Текст книги "Останься ради меня (ЛП)"

Автор книги: Майклс Коринн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Она может сказать это еще раз… но потом я смотрю на Джейкоба.

– Я не уверена…

– Джейкоб, тебе нужно будет просто пойти туда и забрать их, тогда они не смогут нам отказать.

– Мне?

Она кивает.

– Конечно, тебе. Себастьян не сможет устоять.

– Элли, в этом нет необходимости.

– Нет, но, если дети узнают, что таков план, никто из вас не сможет нас бросить, так что я позабочусь о том, чтобы эта часть была предусмотрена. Вы с Джейкобом можете встретить нас там, ведь он лучше знает город. Это также даст тебе отличный повод провести время с людьми твоего возраста.

– Я не знаю…

Джейкоб придвигается чуть ближе.

– Я не против.

Я оглядываюсь, шокированная.

– Что?

– Я заберу вас, ребята, по пути сюда. Мы можем быть изгоями вместе.

– Ты здесь не изгой.

Он как второе пришествие Христа.

Он смеется.

– Уверяю тебя, среди моих братьев я такой и есть.

Элли смеется.

– Ты сошел с ума. Этот город любит каждого из вас.

– Любил, когда мы уезжали.

– Может, и так, но сейчас они встречают тебя с распростертыми объятиями, – Элли поворачивается и возвращается к готовке. – Я имею в виду, что ты здесь уже полтора месяца, а прессы все еще нет. Это говорит о том, что ты их либо не впечатлил, либо они готовы тебе помочь.

Джейкоб закатывает глаза.

– В любом случае, я заберу Бренну и детей, и мы встретимся со всеми на фестивале.

– Я рада, что у меня есть право голоса, – говорю я себе под нос.

Он ухмыляется и, наклонившись ближе, шепчет.

– Если ты боишься оставаться со мной наедине…

– Я вовсе не боюсь, – я чертовски напугана.

– Хорошо. Это свидание.

Глава тринадцатая

Джейкоб

Мой телефон пиликает уже в десятый раз, и я знаю, что, если я снова проигнорирую его, мой публицист продолжит звонить. Я люблю Кэтрин Коул. Она прекрасно справляется со своей работой, но она – заноза в моей заднице.

– Привет, Кэт.

– О, посмотрите, кто ответил на звонок. Привет, Джейкоб. Я уже начала беспокоиться, что ты снова сбежал из страны, как тогда, когда убежал на свадьбу брата, не предупредив меня.

– И снова столкнуться с твоим гневом? Никогда.

Она смеется.

– Смешно. Теперь у тебя есть пятнадцать минут, чтобы подготовиться.

Я смотрю в окно своей крошечной дыры, гадая, не собирается ли она появиться из воздуха.

Кэтрин вздыхает в отчаянии.

– Меня там нет, дурачок. У тебя конференц-связь с Ноа по поводу планирования сцен, которые он хочет переснять, и ты бы уже знал об этом, если бы отвечал на звонки, смс или электронные письма.

– Блядь.

– Да, блядь. Блядь – это хорошее слово, потому что ты был бы в жопе, если бы я не прикрывала твою задницу за то, что ты не отвечаешь на электронные письма.

– Я забыл про электронную почту.

– Да, ну, мы поговорим об этом, когда у нас будет больше времени.

Если бы кто-то встретил Кэтрин, он бы подумал, что она милая, добрая женщина с темно-карими глазами, которые кажутся почти как растопленный шоколад. Но многие не догадываются, что у нее есть клыки, и она кусается. Ей повезло, что ее муж, Джексон, также пугает меня до смерти, поэтому я стараюсь не злить ее. Она прячет клыки подальше, чтобы избежать укусов…

– Вот почему я плачу тебе большие деньги. Чтобы я был начеку.

– Да, я ежедневно напоминаю себе об этом. Звонок не должен быть долгим, но у него было несколько опасений по поводу продолжения. Может, это и пустяк, но раз уж «Навигатор» так хорошо себя показал, то «План полета» должен получиться еще лучше, и трейлер скоро выйдет.

История о том, как добиться успеха. В этом фильме я сражаюсь со своим заклятым врагом, который, как оказалось, мой брат, только я об этом не знаю. Конечно, мы заканчиваем фильм на эпическом моменте, который заставит зрителей с нетерпением ждать, что же будет дальше. Мы должны приступить к съемкам третьего фильма, как только я вернусь.

– Ты читал новый сценарий? – спрашивает Кэтрин.

– Да. А ты?

Она прочищает горло.

– Я… старалась, но это… ну… ужасно.

– О, Слава Богу. Я ненавижу его.

– Я тоже!

Мы вдвоем начинаем разговор о том, какую дерьмовую работу проделала новая команда со сценарием «Вынужденная посадка».

– Я собираюсь поднять этот вопрос перед Ноа, – говорю я ей. – Если я не смогу справиться с этим, значит, есть проблема.

– Ты уверен, что хочешь это сделать?

Это риск, но Ноа, скорее всего, тоже беспокоится. Мы все как бы связаны контрактом с этой серией фильмов, но это не значит, что он не может отправить сценарий обратно в писательский цех.

– Я думаю, это правильно.

– Согласна, – Кэтрин делает паузу. – Как дела в Шугарлоуф?

– Хорошо.

– Хорошо?

Я знаю, что лучше ничего не скрывать от нее. Не говоря уже о том, что, если она не будет знать о тех глупостях, о которых я думаю, она не сможет защитить меня от них. Этот урок она вдалбливает всем своим клиентам.

– Я встретил кое-кого. Кого-то, кто не должен мне нравиться, но я не могу остановиться. У нее двое детей, и они мне тоже нравятся, настолько, что я ставлю спектакль для средней школы.

Наступает тишина, и я опускаю взгляд на телефон, чтобы проверить, на месте ли она.

– Алло?

– Я здесь, – тихо говорит она. – Какая она?

В памяти всплывает лицо Бренны, такое идеальное, такое четкое, что я готов поклясться, что она передо мной. Ее длинные рыжие волосы падают на плечи, касаясь груди. Голубые глаза с желтыми вкраплениями смотрят на меня, умоляя поцеловать ее и в то же время отказываясь. Я вижу, как она улыбается, как ее лицо подрагивает, когда она по-настоящему счастлива.

Черт. У меня столько проблем.

– Она прекрасна. У нее шикарные рыжие волосы, веснушки на лице такие светлые, что нужно быть очень близко, чтобы их разглядеть, а в ее глазах можно потеряться. Но это даже не самые лучшие ее черты. Она забавная, чертовски умная, прошла через много дерьма, но при этом не сломалась.

– Ну, это было слишком наглядно. Я хотела сказать… она сумасшедшая?

Я смеюсь.

– Нет, она не сумасшедшая. Она вообще-то психотерапевт.

– Пожалуйста, скажи, что не твой.

– Отвали.

– Я просто спрашиваю. В любом случае, что насчет твоего графика?

– А что с ним? – я спрашиваю.

– Просто… ты знаешь, что тебе нельзя ни с кем связываться, Джейкоб. Я говорю это не из вредности, но ты знаешь, как это бывает. Ты самый горячий новый актер в Голливуде, и единственная причина, по которой ты получаешь эту передышку, заключается в том, что они думают, что ты уехал в Канаду, готовиться к «Вынужденной посадке». Если они узнают, что ты в Штатах и встречаешься с кем-то? Пресса будет преследовать ее и детей.

– Я знаю.

– Я знаю, что знаешь, но это реальность.

– А как же моя жизнь, Кэт? Мне больше ничего не позволено?

– Конечно, у тебя есть жизнь, – она вздыхает. – Я просто не хочу, чтобы тебе причиняли боль. Моя работа – защищать тебя. Но, похоже, она тебе действительно нравится.

Это не вопрос. Кэтрин знает меня достаточно долго, чтобы услышать это.

– Да.

– Тогда какая разница, что я скажу? Действуй. У тебя только одна жизнь, Джейкоб. Я буду здесь, чтобы смягчить последствия.

– Меня не волнуют мои последствия. Меня волнует она. Она вдова. У нее двое детей, и я не вернусь сюда. Никогда. У меня есть четыре с половиной месяца до отъезда из Шугарлоуф, и я не собираюсь, как мои братья, пускать корни в этом богом забытом городе. Она будет единственной, кто сломается, так что ни о каком возвращении не может быть и речи.

– Знаменитые слова.

Я закатываю глаза.

– Слушай, я даже не знаю, почему я спорю, потому что это не имеет значения. Я собираюсь сосредоточиться на своей карьере и не вмешиваться ни во что.

– Ты так и сказал.

– Почему мне кажется, что ты надо мной издеваешься?

Кэтрин смеется.

– Потому что это так. Знаешь, за последние несколько лет ты никогда так не говорил о женщинах. Да, конечно, у тебя были случайные связи, и одна актриса, как бы ее ни звали, которая тебе вроде как нравилась, но я чувствую разницу.

Если бы она была передо мной, я бы ее отпихнул.

– Мы друзья, мне нравятся ее дети, и мы вместе работаем над пьесой.

– Хорошо. Как скажешь.

Я думал, она собирается отмахнуться, но потом говорит.

– Если бы ты об этом не думал, ты бы об этом не говорил.

– Ничего не будет.

– Я знаю. Я верю тебе, Джейкоб. Правда. То есть, я вовсе не верю, но…

– Но ты – заноза в моей заднице.

Она фыркнула.

– Да, а ты – прогулка по парку. В любом случае, хватит об этом, я только что получила сообщение, что Ноа на линии. Я начну видеозвонок.

Через несколько секунд на экране появляются лица Ноа Фрейзера и Кэтрин.

– Джейкоб, рад снова тебя видеть.

– Ноа, я тоже.

Он тепло улыбается.

– Как дела?

– Хорошо. А у тебя?

Из-за его спины высовывается голова маленькой девочки, которая озорно улыбается. Он поворачивается.

– Обри! Я на связи, закрой дверь, – его голос тверд, но она выглядит совершенно невозмутимой.

– Ты обещал сегодня не работать и отвезти меня в магазин.

– Я отвезу, но тебе нужно дать мне немного времени.

Она наклоняет голову, и тут ее глаза видят экран.

– Это Кэтрин?

– Привет, милая, – говорит Кэт. – Где твоя мама?

– Она гуляет с тетей Николь. Ной обещал сводить меня в магазин, чтобы я могла купить то, что мама запрещает.

Обри опирается локтями на стол, а потом подпирает голову кулаками, так что она занимает весь экран.

Кэтрин хихикает.

– Я уверена, что она будет счастлива.

Она пожимает плечами.

На мой телефон приходит сообщение.

Кэтрин: Девушка Ноа – моя кузина. Вот откуда Обри меня знает. Я представляла интересы Ноа, но, когда они начали встречаться, он ушел к другому публицисту.

Я: Значит, Ноа ушел из твоей компании в другую, и теперь тебе приходится работать с ним снова, потому что ты представляешь меня? Как тебе это удается?

Кэтрин: Это случилось много лет назад, так что успокойся. Кроме того, я бы в любом случае разорвала с ним контракт из-за конфликта интересов.

Обри снова заговорила.

– Подожди! Ты ведь Навигатор, не так ли?

Я улыбаюсь.

– Да.

– Это круто, – она поворачивается к Ноа. – Мы можем идти, пока мама не вернулась?

– Извините за это, ребята, – говорит Ноа и отключает звук, пока разговаривает с ней.

Кэтрин смеется.

– Дети.

– У меня племянница примерно возраста Обри, я понимаю.

Хэдли была бы такой же, если бы Коннор часто уезжал. Она обожает его, нуждается в нем и цепляется за его бедро, когда может.

Ноа отключает звук, когда Обри садится в кресло позади него, скрестив руки.

– Я вернулся. Кстати, я забыл, что ты уже вернулся домой. Как дела?

Кэтрин отвечает за меня.

– Он руководит школьной постановкой в городе.

Брови Ноа взлетают вверх, и он начинает хихикать.

– Правда? Ну. Ну и ну. Рад за тебя. Как дела?

Не уверен, что быть надоедливым – это основание для увольнения.

– Все в порядке. Сегодня у нас прослушивание.

– Самая веселая часть…

Так не говорит ни один режиссер.

– Есть советы? Я хочу получить совет, если это возможно.

– Просто следуй своей интуиции. Возьми на главную роль того, кто будет много работать. Талант – это хорошо, но упорная работа – лучше.

Обри сдвигается и шепчет ему на ухо. Ноа вздыхает, а затем возвращается к теме разговора.

– Слушай, я бы с удовольствием посмеялся, но этого не произойдет. Я хочу, чтобы мы обсудили несколько вариантов пересъемок и поговорили о подготовке к следующему фильму. Я знаю, что ты проводишь время в Пенсильвании, так что приезжать в студию будет хлопотно, да и мне, честно говоря, нужно немного побыть дома. Как насчет того, чтобы договориться о графике в следующем месяце?

Я киваю.

– Отлично.

– Хорошо. Я ценю это. Я также хотел узнать, есть ли у тебя вопросы по сценарию для «Вынужденной посадки».

– Да. На самом деле… У меня есть проблемы.

– Да?

– Ноа, мы всегда были честны друг с другом. Я уважаю тебя и твою работу не только как режиссера, но и как актера.

– Я ценю это, – искренне говорит Ноа.

– Но этот сценарий…

– Это полное дерьмо? – заканчивает он.

Я вздыхаю с огромным облегчением.

– Да, спасибо.

– Не надо меня благодарить. Я провел последние три недели, заставляя сценаристов переделывать его так, чтобы он меня устраивал. Они должны закончить на этой неделе, и тогда мы его отправим. У нас не будет задержки, как только мы убедимся, что все сходится, мне нужно, чтобы ты был готов отправиться в Лос-Анджелес для съемок «План полета», когда я позвоню.

Для нового сценария, который будет лучше, я сделаю все, что потребуется.

– Конечно.

– Хорошо.

– Ноа? Мы можем пойти за покупками? – Обри спрашивает.

– Одну минуту, милая, – он успокаивает ее и отворачивается. – Мне пора идти, но самое большое изменение в сериале – это то, что у тебя появится любовная интрига. Причем не мимолетная, а проходящая через все фильмы.

– Правда?

Это была одна из главных вещей, которую Ноа хотел оставить в стороне, когда писался сценарий первого фильма.

– Да, чем больше я об этом думаю, тем больше мне этого хочется. Когда ты получишь сценарий, ты увидишь. Мы добавляем рыжую супергероиню, которая будет крушить все на своем пути. Мне пора бежать. Скоро увидимся и пришли мне письмо, как только прочитаешь его.

Он отключается, а у меня остается ощущение, что моя вымышленная и реальная жизнь слишком сильно отражают друг друга.

Глава четырнадцатая

Джейкоб

– Итак, все собрались, – я хлопаю в ладоши, пока все дети рассаживаются по местам. – Я был очень впечатлен тем, как вы сегодня работали. В этой группе есть очень талантливые люди, и я с нетерпением жду завтрашнего объявления актерского состава.

Все оглядываются вокруг с огромными улыбками.

Поднимается рука.

– Да, Кларисса?

– Можете ли вы сказать нам сейчас, кто будет играть главные роли?

– Могу, – говорю я и делаю паузу. Дети снова ерзают на своих местах. – Но я не скажу.

По залу проносится стон, и я борюсь с желанием рассмеяться. Теперь я понимаю, почему Ноа стал меньше играть и больше режиссировать. Это чертовски весело.

– А теперь все отправляйтесь домой и прочтите сценарий, если хотите. Это поможет вам подготовиться на случай, если вас выберут на другую роль, а не на ту, на которую вы прослушивались. Помните, что главных ролей очень мало. Не обижайтесь, если вас выберут на что-то другое. Каждая роль, какой бы маленькой она ни была, важна. В конце концов, без актеров второго плана пьеса была бы скучной.

После разговора с Себастьяном о том, что не всегда хочется играть главные роли, я вернулся к ранним этапам своей карьеры. В те времена, когда все всегда было мрачным. В Голливуде актеров очень много. Я не был готов к этой реальности. Я пришел туда, думая, что получу любую роль, какую захочу. Я был идиотом.

Дети встают, хватают свои вещи и уходят, кроме одного.

– Эй, Джейкоб?

– Себастьян, ты сегодня хорошо поработал. Я был впечатлен.

– Правда?

Я киваю. Из него сочится талант. Я беспокоился, что его страсть к театру не означает, что он справится, но, к счастью, это оказалось не так. Я видел, сколько труда он вложил в эту роль, и было бы глупо не взять его.

– Так и было. Хорошая работа. Как ты себя чувствуешь?

Он вздыхает и смотрит на свою мать, которая изо всех сил старается не замечать меня и терпит неудачу.

– Думаю, я справился. Мне было весело, а это, по словам мамы, самое главное.

– Твоя мама очень умная.

Он улыбается.

– Не говори ей об этом.

Я смеюсь.

– Ты хотел меня о чем-то спросить?

Он смещается, и я вижу, что все, что у него на уме, он не хочет говорить.

– Это не вопрос.

– Ладно.

– Это больше… Я кое-что слышал в школе.

Я прислонился к сцене.

– Что бы у тебя ни было на уме, ты можешь сказать это.

– Хорошо. Вот оно. Я слышал, что ты ходил на свидание с моей мамой.

Ладно, это определенно не то, чего я ожидал.

– Это было не свидание, мы обедали, чтобы обсудить пьесу.

– Все говорят, что ты с ней встречаешься.

Я тяжело вздохнул.

– Мне жаль, что они не дают тебе покоя. Мы не встречаемся.

Он качает головой.

– Я также слышал ее разговор.

Теперь я заинтересовался.

– Да?

– Она говорила тете Сибил, что хочет тебя поцеловать.

Я мог бы сейчас станцевать зажигательную джигу, но держу себя в руках.

– Многие женщины хотят меня поцеловать, – говорю я в шутку.

– Тебе стоит пригласить ее на свидание.

– Себастьян…

– Нет, я серьезно. Раньше она не часто улыбалась. Она всегда была грустной, никогда не красилась и не делала прическу. Теперь она улыбается. Я думаю, ты ей нравишься.

Я улыбаюсь, думая о том, как ему, наверное, тяжело.

– Мне тоже нравится твоя мама.

– У тебя есть мое разрешение пригласить ее на свидание.

– Я ценю это.

Он протягивает руку.

– Спасибо за разговор.

Я вкладываю свою руку в его и пожимаю.

– Я ценю, что мы смогли уладить это как джентльмены.

– Если ты причинишь ей боль…

– Я сам себя покалечу, – обещаю я. – В субботу мы все едем на фестиваль в город, и я заберу вас троих. Как насчет того, чтобы порыбачить перед этим?

Себастьян улыбается.

– Я бы с удовольствием.

– Я тоже, и спасибо за разговор.

Себастьян улыбается и звучит слишком взросло для своих одиннадцати лет.

– В любое время.

***

Я нервничаю. Я никогда не нервничаю. И, тем не менее, вот он я, стою перед дверью Бренны, чувствуя себя шестнадцатилетним подростком, который собирается подцепить девушку, слишком красивую для него. Только я не иду на свидание. Мне не шестнадцать. И поцелуя в конце сегодняшнего вечера не будет. Я бы отдал свой левый орех за то, чтобы это оказалось правдой. Я благодарю Бога за годы занятий актерским мастерством и роли, в которых мне приходилось быть кем-то другим, потому что сегодняшний вечер станет шоу всей моей жизни. Мы с Бренной никогда не будем вместе, поэтому я должен притвориться, что то, что я сказал ей в классе, было ложью и что она мне совершенно неинтересна в этом смысле. Это просто ночь на фестивале с кучей ненормальных людей.

Я поднимаю руку, чтобы постучать, но дверь распахивается. Там стоит Мелани с широкой улыбкой.

– Привет, Джейкоб.

– Привет, Мел.

Она открывает дверь шире и машет рукой, чтобы я вошел.

– Мама и Себастьян должны скоро приехать. Он часами болтал по телефону, рассказывая всем своим друзьям в Калифорнии, что получил роль.

– Он был тем самым Кеники.

И он действительно был таким.

– Он очень взволнован.

– Как и я.

– Итак, – говорит Мелани, опускаясь на диван, – что это за фестиваль?

Я очень рад, что она задала именно этот вопрос. Одному Богу известно, как бы я справился, если бы речь шла о ее матери.

– Он небольшой, там будет музыкальная группа, еда и аттракционы. По крайней мере, так было, когда мы были детьми. Ну и, конечно, будет тракторная гонка.

Она поджала губы.

– Что?

– Тракторная гонка. Это когда тракторы запрягают, и они пытаются протащить тяжелые упряжки как можно дальше.

– Звучит…

– По-деревенски? – заканчиваю я за нее.

Она смеется.

– Просто я никогда о таком не слышала.

– Правда? Это сделал твой отец.

У Мелани отвисает челюсть.

– Он сделал?

– Да, он отлично разбирался в механике и вложил кучу труда в свой трактор. Странно, что он об этом не рассказывал.

– Папа мало говорил о Шугарлоуф. Его часто не было дома, а когда он был дома, мы были в центре его внимания.

– Похоже, так и должно было быть, – говорю я.

Мелани пожимает плечами.

– Наверное.

– Ты не уверена.

– Просто мне кажется, что все эти истории о нем, когда он был моложе, не имеют смысла. Он совсем не похож на того парня, которого я знала. Он был пилотом, дисциплинированным и очень скучным. Он любил меня и Себастьяна, но больше всего он любил летать. Когда он не летал, он готовился к этому. Я не знаю…

– Ты чувствуешь, что не знала его так хорошо?

Она отводит свои рыжие волосы в сторону и начинает заплетать их.

– Я знала, что он хотел, чтобы я знала.

– А с твоей мамой так же?

Мелани тихонько смеется.

– Нет, определенно нет. Мама – открытая книга. Она рассказывает нам о том, как была ребенком и как росла в Миннесоте.

Интересно, почему Люк не рассказывал о своем детстве? Он ведь рос не так, как я. Его родители были более чем любящими, и, насколько я помню, он ни в чем не нуждался. Конечно, скорее всего, ему приходилось помогать по хозяйству, но ведь так поступало большинство из нас.

– Ну, если ты хочешь что-то узнать, я постараюсь тебе помочь, но, возможно, ты просто захочешь поговорить о нем с бабушкой и дедушкой, – предлагаю я.

– Уверена, им это понравится.

Я улыбаюсь.

– Наверняка понравится. Я знаю, когда умерла моя мама, мы с братьями сидели и рассказывали истории о ней. Это помогало нам почувствовать, что она не совсем умерла.

Через несколько секунд в комнату вбегает Себастьян. Мы говорим о пьесе, и он наперебой рассказывает о том, как он рад и благодарен, что я дал ему роль, которую он хотел.

– Я обещаю, что не подведу тебя, – говорит он.

– Я знаю, что не подведешь.

Те несколько детей, которые получили главные роли, заслужили их. Они явно отнеслись к этому серьезно и очень старались произвести на меня впечатление. Я последовал совету Ноа довериться своей интуиции и уже в первые две минуты каждого прослушивания знал, какой персонаж лучше всего подойдет ребенку.

– Я готова, – объявляет Бренна, входя в комнату, и у меня пересыхает во рту.

Ни хрена себе. На ней белый топ и джинсовая юбка. Все просто. Ничего даже отдаленно похожего на сексуальность, но на ней… это как платье за миллион долларов. Ткань облегает ее во всех нужных местах. Ее волосы, отведенные в сторону, слегка завиты, а глаза… Господи, они как сапфиры, сияющие на свету.

– Отлично, – кричу я и поднимаюсь на ноги.

Она мягко улыбается.

– Привет.

– Привет.

– Прости, что заставила тебя ждать.

Я качаю головой.

– Ничего подобного. Я только что приехал.

Я бы и час прождал, лишь бы увидеть ее. Я не могу перестать смотреть на нее. Я знаю, что мы находимся в ее гостиной с ее детьми, но сколько бы я ни уговаривал себя перестать смотреть, мои глаза не слушаются. Бренна смотрит вниз, ее нижняя губа зажата между зубами. Неужели она так оделась, потому что знала, что мы будем вместе? Я знаю, что она чувствует то же, что и я. Я чувствую это, когда мы вместе, и отрицать это становится все труднее. Интересно, чувствует ли она сегодня свидание так же, как и я?

Мелани прочищает горло.

– Ты прекрасно выглядишь, мама.

– Спасибо. Она по-прежнему не поднимает глаз.

Я чувствую себя ослом, что не сказал этого первым.

– Давай, Себастьян, отнесем наши вещи в машину, чтобы мы были готовы к встрече с бабушкой и дедушкой.

Я слышу, как закрывается дверь, и жду, когда ее глаза встретятся с моими. Когда они встречаются, я вижу, что в них есть опасение. Все обещания, которые я давал, чтобы держаться от нее подальше, исчезли. Я не могу этого сделать. Она нужна мне больше, чем вода умирающему от жажды человеку.

– Ты выглядишь более чем прекрасно, – говорю я ей. – Ты выглядишь потрясающе, – я улыбаюсь и направляюсь к ней. Схватив ее руку, я подношу ее к губам и нежно целую костяшки пальцев. Мой голос низкий и наполнен желанием.

– Я не знаю, как долго еще смогу отказываться от поцелуев, Бренна. Каждый раз, когда я вижу тебя, в моей чертовой груди становится тесно, и я хочу заключить тебя в свои объятия, чтобы боль утихла.

– Джейкоб…

– Мне нравится, как звучит мое имя на твоих губах. Мне хочется узнать, каковы они на вкус…

Ее дыхание сбивается, и я понимаю, что выжал из себя все, что мог. Я отпускаю ее руку и отступаю назад.

– Я просто хотел, чтобы ты это знала. Пойдем на фестиваль.

Ее глаза расширились, и она несколько раз моргнула.

– Точно. Фестиваль.

Бренна делает шаг к лестнице.

– Бренна?

– А?

– Куда ты идешь?

Она оглядывается по сторонам, потом касается губами губ.

– Я не уверена.

Я хихикаю.

– Пойдем, дверь в той стороне.

Я веду ее к выходу и надеюсь, что мне удастся держать руки при себе всю ночь.

Глава пятнадцатая

Бренна

Теперь, когда мой мозг вернулся из того смятого состояния, в котором его оставил Джейкоб, я прекрасно провожу время. Дети отрываются по полной, бегают, катаются на аттракционах и встречаются со своими друзьями. Кажется, я не видела их такими счастливыми с тех пор, как мы жили во Флориде. Калифорния была тяжелым временем для них. Люка отправили в армию через два дня после нашего приезда, и они так и не смогли почувствовать, что по-настоящему вписались в коллектив. Не знаю, из-за частной школы или потому, что они скучали по Пенсаколе, но им было тяжело. А потом Люк умер. Здесь у них простор, друзья, и они вписались в коллектив. Это приятно видеть.

Мелани бросается к нам и хватает меня за руку.

– Можно мне пойти посмотреть на трактор?

– Хмм…

– Пожалуйста, мам! Брат Крисси и Кэрри Энн участвует в соревнованиях, и мы хотим пойти посмотреть, выиграет ли он.

Я понятия не имею, о чем она говорит, но, похоже, ей очень хочется.

– Наверное, только убедись, что у тебя с собой телефон.

Она закатывает глаза.

– Конечно, мам!

Джейкоб наклоняется, его теплое дыхание касается моего уха.

– С ней все будет в порядке. Они почти никогда не заканчиваются авариями, в которых кто-то получает травмы.

Я поворачиваюсь к нему.

– Что?

Он смеется.

– Я шучу. Я серьезно удивлен, что ты ничего об этом не знаешь. Люк был чемпионом однажды.

– О, я слышала об этом. Он рассказывал мне про тот год и о том, как девушки из этого города помогали ему праздновать.

Джейкоб ухмыляется.

– Девушки – это всегда самое лучшее.

– Ну, это здорово, но моей девочке это не светит.

– Верно подмечено. Но я уверен, что с ней все будет в порядке.

Я немного расслабляюсь и киваю. Мелани – умная девочка, а я в ее возрасте сходила с ума по мальчикам, так что я не могу удивляться, что она тоже такая. Мы с Джейкобом проходим через карнавальную секцию, ищем Себастьяна и Остина. Мы замечаем их на одном из многочисленных аттракционов, оба смеются и ухмыляются, пока аттракцион кружит их по кругу.

– Деклан заставлял нас четверых кататься, пока нас не стошнит.

– И вы думали, это весело?

– Это был обряд посвящения. Тот, кто блевал первым, должен был делать всю работу по дому утром. Мы ели до тех пор, пока не наедались до отвала, и тогда… тогда мы становились храбрыми.

– Я не знаю, что, черт возьми, не так с парнями.

Он игриво подталкивает меня.

– Мы не такие уж плохие. У нас есть свои преимущества.

– Назови хоть одно.

– Мы можем открывать банки, которые вы не можете.

– Думаю, это первое. Тогда назови мне пять вещей, – бросаю я ему вызов.

– Баночки считаются за одну вещь. Мы можем доставать предметы на полке, переносить тяжести…

– Я могу носить тяжести.

Он вздыхает.

– Ладно, хорошо, мы можем нести очень тяжелые вещи. Это три, – Джейкоб смотрит в сторону.

– Оргазм.

Я разразилась смехом.

– Уверяю тебя, мы, женщины, можем справиться и с этим самостоятельно.

– О, ты можешь? Пожалуйста, просвети меня.

Я улыбаюсь и отвожу взгляд.

– Дальше…

– Дети.

Я дам ему эту возможность.

– Знаешь, благодаря современной медицине вы нам для этого не очень-то и нужны. Однако нам нужна сперма, так что, думаю, вы нам вроде как нужны.

Джейкоб поворачивается к ограждению лицом к толпе, а я смотрю на аттракцион.

– Ты заставляешь меня чувствовать себя довольно незначительным.

– Такое когда-нибудь случалось?

– Нет.

– Добро пожаловать в клуб смертных.

– Я не уверен, что хочу вступить в этот клуб.

Я улыбаюсь.

– Наверняка нет.

– Мама! Джейкоб! Это была лучшая поездка в истории! – Себастьян хватается за металлическое ограждение, прерывая наш игривый разговор.

– Я рада.

– Мы можем прокатиться еще раз?

– У тебя достаточно билетов? – спрашиваю я.

Остин протягивает билеты.

– Шон купил нам каждому целый набор, чтобы мы могли кататься, пока нас не стошнит.

Джейкоб смеется.

– Это путь Эрроувуда. Мы катаемся до упаду. Рад видеть, что мой брат учит будущее поколение тому, как надо проводить время на фестивалях в маленьких городках.

Мальчики радуются.

– Мы можем продолжать?

– Конечно. Только… постарайся, чтобы тебя не стошнило, Себастьян.

Он толкает Остина локтем.

– Спорим, я продержусь дольше, чем ты?

Остин фыркнул.

– Я в деле.

И родилась дружба на всю жизнь. Мальчики.

Они вдвоем убегают, чтобы вернуться на аттракцион, и рука Джейкоба хватает меня за руку.

– Дети снова собираются кататься, как насчет того, чтобы повеселиться?

У меня сводит живот, когда я задаюсь вопросом, что он представляет себе под весельем.

– Я не знаю, стоит ли нам заходить слишком далеко…

– Да ладно, Бренна. Твои свекры уже ушли домой, а ты гуляешь с очень красивой кинозвездой. Не думай, просто позволь себе расслабиться на минутку.

Его рука протянута, ожидая, что я решу. Какая-то часть меня понимает, что это переломный момент. Он ясно сказал мне, что хочет поцеловать меня, но не сделал этого, и каждый раз, когда он отстраняется, чтобы защитить меня, я хочу этого еще больше. Сегодня я думала, что растаю, когда он говорил о своем имени на моих губах. Если я пойду с ним, то дам понять, что мое сердце говорит, чтобы он вел меня за собой. Может быть, Сибил права. Я могу снова позволить себе чувствовать, зная, что это никогда не будет чем-то серьезным. Я могу позволить влечению быть таким, какое оно есть, и не позволить своему сердцу запутаться. Джейкоб хочет меня, а я хочу его. Мы оба взрослые люди, и… И прежде чем я успеваю уговорить себя или отказаться от этого, моя рука оказывается в его руке. Он ведет меня к колесу обозрения и протягивает мужчине билеты.

– Мы хотим кататься до тех пор, пока у нас не останется ни одного билета, и чтобы две кабинки впереди и сзади нас оставались пустыми, хорошо?

Парень пристально смотрит на Джейкоба.

– Конечно, мистер Эрроувуд. Я ваш большой поклонник. Мне понравился ваш последний фильм. Не могу дождаться нового.

Джейкоб любезничает и предлагает расписаться на билетах.

– Этого достаточно?

Кассир кивает.

– Да, вы можете кататься всю ночь.

Теплая рука Джейкоба обнимает мою, когда он помогает мне забраться на аттракцион. Мы садимся и начинается подъем.

– Что бы ты сделал, если бы я боялась высоты? – спрашиваю я, пока мы поднимаемся все выше.

– Я бы подумал, что ты могла бы упомянуть об этом до того, как мы стали в очередь.

– Справедливое замечание.

– Ты же знаешь, что теперь о нас поползут слухи… – Джейкоб откинулся назад, запустив руку мне за спину.

– Они уже ходят.

– Преимущество маленького городка.

Я хватаюсь за перекладину перед собой, чтобы не прижаться к нему. Я хочу. О, как сильно я этого хочу, но мне нужно знать, что это такое, прежде чем мы пойдем по этому пути.

– Что мы делаем, Джейкоб?

– Катаемся на колесе обозрения.

Я тихонько смеюсь.

– Ты же знаешь, я не об этом спрашиваю.

– Я не уверен, – признается он и, наклонившись, берет мои руки в свои, а затем фиксирует свой взгляд на мне. – Я обещал себе, что не буду так себя чувствовать. Я говорил со своими братьями и публицистом о том, что знаю, что мои чувства к тебе нечестны. Я уезжаю через несколько месяцев. У меня контракт и нелепый график съемок. Пресса. Сумасшедшие фанаты, которые заблуждаются насчет того, что имеют право голоса в моей жизни. Все это несправедливо по отношению к тебе. Я могу вести очень спокойное существование в Шугарлоуф, потому что этот город не впечатляет меня. Весь остальной мир думает, что я прячусь в Канаде. Когда я снова возвращаюсь в ту жизнь, которая у меня есть, все это дерьмо приходит вместе с ней. Так что я не уверен, что мы делаем, но ты мне нравишься. Я хочу целовать тебя, прикасаться к тебе, быть рядом с тобой и слышать твой голос. Я хочу поставить спектакль, чтобы сделать тебя и твоего ребенка счастливыми. Что бы мы ни делали, решать тебе.