Текст книги "Покаяние. История Кейса Хейвуда (ЛП)"

Автор книги: Меган Куин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава 9.

Мое настоящее…

Я стою перед общественным центром, зданием, стоящим за справедливость.

Справедливость для тех, кто неправомерно пострадал от решений других. Это святилище,

чтобы те, кто ищет второй шанс в жизни, получили новые возможности.

Я пытаюсь настроиться на позитивный лад, на новой работе.

Стоя за пределами величественного здания, я нервничаю, потому что, кто я такой,

чтобы помогать людям, когда не могу помочь себе?

По–прежнему, необходимо озеленить территорию, на тротуарах отсутствует цемент,

но кованое железо, украшающее фасад здания, делает его внешний вид незаконченным,

привнося современный взгляд на Французский квартал.

Я глубоко вдыхаю и думаю о том, что это здание может дать мне. Для меня, это

новое начало. Я больше не под бдительным оком Джетта. Прошло уже достаточно

времени, чтобы я мог пройтись по улицам без глумления надо мной или взглядов свысока,

но я все еще опасаюсь.

Я хочу, чтобы в моей жизни был кто–то, с кем я мог бы поделиться этим моментом,

поговорить о том, как я себя чувствую, чтобы кто–то гордился мной, но моя семья не

участвует в моей жизни, и Лайла... черт.

Прошла неделя с тех пор, как я взял ее у стены в клубе. Каждый дюйм моего тела

зудит, чтобы быть внутри нее, мозг кричит о том, чтобы я позвонил ей и воспользовался ее

телом еще раз, но я не могу ничего с собой поделать. Я эгоистичный ублюдок, я взял то,

что хотел, и оставил ее смущенной.

В ту ночь, она дразнила меня, проверяла мои пределы, терлась об меня сладкой

попкой, я был не в состоянии управлять плотской потребностью, которая проносилась по

моему телу.

Я трахал ее... сильно, а затем ушел. Я обещал себе этого не делать, потому что она

заслуживает большего, она заслужила сладкую связь, как и все женщины. Лайле нужен

кто–то, чтобы ласкать ее, поклоняться ей... любить ее. Я не такой человек. Я никогда не

смогу дать то, что ей необходимо, не после всего, что я сделал.

Я избавляюсь от негативных мыслей, не желая испортить этот момент, и

наслаждаюсь положительной энергией, исходящей от общественного центра. Это новая

глава, это мой шанс, чтобы отдать больше, чем мне позволено.

Мне нужно почувствовать хорошее в себе. Мне нужны эти перемены, что–то, ради

чего жить, потому что иначе, я не знаю, куда меня занесет. Это чертовски темный путь, он

каждый день искушает меня. Проснувшись утром, я решил жить, двигаться дальше и

продолжать страдать от демонов, которые висят над моей головой, но блядь, если нет

соблазна покончить со всем этим.

Мне, блядь, это нужно.

– Выглядит здорово, не так ли? – Раздается за спиной голос Джорджа, адвоката

Джетта.

Я оборачиваюсь и вижу доброе лицо с нежной улыбкой, когда он салютует мне

двумя пальцами. – Кейс, рад тебя видеть.

– Я тоже, Джордж, – отвечаю я, протягивая руку Джорджу. Он сильно пожимает ее

и смотрит на здание, надежда отражается в его глазах.

– Я сомневался что «Справедливость» осуществится, но, черт возьми, это здорово,

видеть его поднятым.

Я съеживаюсь и со смехом качаю головой. – Джордж, не говори «поднятый».

Он тоже начинает смеяться и говорит: – Пока вы, молодые ребята, не придали

этому слову грязное значение, мы привыкли говорить, что здания поднимаются повсюду.

Это не моя вина, это у вас грязные умы.

– Сейчас не 20–ые года, Джордж. Пришло время, начать жить настоящим.

– Поэтому ты улыбаешься? Ты, наконец, живешь настоящим?

Оказавшись застигнутым врасплох, я опускаю голову и киваю. Джордж не знает

деталей моего прошлого, но, учитывая распространение новостей об убийстве в баре,

гигантский депозит, который Джетт перевел на банковский счет в оффшоре, и прикрытие,

которое обеспечил Джордж, вероятно, он сложил дважды два. Он не тупой.

– Что–то вроде этого, – говорю я, оборачиваюсь и снова осматриваю центр.

По какой–то причине, осмотр здания успокаивает меня, заставляя забыть о

прошлом, и дает надежду на новое будущее.

– У вас есть ключи? – спрашиваю я у Джорджа.

– Да.

Он со звоном вытаскивает ключи из кармана и протягивает мне. Когда холодный

металл ложится в мою ладонь, я понимаю, что воспользуюсь шансом, который мне дали. Я

попытаюсь быть тем человеком, каким мои родители бы хотел, чтобы я был.

Я иду к зданию с обновленным чувством жизни.

Большие деревянные двери общественного центра возвышаются надо мной, когда я

перебираю ключи в поисках нужного. Мы хотим установить электронную систему

безопасности, но это произойдет позже, так как Джетт не может определиться какую

хочет. Он был очень отвлечен в эти дни, и это не из–за объема работы. Нет, виной тому,

великолепная женщина, прилепленная к его бедру. Не могу винить его. Я бы тоже был

отвлечен.

Дверь со скрипом открывается, скрип, который издает только новая дверь, и на

меня обрушивается запах краски, исходящий от стен. Я рад видеть, что стены окрашены в

темно–фиолетовый, символ справедливости в Новом Орлеане. Стены темные, но

мансардные окна пропускают достаточно света, делая пространство ярким и веселым.

В центре находится стойка администратора, рядом довольно обширная пробковая

стена с письменным столом. Это будет стеной «задач», где участники смогут посмотреть,

что происходит в течение недели. Справа по коридору, располагаются классы для

групповых занятий, учебных возможностей, и детский сад. Я уже видел эти помещения;

их достаточно, чтобы проводить различные занятия одновременно. В одних есть столы, в

других зеркала и спортивное оборудование. Это хорошо построенные помещения, но это

не те комнаты с которыми я с нетерпением жду встречи. Комната, которую я до зуда хочу

исследовать, находится слева.

– Не торопитесь, Джордж, и осмотритесь вокруг. Я пойду в этом направлении.

Спасибо за ключи.

– Без проблем, Кейс, – удаляясь, отвечает Джордж.

От волнения, волоски на затылке становятся дыбом, пока я прогуливаюсь по левому

коридору. Черно–белые фотографии спортсменов украшают стены. Эти спортсмены были

героями, людьми на которых ровнялись, те, кому подражают дети, но не кто–то вроде

меня.

Меня охватывает дурное предчувствие, когда понимаю, во что ввязываюсь. Эти

дети будут ровняться на меня. Они ждут, что я помогу с их проблемами, буду честным

наставником. Я не готов к этому, и не знаю, буду ли когда–нибудь. Я разрушен и нечестен,

не подходящая кандидатура для наставника.

Я останавливаюсь у входа в комнату, на которую с нетерпением хотел взглянуть.

Это должно стать новым стартом для меня, но по какой–то проклятой причине, я не могу

смириться с тем, что я не достаточно хорош для этого. Мне не должны давать

возможность, влиять на молодые жизни. Что я могу им дать?

Медленно, я делаю шаг назад. Это не для меня. О чем, черт возьми, я думал? Я

действительно считаю, что могу изменить чью–то жизнь, если не могу ничего сделать со

своей?

Развернувшись, я сталкиваюсь с кем–то позади меня.

– Уф, – раздается мужской голос. – Смотри, куда идешь.

Я должен был знать, что Джетт будет сегодня здесь, терпеливо ожидая, пока я

найду свою комнату.

– Как думаешь, куда ты идешь, зверь? – спрашивает Джетт.

– Не называй меня, блядь, так. – улыбка грозится растянуть мои губы.

– Не избегай вопроса.

Качая головой, я говорю, – Это не для меня.

– Ерунда, – отвечает Джетт. – Не начинай это дерьмо, снова. Ты берешь этот центр

на себя, и поможешь обществу.

– Ты действительно думаешь, что я идеальная кандидатура для управления этим

местом? Дети будут ровняться на меня. Они будут сравнивать меня с этими спортсменами

на стенах. Что скажут о твоем общественном центре, если некий бывший боксер,

принимавший стероиды, будет учить детей, как улучшить их жизнь?

– Ты, яркий пример второго шанса. Ты понимаешь, что дети, которые придут сюда,

будут пытаться убежать? Им нужен кто–то, как ты, чтобы показать им, что жизнь, блядь,

не совершенна, это нелегко, но с упорством, они могут чего–нибудь достичь.

Я прислоняюсь к стене и сползаю на пол, зарываясь руками в волосы. –

Единственная проблема в том, Джетт, что я не решил свои проблемы. В «Клубе Лафайет»,

я околачивался вокруг, диктуя девушкам что делать, но что в действительности я сделал?

– Ты надрывал задницу, чтобы дать деньги…

– Не надо. – Я смотрю на него. – Блядь, не упоминай об этом и не говори, что это

имеет какое–то значение. Это моя работа, моя обязанность. Я делал это, не для себя.

Это не мой выбор, давать деньги семье, которую я разрушил. Это мой долг,

убедиться в том, что о них заботятся.

Джетт выглядит разочарованным. Он не может ничего скрыть, особенно от меня. Я

знаю, что ему нелегко понять, что я чувствую. Знаю, он хочет, чтобы я двигался дальше,

но он не может контролировать все вокруг.

– Когда ты прекратишь жалеть себя?

– Жалеть? – Рычу я, ему в лицо. – Ты думаешь, что это жалость?

– А что еще? Лучше попытаться измениться к лучшему, чем хандрить, и как

проклятый дурак, жалеть себя.

Я знаю, что он подначивает меня, пытаясь нажать на мои кнопки, но я не могу

помочь и позволяю этому влиять на меня. Он знает, как попасть в мою голову, и нарочно

делает это, прямо сейчас.

– Я не жалею себя, – я стискиваю кулаки. – Я знаю, что сделал. Я разрушил…

– Эй, ребята. – В коридоре появляется Голди, с огромной улыбкой на лице, ее

волосы собраны в хвост, а зеленый сарафан, украшает изящную фигуру. – Ух, похоже, вы

обсуждали что–то серьезное. – Не получив подсказку, она подходит к нам, потирая руки. –

О чем говорим?

– Ни о чем, – отворачиваясь, отвечаю я.

– Боже, у него снова мужские месячные? У меня есть тампоны в кошельке, если

нужно, – говорит Голди и Джетт фыркает. – Кейс, это фантастический день. Попытайся

быть счастливым.

– Да, все что угодно, – говорю я, упирая руки в бедра.

– Прозвучало убедительно, – саркастически говорит Голди. – За такое актерское

мастерство, его не пригласят сниматься в кино, но он может похвастаться своим телом.

Хм, несколько уроков актерского мастерства могли бы это поправить, но он самоотвержен,

для его работы? Он не слишком увлечен, делая свое тело совершенным? Он готов

проводить время за бортом лодки? Если он возьмет несколько уроков, я бы хотела

представлять его интересы. Как ты думаешь? – спрашивает она Джетта, обнимая его за

талию.

– Я думаю, ты стала бы отличным агентом для Кейса, – отвечает Джетт, целуя ее в

кончик носа. С тех пор, как они начали встречаться, Джетт поддерживает любые идеи

Голди.

– Я тоже, – визжит она. – Тогда решено, Кейс. Теперь, я представляю тебя.

Закатывая глаза на классическую ерунду, сказанную Голди, я говорю, – Я не в деле,

но спасибо за внимание.

– Ты отказываешься от фантастической возможности. Подумай об этом.

– У меня все в порядке.

– Но я буду брать всего тридцать процентов.

– Хорошо, – говорит Джетт, улыбаясь ей. – Посмотрите на моего маленького

будущего предпринимателя.

– Тридцать процентов, это возмутительно. – Я позволяю ей глупо меня

подбадривать. Блядь, я ненавижу, что она влияет на меня.

– Я стою этого.

Я осматриваю ее сверху вниз. – Если ты не будешь приносить мне контракты голой,

тридцати процентов это не стоит.

– По осторожней, – предупреждает Джетт, заставляя меня смеяться над его

ревностью. Я только что был в плохом настроении. Черт их подери.

– Я могу раздеться за тридцать процентов. – Голди протягивает руку, чтобы пожать

мою.

Джетт быстро хватает ее за руку и притянув к себе, говорит: – Блядь, я тебе устрою.

Клянусь, я не позволю тебе выйти из дома.

– Ты угрожаешь, что свяжешь меня? – ее глаза загораются.

– Не искушай меня, малышка.

Выглянув из–за Джетта, чтобы посмотреть мне в глаза, она говорит, – я разденусь

за двадцать.

– Вы закончили, – отвечает Джетт.

Джетт обнимает Голди и поворачивается ко мне. Он указывает на комнату справа в

конце коридора. – Это твое новое святилище. Научись бороться с этим. Ты заслуживаешь

это, и обязан сделать это ради себя, чтобы, по крайней мере, дать этому шанс.

Джетт уводит визжащую Голди в другой коридор общественного центра, оставив

меня с моими мыслями. Иногда, мне хочется врезать дерзкому ублюдку за его способы

«спасения». Его отношение к тем, кто нуждается во втором шансе похвально, но я не хочу

быть одним из тех, кого он спас. Я не верю, что заслужил это.

Я осматриваю комнату и вижу черную дверь с небольшим окном, оно достаточно

большое, чтобы заглянуть туда и увидеть, что комната занята. Поскольку двери новые, на

окне приклеена пленка, скрывающая содержимое.

Рядом с комнатой, висит табличка с названием. Приближаясь, ком в горле начинает

расти от надписи на рельефном металле. Я провожу пальцами по табличке и читаю

надпись.

– Туманная комната, – произношу вслух, опуская голову.

Я мгновенно переношусь в тот день, когда получил прозвище Кейс «Туман»

Хейвуд. Это был мой первый бой. Я был любителем, но за мной стоило наблюдать и

высматривать. Я был так чертовски молод, полон жизни и целей.

Мой противник, был слишком молод, не так хорошо обучен и талантлив как я, и

после быстрого удара в челюсть, он упал. Чистый нокаут. В тот вечер, диктор сказал, что я

напустил туман на арену, предупреждая будущих соперников, что со мной не стоит

шутить. Я хотел поднять бокс на новый уровень.

Гнев нарастает, и у меня чешутся руки оторвать табличку. Я не хочу напоминаний о

том, кем я был. Этот человек мертв.

Я хватаю край таблички и тяну ее, но знаю, что ее невозможно отодрать. Зная

Джетта, он приказал строителям вмонтировать чертову штуку, чтобы я не смог ее оторвать.

Джетт плохо меня знает, я не против снести стену.

Я стою перед дверью, с желанием войти и увидеть, что внутри, но стук моего

сердца мешает войти. Когда я войду в эту комнату, воспоминания вернутся, и я не уверен,

что готов к этому.

Блядь!

Я падаю на пол и провожу руками по волосам. Я растерян, смущен, и борюсь с

собой.

Я хочу эти перемены. Стоя перед зданием, я говорил себе, что это хорошие

перемены, это новое начало. Как получилось, что мне трудно принять это?

Вина, с которой я жил, в течение последних нескольких лет, давит на меня. Это

трудно объяснить, но жить повседневной жизнью, стало почти невыносимо.

Когда я рос, мои родители говорили, что у моих действий есть последствия и в ту

ночь, когда я отнял жизнь у человека, я понял, как правдивы были их слова.

В груди вспыхивает боль, от осознания того, насколько сильно я тянул вниз мою

семью, друзей и себя, и все потому, что я доверился не тому человеку.

Нет, я не могу обвинять других, что принял неверное решение. Я решал, что

принимать. Я должен был изучить и разузнать получше.

Я был жалким ублюдком без будущего.

Прижав руку к груди, я задаюсь вопросом, когда пройдет боль? Когда я, наконец,

буду жить без чувств и без возможности быть счастливым?

Это убивает меня больше всего. Я играю с возможностью быть счастливым.

Крошечный шанс, показал, какой могла стать моя жизнь, если я поддамся искушению, и

это было пыткой, потому что каждый раз, когда я думаю, что могу прожить другую жизнь,

она ускользает от меня.

Глядя на дверь, я понимаю, что это один из тех моментов, когда у меня есть шанс

найти умиротворение, но я чертовски нервничаю, чтобы принять его, потому что, как и все

остальное в моей жизни, это могут у меня отнять, прямо из рук. Так же, как это случилось

с моей спортивной карьерой, с моим будущем, когда я встретил Лайлу. По этой причине, я

не могу приближаться к ней. Я не могу рисковать.

Это может измениться, не так ли?

Я стою и играю с ручкой. Все могло быть по другому. Кто может отнять это у меня?

Джетт не может; именно он, дал мне эту возможность. Что по поводу моей репутации?

Запятнает ли это репутацию центра? Возможно ли, что люди откажутся в этом

участвовать, потому что не захотят связываться со мной?

В ушах раздается голос Джетта, говорящий о том, что этот центр нужен тем, кто

нуждается во втором шансе, тем, кто хочет быть свободным и учиться. Может я смогу

показать другим, что есть возможность получить второй шанс, хотя в глубине души, я не

верю в это.

Сделав глубокий вдох, я вхожу в Туманную комнату.

Распахнув дверь, в меня ударяет запах новых борцовских матов и кожи. Я вытираю

рот в шоке и осматриваюсь.

В центре комнаты, находится ультрасовременный ринг с черно–фиолетовыми

веревками, окружающими мини квадрат. Справа, к кирпичной стене примыкают груши с

перфорацией, свисающие с потолка. Со своего места, я насчитал, по крайней мере, пять.

Рядом находятся различные груши, пневматические, в форме тел и две двухконечные. В

углу сложены совершенно новые боксерские перчатки, а на стене, напротив груш, разные

TRX 4снаряды, весы, скакалки, медицинские мячи и даже батут.

Помещение ультрасовременное, и у меня чешутся руки, воспользоваться

тренировочным залом. Комбинации ударов формируются в голове, когда я подхожу к

грушам и слегка толкаю их.

4

TRX – Total Resistance eXercise (Упражнения полного сопротивления) – это

популярный вид тренировок с натяжными петлями

Блядь, это место удивительное.

Я прохожу вдоль ринга и скольжу руками по канатам, проверяя их прочность.

Гладкая текстура возрождает воспоминания о том, как я прислонялся к канатам, пытаясь

отдышаться во время жестокой практики. Когда я на ринге, я чувствую, что я дома. Я

надрывал задницу, ступая на брезент, потому что уважал эту священную землю. Этому

меня учили. Это укоренилось в моем мозгу.

За рингом, находятся мини трибуны, на десять человек. Это место для зрителей, но

оно расположено таким образом, что зрители могут наблюдать за всеми трудолюбивыми и

целеустремленными спортсменами в зале.

В недоумении, я качаю головой. Джетт сделал все это, помня обо мне, зная, что

когда я увижу эту комнату, то ни за что на свете, не смогу отказаться от его предложения.

Подонок, все это время, знал об этом.

Я сажусь на верхнюю трибуну и осматриваю комнату. Видения о детях,

обучающихся самообороне и дисциплине, поглотило пространство. Я чувствую запах

пота, слышу удар перчаток пробивающих груши, вижу товарищеские отношения, которые

образуются между ними.

Оценив оборудование, на меня, словно лавиной, обрушиваются идеи для

тренировок. Волнение закипает под ложечкой, и я пытаюсь ослабить его, но оглядываясь в

комнате, осознавая все это, чертовски трудно оставаться равнодушным.

Может, Джетт прав. Может, я могу показать всем, что возможно получить второй

шанс. Может, я могу оказать положительное влияние на детей, которые войдут в двери

этого центра. Я могу только надеяться, что мои демоны не съедят меня живьем, пока я

буду пытаться найти новое место в мире.

Глава 10.

Мое прошлое…

Сквозь дождь, стучащий по лобовому стеклу, а я пытаюсь рассмотреть людей,

стоящих на расстоянии около ста футов. Я не готов выйти из машины и увидеть тех, чьи

жизни разрушил.

Я не спал четыре ночи, с тех пор, как ослепляющая ярость взяла власть над моим

телом. Я пришел в себя, опираясь на кровавое, бездыханное тело Маршалла Дункана.

Образ его безжизненного тела, не покидает меня. Много раз, я решался сдаться с

повинной, но Джетт останавливал меня. Он нуждается во мне, чтобы я помог с его клубом

и был тем, на кого он может положиться. Я отступился от этой идеи, но черт подери, если

не чувствую себя чертовски виноватым.

Мне предстоит встретиться с семьей, посмотреть, кто они и увидеть горе на их

лицах. Встретиться с ними – это последнее, что я хочу сделать, но я заслужил это

наказание. Я должен увидеть, чью жизнь уничтожил, отняв у них любимого. Мне нужно

увидеть их боль, почувствовать ее. Я хочу подвергнуться пыткам.

На следующий день после драки в баре, я начал собирать все статьи о смерти

Маршалла и читать их на ночь, выжигая слова в памяти. Для кого–то, моя коллекция

статей, может показаться психопатическими действиями, но для меня, это действия

сломленного человека. Я делаю так, чтобы напомнить себе, какой я ужасный человек. Я

хочу убедиться, что мой мозг осознает, что я убийца, машина, которая не думает, но

реагирует на эмоции. Я думал, что трудно потерять боксерскую лицензию, но не знал, что

такое трудно, потому что здесь и сейчас, сидя в машине и глядя на толпу, одетую в черное,

окружающую одного человека, – это самое трудное, что я когда–либо делал.

Дождь слегка успокаивается, позволяя четче видеть через лобовое стекло. Передо

мной, на земле, разбросаны надгробия, они окружают группу друзей и семьи, пришедшие

проводить Маршалла Дункана.

– Собираешься туда? – Джетт прерывает мои мысли.

– Да, – безэмоционально отвечаю я.

– Ты не должен этого делать.

– Я сделаю. Мне нужно увидеть их.

– Почему? – разочарованно спрашивает Джетт. – Ты еле держишь себя в руках.

Почему ты думаешь, что от этого станет лучше?

– Я не думаю, что станет лучше. Это покажет все, что я забрал. Мне нужно увидеть

его семью, посмотреть, как я повлиял на их жизнь. Я не могу быть эгоистичным

ублюдком, который прячется в твоем клубе. Мне нужно точно знать, что последовало за

моим решением.

– Он виноват в случившемся так же, как и ты, – отвечает Джетт.

– Нет. Черт, не обвиняй его.

– Кейс, он ударил тебя дважды. Он напрашивался на хук справа. Ты не можешь

взять на себя вину за все это.

– Да, я могу, – выплевываю я. – Я тренированный боец. Я знаю свои пределы. Я

знаю, как контролировать всплеск адреналина, когда меня провоцируют, и в ту ночь, я

решил проигнорировать это. Я должен был уйти. Я должен был повернуться спиной, но,

вместо этого, я вмешался. Я сделал выбор и направил свой гнев на человека, который был

в неправильном месте в неправильное время.

– Как ты можешь так говорить? – недоумевает Джетт. – Он провоцировал тебя и

усугубил все до такой степени, что ты сорвался. Это его чертова вина!

– Хватит! – кричу я. – Я не собираюсь проходить через это снова. Если хочешь,

чтобы я остался, просто прими тот факт, что когда Маршалл Дункан умер, я умер вместе с

ним. Я буду здесь для тебя, Джетт, и помогу с твоим клубом, но я не намерен прятаться за

отговорками, чтобы чувствовать себя лучше. Я убил человека. Я убежал от его мертвого

тела и живу жизнью, которую не заслуживаю. С этого дня, у меня нет никакой жизни. Я не

заслуживаю быть счастливым, и я по–своему удостоверюсь в том, что все останется так,

как есть.

Не позволяя Джетту произнести ни слова, я выхожу из машины, натягиваю

капюшон черной кожаной куртки на голову и направляюсь туда, где ютятся скорбящие.

Подойдя к группе, священник торжественно произносит речь, я держусь в стороне,

чтобы меня не заметили. Я не хочу проблем. Я хочу понести душераздирающее наказание,

глядя в глаза женщине, которую погубил.

– Маршалл был уважаемым бизнесменом, любимым мужем и заботливым отцом.

Он оставил этот мир слишком рано, но мы будем помнить то время, которое провели с

ним, и хранить его в наших сердцах вечно.

Кишки скручивает от слов священника.

Заботливый отец... блядь.

Я смотрю на мокрую траву, наблюдая, как капли дождя капают с моего носа на

землю. Как можно пройти мимо этого? Как можно смотреть на жизнь каждый день, зная,

что отнял дыхание у другого человека? Такое, вообще, возможно?

– Семья положит розу на гроб, пока сестра Маршалла будет играет на гитаре

«Помни меня».

Раздается легкий звук гитары и на него накладывается печальный шум дождя,

стучащего по крышке гроба. Я шагаю в сторону для лучшего обзора и смотрю на гроб, в

ожидании увидеть семью Маршалла.

На мое плечо опускается рука, я оборачиваюсь и вижу Джетта. Он не согласен с

тем, что я делаю, и не одобряет мой выбор, но я знаю, что он поддерживает меня. Он

всегда будет.

– Кейс...

Я качаю головой и отстраняюсь. Он хочет, чтобы я ушел, но я не могу. Мне нужно

увидеть его семью.

Джетт пытается потянуть меня за плечо, но я освобождаюсь и вижу ту, которая

может быть женой Маршалла, она подходит к гробу с розой в руке. Она держит за руку

маленькую девочку со светлыми кудрями торчащими из капюшона.

Мое тело немеет, когда осознание обрушивается на меня. Она будет расти без отца.

Ей не с кем будет станцевать танец отца и дочери. У нее не будет человека, который

проследит за ней, когда она начнет встречаться с парнями, некому будет вести ее по

проходу в день свадьбы.

Я отнял это у нее. Я отнял у нее отца.

Жена кладет цветок на гроб и поворачивается в мою сторону. На мгновение, ее

глаза встречаются с моими, и я вижу дыру в ее сердце, причиной которой стал я. Я вижу

боль, которую причинил, лишение, которому ее подверг.

Это слишком.

Сердце бьется в груди, а дыхание становится прерывистым. Не оборачиваясь к

Джетту, я говорю, – Вытащи меня отсюда.

Его сильная рука хватает меня за плечо, и ведет обратно к машине, не сказав ни

слова. Не о чем говорить. Я животное.

Я никогда себя не прощу.