Текст книги "Рыжеволосая бестия"
Автор книги: Мэг Хатчинсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
14
– Если вы с Лорой возьмете девочку к себе, это будет доброе дело. Спасибо вам. Я знаю, как Алиса боится того, что люди будут болтать, если она останется в Холл-энд-коттедже со мной. У людей злые языки…
Неужели чьи-то злые слова так напугали девушку, что она вынуждена была бежать из Вензбери? А когда он столкнулся с ней, она вытаращилась на него такими испуганными глазами, будто сам сатана предстал перед ней, а затем оттолкнула и умчалась прочь.
Не находя ответа на этот вопрос, Пол Тарн сказал:
– Не надо меня благодарить, Иосиф. Конечно, девушка может остаться у нас…
– Всего на один день, – перебил его Иосиф, но тут же неуверенно покачал головой. – То есть я хотел сказать, что Алиса не из тех, кто пользуется добротой людей и живет за их счет. Кое-кому в Вензбери показалось, что Алиса жила у меня в Холл-энд-коттедже нахлебницей, но она за все заплатила. И за себя, и за мать…
– Значит, женщина, которую она прижимала к себе, ее мать…
– Да, это была Анна, упокой Господи ее душу. Бедная женщина была не в себе. Она все время звала мужа и сыновей, которые погибли на шахте много лет назад. Сдается мне, она думала, что идет к ним, когда угодила в затопленную шахту.
– Это у Маршаллов?
– Да, – Иосиф кивнул. – На «Снежной». После взрыва на шахте Анна осталась одна с двумя дочками на руках. Тогда погибло много шахтеров.
– Я помню. Страшная была трагедия.
– Для самого Лавана Маршалла это тоже был удар. После того случая он как будто стал другим человеком. Надо сказать, что хозяин шахты сделал все, что было в его силах, для семей, которые потеряли кормильцев, а тем, кто стал калекой, разрешил жить в домах, принадлежащих «Снежной», бесплатно. Только легче ему от этого не стало. Не выдержал Маршалл этой тяжести, лег в могилу. Теперь, правда, на «Снежной» заправляет его племянничек и там все меняется. Он ведь мерзавец, каких поискать.
– Это ты о Линделле?
– О нем, о ком же еще, – Иосиф презрительно хмыкнул. – Только в Дарластоне мало кто его так называет. Когда говорят о Каине Линделле, чаще вспоминают самого черта. Этому кровопийце мало одной шахты, он еще хочет, чтобы люди, которым его дядя разрешил жить при ней, теперь платили за аренду. Калекам приходится идти на улицу или в богадельню. Чтоб ему пусто было… Ему и дружку его, извини, что я так говорю…
– А жена Лавана? Не может быть, чтобы она одобряла то, что творит Линделл.
Иосиф покачал головой.
– Говорят, ей теперь живется не лучше, чем тем, кто уже лишился домов. И «Снежная», и все, что к ней относится, перешло по наследству племяннику Лавана. Каин Линделл очень доходчиво объяснил Эмили Маршалл, что отныне и шахта, и все остальное принадлежит ему. Разумеется, ей приходится помалкивать, иначе он и ее вышвырнет на улицу.
– Ну и мерзавец! – Губы Пола Тарна скривились в мрачной улыбке, но то, что вертелось у него на языке, так и осталась невысказанным, потому что в эту секунду в комнату вошла молодая женщина.
– Я оставила ее с врачом. – Лора Тарн улыбнулась брату, после чего повернулась к Иосифу и продолжила: – Мы с Флоренс устроили ее поудобнее. Никаких травм на теле я не заметила.
На теле! Нервы Иосифа сжались в комок. Означает ли это, что пострадало не тело Алисы, а ее разум? Неужели последнее испытание оказалось для нее слишком суровым?
– Но все равно, – сказала Лора, – я считаю, что после всего пережитого ей необходим отдых. Она должна остаться здесь, в Линдоне, ты не возражаешь, Пол?
Как всегда, Лора принимает решение сгоряча… но сердце у нее доброе, подумал Пол. Он не сомневался, что сестра поведет себя именно так.
– Конечно, я не возражаю, – ответил Пол, с улыбкой глядя на взволнованную Лору.
– Тогда и ты должен согласиться, Иосиф.
– Не мне решать, что для девочки сейчас лучше всего, – ответил Иосиф. – У Алисы Мейбери есть своя голова на плечах, так что пусть сама принимает решение, оставаться ей или нет. Но это, конечно, не означает, что я вам не благодарен за помощь. Огромное спасибо, что вы с братом для нее сделали.
– Мы очень рады, что смогли помочь, Иосиф. Теперь прости, мне нужно идти. – Лора кивнула Иосифу и вышла из кабинета.
Пол подождал, пока за сестрой закроется дверь, и повернулся к человеку, сидевшему напротив него.
– Насчет похорон… Похоже, девушке нечем платить, так что я сам обо всем позабочусь.
Иосиф уже поднялся и теперь стоял с картузом в руках, однако на собеседника своего, который был младше его, смотрел твердо и открыто.
– В этом нет необходимости, – решительно произнес Иосиф и слегка покачал головой. – Чтобы проводить Анну Мейбери в последний путь, деньги найдутся, хотя я уверен, что ее дочь была бы очень благодарна тебе за предложение.
– Все тот же Иосиф. – Пол Тарн легко поднялся с кресла и заулыбался. – Гордый и независимый, как всегда.
– Как и мужчина, стоящий передо мной. То же самое я могу сказать и о тебе, за что и уважаю.
«Уважаю!»
Возвращаясь домой по улицам, убранным в цвета ночи, Иосиф вспоминал эти слова.
Да, Пол Тарн обладал замечательными качествами… в отличие от хозяина Банкрофт-холла.
Ребенка нет!
Алиса лежала на кровати, не в силах заставить себя открыть глаза: вдруг окажется, что она ослышалась.
Никакого ребенка нет и не было, она не беременна!
Врач уже закончил осмотр. Физических травм нет, но несколько дней отдыха ей не помешают, чтобы устранить упадок сил, вызванный обильным кровотечением.
Понял ли он причину ее страха? Догадался ли обо всем, услышав ее частое дыхание?
«Вам нечего волноваться, – успокоил Алису врач. – Это обычная ответная реакция на травму, которую вам пришлось перенести. Возможно, крови несколько больше, чем при обычном месячном цикле, но не более того».
Он захлопнул саквояж и собрался уходить, но потом снова подошел к кровати и обнадеживающе положил руку ей на плечо. В глазах его было то же понимание и сочувствие, как и в тот день, когда он сказал ей, что Дэвида спасти не удастся.
«Жизнь в постоянном волнении оказывает сильное воздействие как на тело человека, так и на его разум,– пояснил он. – Смерть любимого ребенка и забота о душевнобольной матери могли привести к нарушению естественного цикла и вызвать длительную задержку, но неожиданное нервное потрясение, как произошло в вашем случае, вызвало противоположный эффект. Так что все это вполне нормально».
Вполне нормально! Огромное чувство облегчения, казалось, разлилось по всем венам Алисы. Значит, она не носит незаконного ребенка. Судьба избавила ее от этого. Резкая вяжущая боль в животе, внезапное ощущение движения внутри, которое она почувствовала, увидев мать…
Мать! Алиса рывком поднялась, распахнула глаза и только теперь осмотрелась. Это не Холл-энд-коттедж, это не та комната, где она жила с матерью, но Иосиф… Она точно слышала голос Иосифа. Он звал ее. Или это ей пригрезилось? Иосиф не оставил бы ее в незнакомом месте.
А может, этот голос принадлежал не ему, а тому мужчине, которого она видела в гостиной Амелии Банкрофт? Мужчине, который ее изнасиловал? Он помчался за ней через поле, нашел и…
Чувство облегчения в мгновение ока сменилось паникой. Алиса соскочила с кровати, сорвала с себя легкую батистовую ночную рубашку и отшвырнула ее в сторону.
Куда он ее привел? Что собирался с ней делать?
Каждая мысль жгла мозг, как огонь. На вешалке, стоявшей рядом с большим буфетом, она увидела одежду. Это ее одежда… Ее юбки… Только на них не видно следов грязи и тины, они не пропитаны водой того страшного озера. Наоборот, они идеально чистые и выглаженные. Как такое может быть? Она же промокла до нитки, и, чтобы одежда высохла, понадобилось бы несколько часов. Часов! Пальцы, торопливо застегивающие пуговки на блузке, вдруг замерли. Одежда пахнет не застоявшейся водой, а лавандой. Выходит, ее не только высушили, но и выстирали. Сколько же часов она находится здесь? Где мать?
Она убежала из Банкрофт-холла, убежала от мужчины, который схватил ее у калитки.
К Алисе медленно возвращалась память, она словно перелистывала страницы книжки и рассматривала картинки.
Она держала на руках мать, крепко прижимала ее к груди, убирала мокрые пряди с бледного лица, умоляла ее проснуться, ожить… Она кричала от боли. Но в ответ – ни звука, холодное мокрое тело не шевелилось, в широко раскрытых неподвижных глазах застыла пустота… И тишина, тишина, которую нарушил…
– Вам нельзя вставать…
Вскрикнув от испуга, Алиса резко повернулась к двери.
– Врач сказал, что вам нужно отдыхать.
Испуг уступил место слабости, Алиса покачнулась, у нее закружилась голова.
– Тише, тише! Слышите, что я говорю? Вам нельзя вставать с постели.
Ноги Алисы задрожали, как у ребенка, который только учится ходить, в глазах потемнело, и ей пришлось схватиться за спинку кровати, чтобы не упасть.
– Осторожно! Вот так. Садитесь. Вы же не думаете, что, пролежав неделю в кровати, сможете сразу встать и пойти?
Кто эта женщина с приятным лицом, которая усаживает ее в кресло?
– Вы, наверное, сейчас гадаете, где находитесь? – Женщина, казалось, прочитала мысли Алисы. – Вы в Линдоне, доме мистера Пола Тарна и его сестры мисс Лоры Тарн. Ах да, меня зовут Флоренс Эдди, я экономка. Однако же я заболталась, а вы ведь еще даже не завтракали. Посидите пока здесь, а я сбегаю за…
– Подождите, прошу вас! – окликнула засуетившуюся женщину Алиса. Круговерть в ее голове начала успокаиваться. – Линдон… Не понимаю, как я здесь оказалась? Где моя мать?
– Ничего удивительного, что не понимаете… – Флоренс Эдди сочувственно кивнула. – Видели бы вы себя, когда вас принесли сюда!
Сердце Алисы снова сжалось. Значит, он все-таки выследил ее, притащил в свой дом…
– Мистер Тарн позвал меня, мисс Лору, потом послал мистера Эдди за врачом… Но остальное может подождать, расскажу потом, когда поедите. – Женщина принялась составлять на поднос посуду.
Алиса почувствовала, как к ней возвращаются силы, и встала с кресла.
– Миссис Эдди… Сколько я здесь пробыла?
Женщина поставила поднос, подошла к кровати и с проворством, удивительным для ее полной фигуры, стала перестилать постельное белье. Отбросила одеяло, взбила подушки, разгладила простыню, потом аккуратно накрыла все одеялом.
– Я же говорила, что прошла неделя, как хозяин привез вас, – ответила она.
Неделя! В голове Алисы загудело, словно рядом ударили в колокол. В этом доме она пробыла уже неделю… А как же мать? Полными тревоги глазами она посмотрела на экономку, которая разглаживала последние складочки на покрывале.
– Миссис Эдди, – сказала Алиса и осеклась, не в силах закончить вопрос, который, как она знала, нельзя было не задать. – Миссис Эдди… – повторила она, чувствуя, как в горле внезапно пересохло. – Что с моей матерью?
Сейчас ей предстоит встретиться лицом к лицу с человеком, в чей дом ее привезли, с человеком, который изнасиловал ее!
Спускаясь следом за экономкой по натертым до блеска ступеням лестницы, Алиса чувствовала, как напряжены нервы. В эту минуту ей хотелось только одного: броситься наутек, убежать как можно дальше от мужчины, к которому ее вели.
– Спасибо, Флоренс, – улыбнувшись, сказала Лора Тарн и предложила Алисе сесть рядом с ней за обеденным столом. – Прошу вас, садитесь, мисс Мейбери.
Это не он! Алиса бросила взгляд на мужчину, сидевшего напротив молодой женщины, темноволосой, в кружевной шапочке, с добрыми карими глазами. Это не он… Не тот молодой человек, который надругался над ней. Тогда кто же он, зачем привел ее в свой дом?
– Вы не хотите присесть, мисс Мейбери? Уверяю вас, что ни я, ни моя сестра не кусаемся.
Это замечание должно было подбодрить Алису, но она лишь медленно опустилась на стул, продолжая молча смотреть на хозяина Линдона.
– Ну вот, теперь поешьте, и вам станет значительно лучше.
Появление экономки с большим подносом в руках развеяло туман в голове Алисы, и она спросила:
– Зачем меня привели в этот дом?.. Где моя мать?
– Понимаете, мисс Мейбери, мы с мистером Ричардсоном подумали, что вам будет лучше находиться там, где есть женщины, которые могут позаботиться о вас… А Линдон-хаус как раз такое место.
Алиса молча выслушала рассказ Пола Тарна о том, как ее нашли на поле, и спросила:
– Вы знакомы с Иосифом?
Впервые после того как в столовую вошла бледная худая девушка, на лице Пола Тарна появилась улыбка.
– Мы с Иосифом Ричардсоном давние друзья, почти как братья. Когда умер наш отец, он взял нас под свое крыло, можно сказать, выходил и воспитал. – Он посмотрел на молодую женщину и добавил: – Хотя, признаться, моя сестренка и потрепала ему нервы.
– Ах так! Тогда заодно расскажи, сколько раз мне приходилось делать всякие глупости, чтобы Иосиф не наказывал тебя за шалости. – Лора Тарн весело рассмеялась.
– Мы еще успеем обсудить это, – ответил Пол, пытаясь напустить на себя строгий вид, но уже в следующее мгновение тоже заулыбался и взял сестру за руку. Потом он снова перевел взгляд на Алису.
– Иосиф рассудил, что если отвезти вас в Холл-энд-коттедж, то это вызовет новые слухи, ведь он живет там совсем один, а Вензбери – небольшой город… – Он сделал паузу, заметив, что щеки Алисы слегка порозовели. – И к сожалению, для многих горожан слухи – единственное развлечение. Иосиф не хочет, чтобы люди начали болтать о вас.
Новые слухи… Раз он сказал об этом, значит, ему известно, что по городу уже ходили разговоры о ней. Румянец на щеках сделался ярче, по телу начало разливаться тепло.
– Поэтому Иосиф согласился, чтобы вы побыли тут, – переглянувшись с братом, добавила Лора Тарн. – Сначала он хотел забрать вас в Холл-энд, говорил, что сам пока поживет в домике садовника в Банкрофт-холле, но когда брат сказал, что в таком случае в Холл-энде некому будет ухаживать за вами, передумал. Но Иосиф не бросил вас, он приходит каждый вечер и справляется о вашем самочувствии.
Иосиф ради нее хотел уйти из дома! К горлу Алисы подступил комок. Сжав кулаки, так что ногти впились в ладони, она попыталась не поддаться нахлынувшим на нее чувствам, которые чуть не захлестнули ее.
– Мистер Тарн, – произнесла Алиса и посмотрела в темно-карие глаза. – Я хочу поблагодарить вас и вашу сестру за доброту и позволить мне как-то отплатить вам.
По приветливому лицу скользнула тень.
– Мисс Мейбери, ни Лора, ни я в этом не нуждаемся. Нас с детства научили понимать, что помощь, оказанная безвозмездно, – самая лучшая награда.
Она его рассердила. Как неловко получилось! Щеки Алисы раскраснелись еще сильнее. Он такой же вспыльчивый и гордый, как Иосиф. Но у нее тоже есть гордость. Так и не притронувшись к еде, Алиса встала из-за стола и снова посмотрела на Пола, который внимательно следил за ней.
– Мистер Тарн, – сказала она, стараясь унять дрожь в голосе. – Меня тоже с детства приучили брать только то, за что можешь заплатить. Я всю жизнь жила с этим убеждением и не отступлюсь от него сейчас.
Да, Иосиф Ричардсон не преувеличивал, когда рассказывал о характере этой девушки. Действительно, чувство собственного достоинства было развито у нее очень сильно, но при этом сочеталось со скромностью, которая, впрочем, не имела ничего общего с кротостью. Пол Тарн увидел в ней отражение самого себя, собственного отношения к жизни, и это не могло не вызвать уважения к девушке. Отложив в сторону льняную салфетку и стараясь не улыбаться, он тоже встал из-за стола.
– В таком случае оставляю вас наедине с сестрой, чтобы вы смогли обсудить оплату.
– Благодарю вас. – Алиса коротко кивнула ему. – Только мне бы хотелось услышать от вас ответ на один вопрос… Скажите, что с моей матерью?
15
– Тебе не следует выходить из дому… Но если уж так хочется, гуляй в саду, – сказала Амелия Банкрофт, наблюдая, как ее невестка поправляет темно-зеленую бархатную юбку.
– Не стоит волноваться, до рождения ребенка еще несколько месяцев. Кроме того, вы же знаете Марлоу, ему не нравится, что я все время сижу дома.
А еще Марлоу очень не нравится, когда его слова подвергаются сомнению. От внимания Амелии не ускользнул быстрый поворот головы, ненужное одергивание юбки и явное беспокойство в глазах молодой женщины. Все это свидетельствовало о том, что ее сын настаивал на утренних прогулках жены. Она надеялась, что после женитьбы его поведение изменится, что прекрасная Фелиция разбудит в нем чувство ответственности и заставит остепениться, но надежды эти не оправдались.
Прошло немногим более трех лет с тех пор, как во время одного из кратких приездов с плантации Марлоу был представлен Фелиции Талбот, двадцатилетней дочери владельца заводов, производящих железо и сталь. Продолжая наблюдать, как невестка завязывает под подбородком ленточки шляпки, украшенной зелеными перьями, Амелия вспомнила, какое неприятие вызвал у нее этот брак. Для своего сына она хотела большего. Его женой должна была стать если не аристократка, то по меньшей мере дочь какого-нибудь мелкопоместного дворянина. Но Марлоу больше интересовали деньги девушки, чем сама невеста. Фелиция унаследовала от родителей, которые умерли от какой-то болезни во время путешествия по континенту, большое состояние. Вот оно-то больше всего и привлекало Марлоу. Деньги жены были нужны ему для игры.
Хрупкая, изящная, с золотистыми волосами, ниспадающими на плечи мягкими волнами, и миндалевидными небесно-голубыми глазами, Фелиция Талбот была столь же симпатична, сколь и жизнерадостна. Но только куда подевалась ее красота? Почему еще недавно веселая девушка превратилась в немногословную затворницу? Конечно, все понимали, что женщина, вынашивая ребенка, не должна вести слишком уж активную светскую жизнь, но после возвращения с Сахарных островов невестка стала избегать всякого общения с людьми.
Стала избегать или отказалась окончательно? Вернувшись в свою гостиную, Амелия подошла к высокому окну, выходившему во двор, который когда-то представлял собой огромный ухоженный парк со скульптурами и цветниками, а теперь демонстрировал очевидные признаки запустения.
Марлоу, женившись, получил приданое и вскоре пустил все деньги на ветер, как, впрочем, и наследство, оставленное отцом… А что же Фелиция? Мысль о невестке заставила Амелию содрогнуться. Несмотря на то что комната леди Банкрофт выходила окнами на солнечную сторону и здесь было достаточно тепло, ей вдруг стало холодно, как в лютый мороз. Теперь, когда наследство Фелиции растрачено, не превратится ли жена Марлоу в обузу, очередную «ошибку», которую нужно исправить?
Нельзя так думать о сыне, одернула себя Амелия, Марлоу просто хочет оградить молодую жену от каких бы то ни было переживаний. И ее, и ребенка, которого она должна ему родить.
Отвернувшись от окна, она посмотрела на маленький сейф, который теперь пустовал.
Нельзя так думать! Пальцы Амелии сжались в кулак. Нельзя… Только сердцу не прикажешь замолчать.
– Ты промокла до нитки, к тому же при свете фонаря на тебя было страшно смотреть: лицо посинело, вся дрожишь. Я не мог определить, сколько ты там просидела, и очень боялся, как бы ты не подхватила воспаление легких. Наверное, мне нужно было дождаться, пока ты сама смогла бы что-нибудь рассказать, но в ту минуту… я не мог нормально соображать.
Нужно признать, что Иосиф Ричардсон в ту ночь стал для Алисы ангелом-хранителем! Он нашел несчастную девушку, сидевшую у затопленной шахты с окоченевшим телом матери на руках. Она качала ее, как ребенка, и покрывала поцелуями холодное лицо. Такая картина могла тронуть за живое любого, но больше всего Иосифа поразило то, что Алиса все это время причитала: «Почему ты не любила меня, мама? Почему не любила?..»
За короткое время знакомства Иосиф успел убедиться в том, что Алиса очень привязана к матери. Это была настоящая дочерняя любовь. Каждое ее слово, действие, даже мысль были проникнуты заботой о матери, ее здоровье и благополучии. Анна Мейбери страдала душевным недугом, что, естественно, сказывалось на поведении несчастной женщины. Она как будто не замечала дочь, которая не оставляла ее ни на минуту. Но у Алисы болело сердце не только в те страшные часы, когда она изо всех сил прижимала к себе мертвое тело матери. Всеми фибрами души Иосиф чувствовал, что боль эта жила в ней многие годы.
– Извини, если я сделал что-то не так, но нельзя же было дожидаться, пока ты сама придешь в чувство и примешь какое-то решение.
– А почему я так долго…
– Почему ты целую неделю не приходила в себя?.. – Иосиф выдержал паузу, прежде чем ответить на вопрос Алисы. – Видишь ли, врач посоветовал поберечь тебя… Он сказал, что ты совершенно истощена и любое новое волнение может привести… В общем, ты могла не выдержать, поэтому он велел давать тебе несколько капель макового сока каждый вечер и утро, чтобы ты крепко спала…
«Могла не выдержать…»
Могла повторить судьбу матери. У нее могла развиться та же болезнь, которая сожрала разум матери, постепенно, день за днем отдаляя ее от реальности, пока Анна не начала путать настоящее с прошлым.
– …Я только поэтому и согласился, чтобы тебе давали эти капли. Ну а почему тебя оставили в Линдоне…
– Мистер Тарн уже объяснил мне причину, – быстро сказала Алиса, увидев, как ясные голубые глаза Иосифа виновато опустились. – Они с сестрой поступили очень благородно, разрешив оставить в своем доме совершенно незнакомого человека.
– Я и не сомневался, что Лора не откажет. Она добрейшей души человек…
На лице Иосифа, как ей показалось, промелькнула тень. Хотел ли он сказать нечто большее, чем сумел выразить словами? Алиса заметила, как быстро изменилось выражение его глаз, как на секунду напряженно сжались губы… Наверное, судьба Иосифа Ричардсона была в чем-то похожа на ее судьбу.
– Она очень отзывчива, – мягко произнесла Алиса, нарушив неловкое молчание. – Но, как и брат, любит поспорить.
– Да уж, что есть, то есть. Лора всегда своего добьется… – Иосиф улыбнулся, но как-то невесело, и на его лице мелькнула тень. – Такая уж Лора Тарн. Помню, как-то раз дорогу ей преградил здоровенный разъяренный бык с красными, налитыми кровью глазами, а она себе спокойно пошла дальше. Если бы не Пол… Он до сих пор остался все тем же бесстрашным мальчишкой, только теперь к решительности добавилась рассудительность. Пол Тарн – славный человек, а его сестра… Она из того же теста.
Иосиф запнулся лишь на мгновение, как будто подыскивал нужные слова и хотел рассказать о Лоре Тарн что-то еще, но опять не решился.
– Знаешь, мне кажется, что Лора похожа на тебя. – На лице Иосифа снова заиграла улыбка. – Вы обе очень разумные девушки, и это беспокоит меня больше всего.
– Беспокоит?
– Я имею в виду твою мать… Не знаю, правильное ли решение я принял в отношении того, как с ней поступить.
Врач затруднялся сказать, как долго продлится период восстановления сил Алисы, но посоветовал полностью оградить ее от любых волнений. Поэтому Иосиф согласился на то, чтобы похороны матери Алисы прошли без ее участия.
– Мистер Тарн объяснил, почему вы решили похоронить мать без меня. Вы не могли поступить иначе. Спасибо вам, Иосиф.
– Все это, конечно же, очень хорошо, – качая головой, произнес Иосиф, – только тебе рассказали не все.
В рассказе Пола Тарна о том, как он привез ее в свой дом, не хватает каких-то подробностей? Но почему… Зачем ему понадобилось что-то скрывать? Понятно, у нее было слишком мало денег, их не хватило бы на приличные похороны. Сердце Алисы забилось с удвоенной скоростью. Вот, значит, что утаил от нее Пол Тарн. Раз ее денег не хватило на отпевание матери в церкви, ее похоронили, как нищенку: просто закопали в яму, не прочитав над ее гробом молитвы, не произнеся слов прощания. Анна Мейбери покинула этот мир в одиночестве, никто не стоял рядом с ее могилой, никто не пролил над ней слез… и дочь не поцеловала ее холодный лоб на прощание.
– Не надо ничего говорить, – через силу произнесла Алиса, с трудом подбирая слова, чтобы не обидеть человека, который был добр к ней и поступил так, как требовали от него обстоятельства.
– Надо, – возразил Иосиф. – Только дай мне немного собраться с мыслями. – В эту секунду его глаза были устремлены в окно – там, во дворе, стояла запряженная коляска и высокий темноволосый человек держал под уздцы лошадь, нетерпеливо бьющую копытом. – Пол Тарн рассказал тебе лишь часть того, что произошло. – Он снова перевел взгляд на Алису. – Не подумай, что Пол хотел скрыть от тебя правду, просто ему самому не все известно, поскольку я сам кое-что утаил от него. За это я отвечу перед Создателем, Ему я поведаю о том, в чем сейчас хочу признаться тебе. Я сказал Полу, что Анну не с кем положить рядом на церковном кладбище, потому что там не похоронен никто из ее родственников. Мне казалось, что будет только хуже, если я расскажу Полу про мальца, которого ты там схоронила, и поэтому обманул его. Анна ведь даже не поняла, что у нее был внук, и я решил, что класть их рядом нельзя, это было бы неправильно. Анна жила в мире прошлого, там, где у нее были только муж и сыновья, которых она потеряла, и если бы Господь не забрал ее так рано… если бы твоя мать могла сама решать, я уверен, что она захотела бы лежать рядом с ними… – Иосиф вздохнул и добавил: – А иначе это было бы предательством. Вот почему я взял на себя смелость отвезти Анну домой, в Дарластон, чтобы ее похоронили в церкви Святого Лаврентия, рядом с семьей.
Значит, похороны были! Алиса несколько секунд молча смотрела на Иосифа, не в силах вымолвить хотя бы слово.
Мать не отвезли на телеге к какому-нибудь заброшенному кладбищу, не закопали в яму без гроба в самом дальнем углу.
Слезы душили ее, слова признательности застряли в горле, когда она осознала, что Анна будет лежать не в одинокой безымянной могиле.
Иосиф… Иосиф отвез ее мать домой.
По щекам потекли слезы, она бросилась к нему на грудь, стала бормотать слова благодарности.
Стоя на пороге, заслоняя широкими плечами почти весь дверной проем, Пол Тарн смотрел на обнимающуюся пару. Потом его губы сжались в тонкую линию, и он резко отвернулся.
«Есть гордость и есть глупость. Нельзя их путать».
Слова Иосифа, тихо произнесенные у церкви Святого Лаврентия, снова пришли на память Алисе.
Когда она спросила о том, во сколько обошлись похороны матери, и заявила, что вернет все до пенса, Иосиф заговорил с ней строже, чем обычно. Брови его насупились, около рта пролегли напряженные складки, как в тот вечер, когда он повздорил с женщинами на церковном дворе в Вензбери.
Он не примет никаких денег за похороны Анны и к тому, что осталось в цветочном горшке на его камине, тоже не притронется.
«Я не продаю добрые поступки».
Когда она все-таки попыталась всучить ему деньги, он по-настоящему разозлился.
«Если добро делается только ради того, чтобы получить что-то взамен, это уже не добро».
Как же это было похоже на ее отца! Он тоже часто повторял эти слова. Алиса так расчувствовалась, что у нее на глаза навернулись слезы. Отец всю свою жизнь следовал этому правилу и учил тому же своих детей. Но только он еще учил их не принимать подаяния.
Глядя на могильную плиту, на которой теперь рядом с именами ее отца и братьев было начертано имя матери, Алиса стала рассказывать Иосифу про отца, про то, что он хотел заронить в души своих детей. Мужчина слушал молча. Когда Алиса замолчала, он крепко сжал ее ладонь обеими руками. Неужели ее отец осудил бы другого человека за добрый поступок, спросил Иосиф, неужели сам не помог бы нуждающемуся безвозмездно, отказался бы проявить бескорыстие души?
Бескорыстие души!
Алиса опустила на колени наволочку, которую подшивала. Странное выражение, но в тот день на церковном дворе, когда теплый ласковый вечер словно окутал их незримой вуалью, ей показалось, что она поняла его. Бескорыстно принять все то добро, которое Иосиф сделал для нее и матери, будет для него лучшей благодарностью.
– Не стоит вам этого делать.
От неожиданности руки Алисы вздрогнули, и острие иглы больно впилось в большой палец левой руки.
– Вы испугали меня! – воскликнула Алиса и машинально сунула в рот пострадавший палец.
– Прошу прощения, я не хотел, – извинился Пол Тарн.
Алиса вытащила палец изо рта, потом отложила в сторону иголку с ниткой, скомкала наволочку и бросила ее в рукомойник.
– Что вы вообще творите? – спросил Пол довольно холодным, если не сказать требовательным тоном, когда Алиса повернулась к рукомойнику.
– Кровь, – пояснила она, подставив испачканную наволочку под струю холодной воды. – Пятно легче будет вывести, если сразу замочить ткань в воде.
– Какая, к черту, ткань?
Неожиданное восклицание заставило Алису повернуться к Полу. Его глаза, обычно напоминавшие по цвету спелый тернослив, теперь казались совершенно черными, губы, на которых она привыкла видеть улыбку, были плотно сжаты, а на скулах играли желваки. Пол Тарн смотрел на нее недобрым взглядом.
Видно было, что он не в настроении, и, похоже, причиной этого стала она. Алиса нервно сглотнула, стараясь не обращать внимания на нехорошее предчувствие. Ну чем она могла вызвать его раздражение? После той поездки к Иосифу она с ним не то что не разговаривала, но даже не встречалась ни разу…
– Я спросил, что вы творите… и речь идет не о шитье, будь оно неладно!
Вдохнув поглубже, Алиса выдержала холодный как лед взгляд.
– Я тоже хочу задать вам один вопрос, мистер Тарн. Почему вы разговариваете со мной таким тоном?
«Надо же, – подумал Пол Тарн, – с места в карьер. Эта девочка еще и указывает мне, как себя вести. Прямо как сестра, та тоже за словом в карман не лезет». Пол хоть и был порядком раздражен, едва сдержал улыбку.
– Прошу прощения. – Он слегка поклонился. – Грубость непростительна, какова бы ни была ее причина.
Алиса не торопилась говорить, что его извинения приняты. Холодные искорки в фиалковых глазах, гордо поднятый подбородок, отблеск солнечного света на густых, цвета красного золота волосах. Она открыто и с достоинством смотрела на него, и Пол почувствовал, как в груди у него зашевелилось какое-то чувство… Восхищение? Одобрение? Уважение? Наверное, все эти чувства разом и в то же время… ни одно из них. Если дело не в чувствах, то что тогда так смущает его, что заставляет испытывать неуверенность?
– Я слышал, вы спрашивали у сестры про сторожку… – Пол запнулся. – Хотите ее снять на время?
– Да, – кивнула Алиса.
– Сестра не имеет права распоряжаться собственностью, принадлежащей Линдону. В том числе сдавать ее в субаренду.
Так вот чем она разозлила его! Сестра задела его мужские чувства. Неужели он и на эту милую женщину так же сердит? Неужели она невольно стала причиной раздора между братом и сестрой? Опечаленная этим обстоятельством, Алиса тихо произнесла:
– Мне следовало догадаться, что с подобными вопросами обращаться нужно было к вам, поскольку вы – хозяин Линдона. Прошу вас, не вините сестру за мою ошибку, она просто хотела помочь мне.
