Текст книги "Осколки: коготь Зверя (СИ)"
Автор книги: Майя Чернышева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
– Зачем вы все это пишете? Это обязательно?
– Да, – все так же спокойно ответил Адам, – не переживай, это формальность. Нашему инженеру нужно посчитать коэффициент заряда, чтобы точнее определить твою сущность.
– А Элла с этим не справится? – обернулась манифестантка на дверь.
Меня передернуло от этого убогого и неуместного сокращения имени титулованной особы, которым девчонка разбрасывалась как мусором. Мало того, что она не могла усидеть на месте, так еще и не соблюдала никакого уважения к людям выше ее по статусу.
На задний план даже отошла мысль, что я не доверил бы Элине даже самую простую диагностику сущности, не говоря о сложной аппаратуре.
Девчушка заметила мой жест и осторожно спросила, обращаясь напрямую ко мне:
– Я что-то не так сказала? Простите, у меня не было в мыслях кого-то обидеть!
Капитан бросил на меня угрожающий взгляд, а ей ответил все так же спокойно:
– Не обращай ни на кого внимания, Маргарита. Сосредоточься на нашей беседе.
Я понял, почему его выбрали капитаном. Он был абсолютно хладнокровен в столь опасной ситуации, ничем не выражая своего волнения или опасений.
А опасаться было чего. Руки манифестантки опять начали дымиться.
Ленард незаметно включил распылитель с успокаивающим раствором, чтоб не лезть к ней с иглами. Девчонка успокоилась и перестала ерзать.
– Маргарита, это ты чуть не убила монстра в саду? – подошел к самому важному моменту беседы Адам.
– Не знаю, – она смотрела как будто сквозь нас.
– А воронка в саду – твоих рук дело?
– Не знаю…
– А то, что дом едва-едва выстоял? Не знаешь?
Девчушка зевнула во весь рот и откинулась на спинку кресла, пробормотав:
– Ничего я не знаю…
Ленард выключил распылитель, но девчушка уже откровенно посапывала прямо перед нами. Адам тяжело вздохнул, ударяя ладонью по лбу. Я не выдержал, встал со своего места, подошел к ее креслу и включил на панели громкий звук сирены. Девчонка заверещела, подскочив на месте, а я проговорил тоном, не подразумевающим никаких возражений:
– Мы можем подключить вас к монитору воспоминаний, но это будет неприятно, долго и затратно для нас всех. Так что в ваших же интересах взять себя в руки и продолжить рассказ.
Девчушка заморгала своими огромными голубыми глазами, которые начали сиять из-за слез:
– Есть какая-то объективная причина, по которой ты меня ненавидишь? – тихо спросила она.
– Алан, уйди на свое место! – прикрикнул на меня Адам. – И не смей даже поднимать свой королевский зад, пока не поступил приказ твоего командира!
Я стиснул зубы и направился назад на место, ощущая непреодолимое желание спросить у капитана, как долго он собирается нянчиться с нахалкой. Мы и так не укладывались во временные рамки процедуры регистрации, не хватало еще нелепой игры в галантность.
– Расскажи, что ты помнишь, – продолжал беседу Адам. – Нам очень важно знать, что с тобой случилось.
– Я шла с тренировки домой через наш парк, – сложила она руки на коленях, – услышала, что кто-то дерется, решила разнять. Но драки не было. Была лишь Элина, вся грязная и помятая.
– Свойственна ли тебе подобная храбрость? – спросил ее Ленард.
– Нет, – покачала головой малявка, – я очень трусливая по природе.
Краем глаза я увидел, что сквайр не торопится заполнить ни графу «Расположенность к чародейству», ни графу «Расположенность к ведовству». Он сомневался, и я осознал, как все мужчины в той комнате словно потеряли разум из-за двух ямочек на щеках и невинном взгляде как у теленка.
– Прекратите издеваться над ней! – раздался позади нас требовательный голос Элины.
Очистившись при помощи чар, она все так же нелепо выглядела в той дурацкой пижаме: рукав кончался, не добрав всего ничего до запястья, штаны не доходили до щиколоток. Принцесса заботливо вручила малявке маленький черный футляр, а сама вышла на середину комнаты, решительным жестом отобрала у Ленарда стул, на котором стояла его аптечка и села прямо рядом с девчушкой, взяв ее за руку.
– Ваше Высочество, – встал Адам, – при всем уважении к вам, смею высказаться, что вы нарушаете ход процедуры регистрации…
– При всем уважении к вам, капитан Горн, – прищурилась Элла, читая его нагрудный значок, – как ваш потенциальный наниматель, смею сказать, что имею право вмешиваться в процессы регистрации, если сочту их неправомерными. Вы правда хотите добиться внятного рассказа от девчонки, которая находится под действием седативов, которые туманят ее разум?
– И ничего у меня не затуманено… – пробормотала манифестантка, вытаскивая из футляра очки и снова начиная раскачиваться из стороны в сторону, как в бреду.
– Крошка, Элла разберется, – мягко осадила ее принцесса. – Если вам нужны показания – я готова их дать.
– Мы берем показания именно у нее не просто так, – устало потер переносицу капитан. – Ваше Высочество, вы думаете, что мы такие плохие, но ведь…
– Я ничего о вас не думаю, не доросли до такой чести, – прервала его на полуслове Элина, – и отныне, если хоть кто-то из вас посмеет высказаться против меня, то я привлеку родителей девочки. Пока что они не вмешиваются, только потому что я убедила их в полной безопасности их дочери. Они не будут в восторге, если увидят, что их дочь, мягко говоря, невменяема!
– Что-что? – подала голос девчушка. – Я под наркотой?
Она выглядела как сумасшедшая библиотекарь: огромные черные очки были словно подобраны не для нее. В Измерении мы использовали подобный примитивный прибор только для защиты от солнца или при работе с дополненной реальностью. Мне пришлось отводить взгляд, потому что неосознанно я начал с интересом на нее поглядывать. Из-за очков, разумеется.
Элла провела рукой по ее лбу. Затуманенный взгляд девчушки прояснился.
– Нет-нет, милая, – заверила ее принцесса, – это успокоительные, смешанные в неправильном соотношении. Кто-то, видимо, первый раз взял в руки настоящие лекарства, а не набор юного лекаря.
– Она никак не успокаивалась, – встрял Ленард в разговор, – кому был бы прок от того, что девочка все спалит в порыве злости?
Элина посмотрела на него так свирепо, что сквайр мигом сжался до размеров камешка. Она подошла к нему и посмотрела сверху вниз (что было непросто при ее невысоком росте):
– Если вы, мой юный лекарь, читали устав об Этике лекарского дела, – начала она своим самым угрожающим тоном, – то должны знать, что душеведческие приемы также рекомендованы к применению при работе с манифестантами. Какой из тридцати рекомендованных вы применили по отношению к Маргарите?
Ленард сидел красный как рубин. В его глазах затаился невероятный стыд, но также восхищение. Попасть под очарование Элины было нетрудно. Хоть она и слыла истеричкой, но ораторские способности, эффектная внешность и обаяние всегда играли ей на руку.
Я сидел в углу, выжидая и наблюдая за развитием событий. Нельзя было уничтожить свою репутацию в глазах Адама еще больше. Что же касалось милой глупой принцессы… У меня было оружие против него, но я выжидал повода и времени его применить.
– Что ж, вот как обстояло дело! – Элина гордо выступила вперед. – Когда чудовище, не описанное ни в каких учебниках, напало на меня, я сумела отбиться от него, но мой заряд был мал как никогда. Никто не знает, что случилось бы со мной, если бы эта храбрая девочка не пришла на зов о помощи! Она привела меня в свой дом и помогла восстановить силы. Она помогала мне приготовить защитный артефакт для дома, не поддаваясь панике. А, когда чудище выследило нас и я не могла ничего поделать, потому что мой заряд все еще не был восстановлен, она бросилась защищать меня и своих родителей. Маленькая и хрупенькая девочка! У нее хватило героизма противостоять чудовищу! Маргарита расправилась с ним, как настоящая боевая чародейка! И я не понимаю, зачем вообще тратить время на эту регистрацию столько времени, если ответ очевиден! Она такая же как я! Маргариту Прикер ожидает блестящее будущее в стенах школы Эйлин, потому прошу вас: покончите с формальностями и дайте показать моей подруге, какие перспективы ее ожидают.
Адам подал мне знак. Я молча подошел к девчушке со своим чемоданчиком и принялся надевать на ее маленькие пальцы детекторы.
Она снова смотрела на меня в упор. И почему-то я не смог выдержать ее взгляда. Никто никогда не смотрел на меня столь нагло и прямо.
Пока детектор начинал высчитывать тип сущности, я сам засел за расчеты, вооружившись записями Ленарда. И чем больше я принимал в расчет логику и здравый смысл, тем больше убеждался, что пламенная речь Элины не имела под собой никакой опоры.
Героизм и храбрость были не более чем следствие базового защитного инстинкта и гормонов, которые вскипели в девчушке. Она не помнила, как покромсала чудовище, начинала источать магию при любом эмоциональном воздействии, даже успокоительные не давали долговременного эффекта. Для меня все было очевиднее некуда: не имела значения сущность девчушки. Она представляла серьезную опасность для окружающих.
Хвала Благодетелю, Адам тоже все понимал, потому ответил принцессе с максимальной тактичностью:
– Я признаю ошибки членов моей команды, допущенные во время регистрации и прошу прощения за них, Маргарита. Но я все же закончил бы процедуру, дабы избежать в дальнейшем любых недопониманий. Тем более, наш инженер уже почти закончил расчеты, верно, Алан?
Его вопрос пролетел мимо моих ушей, потому что я правда покончил с расчетами и даже пересчитал результаты вручную. Почва под моими ногами стала вязкой, а боль в висках загудела еще сильнее. Подтвердились мои самые тайные опасения.
Я прокашлялся и произнес абсолютно спокойно, не выдавая никакой внутренней дрожи:
– Ведунья. Коэффициент заряда выше нормы. Уровень опасности «высокий».
В комнате воцарилась невероятная тишина. Элина побледнела и неосознанно отодвинулась от девчушки подальше. Я лишь усмехнулся про себя.
Милая лицемерка была идеалисткой и борцом за правду, только когда эта правда была удобна лишь ей.
К несчастью нашей дорогой ораторши, которая внезапно перестала источать слащавые речи, девчонка все заметила и поняла. Она испуганно посмотрела на нее и пролепетала:
– Элла, что это значит? Почему все замолчали?
Та же лишь молчала, бледнея все больше и больше.
– Элла! – взяла ее за руку девчушка, буквально заглядывая ей в глаза. – Скажи что-нибудь!
Та же отдернулась от нее, как будто руку обожгли каленым железом.
Я почувствовал нескрываемое отвращение к милой лицемерной принцессе, меня даже начало подташнивать. Да, я ненавидел ведуний всей душой. Да, порой мои высказывания не были этичны от слова «совсем». Но я никогда не отказывался от них и не поджимал хвост, когда приходило время за них отвечать.
Но что было самое мерзкое в этой ситуации, так это трусость Ленарда и Адама. Никто из них не мог сказать ей правду.
И, очевидно, самым плохим парнем должен был стать я, потому что все резко потеряли дар речи и слуха, как бы девчонка ни пыталась до них достучаться.
Привыкай, Алан. Ты в этой истории будешь героем максимум минуты две-три.
– Это значит, что на тебя прямо сейчас надо надеть ограничители магии и сопроводить в школу Ронетт, где госпожа Кларисса решит, что с тобой делать, – объяснил я.
– Я опасна? – Теперь малявка искала правды у меня. Но ирония состояла в том, что роль мудрого наставника была мне не по плечу.
– Посмотри на чудовище, которое ты почти что порубила на куски, и задай этот вопрос еще раз, – огрызнулся я.
– Алан, достаточно! – неожиданно для нас всех отмерла Элина. – Рири, пока что ты не представляешь опасности, потому что сняла заряд.
– Заряд имеет свойство накапливаться, – прервал ее я. – В минуты сильного эмоционального напряжения триггером для подобных магических реакций может стать все что угодно.
– А может и не стать! – запротестовала принцесса.
– Прости, что?! – рассмеялся я ей в лицо, переходя на Лефиа. – Мы сейчас говорим о неудачных предсказаниях? Или же мы говорим о серьезной магии, которая способна нанести вред?!
– Алан, – угрожающе произнес Адам. – Ты ходишь по очень тонкому льду.
Меня затошнило в два раза сильнее от трусости капитана. Ну, разумеется, он заботился о чувствах малявки! Спорить в этой ситуации можно было хоть до потери голоса, но единственным способом ее разрешить было именно осознание девчонкой всей той опасности, что она представляла.
– Помнишь ли ты, что чувствовала в момент нападения чудовища на твоих родителей? – повернулся я ней, все это время сидевшей сжавшись в кресле и растерянно наблюдавшей за нами.
– Я злилась, – тихо произнесла она.
– А дальше как будто черный экран? – продолжал я свой допрос. – Не помнишь ничего до момента нашего прибытия?
– Ага, – согласились со мной.
– Давай представим ситуацию: был у тебя плохой день. На тебя злобно посмотрел прохожий, подруга сказала, что ты уродина – не знаю, какие еще причины. Важно одно: ты разозлишься? Тоже появится черный экран?
– Нет! – заверещала девчушка. – Я мирный и добрый человек!
– Действительно? – продолжал напирать я. – Хочешь сказать, что умеешь себя контролировать? Что подобной катастрофы не повторится? И через полтора месяца нас не вызовут на место страшного убийства твоей недоподружки, с которой вы не поделили туфли или платье?
Девчушка начинала краснеть, но конечности, хвала Благодетелю, не дымились. Она глотала слезы и повторяла одно и то же:
– Я хороший человек! Прошу, поверьте мне! Я никому никогда не причинила вреда!
– Уже причинила, – парировал я. – И ты уж прости, но никому нет дела до того, какой ты там человек. Пока твоя магия бесконтрольна и хаотична, ты опасна для общества. И все твои близкие находятся под угрозой смерти.
– Но я совсем-совсем не опасна! – ныла девчонка, вытирая слезы рукавом. – Я хороший человек! Пожалуйста, отпустите меня! Этого больше не повторится!
Ленард и Адам с Элиной сидели почти не шелохнувшись. Никто из них даже не мог открыть рта и попытаться успокоить ее. Может, это даже было к лучшему. Я прекрасно понимал, что ей не нужны ласковые слова.
Только лишь предельная откровенность и жесткость могли вразумить ее.
– Это повторится, – отрезал я, снова присев перед ней на корточки, – спусковой крючок нажат, обратного пути нет. Каждый раз, стоит тебе хоть на секунду потерять контроль над собой, магия будет проявляться все ярче и ярче. И за последствия никто больше ответить не сможет. Твоя семья и окружающие окажутся в опасности погибнуть мучительной смертью. Ты хочешь этого? Совсем их не любишь? Соврешь о чем угодно, лишь бы злые люди ушли и не трогали?
– Нилионский, на место! – вдруг взревел Адам. – Дисциплинарное наказание! Вступает в силу с завтрашнего дня!
Я замолчал. Определенно, никаких ответов со стороны отца бы не подействовало, ведь я намеревался изложить подлинную версию событий, не сглаживая лицемерие капитана или абсолютную беспечность Элины.
И еще я знал, почему Адам молчал и никоим образом даже не старался меня заткнуть: правота была на моей стороне. Капитан не мог сообщить ничего нового и утешительного в ответ. Инициативу он потерял еще на самых ранних порах, и возвращать ее было поздно.
Неожиданно, девчушка утерла слезы и спросила все еще дрожащим, но не пищащим голосом:
– Нет, пожалуйста, пусть продолжает. Насколько все со мной плохо?
– Даже хуже, чем ты можешь себе представить, – продолжил я. – Все ведуньи таят печать зла от рождения. Ибо сказано в книге о Сотворении Мира: «Породила их кровь Благодетеля и кровь созданий, что даже Тьма отвергла, настолько порочны были их души».
– Со мной все так безнадежно? Я стану злой злыдней, которую надо держать на цепи?
Я выдохнул с некоторым облегчением. Наконец-то она не вела себя как истеричка.
– Не станешь, если будешь бороться со злом, что сидит внутри тебя с самого рождения.
– Алан, замолчи! – вдруг завопила Элина, зажав уши. – Не смей так говорить о ней!
Я с огромным трудом подавил желание заорать на нее в ответ. Вместо этого я мягко улыбнулся ей и спросил на Лефиа:
– Интересно, как королю Бивису понравится твоя новая подружка-ведунья? Он уже отошел от позора, который навлекла на него твоя матушка?
Принцесса побледнела, но на этот раз не отступила от своей игры в хорошую девочку. Она положила руки на плечи девчушке и залепетала:
– Обещаю, я тебя не брошу! Ты там не пропадешь, Крошка!
Но манифестантка не поддалась на ее ухищрения, сбросив руки и произнеся неожиданно холодно и ровно:
– Твои обещания резко упали в рыночной стоимости.
Она повернулась к Адаму, все это время мрачно и озлобленно смотревшего на меня, и сказала:
– Я пойду с вами куда скажете. Но не смейте колоть меня вашей отравой.
– Разумеется, – кивнул тот в ответ.
– Но… Еще мне нужно взять с вас пару обещаний. И только попробуйте нарушить хоть одно из них.
Капитан продолжал молчать, лишь кивками показывая ей, что внимательно ловит каждое слово.
– Помогите придумать отмазку для родителей, почему меня так срочно надо увезти отсюда. Организуйте доставку всего багажа, о котором я попрошу. И еще…
Глаза девчушки заблестели от слез, но она прокашлялась и закончила свою речь, пусть и дрожала, как травинка на ветру:
– Прошу вас, не надевайте на меня наручники при них. Я не хочу, чтобы мы попрощались вот так.
Впервые на моей памяти грозный капитан Адам Горн отдал кому-то помимо руководства честь.
Черный цвет, древняя история и вечер в окружении алых свеч
Как бы вы описали черный цвет?
Не цвет безлунной и беззвездной ночи. Не цвет чая или кофе. Не цвет шерсти кошки, что несет несчастья.
Какой именно ваш черный цвет?
Можно ли мне описать его вам? Выслушаете ли вы меня до конца и поймете ли, невидимые читатели?
Мой черный цвет – это вихрь, который обрушивает дома на своем пути и забирает жизни людей. Это пропущенная ступенька, из-за который ты кубарем летишь вниз головой.
Мой черный цвет – это удар кулаком в живот, в самое сплетение и эпицентр нервов, из-за которого дыхание в горле спирает и дышать невозможно, потому что в мире остаетесь только ты и твоя боль.
Мой черный цвет – это поломанная на куски жизнь, разорванные в клочья мечты и глухое отчаяние.
Мой черный цвет – первая ночь в школе Ронетт.
***
– Вашей дочери нужна помощь. В этом мире ее никто оказать не сможет.
На дно чемодана я положила ноутбук, закутанный в старый плед с ламантинами. Сверху – три смены белья и пять пар колготок.
– Господа Прикер, дело намного серьезнее, чем вы даже можете себе представить. Нет времени на обследования. К тому же, Маргарита не больна.
Две пижамы – потеплее и полегче. Кто знает, в моей камере будет обогреватель? Где я вообще буду жить?
– Мы не можем сказать вам, когда она вернется. Данный случай весьма затруднителен. Разумеется, вы сможете выходить с ней на связь! Нет, у вас не получится ее навестить, но мы будем еженедельно присылать вам табели о ее самочувствии и состоянии.
Джинсы и четыре футболки. Форменная юбка с блузкой. Пиджак и толстовка. Платья уже не влезут.
– Сандра, прошу вас, успокойтесь! Ей ничего не угрожает в этом пансионе! Госпожа Кларисса опытный преподаватель, она поможет вашей дочке. На Земле Маргарите и всем вам грозит серьезная опасность!
Футляр с запасными очками. Коробочка с контактными линзами. Контейнер и раствор для них. Розовая помада. Маленькая аптечка с лекарствами и мамины настойками. Документы, табель успеваемости за прошлый семестр.
– Маргарите нельзя оставаться тут! Если она не уйдет с нами, то за ней придут совсем иные структуры. Пожалуйста, не усугубляйте ситуацию!
Томик «Убить пересмешника» и музыкальная шкатулка. Старая тетрадка с принцем Каспианом на обложке. Больше в маленький розовый чемоданчик не влезет. Капитан Горн обещал взять у меня список и привезти еще вещей.
Можно ли верить их обещаниям? Можно ли верить хоть кому-то из них?
Я села на кровать и оглядела комнату в последний раз. Слез уже не было. Только лишь чувство пустоты и ощущение, словно из меня вырвали без анестезии кусок мяса, заклеили рану пластырем и приказали как-то существовать дальше.
Мне хотелось запомнить абсолютно все, удержать в памяти хотя бы частичку памяти о доме. Я вглядывалась в каждую, даже самую маленькую деталь.
Бумажные светящиеся звездочки на потолке. Гирлянды на стенах. Туалетный столик, где рядами стоят помады, флакончики с лаками для ногтей. Письменный стол, на котором разбросаны тетрадки и учебники. Виниловый проигрыватель и стопка пластинок. Платяной шкаф.
– Маргарита сама высказала желание отправиться с нами. Все происходит по ее воле.
Рири больше не имеет права на желания. Если бы она правда могла что-то решать, то выгнала бы всех этих людей из дома и заперлась там, укрыв родителей и себя.
Элина вошла в мою комнату без стука, виновато заглядывая мне в глаза. Мне стало тошно от ее заискивания передо мной.
– Крошка, пора, – тихо произнесла она.
Я затянула потуже шнурки на черных кроссовках, одернула водолазку в тон им, расправила стрелку на клетчатых брюках и накинула серый плащ поверх. Принцесса молча наблюдала за мной, хоть ее губы и подрагивали, словно она хотела разразиться очередной пафосно-лживой речью. Я молила Бога, чтоб она продолжала молчать.
Господь был удивительно глух в тот вечер.
– Я ничего не могла поделать! – шепотом, озираясь по сторонам, воскликнула она.
Мне захотелось швырнуть в нее чем-нибудь тяжелым.
– Разумеется, – процедила я.
Элина попыталась дотронуться до моего плеча. Я отшатнулась и посмотрела на нее своим самым грозным взглядом.
– Рири, все это очень странно! – продолжала она капать мне на мозги. – Твой заряд и магия… Возможно, произошла ошибка…
Я выпустила воздух через зубы, проглотила слезы и прошептала:
– Почему ты тогда ничего не сказала им? Ты стояла и смотрела, как меня мешают с грязью!
Элла сделала шаг назад, осторожно поднимая ладони вверх:
– Да, возможно, так все и выглядело со стороны. Я и правда несколько растерялась, но пойми, тогда лучшей позицией было выжидание и…
– Ты что, меня боишься? – вдруг дошло до меня. – Думаешь, я сейчас разозлюсь и порву тебя на куски, как того монстра?
– Ну что ты! – бросилась оправдываться та. – Вовсе нет…
– Неужели?! – рявкнула я, сделав резкий прыжок в ее сторону.
Она отпрянула назад, закрыв себя руками и засияв, как гребаная рождественская елка.
Я издала смешок и взяла ручку чемодана со словами:
– Так и думала. А теперь мне пора идти прощаться с родителями, которым нельзя будет меня навещать. Как же мило, что в лицо мне этого никто не сказал.
Запахнув плащ и еще раз проглотив слезы, свыкшаяся со вкусом горечи во рту, я быстрым шагом покинула свой маленький уютный мирок.
***
– Малыш, неужели все, что говорят эти люди – правда? – бросилась ко мне мама. – Что за печать Зла?
Я пообещала себе держать лицо перед родителями и не срываться в истерику, чтобы никому из нас не делать больно. Но красные заплаканные глаза мамы и отчаянный, полный ужаса, взгляд папы окончательно выбили меня из колеи.
– Не знаю… – прошептала я сквозь слезы. – Ничего не понимаю!
Папа обнял нас обеих и заговорил тем самым твердым и уверенным тоном, каким всегда успокаивал меня или ее, когда дела шли плохо:
– Я возьму номер телефона директрисы этого, прости Господи, пансиона и не слезу с нее, пока она не заверит нас с мамой, что с тобой все хорошо.
– Связь между измерениями работает абы как, – вмешался капитан Горн, – возьмите мой номер, я улучшил свою панель, клянусь всегда быть на связи.
Как я потом узнала, он был старше меня на четыре года, но держался так степенно и уверенно, что у меня и в мыслях не было называть его просто по имени. Он тоже мало что сказал во время этой чертовой регистрации, но успокаивал меня как мог и пытался хоть немного облегчить мое положение. А еще Капитан совершенно искренне, без тупого показушничества попытался осадить того…
Придурка.
О, невидимые читатели, запомните это лицо. Оно еще не раз появится на страницах этого дневника. Здоровая ли это фигня, что я вижу его, каждый раз, когда закрываю глаза?
Лучше об этом не думать.
Исполинского роста. Худой как палка, но удивительно рельефный для своего телосложения. Белый как снег: кожа, волосы, даже губы словно обескровлены. Только лишь темно-синие глаза горят как газовое пламя.
Черт, даже его имя отпечаталось в моей памяти как клеймо.
Алан.
Мое имя он запомнил не с первого раза.
Все время нашего разговора с Капитаном, он стоял поодаль вместе с другим парнем, который напичкал меня долбаными седативами. Тот был ростом пониже и крепче, светло-русый и серыми глазами, все время бросал на меня взгляды, словно пытался найти на мне опознавательный знак «Не влезай – убьет». А Придурок меня не замечал. Смотрел словно сквозь пустое место.
Поверьте, его поведение в тот вечер было лишь вершиной айсберга из всей истории нашего… Знакомства.
Возможно, вас интересует, почему я не описала моего благодетеля на тот вечер. Просто дело в том, что память о нем омрачена весьма прискорбными обстоятельствами.
А конкретно – кровью.
Простите за спойлеры.
– Я передам все ваши требования госпоже Клариссе, – твердил Капитан одно и то же, делая пометки в чем-то, напоминающем планшет. – Буду отвечать за вашу дочку головой.
– Уж постарайтесь, молодой человек, – гремел над ним папа.
– Мы надеемся на вас, Адам, – вторила ему мама, – если с нашей малышкой что-то случится, вы будете в ответе за это. Я буду приходить к вам по ночам до самой вашей смерти, если с ней что-то случится. Рири… Вы не понимаете, кто она для нас. Не сможете.
– Я понимаю боль родителя, которого разлучают с ребенком, мэм, – тихо пробормотал Адам.
Мама посмотрела на него и всхлипнула:
– Она – наш подарок судьбы. Наше благословение и награда за годы мучений! А вы… Отнимаете ее у нас!
Она снова разрыдалась. И вся ее боль разом стала моей, обрушившись как лавина. Я прильнула к ней и прошептала на ухо:
– Мамуля, я вернусь вашим Малышом, обещаю тебе!
Мы обе плакали, сжимая друг друга в объятиях и не в силах отпустить. Папа поочередно гладил нас по головам, шепча обрывки слов, потому что сам не мог сдержать слез.
– Господа Прикеры, нам пора, – с огромным трудом произнес Капитан.
Я отлипла от родителей, крепко сжала ручку чемодана и решительным шагом направилась к входной двери. У меня хватило сил только на фальшивую браваду:
– Мама, папа, все будет хорошо!
Ничего никогда уже не будет хорошо.
Когда мы покинули дом и отошли от него на достаточно большое расстояние вверх по улице, договоренность о наручниках вступила в силу. Придурок уже копался в своем чемоданчике, в поиске моих кандалов. На смену пустоте и отрешенности пришел липкий, пронизывающий до костей страх.
Элина в очередной раз попыталась встретиться взглядом со мной, словно отчаянно умоляя поверить ее жалким трусливым оправданиям. Пришлось демонстративно повернуться к ней спиной, чтоб до королевишны наконец дошло.
Я в последний раз оглядела городок, где прошло мое детство и предательски короткая часть юности. Маленькие, аккуратные, коричнево-белые домики, крепко стояли на земле своими выстроенными на славу фундаментами, тепло светили мне на прощание мягким желтым и оранжевым светом из окон. Фонари мигали перегоревшими тусклыми лампочками, словно передавая послание азбукой Морзе. Где-то вдалеке шумел лес, похожий на зелено-черное бескрайнее море.
И вдруг подул ветер, слишком холодный для сентября, не суливший ничего хорошего, кроме роковых перемен и тягот с лишениями, которые приближались все ближе вместе с металлическим лязгом наручников, которые Алан вытащил из недр своего гребаного чемоданчика. Я сделала глубокий вдох и выдох, лишь бы снова не разреветься и не дать никому из этой компании повода насмехаться над моей слабостью.
Неожиданно Капитан снял с меня кулон-переводчик и произнес на английском:
– Рири, поверь, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. И я знаю, что для тебя все сейчас пошло наперекосяк. Честное слово, все это не напрасно. Все встанет на свои места, только подожди еще немного.
Я промолчала, чтобы не сорваться на крик и протянула руки навстречу моим новым «товарищам».
Наручники напоминали тонкие серебряные браслеты – на мгновение мне даже показалось, что ими невозможно никого неволить. Но, когда своими холодными цепкими пальцами Придурок закрепил их на моих запястьях, железо впилось мне в кожу, обвязывая туже тысячи веревок.
Я снова посмотрела на него, изо всех сил пытаясь отыскать в холодном обескровленном лице хоть что-то человеческое. Не вышло. Передо мной словно стоял робот или же злодей, скрытый под маской безучастности. Если Элина хоть иногда выходила из роли и показывала мне настоящие эмоции, то этот молодой человек играл роль равнодушного и беспощадного мерзавца блестяще и успешно. Почему-то на ум мне пришел Кай, плененный и почти что загубленный Снежной Королевой.
Его темно-синие глаза полыхнули лютой ненавистью. Он быстро отошел от меня и провел руками по черной водолазке, как будто пытаясь их вытереть. Этого я уже снести не могла, и все ассоциации с Каем испарились без следа.
Мной было принято окончательное и бесповоротное решение ненавидеть его до конца своих дней.
– Ваше Высочество, откройте портал, – почтительным, но все же пассивно-агрессивным тоном обратился Капитан к Элине.
Принцесса кратко кивнула и молча щелкнула пальцами. Перед нами появилось нечто, напоминавшее бурлящий белый водоворот или же неизвестную и не открытую астрономами космическую туманность.
– Это вовсе не страшно, – уже начал уговаривать меня Капитан, – ты даже ничего не…
Я уже не слушала его, а разбежалась и вместе с чемоданом запрыгнула прямо в самый эпицентр портала.
***
– Не смейте меня колоть! – завопила я, подняв стул высоко над головой. – Не приближайтесь!
Да, здесь определенно надо дать контекст ситуации.
Когда я выпрыгнула из портала вместе с чемоданом, то упала плашмя прямо на холодный каменный пол.
– Рири! – бросилась ко мне Элина, помогая подняться. Я не смогла ей помешать. Сложно сопротивляться, когда у тебя от боли звенит в ушах.
Мы толпились в помещении, похожем на приемную. Было очень темно, я не смогла разглядеть все в подробностях. Все, что смогла разглядеть – ряд стульев, обитых красной велюровой тканью с изображением причудливых цветов и огромные занавески на окнах.
Пугающий красный. Как кровавая луна.
Остальное жизненное пространство комнаты заполонили странного вида трое человек в синих халатах с повязками на рукавах. Группа начинала надвигаться на меня. У одного из них я увидела в руках нечто похожее на шприц. На секунду легкие перестали дышать, а в живот словно ударили ножом.
Только не иголки. Только не туман в голове. Они точно закуют тебя в цепи и привяжут где-то в подвале за батарею.
– Маргарита, стой! – поднял руки вверх Адам, бормоча что-то остальным на их непонятном языке. – Никто не причинит тебе вреда!
