Текст книги "Покаяние. История Кейса Хейвуда (ЛП)"

Автор книги: Меган Куин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Глава 24.

Мое прошлое…

Влажность впитывалась в мои поры, когда ранний утренний свет пробивался по

переулкам Нового Орлеана. Ассенизаторские экипажи носились вверх и вниз по улицам,

смывая грехи предыдущей ночи, подготавливаясь для нового начала нового дня.

Мускусное дерьмо и желчь, разбросанная по бордюрам, и влага, блестящая на кирпичных

стенах, демонстрировали грубый накал лета в Луизиане.

Я чувствовал кровопролитие, которое ожидало меня. Воздух был наэлектризован

насилием, пока я ждал на своем обычном месте, выбранном мною месте, где никто не

посмеет побеспокоить то, что происходило там.

Зло таилось в темном и мрачном переулке, который я выбрал. Злобные и

уродливые преступники промышляли в подобных переулках, и именно для этого я был

здесь.

Сегодня годовщина смерти Маршала Дункана. Годовщина моего самого

большого сожаления. Годовщина того дня, когда я позволил своей душе ускользнуть от

меня, и день, когда я поклялся небесам, что буду наказывать себя до последнего вздоха.

Единственный способ отметить это день, единственный способ, что я знал, и это

потеряться в боли.

Тяжелые шаги раздавались по мощеным улицам. Я знал эти шаги. Они

принадлежали огромным, устрашающим мужикам в ботинках со стальными носками и

железными кулаками. Они принадлежали мужикам, которым я платил, чтобы пришли и

выбили из меня дерьмо.

Как обычно, они повернули за угол, одетые в черные штаны и футболки,

пощелкивая своими костяшками и выглядя голодными. Я хорошо платил им за нападение

на меня, чтобы заставить меня забыть. Иногда я дрался в ответ, ударяя несколько раз то

тут, то там, ничего слишком повреждающего. Я сохранял это для груш, кое–что, о чем я

должен был подумать, когда вставал лицом к лицу с Маршалом Дунканом.

Я прислонился к стене одного из зданий, окружающего переулок, когда они

подошли ко мне.

– Неплохо выглядите, мистер Хейвуд. Еще один год прошел неплохо.

Я разглядывал внешность Винни и сказал:

– Как жена?

– Только что родила близнецов.

– Да ну, – я покачал головой. – Они твои?

Прежде чем я заметил приближение, Винни занес свой кулак назад и ударил

прямо в челюсть, отправляя меня на землю. Боль отрикошетила во мне, – пьянящая боль,

желанная боль.

– Вы чертовски хорошо знаете, что они мои, – ответил Винни с весельем в

голосе.

Я встал и стиснул челюсть.

– Бля, должен был догадаться, что у тебя появилось время потренироваться, если

жена только что родила.

– Должен оставаться в форме для миссис, – Винни размялся, красуясь своим

громоздким телом. Его основная масса не определялась, поскольку он слишком любил

итальянскую стряпню своей жены, но под тонким слоем лазаньи было несколько мышц,

которые могли нанести приличные повреждения. Я кивнул другим двум мужиками,

которых Винни привел с собой.

– Новые головорезы?

– Познакомьтесь с моими племянниками, Джонни и Марко.

Я наклонил в их сторону подбородок, а потом повернулся к Винни.

– Приятно, что ты оставляешь работу в семье.

– Все для семьи, – ответил Винни, выкладывая весь свой сильный итальянский

акцент. – Покончили с чаепитием?

– Да, сделайте все хорошо. Они знают правила?

– Их проинформировали. Только несколько ударов в голову, в основном по телу,

и они понимают вашу способность драться в ответ.

– Тогда приступайте, блядь, – ответил я, раскрывая широко руки.

Марко и Джонни колебались, неуверенные в том, как справиться с ситуацией.

Они больше предпочитали думать обо мне, как о каком–то сумасшедшем, который платил,

чтобы ему надрали задницу, и да, это правда, но большую часть времени, люди хотели

быть спровоцированными, чтобы полезть в драку, поэтому я сделал то, что делал лучше

всего в эти дни: провоцировал.

– Ты просто будешь пялиться на меня, ты сучонок? – спросил я Марко. Он

попытался напугать меня небольшим шагом вперед, но я оставался непоколебимым. –

Хренов притворщик, ты, правда, думал, что твоя обманка на меня подействует?

Марко уставился на Винни, который стоял позади, дожидаясь своей очереди, и

задавался вопросом – должен ли он просто подойти ко мне?

– Твою мать, – сказал я, одновременно нападая на Марко и пришпиливая его к

противоположной стене. Джонни моментально оказался за моей спиной, защищая своего

брата. Именно то, что я ожидал от них.

Марко извивался под моей хваткой, а Джонни вцепился в мою спину, но не

впечатлил меня, поэтому я продолжил удерживать Марко, ударяя его об кирпичную стену,

пока колено не прилетело по моей печени.

– Бля, – я отпустил Марко и прислонился к стене. Именно тогда в мой глаз

прилетел кулак, отбрасывая мою голову прямо на кирпичи. В мгновение ока, мой глаз

отек, отчего мне стало труднее бороться, что стало более интересным для меня.

Называйте меня мазохистом, но я жил этим днем, днем, когда я мог вытерпеть

больше боли, чем может человек.

Моя голова кружилась, пульс зашкаливал, а желание драться ушло, когда я

попытался сориентироваться, где они были, но это было безнадежно. Они окружили меня

и использовали мой закрытый глаз в свое преимущество.

Удар за ударом, меня бросало по кругу, пинки в бок, удары по рукам, по ребрам,

по груди.

Высокая фигура Винни нависла надо мной, когда его кулак врезался в мой бок,

вынуждая меня согнуться как раз в тот момент, когда колено прилетело в мою голову,

отправляя меня спиной на землю. Один из новичков оседлал меня и пришпилил мои руки

своими ногами, отправляя удар за ударом в мои бока, а потом по обе стороны моей

челюсти.

Острая боль пронеслась по мне, мое зрение начало размываться, и теплые капли

крови поползли по моему лицу. Человек, который прижимал меня, исчез, и когда я

подумал, что они закончили, они начали пинать меня своими ботинками со стальными

носками.

Пинок за херовым пинком заставили мой желудок взбунтоваться, а грудь

вздыматься в поисках воздуха. Боль была невыносимой, и даже в моем бессознательном

состоянии, я все еще чувствовал каждый пинок, которым они замахивались в мою сторону.

Все вокруг меня уплывало в дымке, и я начал ускользать в темное забвение,

когда услышал отчетливый звук голоса Джетта.

– Думаю, достаточно, Винни.

Почему Джетт здесь? Он никогда не приходил в переулок, потому что не одобрял

моего избиения, он не верил, что это способ прожить мою жизнь, но что он, блядь, вообще

знал? Он не имел понятия, через какого рода боль я прохожу каждый день.

– Мистер Колби, какой приятный сюрприз.

Парни отступили, когда подошел Джетт.

– Винни, поздравляю с близнецами. Как дела у Терезы.

– Замечательно, спасибо, что спросили. Вы должны увидеть размер ее груди. Док

говорит, что я не могу подходить к ней прямо сейчас, но твою мать, она делает это

невыносимым для меня.

Джетт коротко рассмеялся.

– Прислушайся к доку. Ты не захочешь нанести никаких повреждений.

– Вы же знаете, что нет, – ответил Винни. – Думаю, мы закончили здесь. Вы

собираетесь собрать это месиво?

– Да, к сожалению. Может, в следующем году вы не появитесь.

– Он платит мне слишком хорошо, чтобы это случилось. Извини, мужик.

– Я заплачу вам больше, если вы не станете делать этого.

Тишина заполнила переулок, когда, как я предположил, Винни задумался над

предложением Джетта. Если бы мне не было так больно, а мой голос мог достигнуть их, я

бы запротестовал, но это было бесполезно.

– Вы сделали привлекательное предложение, мистер Колби, но я не могу

поступить так с мистером Хейвудом. Я вижу пустого человека внутри него, раненого

человека. Я понимаю, что такого рода боль делает с ним. Я знаю, что это помогает ему

забыть. Я не хочу забирать это у него. Он нуждается в этом.

Винни – мой человек.

– Жаль слышать это. Может, смогу убедить тебя в следующий раз.

– Не рассчитывайте.

Винни подошел ко мне, напоследок пнув в бедро.

– До следующего года, мистер Хейвуд. Берегите себя.

Винни и его племянники ретировались, оставив меня мучиться на земле Нового

Орлеана.

Джетт присел на корточки рядом со мной и повернул меня так, чтобы

посмотреть в мое лицо.

– Твою мать, блядь, – пробормотал он. – Зачем ты это делаешь, Кейс?

Я перекатился на живот и прижался ладонями к земле, чтобы приподнять себя. Я

оставался в таком положении, на четвереньках, еще немного, пытаясь перевести дыхание

и наблюдая, как кровь капает с моего лица, здоровым глазом.

Маленькие, алые кали стекали в лужицу и просачивались в брусчатку,

впитывались в улицу с еще одним грехом, который смоет позже.

Я пару раз кашлянул. Ощущение режущего стекла разрывало мои легкие, и я

знал, что как минимум несколько ребер сломано. Это будет длительный процесс

восстановления без обезболивающих. Я с нетерпением ждал этого.

– Отвези меня домой, – пробормотал я, позволяя Джетту подхватить меня под

руки и помочь встать.

– Почему, Кейс? – спросил он снова, перекидывая мою руку через свои плечи,

чтобы помочь идти. У меня было ограниченное видение, только возможность видеть

несколько метров перед собой.

– Их слишком много, – сказал я, снова кашляя.

– Чего? – спросил Джетт, выводя меня из–за угла к машине на холостом ходу. До

того, как помочь мне сесть в машину, Джетт заставил меня посмотреть на него и ответить

на вопрос.

– Воспоминаний, Джетт. Воспоминаний слишком, блядь, много.

Он понял и помог забраться в машину, где полотенца и лед уже ждали меня.

Я знал, что мой лучший друг ненавидел этот день. Я знал, что он ненавидел

видеть меня таким, и я знал, что он ненавидел тот факт, что не мог изменить принятия

мною решений в это день.

Джетт – человек, который стремился спасти жизни. А эту чертову жизнь он не

был способен спасти, и не имело значения, как сильно он старался.

Глава 25.

Мое настоящее…

Я перевернулся на бок и посмотрел на будильник за секунду до того, как он

зазвонил, давая понять, что пришло время вставать.

Были только отсутствие энергии в моем теле и обилие боли, которая

пульсировала в каждом сантиметре моего тела.

Душ. Мне нужен горячий душ.

Напрягая мышцы, я поднял свое тело с матраса медленно побрел в ванную, где

врубил воду на самый горячий режим. Я споткнулся об сортир, куда вылил литр стоящего

виски, пока пар из душа не начал валить через верх.

Смыв, я осторожно подошел к кабинке, куда шагнул и позволил обжигающе,

горячей воде стекать по мне. Вода была настолько горячей, что практически ощущалась

холодной. С лицом под водой, я прижал руки к плитке и позволил воде стекать по моему

ноющему телу.

Винни был удивлен, когда я позвонил ему прошлой ночью, но после небольших

уговоров, он встретился со мной в переулке и позаботился о деле. На его лице было

озадаченное выражение, но я знал, что он не станет задавать вопросов. Он был там только,

чтобы выполнить работу. Он оставил меня в синяках и побоях, убедившись, что они

остались ниже моей шеи, поскольку мне было нужно проводить занятия с утра.

Я никогда не повторялся в году, никогда, но после встречи с Мэделин и Линдой

вчера, мне нужна была боль. Нужно было освобождение, и Винни мог это предоставить.

Вода продолжала стекать по моей спине, напоминая мне о том, что я все еще

жив, – привилегия, которая не должна быть дарована мне, но и не должна истратиться в

пустую. Я подхватил мочалку и мыло и растирался, думая о вчерашнем дне.

Это был мой самый хреновый день встреч. Не только Линда и Мэделин

перевернули весь мой чертов мир, но и заявилась Лайла, давая понять, что никогда по–

настоящему не сможет уйти.

Как, черт возьми, я должен оттолкнуть женщину, которая не отпускала меня?

Она сделала все это определенно намного сложнее, но не похоже, что я, блядь, помогал

как–то. Нет же, я пошел и сказал ей, что она практически мне мешает, блядь.

Господи.

Что двигало мной в тот момент, чтобы сказать ей, – держаться подальше от меня.

Может потому, что все, о чем я думал – насколько красивой она была, какой мягкой

выглядела ее кожа под лампами спортзала, и как ее губы призывали меня, сделать ее

нахрен своей, заклеймить ее своим позорным расстройством.

Я намылил мылом свою руку и начал мыть свой живот, когда образы Лайлы

продолжали мелькать в моей голове.

Я думал о ее лице, ее груди, ее теле.

Моя рука нашла растущую эрекцию и без угрызений совести, я погладил себя

под образы Лайлы, извивающейся подо мной, под образы, которые отпечатались в моей

голове.

Я слышал ее небольшие крики удовольствия, чувствовал ее хватку на моей

заднице, призывая меня двигаться глубже в ней. Я зарычал и толкнулся своим жестким

членом. Мне надо только подумать о ней, и я уже чертовки твердый.

Ее смех отражался эхом в моей голове, пока мои больные руки прилагали

усилия, толкаясь своим членом. Я не должен был думать о ней так. Я только мучил себя,

позволял ее образу присутствовать в своих мыслях постоянно, но ее красивое лицо

даровало передышку в моей хреновой жизни. Она заставляла меня забыть единственный

момент своей жизни.

Я цеплялся за момент, объезжал его, пока не разработал что–то новое. Это

единственное, что вынуждало не позволять Винни забить меня до смерти и, наконец,

забрать мою жизнь.

Стон вырвался из меня, когда желудок сжался, яйца подтянулись, дыхание

перехватило, и я кончил. Еще с парочкой поглаживаний мой оргазм затмил меня,

освобождая от давления, которое зародилось в моей душе. Краткосрочное облегчение

обрушилось на меня, но и быстро смылось, когда легкое эйфорическое состояние, которое

я испытал, прошло.

От отвращения я уперся головой в плитку и задумался о своей жизни.

Могу ли я на самом деле вернуться в «Туманную комнату»?

Как будто у меня был выбор. Если я не покажусь на работе вовремя, Джетт

окажется у моей двери быстрее, чем я смогу засунуть бутылку виски в свой рот.

Хоть мои мысли были где–то еще, я понимал, что единственное место, куда я

могу пойти, это же единственное место, где я никогда не хотел бы быть.

Пришло время вернуться в «Туманную комнату».

***

Общественный центр уже был переполнен людьми, которые записывались на

бесплатное членство и собирались на экскурсии с девочками, которые были одеты в

шорты цвета хаки и футболки–поло. Едва ли не комично наблюдать, как «Девочки

Джетта» расхаживали тут в такой повседневной одежде, отличавшейся от их нарядов на

представлениях, которые состояли из лифчиков, стрингов и тоньше–чем–шарф костюмах.

Голди сидела за передней стойкой, встречая меня улыбкой, но вместо того, чтобы

вступить в разговор, я просто кивнул и направился к себе. Она действительно идеальный

человек для встречи людей, чертов луч солнца. Хоть мне и ненавистно признавать это, ее

улыбка ослабила напряжение в моих плечах.

Она встала и последовала за мной.

– Эй, – позвала она, хватая меня за плечо, чтобы привлечь внимание.

– Ахх, черт, – пробормотал я, пока пытался отстраниться. Может, я слишком

рано заговорил об ее ослаблении некоторого напряжения. Ее хватка на моем плече послала

осколки боли кричать по моему телу, спасибо тщательной работе Винни.

– Эй–эй, – сказала Голди, отступая на шаг. – Что не так?

– Ничего? – ответил я, сжимая свой стаканчик с кофе немного крепче, когда

жжение в моей руке начало оседать.

– Не лги мне, – произнесла Голди, уперев руки в бока.

– Не твоего ума дело, – выстрелил я в ответ, не желая начинать с ней это.

– Ты мое дело. Ты мой работник.

– Твой работник? Каким образом ты это решила, когда я менеджер этого чертова

заведения?

Мне на самом деле было довольно интересно послушать объяснения Голди.

Она прикусила губу, пока пыталась остановить поезд своих несущихся мыслей.

Ее глаза засияли в то мгновение, когда она поняла, что собирается сказать. Я приготовился

к тому, что я мог только вообразить, станет ее неприятным ответом.

– Ты может и управляющий, Кейс, но Джетт начальник этого заведения, и ты

знаешь, кому принадлежит Джетт? Мне – сказала она, указывая на себя. – Этот мужчина

не может функционировать без меня, поворачивающей его голову в правильном

направлении. Следовательно, я контролирую Джетта, а значит и тебя…

– Ты контролируешь меня, малышка? – спросил Джетт, подходя к ней незаметно.

– Фух, – она схватилась за свою грудь, испугавшись. Развернувшись, она

толкнула и Джетта и сказала: – Не подкрадывайся ко мне так.

– Я должен, если собираюсь держать тебя в узде, – Джетт улыбнулся ей, пока

притягивал к себе за талию.

Они такие чертовски отвратительные.

– Держать меня в узде? Будто я непредсказуемый человек?

Джетт поднял бровь, давая понять Голди, что он это и имел ввиду. На удивление,

она не воспротивилась, а вместо этого согласилась и притянула его в свои объятия.

Она повернулась ко мне и сказала:

– И все же, я хочу знать, что случилось, даже если ты не мой работник, –

уступила Голди.

– Ты чертовски права, я не твой работник.

Я начал уходить, когда Джетт позвал меня по имени. Я остановился и ждал,

когда он скажет что–то мне.

– Виделся с Винни прошлой ночью?

– Кто такой Винни? – защебетала Голди.

– Не беспокойся об этом, вы оба, – ответил я, потом скрылся в «Туманной

комнате».

Свет был выключен, и помещение было тихим, практически жутким, после

прошедшего дня. Снаружи дети носились вокруг меня, их матери гонялись за ними,

разбрасывая предупреждения, которые, уверен, были забыты.

Сначала запах кожи и дерева ударили по мне. Мои чувства рухнули на пол,

воспоминания затуманили мозг, яркие образы моих боксерских дней вспыхнули в одно

мгновение. Запах всегда будет терзать меня. Он всегда будет посылать укол сожаления, от

того, что могло бы произойти, если бы я не доверился полностью другому человеку.

– Зачем ты встречался с Винни?– спросил Джетт, захлопнув дверь позади себя. Я

обернулся, чтобы посмотреть, что с ним не было его маленького миньона, и выпустил

глубокий вдох, когда прошел к скамейкам, чувствуя каждое повреждение и боль.

– Нужно было забыться. Видеть вчера Мэделин было слишком.

– Ты договорился избегать своего лица?

– Не могу же я сразу же напугать новых членов «Справедливости», да? –

пошутил я, но Джетт не нашел это даже чуточку смешным.

– Ты все равно выглядишь, как дерьмо.

– Скажи мне, что чувствуешь на самом деле, – ответил я, садясь и втягивая

воздух, когда бок натянулся на моих ребрах.

Джетт сел рядом со мной, упираясь руками в свои ноги, его голова наклонилась,

когда он заговорил.

– Когда ты прекратишь избивать себя?

– Господи, Джетт. Завязывай нахрен. Просто дай мне заниматься своими делами.

Обещаю, что буду другим рядом с вами ребята, но то, чем я занимаюсь в свое личное

время, должно остаться моим делом.

– Ты убиваешь себя, – голос Джетта застрял в горле, пока руки запутывались в

волосах. – Я не богу, блядь, потерять тебя.

Тишина наполнила комнату, пока оседало признание Джетта. Он причина,

почему я все еще на этой земле, причина, по которой я продолжаю двигаться вперед, но

сколько я еще, на самом деле, смогу? Я чувствовал, что мои дни сочтены.

– Ты должен меня отпустить, – признался я. – Жизни становиться слишком

много. Мое время вот–вот придет. Моя чертова могила зовет меня, – я опустил голову,

когда сдавило горло, а глаза обжигали слезы.

– Не могу, – прошептал Джетт. – Это эгоистично, но я не могу позволить тебе

уйти, Кейс.

– Разве ты не видишь, что я оболочка того человека, каким был раньше? Твою

мать, посмотри на меня, Джетт, – он сделал так как я сказал, и одинокая слеза скатилась по

моей щеке. – Зачем тебе жалкая пародия на человека, как я, торчащая поблизости. Ты

цепляешься за прошлое, за то, кем я был.

– Ты цепляешься за прошлое, – Джетт поднялся и встал передо мной. – Если

покончить со своей жизнью – это то, что ты хочешь, вместо того, чтобы бороться, тогда

делай, что ты твою мать хочешь. Я понимаю, что произошедшее – ошибка. Я понимаю,

что твою боксерскую карьеру украли, и понимаю, что ты ищешь справедливости, но с

какой–то стороны ты должен отпустить все нахрен. Красивая девушка ждет тебя, желает

стать частью твоей жизни. Друзья, которые хотят видеть тебя счастливым. Ты расплатился

уже. Живи своей жизнью.

Я собирался ответить, когда дверь распахнулась и внутрь шагнула Мэделин с

полотенцем поверх плеча и бутылкой воды в руке.

– Здрасте, мистер Кейс, – закричала она, помазав мне, не замечая неловкой

тишины между нами с Джеттом. Я быстро вытер лицо и удалил остатки печали.

– Я должен идти, – бросил Джетт через плечо, когда Мэделин встала передо

мной.

– Я готова к тренировке, мистер Кейс, – сказала она, поднимая бутылку с водой и

разбрызгивая ее на свое лицо, а потом вытирая воду полотенцем. Она возмутительна.

– Я заметил, – ответил я, вытирая свои щеки в последний раз.

– Вы грустный, – заявила она, положив руку на мое колено, и заглядывая под

мой поддельный фасад.

Я посмотрел на Джетта, он пожал плечами и вышел, оставив меня наедине с

Мэделин.

– Где твоя мама? – спросил я, проигнорировав ее вопрос.

– Она подвезла меня. У нее не очень хорошее утро. Она грустная, как и вы, –

Мэделин накинула полотенце на голову и начала раскачиваться в стороны. В девочке

слишком много энергии. – Она с прошлого вечера грустная. Я слышала, как она плакала.

Я не должен спрашивать. Я должен держаться на расстоянии, но нездоровое

любопытство победило.

– Почему твоя мама расстроена?

Мэделин начала выполнять боксерские перемещения, как я научил ее вчера, пока

держал ее крохотные кулачки рядом с ее лицом.

– Не знаю. Когда я спросила ее, она сказала что–то из прошлого и что она думала

об этом.

Бинго.

Блядь!

Естественно Линда расстроена. А почему нет? Она привела свою дочь на

занятия по боксу и самообороне, чтобы не повторилось прошлое, чтобы она не потеряла

еще одного человека, которого любила из–за насилия.

– Мы боксом будем заниматься? – спросила Мэделин, сотрясая всю мою душу.

– Да, эм, давай дождемся остальную группу.

– Ладно. Могу я покувыркаться немного?

– Вперед, ребенок, – ответил я, пока направлялся к стереосистеме, чтобы

включить музыку. Это будет длинный день, особенно с Мэделин поблизости.