Текст книги "Суженый босс (ЛП)"

Автор книги: Меган Куин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Глава двадцать третья

РЭТ

– Спасибо, что присоединились ко мне, – говорит бабушка, стоя перед нами, пока мы с Чарли сидим бок о бок за обеденным столом в ее квартире. Свет горит только в столовой, и он светит на нас так, словно мы находимся в комнате для допросов. – До меня дошли сведения, что вы двое занимались сексом до брака. – Она сжимает в руке деревянную ложку, а затем окидывает нас вопросительным взглядом, наклоняясь над столом и указывая на нас ложкой. – Объяснитесь.

Мы с Чарли смотрим друг на друга, а потом снова поворачиваемся к бабушке. К счастью, Чарли берет инициативу на себя.

– Ты сказала проверить матрас, прежде чем я соглашусь на брак. Я не понимаю, что это могло означать, кроме… совокупления.

– Ааа. – Она кивает и снова начинает ходить вдоль обеденного стола. – Значит, ты очень умная. – Она быстро поворачивается. – И как обстоят дела с двигателем? Поршнем….. тягой?

Господи, как будто мы собираемся отвечать на этот…

– Быстрее, длиннее и толще, чем ожидалось, – говорит Чарли, даже не задумываясь.

– Чарли, не говори такие вещи своей бабушке.

Я чувствую, как мои щеки заливает румянец. Я имею в виду… длиннее и толще всегда приятно слышать от девушки, с которой встречаешься, но не в присутствии ее пожилых родственников.

Бабушка стучит ложкой по столу, а потом указывает на меня.

– А моя внучка. Она была хорошо смазана и совсем новая? Или… из подержанной партии?

Ёб твою…мать.

Я провожу рукой по лбу.

– Это, блядь, чересчур.

Чарли кладет руку мне на плечо.

– Я отвечу за него. Немного подержанная, но в отличном состоянии.

Несмотря на бурный секс.

– Мне приятно это слышать. Значит, результат был хорош для обеих сторон?

– Да. – И краем глаза я вижу, как Чарли указывает на меня большим пальцем. – А кое-кто оказался немного более мужественным, чем ожидалось. Вопрос, который я задаю себе каждый день, – когда у него нет стояка?

– Ух ты! – Я поднимаю голову и смотрю на нее. – Значит, мы будем обсуждать это с твоей бабушкой? Мы на самом деле обсуждаем это?

– Это семейная консультация. – Бабушка разводит руками. – Время все рассказать.

– Отлично, – говорю я Чарли, прежде чем повернуться лицом к ее бабушке. – Твоя внучка разгуливает по моей квартире голой, не заботясь ни о чем на свете. Вчера вечером я обнаружил ее лежащей на диване, голой, с раздвинутыми ногами, и смотрящей порно.

Чарли наклоняется вперед и говорит:

– Это было не порно, а романтическая короткометражка со сценами секса.

– Это порно, – отвечаю я невозмутимо. – И что по-твоему мне нужно было делать? Не возбуждаться?

Бабушка чешет щеку деревянной ложкой.

– Я понимаю, в каком затруднительном положении находится твой пенис. – А потом она наклоняется над столом и прямо передо мной дает Чарли пять. – Это моя девочка, ты же ущипнула себя за сосок?

– Непринужденно, – отвечает Чарли.

Я вспоминаю, как она на самом деле играла со своим соском.

– Классический прием нашей семьи. Извини, Рэт, но у тебя не было шансов.

Очевидно.

* * *

– Собака или кошка? – Спрашивает бабушка.

– Собака. – Одновременно произносим мы.

– Ветчина или бекон?

– Бекон, – снова в один голос, а затем с улыбкой смотрим друг на друга

Мы стоим лицом друг к другу, держась за руки, и нам приходится отвечать сразу, пока бабушка отбивает ритм деревянной ложкой и забрасывает нас вопросами.

– Кофе или чай?

– Фруктовый коктейль. – Снова вторим мы друг другу, а затем смеемся, прежде чем наклониться и поцеловаться.

Блядь, мы восхитительны.

Бабушке не до веселья.

– Город или пляж?

– Город. – Отвечаем мы.

– Дети, да или нет?

– Да.

Мое сердце подпрыгивает в груди, и она застенчиво улыбается мне. Блядь. Мысль, что у нас с Чарли могут быть дети, укрепляет мою решимость. Это разрушает последний щит, за который я пытаюсь держаться. Маленькие Чарлята бегают вокруг, глядя на меня большими голубыми глазами. Да, я легко могу это представить.

– Бейсбол или футбол?

– Футбол, – легко отвечаю я.

– Бейсбол, – одновременно со мной произносит Чарли.

Мы оба оживляемся после наших ответов.

– Футбол? – Она морщится. – Из-за той футбольной лиги, в которой ты постоянно участвуешь?

Та лига, которой сейчас практически нет, потому что мы все слишком заняты своими девушками. Черт, мы практически не видим Роарка с тех пор, как он встретил Саттон. Заставить его встретиться для игры в фэнтези-футбол практически невозможно.

– Я думаю, что это интересный вид спорта.

Чарли наклоняется и гладит меня по щеке.

– Милый, ты любишь бейсбол. Бейсбол, – говорит она более грозно.

И, как ни странно, это работает.

– Ах да, я имел в виду бейсбол.

Обе женщины удовлетворенно улыбаются мне.

Черт, я в полной заднице.

* * *

Бабушка расхаживает передо мной взад-вперед, в то время как Чарли сидит в сторонке. Ее просто засыпали вопросами о намерениях в отношении меня, на которые она ответила безупречно и честно. Я верю, что она говорила от чистого сердца, отвечая на каждый из них, и, черт возьми, это было приятно слышать. Она хочет этого. Она хочет меня.

Я справился с десятью сложными вопросами, начиная с того, как провожу время на работе в сравнении с тем, как провожу время с ней, и заканчивая тем, какие отношения связывают моих родителей. Мне кажется, я справлялся со всеми вопросами до этого момента.

– Как тебе известно, моя дорогая девочка была брошена у алтаря. – Чарли неловко поерзала в кресле. – Я хочу знать, есть ли у тебя намерение поступить с ней так же.

– Никогда, – говорю я, не задумываясь над ответом. Глядя на Чарли, продолжаю: – Мужчина, который бросил ее у алтаря, оказал мне огромную услугу, подарив возможность наслаждаться обществом этой девушкой. И теперь, когда я с ней, никак не могу найти выход, даже если бы захотел. – Я улыбаюсь. – Она застряла со мной.

– О боже, – говорит бабушка, прижимая ложку к груди. – Это был… ну… это был просто прекрасный ответ. Заставляет сердце пожилой леди биться сильнее в хорошем смысле.

Удовлетворенная – наконец-то – она откладывает ложку и говорит:

– Думаю, моя работа здесь закончена. Вы двое готовы идти к алтарю.

– Ты правда так считаешь, бабушка?

Она кивает.

– Да. Вы совместимы во всех смыслах. В вас столько уважения друг к другу, такого я не видела ни у одной пары, даже у твоих мамы и папы, Чарли. Заставляет задуматься, что превращение коллег в любовников – это путь, который нужно пройти, чтобы встретить человека, с которым суждено быть вместе.

Взяв Чарли за руку, я говорю:

– Что ж, я, безусловно, испытываю к ней огромное уважение

С лукавым видом она говорит:

– Это потому, что я вернулась на работу, несмотря на то, что ты уволил меня после первого часа работы?

Что за…

Я вскочил с кресла быстрее, чем ожидал, и с усмешкой указал на нее.

– Я, черт возьми, так и знал. Я, блядь, знал, что уволил тебя. – Я смеюсь и качаю головой, теребя короткие пряди волос. – Черт, детка, у тебя есть яйца.

– Я предпочитаю, чтобы все знали, что у меня огромные яичники, а не яйца, спасибо.

Бабушка смотрит на нас в замешательстве.

– Ты уволил моего ангелочка в первый же день?

– О, он именно так и сделал. – Чарли выглядит сейчас такой озорной… зловещей и счастливой. – Думаю, я показалась ему слишком резвой, он пожалел о своем решении нанять меня и сказал, чтобы я уходила. Я поняла, что он имел в виду, но на самом деле он не сказал прямо, что я уволена. Можете представить, как это на меня подействовало.

– О, боже! – Бабушка начинает смеяться. – Не увольняй мою девочку в первый рабочий день, это приведет к неизбежным неприятностям. Она влезет в твою жизнь, и ты даже не успеешь понять, что происходит.

– Я заметил. – Уперев руки в бока, я в недоумении склонил голову. – Знаешь, я думал, что схожу с ума?

Чарли громко смеется и кивает.

– Боже, твой растерянный вид говорил сам за себя. Жаль, что я не сняла на видео то утро, когда ты вышел из лифта и столкнулась со мной. Но, эй, все обошлось, верно?

Я подхожу к ней, поднимаю ее подбородок и говорю:

– Если бы я был умнее, то уволил тебя прямо здесь и сейчас за такое непослушание, но у меня нет на это сил.

– Она ослабила тебя. – Бабушка кивает. – Это случается с лучшими из нас.

С очаровательной улыбкой на лице Чарли говорит:

– Я призываю Вас уволить меня.

Я качаю головой и прижимаюсь к ее губам очень легким поцелуем.

– Ни за что.

– Ох, вы так мило смотритесь вместе, – говорит бабушка и усаживается в гостиной.

Мы следуем за ней, и когда Чарли пытается сесть на другой конец дивана, я тяну ее за руку и заставляю сесть рядом со мной. Обнимаю ее за плечи и крепко прижимаю к себе.

Сегодня вечером я понял одну вещь: я очень рад, что нам не пришлось притворяться перед бабушкой Чарли. Ненавижу ложь, любую фальшь, и необходимость притворяться перед этой дамой причинила бы мне боль. Мои родители воспитывали меня не так. Я не такой человек. Теперь, когда я знаю, что ее душевный покой реален, мне нужно попытаться добиться этого для моей девочки. Обращаясь к бабушке, я спрашиваю:

– Как ты себя чувствуешь? Есть какие-нибудь новости, о которых мы не знаем?

Улыбка на лице бабушки исчезает, когда она отворачивается к окну, сцепив руки на коленях.

Чарли напрягается рядом со мной, и я надеюсь, что не перегнул палку, но, к счастью, она не отстраняется. Она прижимается ко мне еще ближе, не сводя глаз с бабушки.

Наконец, бабушка говорит:

– Ничего нового сообщить не могу. Но, надеюсь, мы скоро во всем разберемся.

Очень уклончиво. Понимаю, как должно быть расстраивает Чарли и ее семью неведение, потому что, честно говоря, меня раздражает незнание.

– Если понадобится какой-нибудь специалист или что-то в этом роде, дай знать. У меня много знакомых в этом городе, и я могу потянуть за ниточки, если понадобится.

Чарли еще теснее прижимается ко мне. Она еще не знает, что я готов потянуть за любую ниточку, лишь бы Чарли была счастлива.

– Очень любезно с твоей стороны, Рэт. Я дам знать, если понадобится.

Желая немного подтолкнуть ее, ради Чарли, я спрашиваю:

– Доктор думает, что это серьезно?

Бабушка наконец смотрит в нашу сторону и, вздохнув, улыбается:

– Может, поговорим о свадебных планах? Это веселее, чем говорить о здоровье старушки.

– Мы просто беспокоимся, – говорит Чарли.

Мы.

Чарли сказала «мы». Термин неожиданный, но заставляет меня чувствовать себя причастным к происходящему, словно я не просто тусуюсь с этими двумя, связанными семейными узами, а на самом деле являюсь частью их семьи.

– Знаю, Чаки, и я сказала, чтобы ты позволила мне самой со всем разобраться. Я не хочу, чтобы вы беспокоились обо мне, особенно, когда у меня все под контролем. А теперь расскажите о своих планах. До свадьбы осталось всего пять недель, верно?

Я киваю, в то время как Чарли немного притихла, скорее всего, она расстроена

из-за того, что не может понять, насколько ухудшается здоровье ее бабушки. На месте Чарли я бы потребовал присутствия на приемах у врачей, чтобы узнать, что именно происходит. Но это я. Чарли кажется немного более сдержанной, когда дело касается ее бабушки. Хотя ей свойственно брать на себя ответственность, особенно когда я нахожусь в офисе, она готова подчиниться бабушкиной недомолвки.

– Думаю, у нас намечается кое-что на следующей неделе, верно, детка? – Спрашиваю я, слегка встряхивая ее за плечо, чтобы помочь ей прийти в себя.

– Что? О да. – Она кивает и пытается оживиться. – На следующей неделе у нас довольно много встреч.

– О? Каких встреч? – Взволновано спрашивает бабушка, и неловкий момент уходит.

– Дегустация тортов, посещение места проведения торжества и дегустация еды. Скоро мы разошлем приглашения, нам нужно выбрать цветы, а потом посетить уроки танцев.

– Уроки танцев? – Спрашиваю я, не помня, что это было в списке.

– Один урок. Требование старой карги, сидящей перед нами, – говорит Чарли с дразнящей интонацией.

– Старая карга? – Бабушка прижимает руку к груди. – Как ты смеешь говорить, что я старая. Карга – да, но старая…

– Тебе восемьдесят, ты старая.

– Но молода душой.

Она подмигивает мне.

Мы проводим остаток вечера, обсуждая свадебный декор и наши идеи. Я наблюдаю, как Чарли медленно возвращается к жизни, а ее бабушка охает и ахает от тщательности и продуманности планов. Женщина рядом со мной – гений организации. Я знал об этом и раньше, особенно из писем, которые получил от тех, кто присутствовал на презентации Чарли ранее.

И она – моя.

Позже, когда мы вернулись в мою квартиру, Чарли прижалась ко мне в кровати, положила голову на мою обнаженную грудь и заснула. Мы оба обнажены, но в наших объятиях нет ничего сексуального. Она прижимается ко мне в поисках поддержки, ищет облегчения от снедающего ее стресса. Я понимаю, что могу получать такую близость каждую ночь. Чарли прижалась ко мне, используя меня как систему поддержки… как опору.

Глава двадцать четвертая

ЧАРЛИ

– Твою… мать, – прохрипел Рэт, в последний раз проникая в меня, после чего рухнул на спину, и теплая вода из душа обрушилась на нас каскадом. – Господи, – пробормотал он, целуя меня в шею. – Ты выжимаешь из меня все соки, Чарли.

Засмеявшись, обхватываю его шею руками и поворачиваю голову в сторону, чтобы поцеловать его. Мы целуемся еще несколько секунд, прежде чем я игриво отталкиваю его и развожу руки в стороны.

– А теперь заканчивай намыливать меня.

Член все еще эрегирован, грудь вздымается, он говорит:

– Ты же несерьезно. Хочешь, чтобы я снова прикоснулся к тебе после всего этого?

– Ну, мне нужно привести себя в порядок, а у тебя умелые руки.

– Как и у тебя.

Он смотрит на меня сверху вниз.

Я двигаю пальцами туда-сюда и говорю:

– Да, но они устали от движения по твоему пенису и игры с яйцами последние десять минут. Эта девушка устала.

Его взгляд становится пьянящим, мышцы напрягаются. В этот момент он так предсказуем.

Застенчиво улыбаясь, я говорю:

– Вспоминаешь о том, как я засунула свой палец в твой…

– Давай не будем говорить об этом вслух, ладно? – он фыркает, щеки краснеют. – Давай просто примем тот факт, что это случилось, и будем жить дальше.

– Это не просто случилось. – Я сдерживаю улыбку. – Это заставило тебя визжать.

– Я, черт возьми, не визжал.

Он поворачивается, берет мыло и начинает намыливать меня.

– Ты такой милый, когда все отрицаешь. Я до сих пор чувствую, как твои ягодицы сжимаются вокруг моей руки, когда твой член увеличился еще как минимум на пару сантиметров у меня во рту.

Он молча намыливает мой живот рукой.

– Как долго ты собираешься дразнить меня, потому что могу гарантировать, этого больше никогда не случилось?

Смеясь, я говорю:

– Ты наказываешь сам себя.

Он что-то бормочет себе под нос и продолжает тереть мылом мою кожу.

– Что-что? Я не совсем расслышала.

Встретившись со мной взглядом, он говорит:

– Если ты будешь умолять меня засунуть палец тебе в задницу, могу сказать прямо сейчас, что этого не произойдет.

– Эй, нет же. Не наказывай меня, потому что тебе стыдно. Тут нечего стесняться. Это очень чувствительная зона для мужчины, как ты мог заметить. И если все сделать правильно, это может доставить тебе огромное удовольствие, которое ты когда-либо испытывал… как я уверена, ты заметил.

– Да, но я бы посоветовал тебе не забывать, что то, что происходит в спальне, остается в спальне.

– Кому я могу рассказать?

– Э-э, своей бабушке.

Я постукиваю себя по подбородку, размышляя об этом, пока он затаскивает меня под воду и ополаскивает.

– Да, ты прав. Хорошо, я ничего не скажу, если ты позволишь мне сделать это снова.

Он раздраженно фыркает.

– Конечно, я позволю тебе сделать это снова. Господи, я отключился.

Засмеявшись, я обхватываю его за шею и приподнимаюсь на его теле, соединяя наши рты в глубоком, страстном поцелуе. Его все еще эрегированный член трется о мою киску, и, несмотря на то, что мы только что кончили, мне нужно больше, поэтому я двигаю тазом вверх и вниз по его длине. Он останавливает мои бедра и говорит:

– Ты все еще хочешь большего, детка?

Я киваю.

– Да, хочу.

Он рычит мне в ухо, выключает душ и включает лампу обогрева, чтобы повалить меня на стойку в ванной. Он закидывает одну из моих ног на мраморную поверхность, а затем наклоняется ко мне. Двумя пальцами широко раздвигает меня и проводит языком по моему клитору. Боже, как мне нравится, как он осторожно, медленно скользит им вверх, а потом снова и снова возвращается к тем же мучительным движениям.

Я запускаю пальцы в его волосы, запрокидываю голову назад и наслаждаюсь моментом: ощущением между моих ног, тем, как он легко заводит меня, мой оргазм нарастает и нарастает, прежде чем я успеваю перевести дыхание.

– Боже, Рэт, ты… о да, ты великолепен. – Он отстраняется, смотрит на меня с дьявольским обаянием, а затем вводит два пальца в киску, а один сзади. Я едва не падаю со стойки от давления, которое начинает нарастать глубоко внутри меня. – Блядь, ох блядь.

Я подаюсь бедрами навстречу ему, но он останавливает мое рвение, прижимает свободную руку к основанию моего живота, а затем возвращает свой рот к моему клитору, где скорее щелкает, чем поглаживает его.

Короткие быстрые движения в сочетании с тем, что он делает своими пальцами, приводят к тому, что оргазм настигает меня сильнее, чем ожидала. Все, что могу сделать, – это вцепиться в него и в край прилавка, пока мое тело бьется в спазмах напротив его рта.

Мое тело бьется в конвульсиях, ноги сжимаются вокруг него, а раскаленное добела наслаждение вздымается вверх по позвоночнику и вспыхивает звездами в глубине глаз.

Твою. Мать.

Когда он, наконец, замедляется и позволяет мне прийти в себя, притягивает меня в свои объятия и целует в висок, тихо приговаривая:

– Наблюдать, как ты кончаешь на мой язык, лучшее, что я когда-либо видел.

– Это определенно лучшее, что я когда-либо чувствовала… ну, кроме того, что ты во мне.

Он смеется.

– Продолжай говорить подобные вещи, и мы никогда не выйдем из этой квартиры.

– Мы не можем этого допустить. – Мои руки скользят по его спине. – Сегодня нам нужно продегустировать некоторые блюда. Завтра выбрать цветы и посетить уроки танцев. А в пятницу – дегустация тортов.

– Ты такая работоспособная. – Он крепко сжимает меня, а затем помогает слезть с прилавка. – Ты можешь надеть то красное платье, которое мне очень нравится? То, в котором я могу видеть твое декольте?

Я закатываю глаза.

– Ты такой кобелина.

– Это слишком, просить невесту носить то, что я хочу?

– Только если ты наденешь то, что я хочу.

Он смеется и вытирается полотенцем.

– Если позволю это, наверняка на мне окажется какой-нибудь клоунский наряд, только потому, что ты считаешь это забавным.

– Страшно представить, насколько ты прав.

Он качает головой и оборачивает полотенце вокруг талии.

– Я знаю тебя, детка.

Он подмигивает и уходит в спальню, оставляя мое сердце трепетать и желать большего.

* * *

– Ты пробовала крабовые котлеты? – спрашивает Рэт с набитым ртом и тянется к курице терияки. – Обалденно вкусные, а если обмакнуть в этот соус, ах, детка, ты должна попробовать.

Он запихивает в рот немного курицы, а затем берет еще одну крабовую котлету.

Не совсем понимаю, чему я сейчас являюсь свидетелем. Я никогда не видела, чтобы человек так разжимал челюсти, как Рэт. Он запихивает в рот столько еды, сколько возможно, и может внятно говорить во время жевания. Я понимаю, что это часть того, как мы узнаем друг друга, но это совершенно новый Рэт Уэстин. Я еще не видела его с такой безыскусной стороны, и, честно говоря, хоть это и пугает, мне нравится. Очень нравится.

– Я не большой поклонник крабовых котлет, а ты наслаждайся.

Я похлопываю его по бедру.

– Ты уверена? Потому что я никогда не пробовал ничего подобного.

Наклонившись ближе, я говорю:

– Я думала, тебе нравится это место, что ты бывал здесь раньше.

– Да. – Он отправляет в рот кусочек курицы и жует, не переставая говорить. – Хотя крабовые котлеты я никогда не пробовал.

– Мистер Уэстин, – говорит шеф-повар, подходя к нам, – еда вас устраивает?

– О, да. – Кусочек курицы вылетает у него изо рта – того самого талантливого рта, который только сегодня утром ласкал мою киску. – Отлично. Очень вкусно.

Ничего не могу с собой поделать. Я фыркаю в салфетку, не в силах больше сдерживаться. Сидеть рядом с ним просто отвратительно. Мужчина в костюме за три тысячи долларов, соблюдающий этикет, поглощает дегустационное блюдо так, словно это его первая еда после трехлетнего скитания по Сахаре.

Так мерзко. Так не похоже на него. Так смешно.

– Вам тоже нравится, мисс Кокс? – спрашивает шеф-повар, пытаясь оторвать взгляд от Рэта.

– О, было довольно…

Отрыжка.

Рэт прикрывает рот и смеется, а я вздрагиваю и смотрю на своего жениха.

– Вот черт, простите. Простите.

Боже. Уверена, что его губы тряслись, как у Гомера Симпсона, когда он рыгал. Я видел это краем глаза, но почти уверен, что именно это движение уловила периферийным зрением. Серьезно, что случилось с мистером Уэстином? Парень, сидящий сейчас рядом со мной, – парень из братства Рэт с отсутствием манер, который в свободное время подсчитывает деньги на пиво.

Улыбнувшись шеф-повару, я говорю:

– Все было великолепно. Спасибо. Курица была прекрасна с манговым чатни. Я никогда не пробовала ничего подобного.

Он склоняет голову, а затем говорит:

– Судя по тому, как мистер Уэстин ел крабовые котлеты, могу предположить, что они тоже были хороши.

С остатками соуса в уголках рта он берет последнюю крабовую котлету и говорит:

– Это лучшее, что я когда-либо пробовал в своей жизни. Вы меня покорили ими.

* * *

– Ухххххх, – стонет Рэт, звук его голоса вибрирует, отражаясь от фарфоровых стенок унитаза. – Мы не… – Он садится, его рвет, а затем он опускает голову на сиденье унитаза. Сделав глубокий вдох, он продолжает: – Заказываем крабовые котлеты.

Я провожу мокрым полотенцем по его шее и нежно растираю плечи.

– Думаешь, это из-за крабовых котлет?

Он кивает. И поворачивает голову в сторону, чтобы смотреть на меня, но при этом держать рот около отверстия унитаза.

– Должно быть. Тебя не тошнит.

– Начнет, если ты будешь продолжать издавать эти звуки, пока тебя тошнит.

Он хмурит брови.

– Что ты хочешь, чтобы я делал? Пел песню, пока у меня изо рта течет рвота?

– Да. – Я киваю и глажу его по шее. – Если ты не против я бы хотела услышать «Большие надежды», группы Panic! Это было бы замечательно.

– Невероятно, – говорит он, прежде чем повернуть голову обратно к унитазу и начать, кажется, одиннадцатый раунд.

Еще через полчаса, которые он провел в обнимку с «белым другом», я помогаю ему добраться до кровати, где аккуратно укладываю его, ставлю рядом мусорное ведро и оставляю на тумбочке много жидкости. Когда я собираюсь уходить, он слабо спрашивает:

– Куда ты?

– Хочу дать тебе отдохнуть.

Он протягивает руку.

– Ляг рядом со мной, пожалуйста.

Я не могу отказать ему, когда его голос звучит таким слабым и жалким.

Я забираюсь под одеяло и сажусь, прислонившись к изголовью кровати, а он кладет голову мне на колени. Я нежно глажу его по волосам и виску, пока он прижимается ко мне.

За последние несколько недель я очень хорошо узнала этого человека. Не в эмоциональном плане, потому что вытянуть из него личную информацию кажется практически невозможным, но прикосновения… вот что стало невероятно привычно. В этот момент я даже не задумываюсь, просто прикасаюсь к нему. Для меня естественно целовать его, держать за руку или раздеваться догола, когда он этого требует. А наши рабочие отношения? Он нисколько не изменился. Он по-прежнему составляет список дел – добавляя одну пикантную деталь последним пунктом, которая вызывает во мне удовольствие, – мы так же выполняем работу, и без проблем задерживаемся допоздна, чтобы выполнять дела, а не трахаться на его столе. Мы смогли разделить два вида отношений – рабочие и личные, – что сняло с моих плеч огромный груз. Волновалась ли я, что у нас ничего не получится? И да, и нет.

Я знаю, что могу оставаться сосредоточенной и выполнять задачи, когда это необходимо. А Рэт – целеустремленный, умный и невероятно успешный бизнесмен. Его успех – не случайность. Он заслужил его. Но с тех пор, как в наших отношениях появился секс, мы оба стали ненасытными. Он – бог как в постели, так и за ее пределами.

Поэтому отсутствие самоконтроля вызывало беспокойство. Но мы справились.

Когда он предложил идею пожениться ради моей бабушки, я согласилась от отчаяния. Но со временем я все больше осознавала, как много еще хочу узнать о Рэте Уэстине. В тот вечер у бабушки он показал себя с разных сторон, и мне понравилось все, что я увидела. Сегодняшняя рвота… не очень.

– Спасибо, – тихо говорит он, – за заботу обо мне.

Я провожу большим пальцем по его нежной коже.

– Само собой. Я не могу допустить, чтобы моего жениха тошнило в одиночестве.

Он смеется и крепче прижимается ко мне.

– Думаю, будет справедливо сказать, что крабовым котлетам закрыт вход на нашу свадьбу.

– Я позвоню завтра. Может, они сделают нам скидку, потому что у тебя было пищевое отравление.

– Нам не нужна скидка, – пробормотал он.

– Ну да, босс богатей, некоторые из нас преуспевают за счет скидок. Если у тебя есть деньги, это не значит, что ты должен тратить их бездумно. Я добьюсь для нас скидки, мы ее заслужили, и попрошу шеф-повара написать тебе открытку с извинениями.

– В этом нет необходимости.

– Если только ты не думаешь, что нам стоит изменить место проведения торжества? Я имею в виду, мы на самом деле хотим устроить прием в месте, где нас накормили отравленными крабовыми котлетами?

– Уже слишком поздно искать что-то другое. Если только ты не хочешь, чтобы я потратил больше денег, тогда можно это сделать, но это будет противоречить желанию получить скидку от нынешнего места. Решать тебе, детка.

Я хмыкаю.

– Ну, похоже, ты чувствуешь себя лучше.

Он прижимается к моим ногам.

– Нет, просто вдохнул побольше воздуха. Не оставляй меня.

– Подумать только! – Я глажу его голую спину, напряженные мышцы манят меня. Его только что тошнило целый час, Чарли, возьми себя в руки. – Ты из тех парней, которые, когда заболевают не могут ничего делать?

– Виноват, – бормочет он мне в ногу. – Позаботься обо мне.

– О, Рэт, тебя ждет разочарование в нашем браке, если думаешь, что я буду нянчиться с тобой, когда ты болеешь.

– Понянчись со мной сейчас, и клянусь, что искуплю свою вину перед тобой.

Он утыкается носом в мою промежность, а я смеюсь и отталкиваю его.

– Прекрати.

Но он этого не делает.

– Я имею в виду фееричные оргазмы, о которых можно только мечтать. Все грязные вещички, о которых фантазируешь, я воплощу в жизнь.

– Прям все? – спрашиваю я.

Он кивает и грубо говорит:

– Все.

Взволнованная, я глажу его по волосам и говорю:

– Могу я предложить тебе что-нибудь еще, красивый, неотразимый мужчина?

Слегка усмехаясь, он говорит:

– Сними майку и позволь мне лечь на твою грудь. Твои сиськи помогут мне почувствовать себя лучше.

Почему мужчины такие озабоченные идиоты?

* * *

Рэт останавливается посреди прохода. Нас окружают цветы, он засовывает руки в карманы и недоверчиво качает головой.

– Что? – спрашиваю я, глядя на букет лаванды.

Рэт полностью оправился после крабовых котлет, он выглядит еще красивее, чем когда-либо, его щекам вернулся цвет, и, несмотря на предыдущую неудачу, сегодня мы снова занялись планированием свадьбы и выбором цветов.

Знаю, что все это могла бы сделать и сама, но я использую эти возможности, чтобы проводить больше времени с Рэтом, чтобы узнать его получше.

Пока что… ничего не вышло, но я твердо намерена докопаться до истины.

Он подходит ко мне, поднимает мой подбородок и говорит:

– Ты сегодня чертовски красива.

Осторожно наклонившись, он на мгновение прижимает свой рот к моему, а затем отстраняется и берет меня за руку.

– Вы пытаетесь меня обворожить, мистер Уэстин?

– Ты бы не возражала, если бы это было так?

Я качаю головой, когда мы идем по проходу и сворачиваем в следующий.

– Нет, но я бы хотела, чтобы ты покорил меня своей эмоциональной стороной.

– Ты хочешь, чтобы я заплакал? Я думал, что был довольно эмоционален, когда меня тошнило теми вкусными крабовыми котлетами.

– Не плаксиво-эмоциональный. Общайся со мной на более глубоком уровне.

Он останавливается и говорит:

– Мы общаемся на глубоком уровне.

– Правда? Потому что я о тебе практически ничего не знаю, Рэт.

– Что тут знать? – Он пожимает плечами. – Ты знаешь все, что тебе нужно знать. Остальное – мелкие детали, которые не имеют значения.

Я уже собираюсь возразить ему, что для меня важны мелочи, когда нас окликает женщина, которая нам помогала.

– Мистер Уэстин, мисс Кокс, вот вы где.

Мы поворачиваемся и видим, как она подходит к нам с двумя букетами. Оба красивые, и стоят дорого.

– Я быстро составила два букета, учитывая ваши пожелания по цвету и размеру.

Она протягивает их.

– Что думаете?

Оба букета поражают воображение: яркая зелень, свежие цветы слоновой кости.

Один из них ниспадает каскадом по стеблям, придавая им почти зонтичный вид, а другой больше выступает по бокам.

– Они оба прекрасны, – говорю я, беря один из них в руки, а Рэт берет другой.

– Спасибо, и, как только вы выберете понравившийся букет, мы сможем подобрать к нему цветы для приема. Вы сказали, двадцать человек?

– Примерно так. Это будет один длинный стол в отдельном зале. Нам не нужно много цветов, но в зале есть несколько стеклянных ваз и свечей, которые свисают с потолка, примыкающего к старой стене, обшитой деревом. Было бы здорово, если бы некоторые из них были украшены цвета…

Рэт прочищает горло. Я смотрю на него и вижу, как он засовывает палец в ухо и начинает трясти им, открывая и закрывая рот.

– Ты в порядке?

Он издает странный звук, и, клянусь, в считанные секунды я вижу, как потрясающее лицо Рэта с точеными скулами превращается в нечто, чего я никогда раньше не видела.

– О боже, Рэт, у тебя аллергия?

Он передает букет обратно даме и произносит:

– Эвкалипт.

– О боже!

Я швыряю второй букет в женщину, беру Рэта за руку и тащу его через цветочный салон к магазину на углу. Хватаю первую попавшуюся коробку с «Бенадрилом», открываю ее и запихиваю таблетки в рот Рэту, одновременно откупоривая воду и заставляя его пить.

Сзади нас владелец магазинчика спрашивает:

– Вы собираетесь за них платить?

Оборачиваясь, чувствую, как из моей головы словно выпирают дьявольские рога, когда говорю:

– Да, позволь мне сначала убедиться, что мой жених не умрет от аллергической реакции, придурок.

Я поворачиваюсь к Рэту и хватаю его за плечи, в шоке от того, что у него может быть настолько сильная аллергическая реакция.

– Ты можешь дышать? Может, вызвать скорую?

Он сжимает мою руку.

– Я могу дышать. Просто все – он снова прочищает горло – чертовски чешется.

– Ладно, давай немного подождем реакции на лекарство, и если ничего не изменится, отвезем тебя в больницу, хорошо?