Текст книги "Симбиоз. Моя чужая победа (СИ)"
Автор книги: Майя Фабер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
Вскоре же стало ясно, что никакие обмены Маре и не нужны, она счастлива на «своем этаже». А Алекс, к собственному удивлению, понял: что бы ни ждало их в жизни, он всегда будет толкать для нее диван. Чего бы ему это ни стоило.
Позади него негромко щелкнула дверь, и ровный желтый свет заструился вниз по ступеням. Мать в мягких домашних тапочках, подошвы которых зачастую слишком скользили по гладкому полу, спускалась, как всегда, бесшумно и осторожно. Алекс не слышал, но чувствовал ее приближение.
– Стулья бы купить, – словно невзначай заметила мать, остановившись над ним и рассеянно поглаживая пальцами по его волосам.
– Угу.
Ни одного стула в комнате не было. Мара вечно смеялась, утверждая, что они ей и не нужны. Она могла проводить на ногах почти все время, то расхаживая по комнате, то пристраиваясь в уголочке. Даже работать предпочитала стоя. Диван так и остался брошенным посередине комнаты со времен переселения. С тех пор ни разу не сложенный и не прибранный, для отдыха он годился разве что самому непритязательному посетителю подвала. Мать называла его приманкой для нервных родителей и страшным оружием против мизинцев на ногах, но убирать не заставляла, за что Алекс, единственный человек в доме, знавший, что ножки дивана после переезда в подвал держатся практически на соплях, был молча благодарен. Сдвинь – и придется покупать новый, а бюджет у них и так маловат.
– Поссорились? – спросила мать чуть слышно.
– Немножко.
– Понятно.
Аккуратно перешагивая через разбросанную по полу одежду, она подошла к столу. Поправила свисающий с края провод. Еще один. Задумчиво оглядела длинные узкие столы вдоль стен, заваленные непонятным электронным мусором. Мара тащила домой все, что ей попадалось. Алекс не удивился бы, узнав, что она и по свалкам за этим хламом рыскает. По большей половине уже невозможно было понять, чем оно являлось в прошлой жизни. Гнутые железки, торчащие из них провода, осколки информационных чипов и кристаллов.
На обитых утеплителем стенах – до облицовки руки не дошли, – теряясь между многочисленными схемами, инструкциями и плакатами, с маленьких, бережно приколотых семейных фотографий смотрели улыбающиеся лица. Мать взяла один из снимков, с заметным усилием вырвав старомодную булавку, подержала в руках, вглядываясь в изображение, развернулась и молча протянула сыну. Алекс принял его, скорее, от неожиданности, чем осознанно. На нем веселая мелкая девчонка-шатенка двенадцати лет сидела на плечах у хмурого шестнадцатилетнего парня.
– Даже тогда она не разучилась смеяться, – услышал он голос матери и едва заметно кивнул. – Скоро помиритесь, – добавила она твердо и уверенно, как сообщала непреложную истину.
Мать подняла рюкзак, брошенный Алексом рядом с лестницей, почти бережно раскрыла и принялась вытаскивать вещи: мятые рубашки вперемешку с книгами, проводами и вишневыми конфетами. Последние, неизменные спутники Мары, сыпались на пол буквально из каждой складки.
– Как прошло? – сменила тему мать, и Алекс задумался, вспоминая, о чем последнем успел написать ей по дороге домой.
– Новой машины нам не видать. – Сам удивился, как легко и обыденно прозвучала эта новость.
– Страховка истекла? – грустно заключила она.
– Сегодня ночью. Совпадение?
– Конечно. – Уверенность в ее голосе всегда действовала успокаивающе. Психолог по профессии и по призванию, она обещала не использовать на детях свои «штучки», но Алекс то и дело ощущал себя как на приеме.
– Из-за машины? – спросила она, не уточняя. Да и не требовалось.
– Не знаю, – честно ответил он. – Из-за глупости. Влезла под руку со своей станцией.
– Она долго ждала твоего выпуска, – резонно отметила мать.
Алекс поднялся и все-таки плюхнулся на недовольно заскрипевший диван. Усталость брала верх.
– Не похоже, что будет длинный отпуск. – Мать с таким вопросительным выражением посмотрела на него, что он не сдержал ухмылки. – Распределение послезавтра, – он посмотрел на часы, – а нет, уже завтра.
Рюкзак с шумом плюхнулся на пол, почти заставив Алекса вскочить.
– Так скоро? – Не дожидаясь ответа, мать отвернулась к столу и принялась перекладывать мусор с места на место. – Я думала, ждут месяцами.
– Я тоже. – Алекс поморщил нос и расслабился. – Нас предупреждали именно об этом.
– Поразительно.
– Что тебя так тревожит? – Он смотрел, как бесцельно мечутся по столу ее руки.
– Ах, ничего. – Мать развернулась, распрямляя плечи и натягивая широкую добродушную улыбку. – Видимо, повезло!
Алекс пожал плечами, решив лишний раз не упоминать о его натянутых отношениях с везением. Об экзамене мать так и не спросила, за что он был весьма благодарен. Все-таки она слишком хорошо его знала.
– Видел сообщение? Хотела предупредить тебя раньше, но работа отвлекла. Они планируют открыть Пятую. Запустить поддержку атмосферы и начать ремонт. «Поддержание» уже собирает бригады, нам – врачам и психологам – тоже предлагали.
Алекс удивленно наморщил нос. До конца присланный матерью восторженный репортаж он так и не досмотрел.
– Сейчас?
– К празднику, – кивнула мать. – Не удивлюсь, если эта новость выбьет Мару из колеи.
– Уже выбила, – хмыкнул он.
– По станциям всех желающих повезут. Нет, не всех, конечно, – быстро поправилась она, – но именных приглашений навыписывали много. Да и без них любой сможет купить парочку билетов, если в состоянии оплатить перелет.
– Любой – вряд ли, – вставил Алекс, прикрыв глаза, и пояснил: – Слышал, что билеты там «для своих». Не хотел говорить Маре, она бы решила, что я лгу.
Неудивительно, что желающих оказалось больше, чем доступных билетов. Станции до сих пор казались основному населения планеты чем-то далеким и почти мифическим. Теории о том, что там на самом деле, разнились от удаленной и жуткой тюрьмы до закрытого рая для избранных. «Поддержание» слухи никак не комментировало, а станции именовало исследовательскими. Хотя они и считались достоянием Федерации и всех ее жителей, пускать туда просто так толпы народа никогда не было заведено.
Мать покачала головой.
– Не надо бы вам туда соваться.
– Знаю, – ответил Алекс еле слышно. – Не хочу, а теперь и некогда. Только мое мнение Мару вряд ли остановит.
– Да и мое тоже, – согласилась мать с грустной улыбкой. – Ты уж проследи за ней, ладно?
– Угу, – скривился он в ответ.
– И где ее носит? Раньше хоть сообщала, а теперь комм отключен – и все, хоть полицию с собаками вызывай! – чересчур громко возмутилась мать, театрально всплеснув руками, и направилась к лестнице. – Ладно… Есть хочешь? Пошли. Куртку сними наконец!
Он поднялся, кряхтя. Мать засмеялась. Взгляд упал на смятый клочок бумаги, сиротливо торчащий из-под дивана. Алекс наклонился, подхватил его, развернул. С огрызка на него, словно пара грозных глаз, смотрела перевернутая восьмерка, перечеркнутая кроваво-красной полосой, – знак, который никому не стоило держать в доме открыто. Символ «Анти-Х». Обрывок агитационной листовки.
Невесть откуда вылезшая группа, прозвавшая себя «Анти-Х», пропагандировала отмену мирного договора. Идеи фанатиков, поначалу не воспринятые серьезно, с годами все глубже проникали в головы людей. Сводились они всегда к одному: хаарс уничтожат людей, лишь дайте им время, а станции – это их же первейшее оружие. Построенные из бывших кораблей, как блокпосты, от кого или чего должны они защищать Землю? Ведь главная угроза уже на ней.
Начинавшая с распространения неприглядных картинок по сети, «Анти-Х» активно развивалась, впитывая в себя несчастных и озлобленных родственников погибших, размахивая взрывом на Пятой, как флагом, и, конечно, обвиняя в нем хаарс. Кое-где доходило до демонстраций и мелких беспорядков, которые быстро подавлялись если не федеральной полицией, то силами «Поддержания» как самой заинтересованной стороны. Вот только рядовым сотрудникам корпорации все меньше хотелось привлекать какое-либо внимание, что могло стать и вовсе опасным, если оказаться не в том месте и не в то время.
Алекс сжал клочок так, что костяшки пальцев побелели, и быстро сунул руку в карман куртки, пока мать не заметила причины задержки.
Глава 16
Они почти дошли до двери, когда дом тряхнуло. От грохота, треска падающей мебели и звона бьющегося стекла заложило уши. Алекс, поднимавшийся за матерью, машинально стащил ее с лестницы, даже не почувствовав веса или сопротивления. Она глядела на сына, больно вцепившись острыми ногтями ему в предплечье. Наступившая тишина обволакивала, словно живая, проникала в уши, оставляя ощущение пышных ватных затычек.
Алекс тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, и, набрал номер экстренного вызова полиции.
Ничего не происходило. Мать дернулась назад к лестнице, но он грубым движением отстранил ее и пошел вперед сам. В коридоре за дверью все еще горел свет, вкусно пахло горячим мясным бульоном. Свежестью ночных улиц. Дымом.
Алекс сделал пару шагов, заглянул на кухню. Та ожидаемо пустовала. Разбитое окно угрюмо чернело остатками опаленной рамы, и Алекс нахмурился. Похвастаться обширными знаниями в современном домостроении он не мог, но точно знал, что так просто окно не выбить. Приличный кусок взрывчатки или выстрел – вот это другое дело. Дыра в стене такой расклад подтверждала. За спиной громко сопела мать, успокаиваясь излюбленными дыхательными упражнениями.
Он прошел внутрь. Под ногами хрустело: подвесной шкаф с посудой напротив окна упал, щедро осыпав пол осколками, черная пыль кружилась в воздухе, о еде, приготовленной матерью, можно было забыть. Окно превратилось в мелкое крошево, разлетевшееся повсюду: новым украшением обзавелся даже потолок. В середине перекошенного стола чужеродным предметом расположился черный пакет. Алекс вытянул виртокно и навел его на незваного гостя. Сканер ответил коротким писком и мирной зеленой надписью: «Опасных веществ или объектов не обнаружено».
Алекс развернул пакет и с удивлением обнаружил в нем обычный кирпич, на первый взгляд ничем не примечательный – в старых районах много домов, сложенных из таких. Он повертел кирпич в руках, разглядывая стороны. Сверху красовалась неровно, но отчетливо выведенная синей краской цифра семь. С другой – знакомый знак «Анти-Х». Рука дернулась, но Алекс поборол желание тут же бросить находку на пол, поморщился и поднес кирпич к лицу, разглядывая красную линию. Кроваво-красную.
Положил «гостя» обратно и оглянулся на мать, все еще держащуюся у него за спиной. Она только пожала плечами в ответ на невысказанный вопрос. Взгляд ее блуждал по кухне, упрямо не задерживаясь на поверхности стола.
За окном завыла приближающаяся сирена.
Сомнительную честь давать показания мать взяла на себя. Рассказывать толком было нечего, зато повторять пришлось раз десять: ничего не видели, не слышали, ни с кем не ссорились, врагов не нажили. Алекс сидел за столом, не прибранным и не протертом, гипнотизируя брошенный на нем черный пакет. Кирпич полицейский тщательно упаковал и унес в машину, не преминув попутно высказать все, что он думает о людях, лапающих улики грязными пальцами.
Тихий голос матери доносился с крыльца через открытую дверь и отсутствующее окно. Торопливый, но равномерный, убаюкивающий, он навевал другие воспоминания, окутанные горем, освещенные красно-синими лампами полицейских машин. Мать тогда, почти как сейчас, выскочила на улицу в домашней одежде и босиком, одна рука в перчатке-прихватке. Кричала что-то неразборчивое, разъяренным зверем бросаясь на женщину в строгом сером костюме социальной службы, вынудив ту искать помощи у ближайшего полицейского. Заслоняла собой соседскую девчонку в пижаме, прижимающую к своему боку что-то мелкое и черное. А потом долго разговаривала на крыльце. Уговаривала. Умоляла, прерываясь, чтобы расслышать бубнящего стража порядка.
Алекс встал, поднял с пола чайник, поставил на стол, небрежно смахнув осколки и грязь, но больше размазав последнюю, и включил. Оперся руками о стол и ссутулился, ожидая, пока нерасплескавшиеся остатки воды закипят. Кто и зачем доставляет посылки таким образом?
– Они уезжают, хочешь спросить что-нибудь? – Голос матери прозвучал так близко, что Алекс вздрогнул – не услышал ее шагов.
– Вызовут еще сто раз, – процедил он, поднял голову, и, передумав, вышел на крыльцо.
Почти рассвело, будто и не было длинной бессонной ночи. Одна из двух патрульных гравимашинок уже пропала, около второй разговаривали двое мужчин. Алекс подошел поближе, машинально расчесывая пальцы, поймал взгляд повернувшегося полицейского и спрятал руки в карманы.
– Хотел спросить, извещается ли «Поддержание» о подобных инцидентах? – начал он, но терминал в машине ожил, привлекая внимание.
Сообщение передавалось полицейским прямо на вшитые передатчики, так что Алексу оставалось только с понурым видом ждать результата.
– Извини, парень, нам пора. Вы сегодня не первые. И, похоже, не последние. Дальше связывайся со страховой.
Дверь машинки захлопнули, не дожидаясь ответа, загудела гравиподвеска, и Алекс отступил к дому. В памяти всплыл кирпич с выведенной на нем цифрой семь. Не первые, но сколько всего?
Мать бродила с ведром по кухне, собирая осколки, и, глядя на выражение ее лица, Алексу отчего-то показалось до странного неуместным предлагать сейчас вызвать уборочную службу. Но от идеи он не отказался, оставив быструю пометку на комм. Наконец-то сбросив заляпанную куртку, дошагал до своей комнаты и рухнул на кровать, не раздеваясь. Сквозь закрытую дверь до него донесся ожидаемо громкий и эмоциональный всхлип вернувшейся Мары. Последовавшая за ним истерика растворилась в тишине долгожданного сна.
Глава 17
Успокаиваться я начала только тогда, когда двери гравибуса беззвучно сомкнулись за спиной, отрезав меня от раздражающего мира. Я глубоко вдохнула, пытаясь вытолкнуть из головы последние слова Алекса, как и мысли о цене билетов на станции, но чувство вины и собственной никчемности кололо глубоко внутри, словно я проглотила горсть битого стекла. Руки подрагивали, ноги казались ватными, а в ушах стоял тихий гул, будто я выплыла на поверхность после долгого погружения. Хотелось одного: дойти до дома и спрятаться в тишине своей комнаты.
Однако приблизившись к дому, я замедлила шаг, насторожившись. Что-то было не так. Красно-синие отблески метались по стенам соседних зданий, отражаясь в лужах и превращая знакомый район в нечто пугающее. Я замерла на месте, пытаясь справиться с неприятным холодком, пробежавшим по коже.
Гравимашина полиции уже бесшумно поднималась в воздух и через несколько секунд исчезла за поворотом. Я подняла взгляд на наш дом, и сердце болезненно сжалось. Кухонное окно на первом этаже превратилось в зияющую дыру с обгоревшими краями и перекошенными остатками рамы, а стена вокруг была покрыта черной копотью. Осколки стекла на земле поблескивали под уличным фонарем. Возле дома стояла тетя Лана, закутанная в старый домашний халат, который обычно надевала только ночью. Она напряженно смотрела вслед улетающей патрульной машинке, как если пыталась удержать ее взглядом.
Я сорвалась с места и подбежала к ней:
– Тетя Лана? Что здесь случилось?
Она резко обернулась, и на ее лице смешались облегчение и тревога. Губы дрогнули, словно она собиралась что-то сказать, но вместо этого она заключила меня в объятия настолько крепкие, точно боялась, что я снова исчезну.
Пришлось осторожно отстраниться, чтобы заглянуть ей в глаза:
– Пожалуйста, объясни, что произошло.
Она вздохнула, опустила плечи и отвела взгляд в сторону. Ее лицо было бледным и осунувшимся, а в глазах мелькнула неуверенность, какую я не видела уже много лет:
– На нас напали посреди ночи, Мара. Полиция говорит, таких случаев сегодня много. Алекс с ними уже говорил. Пойдем в дом, я покажу.
Она плотнее закуталась в халат, будто тот мог защитить ее от новой беды, и быстро зашагала к дверям. Я последовала за ней. Пальцы дрожали. Почему это случилось именно сейчас, после всего, что свалилось нам на голову?
Стоило перешагнуть порог, как меня буквально пригвоздило к месту. Казалось, по дому прошел смерч. Подвесной шкаф с посудой лежал на полу, окруженный сверкающими осколками фарфора. Книги и бумаги с подоконника и полки рядом с ним хаотично раскидало по всей комнате, а через разбитое окно внутрь врывался прохладный воздух, заставляя занавески трепетать привидениями.
На грязном пустом столе посреди кухни остался странный черный пакет. Тетя Лана молча взяла его и протянула мне:
– Сканировали, сказали выбросить. Внутри лежал кирпич. Его забрали на экспертизу, но Алекс успел сделать фото.
Я медленно открыла пакет и заглянула внутрь, хотя знала, что там ничего нет. В горле застрял комок. Затем тетя повернула ко мне свой комм с открытой фотографией.
На снимке был обычный кирпич с грубо нарисованной синей цифрой семь. На обратной стороне был ярко выведен символ «Анти-Х», перечеркнутый кроваво-красной линией. От взгляда на это меня бросило в холод.
– Алекс? Он дома? – спросила я хрипло, не отрывая взгляда от экрана.
– Наверху. – Тетя Лана коснулась моего плеча, ее пальцы тоже дрожали. – Только недавно уснул. Всю ночь разбирался с полицией и страховой. Нас, слава богу, не было на кухне, когда все случилось.
Я опустилась на стул – комната слегка поплыла перед глазами – и сдавленно усмехнулась:
– Ну конечно. Билетов на станции не достать, а вот кирпичей, видимо, хватает на всех…
Тетя Лана устало вздохнула, присаживаясь рядом и обнимая себя руками:
– Днем разберемся, Мара. Сейчас уже ничего не сделаешь. Пожалуйста, отдохни хотя бы немного.
Она говорила почти спокойно, но я слышала за ее словами неуверенность и сомнения. Вряд ли днем станет легче – это знала и я, и она.
Я машинально повторила за ней:
– Днем…
В голове крутились десятки вопросов, сливаясь в один тревожный водоворот: почему именно мы, почему именно сейчас, почему именно цифра семь? И казалось, чем больше я задавала вопросов, тем меньше находила ответов.
Я снова посмотрела на разбитое окно, и мне стало холодно – от ночного воздуха или от собственной беспомощности, я уже не знала.
На мгновение показалось, что кирпич все еще здесь. Как насмешка. Издевка. Сейчас я хотела одного – открыть глаза и обнаружить, что все это дурной сон. Но предутренняя прохлада, усталость и тревожная тишина дома были слишком реальными.
Настоящие неприятности лишь начинались, и я совсем не была уверена, что готова услышать ответы хотя бы на часть своих вопросов.
Глава 18
Церемониальный зал Федерального университета «Поддержания» казался бесконечным, будто созданным специально, чтобы каждый здесь чувствовал себя одновременно и важным, и потерянным. Если поднять голову, начинало казаться, что огромное пространство будто уплывает вверх. Потолки скрывались в полумраке, теряясь среди переливающихся голографических проекций. На информационных панелях на стенах беспрестанно сменялись картинки: бегущие строки, схемы, лица выпускников. Направляющие на полу испускали ровный прохладный голубой свет, разделяя толпу: выпускники в строгой форме стояли в своей зоне, гости – в своей, а официальные лица из «Поддержания» расположились на почтительном расстоянии, словно хищники, наблюдающие за травоядной стаей. В центре зала была установлена платформа, заменяющая собой сцену.
Я стояла рядом с тетей Ланой, взглядом цепляясь за мелькающие имена на голограммах над платформой, а в голове кружились мысли, тревоги и обрывки разговоров. Голоса вокруг смешивались с еле слышной мелодией из невидимых динамиков, становясь похожими на убаюкивающий шум дождя. Людей было так много, что их лица сливались в сплошной поток из теней и света.
– Совсем недавно он был ребенком, – тихо проговорила тетя Лана, скорее, себе, чем мне, и осторожно сжала мою ладонь. Комм на ее запястье мигнул, но она привычным жестом отмахнулась от уведомления. – А теперь, пожалуйста: взрослый мужчина, выпускник. Даже не верится…
Я промолчала, не найдя нужных слов. Что тут скажешь, если я сама не до конца понимала, что чувствую? Взгляд снова метнулся к платформе. Выпускники поочередно выходили в ее центр, где представитель «Поддержания» с выверенной учтивостью вручал им конверт – тот самый, в котором было скрыто их будущее. От каждого шага по полу разбегались круги голубого света, будто платформа сама подталкивала людей вперед, в неизвестность.
Неожиданно завибрировал и мой комм, сигналя о переходе в резервный режим местной сети. Опять нет соединения со станциями. Я с досадой стряхнула уведомление, не желая отвлекаться, и снова устремила взгляд на сцену.
– Александр Кейлен, – неожиданно звонко объявил женский голос. – Распределение: Служба Безопасности «Поддержания».
Пальцы тети Ланы сжали мою руку так сильно, что я едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть. Алекс вышел на платформу, в яркий круг света. Его лицо казалось совершенно спокойным. Но я слишком хорошо знала сводного брата, чтобы поверить в эту картинку: плечи напряжены больше обычного, а попытка нервно сглотнуть не осталась незамеченной мною.
Зал наполнился вежливыми, как того требовала церемония, аплодисментами, но я услышала и несколько громких выкриков от его друзей. Алекс шагнул к представителю корпорации, сдержанно кивнул, принимая конверт с золотым тиснением.
– Поздравляем, офицер Кейлен, – произнес мужчина таким нейтральным голосом, что тот мог принадлежать роботу.
– Благодарю, – ответил Алекс, быстро скользнув взглядом по конверту.
Я тут же заметила перемену в его лице: уголки губ слегка дрогнули, в глазах мелькнула рассеянность. Но уже через секунду Алекс вновь натянул маску невозмутимости, спрятал конверт в карман и посторонился, освобождая место следующему выпускнику.
– Что-то не так? – тихо спросила тетя Лана, следя за каждым его движением с тревогой, которую тщетно пыталась скрыть за улыбкой.
– Думаю, он просто нервничает, – ответила я, хотя внутри уже нарастало беспокойство, словно холодный змей, проснувшись, расправлял кольца.
Алекс быстро сошел с платформы и направился к нам. Его лицо снова выглядело бесстрастным, лишь в уголках глаз притаилась легкая тень. Тетя Лана тут же шагнула навстречу, поправила воротник его форменного пиджака и бережно похлопала по плечу, будто не решаясь обнять перед всеми.
– Мои поздравления, офицер. – Говорила она с теплотой и нежностью, но пальцы дрожали. – Ты доволен?
– Конечно, – ответил Алекс поспешно, даже слишком быстро, и улыбнулся шире, чем обычно. – Все так, как ожидалось.
– Но СБ… Я думала, ты будешь работать где-то в нашем секторе, на заводе…
Что-то в ее голосе показалось мне странным. Наверное, невероятная растерянность, что звучала в нем. Никто не знал заранее, куда распределят Алекса, но она будто была уверена на все сто, а теперь узнала, что старый план сорвался.
Я пыталась поймать взгляд брата, но он упорно избегал смотреть мне в глаза. Словно боялся, что я увижу слишком много. Что он скрывал? Что в том конверте? И ведь не даст глянуть, пока сам не захочет открыть.
– Ну что, тогда пойдем отмечать? – преувеличенно бодро предложила тетя Лана, поворачиваясь к выходу. Я чувствовала ее беспокойство всем телом.
– Дайте мне минуту, – попросил Алекс, легко коснувшись ее руки и тут же отпустив. – Догоню вас. Обещал посмотреть на еще пару человек. Вам уже не нужно здесь толкаться, это недолго.
Тетя Лана кивнула и повела меня к выходу. Я замедлилась, чувствуя странный холодок тревоги, и обернулась. Алекс уже отвернулся, но мой взгляд задержался на двух незнакомых мужчинах возле бокового выхода. Они не аплодировали, не улыбались – просто наблюдали за Алексом. Позы расслабленные, лица непроницаемые. И в их безучастной неподвижности было что-то пугающе профессиональное.
Я быстро отвернулась и поспешила за тетей Ланой, но тревога внутри уже превратилась в четкое осознание: тут происходит нечто более серьезное, чем просто распределение выпускников.
Глава 19
Кайл терпеть не мог церемонии. Вся эта строгость, натянутые улыбки, пафосные речи и идеально выглаженные костюмы раздражали его еще со времен службы в армии. Однако, как всегда, его мнением никто не интересовался. Сейчас он стоял в стороне от основной массы людей, почти скрытый за массивной декоративной колонной, и равнодушно наблюдал за происходящим в зале, чувствуя себя агентом под прикрытием, попавшим на скучнейшую в мире операцию. Все, что ему требовалось, – вовремя заметить, достался ли кому-то из выпускников маленький чип-ключ.
На сцену по очереди выходили молодые ребята. Каждый получал конверт, тщательно запечатанный и украшенный бессмысленно дорогим тиснением, и возвращался обратно под вежливые аплодисменты и назойливые вспышки дронов-камер. Лица у выпускников были настолько похожими – серьезные, напряженные, преувеличено гордые, – что Кайл с трудом отличал их друг от друга. Привычно всматриваясь в мельчайшие детали жестов и мимики, он надеялся заметить хоть что-то интересное, но пока все было невыносимо скучно и предсказуемо.
Пальцы бессознательно катали в кармане маленький наперсток-анализатор – безделушку, напоминавшую, скорее, игрушку, чем профессиональный инструмент. Конечно, использовать его здесь он не собирался, но привычка носить анализатор в кармане оказалась сильнее здравого смысла. Покривил бы душой, назвав его лишь талисманом. Нет, с его родом деятельности анализатор часто пригождался. Вредно покупать что-то на черном рынке, не проверив на нем ДНК прежнего хозяина: вдруг в базе найдется такое имя, что лучше уносить ноги, чем связываться.
С начала церемонии прошло уже добрых два часа, и Кайл, так и не заметив ничего стоящего, начал всерьез размышлять, как незаметно покинуть зал, когда вдруг замер, увидев знакомую фигуру.
Та самая девушка из бара стояла чуть в стороне от толпы рядом с элегантно одетой женщиной, предположительно матерью или родственницей. Девушка выглядела настолько непривычно, что он с трудом узнал ее: аккуратная одежда, идеально уложенные волосы, почти военная осанка. Ему больше нравилась та, какой он видел ее во время их прошлой встречи: с растрепанными волосами и огнем в глазах, готовая на любое безумие.
Он внимательно посмотрел на парня с ними. Тот выглядел напряженным, лицо бледное, плечи приподняты, словно он не до конца верил в происходящее. Форма недвусмысленно намекала на его роль в церемонии – еще один выпускник. Кажется, Кайл даже помнил его выход на платформу.
Их разговор длился недолго, после чего женщина взяла девушку под руку, и они начали продвигаться к выходу, а парень остался в зале, явно намереваясь поговорить еще с кем-то.
Кайл, не задумываясь, оттолкнулся от колонны и направился следом. Женщина уже вышла из зала, когда девушка, бросив очередной тревожный взгляд назад, замедлила шаг и остановилась возле двери.
– Мара, – окликнула ее женщина из коридора, – не задерживайся долго, пожалуйста. Я подожду тебя снаружи.
Девушка кивнула в ответ и, заметив Кайла, удивленно приподняла брови. Теперь он знал ее имя, и это почему-то ему понравилось.
– Привет, – негромко произнесла она, чуть прищурившись, когда он подошел ближе. – Что ты тут делаешь?
– Любуюсь новым поколением, – невозмутимо ответил Кайл, не скрывая саркастичной усмешки. – Рабочий интерес, не более того.
– Ты? На церемонии распределения? – Мара насмешливо скрестила руки на груди. – А выглядишь так, будто у тебя аллергия на официальные мероприятия.
– Она самая, – ухмыльнулся он, но сразу стал серьезнее. – Как твои дела? Видок немного… измученный.
Она замолчала, решая, стоит ли рассказывать правду, затем все-таки тихо произнесла:
– Вторые сутки не спим, если честно. Утром снова пришлось пообщаться с полицией. Не особо приятное занятие.
– Что произошло? – прищурился Кайл. – Или я должен спросить, во что ты вляпалась на этот раз?
Мара кисло усмехнулась.
– Увы, не я. Вчера ночью в наше окно прилетел кирпич в черном пакете. Вынес окно так, будто перед ним летела маленькая бомба. Впрочем, возможно, так и было.
– Кирпич?
– Ну да, самый обычный кирпич. На нем была цифра семь и символ «Анти-Х». Полиция только пожала плечами и отправила к страховым агентам, а у нас и без того сейчас не самые веселые времена. Быстро заменить окно нам не на что, а спать с дырой в стене… короче, как-то страшно.
Она замолчала, с усилием сохраняя внешнее спокойствие, хотя глаза выдавали тревогу и усталость. Кайл тут же вспомнил окраины, вербовщиков и слишком пристальное внимание к девушке со стороны «Анти-Х». Ситуация начинала приобретать неприятные очертания.
– Прогуляемся? – предложил он почти без раздумий. – Расскажешь подробнее, вдруг я смогу помочь.
Она посмотрела на него задумчиво и покачала головой с сожалением:
– Я бы правда с радостью, но дома полкомнаты в стекле, а вместо окна до сих пор зияет дыра. Нужно хотя бы закрыть ее, иначе ночь снова будет, мягко говоря, прохладной. И воров не хочется привлекать.
– Тогда я определенно должен помочь. – Кайл уверенно улыбнулся, принимая окончательное решение. – Поверь, после армейских бараков и полевых операций разбитое окно вряд ли меня смутит. Посмотрим, какие следы там остались, а потом решим, чем его поскорее закрыть.
На ее лице появилась улыбка – робкая, но искренняя и теплая, первая за все это время.
– Ты уверен? Там грязно, стекло, пыль, все совсем не как здесь…
– Если это способ от меня отделаться, то не сработает. Поверь, я видел места похуже, – усмехнулся Кайл. – Торчать здесь и делать вид, что мне интересно, – гораздо хуже, чем помогать с ремонтом.
Мара тихо рассмеялась.
– Ладно, тогда пошли, солдат, – произнесла она, иронично вытягиваясь по стойке смирно и делая приглашающий жест. – Проверим, чему тебя там научили в твоей армии.
Кайл улыбнулся, пропустил ее вперед и направился следом, но в последний момент почувствовал прожигающий взгляд на спине. Мельком обернулся и увидел того парня, что еще недавно стоял с Марой. На его лице читалась смесь удивления и недовольства. Кайл слегка пожал плечами, словно говоря: «Ничего личного, приятель», – и вышел следом за девушкой.
Глава 20
Когда мы вышли на улицу, сумерки уже успели погрузить город в серую влажную дымку. Тетя Лана стояла чуть в стороне и встревоженно смотрела вслед удаляющемуся Алексу: он едва успел махнуть ей рукой и бросить на меня последний предостерегающий взгляд, прежде чем быстро свернул к транспорту «Поддержания» и исчез в нем.
Я сделала шаг вперед, чувствуя на себе пристальное внимание нового приятеля, имя которого до сих пор оставалось загадкой. Он, видимо, тоже вспомнил об этом и усмехнулся, поймав мое легкое замешательство.
– Тетя Лана, – как можно непринужденнее начала я, – это… мой знакомый. Он предложил помочь нам с окном.
