Текст книги "Останься ради меня (ЛП)"

Автор книги: Майклс Коринн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Поэтому я одариваю ее своей фирменной улыбкой.

– Надеюсь, у нас все получится.

– Я тоже на это надеюсь.

Глава третья

Бренна

– Итак, ты встретила его и ничего не почувствовала? – спрашивает Сибил с экрана, откидывая в сторону свои длинные светлые волосы.

Ненавижу, когда она требует, чтобы все наши звонки были по видеосвязи. Очень неудобно не иметь возможности скрыть свое лицо.

– Что это значит?

Она смеется.

– Я имею в виду, что этот мужчина так же красив вживую, как и по телевизору, дорогая? Ты же не можешь сказать, что не видела.

– Конечно. Наверное. Он не уродлив, если ты об этом спрашиваешь.

Я сдерживаю улыбку, когда думаю о нем. За те несколько минут, что я провела с ним, он заставил меня почувствовать то, чего я не испытывала уже давно. Мои щеки пылали теплом, как будто мне снова шестнадцать. Я странно нервничала, но в то же время испытывала головокружение от того, как он смотрел на меня – как на женщину. Женщину, а не вдову, которая потеряла мужа в ужасной авиакатастрофе. Мне стоило огромных усилий сесть в машину и не остаться, не заговорить, не насладиться вниманием. Даже несмотря на то, что волна вины была настолько глубокой, что почти утопила меня. Слишком рано думать о другом мужчине, даже если бы это было всего лишь влечение. Мне кажется, что я предаю Люка, и это глупо, но я ничего не могу с собой поделать. В тот вечер я не переставала плакать, глядя на наши с Люком фотографии, прокручивая его аккаунт на Facebook и видя снимки, на которых он и его друзья улыбаются, мне стало противно от того, что я думала о другом мужчине. Психолог во мне бушевал из-за чувств, которые, как я знала, были нелепыми. Если бы передо мной сидел клиент, я бы сказал ему, что чувства – это всего лишь чувства, и иногда они нам нужны. Это напоминание о том, что жизнь продолжается, люди идут вперед. И все же мне хотелось дать себе пощечину.

Ее смех становится громче.

– О, милая, видела бы ты свое лицо. Мой папа сказал бы: «Сахарок, ты выглядишь так, будто проглотила пчелу».

Сибил часто упоминает, о чем сказал бы ее папа, но эта фраза поставила меня в тупик.

– Проглотила пчелу?

– Да, знаешь, как будто твое лицо сжалось, потому что ты изо всех сил пытаешься сделать вид, что не съела жука.

Я понятия не имею, что, черт возьми, она имеет в виду.

– Никто не знает, о чем, говорил твой папа, милая. Я даже не думаю, что он знал.

– Он придумывал все на ходу, – говорит Реджи за секунду до того, как его темное красивое лицо появляется на экране. – Привет, Бренна.

– Реджи! Мой любимый муж.

– Будь уверена, – шутит он в ответ. – Хорошо выглядишь, загораешь?

– Загораю? Ты с ума сошел? Я не загораю, я сгораю.

– Ну, это проблема, о которой мне не нужно беспокоиться.

Я улыбаюсь и наклоняю голову.

– И я завидую.

Реджи выхватывает телефон у Сибил и плюхается на кровать, чтобы я могла хорошенько его рассмотреть. Его волосы подстрижены короче, чем обычно, а глубокие карие глаза смотрят с озорством. Реджи – один из самых красивых мужчин, которых я когда-либо встречала, но я не стала бы говорить ему об этом, так как впоследствии это ему пригодится.

Он ухмыляется.

– Посмотрите, как мне повезло. Сейчас со мной в постели две прекрасные женщины.

– Ты глупый.

– Ты любишь меня, – парирует он.

– Люблю.

Мне нравится, что он никогда не обращался со мной как с ребенком. Он был лучшим другом Люка. Они учились в одном классе, вместе ходили в летную школу, а затем получили одно и то же место службы. Сибил, Реджи, Люк и я были единым целым, и нам с ней никогда не приходилось волноваться, потому что мы знали, что они прикрывают друг друга. Когда он погиб, Реджи воспринял это так же тяжело, как и я. Они были братьями, хотя кровь между ними не текла.

Сибил закатывает глаза, положив голову ему на плечо.

– О, прекратите, вы двое. Вы сможете завести свой роман, когда я умру.

Мы оба улыбаемся, и я закатываю глаза.

– Мы не собираемся ждать до тех пор, Сиб. Мы уже влюблены.

Он ухмыляется.

– Я люблю обеих своих женщин, – она поворачивается и кусает его за грудь. – Черт возьми, женщина.

Она приподнимает одну бровь.

– Это моя лучшая подруга. Ты не можешь получить ее.

Я вздыхаю и откидываю голову назад.

– Я скучаю по вам, ребята.

– Ты должна вернуться, – говорит Сибил, не пытаясь скрыть свою ненависть к тому, что я уехала из Калифорнии.

Она знает, почему я не смогла остаться.

– Дети здесь счастливы. Здесь нет шума самолетов.

Реджи прочищает горло, и, между нами, тремя отчетливо ощущается беспокойство.

– Мы все скучаем по Люку. Каждый раз, когда я сажусь в самолет, я чувствую… ну, я чувствую, что он со мной. Не думаю, что кому-то из нас легко.

– Я знаю, что это так. Но переезд был лучшим решением для нас. У нас здесь семья, и здесь тихо.

Сибил мягко улыбается.

– Я знаю, Лютик. Я просто скучаю по тебе. И, конечно, по Мел и Себу. Они были для нас самыми близкими детьми.

– Спасибо, что воспитывали их, – шучу я.

– Не стоит благодарности, сладкая. Мы просто посылаем им подарки и любим их. И не думай, что я не знаю, чего ты добиваешься, держа Реджи на телефоне. Расскажи нам о встрече с Джейкобом Эрроувудом!

Я знала, что она этого так не оставит. Я также знаю, что лгать Сибил – ошибка. Она все видит насквозь, вот почему это всегда видеочаты. Она знает меня слишком хорошо.

– Он был милым и очень привлекательным, но не более того.

Лицо Реджи слегка меняется.

– Он тебе нравится?

– Мы виделись минут пять, так что я не знаю.

– Тебе хотелось наброситься на него?

Оживление в голосе Сибил пугает меня. Она слишком взволнована этим. Однако единственный человек, который может соперничать с Себастьяном в любви к Навигатору – это моя лучшая подруга. Она просто помешана на супергеройских фильмах и именно благодаря ей Себастьян увлекся ими.

– Определенно.

– О, о, о! Я так и знала. Он горячий! – она шлепает Реджи по груди, и он подпрыгивает.

– Ты жестока!

– Ты выдержишь, Большой Парень, – она поворачивается ко мне. – А теперь скажи мне по шкале от одного до десяти… какой он на самом деле?

Одиннадцать. Девочка внутри меня хочет упасть в обморок и вздохнуть, и, если бы Реджи не наблюдал за мной пристальным взглядом, я могла бы это сделать. Но он наблюдает, и я этого не делаю.

– У меня действительно не было времени оценить его по достоинству, – пожимаю я плечами. – Не говоря уже о том, что, насколько мы знаем, он просто так… выглядит. Он может быть высокомерным и полным засранцем.

– Да, потому что полные высокомерные засранцы просто обожают проводить время с детьми, – ехидничает Сибил.

– Я просто хочу сказать, что провела с ним не так уж много времени, и за то небольшое время, что я провела с ним, я не смотрела на него как на потенциального кандидата. Он был парнем. Просто парнем.

Я лгунья. Очень большая.

Сибил поджимает губы, а Реджи забирает у нее телефон и садится.

– Бренна, ты же знаешь, что он хотел бы, чтобы ты жила дальше?

Я киваю.

– Я знаю.

– Мы с Люком говорили об этом, потому что, когда ты служишь в армии и знаешь, что есть шанс не вернуться, очень важно знать, что кто-то присмотрит за твоей семьей, – объясняет он с добрым взглядом. – Не нужно чувствовать, что ты делаешь что-то не так, если тебе кто-то нравится. Я не говорю, что это должен быть он, просто… он хотел, чтобы ты была счастлива прежде всего.

Сибил обхватывает его за плечи и прижимается к нему.

– Мы все хотим, чтобы ты была счастлива, Брен.

– Я знаю. Правда, знаю. Просто… Я скучаю по нему, и мне кажется, что иногда я уже недостаточно скучаю по нему. Бывают дни, когда я не думаю о нем так часто, и я уже не так отчетливо помню его смех. А теперь, когда я вижу парня и даже думаю о том, каково это – получить от него поцелуй? Это трудно. Я борюсь с этим. Но после встречи с ним именно это и мучает меня. Я чувствую, что делаю что-то не так, если просто подумаю о другом мужчине.

– Значит, ты думала о том, чтобы поцеловать его? – Сибил уловила только одну часть.

Я вздыхаю.

– Клянусь, ты смешна.

– Может, и так, но ты красивая, молодая женщина, которая имеет полное право хотеть этого.

– Хотеть чего?

Сибил улыбается.

– Быть желанной.

***

Каждую среду в нашем доме проходит вечер кино. Когда мы с Люком были молодоженами, мы не могли ходить на свидания, поэтому мы делали так, чтобы свидания приходили к нам. Мы старались придерживаться этой традиции хотя бы раз в месяц, если он был рядом. С тех пор как его не стало, дети решили, что по средам мы будем смотреть семейные фильмы. Мы чередуем, кто выбирает, и сегодня очередь Мелани, что означает…романтическая комедия. Однако этот фильм больше похож на жизнь, чем мне хотелось бы. Девушка осталась одна после смерти мужа… и встретила мужчину, о котором не перестает думать. Уф. Я смотрю на своих детей, и глаза Мелани прикованы к экрану, а голова Себастьяна откинута в сторону, как будто он ненавидит, что сегодня не его неделя. Не то чтобы мы не знали, что бы он выбрал… Навигатор. Еще одна ночь, когда мы смотрели бы, как Джейкоб спасает положение. Днем он летчик-истребитель, а когда спасает мир, летает в каком-то странном костюме. Могу только представить, сколько замечаний Люк сделал бы по поводу фильма и его недостатков.

– Сколько еще мы должны страдать? – простонал Себастьян. – Этот фильм – пытка.

В этом он прав.

– Не уверена.

Себастьян вздыхает.

– Это меня убивает! Она любит парня, почему бы ей просто не сдаться?

Мелани поворачивается к нему с пристальным взглядом.

– Шшш. Если бы она это сделала, фильм бы закончился.

– Да, именно этого я и хочу.

С моих губ срывается смешок.

Затем на экране раздается голос, привлекающий мое внимание. Там пара глаз, о которых я думала последние несколько дней. Я несколько раз моргаю, пытаясь не дать своему разуму разыграть меня. Но это он. Джейкоб на экране, протягивает девушке сдачу.

– Эй! Это Джейкоб! – замечает Себастьян.

– Всем наплевать, дурачок, – хмыкает Мелани.

Мое сердцебиение ускоряется, и снова бабочки заполняют мой живот. Он выглядит таким сильным и уверенным. Это незначительная деталь, которую можно было бы даже не заметить, не будь он так популярен сейчас, но его улыбка… от его улыбки становится трудно дышать.

– Мне не все равно, – говорит Себастьян. – Мама выглядит так, будто ей не все равно. Ты единственная, кому все равно, Мел.

Глаза Мелани сужаются.

– Будь. Тише.

Он закатывает глаза и стонет.

Ему удается продержаться так около четырех минут, пока женщина снова обсуждает, не слишком ли рано.

– Серьезно, мам, этой девчонке нужна терапия.

Мел ставит фильм на паузу и действительно рычит на него.

– Попробуй потерять мужа, когда ты молода, и посмотрим, что будет. Она напугана. Ей одиноко. Она боится, что еще слишком рано любить другого парня. Боже, Себастьян, ты такой глупый мальчик. Ей просто нужно время, чтобы понять, что можно двигаться дальше! Ее сердце и голова находятся в состоянии войны, потому что… она любила своего мужа и не знает, правильно ли поступает, любя другого парня. Она вдова, и никто из нас не может знать, как это тяжело.

Все вокруг словно замедляется, пока ее слова доходят до меня.

Широко раскрытые глаза Себастьяна смотрят на меня.

– Мел…

Ее внимание переключается на меня, и она смотрит на меня с таким же широко раскрытыми глазами, как и мой сын.

– О, Боже. Мама, мне так жаль.

Я качаю головой, отгоняя собственные мысли.

– Нет, все в порядке.

– Я не подумала…

– Мелани, все в порядке. Я вдова. Я потеряла вашего отца, независимо от того, считаете ли вы меня молодой или не… очень молодой. Я не пытаюсь встречаться, но ты права, ей нужно время.

Ужасное выражение ее лица не меняется, поэтому я встаю и двигаюсь к ней.

– Все в порядке.

– Иногда я забываю, что он мертв, – признается она. – Мне кажется, что это всего лишь переезд и он скоро вернется домой.

По ее щекам текут слезы, и я притягиваю ее к себе.

– Я понимаю.

– Прости меня, мама. Я не хотела причинить тебе боль.

Отстранившись, я беру ее лицо в свои ладони.

– Ты не обидела меня. Ты не была злой или злобной. Иногда мне кажется, что он может войти в эту дверь в любой момент…

Она кивает, и я вытираю слезу.

– Не плачь. Мы все будем постоянно забывать и в конце концов наговорим лишнего. Это часть процесса. Мы учимся новой жизни, как и женщина в фильме. Она борется, потому что, наверное, переживает, как отпустить прошлое и что это значит… – мои руки опускаются, и она всхлипывает, как и я.

Это слишком. Разговор с Сибил и Реджи на днях, а теперь еще и это. Люк всегда говорил, что все происходит не просто так. Что Вселенная часто говорит нам что-то, что мы должны услышать. Что ж, я тебя прекрасно слышу, Люк. Может, это не совсем он, но мне хочется так думать.

– Думаю, папа хотел бы, чтобы ты была счастлива, – мягко говорит Себастьян.

– Да?

Он кивает.

– Он бы не хотел, чтобы ты была одна.

Нет, он действительно не хотел бы. Так же, как я хотела бы, чтобы он снова обрел любовь, если бы умерла я.

– Я не одинока, у меня есть вы, ребята.

– Но, если ты хочешь жить дальше, мама, – голос Мелани мягкий и тревожный, – все будет хорошо.

Я беру их обоих за руки и прижимаю к себе.

– Может быть, когда-нибудь.

И я надеюсь, что когда-нибудь я почувствую себя готовой, но сегодня не тот день.

Глава четвертая

Бренна

– Берете ли вы эту женщину в законные жены? – спрашивает священник, когда слезы текут по моему лицу. У меня есть пинта мороженого, которую я доедаю, пока смотрю финал сезона дерьмового реалити-шоу.

– Да.

Я засовываю в рот еще одну ложку и фыркаю.

– Хорошо. Кого волнует, что ты готовишь себя к разочарованию на всю жизнь, чтобы в конце концов остаться одной? Ты выходишь замуж за человека, который только вчера целовался с двумя другими девушками.

– Мам? – спрашивает Мелани со стороны дивана.

– Да?

– Ты плачешь?

– Нет, у меня просто глаза слезятся.

Она покачивается на пятках.

– Тогда ладно. Я вижу, ты хорошо справляешься с ситуацией.

Я игнорирую ее и позволяю мороженому сгладить мои эмоции.

– Я хотела спросить тебя, можем ли мы завести лошадь.

Я поворачиваю к ней голову, гадая, что это за ребенок.

– Что?

– Лошадь. Я имею в виду, у всех детей здесь они есть.

– Верно, но это не значит, что мы должны. Мне напомнить тебе о кошке? Или о собаке, которую мы завели после того, как решили, что не можем быть кошатниками? Или о песчанке? Мы даже не можем говорить о шести хомячках, упокой Господь их души.

Мы пытаемся, но мы… явно не созданы для того, чтобы заводить домашних животных.

– Кошка не виновата, – пытается оправдаться Мелани.

– Она убежала и отказалась покидать соседский дом. Она вышла из дома, побежала туда, а потом попыталась вцепиться мне в лицо, когда я заставила ее выйти, но потом снова вернулась.

Мелани вздыхает.

– Это потому, что ты назвала ее Дерьмоголовой.

– Она была Дерьмоголовой! Она обгадилась, а потом засунула туда свою голову. Я подумала, что это подходящее, а не унизительное имя.

Она драматично хмыкает.

– И откуда мне было знать, что ты не используешь отбеливатель для чистки клеток хомяков? Я не знала, что испарения могут их убить.

В тот день мне действительно следовало быть более внимательной, но, естественно, сломалась машина, я сожгла ужин, а Люк позвонил Бог знает откуда и сообщил, что умерший в его отделении – не он. После этого… Со мной было покончено, и с хомяками тоже. Грега, Бобби, Питера, Маршу, Джен и Синди похоронили вместе под песню из «The Brady Bunch», когда я опускала коробку в землю.

– Мам, нам нужно о ком-то заботиться.

– Начни с меня.

Я немного шучу. По большей части я в порядке. Сегодня просто… тяжело. Может быть, потому что вчера я несколько часов провела с двумя учениками, которые испытывают трудности дома, а может быть, потому что мне кажется, что мир рушится, а мне некому помочь взвалить на себя это бремя. Какова бы ни была причина, сегодня утром я проснулась, повернула голову к пустой подушке и заплакала. Мне хотелось, чтобы все это оказалось дурным сном, но это не так. Поэтому я выпустила все наружу и вспомнила, что у меня двое замечательных детей, отличная работа, дом и все хорошо. Я буду вежливо игнорировать тот факт, что ем мороженое на ужин.

– Окажете ли вы мне честь, если всегда будете принимать мои розы? – вопрос из телевизора звучит громче, чем раньше.

Я поднимаю взгляд и вижу, как он протягивает ей розы.

– Всегда, – ее слезы падают, как и мое сердце.

Я тяжело вздыхаю и заставляю свои эмоции вернуться в сердце. Я не могу плакать. Я уже достаточно наплакалась за последнее время, и я даже не уверена, из-за чего, черт возьми, я плачу. Прошло несколько месяцев, и я была в порядке.

Дождавшись, когда я смогу говорить без слез, я поднимаю глаза на Мела.

– Никаких лошадей.

Она подходит сбоку и садится.

– Почему ты плачешь?

Я пожимаю плечами.

– Это жизнь.

Я никогда не скрывала от своих детей реальную жизнь и чувства. Для них нормально знать, что я грущу, радуюсь, злюсь, временами схожу с ума и могу смеяться. Я хочу, чтобы они видели, что испытывать эмоции – это нормально, если только они правильно их воспринимают. Поэтому, когда Люк умер, они видели мои слезы, видели, как я каждый день встаю и делаю то, что должна, и мы поддерживали друг друга в нашем горе, поэтому я думаю, что у нас все хорошо. В большинстве дней.

– Ты скучаешь по папе?

– Всегда, – я повторяю слова, которые только что сказала девушка из телевизора.

– Я тоже, – Мелани кладет голову мне на плечо.

Я наклоняюсь, прижимаюсь губами к ее макушке и протягиваю ей мороженое. Она набирает ложку, и тут вбегает Себастьян, останавливается и выхватывает контейнер у Мелани.

– Эй! Я хочу мороженое. Не ешь его все!

– Жаль, я пришла первой, – Мелани выхватывает его обратно.

– Дай сюда!

Она ухмыляется, запихивает в рот ложку, и каким-то образом умудряется при этом улыбаться.

– Мел! – хнычет Себастьян. – Я тебя ненавижу!

Ее губы шевелятся, но все, что я слышу, это: «Ва-ба-ха-у-у».

Как говорится, заведи детей…

– Пожалуйста, мы можем не ссориться сегодня? – спрашиваю я, задыхаясь.

– Прости, – говорит Себастьян, а затем подползает ко мне и обхватывает мою руку. – Может, посмотрим кино?

– Сегодня не среда, дурачок.

Я вклиниваюсь, пока все не вышло из-под контроля.

– Нет, не среда. Сегодня пятница, но иногда тебе нужно два фильма за неделю.

Она пожимает плечами и запихивает в рот еще одну порцию. От одной мысли об этом у меня болит голова, но это заставит их замолчать.

– Какой фильм?

Он наклоняет голову, как будто я полная идиотка, раз спрашиваю. Конечно, он хочет посмотреть новый фильм с Джейкобом Эрроувудом в девяностый раз. Как бы мне этого ни хотелось, какая-то часть меня хочет снова увидеть его лицо. Интересно, будет ли зеленый цвет его глаз на экране таким же ярким, как наяву, и будет ли его улыбка такой же.

– Твоя взяла, – говорю я, не задумываясь, почему я так отвечаю.

– Да!

– Это считается его выбором фильма на среду! – говорит Мелани, поднимаясь на ноги. – Мы не будем смотреть его снова через несколько дней. Это будет мамин выбор.

– Отлично, – быстро соглашается Себастьян.

А почему бы и нет? Мы будем смотреть его фильм, несмотря ни на что.

– Джейкоб Эрроувуд – лучший Навигатор на свете. У него такой взгляд, когда он готов всех спасти, что никто не может ему помешать. Наверняка он герой из реальной жизни, он добрый и делает что-то для людей, потому что может. Наверняка он действительно умеет управлять самолетом, как это делал папа.

Я сомневаюсь в этом, но не собираюсь разрушать его пузырь. Он не ошибается в том, что он хороший парень. Джейкоб оказался совсем не таким, как я ожидала. Он был добрым, до смешного привлекательным и заставил меня почувствовать умиротворение. С тех пор как я встретила его неделю назад, я не могу выбросить его из головы. Не помогло и то, что Сибил вбила мне в голову мысли о том, что я могу быть желанной.

Наверное, у него сложный характер, а мне этого хватит на всю жизнь. Включается фильм, и радость Себастьяна становится ощутимой. Хотелось бы мне быть такой же. Горе не может идти по расписанию. Некоторые дни настолько тяжелы, что мне кажется, будто я тону, в то время как другие дни проходят легко. Бывает, что я думаю о Люке без единой унции грусти. Я так живо представляю его, улыбающегося нам, когда мы пытаемся выгрузить продукты за одну поездку, наши пальцы теряют кровообращение, пока мы набираем продукты, потому что нет необходимости в нескольких поездках. Я закрываю глаза и слышу его глубокий голос, говорящий мне, что он любит меня и всегда вернется ко мне. О, какая это была ложь.

Начинается вступительная сцена, и Себастьян начинает рассказывать обо всех причинах, по которым Джейкоб достоин «Оскара».

– Он знает все правильные повороты и углы, чтобы быть уверенным, что уничтожит террориста, который пытается разрушить город, не причинив вреда мирным жителям.

Мелани хмыкает и переходит на другой диван у окна.

– Да, он замечательный.

– Заткнись, Мелани. Он замечательный, а ты просто злишься, потому что мы смотрим мой фильм.

– Я уверена, что так оно и есть.

– У меня от вас обоих голова болит.

Они затихают на несколько минут.

– Мам? – зовет Мелани, не отворачиваясь от окна.

– Что?

– Бабушка сегодня приедет?

Я закрываю глаза и считаю до пяти. Я люблю своих свекров. Они удивительные, щедрые и действительно помогли нам больше, чем я могу выразить, но они убивают меня. Они никогда не звонят, прежде чем прийти, и не спрашивают, все ли в порядке. Я прожила большую часть своей жизни одна. Я вышла замуж молодой и, по сути, выросла, воспитывая семью. Я ценю их помощь, но приезжать так поздно в пятницу – это уже слишком.

– Не уверена.

– На подъездной дорожке стоит машина, похоже ее.

Я встаю с дивана, направляюсь к двери и поправляю свою неаккуратную прическу. Когда я открываю дверь, то обнаруживаю, что это не она. Нет, это не кто-то из нашей семьи. Это мужчина. Очень, очень привлекательный мужчина. Мужчина, которого в этот самый момент показывают по моему телевизору. Мои глаза расширяются, когда я смотрю на Джейкоба, который улыбается мне.

– Привет.

Я легонько толкаю его, а затем закрываю за собой дверь.

– Привет, ты в порядке? Что-то случилось? Я имею в виду, я не… ожидала, что ты придешь сейчас или… вообще. Конечно, ты здесь не из-за меня, я полагаю. Потому что это было бы странно, верно? – что, черт возьми, со мной не так? Я произношу последнюю фразу под нос и молюсь, чтобы он не услышал.

– Извини, что заскочил, но я ехал домой из аэропорта и увидел, что у тебя горит свет. Я подумал, что смогу встретиться с Себастьяном и, надеюсь, договориться о времени, когда мы будем проводить время вместе.

– Точно.

Я смотрю на свои ноги и сдерживаю стон. Пожалуйста, убейте меня сейчас. Я в леггинсах и майке через плечо, на которой огромное пятно от попкорна с маслом, и без лифчика. Я быстро обхватываю грудь руками, чтобы скрыть свой ужасный наряд.

– Сейчас не самое подходящее время, извини.

– Нет! Это не так. Пожалуйста, не извиняйся.

Если Себастьян узнает, что он пришел, и не встретит его, я никогда не услышу конец этому.

– Мы никого не ждали. Мы просто смотрели… что-то… и ты меня удивил.

Он смеется.

– Я идиот. У меня не было твоего номера или способа связаться с тобой, кроме как передавать записки через мою невестку. Я поторопился.

– Честное слово, это не так. Я буду рада, если ты заглянешь в дом – при условии, что сможешь не обращать внимания на беспорядок, который увидишь, и познакомишься с Себастьяном. Моя дочь тоже здесь, Мелани, и она тоже, наверное, немного испугается.

Джейкоб пожимает плечами и проводит пальцами по своим кофейного цвета локонам.

– Я готов, если ты готова.

Верно. Джейкоб Эрроувуд приходит в мой дом в восемь тридцать в пятницу вечером. Ничего особенного. В смысле… не страшно, что в углу все еще стоят какие-то коробки, а я выгляжу как полное дерьмо. Как только он увидит меня при свете, то, скорее всего, выбежит тем же путем, что и пришел. Вот так.

Я открываю дверь и слышу, как Себастьян втягивает воздух губами.

– О Боже!

– Себастьян, это Джейкоб Эрроувуд. Он случайно оказался в Шугарлоуф и узнал, что ты очень…

Прежде чем я успеваю закончить, Себастьян поднимается на ноги и бросается к нам.

– Я не большой фанат! Я твой самый большой поклонник! Ух ты! Ты в моем доме! Ух ты! Мама! Смотри!

Я улыбаюсь от радости на его лице.

– Вижу.

– А ты знаешь, что я смотрел все твои фильмы? Даже самые дрянные.

– Себастьян! – говорю я, чувствуя, как жар заливает мои щеки. – Прости, ему… одиннадцать.

– Все в порядке, – со смехом говорит Джейкоб. – Я тоже думаю, что они были довольно дерьмовыми.

– Я не говорил, что он был дрянным, мама, просто фильм. Ну, знаешь, тот дурацкий девчачий фильм, который Мел заставила нас смотреть.

Господи, упаси меня от мальчиков.

– Принести тебе что-нибудь выпить? – спрашиваю я, надеясь, что мы сможем перейти от разговора о дрянных фильмах.

– Нет, не надо, спасибо.

Из кухни выходит Мелани с широко раскрытыми глазами и отвисшей челюстью.

– Это моя дочь, Мелани. Она тоже смотрела твои фильмы, поскольку Себастьян требует их всегда, когда наступает его очередь выбирать фильмы, как сейчас, – я поворачиваю голову к фильму, и он ухмыляется.

– Вау… – только и говорит моя гениальная дочь.

– Приятно познакомиться, Мелани.

Она кивает несколько раз, рот по-прежнему открыт.

Джейкоб приседает перед Себастьяном.

– Я зашел, потому что хотел задать тебе один вопрос.

– Правда?

– Да, видишь ли, часть моей работы здесь – досаждать братьям, и нет ничего на свете, что они ненавидели бы больше, чем то, что я развлекаюсь, пока они тяжело работают. Так вот, я хотел узнать, не хочешь ли ты в воскресенье порыбачить в этом замечательном ручье на моем участке?

– Можно? – спрашивает Себастьян.

Я киваю, зная, что мой голос сорвется и я, скорее всего, заплачу.

– Я обожаю рыбалку.

Этот человек, которого он боготворит, просит его просто побыть с ним несколько часов. Сделать то, что любили делать они с Люком, не меньше. Конечно, Джейкоб не мог этого знать, но мое сердце разрывается от благодарности.

– Я тоже, – он протягивает руку для кулака, который Себастьян быстро возвращает. – Отлично. Я заеду за тобой около восьми утра?

– Конечно! Я не буду спать, так что не волнуйся, если захочешь приехать раньше или даже завтра!

Это чистая правда. Парень будет на взводе, как будто выпил четыре энергетических напитка.

– Ладно, тогда давай договоримся на восемь в воскресенье. Мне нужно вернуться домой, распаковать вещи и сделать кое-какие дела завтра, но в воскресенье я в твоем распоряжении. Приятно было познакомиться, Мелани.

Мелани все еще стоит как статуя и молчит.

– Я провожу тебя, – говорю я, надеясь избавить ее от дальнейшей неловкости.

– Прости, что нагружаю тебя этим, – говорит Джейкоб, когда мы подходим к двери.

– Все в порядке. Я ценю это больше, чем ты думаешь. Рыбалка… это то, что действительно важно для Себастьяна.

– Правда?

Я киваю, держась за дверь обеими руками.

– Да, они с Люком часто ходили. Уверена, ему очень понравится заниматься любимым делом со своим кумиром.

– Боже, – с досадой говорит Джейкоб, – я должен быть последним человеком, которого ребенок боготворит.

– Почему это?

Он улыбается, и это выражение лица, как мне кажется, в свое время помогло ему избежать многих неприятностей. Это делает его еще более невероятно красивым, и обаяние так и сочится из него.

– Потому что я совершил много ошибок, разбил много сердец, и мой моральный компас немного сбился.

– Насчет сердец я не сомневаюсь.

– О? Почему это? – он перебрасывает мой вопрос обратно мне.

Я прислоняюсь головой к краю двери.

– Ну, как психолог, я склонна смотреть на вещи по-другому.

– Ты проводишь психоанализ?

– Ты бы испугался, если бы это было так?

– Ты всегда отвечаешь на один вопрос другим?

Я немного смеюсь.

– А тебя бы это беспокоило?

Джейкоб разражается смехом, а затем наклоняется ко мне.

– Да.

Он со мной флиртует?

Нет. Я сошла с ума. Он не флиртует, но флиртую ли я? Я так не думаю, но я уже тринадцать лет ни с кем не флиртовала. Чтобы не выглядеть так, как будто я это делаю, я остаюсь на месте, немного смягчаю голос и становлюсь похожей на психолога.

– Понимаю. Ну, к слову, я не думаю, что твой компас настолько далек, как ты думаешь. Если бы это было так, ты бы не явился ко мне домой, после возвращения из Сент-Люсии, и не стал бы строить планы, как вывезти одиннадцатилетнего мальчика на рыбалку в восемь утра в воскресенье.

– Могу я спросить тебя кое о чем?

– Конечно.

– Сколько тебе лет?

Смена направления разговора заставила меня попятиться.

– Что?

– Это вопрос, на который ты снова ответила другим.

Я качаю головой.

– Нет, я не пыталась уклониться, просто мы говорили о тебе… а потом… ты спрашиваешь мой возраст.

– Я пытаюсь понять… у тебя двое детей, ты была замужем и каким-то образом поступила на психолога. Ты определенно недостаточно взрослая, чтобы иметь все это.

Он не первый, кто так думает.

– Ну, я встретила Люка, когда мне было восемнадцать, почти сразу же забеременела и вышла замуж – сразу же… – я смеюсь при воспоминании о том, как мы рассказывали об этом плане нашим семьям. – Потом я начала ходить в колледж, одновременно воспитывая детей, отправляя его в командировки и взрослея. Мне тридцать один год, если отвечать на вопрос.

Джейкоб наклонился, его голос стал глубоким и низким.

– И это еще раз доказывает, что я не стою того, чтобы меня боготворили, а вот ты стоишь. Увидимся в воскресенье.

Он поворачивается и идет к своей машине, а я стою ошеломленная.