быстро, что даже ее мертвое крыло, казалось, затрепетало. – Я не даю разрешения ее убить. Пока я жива, девочка тоже будет жить.

Рун взглянул на старейшину глазами, полными чувств, которые Рапунцель не могла определить. Взглянул твердо и в то же время мягко. Он коснулся щеки старейшины, а затем обжег взглядом кончик ее серого крыла.

– Ты жива.

– Жива, – согласилась та. – Пока.

Рун напрягся и указал на Рапунцель.

– Пока, – повторил он. – Но пока эта девочка живет для Энвеарии, тебе больше ничем нельзя помочь. Я отказываюсь продать твою жизнь за жизнь той, что навлекла на нас такие страдания!

При этих словах феи загомонили, горячо с ним соглашаясь.

– Дитя невиновно в наших страданиях и даже в моих. Она не знает, что из себя представляет. Мое ранение было случайностью. Она даже не помнит моего визита. Едва прикоснувшись к ее лбу, я почувствовала столько ведьминой магии, что, думаю, за последний год она забыла половину дней.

Рапунцель подпрыгнула.

– Лгунья! – крикнула она. – Я помню весь год и забыла всего один день.

Придя сюда, она подвергла Ведьму большей опасности, чем когда бы то ни было. Ведьма наверняка узнает, где она, придет на помощь, и их обеих убьют.

– Я причиняю ей боль, – забормотала Рапунцель, и слезы закипели в ней при мысли об уродливых морщинах на лице Ведьмы и белых прядях в ее волосах и о том, насколько все стало хуже теперь, когда башня осталась где-то далеко. – Из-за меня ей больно. Если бы я только прислушалась... Надо было попросить ее о помощи. Она так испугается. О Ведьма, Ведьма, прости...

Рапунцель расплакалась.

– Бедняжка, – мягко сказала фея, но ее доброта лишь напомнила Рапунцель о Ведьме и усилила поток слез. – Выслушай меня. Два дня назад я пришла к башне ведьмы. Пока принц звал тебя, я попыталась забраться по твоим волосам.

– Джек об этом рассказывал, – выдавила Рапунцель, икая в попытке подавить рыдания.

– Да, но он не все знает, – продолжила старейшина. – Тебе известно, что случилось, когда я до тебя добралась?

Рапунцель покачала головой.

– Ты собрала волосы, и я упала на камни твоего балкона. Как видишь, мое крыло сломалось. Ты не знала, что я там, и тебя нельзя в этом винить. Когда ты меня нашла, то встревожилась и проявила доброту. – Она повысила голос, и на красном лбу выступили капельки пота. – Надеюсь, вы все слушаете. – Ее слова разнеслись над затихшей площадью. – Девочка повела себя со мной очень бережно. Она жаждала мне помочь. – Фея продолжила тише, словно рассказывая Рапунцель сказку на ночь: —Ты взяла меня на руки и внесла внутрь. Тебе было любопытно встретить новое существо и хотелось как-то помочь, так что ты уложила меня в заросли ведьминых цветов и напоила росой с ее роз. Я оказалась слишком слаба, чтобы отказаться, и не смогла воспользоваться голосом – магия в башне слишком сильна. Откуда ж тебе было знать, что для меня эта роса ядовита.

Рапунцель и так мутило, а теперь еще заныло сердце. Она не помнила ничего из сказанного старейшиной, но каким-то образом знала, что это правда. Она отравила фею и сломала ей крыло. Возможно, не нарочно, но все же.

Рапунцель закрыла лицо руками.

– Она ведет себя так, словно ей не наплевать, – сказал Рун. – Но она ничего не знает о боли, а ты... Ты не можешь летать! Почему ты ее защищаешь? Почему?

– Есть вещи поважнее полетов, – ответила фея, крепко сжимая ладонь Руна в своих. – И пока я... – Она тяжело вздохнула. – Пока я сожалею о потере...

Ее голос надломился, и на площадь опустилась ужасная тишина. Никто не двинулся, пока старейшина не заговорила вновь.

– Жертва оказалась не напрасной, – сказала она. – Стеблелаз спас меня из башни и принес сюда. А теперь, когда вы привели маленькую узницу, у меня есть то, чего я хотела, ради чего лезла на башню.

– Чего же ты хотела? – потребовала ответа Рапунцель.

– Поговорить с тобой. Рассказать тебе все и посмотреть, способна ли ты слышать, или всякая надежда потеряна. Я верю, ты достаточно молода, чтобы тебя можно было спасти. И после нашей встречи моя вера возросла, поскольку хоть ты себялюбива и невежественна, но обладаешь добрым сердцем.

Рапунцель бросилась на колени. Утерла лицо рукавом и икнула. Она не знала, что значит «можно спасти», но звучало это не очень хорошо.

– Почему ты зовешь меня маленькой узницей?

– Потому что именно ею ты всегда была, – сказала фея. – Узницей в башне.

– Я не узница, – возразила Рапунцель. – Я люблю свою башню.

– Любовь – коварное слово. Ты уверена, что понимаешь его смысл?

Рапунцель кивнула.

– Ведьма любит меня, а я люблю ее. Я спустилась сюда только для того, чтобы ей помочь, но все испортила.

– Ничего ты не испортила.

– Испортила, – повторила Рапунцель. – Ты жива. Зря я тебе сочувствовала. Я бы не стала тебе помогать, знай я, что ты хочешь убить Ведьму. Я бы хотела, чтобы ты умерла.

Джек, как и феи на площади, потрясенно ахнул.

– Слышишь? – спросил Рун. – Видишь?

– Я вижу создание более правдивое, чем большинство из тех, кого я встречала, – сказала фея, не отрывая ясных глаз от Рапунцель. – Маленькая узница, я знаю, ты желаешь вернуться в свою башню. Этого я позволить не могу. Но ты устала и телом, и умом, и я хочу тебя немного утешить. Скажи, что тебе нужно.

Рапунцель уставилась на старейшину. Все было просто чудовищно, и не стоило пытаться отделить правду от лжи. Она едва ли помнила половину из сказанного. Что ей нужно?

– Я вся выпачкалась, – жалобно сказала Рапунцель, – и меня тошнит с тех самых пор, как я уменьшилась.

– Ты что, хочешь сочувствия? – тут же ответил Рун. – Тебе плохо всего час. Представь, что твоя боль длится почти десять лет. С тех пор, как Энвеария начала сжимать свой магический кулак, ни один из нас не имел и дня передышки. Мы отравлены, ослаблены, не способны...

– Рун. – Что-то в голосе старейшины заставило его замолчать. – Я не могу отвести наших гостей к озеру. Мне не совсем хорошо. Среди вас есть доброволец?

Пухленькая симпатичная фея с короткими розовыми косами вырвалась из глубины толпы, растолкав по дороге нескольких других.

– Я отведу, Мудрейшая, – сказала она, правда, совершенно не глядя на Рапунцель. Толстушка подлетела к Джеку и запорхала прямо перед его носом. – Идем со мной, – позвала она и засияла дразнящей красногубой улыбкой.

Джек, похоже, удивился, но не рассердился. Он даже слегка улыбнулся в ответ.

– Идите с Тромпеей, – велела старейшина. – А когда искупаетесь, поешьте и отдохните. Уже рассвело, но вам обоим нужно поспать.

Рассвело. Рапунцель поняла, что это должно быть правдой. Стояли сумерки, но на поляну проникло несколько бледных утренних лучей, осветив и ее, и лица фей. Это совсем не походило на великолепные рассветы, которые Рапунцель видела из своей башни. Здесь внизу мир оставался в тени.

– Сколько ты позволишь ей пробыть с нами свободной и не в цепях? – тихо спросил Рун, наклонившись к старейшине, чтобы его не услышали феи в толпе. – Когда ты решишь, что с ней сделать?

Что с ней сделать. Рапунцель вздрогнула от холодности этих слов. В ее книгах наказания, накладываемые на нее жителями земли, всегда были жестоки.

– Сегодня я решу, что нужно сделать, – ответила старейшина. – И завтра оглашу решение.

Рун, казалось, обеспокоился, как и Джек. Он несмело кашлянул:

– М-м-м, с вашей стороны правда мило позволить мне остаться и все такое. Но мне пора на север. Я опаздываю. Не знаю, сказал ли вам Рун о нашей, э-э, сделке?

– Я знаю, что ты ищешь.

– О. – Джек переступил с ноги на ногу. – Итак, поскольку я сделал то, что он просил...

– Ты еще можешь понадобиться, – пояснила Мудрейшая. – Я расскажу больше, когда ты поспишь.

Джек, похоже, не знал, что на это ответить.

– До тех пор, – обратилась Мудрейшая к Рапунцель, – надеюсь, ты будешь чувствовать себя у нас, как дома.

– Не буду. Но... – Она поколебалась и решила, что немного вежливости простительно. – Спасибо, что не убили меня.

Здоровое крыло старейшины замерцало.

Глава 6

– К озеру! – позвала Тромпея, схватила Джека за руку и унеслась в небеса, таща его за собой. Он болтался в воздухе, когда они быстро пролетели над высокой красной травой и скрылись из виду.

Рапунцель лишь проводила их взглядом. Она застряла на месте, обдумывая, как ей нести волосы, и наконец была вынуждена сделать огромные петли из косы и уложить их вокруг шеи и на плечах. Феи хихикали, глядя, как Рапунцель сражается с волосами. Согнувшись под их тяжестью, она медленно пробралась сквозь толпу в том направлении, в котором скрылись Джек и Тромпея, и вышла в травы, растущие за Судилищем.

Там в воздухе висело еще больше светящихся медных фонариков, каждый не больше кулака Рапунцель. Она остановилась и огляделась вокруг, убеждаясь, что высокая трава укрыла ее от глаз фей. Удостоверившись, что никто на нее не смотрит, Рапунцель потянулась и дотронулась до одного из фонарей. Медный каркас оказался прохладным, однако свет дарил ощущение приятного тепла. Рапунцель невольно подумала, что фонарик довольно милый.

Как и блестящие сферы, которые висели в воздухе над головой. Одни шары были из цветного стекла, другие – из блестящего металла. Несколько штук находились так низко, что их изогнутые донышки касались травы; прочие зависли настолько высоко, что отражались в небе.

Заметив это, Рапунцель моргнула от удивления. Предметы не могут отражаться в небе. Разве что оно ненастоящее, поняла она, прищурившись и задрав голову. Высоко вверху удалось разглядеть изогнутый купол, который оказался состоящим из бесчисленных крошечных кусочков цветного стекла. Они были тщательно подогнаны друг к другу, и именно поэтому купол отражал висящие сферы. Все небо казалось каким-то прозрачным.

Присмотревшись, Рапунцель различила неясные очертания переплетенных вьющихся стеблей и роз, которые покрывали купол снаружи. Утренний свет еле пробивался сквозь цветы, но в основном они росли так плотно, что закрывали солнце. В нескольких местах ведьмины розы даже пробили стеклянное небо. Изогнутые стебли с цветами, словно змеи, спускались сквозь зазубренные отверстия, и у Рапунцель перехватило дыхание от тоски. Это было так похоже на садик под потолком ее дома. На самом деле, чем больше она смотрела, тем больше замечала трещин в стекле и роз, вьющиеся стебли которых узорчато выстилали купол, а сами цветы оказались более темного красного оттенка, чем все цветы в башне Рапунцель.

Конечно, если это розы Ведьмы, значит, именно она спрятала солнце от фей. А если ведьмины цветы волшебные и ее магия заставляла фей болеть, тогда понятно, почему здешние жители такие сердитые, с некоторой неохотой предположила Рапунцель. И все же они сами виноваты. Ведьме не пришлось бы защищаться, если бы феи не хотели ее убить.

Устав от таких мыслей, Рапунцель продолжила свой путь сквозь травы и обрадовалась, увидев, что идет в правильном направлении. В нескольких шагах впереди нее стояли Джек и Тромпея и смотрели вниз с покатого холма, который спускался прямо к сияющей водной глади. Рапунцель остановилась и уставилась на покрытое рябью озеро. Оно, должно быть, в тысячу раз больше, чем ее ванна.

– Ты можешь искупаться здесь, в озере, – предложила Тромпея, глядя на Джека. – Ну, давай же!

Тот бросил свой рюкзак на землю и скинул усеянный пятнами жилет. Расшнуровал ботинки и отпихнул их в сторону. Схватился за ворот рубашки, чтобы стянуть ее через голову, но, взглянув на Тромпею и Рапунцель, остановился.

– Минутку, – пробормотал он и спрятался от них за стеной высокой красной травы. Рапунцель расслышала шорох и следом громкий всплеск.

– Ух ты! – закричал Джек. – Это здорово!

Она ему поверила. Ей не терпелось вымыться. Рапунцель освободила руки и шею от косы и опустила волосы на землю, затем сняла халат, ночную рубашку и тапочки. Красная глина под ее голыми ступнями была прохладной и мягкой. Рапунцель подняла кончик косы и начала долгий процесс расплетания. Разделяя волосы на пряди, она нашла множество причин для раздражения: камушки, ветки и листья – все это запуталось в ее локонах.

– Ты такая уродина.

Рапунцель подняла взгляд – Тромпея смотрела на нее, не отрываясь.

– Уродина? – переспросила она. – Это ты мне говоришь?

– Твоя кожа вся белая, – с отвращением произнесла фея. – У тебя нет крыльев. А еще твои волосы!..

– А что с ними не так?

– Они дурацкие, – заявила Тромпея и, подлетев к Рапунцель, сильно и больно щелкнула ее по носу. А затем рассмеялась – словно маленький колокольчик зазвенел – и вспорхнула над озером.

Рапунцель разозлилась. Противная маленькая фея даже не дала возможности ответить, что ее волосы вовсе не дурацкие и, уж конечно, у нее нет крыльев. Рапунцель шумно спустилась к берегу и вошла в озеро. Ступни ушли в студеную воду, и Рапунцель вскрикнула.

– Что такое? – отозвался Джек по другую сторону стены из высокой травы.

– Тут холодно! – завопила Рапунцель. Она осторожно заходила все дальше в воду, медленно, мучительно, вершок за вершком, мечтая о теплой ванне у себя дома. Когда вода дошла до бедер, Рапунцель остановилась, боясь идти дальше и ощущая холод на голом животе, и принялась тянуть свои волосы с берега в озеро, где, как она надеялась, они смогут снова стать чистыми.

– Будет легче, если ты сразу окунешься в воду – вся целиком, – посоветовал Джек.

Она посмотрела на скрывавшую его травяную стену:

– Нет, не будет.

– Ну и ладно, можешь не верить, – последовал ответ. – Тогда мучайся.

Мучиться не хотелось, и Рапунцель окунулась в воду с головой. С плеском вынырнув, она взвизгнула, когда кожи коснулся воздух. На поверхности было хуже, чем в озере, так что она снова погрузилась в воду и задрожала, обхватив себя руками.

– Так лучше, правда?

Рапунцель подняла взгляд – Джек уже плыл посреди озера. Почувствовав любопытство, она сделала шаг вперед, к Джеку. Она постоянно купалась в ванне, а еще ей довелось читать о плавании. Это не могло быть таким уж сложным. Рапунцель еще раз шагнула вперед, но, опустив ногу, не нашла, на что ступить. Дно озера резко спускалось вниз, в глубину.

Рапунцель тотчас же попыталась сделать шаг назад, но потеряла равновесие. Вода хлынула ей в рот. Когда пальцами ног она снова коснулась вязкого дна, Рапунцель скрючила их, чтобы хотя бы так уцепиться за дно, и умудрилась удержаться на поверхности. Легкие ее горели, нос щипало, и она кашляла, пока горло не начало саднить. Трясясь и непрерывно откашливаясь, Рапунцель крошечными шажками поднималась по илистому дну, пока снова не оказалась на мелководье.

Тромпея порхала вне досягаемости и хохотала так громко, что ей пришлось схватиться за живот обеими руками.

Измученная Рапунцель отвела взгляд. Глаза ее щипало от слез. Она брызнула водой на лицо, чтобы смыть их, но нельзя было стереть то тяжелое, ужасное чувство, которое родилось со слезами. Рапунцель вымыла тело и волосы так чисто, как только смогла без мыла и мочалки, и вышла из озера, покрывшись гусиной кожей. Она натянула ночную рубашку и халат, надела тапочки. Одежда неприятно липла к влажной коже, но с этим ничего нельзя было поделать.

Понадобилось много времени, чтобы собрать распущенные влажные волосы в подол ночной рубашки. Закончив с этим, Рапунцель раздвинула травяную стену. Тромпея ждала с другой стороны, размахивая крылышками очень близко от Джека.

Его рубашка была не заправлена, рюкзак и ремень свисали с руки, а черные волосы прилипли к голове.

– Хорошо поплавала, а? – спросил он, взглянув на Рапунцель.

Она не ответила. Подол с волосами оказался тяжелым, и руки разболелись от такой ноши, пока Рапунцель плелась за Джеком и Тромпеей. Они дошли до каменной сферы, которая одиноко висела в воздухе у них над головами, и фея достала маленький глиняный шарик, медленно его опустила, и при этом каменная сфера спустилась вниз. Она примяла траву, замерев на глинистой почве, и руки Тромпеи повисли, словно фея выбилась из сил. Рапунцель с удовольствием отметила такое изменение.

Джек забрался в сферу, и Рапунцель последовала за ним.

– Ого! – воскликнул он, оглядываясь по сторонам. – Вот это да!

Обстановка была простой: плоский пол, две кровати и крохотный столик, на котором стояли две тарелки с сытной едой. Но стены внутри круглой комнаты были покрашены так, что напоминали сказочную поляну: закругленный потолок украшало небо, на стенах со всех сторон их окружили травы и озеро, а пол под ногами походил на жирную красную глину. Картины были настолько реальны, что казалось, будто Рапунцель, Джек и Тромпея все еще снаружи.

– Красиво, – пробормотала Рапунцель, не сдержавшись.

– Это я нарисовала, – отозвалась зависшая в дверном проеме Тромпея, посмотрев на гостью и на секунду ухмыльнувшись. – Хороших снов, Стеблелаз, – нежно промолвила она, порхая по сфере. – Если Мудрейшая попозже захочет тебя увидеть, я за тобой прилечу. – Фея потерлась кончиком носа о нос Джека, и его щеки залил румянец.

– Хорошо, – произнес он. – Значит, еще увидимся.

Тромпея выпорхнула из расписной сферы и, легко коснувшись крылом двери, закрыла ее.

Последовавшее молчание оказалось весьма кстати. Джек принялся уплетать свой ужин, тогда как Рапунцель забралась на кровать у окна. Комната была достаточно большой для двоих, но ее волосы определенно следовало считать третьим жильцом. Поскольку положить их было некуда, а распутать тоже не получалось, Рапунцель спустила всю влажную массу волос в окно и смотрела, как они падают вниз, в красную траву. Она села, с некоторым неудобством прислонившись к изогнутой стене, вытянула ноги на кровати и закрыла глаза.

– А-и-а? – с набитым ртом спросил Джек несколько минут спустя. Проглотил пищу и повторил: – Как дела? Ты в порядке?

– Нет, благодаря тебе, – горько ответила Рапунцель, открыв глаза. – Это ты притащил меня сюда.

Джек вытер рот.

– Мне пришлось, – сказал он. – Но, клянусь, я понятия не имел, что они так грубо с тобой обойдутся. Ты что, и есть не будешь?

Рапунцель свесила ноги и посмотрела на еду, которую феи оставили на столике между двух кроватей. Ее желудок громко заурчал. Осторожно она понюхала содержимое ложки, похожее на мясное пюре. Еда пахла странно, но не плохо, а Рапунцель была слишком голодна, чтобы долго раздумывать. Она жадно набросилась на еду, набив полный рот.

Пару мгновений спустя желудок запротестовал, и Рапунцель упала на колени между кроватями. Рот ее открылся, все тело напряглось, и еда, которую она успела проглотить, выплеснулась на пол у ног Джека, забрызгав его сапоги. Он вскрикнул и вскочил с места.

– Ты не можешь есть стряпню фей. Прекрасно. – Джек поднял один сапог, затем другой и скривил губы. – Ну, теперь они долго вонять будут, – пожаловался он. – Не могла отвернуться в другую сторону?

Рапунцель продолжала безвольно лежать на полу, не в состоянии ответить. Ее никогда прежде не рвало.

Слезы потекли у нее из глаз, казалось, уже в тысячный раз за этот день.

– Не реви, – попросил Джек. – Тебя всего лишь стошнило, только и всего.

Но Рапунцель продолжала плакать.

– Сегодня м-мой д-день рождения, – умудрилась выдавить она. Только об этом она могла думать. Ей следовало быть дома, с Ведьмой, есть праздничное угощение и распаковывать подарки. А вместо этого она в слезах и рвоте, а вокруг ненавидящие ее феи.

– День рождения? – удивленно переспросил Джек. – Почему ты ничего не сказала?

– Я д-думала, что к этому моменту уже буду д-дома.

Джек промолчал, ухватил Рапунцель за подмышки, помог подняться на ноги и усадил на кровать.

– Я этим займусь, – сказал Джек, глядя на испачканный пол. – Ложись.

Она подчинилась. Кровать была более жесткой, чем дома, а над головой не было балдахина – только рисунки Тромпеи. Повернувшись набок, Рапунцель закрыла глаза.

Она слышала, как маленькая дверь сферы пару раз открывалась и закрывалась. Джек что-то бормотал себе под нос, пока мыл пол, а потом все стихло. Когда дверь в очередной раз открылась, Рапунцель уже почти заснула. Джек похлопал ее по плечу, и она подскочила.

– Хочешь получить свой подарок? – спросил Джек.

Рапунцель перекатилась на спину и посмотрела на него.

– Подарок? – неуверенно переспросила она. – Но ты же не знал, что у меня сегодня день рождения!

Джек протянул Рапунцель ее розовый носовой платок, который завязал в виде свертка.

– Ты отдаешь мне что-то, что и так мое? – Она еле слышно вздохнула. – Что ж, спасибо. Наверное.

– Нет, глупая, – возразил Джек. – Открой его. – Он поднес сверток ближе, и тот задрожал и затрясся. Внутри, в платке, что-то было – что-то темное и прыгучее.

– Я не хочу его открывать!

– Тогда я. – Джек развязал узел, и Рапунцель приподнялась на локтях. Когда платок раскрылся, она уставилась на нечто в руке Джека.

На его ладони сидело на корточках мокрое зеленое маленькое существо с более темными пятнами по коже. На передних лапках было по четыре забавных пальчика с шишками на концах; колени торчали в разные стороны; линия рта была длинной и нечеткой; вместо подбородка – круглое желтое брюшко; а золотистые глаза – большие, круглые, блестящие, с яркими черными зрачками.

– Ква-ква, – сказало существо.

Рапунцель отпрянула.

– Он тебя не обидит, – заверил Джек, снова протягивая ей маленькое создание.

«Подарок» подпрыгнул и умоляюще посмотрел на Рапунцель. Прыгнул снова, и снова, и снова, останавливаясь только затем, чтобы взглянуть на нее большими задумчивыми глазами.