Текст книги "Останься ради меня (ЛП)"

Автор книги: Майклс Коринн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Глава тридцать первая

Бренна

– Ты собираешься узнавать, кто у вас будет? – спрашиваю я Девни.

Старшие дети Эрроувуд смотрят кино в доме, малыши спят, а взрослые отдыхают на улице у костра. Двое моих детей остались на ночь с бабушкой и дедушкой, так как последние несколько недель они не проводили с ними много времени. Репетиции, школа и то, что они были заняты со своими друзьями, немного отодвинули их на второй план, на что я не жалуюсь.

Она смотрит на Шона и улыбается. Он закатывает глаза, а затем отвечает.

– Я не хочу знать.

Деклан закатывает глаза.

– Мистер Нетерпеливый. Ты не хочешь знать?

Шон качает головой.

– Нет. Я не хочу.

– Я бы тоже хотел, чтобы это был сюрприз, – добавляет Джейкоб.

– Правда? – спрашиваю я, мой голос становится немного выше.

Он кивает.

– В жизни не так много вещей, которые нас удивляют, я думаю, часть веселья заключается в том, что доктор держит ребенка и говорит тебе об этом.

Я никогда не представляла его как парня, который хотел бы удивиться.

– Интересно.

– Ну, я, например, не могла дождаться, когда узнаю, – говорит Сид. – Конечно, моя история с полом оказалась гораздо более драматичной, чем кто-либо из нас хотел.

Все смеются, кроме Деклана, чьи глаза выглядят озабоченными, когда он смотрит на свою жену.

– Это был ад, Бин. Абсолютный ад.

Она проводит пальцами по его щеке и улыбается.

– Я знаю, но это привело нас в рай.

Джейкоб наклоняется к ней.

– Сидни чуть не умерла. Они нашли какие-то проблемы, и это было… ну, это было самое страшное, что я когда-либо видел, что переживает мой брат.

Очевидно, что Деклан все еще борется с этим.

– Я рад, что вы все здесь и в безопасности.

– Я тоже, – говорит Сидни. – Однако, Джейкоб, ты глуп, и пока у тебя нет ребенка, ты не можешь знать, как бы ты поступил.

– Элли, ты узнавала пол ребенка? – спрашиваю я.

– Нет. Мы с Коннором хотели сделать сюрприз.

– Они тоже глупые, но я их люблю, – замечает Сид. – Мне нужно было спланировать. Мне нужно было купить одежду, и я не могла смириться с тем, что ничего не знаю.

Я смеюсь.

– Я была такой же. Как только я смогла узнать, я это сделала. Я плохо переношу сюрпризы.

Сидни салютует мне пивной бутылкой, а затем откидывается на спинку стула.

Мы все смеемся, а Девни прочищает горло.

– Может, Шон и не хочет знать, но я планирую выяснить пол ребенка.

– Подожди, ты собираешься узнать? – с недоверием спрашивает Джейкоб.

– Да, Шон не обязан знать, но у меня нет ни единого шанса на то, что я не узнаю.

Сидни кивает.

– Верно.

– Не лезь в это, Бин, – предупреждает Деклан и поворачивается к брату. – Я даю тебе три дня после того, как Девни узнает, прежде чем ты начнешь умолять ее рассказать тебе.

Шон отмахнулся от него.

– Хочешь на это поспорить?

Коннор смеется.

– Я ставлю двадцать на то, что Шон будет умолять. Он никогда не протянет.

– Прекрати, – укоряет Сид. – Я верю в Шона. Девни спрячет все детские вещи, которые она покупает, у нас дома, а я позабочусь о том, чтобы Шон не смог получить доступ.

– Как будто ты сможешь помешать мне попасть внутрь?

– Хочешь поспорить на это, тыковка?

Он стонет, и его голова падает назад.

– Зачем я вообще пытаюсь?

– Я и сама не знаю.

Элли берет Сидни за руку.

– Это будет здорово, мы все будем знать и сможем покупать вещи, а Шон – нет.

Эта семья получает слишком много удовольствия от споров друг с другом, и за этим очень интересно наблюдать.

– Я обожаю наши вечера у костра, – Сидни опускается в кресло и долго тянет пиво, а затем наклоняет горлышко к пламени.

– Почему? – спрашивает Коннор.

Сид с улыбкой оглядывается по сторонам.

– Потому что я никогда не думала, что это будет нашей жизнью. Я, конечно, надеялась, что мы все будем счастливы, но я не думала, что это будет вот так, вместе. Все четыре брата Эрроувуд здесь и влюблены в лучших женщин на свете. Мне кажется, мама «Э» была бы так счастлива.

Рука Джейкоба обхватывает мою.

– Она была бы довольна выбором.

Я переплетаю свои пальцы с его.

– Я рада, что она бы одобрила.

Он подносит наши руки к губам и целует мои костяшки.

– Боже, кто теперь жалкий? – со смехом спрашивает Шон.

– Отвали.

– Чувак, не прошло и пяти месяцев, как ты был на моей свадьбе, говорил о том, какой я тупой и что ты никогда не будешь таким, как мы. А теперь посмотри на себя – такой же как мы.

Джейкоб пожимает плечами, как будто ему все равно.

– Я не такой как вы, брат. Я просто нашел то, что есть у всех вас, и я счастлив.

– Оу, – говорят все девочки одновременно.

– Это так мило, – добавляет Элли.

Девни хлопает Шона по груди.

– Ты не должен говорить.

– Я очень счастлив быть в твоих лапках, дорогая. В мире нет другой женщины, с которой я бы предпочел быть.

Кажется, это ее успокаивает.

– Хорошо.

– Но я хочу сказать, что Джейкоб говорил о том, что его надо предать суду, если он будет таким же, как мы, и… достаточно было Бренне появиться с запеканкой, и он пропал.

И снова Джейкоб не выглядит ошеломленным.

– Я не собираюсь отрицать это, – он поворачивается ко мне.

– Когда я увидел тебя, все изменилось. Я пытался отрицать это, но вещи, которые я считал имели смысл раньше, больше не имеют значения. Мечты, которые я считал мертвыми, вернулись.

Я провожу большим пальцем по его губам.

– Ты заставишь меня полюбить тебя еще сильнее.

– Моя цель – заставить тебя полюбить меня так сильно, что ты не сможешь представить мир без меня.

Он еще не знает, что это уже так. Я просыпаюсь с мыслями о нем. Я засыпаю с желанием, чтобы его руки обхватили меня. Днем я гадаю, где он и думает ли он обо мне так же, как я о нем. Я не могу вспомнить последний разговор, в котором не упоминалось его имя. И вот сегодняшний день. Когда мы стояли в лесу и смотрели друг на друга, признаваясь в своих чувствах, это был самый прекрасный момент, который я разделила с мужчиной. Да, моя свадьба была чем-то из ряда вон выходящим, но это были два ребенка, которые не были уверены в правильности того, что они делают. Люк сделал мне предложение на дороге через три дня после того, как мы узнали, что ждем ребенка. Не было никакого красивого или тщательно продуманного плана. Я не могу вспомнить, когда мы впервые признались друг другу в любви, и было ли это всерьез. Но я не сомневаюсь, что никогда не забуду сегодняшний день.

Я люблю его, а он любит меня.

– Мы были такими же мерзкими? – спрашивает Коннор, прерывая момент.

Элли вздыхает.

– Конечно, были.

– Вы и сейчас такие! – говорит Деклан. – Несмотря на то, что все остальные из нас так же нелепо влюблены, мы не ходим вокруг да около, не в силах держать руки при себе.

Шон хихикает.

– Это говорит человек, который придумал дымку.

– Что? – спрашивает Деклан.

– Дымку. Ты становишься таким задумчивым и смотришь на Сид так, будто она дерево и ты собираешься ее поджечь.

Деклан поворачивается к ней.

– А я так делаю?

– Я имею в виду, ты определенно считаешь меня сексуальной. Но… Я не знаю, ты смотришь на меня так, будто хочешь, чтобы я сгорела, – поддразнивает она.

Он смотрит на нее, и она отводит взгляд.

– Не сработало.

Джейкоб встает.

– Я бы хотел сказать, что мы хорошо провели время, но это было бы преувеличением того, что я вынужден находиться рядом с вами. Бренна, как насчет того, чтобы отправиться домой? – он протягивает мне свою руку.

– Мы все знаем, куда ты отправляешься, – с усмешкой говорит Коннор.

Я чувствую, как жар заливает мои щеки, и я встаю, позволяя Джейкобу обнять меня.

– Завидуй.

Не в силах смотреть на них, я поднимаю руку в знак прощания и позволяю Джейкобу увести меня. Как только мы скрываемся из виду, он начинает смеяться, и я смотрю на него, как на сумасшедшего.

– Что?

– То, что я чертовски счастлив, Бренна. Я по-настоящему и искренне счастлив. Это… забавно, потому что я никогда не ожидал, что снова буду счастлив.

Я прекрасно понимаю, что он имеет в виду. Я была так уверена, что любить кого-то и быть счастливой – это мечта. Что-то возможное, но в конечном итоге недостижимое. Джейкоб дал мне надежду на то, что я смогу снова стать счастливой. Когда я потеряла Люка, я думала, что, может быть, мне понравится мужчина, может быть, я полюблю его в каком-то смысле, но не так, как сейчас. Я никогда не думала, что встречу и полюблю весь свой мир. За те несколько месяцев, что мы вместе, Джейкоб дал мне больше, чем я получила за все эти годы.

Я приподнимаюсь на носочках, желая поцеловать его так сильно, что не могу остановиться. Его руки переходят к моим волосам, сжимая пряди, а поцелуй становится все глубже и настойчивее. Мы начинаем двигаться, Джейкоб идет сзади, направляя нас к крошечному домику, в котором он живет. Здесь мы встречаемся, занимаемся любовью и расходимся до восхода солнца. Сегодня я не планирую уходить. Я хочу свернуться калачиком в его сильных руках и почувствовать себя в безопасности в его объятиях.

Он улыбается мне в губы, когда не может открыть дверь, а когда открывает, подхватывает меня на руки, мои ноги обхватывают его, и мы оба тихонько смеемся.

– Сильно нетерпеливый? – спрашиваю я.

– Для тебя? Всегда.

Он перемещается в очень маленькое пространство и опускает меня на кровать, а затем отступает назад и позволяет своим глазам блуждать по мне.

– Что?

– Я все жду, когда мне скажут, что это не по-настоящему.

Я приподнимаюсь на локтях.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что, когда я смотрю на тебя, я вижу свет и красоту.

– И ты собираешься затащить меня во тьму? – говорю я с ухмылкой.

– Ты этого хочешь?

Я извиваюсь под его взглядом.

– Я хочу тебя и в свете, и во тьме. Ты мне нравишься на рассвете и на закате. Неважно, когда и где, лишь бы ты был со мной.

Его руки движутся вниз по моей шее, стягивая бретельки платья, когда он добирается до моих плеч. Губы Джейкоба касаются чувствительной кожи прямо под моим ухом.

– Ты можешь соблазнить мужчину, пообещав ему все, что угодно.

Я закрываю глаза, когда его глубокий голос проникает в меня.

– Говорит мужчина, о котором мечтает каждая женщина.

– И о чем же ты мечтаешь, красавица?

– О тебе, – без колебаний отвечаю я. – Я мечтаю о том, чтобы твои глаза – смотрели на меня. Твои губы – касались меня. Чтобы твои руки были на моей коже, и как… я не могу… – его палец перемещается к моей груди, медленно обводя сосок.

– Ты не можешь что?

– Я не могу думать.

И я не могу. Мой мозг превращается в кашу каждый раз, когда он прикасается ко мне. Джейкоб продолжает движение и переходит к другой груди.

– Хочешь знать, о чем я думаю, Бренна? – спрашивает он, опуская голову вниз, туда, где лежит его рука. – Я думаю о твоей коже на моих губах. Я мечтаю о том, как ты смотришь на меня, как будто я достоин тебя. Я думаю о том, как хочу проснуться рядом с тобой, почувствовать твое тепло и увидеть твою улыбку.

Я превращаюсь в лужицу.

– Джейкоб… – вздыхаю я, произнося его имя.

Он наклоняется и опускает платье ниже, открывая меня своему взгляду.

– Я собираюсь заняться с тобой любовью, Бренна. Я покажу тебе свои чувства, и даже тогда я не уверен, что ты почувствуешь, насколько ты мне дорога.

Я знаю это. Я чувствую это каждой косточкой своего тела. Ему ничего не нужно делать, чтобы показать мне это, потому что это видно по его повседневным действиям. Как он появляется, смешит меня, показывает, как сильно он заботится. Джейкоб сильный и заботливый. Каждый день я нахожу в нем что-то еще, что привлекает меня. Я хочу жить с ним. Я хочу всего этого.

Я провожу рукой по его густым каштановым волосам, любуясь тем, как пряди скользят по моим пальцам, а его глаза закрываются от моего прикосновения.

– Покажи мне.

Его руки проникают под мои бедра, и он быстро тянет меня на себя, заставляя одним движением лечь на кровать.

На его лице выражение самодовольного удовлетворения.

– Твое желание – мой закон.

Его рубашка летит на пол, а затем и шорты. Боже, как он великолепен, когда голый. Его тело стройное и подтянутое во всех нужных местах. Мой рот наполняется влагой, когда я спускаюсь по его телу к месту, где выступает его эрекция. Я не могу побороть желание прикоснуться к нему, поэтому не делаю этого. Я обхватываю рукой его член и двигаю вверх-вниз.

– Блядь, Бренна… – мне нравится, что он произносит мое имя так, будто это рыдание. Еще через несколько секунд он стонет и отодвигает мою руку. – Еще нет, детка. Мне нужно больше.

Он заканчивает стягивать с меня платье и бросает его в кучу нашей одежды. Я стону, когда его пальцы скользят по моему отверстию. Он дразнит меня, играя с моим клитором, не совсем нажимая, но оказывая достаточное давление, чтобы я почувствовала это.

– Пожалуйста, – умоляю я.

– Пожалуйста, что?

Мое дыхание становится все более судорожным, когда он усиливает трение. Давление внутри меня нарастает, а его губы на моих поглощают меня. Глубокие удары его языка совпадают с тем, что делают его руки. Он вводит палец глубоко, а его большой палец обводит мой клитор. Я извиваюсь в его руках, отчаянно стремясь к краю обрыва. Мои ногти впиваются в его спину, и это подстегивает его, и он начинает входить глубже, сильнее, проникая в меня своими пальцами, целуя меня так, что я не могу издать ни звука. Я пытаюсь повернуть голову, желая закричать, когда наслаждение становится слишком сильным, но он двигается вместе со мной. Я не могу остановить его. Слишком поздно. Я кричу ему в рот, пока он вытягивает из меня все, что может.

Потом он толкается в меня, и то, что я раньше считала удовольствием, меркнет в сравнении с этим.

Джейкоб подается вперед, его глаза находят мои.

– Я люблю тебя.

Мои пальцы касаются щетины на его лице.

– Я люблю тебя.

Слова не нужны, все остальное говорят наши тела.

Глава тридцать вторая

Джейкоб

Завтра спектакль, и я чертовски волнуюсь. Эти дети так старались, и я не уверен, что мы все не окажемся в полной неловкости, но сегодня мне все равно. После того как я увидел их, стало ясно, что все это не имеет значения. Для них это действительно любовь к актерству, и я могу только надеяться, что в следующий раз, когда попаду на съемочную площадку, буду испытывать такую же радость.

Я хватаю свой телефон, когда на него приходит сообщение.

Кэтрин: Привет, я хотела показать тебе фотографию, которую мы выбрали. Она просто потрясающая.

Она появляется на экране, и я не могу сдержать ухмылку. Я не знал, что они фотографируют, когда мы с Бренной не обращали внимания, но вот она. Это был момент сразу после того, как я признался ей в любви. Ее глаза смотрят мое лицо, ее руки лежат на моей груди, и она смотрит на меня так, как будто я сделал ей самый удивительный подарок. В ее волосах оранжевые отблески солнца, и она сияет. Конечно, это совсем не похоже на то, как она выглядела вчера вечером. Этого не могла запечатлеть ни одна камера.

Я: Вау.

Кэтрин: Точно! Я так рада, что мы с фотографом были внимательны, когда вы оба не были. Эта фотография будет говорить о глубине ваших чувств друг к другу. Я думаю, это будет хорошо, Джейкоб.

Я: Я очень надеюсь на это. Я не хочу, чтобы она попала в какую-нибудь медийную историю.

Кэтрин: Все средства массовой информации – это дерьмо, мне просто нужно контролировать, это дерьмо. Ты можешь позвонить? Мне нужно кое-что обсудить, и Ноа тоже хочет конференц-связь.

Вместо того чтобы ответить, я просто звоню ей.

– Ну, это было эффективно.

Я смеюсь.

– Я подумал, что так будет проще.

– Так и есть. Слушай, я просто хочу сказать… Я работала со многими актерами, и их вступление в новые отношения – это не то, с чем я не сталкивалась. Ной и Кристин познакомились несколько лет назад, когда он был в центре громкого скандала. Было много драмы, и мы справились с ней. Никто не беспокоил Кристин. Мы позаботились о том, чтобы она была под защитой. И хотя я не ставлю это во главу политики, я всегда буду делать все возможное, чтобы защитить людей, которых ты любишь, Джейкоб. Часть моей работы как твоего публициста – держать твою жизнь подальше от таблоидов, но другая часть – убедиться, что ты счастлив, потому что, если ты счастлив, ты лучше работаешь. Бренна делает тебя счастливым, я это ясно поняла, когда увидела тебя с ней.

Я ценю ее слова.

– Она и дети – мой главный приоритет. Я могу справиться с прессой, но она не выбирала этого.

Кэтрин на минуту замолчала.

– Может, и нет, но она выбрала тебя.

– Выбрала, но я все равно сделаю все возможное, чтобы сохранить ее жизнь нормальной. Как Ноа смог сделать это для Кристин.

– Я понимаю. Кстати о Ноа, он прислал письмо с просьбой срочно позвонить через пять минут. Ты сможешь это сделать?

– А у меня есть выбор?

– Не совсем, – говорит Кэтрин.

Я так не думаю. Мы еще немного поговорили о фотосессии и статье. Кэтрин решила, что лучше не давать интервью и просто выпустить заявление. Я склонен говорить глупости, когда я на записи. Мы собираемся избежать этого.

– Сейчас он подаст сигнал, и я подключу конференцию, – объясняет Кэтрин.

Через несколько секунд они уже оба на связи.

– Джейкоб, рад, что ты смог выйти на связь. Извини, что так быстро. Мне позвонили совсем недавно, и, похоже, у нас возникла проблема.

В его голосе звучит почти сожаление.

– Что случилось?

– У нас возникла проблема с одним из серверов, на котором хранится сцена, необходимая нам для третьей версии трейлера к фильму «План полета».

– Что за проблема? – спрашиваю я.

– Та, из-за которой ты сегодня вечером должен лететь на самолете, чтобы переснять главную сцену.

У меня сводит желудок.

– Сегодня вечером?

– Извини, но да, сегодня. Завтра ты нужен мне в студии.

Нет, я не могу. Я не могу поехать в Калифорнию сегодня вечером. У меня завтра спектакль.

– Ноа, я бы хотел, но у меня завтра обязательства, которые я не могу пропустить.

– Клянусь, я не пытаюсь быть придурком, но у нас действительно нет выбора. Завтра нам придется переснимать весь день. Поверь мне, я тоже не хочу здесь находиться. У Обри в эти выходные день рождения, у Кристин дедлайн, а мне нужно было лететь на самолете, как только я узнал. По контракту ты обязан быть готовым для пересъемок.

Я испускаю долгий вздох, полный разочарования.

– Это ночь премьеры школьного спектакля.

– Того, который ты ставишь? – спрашивает Ноа.

– Да.

Ноа замолкает, и я едва могу разобрать звук шаркающих бумаг на заднем плане.

– Слушай, я ничего не обещаю, но мы сделаем все возможное, чтобы закончить все до обеда и посадить тебя на самолет, чтобы ты успел вернуться вовремя. Это сократит время, и, возможно, тебе не придется его пропускать. Я перенесу пересъемки на утро, чтобы никому из нас не отрезали яйца за это.

Я закрываю глаза, уже зная, что все пойдет не так. Я разочарую их и… Бренну.

Вклинивается Кэтрин.

– Я позабочусь о том, чтобы частный самолет Джексона был наготове. Мы сделаем все возможное, чтобы доставить тебя домой, Джейкоб.

Это один из тех моментов, когда, что бы я ни делал, мне конец. Если я скажу «нет» и откажусь ехать, то потеряю контракт и, возможно, меня засудят. Я могу попасть в черный список всех продюсеров и режиссеров в Голливуде. Если я поеду, есть вероятность, что я не успею вернуться к спектаклю и подведу людей, которые мне действительно дороги. Если бы не этот фильм. Этот режиссер. Эта роль… Я бы сказал «к черту», но я не могу. Ноа, Кэтрин и я знаем это. Я отвечаю единственным доступным мне способом.

– Через несколько часов я буду в самолете. Мне нужно, чтобы ты позаботилась о том, чтобы я вернулся вовремя.

***

В моем животе сидит огромный камень, он двигается и поворачивается, вызывая тошноту. Я стою у двери Бренны, зная, что должен рассказать им и придумать, как заставить их понять. Чего в свои одиннадцать лет я точно не сделал бы. Время поджимает, поэтому я набираюсь храбрости и стучу. Проходит несколько секунд, и я несколько раз сжимаю и разжимаю кулаки, делая глубокие вдохи. Время идет, нервы напряжены.

Себастьян открывает дверь.

– Джейкоб!

– Привет, Себастьян.

– Заходи, – говорит он, прежде чем повернуться и крикнуть. – Джейкоб здесь!

Я не совсем понимаю, как правильно разбивать сердце ребенка. Должен ли я сначала сказать его матери или мы поговорим как мужчина с мужчиной? Прежде чем я успеваю сделать этот выбор, Бренна оказывается рядом, ее улыбка расцветает, и она подходит ко мне. Я быстро целую ее, и она отступает назад.

– Я не знала, что ты придешь.

– Это не было частью плана. Ничего из этого не было, но мне нужно поговорить с тобой, а у меня мало времени.

– Ладно, – говорит она, изучая меня. – Что случилось?

Деликатно сказать это невозможно, и я решаю сначала поговорить с Себастьяном. Мне невыносимо видеть ее расстроенной, но он – тот, ради кого я обещал это сделать. Именно ему я должен все объяснить.

Я приседаю и делаю все возможное, чтобы заглянуть ему в глаза.

– Я должен тебе кое-что сказать и хочу, чтобы ты знал, что, прежде чем я скажу это, мне очень жаль. Меньше всего на свете я хочу этого, и я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы все исправить, хорошо?

Себастьян смотрит на Бренну, а затем возвращает свой взгляд на меня. Ее руки лежат на его плечах.

– Хорошо.

Вот так.

– Минут тридцать назад мне позвонил мой босс. Возникла большая проблема с «Планом полета».

– О нет. С тобой все будет в порядке? Фильм состоится? Ты все еще будешь Навигатором?

Даже когда я собираюсь разочаровать его, он волнуется за меня.

– Со мной все будет в порядке, но Ноа заставляет актеров вернуться, чтобы переснять одну сцену.

Он пожимает плечами.

– Это не так уж и плохо.

Я качаю головой.

– Я должен уехать сегодня вечером. Мы должны снимать сцену завтра.

А потом его осеняет, и мне хочется что-нибудь разбить, когда я вижу печаль в его глазах.

– Завтра?

– Они заставляют нас всех вернуться, но я рассказал им о спектакле и сказал, что должен уехать к определенному времени, несмотря ни на что. Я могу немного опоздать в самом начале, но клянусь, что сделаю все возможное, чтобы вернуться вовремя.

Себастьян опускает голову, и я слышу, как он фыркает.

– Не волнуйся об этом, Джейкоб. Работа всегда на первом месте.

Не думаю, что я когда-либо чувствовал себя так низко.

– Не для меня. Мне небезразлична эта пьеса, и я так горжусь тобой. Я сяду в самолет как можно раньше, чтобы быть здесь.

Бренна прочищает горло, и Себастьян поднимает на нее глаза.

– Почему бы тебе не пойти в свою комнату и не дать нам с Джейкобом поговорить, – предлагает Бренна.

У меня сердце разрывается, и я ненавижу себя за то, что причинил ему боль. Парень прошел через столько всего, а теперь я его подвожу.

Я встаю, провожу рукой по лицу и начинаю шагать.

– Бренна…

Она качает головой, поднимая руку, чтобы заставить меня замолчать.

– Не здесь.

Затем она поворачивается и направляется на улицу. Я делаю единственное, что могу, следую за ней. Ну, это будет еще хуже, чем я думал. Гнев в ее глазах очевиден, а напряжение в теле ощутимо.

Как только мы выходим на крыльцо, она закрывает дверь и делает вдох через нос.

– Не могу поверить, что ты не поговорил со мной, прежде чем рассказать ему.

– Я должен был объяснить ему.

Она качает головой.

– Ему одиннадцать, Джейкоб. Он не должен узнавать раньше меня. Я его мать. Я должна была хотя бы знать, чтобы он не видел моего разочарования. Я стояла, ошеломленная новостью, как и он. Как ты мог подумать, что это нормально?

– Я же сказал, что я новичок в этом деле.

Лицо Бренны слегка исказилось, и она провела пальцами по волосам.

– Я понимаю, но у тебя есть племянники и племянницы. Разве ты мог бы просто прийти и рассказать им? Ты подумал о том, как будет больно Себастьяну? Как я буду чувствовать себя, узнав об этом?

Злость переполняет меня – не на нее, а на себя. Я чувствую себя глупо. Я сделал то, что считал правильным. Очевидно, что это было не так, но я стараюсь быть справедливым.

– У меня мало времени до вылета. Я хотел вести себя с Себастьяном по-мужски.

Она смеется.

– Он не мужчина. Он мальчишка. Мальчишка, который думает, что ходит по воде, а ты обманул меня.

– Так насколько все это связано с Себастьяном, а насколько с тобой?

У Бренны перехватывает дыхание, и она смотрит на меня, поджав губы.

– Прости?

– Ты меня слышала. Ты расстроена не из-за того, что Себастьян узнал об этом раньше тебя. Ты злишься, что я уезжаю.

– Конечно, я злюсь, что ты уезжаешь! Это ночь перед спектаклем. Ты… ты им обещал!

– Я не хочу уезжать. Я же не просил об этом.

– Тогда не уезжай.

– У меня нет выбора, Бренна. У меня контракт. Если я не сяду на этот самолет, я буду должен кучу денег, и мое имя будет уничтожено в этой индустрии. Я сделаю все возможное, чтобы вернуться, как я уже сказал.

– А если нет?

Тогда мне придется жить с этим проклятым чувством вины.

– Тогда тебе придется стать режиссером спектакля.

Она отводит взгляд, и я вижу разочарование.

– Я думала… Я знала это…

– Знала что?

Когда ее взгляд снова встречается с моим, я еще глубже погружаюсь в ненависть к себе.

– Так будет снова. Ты говорил мне, но по какой-то глупой причине я заставила себя думать, что все будет по-другому.

В ее голосе нет злости, только боль.

– Что будет по-другому?

– Может быть, на этот раз я бы не стала влюбляться в человека, для которого работа важнее, чем люди в его жизни. И вот я снова здесь, верно? Ты должен уехать, и я должна это принять. Этот маленький мальчик, все дети в спектакле, они любят тебя. Они нуждаются в тебе, а ты собираешься показать им, что они ничего не значат для тебя по сравнению с твоей карьерой.

Удар выбивает из меня все силы, но, когда я делаю очередной вдох, гнев наполняет мою грудь.

– Я не Люк. Я не выбираю это и сделаю все возможное, чтобы вернуться вовремя. Думаешь, я хочу этого? Я думал отказаться от контракта, который стоит миллионы, только чтобы сделать тебя и Себастьяна счастливыми. Я знал, что это будет мой конец, но я взял на себя обязательства, когда подписал контракт. Я сделал все, что мог. Я, блядь, стараюсь.

Бренна не повышает голос и даже не реагирует. Она жутко спокойна.

– Все в порядке, Джейкоб. Я понимаю твою позицию, я подниму осколки, и шоу продолжится. Я справлюсь с этим, потому что такова моя роль в этой жизни.

Я двигаюсь к ней, стараясь говорить тише.

– Я не должен был быть режиссером спектакля.

– Ну, теперь тебе не нужно об этом беспокоиться, не так ли?

То, как она себя ведет, какая спокойная и отстраненная у нее реакция, выводит меня из равновесия.

– Я делал это ради тебя. Ради Себастьяна.

Она делает шаг назад, и кажется, что внутри нее разгорается огонь. Теперь я вижу гнев и разжигаю его.

– Ты ведешь себя так, будто это не имеет значения, но я знаю, что имеет. Разозлись, и мы найдем выход.

Она смеется, качая головой.

– Ты хочешь, чтобы я разозлилась, зачем? Чтобы я сказала тебе, что это причиняет мне боль? Что ты подводишь меня, когда обещал быть здесь? Ты хочешь, чтобы я разозлилась, Джейкоб? Отлично. Я злюсь. Я злюсь, потому что снова придется жертвовать собой. И снова мои желания не имеют значения, но таков мой удел. История повторяется снова и снова.

– Ты действительно так думаешь? Что я – это он? Я такой же, как Люк, Бренна? Ты ведешь себя так, будто это я выбираю. Ты ведешь себя так, будто не знала, на что именно подписывалась, когда согласилась быть со мной. Будто я никогда не объяснял тебе, что, когда я работаю по контракту, а я работал по нему задолго до встречи с тобой, у меня нет другого выбора, кроме как отправиться туда, где я нужен!

– Ты мне нужен.

Бренна молча смотрит в сторону.

– Послушай, – говорю я, пытаясь умерить гнев, кипящий внутри меня. – Я сделаю все возможное, чтобы быть здесь. Я не стану добровольно выбирать работу вместо тебя.

Я борюсь, потому что в какой-то степени понимаю… Она просила его быть рядом с ней, а он не был. Но то, что меня вызвали на экстренный съемочный процесс, не является нормой. Сейчас я просто застрял.

– Так уж вышло.

Я придвигаюсь к ней, желая успокоить ее перед уходом.

– Я же говорил тебе, что это возможно.

Она отворачивается, вытирая лицо.

– Это так, и я думаю, что это самое худшее. Я с готовностью приняла это – по крайней мере, мне так казалось. Я думала, что смирюсь со всем этим, а теперь, когда я столкнулась с этим, мне просто больно.

Когда моя рука касается ее спины, она вздрагивает.

– Бренна, пожалуйста, не надо.

– Не надо что?

– Не наказывай меня за преступления Люка.

Слезы катятся по ее лицу.

– Я и не наказываю. Ты должен уехать, а я должна понять, как стать режиссером спектакля.

Я делаю шаг назад, ненавидя то, что мы на этом остановились.

– Значит, совсем неважно, что у меня нет выбора и что я сделаю все, что в моих силах, потяну за все ниточки и прибегну ко всем услугам, чтобы вернуться сюда вовремя? Это не имеет никакого значения?

Снова молчание.

– Значит, все?

– Это реальность, верно? Все так, как есть. Я буду двигаться вперед, как всегда.

Я медленно киваю, прижимая язык к зубам, совершенно потрясенный тем, как легко она это сделала. Я здесь, мучаюсь из-за необходимости сделать это, а она просто… закончила.

– Понятно. Ты двигаешься вперед… правильно.

Слезы катятся по ее щекам.

– Ты должен был быть другим. Мы должны были быть другими.

Я смеюсь.

– Ты наказываешь меня из-за него. Ты ведешь себя так, будто я всегда буду так поступать, и ты из-за этого собираешься выбросить все, что у нас есть.

– Я ничего не выбрасываю, Джейкоб. Я не ухожу. Я справляюсь с ситуацией, и пока ты ходишь на работу, как и должен, я буду оберегать своих детей и себя от разочарований.

– Я был чертовски расстроен от одной мысли, что приду сюда и скажу тебе, что это может произойти. Не потому, что я думал, что ты будешь сравнивать меня с Люком, а потому, что сама мысль о том, чтобы разочаровать тебя и Себастьяна, была слишком тяжелой. Но теперь я все понимаю, Бренна. Неважно, что я говорю и как стараюсь, я всегда буду жить в его тени.

Она не любит меня. Если бы любила, то, возможно, увидела бы, что я делаю все, что в моих силах. Что я прилагаю все усилия, чтобы поступить с ней правильно.

Бренна испускает долгий вздох, и на нее обрушивается новая волна слез.

– Это несправедливо. Ты появляешься здесь, сваливаешь на меня все это и хочешь, чтобы я была такой: «Конечно, дорогой, иди на работу, я со всем справлюсь». Зная все о моем прошлом, о том дне, когда погиб Люк, неужели ты думал, что мне не будет больно?

– Поверь, я знал, что это причинит тебе боль, и мучился из-за этого. Но вот чего я не ожидал, так это… этого. Ты сравниваешь меня с ним. Я сказал тебе, что это моя реальность, а ты сказала, что мы все уладим, что пока мы разговариваем, мы можем пройти через все. И вот мы здесь, мой первый гребаный промах, и ты от меня отмахнулась. Вот что больно.

Я жду, когда она скажет мне, что мы справимся. Что она любит меня. Что мы найдем способ, как только я вернусь, но вместо этого ее нижняя губа дрожит, и она выпрямляет спину.