Текст книги "Осколки: коготь Зверя (СИ)"
Автор книги: Майя Чернышева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
– Вы и в прошлый раз так говорили! – вопила я. – Уберите иголки!
Придурок, стоявший в стороне от всех нас, закатил глаза и состроил настолько страдальческую гримасу, словно бы его варили в кипятке заживо. Лекарь в спешке отбирал у парней все их орудия пыток, а Элина и Капитан пытались успокоить меня.
– Рири, пожалуйста, опусти стул! – уговаривала меня принцесса. – Они сейчас уйдут!
– Не верю! – вопила я. – Вы обещали, что не будете меня дурачить! Что эти люди здесь забыли?!
– У меня тот же вопрос, – раздался женский грудной голос за моей спиной. – Я не приглашала команду для освидетельствования, стало быть, это вы? А что касается тебя, юная сестра, то опусти стул, пожалуйста. Не стоит ломать мебель в свой первый вечер.
Стул внезапно стал легким в моих руках и выпорхнул из них изящнее бабочки.
Позади меня стояла высокая и худощавая женщина средних лет, похожая на всех злобных преподавательниц из фильмов ужасов о загородных элитных пансионах. Она была одета в бордовое платье, словно бы сделанное из плотного кружева. Черные как вороново крыло волосы были собраны в тугой гладкий пучок на самой макушке. Острые черты лица вместе с худобой придавали ей сходство с хищной птицей. Я закрыла себя руками в попытке спрятаться от нее.
Но вдруг я ощутила странное тепло на спине. Кто-то гладил меня по спине, утешая и защищая.
– Я хотела бы спросить, что произошло во время процесса регистрации сущности, но сам вид девочки уже говорит за себя, – продолжала женщина. – Каждый раз, когда манифестантки появляются тут, они или не могут связать пары слов, потому что вы травите их, или запуганы до смерти.
– Госпожа Кларисса, – я не видела лица Капитана, но голос у того дрожал, – я признаю вину за собой и своей командой, но позвольте…
– Я позволяю вам и принцессе Элине покинуть пределы моей школы в течение пяти минут, – все так же спокойно оборвала его на полуслове та. – Меня не интересуют ваши оправдания. Возвращение душевного спокойствия для новой ученицы – вот мой приоритет. Надеюсь у вас не хватит совести, чтоб спать сегодня спокойно.
– Вы забываетесь, старшая сестра! – гордо вскинула голову Элла. – директрисе Пембрак не понравится то, как вы со мной говорите.
– Правда? – спросила она. – Сегодня вечером госпожа Макрая просила меня ассистировать на процедуре дознания с попоищем, случившемся на одной из вечеринок в Централе. Теперь я в раздумьях: что же нового там узнаю?
Снова воцарилась неловкая гнетущая тишина. Женщина смерила грозным взглядом всю толпу и почти прошептала:
– Всем вон.
Народ как ветром сдуло. Только Элина опять решила оставить последнее слово за собой:
– Маргарита, мы теперь в боевой дружбе. Я тебя не обманываю. Все, что было мной сказано…
– Вы повторите в другой раз. Можете идти, Ваше Высочество.
Элина вышла из приемной, громко хлопнув дверью. Хозяйка офиса поджала губы и задумчиво произнесла:
– Удивительно. Королевский дом Лефарии заключает боевые союзы. Интересно, что Бивис на это скажет?
Я передернула плечами, всеми силами показывая, как мне это безразлично. Женщина потрепала меня по голове и неожиданно нежно и ласково произнесла:
– Тебе холодно, Маргарита? Хочешь травяной настой? Всегда предлагаю его при проблемных манифестациях.
Мне было не очень холодно, но одно лишь упоминание о злосчастной магии бросило меня в дрожь, аж зубы застучали.
– Бедняжка. Идем за мной.
Женщина повернула по часовой стрелке кольцо на своей правой руке. Повсюду тысячами огоньков засияли свечи в огромных старинных медных канделябрах.
– Знаю, как это выглядит, – горьким тоном ответила на мой немой вопрос она, – деньги на оплату счетов задерживаются, экономим энергию как можем. Ненавижу этот воск.
Но мне свечи неожиданно понравились. Они выглядели так знакомо и привычно. Да и сама приемная выглядела куда приветливее при их свете. Я смогла разглядеть огромный книжный стеллаж из черного дерева, картины в старинных позолоченных рамах и кучу разных странных символов, висевших на стенах. Я не видела никаких нитей, за которые бы они были подвешены. Эти предметы словно бы левитировали.
Но как же много красного. Все оттенки. Словно других цветов для директрисы не существовало.
Кабинет тоже выглядел одновременно очень знакомо, но странно. В центре стоял огромный письменный стол, на котором были аккуратно разложены папки и множество документов. Над ними парило странное устройство, похожее на стилус для планшета, но никто им не управлял. «Стилус» сам подписывал бумаги. На стенах висели картины, но мне показалось, что люди, изображенные на них, двигались как гифки. Или как портреты в Хогвартсе. Мне сложно было понять, что правда, а что нет. Свечи давали не так уж много света, глаза очень устали от линз, а еще меня потихоньку начинало клонить в сон не то от запоздавшего прихода от немеренной дозы успокоительных, не то от усталости.
– Присаживайся, – женщина села за стол как настоящая королева.
Я только обернулась в поисках сидения для себя, как меня что-то сбило с ног. Тут же подлетел поднос с чайным сервизом. И чайник сам принялся разливать настой очень быстро, ловко и аккуратно.
– Мамочки! – только и смогла сказать я.
Женщина рассмеялась. Но это была не издевка, а скорее умиление, как родители смеются над первыми неловкими шагами своего ребенка.
– Это отработанный протокол гостеприимства в нашей школе, – объяснила она. – Все относятся к нему как к должному. Впервые за много лет вижу столь искреннее удивление.
Я покраснела от смущения, почувствовав себя деревенщиной. Собеседница же прокашлялась и протянула мне руку:
– Прошу прощения, юная сестра, что до сих пор не представилась тебе. Госпожа Кларисса Сагх, твоя старшая наставница и директриса школы, что основала Ронетт для своих сестер из рода ведуний.
– Маргарита Карлотта Прикер из… Не понять откуда, – я осторожно коснулась ее длинных теплых пальцев в ответ. – Простите, не знаю даже, что о себе рассказать.
– И не нужно. Дай мне немного времени, – она прищурилась. От ее тела тоже пошел свет, но он был не ослепляющим, а приглушенным и едва заметным.
Первое впечатление о госпоже Клариссе оказалось явно обманчивым. Она улыбалась мягко и искренне, совсем не как Элина. Пальцы были испачканы чернилами, как от тяжелой работы в библиотеке. И чернильные пятна словно медузы растекались по всей ее руке до самого локтя.
– У тебя тоже будут подобные, мы не приветствуем современные технологии при изучении столь тонких наук, – снова опередила мой вопрос своим ответом директриса. – Ну, вот я и закончила свое знакомство с тобой.
– Вы мне ни одного вопроса не задали, – недоверчиво нахмурилась я. – Что вы обо мне узнали?
Она улыбнулась мне и заговорила быстро, но в то же время четко, проговаривая каждое слово так, словно оно было прописной истиной:
– Ты занимаешься танцами больше половины своей жизни. Твоя самая любимая книга – «Убить пересмешника», ты как раз привезла ее с собой, надеясь утешиться при чтении. Ты любишь сладости, забавные земные мультики про животных и песни весьма симпатичной и подающей надежды молодой женщины по имени Тейлор Свифт. Ты никогда прежде не имела отношений с магией и потому не понимаешь, что именно произошло этим днем в парке и во дворе дома. А еще… Пекло, девочка моя, ты не виновата в том, что с тобой случилось. Ты защищала свою семью; поступала так, как повела бы себя на твоем месте каждая из нас. Ты не отмечена злом и ни в чем не виновата.
Внутри меня как будто лопнула невидимая струна. Я разрыдалась, сжавшись в комочек. То были не слезы горечи, страха или отчаяния. Это были слезы облегчения. Мне чертовски нужны были эти мягкие и добрые слова.
– Как вы это узнали? – шмыгнула я носом. – Прочитали мои мысли?
– В каком-то смысле, – кивнула госпожа Кларисса, – мой Путь ведуньи – работа с разумом.
– Какой путь?
Директриса что-то тихонько прошептала под нос – судя по интонации – ругательство, но мне ответила:
– Думаю, сейчас не время для запутанных объяснений, потому объясню все кратко и без деталей. Твоя Проводница и наши преподавательницы помогут мне ввести тебя в наш мир наименее безболезненно. Пей, не стесняйся. Это не лекарства рыцарей-лекарей, оно не задурманит тебе голову. Только лишь внесет порядок в тот сумбур, что творится в твоем разуме.
Мои силы на какое-либо сопротивление жизненному хаосу потихоньку иссякали, потому я устало откинулась на спинку стула с кружкой в руках. Сделав глоток, мне показалось, что по вкусу это нечто очень похожее на ромашковый чай с медом, который заваривала мне мама.
– Особенная трава, – снова ответила мне госпожа Кларисса раньше момента, когда вопрос только начала созревать в моей голове, – добавь ее в настой – и ощутишь вкус того напитка, что любимей всего для тебя. А теперь слушай историю, что древнее всех в этом мире.
Мне стало невероятно тепло и уютно, как только горячий напиток оказался в моем желудке. Я подавила зевок, но медленно начала сползать по спинке стула.
– В начале не было ничего. Ни тьмы, ни света. Ни солнца, ни воды, ни неба. А уж меня и вас, дети мои, вообще не существовало даже в замыслах, – голос директрисы звучал успокаивающе и на удивление мелодично, словно колыбельная. – Но появился Он. Благодетель и Отец наш. По Его воле появились Вода и Суша, Пекло и Долина сна, Деревья и Травы. А последними Он сотворил нас, своих любимых детей.
Веки становились все тяжелее и тяжелее. Я поставила кружку на стол и хотела сказать госпоже Клариссе, что устала, но слова замерли комком в горле.
– Сила Его была велика и непостижима разуму нашему, – ее голос доносился как будто издалека, – но был Он добр к своим детям и желал поделиться своей Благодатью с самыми добрыми и послушными, ибо они есть суть творящего. Раздал он каждой по части силы своей и научил творить чары, изменяя сущее. Благодетель разрешил все, но поставил три условия: не создавать с помощью магии жизнь, не продлевать и не забирать ее. То было лишь в его власти…
***
Я очнулась так же внезапно, как и вырубилась. Хоть вокруг и не было видно дальше вытянутой руки, что-то неведомое подсказывало, что кабинет директрисы мое бренное тело покинуло. Было тепло и мягко, словно на пуховом облачке. Сделав титаническое усилие над собой, я поднялась, потерла глаза и огляделась вокруг, машинально шаря руками вокруг себя в поисках очков.
Меня положили на кровать и накрыли одеялом. Даже переодели теплую пижаму, отчего стало немного не по себе, ведь кто-то отвечал за раздевание… Глаза все никак не могли привыкнуть к темноте, но чутье подсказывало, что меня переместили в общежитие. Страхи о камере оказались ложными.
Я села на кровати, завернувшись в одеяло. Глупо было полагать, что мне предоставили роскошь в виде отдельной комнаты. Но соседки не было ни видно и ни слышно. Все путала чертова непроглядная темень. Были лишь запахи.
Вишни, фрезии и сырость. Старое дерево, свежесть…
Вдруг раздался глухой звук грома, совсем не такой, что гремел осенью в Форестсайде. Тот словно бы разрывал на несколько частей плоть живого существа. Я в испуге вскрикнула.
– Привыкай, – раздался низкий глухой голос справа от меня, – школа стоит на границе погодной аномалии. Здесь это в порядке вещей.
Комнату осветила вспышка молнии, и я окончательно убедилась, что в комнате уже кто-то жил.
На маленьком узком подоконнике сидела девушка. Она коснулась груди указательным пальцем, зажегши свечи в комнате. Я закрыла лицо руками, на мгновение ослепнув от их яркости.
– Сагх даже преуменьшила в своем рассказе, – соседка соскочила с подоконника и приблизилась ко мне. – Нежный Пирожочек. Как ты собираешься тут выживать, если даже свечек боишься?
Я осторожно убрала руки. Моей соседке одновременно можно было дать как восемнадцать, так и тридцать шесть лет. О нет, старше своих лет она не выглядела. Мне попадались похожие на нее киноактрисы на обложках старых киножурналов: густые темно-русые волосы, персикового оттенка кожа и женственные округлые очертания тела. Но взгляд ее темно-вишневых глаз был невероятно взрослым и пронзительным. Так смотрели на меня с обложек и иллюстраций все герои романов Эриха Марии Ремарка.
– О’Салливан, – протянула она мне руку, – хотела познакомиться с тобой при более подходящих обстоятельствах, но Клэри приволокла тебя на левитации и велела уложить и не будить. Нет, я не видела тебя голой, практическая магия нас всех спасает. Надеюсь, у тебя тоже нет привычки подглядывать за людьми в душе. А если не будешь доносить, что я курю, так мы вообще поладим.
Почти опустошенная красная бумажная пачка валялась на подоконнике. Соседка была одета в длинную красную ночную рубашку. И я, оглядевшись, поняла, что сама одета в красное.
Как же много тревожных знаков для первых десяти минут. Но я была слишком растеряна, чтобы хоть на что-то обратить пристальное внимание.
– Прикер. Маргарита, но можно просто Рири, – промямлила я в ответ, – нет, я точно не буду жаловаться. Твоя фамилия… Ты тоже с Земли?
– Нет. Далекая прабабушка по материнской линии жила в Салеме и несла просвещение Простакам, – соседка продолжала с неприкрытым интересом разглядывать меня, – ничего кроме подпаленной тушки это ей не принесло. Семья в последний момент успела сбежать из того городишки.
Я в тысячный раз успела пожалеть, что столица моего родного штата и тот город называются одинаково.
Гром прогремел еще раз. Я подавила визг, но вспышка молнии все равно озарила мое испуганное лицо.
О’Салливан подперла подбородок кулаками и задумчиво протянула:
– Да уж, и как ты смогла одним ударом отсечь монстру все лапы разом? Сначала я думала, что ты разыгрываешь карту хорошей девочки перед директрисой, а сейчас вижу, что тут играть нечего.
– Все знают, что я сделала, – грустно усмехнулась я, – все… Кроме меня!
– Ну, тебе повезло, Пирожок, – похлопала меня по плечу та, – я твоя Проводница, так что знаю все о твоей манифестации. Рассказать?
Я закивала, подтянув колени к подбородку. Соседка прикусила губу и мягко заговорила со мной, словно рассказывая самую свежую сплетню:
– Ты бросилась наперерез чудовищу и первым же ударом заставила его отлететь в сторону. Земля задрожала, даже твой бедный домик зашатался, как больной в припадке. Вторым ударом ты отсекла ему рога и крылья. Бедняжка истекал кровью, было вполне достаточно и этого удара. Но тебе, очевидно, было мало…
– Я не могла так поступить…
– Еще как могла, своими глазами видела запись твоих воспоминаний! – хвастливо заявила она, откинув волосы назад. – Так вот, ты издала рев и побежала добивать несчастного монстрика, который просто хотел поужинать… Удар за ударом! Он сипел и хрипел, а ты словно наслаждалась его мучениями!
– Неправда…
– Правда-правда! – продолжала напирать на меня O’Салливан. – Родители боялись к тебе подойти, думали, что убьешь и не заметишь. В прямом смысле. О дорогая, как ты сияла. Красные всполохи, словно пламя костра! Прекрасна в своей ярости!
– Врешь ты все! – завопила я.
Кончики моих пальцев слегка засияли. Я в ужасе начала трясти руками, будто бы мое сознание думало, что так я смогу погасить пламя.
– Не поможет, – холодные пальцы соседки накрыли мои, – заряд так просто не сбить. Если даже в наручниках ты можешь источать его…
Ее прикосновения были словно лед, положенный на ожог. И мне стало легче.
– А как тебя зовут? – спросила я, немножко успокоившись.
– Долорес, – последовал краткий ответ, – надумаешь сокращать – разрешаю только Дору.
Где-то в глубине комнаты три раза что-то прозвенело. Соседка издала ликующий рев и помчалась что-то вытаскивать из шкафа.
– Сейчас что-то будет? – с подозрением спросила я, ожидая нечто вроде шабаша с поцелуем копыта Дьяволу.
Долорес вынырнула из шкафа, укутанная в нечто похожее на красный балахон. Ее глаза горели лихорадочным светом:
– Твое посвящение, Пирожок! Воистину легендарная ночь!
– Что надо будет делать?
О’Салливан подошла ко мне, держа в охапке еще больше свечей и медную потертую чашу. Она чуть ли не урчала от удовольствия, стаскивая меня с кровати, снимая очки, и таща в центр комнаты со словами:
– Специально для тебя за каких-то пару часов я собрала кровь пятерых девственниц! Сейчас раздену тебя, вымажу в ней и заставлю сидеть на подоконнике до рассвета! Стаскивай пижамку, Маргарита!
Я вырвала свою руку из ее цепкой хватки и побежала прятаться под кровать. Она расхохоталась, но то был не веселый смех, скорее очень печальный.
Иногда из людей сочится горечь, словно они испещрены ранами и порезами. Из Доры это чувство сочилось будто кровь.
– Дурочка, – простонала та, – не буду я тебя ничем мазать, оно мне не надо! Просто сядь в центр комнаты.
Мы устроились на холодном дощатом полу. Я сидела как на иголках, готовясь убежать в любой момент. О’Салливан же расселась, как королева, поставив чашу на пол и медленно зажигая свечу за свечой. Закончив, она налила в чашу какой-то жидкости из графина и хлопнула в ладоши.
В чаше словно загорелись тысячи маленьких огоньков. Маленькие искорки озарили лицо Доры, на этот раз серьезное и сосредоточенное. Она протянула мне коробок со спичками и приказала:
– Зажги свечу одна за одной, сестра. Давай же взглянем, каков твой цвет.
Как только я поднесла спичку к фитилю, свечи загорелись алым светом. Дора хмыкнула и многозначительно протянула:
– Красный означает мужество и благородство, сестра. Цвет ведуньи. Ты стоишь за справедливость и любовь, а еще храбра и решительна. Верны ли мои догадки о тебе?
– Вообще ни разу, – хрюкнула я от смеха.
Долорес посмотрела на меня без всякой тени смеха и отчеканила:
– Так воспитай их в себе, сестра, ибо без них не пройти тебе путь ведуньи до конца.
Я замолчала, поняв, что шутки остались позади. Соседка же накрыла меня черным покрывалом, а сама взяла одну из свечей в руки и медленно произнесла:
– Слушай меня внимательно, сестра, ибо расскажу я тебе историю, что стара как наш мир. Однажды Благодетель понял, что нужен ему верный соратник, ведь мир наш рос. Выбрал Он себе талантливого и способного ученика и рассказал ему обо всей Истине, что знал. Но не был благодарен и смиренен тот. Взлелеял он в своем сердце гордыню и злобу, что очернили его и превратили в Зверя.
За окном снова вспыхнули молнии. Я уже не дрожала. Пар из чаши обволакивал и успокаивал, а история Доры очаровывала меня.
– И создал Зверь подобных ему. И были они жестоки ко всем, разрушая мир и покой, что создал Отец наш. Верные воительницы Благодетеля выступили против жестокости и порочности во главе с воинственной девой Эйлин. И шла сеча денно и нощно. И не могли силы Благодетеля победить Зло, угрожавшее нашему миру. Но однажды кровь учениц смешалась с кровью созданий Зверя. И вышли из нее женщины, знавшие, как победить тварей. Женщина в красных одеждах по имени Ронетт подошла к Эйлин и молвила: «Сестра, ведаем мы, что на уме у тварей, угрожающих вашему миру. Признай нас равными себе, и поможем мы вам победить». Воинственная дева пожала руку ей, и вместе победили они Зверя и его тварей.
Свечи вспыхнули так ярко, что в комнате стало светло как днем. Долорес подняла руки вверх и закричала, словно экзальтированный священник на проповеди:
– И рад был Благодетель видеть все это! И молвил он: «Да творите же вместе, дочери мои! Вы, храбрые ученики мои, что всемогущи в чарах, и вы, ведуньи, храбро смотрящие в лицо злу!». И было то хорошо и правильно, ведь не рознь творит магию, а сестринство!
Молнии освещали ее горящие глаза и багровый румянец на щеках. Она хохотала и плакала одновременно, размазывая слезы по лицу. Но вдруг все свечи погасли. Дора села рядом со мной и положила руки мне на плечи. Я не могла даже пошевелиться, так сильна была ее хватка.
– Сегодня начался твой путь, сестра, – прошептала она, – не будет он легок, ибо познаешь ты то, чего другие убоялись бы. Будешь ли ты смела и храбра на своем пути?
Мне очень хотелось убежать из той комнаты, но я понимала, что иного выбора, кроме как соглашаться на все, у меня нет.
– Буду, – ответила я.
– Клянешься ли ты хранить верность своим сестрам?
– Клянусь.
О’Салливан склонилась надо мной и прошептала:
– Не соблазнишься ли ты запретными знаниями? Не преступишь ли черту, что начертил Создатель наш?
– Нет.
Долорес удовлетворенно хмыкнула, а затем зачерпнула ладонью жидкость из чаши и умыла меня ей. Это была обыкновенная уже остывшая вода с маслами. Затем она дала мне в руку свечу и зажгла ее. Горячий воск капнул нам на ладони.
– И пусть идти нам через ночь, сестра, – все так же горько и грустно заключила она, – верь мне, что мы переживем ее, как переживали все ночи до этого. Будь верна своим обетам, и коготь Зверя не коснется тебя.
Неожиданно шторм за окном прекратился. Соседка хмыкнула и потрепала меня по макушке:
– Слушай, а шторм как под заказ для тебя. Может быть, и правда будешь великой ведуньей?
Я сидела и дрожала как лист на ветру. У меня шла голова кругом, и мысли сплетались в один большой клубок. Долорес помогла мне подняться и уложила на постель со словами:
– Ты хорошо держалась, Рири. Я в свое посвящение облевала подол платья Клариссе. А вот эти речи… Не пугайся, ладно? Их всем говорят. Теперь же спи, впереди долгий путь.
Два раза повторять было не нужно. Сон сморил меня практически сразу. И виделась мне всякая околесица.
Чаша, алые цветы и мои дрожащие руки. Мой милый дом в Форестсайде. Мама и папа. Элина, защищавшая их от моего гнева. Кай, замороженный Снежной Королевой.
И золотой свет, обволакивающий меня, словно гусеницу в кокон. И чей-то певучий голос, звавший издали.
Мир холодных звезд и мир колючего терновника
Я много читаю в последнее время. Глотаю книги пачками и, кажется, могу предугадать любое развитие сюжета.
Вначале герой услышит зов приключений и пойдет их искать себе на беду. Он обязательно найдет двух союзников: ворчуна и неисправимого оптимиста. Злодей тоже будет: антагонист с серой моралью, шикарный до кончиков ногтей, его будут любить даже больше героя. Герою и его друзьям предстоит пройти множество испытаний, но в конце они победят в самой страшной битве. И Герой вернется домой. Только прежним уже не будет.
Если честно, до сих пор непонятно, кто же в этой истории я. На героиню уж точно не тяну. На романтический интерес уж подавно. Комедийный персонаж? Девица в темнице?
Злодейка?
Все каникулы я марала странички тетрадки чернилами и вареньем. Иногда даже вырывала страницы, когда боялась, что история становится слишком мрачной.
Но теперь… Мне все равно.
С помощью чар я избавилась от всех старых глупых записей маленькой Рири из Форестсайда и уже кропотливо перенесла и собрала воедино все, что успела написать. И сейчас, когда уже практически наступила Темная пора, то вот моя первая в жизни серьезная клятва:
Я соберу все кусочки воедино и доведу этот рассказ до конца. И докопаюсь до сути себя.
Таков мой путь ведуньи
***
Резкие гитарные риффы разорвали крепкий сон. Я подскочила на кровати, не понимая, что происходит и почему меня не разбудила Тей-Тей бриджем из «Out of the woods».
– Подъем, Пирожок! – скомандовала Долорес, сидя у меня в ногах. – Добро пожаловать в наш пеклов мир обратно!
Я потерла глаза и издала чуть ли не отчаянный вопль. Ничто не было сном. Все произошло взаправду.
Долорес уже рылась в моем чемодане, выгребая и швыряя на пол вещи, рявкая на меня:
– Маргарита, у нас нет времени на твою возню! Срочно тащи свою задницу в ванную, а не то воды не хватит!
– Не трогай мои вещи! – запротестовала я. – Тебе никто не разрешал!
Дора, вертевшая в руках мой комплект белья с Поночкой из «Утиных историй», перевела взгляд на меня, словно не слышала вопроса. Она закрыла глаза и хрипло прошептала:
– Благодетель, просто сожги эти земли дотла. До какого позора они опустились?!
– Отдай! – вырвала я из ее рук маечку и трусики. – У вас что, так мало воды в бойлерах?
Долорес словно очнулась от сна и вновь яростно начала толкать меня в спину:
– Давай топай! Я и так дала тебе поспать на полчаса дольше положенного! Нам еще на завтрак бежать!
В конце концов меня заперли в ванной, освещенной тусклым светом панели на самом верху. Душевая кабина была похожа на земную, но вот только никаких кранов или леек там не было. Только лишь электронная панель на стенке с кучей индикаторов. Оставшийся объем воды на нас обеих составлял два с половиной литра. Меня удивил факт, что у них была та же система измерения, что и у нас.
У них и у нас… Теперь ты точно из «них», Рири. Как же меняется система использования личных местоимений.
Решив действовать методом научного тыка, я нажала на большую красную кнопку в самом центре, и сверху полились струи чуть теплой воды. Повизгивая от холода, я насилу вымылась с помощью странной жидкости, которая не пенилась и пахла нечто средним между грязью и самым стремным антисептиком. Как только я закончила, то снова нажала на красную кнопку, но вода все не прекращала литься.
Запаниковав, я обернулась в полотенце и выскочила из ванной, крикнув Доре:
– Там вода не останавливается!
Она бросилась прямо к кабине, отпихнув меня и захлопнув дверь.
– Скажи правду, Прикер, тебя Зверь послал?! – раздался ее разъяренный рык. – Зачем ты нажала на «Бесконечный поток»? Сейчас же вода закончится!
Меня затопило потоком стыда, хоть никакой вины за мной точно не было. Ну, правда, откуда я должна была знать, как работают эти замудренные душевые кабины?!
Долорес вышла из ванной в промокшей насквозь пижаме, прожигая во мне дыру взглядом.
– Ну, поздравляю! – швырнула она в меня тряпкой. – Мы не только свою воду на утро потратили, но и лишили ее двух ближайших комнат! Сейчас они придут злые как твари, и я за твой сегодняшний вечер не ручаюсь!
Непрошенные чертовы слезы снова покатились из глаз. Дора лишь ударила ладонью по лбу и медленно, угрожающе спокойно произнесла:
– Какого Пекла ты постоянно ревешь? Мне только плаксы на голову не хватало!
Я изо всех сил старалась успокоиться и сказать, что совсем не такая, просто никто не удосужился объяснить мне, как работает душ в этом чертовом мире. Не получалось.
– Сил моих нет! – прорычала она, отдавая мне мокрую тряпку. – Вытри сопли, ненавижу нытиков!
В дверь заколотили со всей силы. Долорес затолкала меня в платяной шкаф и велела:
– Сиди тихо! Выпущу, когда они свалят!
Удивительно, но тесное и пропахшее травами пространство шкафа неожиданно привело меня в странное медитативное чувство успокоения. Рукава красных рубашек и блузок как будто мягко обнимали меня. Резкие крикливые голоса Доры и других девушек едва доносились до меня, словно мы были на разных концах поля. Да даже если бы я их и слышала, то понять бы точно не смогла. Кулон-переводчик на моей шее не мог ничего распознать из-за дерева.
Когда звуки стихли, меня выпустили из шкафа. Дора стояла все такая же мокрая и злобная, но в моем сердце утвердилась четкая уверенность в том, что она точно на моей стороне.
– Если будут спрашивать, ты все проспала и не видела, как я поломала душ, – тыкнула она в меня пальцем, – вечером буду учить тебя купаться, крохотуля. А тебе придется помогать мне чинить эту развалюху.
– Разве нельзя вызвать сантехника? – пискнула я, протирая очки о штанину.
Долорес расхохоталась все таким же горьким и грустным смехом, затем щелкнула пальцем и высушила себя.
– Сколько же чудных открытий готовит тебе сегодняшний день! – простонала она. – А теперь одевайся, одолжу свое платье.
– У меня же есть одежда, – попыталась возражать я, – Мне не идет красный!
Дора вручила мне шерстяное платье, усыпанное катышками и очень строго ответила:
– Пирожок, возлюби красный. Теперь ты будешь носить только его.
***
– После завтрака топаешь в кабинет к Клариссе, – Дора на ходу читала что-то в небольшом устройстве, похожем на нечто среднее между планшетом и смартфоном, – твои родители уже прислали документы, недостающие вещи и деньги для обмена на поинты. Потом сразу же идешь на первый этаж, где будешь в моем полном распоряжении до четырех после Светлой поры. Потом Куратор из чародеек сводит тебя в Централ, чтоб ты купила учебные принадлежности и вообще на город посмотрела. Запомнила?
Я едва-едва поспевала за новой подругой (мне очень хотелось верить, что мы успели сблизиться) и разглядывала свою новую альма-матер. В голове роились ассоциации с Хэмпден-колледжем, Хогвартсом и Веллтоном одновременно.
Мраморные колонны, покрытые сетью мелких и широких трещин. Тысячи портретов-гифок на стенах в пыльных позолоченных рамах, которые чернели от старости. Стены из дикого серого камня, где-то тут, то там недоставало фрагментов. И факелы на стенах, коптящие потолок сажей.
– Разве тут не должно быть все… Современно? – спросила я, осторожно подбирая слова, чтобы не оскорбить Долорес.
Больше ее должен был бесить вид платья на мне. Оно висело на мне как мешок, к тому же было невероятно колючим, потому я постоянно чесалась.
– Должно, но не обязано, – пробурчала она, явно раздосадованная тем, что только прочитала, – Союз уже третий год подряд зажимает гранты. Зато вот «эйлинцы» горя не знают.
Последнюю фразу Долорес произнесла с явной завистью. Ее вишневые глаза резко начали темнеть.
– Что такое «Светлая пора»? – решила я перевести тему.
– Середина дня.
– А почему она светлая?
– День безопасен, – положила устройство в карман Дора, – а ночь – Царство Зверя.
– Почему?
Мы дошли до огромного зала, через стеклянный потолок которого пробивались редкие бледные лучи солнца. Подруга остановила меня, развернула к себе лицом и принялась поучать, словно первоклашку перед первым учебным днем:
– Так, мне нужно хотя бы две кружки Укрепляйки, чтоб вывезти твою внутреннюю Почемучку. Если подойдут другие девочки – сиди молча. Они нормальные, просто утро сегодня плохое для всех нас.
Я послушно кивнула. Мне хотелось забросать ее очередной кучей вопросов, но мой взгляд упал на три ряда столов. Рассеянное внимание тут же переключилось на других ведуний. Да к тому же между бровей подруги залегла глубокая как у стариков складка. Уж что я поняла, так то, что не стоит пытать ее расспросами какое-то время.
Их было совсем немного, потому я могла разглядеть внимательно хотя бы четверть присутствующих. Они ничем не отличались от меня или моих одноклассниц в Форестайде. Да, они все были одеты в красное. Да, волосы у некоторых были невероятно короткие – а у кого-то их не было совсем. Да, у кого-то вместо рук были полотна из татуировок. Но никто не выглядел опасным.
Злые, но не злобные. Скорее, напуганные и потерянные.
А еще все мы были закованы в наручники. И много кто из девочек раздраженно расчесывал себе запястья. Мои тоже очень сильно ныли.
