Текст книги "Покаяние. История Кейса Хейвуда (ЛП)"

Автор книги: Меган Куин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Глава 22.

Мое настоящее…

За последнюю неделю я работал на износ, подготавливая все к открытию

«Справедливости». После моего возвращения в общественный центр я оценил, что

потребуется, чтобы закончить все и был удивлен, что за время моего отсутствия, девочки

ускорились. Центр был готов к открытию, и единственное, что нужно – это финальный

осмотр «Туманной комнаты». Естественно, девочки оставили это мне.

Если я буду проводить большую часть времени в этой комнате на занятиях, я

хотела организовать ее по–своему. Я передвинул трибуны и ящики по кругу и добавил еще

больше оборудования вместе с досками и большим количеством матов.

Было девять утра, и центр готовился к открытию через полчаса. Я не был уверен,

готов ли я. Я все еще не оправился от своих демонов, пытался преодолеть боль в груди, с

которой жил годами. Могла ли одна поврежденная душа попытаться спасти другую такую

же? Было ли это вообще возможным?

– Выглядит отлично, – сказал Джетт, когда зашел и осмотрел мои изменения. – Я

горжусь тобой, Кейс.

– За что? – спросил я, интересно, за что он вообще может гордиться мной? Этот

центр – его идея. Мы использовали его деньги для создания безопасного убежища. Он был

вдохновителем, а я последователем.

– За то, что оставил на время свою резервацию и помог развить этот центр

вместе со мной. Я не смог бы сделать этого без тебя.

– Девочки сделали много.

– Под твоим руководством, – добавил Джетт. – Не дискредитируй то, чего смог

достичь здесь. Принимай похвалу и будь горд собой.

Это причинило мне боль, но я кивнул и принял похвалу Джетта.

– Спасибо, мужик.

– Пожалуйста, – Джетт ярко улыбнулся. – Должен признать, ты изменился за

последнюю неделю. Я не говорил с тобой много, но это что–то новенькое, когда ты

извинился перед нами в тот день. Голди до сих пор ошеломлена этим. Она думает, что

изменила тебя своими разговорами о членах.

– Ну, конечно, – покачал я головой. – Она нечто, знаешь ли?

– Даже не говори. Так с чего изменения?

Я пожал плечами и уставился на боксерские мешки, интересно успею ли я

быстро потренироваться до открытия центра?

– Блейн сказал кое–что мне, что имело смысл. Я тот, кто допустил ошибку, избив

Маршала. Я тот, кто решил наказать себя. Я не должен наказывать людей вокруг себя. Вы

все приняли меня и мои недостатки. Пришло время, чтобы я начал относиться к вам, как

вы этого заслуживаете.

– Означает ли это, что ты начнешь целовать меня на прощание? – спросил Джетт

с улыбкой.

– В обе щечки, – пошутил я, указывая на свое лицо.

– Только так я и люблю, – он замолчал, сунул руки в карманы и приподнялся на

ногах. – Знаешь, ты справляешься со многим, Кейс, но должен сказать тебе, твоя дружба

все эти годы – самое лучше, что случалось в моей жизни. Ну, до Голди.

– У нее есть киска.

– Осторожнее, – усмехнулся Джетт. – Если серьезно, вина, с которой ты живешь

ежедневно, может так и не уйти никуда, но я понимаю это и спасибо за то, что остаешься

моим лучшим другом. Не знаю, что бы я делал без тебя, Кейс. Я говорил это недостаточно,

но ты мой чертов брат, и я сделаю все ради тебя.

– Знаю.

Мы обменялись понимающими взглядами, которые сказали многое о нашей

дружбе. Не важно, куда заведет нас дорога, мы всегда будем поддерживать друг друга. Мы

может и не кровные братья, но чертовски уверены, что братья по духу.

– Не возражаешь, если я быстро перекинусь пару ударами до открытия?

– Валяй, – ответил Джетт, разглядывая боксерские груши. – Разорви это все.

Теперь это твое помещение, Кейс. Сделай его стоящим.

Поджав губы, я кивнул и пожал руку Джетту. Она притянул меня в короткие

объятия, а потом быстро ушел. Не в стиле Джетта демонстрировать столько эмоций, даже

перед Голди, но женщина смягчила его, это был великий день. Я принимал бы его обмен

объятиями и хранил бы рядом с собой. Во всяком случае, я бы умер, зная, что мое

прошлое преступление не разрушило настоящую дружбу.

Не перематывая руки, я быстро скользнул в боксерские перчатки, которые теперь

хранил в «Туманной комнате», и подошел к ближайшему мешку. Я крутанул его

однократно и подпрыгнул на носочках, высматривая идеальное место для удара. Быстрым

джебом* (джеб – короткий, прямой удар в боксе) правой руки, я ударил по груше,

заставляя ее качнутся.

Ощущение моего кулака контактирующего с мешком захватило меня.

Возбуждение неслось по моим венам, пока я кружил, останавливался и выбрасывал пару

джебов на него. Я прыгнул влево, прыгнул вправо и ударил апперкотом* прямо в грушу,

мой коронный удар. (*апперкот – удар снизу)

Высокая концентрация осела во мне, когда все вокруг превратилось во мрак. Как

в паре, я кружил с мешком, позволяя раскачиваниям от моих ударов вращаться в ритме

танго потного атлетизма. За несколько коротких мгновений слой пота покрыл мою кожу, и

в тот момент мои руки начали расслабляться, позволяя наносить удары в полную силу.

Правый хук*, левый хук, апперкот (*хук – короткий удар сбоку)

Апперкот, апперкот, прыжок влево, джеб правой.

Двигайся, Кейс, двигайся.

Издалека я услышал рев толпы от каждого совершенного мною удара. Мой

тренер кричал, направляя меня из угла. Кровь стучала в висках, и мои удары стали

тяжелее. Я сосредоточился и мгновенно оказался на кураже.

Запах пота моего оппонента ворвался ревом в меня, ощущение моих ног,

прыгающих по кругу ринга, атаковало мои чувства, и здесь и сейчас я чувствовал

эйфорию от нахождения в центре внимания в своих перчатках, обернутых вокруг моих

запястий и жалкого сосунка, подпрыгивающего передо мной.

Правый хук, левый джеб, правый апперкот, прыжок, правый апперкот.

Толпа взорвалась, и аплодисменты раздавались эхом в моей голове,

аплодисменты, которые казались настолько реальными.

– Хорошо выглядишь.

Я был на середине удара, когда остановился, мое зрение очистилось, и свет

комнаты затуманил его. Хоть мне и было тяжело все воспринимать, я знал, что этот голос

постоянно воспроизводился в моей голове.

– Что ты здесь делаешь, Лайла?

– Хотела пожелать тебе удачи перед открытием, – небрежно ответила она.

Я отступил так, что боксерская груша больше не была у меня на виду, и бросил

взгляд на женщину, которая была выжжена у меня на душе.

Твою мать, она великолепна.

Ее длинные волосы мягкими волнами спускались с плеч. На ней были

обтягивающие джинсы, которые подвернуты над ее ботильонами. Но ее верх – вот, что

действительно захватило мое внимание. На ней была свободного покроя блузка без

рукавов, которая была раскрыта по бокам и с глубоким вырезом спереди, предоставляя

мне восхитительный обзор на ее темно–синий лифчик, что идеально подчеркивал ее грудь.

Ее кожа блестела на свету, и я задавался вопросом, – думает ли она обо мне так же часто,

как и я о ней.

Я был слабым рядом с ней, мой мозг боролся, когда бы она ни была рядом. Она

подавляла меня, мой разум, тело, и чертову душу.

– Спасибо, – ответил я, на самом деле, не зная, что еще сказать. Я скинул

перчатки на пол. Схватил полотенце и вытер пот со своего лба. – Ты тоже хорошо

выглядишь, – я кивнул на ее внешний вид.

Хорошо – даже не близко к описанию того, как она действительно выглядела.

– Спасибо, – ее руки полезли в карманы, и она оглядела помещение. Когда

закончила сканировать комнату, она глубоко вдохнула и воспользовалась возможностью

шагнуть ко мне ближе.

– Что ты делаешь, Лайла? – спросил я, интересно, почему она продолжает

возвращаться ко мне, даже после моего ужасного отношения к ней, когда мы вместе.

– Тяжело выкинуть тебя из головы, Кейс. Просто тяжело отпустить это.

– Для тебя это будет лучше.

– Знаю, – ответила она, схватившись за одну из моих петель на ремне. Тепло

струящееся из нее мгновенно впитывалось моим телом, ставя меня в неудобное

положение. – Хотела бы я держаться подальше, Кейс. Я говорила себе, что не нуждаюсь в

тебе, что я должна двигаться дальше, но я вижу тревогу в твоих глазах, боль, потребность

в том, чтобы кто–то тебя спас, и хоть убей, я не могу пройти мимо этого.

Знала ли она, что я тайно хотел, чтобы она спасла меня? Могла ли она видеть,

насколько я нуждался в ней? Молил о ней по ночам? Могла ли она на самом деле видеть

отчаяние в моих глазах, останавливающую сердце боль в моей груди от потребности жить

нормальной жизнью?

– Я знаю, ты не хочешь меня, Кейс. Я знаю, ты хочешь изолировать себя от

внешнего мира. Я принимаю это, я понимаю, но я просто хочу, чтобы ты узнал – неважно

сколько раз ты будешь отталкивать меня, неважно сколько раз ты будешь груб со мной, я

всегда буду здесь рядом, для тебя. Я хочу, чтобы ты был счастлив, даже если без меня.

Мой пульс зашкаливал в груди. Я притянул Лайлу к себе за бедра. Ее рука

поднялась вверх по моей груди к моей челюсти, где ее пальцы прошлись по моей грубой

щетине. Ее ногти пробежались по грубым волосками, а ее мягкий зеленый взгляд сверлил

мою душу.

– Ты моя зависимость, Лайла.

Растерянный и смущенный, я притянул ее голову к себе и нежно скользнул

своими губами вдоль ее. Я – зависимый, наркоман, мазохист. Эта женщина в моих руках

была всем, о чем я мечтал, и одновременно всем, что я не мог иметь.

Кровь стучала во мне от контакта, и я хотел, чтобы в этот момент Бог забрал

меня, потому что я умер бы счастливым человеком. Я мог умереть, чувствуя себя

счастливейшим сукиным сыном, награжденным этим хреновым миром.

Но жизнь не справедлива.

Я отстранился и уставился на ее пухлые губы. Потрясающая, такая чертовски

красивая.

– Лучше, если ты будешь двигаться дальше, Лайла. Я хочу, чтобы ты двигалась

дальше.

– Как ты может говорить подобное, когда твои глаза говорят об обратном?

– Потому что я знаю, это лучше для тебя. Ты думаешь, будто знаешь меня, ты

думаешь, что сможешь справиться с моим прошлым, но это не так. Здесь нет такого

простого решения.

– Извините? – высокая женщина с каштановыми волосами вошла в комнату,

оглядываясь слегка смущенно. Я бросил взгляд на свои часы и увидел, что уже больше

полдесятого утра. Черт.

Я повернулся к Лайле и сказал:

– Спасибо, что принимаешь меня, но со мной нет будущего, малышка. Лучше

двигайся дальше.

Страдальческое выражение ее лица снова выпотрошило меня, но я

проигнорировал жгучую боль и переключил свое внимание на женщину, прервавшую нас.

Боль прошла по моему позвоночнику, пока я пытался распознать знакомые черты этой

женщины.

– Могу я вам помочь? – спросил я.

– Я ищу Кейса Хейвуда.

– Это я. Чем могу помочь, мэм?

– Мам, это место потрясное, – послышался тонкий голосок. Вбежавшая в

комнату и обнявшая свою маму, девочка посмотрела на нее с обожанием.

Мое дыхание замерло, легкие сжались, а в глазах потемнело.

Это Мэделин и Линда, семья, которую я разрушил.

Глава 23.

Мое настоящее…

– Кейс, Кейс, ты в порядке? – Лайла трясла мою руку, пытаясь выдернуть меня

из тумана, но я не мог пошевелиться.

Я онемел, мен парализовало, изранил вид передо мной. Это не реально. Я

переживал чертов ночной кошмар. Бог не настолько жесток, да?

– Кейс, – снова позвала меня Лайла.

– Мамочка, мне страшно, – сказала Мэделин, выводя меня из ступора.

– Извините, – я покачал головой, пытаясь избавиться от неверия. Собравшись с

силами, я сказал. – Вы напомнили мне кое–кого знакомого, – солгал я, точно зная, кто

стоял прямо передо мной.

Мэделин заметно расслабилась и улыбнулась мне огромной беззубой улыбкой во

весь рот. У нее не хватало двух верхних, передних зубов, веснушки рассыпаны по ее носу

и щекам, а ее волосы собраны в хвостик, но небольшой клочок волос свисал на ее нежное

личико, придавая ей ангельский вид.

Она – красивый ребенок.

Быстро оценив ее, я заметил блеск медальона, который касался ее нежной шеи.

Мое сердце сделало кувырок от осознания, что она носила медальон, который я недавно

подарил ей. Но тут не только медальон. Она носила сумочку, которую я подарил ей, как и

футболку, которая была все еще велика ей. Она носила все, что я подарил…все чертовы

подарки за прошедшие годы.

Она не только получала подарки, но и хранила и пользовалась ими.

Внезапно я почувствовал слабость, как будто потерял способность стоять на

своих ногах.

– Может немного воды, мистер Хейвуд? – спросила Линда.

– Да, – ответил я, собираясь в кучу. – Давайте выпьем немного и поговорим, – я

повернулся к Лайле и прижался целомудренным поцелуем к ее щеке. – Уходи, детка. Живи

своей жизнью, – ей не стоит впутываться в больную и хреновую паутину, в которой я жил.

Она озадаченно нахмурила брови, когда я ушел прочь, пытаясь собраться для разговора,

который у меня состоится с Линдой Дункан.

Что она вообще может хотеть? Она узнала, что это я подбрасывал подарки? Она

видела меня при свете дня в прошлый раз? Если бы я не был таким пьяным в ночь до

этого, ее подарок был бы подброшен, как и во все остальные разы.

Она выяснила, что это я убил ее мужа? Она здесь, чтобы открыто обсудить мои

прошлые грехи? Она здесь, чтобы сдать меня?

Каждая возможная мысль об ее нахождении здесь проносилась в моей голове,

пока я шел за водой, задаваясь вопросом – это мои последние минуты, прежде чем меня

приговорят? Я схватил бумажный стаканчик из диспенсера рядом с кулером и налил себе

немного воды. Трясущейся рукой я поднес стаканчик к своим губам.

Большими глотками я допил за секунды, а потом смял его в ладони, слегка

ослабив немного напряжения в моем теле.

– Извините за это. Погода быстро меняется в этом году. Я не был готов к жаре, –

сказал я, придумывая какие–то оправдания моему странному и неловкому поведению.

– Не проблема. Я понимаю, о чем вы. Я тоже не была готова к этой жаре, да еще

и влажности. Это временами удушающе, – согласилась Линда.

– Именно, – ответил я, чувствуя себя неуютно.

Линда милая. С ней приятно и очень легко разговаривать, чуть ли не слишком

легко. Я не хотел знакомиться с ней, потому что зная меня, я бы отпустил все свои

прошлые грехи в мгновение ока, спасибо огромной вине давящей на меня.

В последний раз я видел Линду лично, когда приходил на бейсбольную игру

Мэделин. В то время Линда была долговязой. Она, казалось, выглядела нормально

издалека, но я замечал вес всего мира на ее плечах. Мэделин была милой, как и всегда, но

чуть больше подросла. Линда поднабрала немного веса. Она теперь выглядела здоровой,

полной и фигуристой.

Интересно – она снова вышла замуж? Она вообще ходила на свидания, после

смерти Маршала? Есть ли у нее личная жизнь? У нее вообще есть кто–то, или она все еще

опустошена из–за того, что сделал я, из–за того, что я украл у нее?

– Извините. Как грубо с моей стороны не представиться. Меня зовут Линда, а

это моя дочь – Мэделин, – сказала Линда.

Линда протянула свою руку, и я коротко ее пожал, а потом мельком посмотрел на

Мэделин, которая тоже протянула свою ручку, красуясь своей беззубой улыбкой.

Проклятье, она великолепна.

– Привет, я – Кейс, – я взял ручку Мэделин в свою, а она сморщила носик и

посмотрела на Линду.

– Он весь потный, мам.

– Мэделин, – упрекнула Линда.

– Нет–нет, все в порядке, – сказал я. – Твои ручки тоже вспотеют в боксерских

перчатках. Должен тебя предупредить.

– Ну, очень мило с вашей стороны, но мы не должны забывать о наших манерах.

Да, Мэделин?

– Да. Извините, мистер Кейс.

– Да без проблем, – я усмехнулся.

Эти веснушки и улыбка станут моей погибелью. Мэделин такая изящная, такая

миниатюрная. Футболка на ней, одна из тех, что я подарил ей несколько лет назад, с

картой Нового Орлеана на ней. Ясное дело, что это не самая моя лучшая покупка,

поскольку она впору ей только теперь, и еще потому, что на ней была карта Нового

Орлеана, но очевидно ей нравилось. Выбор подарков не был включен в мой мир, а

покупки для маленькой девочки вообще из хреновой другой галактики. Покупки для

маленькой девочки добавляли давления, что выливалось в дерьмовые подарки, как

футболка, что на ней. Ей, кажется, нравилась сумочка, которую я тоже подарил, поскольку

она все еще пользовалась ей. Она была потрепанной и порванной в некоторых местах, где

небольшие нашивки с божьими коровками и радугой прикрывали дырки.

Даже если я не хотел радоваться тому, что она все еще пользуется вещами,

которые я подарил, я не мог ничего поделать и немного ликовал. Она любит мои подарки.

Она любит их. Либо это, либо…

Черт, может, у нее больше ничего нет, кроме моих подарков, потому что ее мама

не может себе этого позволить.

От этой мысли мой желудок снова сделал сальто.

– Кейс, вы уверены, что в порядке? – Линда положила руку на мое плечо, и я

практически почувствовал, как ее кожа прожигала мою, прожигала меня за мои прошлые

грехи.

– В порядке. Эмм, чем я могу помочь вам? – спросил я, нуждаясь в том, чтобы

этот небольшой разговор закончился как можно скорее.

На заднем плане общественный центр суетился от взволнованных посетителей,

исследующих различные занятия, которые мы предлагали, как и тур по возможностям,

проводимый Голди, естественное, потому что кто еще мог так развлекать? Голоса начали

наполнять коридор, и я понял, что тур вскоре направиться в мою сторону, что означало, –

мне нужно собрать все свое дерьмо вместе. Я не смогу управлять хорошо центром, если

буду валяться задыхающимся на полу. Да, именно это заставит людей записываться на мои

занятия.

– А это «Туманная комната», – сказала Голди, открывая дверь и позволяя

нескольким людям войти.

Заходили семьи, так же как и парочки. Они осматривались с благоговением.

Голди встретилась со мной взглядом и вопросительно посмотрела. Я покачал ей головой

«не спрашивай ни о чем» и был благодарен, что она не стала давить…

– А это Кейс. Он наш инструктор в «Туманной комнате» Ходят слухи, что жестко

работает со своими спортсменами, поэтому если хотите сюда, готовьтесь попотеть.

Я улыбнулся и сказал:

– Мы принимаем спортсменов всех уровней. Никакого осуждения. Я буду

работать с вами на вашем уровне подготовки.

– Это он сейчас так говорит, – Голди подмигнула и вывела группу из помещения.

– Она такая веселая, – сказала Линда, говоря о Голди. – Она была такой милой за

стойкой, особенно, когда отправила нас прямо сюда.

– Она невероятна, – подтвердил я, говоря правду.

– Мам, могу я поиграть на матах? – спросила Мэделин с умоляющим взглядом в

глазах.

Линда смотрела на меня в поисках одобрения. Я склонился до уровня Мэделин и

сказал:

– Действуй, ребенок.

– Крутяк! – она отбросила сумочку на пол и забегала по кругу, кувыркаясь и

крутя колесо на матах.

– У нее куча энергии, – указал я.

– Мне ли не знать. Именно поэтому мы здесь. Я хотела, чтобы она использовала

эту энергию во благо. Я хотела, чтобы она научилась работать с другими, слушать

инструкции и принимать себя.

– Она определенно сможет этому научиться здесь. У вас еще какие–то занятия на

уме?

– Самооборона, – не сбиваясь, произнесла Линда.

– Ладно, ну, у нас есть занятия, к которым она может присоединиться. Но они,

вероятно, будут больше для взрослых.

– Ничего, – сказала Линда, одновременно смотря на Мэделин. – Чем раньше она

научиться, тем лучше. Я так же хочу, чтобы она воспитала уверенность в себе и

поднабрала немного мяса на свои косточки. Ей необходимо быть в состоянии постоять за

себя.

То, как Линда говорила, заставило меня забеспокоиться. Мэделин дразнят в

школе? Лишь мысль об этом заставляла мою кровь вскипеть, а руки зачесаться и

позаботиться о том, кто дразнил ее. Не важно, какого возраста или размера они были, я

был готов преподнести кому–нибудь чертов урок.

– Я понимаю, что это не мое дело, но у нее проблемы в школе?

Линда затерялась в оцепенении, разглядывая Мэделин.

– Извините, что вы сказали?

Линда будто жила в собственном мире прямо сейчас, полностью затерявшись

мыслях. О чем она думала? Она пыталась научить Мэделин самообороне, потому что на ее

отца напали в баре? Это имело смысл, но будет ли устраивать Линду, что я буду учить ее

дочь самообороне, когда являлся тем человеком, который убил ее мужа?

Меня начало мутить, но я проигнорировал это, нуждаясь завершить уже этот

разговор. Повторившись, я спросил:

– Мэделин обижают в школе?

– Что? Нет. Почему вы спросили?

– Ох, я просто… То как вы спросили о самообороне, я подумал, что она

проходит через что–то прямо сейчас.

– Просто меры предосторожности.

Меры предосторожности. Линда пыталась защитить Мэделин от таких людей,

как я. Только она не знала, что должна держаться подальше от меня, насколько это

возможно.

– Думаете, Мэделин будет способна присоединиться к занятиям? Это очень

важно для меня, чтобы она могла постоять за себя с раннего возраста. Я хочу, чтобы она

выросла сильной, уверенной женщиной.

– Угу, – я сглотнул желчь. – Мы можем взять ее на сегодняшние занятия, если

вам интересно начать прямо сейчас.

Я говорил, но на самом деле не понимал, что предлагал. Я, правда, принял

Мэделин в один из моих классов?

– Это было бы замечательно. Во сколько начало?

Я посмотрел на асы.

– Через полчаса.

– Идеально. Я принесу ее форму. Я смогу переодеть ее и тогда мы вернемся.

– Звучит здорово, – ответил я. – Убедитесь, что получили бесплатную бутылку

воды на входе.

– Спасибо. Могу я посидеть и посмотреть?

– Ага, именно для этого у нас есть лавочки. Вы также сможете присоединиться,

если захотите.

– Я подумаю над этим, – произнесла слегка смущенно Линда. – Пошли,

Мэделин. Мы подготовим тебя к занятиям.

– Класс! – крикнула Мэделин, ударяя кулаком в воздух. Она скользнула по полу,

подхватила сумку и направилась к выходу из зала вместе с мамой.

– Увидимся, – крикнула Линда.

– Да, увидимся, мистер Кейс, – сказала Мэделин, помахала и ушла вместе со

своей мамой.

В то мгновение, как закрылась дверь, я запер ее и побежал к мусорке, где

выпустил из себя все грехи и сожаления.

Как, твою мать, я собирался пройти через это и не облажаться?

***

Мое сердце колотилось в груди, пот стекал по спине, а горло сдавило от эмоций,

хреново неотступающее чувство, от которого становилось трудно дышать.

Наблюдая за тем, как Мэделин прыгает вокруг «Туманной комнаты», в

боксерских перчатках слишком больших для ее ручек–макаронин, улыбается и машет

своей маме, после каждого удара по мешку, – все это вызывает у меня тошнотворную

нервозность.

Я не понимал, почему чувствовал себя так плохо. Я должен радоваться, что она

пухленькая, маленькая девочка с чертовски большим золотым сердцем и улыбкой, из–за

которой я хочу подарить ей весь мир.

Но все, что я чувствовал, – больную потребность глубоко зарыться в клетке

Создателя, и смыться от улыбающегося образа Мэделин Дункан.

Я чувствовал, будто тону, задыхаюсь от недостатка воздуха, задаюсь вопросом –

когда эта обжигающая боль в груди перестанет существовать?

Такую боль я испытывал, притягивал ее к себе. Я не мог пережить больной план

Господа, который привел в мою жизнь Мэделин и Линду.

– Здесь неплохо, – сказал Джетт, похлопывая по моему плечу. – Ты заставляешь

их попотеть.

Сейчас здесь было небольшое занятие из пяти человек. Линда решила

присоединиться, и прямо сейчас они работали над своими джэбами, пока я пытался

успокоить свое несущееся со скоростью света сердце.

– Ага, – ответил я, не зная, что еще сказать.

Мэделин ударила своими маленькими ручками по мешку ужасно жестко, и я

понимал, что должен поправить ее, чтобы она не нанесла себе вред, но мои ноги приросли

к полу, не позволяя двигаться вперед.

– Ты в порядке? – спросил Джетт, слишком хорошо меня зная.

– Нет, – ответил честно. – Я нихрена не в порядке.

Джетт склонился ближе.

– Хочешь поговорить снаружи?

– Не могу. Веду занятие.

– Серьезно? Потому что похоже на то, что ты стоишь тут в абсолютном…

– Мэделин, оставайся у своего мешка, – крикнула Линда, перебивая Джетта.

Мэделин бегала по кругу, ударяя по всем мешкам в зале, вызывая чертовски

очаровательную суматоху.

Джетт метнул свой взгляд туда, где были Мэделин и Линда, оценил парочку

мама–дочка, потом повернулся спиной к ним и стал лицом ко мне.

– Это…

Я подтвердил его подозрения, не позволяя закончить.

Джетт провел пальцами по лицу и пробормотал:

– Твою мать. Что они здесь делают?

– Линда хочет, чтобы Мэделин научилась самообороне. Она считает это важно.

Учитывая, как умер ее отец, я не стал бы винить Линду за то, что заставляет свою дочь

ходить на эти занятия.

– Хочешь сказать, ты собираешься помочь? Какого хрена ты думаешь?

– А что я должен был сказать? «Извини, не могу помочь, поскольку это я тот, кто

убил твоего мужа». У меня было не так уж много вариантов, Джетт.

– Догадываюсь, что не много, – сказал он, повернувшись, чтобы посмотреть на

Мэделин. Она прислонилась к стене, вытирая лоб своим предплечьем и переводя дыхание.

– Она такая очаровательная.

– Я, бля, знаю, – признался я. – Что мне делать?

Я был в недоумении. Не имел понятия, как справиться с этой ситуацией. Мне

нужен спасательный круг. Мне нужен кто–то, кто скажет мне, как справиться с этим,

потому что прямо сейчас, я не мог дышать, не говоря уж о том, чтобы разобраться с тем,

как разговаривать с Мэделин.

– Делай все правильно, – просит Джетт. – Проглоти своих демонов, шагай

вперед и научи девочку. Что случилось с тобой в прошлом – не твоя вина, но у тебя теперь

появилась обязанность, чтобы пройти через это.

Джетт прав. У меня была обязанность, – позаботиться о Мэделин. Если это

означало затолкать желчь, которая нарастала лишь от мысли сформировать связь с этой

маленькой девочкой, тогда я смогу.

– Ты прав, – сказал я, проталкиваясь мимо Джетта и направляясь прямо к

Мэделин, которая все еще стояла, прислонившись к стене, руки на боках, а голова прижата

к стене.

– Привет, – сказал я, приседая до ее уровня.

– Здрасте, мистер Кейс, – сказала Мэделин, оживляясь. – Эти перчатки тяжелые.

– Ну, они не того размера. Я говорил тебе, что они не подойдут, – она настаивала

на том, чтобы надеть их.

– Просто я хотела, одеть такие же, как у вас, когда вы показывали все. Вы

выглядели таким сильным.

Онемение начало ползти по моей спине. Я могу сделать это, повторял я снова и

снова в своей голове.

– Чтобы добиться этого, ты должна начать с самого начла. Как насчет того, что

мы снимем эти перчатки и намотаем маленькие повязки вместо них? – предложил я. – А

позже мы сможем поработать с перчатками.

– Эти перчатки черные, – она сморщила носик. – У вас что красивых нет?

Я оглядел перевязочные бинты и отрицательно покачал головой.

– Прости, малышка. У меня есть только черные прямо сейчас, но я придумаю,

что смогу сделать для тебя на будущих занятиях. Что думаешь?

– Хорошо, – она сверкнула мне беззубой улыбкой, расплавив меня на месте.

За эту улыбку я бы подарил ей весь чертов мир.

Мы пошли к перчаткам. Она будто тень, которую я не мог стряхнуть с себя с тех

пор, как мой кулак коснулся ее отца, и прямо сейчас, эта тень стала даже сильнее.

Я вытащил самые маленькие бинты, что у нас были, и присел. Она положила

руку на мое плечо. С серьезным видом, она вытянула другую руку и сказала:

– Я рада, что вы сейчас учите меня, мистер Кейс. Вы мне нравитесь – она

помолчала на секунду, а потом продолжила говорить, пока я помогал наматывать ей

бинты. – У меня нет папы, но если бы был, я бы хотела такого, как вы.

Пот выступил на моей коже, ненависть к самому себе начала затмевать мои

мысли, и боль вспыхнула у меня в глазах, пока я заталкивал слезы, готовые пролиться.

– Хотя ты тихий, – продолжила она. – И строишь смешные рожицы.

– Смешные рожицы? – переспросил я, едва способный управлять своими

голосовыми связками.

– Ага, вы всегда такой, – она уперлась в бока кулаками, подвернула губу и

прищурилась на меня.

Если бы я не чувствовал, будто меня кто–то поднял и разорвал на части, я бы

рассмеялся над ее восприятием меня.

– Не думаю, что я выгляжу так.

– Ну, не совсем так, – ответила она, теперь с двумя перевязанными руками. Она

махнула в воздух кулаком и запрыгала вокруг меня. – Жаль, как цветок, порхай, как пчела,

– сказала она, еще раз ударяя.

– Что? – переспросил я, озадачено.

– Ну, знаешь, Мамала–лади.

– Мама–что?

– Бум, бум, бум, – сказала она, ударяя по моему бедру. – Я порхаю, как пчела.

Смотри на меня, – она попрыгала вокруг меня еще немного, а потом до меня дошло.

– В смысле, Мухаммед Али?

– Точно, – сказала она, все еще вытанцовывая вокруг меня, добавив еще

несколько жалких ударов к смеси.

– Думаю, ты имела ввиду «порхай, как бабочка, жаль, как пчела».

– Точно. Пау, пау, пау. Я – чемпион.

Я вел ее к боксерским грушам, пока она продолжала прыгать.

– Полегче, киллер. Для начала, давай научимся правильно бить.

Я провел добрых десять минут с ней, игнорируя подавляющее чувство

дискомфорта и ярости. Ярости за то положение, в которое поставил Мэделин, жизнь без

отца, жизнь, сравнивая других мужчин, которых, как она считала, хотела бы в качестве

отца.

Боль была поглощающей. Боли в сердце было слишком много. Есть только

единственный способ, как я считал, избавиться от этого обволакивающего ощущения

полной ненависти к себе. Пришло время позвонить парням.