Текст книги "Покаяние. История Кейса Хейвуда (ЛП)"

Автор книги: Меган Куин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Глава 18.

Мое прошлое…

– Пора, – сказал я Джетту, когда он встретил меня у подножия лестницы

расположенной у служебных помещений в «Клубе Лафайет».

– У меня было несколько дел, – ответил он, застегивая пуговицы на своем

пиджаке. Он сжал мое плечо и посмотрел в глаза. – Ты не обязан делать это, Кейс.

Это разговор повторялся каждый раз, когда я хотел сделать что–то, связанное с

потерей Маршала Дункана. Джетт всегда сжимал мое плечо и говорил, что я не обязан

делать что–то, из того, что запланировал, а я всегда противостоял ему. Я не видел

изменений в ближайшем будущем.

– Я сделаю, – сказал я, направляясь с ним к задним дверям.

Мы шли в гараж, когда нас остановил свист одной из девушек. Я повернулся и

заметил, что «Девочки Джетта» загорали на заднем дворе, топлесс конечно же, попивали

маргариту и сплетничали. Сегодня их выходной и они воспользовались своей

возможностью. Я отвел свой взгляд от их груди и пошел дальше.

Там загорали четыре «Девочки Джетта»: Бабс, Пеппер, Тутси и Франси. Их всех

нашел Джетт и пригласил в клуб, чтобы изменить текущее положение их жизни. Тутси и

Френси парочка…раздражающе милая, когда их видно вместе, на самом деле. Джетт

нашел их в порно–клубе, где они расхаживали топлесс перед кучей возбужденных

мужиков. Франси чертовски невероятный бармен, а Тутси взяла несколько уроков моды и

оказалась отличной швеей. Когда Джетт узнал о таланте Тутси, он предложил ей работу

над несколькими костюмами для девочек. Я был, действительно, впечатлен ее скрытым

талантом.

Пеппер, с другой стороны, была очень сложной. Ее по–настоящему темная

сторона превосходила мою временами. Я видел это в ее глазах, нанесенные повреждения.

Единственную информацию, которую я получил от Джетта о Пеппер, что он смог

заплатить ее сутенеру, чтобы помочь ей перейти в «Клуб Лафайет». Я не хочу знать,

сколько он заплатил. Все, что я знал, – Джетт спас ее из ужасного положения, в которое

она сама себя поставила.

На удивление, все девочки поладили. Это был мой самый большой страх, когда я

вступал в свою должность в клубе – что будет полно кошачьего дерьма между

девчонками, – но это стало негласным правилом, что они не дерутся друг с другом.

Вместо этого, они поддерживали друг друга. Они все пришли из неблагополучных

районов и с этим знанием, они сформировали нерушимую связь.

Иногда они огрызались мне. Они намеренно выводили меня из себя, но опять

же, думаю они находили удовольствие в таком противостоянии. И они знали о моих

границах и никогда не пересекали черту. Они не спрашивали меня о личной жизни. Они

знали, что у меня есть демоны, и оставили меня в покое.

Поначалу, я думал, что план Джетта по спасению этих девушек был немного

надуманным, может, немного хлопотным, но теперь я все понял. Я увидел, чем клуб мог

обеспечить их: безопасным святилищем от грехов, которые каждый день цеплялись за их

кожу. Теперь они могли процветать, сделать что–то для себя. Было приятно смотреть на

изменения в их поведении, видеть надежду в их глазах. Если бы только клуб мог

оказывать и на меня подобный эффект.

– Куда собрался, босс? – выкрикнула Бабс, обращаясь ко мне, хотя, технически,

я не их босс, просто менеджер.

– Не твое дело, – парировал я. Они хорошо знали о вопросах касающихся моих

повседневных дел. Кроме тренировок в Комнате Тулуза или в спортзале, они не

разговаривали со мной. Не потому, что я мудак. А потому, что мне нечего им сказать.

Девчонки захихикали над моим коротким ответом и устрашающе загудели,

развеселив меня.

– Как ты справляешься с его капризами? – спросила Джетта Франси, который

плелся позади меня.

– Бурбоном, – ответил Джетт. – Большим количеством чертова бурбона.

– Пошел ты, – усмехнулся я.

– Мы будем скучать, – сказала Тутси. Она помахала нам пальцами. Я покачал

головой на самую главную блондинку в доме. Она, на самом деле, тупила временами.

Слава Богу, она была красивой.

Я скользнул в черный Рендж Ровер и уселся за руль. Джетт быстро запрыгнул на

пассажирское сидение и закрыл дверь, заглушая свист девушек, предназначающийся нам.

Я прижал пальцы к бровям.

– И почему ты решил, что численное превосходство женщин над нами – это

хорошая идея, не знаю.

– Не самое мое лучшее решение, – усмехнулся Джетт, пристегиваясь.

– Ты не имеешь представления, каково это собрать их в кучу и заставить

сосредоточиться.

– Я знаю. Я наблюдаю за тобой, – засмеялся Джетт, ссылаясь на камеры в

помещениях. – Рад, что не я этим занимаюсь.

– Угу, ты просто заставляешь меня делать всю грязную работу.

– А разве не так всегда происходит? Я гений, а ты делаешь тяжелую работу.

Его комментарий был сказан с юмором, но это истинная правда. Сколько я знаю

Джетта, он всегда придумывал схемы неприятностей, в которые мы любили попадать, а я

всегда действовал. Мы никогда не попадались. Это был небольшой кайф, в котором мы

жили, когда были молоды. Теперь, когда повзрослели, наши схемы стали труднее. Вместо

того, чтобы прикрывать неудачи, мы покрывали наши грехи и помогали людям избежать

их.

– Куда едем? – спросил Джетт, прерывая мои мысли.

– На самом деле, не знаю, – я пожал плечами. – Я думал о Таргете, – на самом

деле, я не имел понятия куда заехать.

– Таргет? Серьезно? – неодобрительно спросил Джетт.

– Черт, я не знаю, – я потер шею, пытаясь подумать. – Я не знаю, что подарить

маленькой девочке.

– Ты не обязан дарить ей что–то, – ответил Джетт. – Ты уже даришь им деньги.

– Это последнее, что я могу сделать, – сказал я, чувствуя груз ответственности

на своих плечах.

У Мэделин нет отца из–за меня, поэтому я взял ответственность на себя –

убеждаться, что о ней хорошо заботятся на расстоянии. Чеки, что заработал в «Клубе

Лафайет», я отправлял напрямую ей каждый месяц. Я закидывал кучей денег их почтовый

ящик каждый месяц с записками сожалений и скорби. Сегодня ее день рождение, и я

решил, что смогу помочь отпраздновать этот день, поэтому собрался купить ей подарок,

но не имею чертового представления, что хотят маленькие девочки.

– Почему поехал я? – спросил Джетт. – Ты мог взять с собой одну из Девочек.

– Это бы гарантировало кучу вопросов. А я не хочу вопросов. Они мне не

нужны.

– Понимаю. Поэтому, теперь мы едем за покупками для маленькой девочки?

– Угу, – ответил я, сдерживая улыбку. – Должно быть весело.

– Или обернется полной катастрофой, – парировал Джетт. – Хотя мы не поедем в

Таргет. Поехали на Французский рынок. Ты, по крайней мере, подаришь ей что–то с

символикой города, в котором она живет.

– Ты пытаешься разжалобить меня? – поддразнил я.

– Ты хочешь моей помощи или нет?

– Хочу. Просто не ожидал, что ты примешь в этом участие.

– А я и не буду, – сказал Джетт. – Я просто удостоверюсь, что ты не выглядишь,

как идиот.

– Она не узнает, что это от меня, – ответил я. Я повернул на улицу Святого

Чарльза и направился прямо к Кварталу.

– Объясни, как все пройдет, – сказал Джетт.

Я чувствовал, как Джетт вопросительно разглядывал меня. Он всегда хотел

знать каждый нюанс плана, в котором участвовал, и временами это сводило меня с ума. Я

просто хотел следовать своему плану, не разговаривая о нем. Но с Джеттом, ты должен

быть уверен, что проверил все ящики и принял все возможные меры предосторожности.

Он бы не стал блестящим бизнесменом, если бы у него был не такой склад ума. Жаль, что

это раздражало меня каждый чертов раз.

Разочарованно выдохнув и крепко ухватившись за руль, чтобы не сорваться, я

ответил:

– Я просто собираюсь подкинуть его под их входную дверь. Думаешь, я лично

вручаю им деньги каждый месяц?

Джетт знал, что моя ежемесячная зарплата уходила к Мэделин и Линде, он ни

разу не сказал ни слова об этом. Он становился молчаливым партнером, когда дело

касалось моего пьяного греха, и это стало необсуждаемым правилом, которого мы

придерживались, – я был тем, кто убил человека, а Джетт прикрыл это. И исходя из этого,

мы оба виновны. Поэтому Джетт принял тот факт, что мои деньги уходили к Мэделин, он

ничуть не смущался выплат.

– Ты правда собираешься оставить подарок на пороге дома? Ты не думаешь, что

это как–то жутковато?

– Черт, ты же знаешь, что это жутко, и я крадущийся и доставляющий им вещи,

но какой выбор у меня остается? Показать свое лицо? Ты знаешь, что я, твою мать, не

могу этого сделать.

– Это может помочь перебороть эмоции, которые ты сдерживаешь, –

предположил Джетт.

Я захохотал.

– Ой, ладно, так я должен пойти и вручить им подарок лично в руки?

Совершенно незнакомый человек? Или я должен представиться человеком, который

разрушил их жизни?

– Ты не разрушал их жизни, – возразил Джетт.

– Чушь собачья…

Джетт перебил меня.

– Они могут быть в полном порядке, а ты не узнаешь этого, потому что

крадешься, скрываешься и живешь во тьме, надеясь, что смерть придет за тобой поскорее.

Доставай свою чертову голову из задницы и узнай, по–настоящему ли им больно?

Это была та же ярость Джетта, приходившая каждые несколько месяцев, когда

он больше не мог выносить моих страданий. Я понимал, что моя хандра делала с ним. Я

понимал, что травлю его ядом, и чувствовал себя плохо из–за того, что ему приходилось

иметь дело с моим прошлым.

– Оставь это, – предупредил я. Он бесил меня, и я собирался покончить с этим.

Покачав головой, Джетт прислонился спиной к своему сидению.

– Я не понимаю тебя, друг. Почему ты продолжаешь наказывать себя?

– Почему ты продолжаешь спрашивать?

– Понятия не имею, – сказал мягко Джетт, заканчивая наш разговор.

Тишина зазвенела между нами, пока я прокладывал путь через Квартал к

открытому рынку, где собрались продавцы со всей страны, чтобы продать свои поделки и

сувениры ручной работы. Это было туристическое направление, но еще, когда

присмотришься получше, мимо подделок очков и банальных футболок, сможешь найти

настоящее сокровище.

Когда нашел парковочное место, я заглушил двигатель и изучал основание руля,

пока размышлял о том, что хотел сказать Джетту.

– Я понимаю, что то, что случилось той ночью – моя вина, и понимаю, что ты

приложил все усилия, чтобы защитить меня, Джетт, и я ценю это.

– На это были эгоистичные причины, – перебил Джетт. Я отлично понимал, что

Джетт защитил меня потому, что не мог потерять, не после смерти его матери.

– Я знаю, – ответил я. – Когда дело доходит до моей жизни, ты можешь

защитить меня от закона, но не можешь защитить от моего душевного состояния. В день,

когда мой кулак соприкоснулся с Маршалом Дунканом, мою жизнь забрали у меня, и

пришло время для тебя принять это. Человек, которого ты однажды знал, больше не

существует.

И с этим, я вышел из машины и направился прямо к рынку, не оглядываясь

назад, чтобы узнать пошел за мной Джетт или нет, потому что я знал, что он пойдет. Он

никогда не покидал меня.

Рынок гудел полуденным волнением, но не было ничего волнительного в

задании в моих руках. Все это открывало для меня еще одну сторону темноты, которую я

встретил с распростертыми объятьями.

***

– Это глупо, – сказал я, обсуждая подарок, который пытался завернуть. –

Выглядит так, будто его завернул ребенок.

– Тогда, она может подумать, что это от друга, – Джетт посмеивался рядом со

мной.

– Почему ты заставил меня завернуть его? – спросил я, разглядывая оберточную

бумагу с праздничными свечами, которая хрустела и держалась на длинных кусках

скотча.

– Потому что было слишком смешно, чтобы пропустить подобное, – ответил он.

– Ты придурок, – ответил я, возясь с оберточной бумагой. – Если бы он была в

форме коробки, было бы легче его завернуть.

– Это плоская сумка, – указал Джетт. – Тебе просто нужно миленько подогнуть

углы.

– Ты что, из чертова управления по упаковке подарков? – спросил я, пытаясь

разгладить морщинки на бумаге.

– Нет. У меня так же нет времени, чтобы сидеть с тобой в темноте, пока ты не

соберешься подбросить подарок. Просто сделай это. Я уже готов съесть ужин.

– Пропустив прием пищи, ты не умрешь. Ты начинаешь толстеть.

Это было далеко от истины. Джетт был таким же подтянутым, как и я, спасибо

нашим спарринг занятиям в спортзале и жестоким тренировкам, которые я проводил с

ним.

– Испытываешь удачу, Хейвуд, – пробормотал Джетт, отвечая на письма в

телефоне.

Я снова посмотрел на подарок, нервничая. Правильно ли я поступал? Я думал,

что это добрый жест, последнее, что я мог сделать для Мэделин, но как она воспримет

это? А ее мать?

Мы с Джеттом бродили по рынку несколько часов, рассматривая каждый стол,

пока не нашли подарок, который решил ей понравится. Я купил сумку ручной работы, она

розово–фиолетовая и сшита из забавно раскрашенной ткани. Она выглядела очень по–

детски, но идеально подходила маленькой девочке. Я не знаю, что она будет делать с

сумкой, но подумал, что это станет красивым, ярким жестом. До того, как я упаковал ее, я

вложил в сумку ободряющую записку.

Любовь – непреклонна, потеря – неоспорима, но любовь поможет тебе

двигаться вперед, что продемонстрирует твою истинную отвагу в жизни. Продолжай

двигаться вперед, Мэделин.

Мудрые слова, которым я должен последовать сам. Я был слишком далеко для

восстановления. Я принял свой приговор, но у Мэделин все еще впереди яркое будущее.

– Подкинь его уже, Кейс. Я не позволю тебе избежать этой части.

Он слишком хорошо меня знал.

Неохотно, я открыл дверцу машины и вышел, не позволяя хлопку двери

распространиться эхом в тихой ночи. Я ждал, пока улицы города опустеют, чтобы

подложить свой подарок.

Я припарковался на углу, чтобы оставаться в тени. Я бесшумно подобрался к

передней части их дома, остановившись за деревом, чтобы убедиться, что у них выключен

свет. Уличный фонарь почти перегорел. Я мысленно сделал себе пометку, сказать Джетту

об этом, чтобы он смог договориться с кем–то в городе и сменить лампу. У Джетта были

связи, и все могло произойти быстро, даже если это простая смена лампы фонаря.

Дом, в котором жили Линда и Мэделин, был маленький и тихим с зелеными

ставнями и персиковыми стенами. Цветы в горшках висели перед окнами, а каменная

дорожка привела меня к входной двери.

Бесшумно и редко вдыхая, я подошел к двери и положил подарок на коврик

перед дверью. Прежде, чем уйти я оглядел яркую, белую дверь с коваными

светильниками. Коттеджного типа дом – классика в Новом Орлеана, теплый и уютный.

Я начал отступать, но почувствовал пару глаз на себе. Я остановился и огляделся

по сторонам, разглядывал ли кто–то меня через свои окна. Все дома были темными с

задернутыми шторами на окнах, закрывая обзор на любого прохожего. Было достаточно

темно, и я знал, то никто не сможет разглядеть кто я, но ощущение взгляда на себе все

равно было жутким. Я направился обратно к машине на холостом ходу.

Когда я забрался в нее, Джетт спросил:

– Подложил?

Я кивнул и пристегнулся. Я последний раз оглядел окрестности и выдохнул с

облегчением. Один день рождения прошел, осталась вечность.

Глава 19.

Мое настоящее…

Удар за ударом, боль выстреливала в мою голову, заставляя дергаться мой глаз и

охватывая весь мозг. Мой желудок переворачивался с каждым шагом, но боль была

желанна. После недели вынужденной пьяной комы, я ощущал последствия.

Я поднес бутылку воды ко рту и наслаждался прохладой, которая скользила по

моему пересохшему горлу. Джетт заставил меня съесть хоть что–то, но я сожалел о

принятой пище, поскольку тошнота вновь охватила меня.

Я ненавидел то, что боялся Голди, и что она боялась за меня. Джетт знал мои

возможности и знал, что я мог ускользнуть в еще более темную дыру, чем там, где он

нашел меня, но Голди не видела раньше эту мою сторону. Она пыталась быть стойкой

большую часть времени, но я заметил страх в ее глаза, когда она смотрела сегодня на

меня, выражение, которое я никогда больше не хочу видеть на ее красивом личике.

Голди все еще оказывала эффект на меня. С нашей первой встречи, я знал, что

она станет частью моей жизни. Это нельзя было отрицать.

Хотя боль из–за нее уже умерла. Желание пометить ее как свою, вырвать ее из

рук своего лучшего друга, – все это ушло, и завязалась настоящая дружба.

Она чувствовала меня, и сейчас я не мог ничего поделать с ее беспокойством из–

за того, что произошло между мной и Лайлой.

В то мгновение, как она заметила, что я трезвый, она сделала своей миссией

выяснить, что произошло между нами с Лайлой. Я избавил ее от подробностей и сказал,

что ничего не выйдет. По словам Голди, это было не достаточно хорошее объяснение.

Придирки, которые я получил, послужили причиной второй волны тошноты и

головной боли. Маленькая девчонка с медовыми волосами становилась безжалостной,

когда дело касалось ее лучшей подруги. Так было, пока Джетт не заметил, что я

достаточно настрадался, чтобы увести Голди и кинуть еще больше еды в моем

направлении.

Чувствуя себя наполовину человеком, я сел на капот черного Порш Каенн

Джетта, поглощая воду и дожидаясь Пеппер, которая встретится со мной перед отелем. Я

упирался одной ногой в бампер внедорожника, а другой в землю, проверяя свое

полупьяное равновесие. Солнце припекало мою спину, а влажность Луизианы

выветривала алкоголь из каждой поры моего тела. Детоксикация – настоящая сука.

– Боже, разве ты можешь выглядеть еще сексуальнее? – спросила Пеппер,

подходя ко мне, щелкая жвачкой во рту, одетая в джинсовые шорты и короткую майку.

Девчонка выглядела чертовски красивой. Она встала передо мной и потрепала мои

волосы. – Ты, на самом деле, вошел в образ такого задумчивого человека, – она

просканировала мой простой наряд из поношенных джинс и белой футболки. – Почему

это так просто для мужчины?

Я снял очки и оглядел Пеппер с головы до ног.

– Почему это так просто для женщины? – спросил я в ответ.

У нас с Пеппер время от времени были свои моменты, особенно после того, как

Джетт и Голди, наконец, начали встречаться. У нас у обоих были демоны, с которыми мы

боролись, и мы выяснили, что потеряться в наших телах, – легкий способ забыться. Так

было, пока Лайла не вошла в мою жизнь, поэтому я прекратил все связи с Пеппер. Это

было неожиданно, но она знала, что идя на соглашение, она понимала, что это просто секс

и ничего больше.

Кстати, она все еще трахала меня глазами, я знал, что она хотела вернуться к

нашему старому соглашению. Часть меня думала об этом в моем пьяном ступоре. Я думал

позвонить ей, но был слишком пьян, чтобы даже поднять телефон и написать ей, а уж

трахаться с ней бессмысленно. К тому же, подсознательно, я знал, что причиню боль

Лайле, а я не хотел делать этого.

Лайла и Пеппер ладили, но всегда существовало скрытое напряжение между

ними, когда они обе работали в «Клубе Лафайет». Это было заметно, когда они

находились в одном помещении вместе. Это сделало отношения между ними двоими

намного жестче.

– Куда мы поедем? – спросила Пеппер, надувая пузырь из жвачки.

– Мне нужна твоя помощь в выборе подарка, – сказал я, вставая и удерживая

равновесие. Меня все еще шатало. – Хочешь сесть за руль? – спросил я, неуверенный

насколько трезвым я был.

– Твою мать, да, – она взмахнула кулаком в воздухе.

Я сразу же пожалел о своем решении, позволив Пеппер сесть за руль. Если она

водила не лучше Голди, то мне потребуется бумажный пакет. По словам Джетта, Голди

была самым страшным водителем, которого он видел за рулем. Очевидно, ей нравилось

ездить по тротуарам, рассматривать пешеходов, как бамперы машин, и игнорировать

любые ограничения скорости. С пофигизмом Пеппер и ее свободным духом, я мог только

представить, во что ввязался.

– Куда? – спросила она, когда мы сели, и она завела двигатель. Она крепко

схватилась за руль и нажала несколько раз на газ, хотя мы все еще были на парковке.

Боже.

– Полегче, Марио Андретти. Мы просто едем на Французский рынок.

– Давай посмотрим, как быстро мы сможем добраться туда, – сказала она,

выруливая на дорогу и ударяя по газам. Я отлетел на свое сидение, а моя рука

инстинктивно двинулась к «твою мать» ручке над дверью.

– Если ты не хочешь, чтобы я заблевал твои колени, помедленнее, блядь,

Пеппер.

Пеппер засмеялась и сбросила скорость.

– Джетт был прав. Это будет весело.

Я должен был догадаться, что Джетт поговорит с Пеппер. Он, наверное,

рассказал всем девочкам о моем запое и попросил их быть невероятно раздражающими

рядом со мной. Он не отпустит это просто так. Это его способ проучить меня.

– Просто, блядь, рули, – ответил я, расслабившись на своем сидении и

прижимаясь пульсирующей головой к руке, прислонившейся к окну.

– Какого рода подарок мы ищем?

«Девочки» не знали о Мэделин. Только Джетт знал, но он не мог поехать в этом

году, поэтому отправил второй лучший вариант после себя. Она поймет мою потребность

не обсуждать этого, в отличие от Голди, которая задаст миллион вопросов. Бабс занята

помощью в «Справедливости», а Франси и Тутси бесполезны, поскольку они тоже заняты

собой или Франси пытается объяснить все маленькой блондинке Тутси. Я бы предпочел

Голди Франси и Тутси, а это говорило о многом.

Отвечая Пеппер, я сказал:

– Подарок для маленькой девочки.

– Эм, это странная для тебя покупка. Потрудишься объяснить?

– Неа, – ответил я, прислоняя голову к окну.

И на этом все. Мы сидели в тишине, пока Пеппер ехала к Французскому рынку.

Мы легко могли прогуляться по отелю, но я хотел поехать прямо к дому Мэделин после

этого, а с хреновым похмельем прогулки между рядами продавцов на рынке станут

достаточно тяжелыми.

Поскольку была суббота, рынок был переполнен, когда мы приехали, но мы

были достаточно везучими, найдя место для парковки сбоку улицы. В очках,

прикрывающих мои покрасневшие глаза, мы пошли через рынок, уклоняясь от туристов и

избегая сырных сувенирных лавок. Я искал что–то ручной работы или оригинальное для

Нового Орлеана. С тех пор как впервые купил Мэделин подарок, это стало традицией для

меня.

Я не имел понятия, нравилось ли ей вообще, что я дарил, или она даже не

открывала коробки. Ее мама могла помечать коробки, как что–то от психа, и даже не

отдавать их ей. Если и так, я буду продолжать приносить ей подарки на ее день рождения

и рождество, потому что она заслуживала их, хоть могла даже не получать.

– Что насчет Куклы–Вуду? – предложила Пеппер, хватая жуткую куклу со стола.

– Наверное, не самый подходящий подарок, – ответил я, пытаясь избегать

зрительного контакта с блуждающим взглядом куклы.

– У меня были такие, когда я была маленькой. Хотя они ни разу не сработали. Я

просила, чтобы волосы моей учительницы сгорели, каждый день, и каждый день она

приходила с копной волос на голове. Проклятые штуковины были мистификацией.

– Это так тревожно на стольких уровнях, что я даже не собираюсь спрашивать.

– Лучше не стоит, – Пеппер улыбнулась мне и продолжила идти вдоль рядов

торговцев.

Мы прошли продавца поддельных очков, и осмотрели каждую пару, изучая

размер и цвет.

– Ты же знаешь, что мы не за твоими покупками пришли, да? – я положил руку

на ее спину и наклонился ближе, чтобы она могла услышать сквозь гудящую толпу.

– Девушку невозможно остановить от покупок, – она улыбнулась мне в ответ. –

Эй, а как насчет ожерелья?

Пеппер подвела меня к одному из множества столов с украшениями на рынке,

но в этом продавце было что–то, что ее отличало. Ее ожерелья были боле французскими

по ощущениям, чем обычное бисероплетение. Серебряные кулоны, болтающиеся на

тонких нитях, были выставлены на стойке из черного бархата, привлекая мой взгляд.

– Это вроде как милое, – сказал я, разглядывая круглый кулон с фиолетовым

камнем в центре. – Но не слишком они взрослые для маленькой девочки?

– Может быть, – ответила Пеппер, разглядывая громоздкое бирюзовое ожерелье.

Оно мне не понравилось, но кого я обманывал. Я ничего не понимал в украшениях,

поэтому кто я такой, чтобы судить?

– Забавно встретить вас двоих здесь.

Я замер и сразу же убрал руку со спины Пеппер, как будто она обожгла меня. Не

снимая авиаторы, я посмотрел на Лайлу, стоящую перед нами с фальшивой улыбкой на

лице. Хоть я и говорил себе не разглядывать ее, мои глаза предали меня, когда я

посмотрел н белые шорты, которые демонстрировали ее восхитительные ноги, и мятную

футболку, вырез которой был чертовски глубоким. На ней были коричневые сандалии,

которые соответствовали ее ремню. Ее волосы собраны в хвост, обнажая ее шею, ее

шелковистую, карамельного цвета шею, которая чертовски манила меня.

Она завораживала.

– Привет, Лайла, – сказала Пеппер, немного переборщив с весельем в голосе.

Она обняла Лайлу. Пока Лайла обхватывала ее своими руками, она сохраняла зрительный

контакт со мной, опаляя меня своими зелеными глазами. По тому, как дернулась ее

челюсть и нахмурились брови, я заметил, что она не рада этому. Я не винил ее.

– Привет, Пеппер, – Лайла практически прошептала. – Что вы двое делаете

здесь?

– Пришли за покупками, – невинно ответила Пеппер, не зная истории между

мной и Лайлой. – А ты что задумала, подруга? Мы не видели тебя уже давно. Ты больше

не тренируешься с нами?

Интересно. Лайла перестала тренироваться с другими девочками, хотя все еще

имела доступ ко всем удобствам. Это из–за меня?

Конечно из–за меня. Она лучшая подруга Голди. Единственная причина, по

которой Лайла не тренировалась, потому что переживала, что я могу оказаться

поблизости.

Лайла пожала плечами.

– Мне нравиться делать все по–своему.

Когда Лайла и Пеппер продолжили свою болтовню, я оставил их разговор и

рассматривал, как блестели на солнце розовые губы Лайлы. Их образы, скользящие по

моему члену, по моему твердому, крепкому телу, по моим собственным губам,

пронеслись в моей голове. Сильное желание заняло свое место в низу моего живота, и мне

сильно хотелось дотянуться до нее. Я не только хотел эту женщину, но и нуждался в ней.

Стоя в нескольких метрах от нее, я чувствовал притяжение наших душ,

пьянящее желание объявить ее своей. Это неоспоримо. Лайла – моя вторая половинка. Я

понял это в тот момент, когда встретил ее. Я знал, что она могла бросить мне вызов,

понять меня, дать мне все, чего я когда–либо хотел. Вот почему я не мог любить ее,

почему не мог быть с ней. На земле нет места моему счастью.

– Как ты, Кейс, – спросила Лайла, вырывая меня из размышлений.

– Хорошо, – ответил я, не уточняя.

– Тоже покупаешь что–то?

– Ищу подарок, – ответил я.

Она кивнула.

– Ну, полагаю, я оставлю вас на вашем свидании.

Свидании? Ох, черт.

– Это не свидание, – я и Пеппер ответили одновременно.

Лайла улыбнулась.

– Ой, не притворяйтесь.

А потом она ушла. Я наблюдал за ее отступлением, ее короткие шорты опасно

подпрыгивали на ее ягодицах. Я хотел вырвать ее из толпы и заблокировать обзор

каждому мужику поблизости. Я ненавидел то, что она выставляла свое тело на показ

всему миру. Я ненавидел, что она работала в чертовом стрип–клубе, где мужики могли

увидеть то, что принадлежит мне.

Блядь, что должно принадлежать мне. Приливная волна мучений атаковала

меня, пока я пытался успокоить свое колотящееся сердце.

– Эй, ты в порядке? – спросила Пеппер, хватая меня за руку.

– Нет, – ответил я, наблюдая за Лайлой.

Прежде чем мог остановить себя, я двинулся вперед и встал прямо позади

Лайлы.

– Лайла…

Она медленно повернулась, перехватила свою сумочку одной рукой, а другую

засунула в карман, занимая обычную позу, хотя напряжение между нами было ощутимо.

– Чем могу помочь? – спросила она.

Черт, что я хотел сказать? Множество мыслей пронеслись в моей голове.

Прости меня.

Будь со мной.

Спаси меня, блядь.

Но я не мог произнести ни одну из этих истин.

– У меня нет времени на это, – сказала она, не предоставив мне много времени,

чтобы собраться с мыслями. Прежде чем она успела полностью закрыться от меня, я

схватил ее за руку и заставил посмотреть мне в лицо. Я заскользил рукой по ее руке, пока

наши пальцы не переплелись вместе.

Ее плечи заметно опустились и крепкие стены, которые она возвела вокруг

своего сердца, рухнули от одного сжатия моей руки.

– Прости, Лайла.

– За что? – спросила она, прожигая меня своими зелеными глазами. – За то, что

относишься ко мне, как к шлюхе, каждый раз, берешь что хочешь, выворачиваешь

наизнанку, а потом уходишь? Или извиняешься за то, что не хватает мужества быть со

мной?

Мое сердце скрутило в груди. Последнее, что я хотел,– причинить боль Лайле.

Мне больше всего на свете необходимо держать ее в своих объятиях, называть ее своей,

жить в ее красоте. Я никогда не хотел причинять ей боль, но именно это я и сделал.

Впустил ее в свой мир ненадолго, и нанес болезненные раны, потому что не достаточно

силен, чтобы сказать «нет».

– Я не хотел относиться к тебе так, – заявил я. – Ты далека от шлюхи, Лайла,

поэтому никогда не называй себя так.

– Я просто говорю тебе, как ты заставил меня чувствовать себя, Кейс. Ты думал,

что я буду в порядке с твоим отношением? Ты думаешь, мне понравилось рассказывать

свои секреты и получить твое отторжение?

Одинокая слеза скатилась вниз по ее щеке, и она вытащила руку из моей хватки

и быстро вытерла ее.

Я схватился за шею, мой нервный тик, пока пытался придумать, как это

исправить. Ни одного простого решения не посетило меня, и это заставило меня

нервничать. Хоть я и понимал, что не смогу дать ей того, что она хотела, я все еще не

хотел потерять ее.

Было время в моей жизни, когда мог найти женщину, как Лайла, и никогда не

отпускать ее. Я бы моментально объявил ее своей и убедился бы, что каждый чертов член

в городе узнал об этом. Это время в моей жизни, когда я мог бы сделать все что угодно,

чтобы вернуться. Просто момент времени, где я не носил на своих плечах вес всего мира,

где я мог быть Кейсом, каким однажды был, Кейсом, который знал, что такое жить,

наслаждаться жизнью.

Я больше не этот человек.

Глубоко вдохнув, я отдал ей маленькую частичку своего сердца.

– Я не отталкивал тебя, Лайла. Я оттолкнул себя.

– Потому что переспал со мной? – спросила она, вглядываясь в мое лицо и

игнорируя проносящуюся толпу.

Я собирался ответить, когда кто–то толкнул меня в плечо, оправляя весь мой вес

на Лайлу. Мы оба попятились назад за секунду до того, как я сумел удержать наше

равновесие. Я повернулся, чтобы узнать, кто нас толкнул, и встретился с извиняющимся

человеком.

– Чувак, извини. Эта бешеная толпа неуправляема.

– Без проблем, – прохрипел я.

– Эй, ты Кейс Хейвуд.

Я молился, чтобы он продолжил идти, забыл, что вообще видел меня. Мне не

нужно это прямо сейчас.

– Чувак, ты был таким засранцем. У тебя был самый болезненный апперкот,

который я когда–либо видел, – парень выкинул пару фальшивых ударов в мою сторону.

Только он не знал, что мой апперкот мог лишить жизни.

– Спасибо, – ответил я, пытаясь намекнуть парню, что не заинтересован в

обсуждении моей боксерской карьеры.

– Ты слышал, что тренера, с которым ты занимался…Джоно…арестовали за

подмешивание препаратов своим спортсменам? Ты должен знать об этом, потому что,