Текст книги "Путешествие в молодость (СИ)"

Автор книги: Мефодий Отсюдов

Соавторы: Эдуард Поляков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

– Ага, – обрадовался фермер. – Значит, не допился. Хотя…

Фермер завис, что-то прокручивая в голове. Даже на пальцах что-то посчитал, но потом расслабился.

– А мы на блядки-то поедем? А? – выглянув из-за калитки, пропищал Чиж.

К таким перевоплощениям сына, хоть и был мною предупрежден и успокоен, Саныч был ещё явно не готов.

Как стоял, так и шлепнулся задницей на сыру землю. И чего его так поразило? Как по мне, так крутой перец из Чижа получается.

Глава 11. По дороге к бабам

В поле светит полная луна.

Сегодня всем девчонкам не до сна.

Мы с тобой на сеновале распевали трали-вали

И башка кружилась от вина.

"Игорь Кущ".

Мне сильно хотелось воплотить эти слова в жизнь. Да и Чиж, ведомый половым инстинктом, а может и возвышенными чувствами, тоже рвался в гости. Но…

– Без меня не получится. Даже и не надейтесь, – хмыкнул Саныч, поигрывая мобильником. – Я сейчас позвоню, кому надо и за селом вас повяжут. И будет вам вместо самогона с бабами луна сквозь зарешеченное окно светить.

Раздосадованный Чиж от злости даже зубами скрипнул.

Ситуация развивалась следующим образом. Благодаря бабкиному самогону на апельсиновых корках и мочёным яблокам на закусь, у Саныча получилось справиться со стрессом и принять новый образ сына. Но, то ли с дозировкой лекарства я не рассчитал, то ли образ панковский у нас заразительный получился…

Короче. Саныч, как и я, решил скрафтить вайб нашей молодости. Это Чиж, постигший сетевой дзен, так выразился парой часов ранее.

Мне-то на это было абсолютно пофиг. В принципе, я где-то даже был «За». А вот новоявленный панк по этому поводу выразил категорический протест.

– Бать, ты же уважаемый человек. Авторитет! Пример для школьников, в конце концов, – сыпал он фактами. – Куда ты собрался? Ну не поймут тебя. Может тебе с Саньком в город потусить съездить? Оторветесь в закрытом заведении подальше от местных глаз, как ты любишь. А я в одну каску в Любавино съезжу. Так сказать, пройду боевое крещение. А огребу, за помощью не прибегу. Ты же этого хотел?

Фермер такие весомые аргументы вроде разделял и даже поддерживал. Но чёрт нас дёрнул за язык про вчерашнюю пьянку заговорить. И всё.

Идеалистические образы разнузданного веселья, да дополненные бабкиным самогоном, и разыгравшейся фантазией, перевесили весь здравый смысл, и окончательно затуманили расчетливый мозг, дорвавшегося до самогона Саныча.

– Ты же старый, чтобы по сельским дискотекам разъезжать, – выдал Чиж последний аргумент, совершенно не переживая за последствия.

– Короче так, – отрезал замотивированный самогоном, воспоминаниями и своими хотелками фермер, почесывая свое внушительное пузо, когда ситуация перестала его забавлять, а Чиж окончательно попутал берега. – Надоело мне примером быть. Авторитет в отрыв желает. Простой жизни хочу. Без пафоса и помпы! В краткосрочный запой. Мля! В отпуск ухожу! А колхозом пусть агроном рулит. Он любит понты кидать. В поля в пиджаке и галстуке ездит. Дебил институтский. Вот пусть делом, а не прикидом и доказывает свою полезность.

Поняв, что все его доводы бессмысленны, Чиж горестно вздохнул.

– Бать, зря ты это делаешь, – буркнул он.

– Во! Вот именно с этих слов в моей бурной молодости и начинались все лучшие приключения, – пьяно жестикулируя руками и активно изображая на своем лице весь спектр радостных эмоций, выдал Саныч. – Задрали вы со своими нравоучениями. То нельзя, это нельзя. Так не делай, с тем не говори, – разошелся он. – Бабки есть, гуляй рванина, а на последствия насрать.

Глядя на распоясавшегося отца, Чиж чуть не плакал.

– Да не очкуй ты. Мамке ничего не расскажу, – подмигнул он сыну. – С нравоучениями приставать не буду. Да и интересно мне, чего там за Ксюха такая… И почему я её не знаю. А по логике, должен знать, если она наша ровесница.

После этих слов малой погрустнел ещё больше.

– Да не буду я вам мешать. Сказал же уже. Так, одним глазком гляну и всё, – скрестив руки в примирительном жесте, заверил Саныч. – Ну, подскажу, если что. Личным примером покажу. А то, поди куда вставлять-то только на картинке и видел, – заржал местный олигарх, приобняв сына. – А там, глядишь, может и мачеха у тебя появится. Неофициальная, конечно.

Чижа перспектива не то что обломила, а натурально взбесила. В отличие от Саныча, не готов он был к такой резкой перемене семейных ценностей. А вот фермер от таких мыслей аж молодеть начал. Как говорится, прямо на глазах: в его взгляде появились огоньки, а с лица не сходила пошлая улыбка.

Или самогон бабкин на него так подействовал.

– Бать, а если тебя рабочие твои впалят? – выдал Чиж последний аргумент. – Ты ж со своими работягами то не пьешь, да и им запрещаешь квасить? А тут они увидят, как ты на лавочке самогонку киряешь, с кем попало, и всё. Весь авторитет, наработанный годами, накрылся.

– У меня из любавинских, на самом деле, никто не работает. Принципиально не беру. В сравнении с нашими, они ленивые, – пафосно провозгласил фермер. – По бумагам, для налоговой, они есть, а по факту – нет, – буркнул Саныч и осекся, оглядываясь по сторонам.

Видать, всё же несмотря на свой авторитет, не все ему были по барабану и не всё он мог разрулить.

– В жизни каждого из нас были моменты, за которые очень стыдно. А когда ты их потом вспоминаешь, кажется, что эту дичь творил не ты. Ну не мог ты такого сделать. Чисто физически. Однако ж, сделал, – с многозначительным видом изрек я. – Но именно эти моменты в припадке ностальгии вспоминают чаще всего. Так если ты взрослый и состоявшийся, а дичь не противоречит уголовному кодексу, то почему бы ее не учудить? – принял я сторону старого друга, чуя приятные бонусы.

– Во, – обрадовался поддержке Саныч. – Умные люди – умные вещи толкают!

Поняв, что переубеждать двух ностальгирующих мужиков себе дороже, Чиж, как с недавнего времени стало модно говорить, отнесся к этому с пониманием.

Сборы были недолгими. Для удобства двигать решили на моей «Старушке».

А пока мы переливали бензин и перекидывали аккум, благо на «Чезетке» он тоже шестивольтовым оказался, Саныч осчастливил телефонным звонком агронома и выпросил у моей бабки ещё полторашку её волшебной настойки.

– На легкий ход ноги нужно обязательно бахнуть, – бескомпромиссным тоном выдал Саныч, загребая с импровизированного стола, замаскированного под пенёк, граненый стакан.

Опрокинув в себя желтоватую жидкость, он налил мне. Бабкина настойка влетела, как к себе домой. Даже закусывать не хотелось. Дальнейшее действо повергло меня в легкий ступор. Смерив Чижа пристальным взглядом, Саныч накапал на дно стакана и протянул его сыну.

– Водителю всегда треть дозы наливать нужно, – нравоучительным тоном произнес фермер. – Запомни, если выжить в этой круговерти хочешь.

Чиж от такого развития событий натурально охренел. Видно в первый раз батя ему официально налил.

– Да держи уже. Как будто я не видел, кто давеча в гараже мой вискарь прям из горла лакал, – хмыкнул фермер-отпускник.

Состроив для порядка морду по типу, я за последствия не ручаюсь, и вы сами настояли, юный панк колхоза имени Саныча, шумно выдохнув, с размаху закинул в рот настойку и закашлялся.

Фермер наблюдал за действиями сына с неподдельным интересом.

– Не в то горло пошла? – спросил он у Чижа, учтиво протягивая ему моченое яблоко.

– Угу, – выдал малой, пытаясь подавить рвотный позыв.

– Ибо нехер элитные напитки вкидывать, как уголь в топку, – изрек мудрость Саныч. – Бухать не умеет, а по бабам собрался, – надавил он на больное.

Но Чижа, с блаженным видом дожевывавшего вымоченное в бочке яблоко, видно уже начало накрывать. Или наоборот отпускать. Перестал он на подколы отца так эмоционально реагировать.

Саныч оценил. Мы с ним ещё по одной бахнули и раскрыли ворота.

– Трогай. Нас ждут вино и бабы, – распорядился фермер, втиснув свою задницу в мотоциклетную коляску. – Чиж за руль, Санёк страхует.

– Эээ. Ты забыл что ли, как он водит? – запротестовал я.

– Нормас. Все такими были, – отрезал Саныч.

Чиж, буркнув что-то нечленораздельное, явно довольный оказанным ему доверием, попытался завести мою старушку. С пятой попытки и третьего пенделя от меня, малой с задачей справился.

Со двора мы выехали с песнями. Репертуар у нас был конечно так себе. Но нам было глубоко фиолетово и весело. Даже Чиж приободрился и, тряся хаером в такт нашим воплям, гнал мою видавшую виды «Яву» по улицам родного села.

– Бля, как охеренно-то! Реально, как тогда. Помнишь? – пытаясь переорать ревущий двигатель, расчувствовался фермер, когда мы летели по полевой дороге навстречу закату.

Ноздри щекотал аромат зелени и свежести, а воздух реально пьянил похлеще бабкиного самогона.

– Злился подо мной, мотоцикл мой. Ночью, он вез меня домой, – орал я в ухо в край охеревшему от таких превращений Чижу. – Я гнал через поля, и не увидел я, что кто-то чешет прямо на меня, – вторил мне Саныч, коверкая слова Кишовского хита. – И раздался крик во мгле, кровь в лицо попала мне. Кто-то сзади голосил, а я гнал что было сил. Еее. Уее, – выводил Саныч, чуть ли не выпрыгивая от переполнявших его эмоций из коляски.

Эти-то телодвижения и сыграли с нами злую шутку. Перед поворотом распаленный Чиж не сбавил скорость, Саныч, пытаясь нивелировать действие центробежной силы и прочие физические законы, вылез из коляски больше чем на половину, вопя от удовольствия и адреналина. Я тоже расслабился, за что и поплатился. На кочке меня с мотоцикла, как ветром сдуло.

– Вот дурак пьяный. Опять на те же грабли, – корил я себя, лежа на пыльной дороге и разглядывая первые звезды.

Пропажу ценного пассажира, я искренне надеялся на это, семейка мажоров, судя по реву моего мотика, заметила не сразу. Метров через пятьсот.

– Ты нахрена катапультировался то? – поприветствовал меня Саныч по возвращению.

– Ну вас нахер. Сам за руль сяду, – бросил я в ответ. – Ин-на с мопеда, – наехал я на водятела.

– Э, бычку то попридержи, – цыкнул на меня фермер. – Ошибся малой. С кем не бывает. А тебе держаться крепче нужно было.

Крыть мне было нечем.

– Ладно, не держи зла. Давай бахнем. А то я уже и забыл, как это в чистом поле бухать. Я ж тут по работе в основном. А я на работе не пью. Пример для подражания, мать его! – последнюю фразу фермер произнес со злостью и сквозь зубы.

– Как пиздюку, в машине или гараже приходится. Ну и в гостях ещё. А чтобы так вот, – вздохнул Саныч стоя на краю полевой дороги и разглядывая окрестности.

К кому он обращался я так и не понял.

Чиж, вальяжно развалившись на мотике, посасывал травинку. Я шарил в коляске в поисках стакана.

Сам с собой наверное. Мысли вслух излагает. Что ж, это тоже нужно.

– Держи, трудяга. Умаялся поди, руководить-то, – ухмыльнулся я, протягивая другу детства граник с бабкиным самогоном.

Саныч на подкол никак не отреагировал. Сгреб стакан, опрокинул в себя и вновь погрузился в наблюдение за окрестностями. Пожав плечами, я капнул Чижу и себя не обделил.

В голове шумело, но от былого веселья не осталось и следа. Было какое-то умиротворение. Хотелось молчать, любоваться природой. А в голове было пусто-пусто. Совершенно.

Смерив нас равнодушным взглядом, Чиж хмыкнул и погрузился в мобильник. То ли переписывался он там с кем, то ли посты разглядывал. Но нашего состояния он явно не разделял.

Медитировали мы минуты три. В реальность нас вернул восхищенный вопль Чижа.

– Эх, нихера се! – выдохнул он, разглядывая что-то в своем телефоне.

– Ты бы за языком то следил, – буркнул Саныч. – Выпил, веди себя прилично. Чего ты там нашел?

– Да я не специально, – засмущался подросток, судорожно пытаясь выключить мобильник. – Ничего я там не нашел. Курс доллара увидел, – отмазался он, заблокировав телефон и убрав его в карман.

– Вот что за человек. Батя к нему со всей душой, а он картинки от него прячет, – сплюнул фермер. – Я не обиделся, я просто запомнил. Усёк?

– Ага. Мамке что ли пожалуешься или ремнем выпорешь, – съязвил малой.

– Не, ну ты видал? – толкнул меня Саныч. – Связался с шантарапой, отцу дерзить начал.

Я лишь ухмыльнулся. Ненастоящей какой-то казалась эта перепалка. Наигранной.

– Гены виноваты, – пожал плечами Чиж.

От этой фразы меня обуял приступ неудержимого смеха. Ржал я минут пять. Даже злой взгляд и тычки Саныча не могли привести меня в чувство.

– Молорик, – единственное, что я смог произнести, отсмеявшись. – Растёшь на глазах, – с довольной мордой выдал я, тряся Чижа за плечи.

Фермер отмалчивался, а Чиж, возомнив себя хозяином положения, натурально загордился собой.

– Погнали уже. А то кому-то еще и поляну накрывать, – явно намекая на меня, хмыкнул Чиж.

– Так, стопе! Чё за тема с поляной? – вмешался Саныч.

Яркий монолог подростка на тему охмурения девушек на основе советов из Интернета, поверг фермера в легкий ступор. Одна часть его пьяного мозга подсказывала, что смысл в этом есть. Но вот, чтобы сын в этом уверился и попал в цепкие лапы продуманной сельской шлюхи, которая, теоретически, может оттяпать у него через сына весомую часть казны, ему не хотелось. Совершенно.

– Так, стоять Сивка, – перебил он отпрыска. – Суть я уловил. Скажу так. Если решишь расположить к себе девушку пачкой денег, то ты дебил. Поначалу всё будет в шоколаде, а потом ты себе такой геморрой поимеешь. В такую задницу залезешь, – выкрутился Саныч.

– Так блогер же говорил, – вскрикнул Чиж. – И в книжках я читал. Сейчас время такое, – с жаром принялся отстаивать свою версию малой.

Фермер вздохнул и зарядил очередную лекцию. Минут на десять. Основной смысл был в том, что блогерам и прочим бездельникам – иждивенцам, по мнению Саныча, лишь бы хайп словить да денег на этом хайпе срубить. А на мораль и последствия им срать. В книжках же, особенно в современных, все через чур вышколено и идёт, как по маслу.

– Какое нахер долгосрочное планирование? Тут каждые пять минут ситуация меняется и требуется постоянная корректировка, – пытался он донести до сына свою истину. – Ты, блять, гвоздь решил забить, например. В теории – ёбс, ёбс и готово. А на практике? То в скрытый сучок попал, то молоток соскочил, то мошка в глаз залетела, и ты по пальцу вмазал. Планировал за минуту, а по факту – все пять промудохался.

Чиж, было, возмутился, что забор-то он у любавинского ДК чуть ли не один поставил, а что до меня, то я так, рядом постоял. Но справился, хотя там работы было, а опыта отродясь, не было.

– А сколько стройматериала попортили? А сколько времени ушло? Да и сдали вас. Петрович рассказал, чего вы налепили и кого местные бабы запрягли вашу порнографию исправлять, – вернул Саныч сына с небес на землю. – Суть проста. Жизнь – это жизнь. Приходит современный человек домой с работы, где у него не получилось что-то и лезет в сеть или книжку читает. Там все идёт, как по маслу и всё идеально. Человек сопереживает, радуется, как будто это он молодец.

– Погружается в мир фантазий и черпает оттуда положительные эмоции, – вставил я свои пять копеек.

– Во-во, – поддакнул фермер. – Он это дело, то есть приключения и успехи главного героя, пытается спроецировать на себя. Но это всё в вымышленном мире, а в реале лишь звездёжь. Короче, теоретики так появляются. Рассуждают, вроде бы, здраво. А вот по факту, кучу существенных мелочей и случайностей упускают из вида. Опыта у них нет. И нихера толком не получается, хотя со стороны всё легко и просто кажется, – нравоучительно закончил Саныч, бережно наливая себе очередную порцию самогонки. – Но заметь, у них своя правда, и их точку зрения я не оспариваю. Главное, чтобы они в мою жизнь не лезли со своим мнением, – подняв стакан, провозгласил Саныч и влил в себя очередную порцию бабкиной настойки.

Красиво у него это получилось. А на лице такое наслаждение отразилось.

– Хотя, справедливости ради отмечу, что встречаются и дельные блогеры, и толковые словосоставители. Но в твоей ситуации, сколько б ты видео не посмотрел или рассказов не прослушал, пока пяток девок, в образе бедного студента не склеишь, грош тебе цена, – резюмировал фермер, закусывая самогонку молодой травинкой. – А вот, как склеишь, поймёшь, чего и как, и куда, а потом и в советах этих начнешь интересное и полезное находить. Что-то переймешь, а над чем-то и посмеешься. Ты главное, между делом, там узнай, у подруги этой, как она такая фигуристая тут оказалась, чего алкаша своего терпит и чего это к тебе такая добрая.

После такой лекции Чиж даже погрустнел.

– Не ссы малой. Прокачаем мы твои навыки, поднимем скилуху, – подбодрил я падавана. – Главное – всё трезво оценивать и признавать свои проколы. Понимая, что тут накосячил ты, а там батя тебя спас.

– Во-во, – довольно замычал Саныч. – Слушай, а на чем у тебя бабка самогон настаивает? – бросил он в мою сторону. – Меня поначалу морду кому-нибудь набить тянуло, а после пятого стакана о глобальном задумался.

– А хер её знает. На опыте и мышином помёте, наверное, – отмазался я, подталкивая мелкого к мотоциклу. – Задрали вы лясы точить. С вами ток по бабам ездить. Пока доберешься, нахер ничего не нужно уже будет.

– Чё? Виагра отпустила уже? – заржал Саныч, залезая в коляску.

– Один – ноль в твою пользу, – отмахнулся я. – Погнали, юмористы.

Глава 12. Квест номер два

Говорят, что хорошо, когда выпьешь да еще.

Говорят, что хорошо трахать на природе.

«Сектор Газа».

Мурлыкал я себе под нос, надеясь на скорое воплощение этих строчек в жизнь.

– Куда поедем-то, – пытаясь переорать рев мотоциклетного движка, поинтересовался Чиж, когда взобравшись на пригорок, мы увидели крыши любавинских домов.

Вопрос, как оказалось, был спорным. Саныч, решивший забухать с мужиками, рвался к ДК, где правильные посоны испокон веков собирались на вечерние попойки и мордобитие.

Меня тянуло в сторону Светкиного дома, а Чиж, понятное дело, мечтал оказаться в объятиях местной милфы.

Истина была где-то рядом, а чего делать было непонятно. У меня с фермером даже жаркие дебаты случились.

Чтобы не потерять пассажиров, водятел тормознул у обочины.

Можно было бы разделиться, но все трое, несмотря на затуманенный настойкой мозг, понимали, что, несмотря на связи и крышу в лице местного Буденого, а по совместительству участкового, разделившись, мы с большими шансами могли огрести. И не хило так огрести.

– Предлагаю план “Капкан”, – выступил с инициативой Саныч. – Заедем в гости к Петровичу и поставим перед фактом, что мы с гостевым визитом прибыли на его территорию. В графе “Цель визита” укажем: “Исправление демографической ситуации”. А таким дорогим гостям бить морды – моветон. Значит нужно посодействовать и провести предупредительные беседы с особо ретивым контингентом.

– Фигня, – сплюнул я на дорогу. – Весь шарм ситуации пропадает.

– Зато по морде не дадут, – встал на сторону отца юный водятел.

– А без связей – слабо? – взял я их на понт. – Я-то вчера расположил местное население к своей персоне. И теперь люля мне не светят.

– Свалил вовремя, вот по морде и не дали, – отмахнулся Саныч.

– Предлагаю бахнуть и обмозговать на трезвую голову, – пошел я на компромисс.

Возражений не было. Но даже после пары тостов к консенсусу мы прийти не смогли.

– С вами каши не сваришь, – обозлился на нашу несговорчивость Саныч. – Погнали до ДК доедем и обстановку разведаем. А там видно будет.

Чиж усмехнулся и раздосадованный, что его мнение вообще ни во что не ставили, так пнул заводной рычаг, что я аж сигаретой подавился.

Пока мы охеревали и усаживались на мотик, согласно имеющимся билетам, этот мелкий засранец накручивал ручку газа, всем своим видом выражая несогласие и протест. А потом он поехал. Ну как поехал. На второй передаче на максимальных оборотах. Ревущий движок окончательно выбесил и меня, и фермера. Не могли мы перенести такого издевательства над техникой нашей молодости.

Слова должного действия не возымели. Балбес прикинулся глухим шлангом и, сжав зубы, гнал по пыльной дороге. Лишь чувствительный подзатыльник помог донести до зарвавшегося Чижа мысль, что технику беречь нужно.

К любавиноскому ДК мы подъехали чинно и вальяжно. По крайней мере Саныч такую морду состроил. Я же скорее напоминал охотничего кобеля, почуявшего дичь.

К моему глубокому разочарованию, на импровизированной лавочке, в виде бревна, около ДК тусили с десяток подростков. Местный бомонд кучковался вокруг паренька, терзавшего раздолбанную акустику.

– Э, выруби дальний или следующие две недели своими фарами дорогу освещать будешь, – вежливо обратились они к нашему водятлу, когда Чиж остановил джаву в паре метров от компашки.

– А ты всегда такой борзый или только по праздникам? – приветствовал молодежь Саныч, вылезая из коляски.

Языкастый завис. Подвисли и его сотоварищи.

– Здорово парни. А Светку не видели? – вклинился я, выглядывая из-за чижовской спины.

– О, а я тебя по голосу узнал, – обрадовался тип с гитарой. – Это ты вчера лабал. Я Серёга, а тебя как зовут.

Паренек резво подскочил к мотоциклу и протянул мне руку.

– Санёк, – представился я, отвечая на рукопожатие. – Светку не видел?

– Да тут она где-то лазит, – отмахнулся новый знакомый. – Сыграй, а? Эту. Про вшей. Ты вчера её играл.

Толпа, предвкушая продолжение концерта, радостно загудела. А Саныч и Чиж, как два столба стояли и не понимали, им-то что делать. К столу не приглашают, но и по мордам пока не собираются давать.

– На сухую не поем, – авторитетно отрезал я.

– А кто сказал, что на сухую? – удивился Серёга.

“От жешь привязался то, – пронеслось в моей голове. И ведь хер избавишься от него”.

– А Светка скоро придет. Она всегда после десяти приходит, – заливал юный гитарист.

– Пару песен. Не больше, – согласился я. – Пальцы и горло после вчерашнего болят.

– Ага, держи стакан, я тебе налью, – обрадовался Серёга, достав из-за бревна “граник” и мятую полторашку.

Подлая Светка не пришла ни после первого стакана, ни после второго. Горло прошло, пальцы забегали по грифу, толпа подпевала и увеличивалась.

Саныч и Чиж тоже успешно влились в тусовку и даже закорешились с кем-то. А когда из мотоциклетной коляски была извлечена бутылка с остатками бабкиной настойкой стали вообще своими в доску.

Самогон, как и хиты моей молодости, лился рекой. Толпа страждущих алкоголя и развлечения росла. А чтобы источник вдохновения не иссякал, довольный Саныч, радостным воплем оповестил ровно половину села, что раз пошла такая пьянка, нужно резать последний огурец.

Что и было подтверждено делом. Всучил он пареньку пятитысячную купюру и велел купить на всё самого лучшего самогона.

Прикинув объемы и перспективы, я поначалу немного понервничал и даже попробовал по тихой грусти слинять. Не получилось. Бухие зрители, возглавляемые преобразившимся Санычем, требовали продолжения концерта. А через пару песен и гонец вернулся. Правда, принес он подозрительно мало: трехлитровую банку.

Вопросы возникли только у спонсора. Внятного ответа на них не последовало. Отмахнулся гонец, мол щас ещё будет, не очкуй.

Едва банка завершила первый круг, как сельскую идиллию прервал злой Петрович, вынырнувший из темноты, как лысый черт из табакерки.

– Это кто это тут такой горластый? Время видели? – поприветствовал он нас.

– Здравия желаем, – ответил я. – Готовимся к патриотическому смотру.

Охеревшего от такой наглости участкового добил Саныч.

– Петрович! – осклабился в пьяной лыбе фермер.

– Твою ж мать, – чуть не заплакал участковый. – Ты то, что тут забыл?

Пьяно пошатываясь, Саныч подошел к усатому блюстителю правопорядка и в красках описал, как его ностальгирующей душе важно общение с простым людом да на свежем воздухе. И обламывать его ну никак нельзя. Иначе неурожай и как следствие благотворительность в сторону внутренних органов и прочей культуры придется сворачивать.

– Петрович, да чего ты заладил, расходитесь да расходитесь. Идём лучше с нами бахнем, – упирался Саныч.

– Я тебе щас бахну, – начал терять терпение представитель власти.

– И чего ты мне сделаешь? – продолжал нарываться Саныч.

– Домой отвезу и жене сдам, – огрызнулся участковый.

– А оно тебе надо?

– А тебе?

– А я отдыхаю. Отпуск взял. Имею право, – упирался фермер. – Мы с ребятами тут немного самогонки попьем потихоньку и всё. Чего ты заладил то, – канючил Саныч.

Дискуссию, за которой с интересом наблюдали все участники попойки, прервал противный скрип тележки. Вскоре нарисовался и источник звука. Им оказалась старушка божий одуванчик, тянувшая что-то, напоминавшее тачанку.

– Сынки, кудой флягу-то ставить? – прошипелявила гостья.

– Какую еще флягу? Михална, ты чего? Перегрелась? – в край охерел участковый, судорожно шаря по карманам.

– Ой. Никакую, – включила заднюю старушка. – За водой я пошла и заплутала.

– Стоять. Смирна! – гаркнул Петрович и таки нашел в кармане мобильник.

Картина, проявившаяся в свете мобильного, была та ещё. Древняя, как говно мамонта, старушка-божий одуванчик притараканила к нашему столу двадцатилитровую флягу. Судя по всему – не пустую. И даже не запыхалась.

– Что во фляге? – перешел на официальный тон местный Аниськин.

– Ничего, – огрызнулась Михална. – Так. Самогонка на донышке плещется.

– Я те дам, ничего. На донышке у нее плещется, – рассвирепел участковый.

Во фляге оказалось действительно совсем ничего. Почти всклень. Пару пальцев до верха не хватало.

– Михална, бизнес-вумен, мать твою. Ты сдурела что ли? Это ж статья, – чуть ли не взвыл Петрович.

– Вот чего ты начинаешь? – перешла в атаку бабка. – Пенсия маленькая. На хлеб и то не всегда хватает. А мне внукам помогать надо. А так, какой-никакой достаток.

– Да тебе тюрьма светит, дурья твоя башка, – взывал к разуму участковый.

– Ты меня тюрьмой не пугай. Выискался тут. Ты ещё в обоссаных портках под столом сидел, когда я в колхозе с восхода и до заката горбатилась. Всё здоровье там оставила, а получила хер! И без масла. Учить он меня ещё будет, – не сдавалась бабка. – Люди, вон, мульонами у него под носом воруют, а он бабушке тюрьмой грозит. И статьи тут нет. Ученые мы! Это пожертвование. Акт доброй воли. Мальчишки поют красиво, порадовали старую, вот и решила их угостить. А статья – за продажу. Я в интернете читала.

Отмазки юридически подкованной бабки сразили Петровича на повал. То ли смеясь, то ли плача он потихоньку сползал по забору. И если бы не сердобольный Саныч, подставивший другу крепкое плечо, опал бы блюститель, как озимые после грозы.

– Петрович, нельзя все так близко к сердцу воспринимать, – суетился фермер. – Чего ты распереживался-то. Пойдем, я тебя до дома провожу. Мы с тобой посидим. У тебя же коньячок остался, который я тебе дарил?

– Французский? – всхлипнул участковый.

– Он самый.

– На свадьбу дочери берегу, – вздохнул Петрович.

– Чего его беречь? Его пить надо. А дочери твоей на свадьбу я ящик такого куплю. Пойдем. А? – заливался соловьем местный олигарх, пытаясь поднять участкового.

Поняв, что сопротивление бесполезно, Петрович махнул рукой и, поддерживаемый Санычем, зашагал в сторону дома.

– Да…. Не бережет себя Петрович. На износ работает. А мы все пьём да морды друг другу бьём, – вздохнул кто-то в темноте. – А он переживает.

– Звучит, как тост, – возбудился второй голос.

– Ну, за Петровича, – провозгласил третий.

– Флягу-то куды ставить? Щас вылью и будете с земли слизывать, – пригрозила бабка.

Про любимого участкового толпа забыла уже через две минуты. Да и какое тут сопереживание. Посоны столько самогона за раз не на всякой свадьбе видели. А тут…

Я же всеобщей радости не разделял. Мне самогон даже в горло уже не лез. Да и петь расхотелось.

Настроение испортилось не только у меня.

– Может пойдем, Светку твою поищем, – дернул меня за рукав Чиж.

Малой, кстати, активного участия в тусовке с самого начала не принимал. Так, тусил в сторонке, копаясь в мобиле.

Давай, – согласился я. – Сейчас гитару отдам только.

Расспросы о местонахождении хозяина музыкального раритета привели нас к ближайшим кустам. Начинающий гитарист возомнил себя рок-звездой и беззаботно дрых под кустом в луже блевотины.

Чиж, скривив морду, отвернулся. А лично у меня неприятная картина вызвала двоякие чувства.

Поразмыслив о преемственности поколений, я вручил гитару Чижу, а сам немного оттащил начинающего гитариста поближе к забору и уложил его на бок.

– Чуть не пал боец смертью истинного алконафта, – констатировал я, отряхивая руки.

– Это как? – удивился Чиж.

– На спине лежал. Начни он блевать, захлебнулся бы собственными рвотными массами, – просветил я.

Чиж хмыкнул и, по ходу, ни разу мне не поверил. Бухой Серёга же, словно подтверждая мой жизненный опыт, издал утробный звук и отрыгнул не хилый такой фонтанчик.

– Вооо! – назидательно произнес я. – Гитару я ему сегодня не отдам. Испортит инструмент. А в оправдание скажу, что почти жизнь ему спас. Плюсик в карму заработал, так что теперь со спокойной душой можно отправляться на поиски приключений.

Хер его знает, как так получилось, но ноги вывели нас к дому Чижовской милфы. Хотя стоял он, хочу напомнить, далеко на отшибе.

– Ну что, Казанова, вызывай свою зазнобу на неравный бой, – усмехнулся я.

– А вдруг этот. Муж её дома. Или она уже спит, – начал отпираться Чиж.

– Дааа, – протянул я. – А понтов-то было. Ты ей сообщение напиши, обстановку разведай, – подсказал я. – Ты же видосы весь день смотрел. Меня учить пытался. А потом и для смелости принял, а как до дела дошло, слиться решил?

– Ничего я не решил, – надулся малой.

– Ага. Оно и видно.

Эх, не хватает Чижу выдержки. Опять он повёлся. Достал мобилку и начал что-то там тыкать.

– Отправляю, – вздохнул он.

– Эээ. Погоди. Ты чего там написал? Интересно же, – запротестовал я.

Пикапер из юнца оказался тот еще. “Прив, как дела, чё дел” – это всё, на что хватило его фантазии.

– Да все так пишут, – оправдывался Чиж на мои возмущения.

– Кому? – лютовал я. – Прыщавым школьницам, которых никто гулять не зовет? Тут женщина! Да еще какая! Она с первым встречным не пойдет.

– А со мной пойдет! – огрызнулся малой. – Я прикинусь неопытным, и она захочет меня всему научить и показать. Мне даже напрягаться не надо будет. Сам так говорил. Тем более, сообщение я уже отправил.

– Ну-ну, – буркнул я. – С такими тупыми подкатами ты сегодня опять уснешь девственником. А мог бы…

Завершить повествование о том, что и как мог бы Чиж мне не удалось.

– Ответила, – заулыбался во все тридцать два зуба малой. – Я же говорил.

– Чего там? Нахер послала?

– Не, пишет, что я наивный и смешной. А еще что у нее окно открыто, а мы орем на всю округу, и она все слышит, – дрожащим голосом пересказал юный Казанова.

– Ну, тогда пусть выходит или мы сами сейчас зайдем, – приободрился я.

Чижовский телефон плюмкнул. Малой судорожно икнул.

– Тише ты. Она тебя услышала, – зашипел Чиж, читая сообщение. – Пишет, выйти не может. А если у меня смелости хватит, то я могу зайти. Муж ещё не пришел.