Текст книги "Останься ради меня (ЛП)"

Автор книги: Майклс Коринн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Он поднимает руку.

– Мои навыки ремесленника ограничены, но я могу это сделать. Ты приготовила мне ужин, так что считай это благодарностью.

Мелани выглядит так, будто вот-вот завизжит, потому что из всех вещей, которые я умею делать, вешать картины и зеркала – не моя стихия. Я пытаюсь, но в какой-то момент все, что я вешаю, всегда падает.

Она вскакивает.

– Это было бы здорово. Серьезно, я просила дедушку, он вешал все вещи, потому что мама…

– Мама была занята, – пытаюсь я предложить объяснение.

Он поджимает губы.

– Я чувствую здесь какую-то историю.

– Никакой истории.

Мел смеется.

– Нет, это не история, просто разбитое стекло.

– Мелани! – я шиплю.

– Моя мама умеет чинить вещи, но не вешать их.

Я стону.

– Дети были созданы на этой земле, чтобы раздражать взрослых.

– Папа смеялся над ней, потому что иногда, посреди ночи, что-то просто… падало. Это всегда было что-то, что она вешала.

– И только ради этого я собираюсь повесить зеркало.

Джейкоб хихикает.

– Значит, есть что-то, в чем ты не сильна?

– Я много чего не умею.

Он наклоняется ближе.

– К счастью, готовка не входит в число тех вещей, в которых ты не разбираешься.

Я закатываю глаза.

– Продолжай в том же духе, и Магнолия поднимется на ступеньку выше тебя в категории дружбы.

– Ты ранила меня… – он прикрывает руками сердце, когда говорит это.

– И теперь я сомневаюсь в твоих актерских способностях.

Мелани хватает меня за руку.

– Мам, пожалуйста, позволь Джейкобу повесить его за тебя. Я обещаю, что больше не буду смеяться над твоей одеждой или умением вешать.

Это ложь. Только сегодня она сделала замечание по поводу моих туфель и спросила, не одолжила ли я их у свекрови. Она сказала, что они уродливы и мне следует чаще носить каблуки, потому что в них мои ноги выглядят стройнее. Я и не подозревала, что мои ноги выглядят толстыми. Благодаря дочери я десять минут стояла перед зеркалом, приподнимаясь на носочках.

– Если Джейкоб действительно хочет это сделать.

Он надувает грудь.

– Конечно, я хочу иметь возможность продемонстрировать свои мужские способности.

– Ты вешаешь зеркало, – говорю я.

– Это то, что ты, очевидно, не умеешь делать.

Мел хихикает.

– Пойдем, Джейкоб, я покажу тебе, где лежат инструменты, которые хранит дедушка.

Они вдвоем уходят, а я иду на кухню, чтобы проверить, что мои дети сделали с посудой. Как я и предполагала, они положили четыре тарелки и вилки в посудомоечную машину. И все. На столе и плите по-прежнему стоят различные миски и посуда, а по всей комнате разбросана мука. Я люблю готовить это блюдо, но совершенно не люблю убирать после него. Я готовлю соус за два дня до того, как планирую сделать лазанью, а за день до этого делаю лапшу. Потом начинается готовка, и на кухне воцаряется хаос. Когда я иду по кухне, слышу, что мой телефон звонит, и на экране появляется лицо Сибил. Я могу проигнорировать ее, что я и хочу сделать, но она просто позвонит снова. Если я не возьму трубку, она позвонит Мелани или Себастьяну. Того, что я отправлю ее на голосовую почту, достаточно, чтобы она решила, что я что-то скрываю. Так что пора действовать быстро.

– Привет, Сиб.

– Привет. Что ты задумала? – она откидывает свои светлые волосы в сторону, делая глоток вина.

– Ничего. Просто убираюсь после ужина.

– Папа всегда говорил, что дети – это меньше беспорядка для взрослых.

Обычно я бы отметила, что это бессмысленно, потому что наличие детей определенно не означает меньше беспорядка… никогда, но это выльется во что-то гораздо более длинное, чем мне хотелось бы.

– У меня всего несколько минут, в чем дело?

– Зачем так торопиться, сладкая?

Потому что у меня в доме Джейкоб Эрроувуд, и я не хочу, чтобы ты об этом знала.

– Завтра у меня напряженный день. Я хочу провести немного времени с Себастьяном и Мелани, пока они не уехали на выходные.

Она широко улыбается и кивает.

– Дети уезжают на выходные? Подожди, – она кладет трубку. – Реджи! Принеси, пожалуйста, ноутбук сюда, – пауза, и она хмыкает. – Я не спрашивала, где он. Я знаю, что он на кухне. Я прошу тебя принести его мне, – она снова смотрит в камеру. – Клянусь. Я люблю этого мужчину больше, чем любая женщина могла бы, но иногда он сводит с ума.

– А ты – просто прогулка по парку.

Она кивает.

– Именно так. Я почти ангел.

– Как бы мне ни хотелось подискутировать, но мне пора.

– Бренна Аллен, не торопись, когда я звоню. Нам нужно многое обсудить. Я знаю, что у тебя было свидание под дождем, но с тех пор ты его не видела? Вы… ну, знаешь… сделали это снова?

– Сибил Дэниелс, я люблю тебя, но сейчас я вешаю трубку.

Ее челюсть отпадает, и она смотрит на меня.

– Ты шутишь?

– Ни капельки. Я собираюсь прибраться на кухне, а потом пойти побыть с детьми.

И молиться, чтобы никто не сказал тебе, что здесь мужчина.

– Хорошо. Я позвоню тебе завтра, и мы сможем обсудить…

Глубокий голос Джейкоба перебивает Сибил, и мой план скрыть его присутствие здесь рушится.

– Бренна? Я нашел твое сверло, но у тебя не хватает некоторых деталей.

Черт. Дерьмо. Дерьмо.

– Ничего страшного, я только закончу разговор и сразу приду.

– Отлично.

Я улыбаюсь ему, надеясь на Бога, что он не услышит того, что в следующий раз вырвется из уст Сибил.

– Святая лживая сучка! Ты не пыталась убраться на кухне, ты пыталась скрыть тот факт, что Джейкоб там! – ее голос настолько громкий, что неважно, включила я громкую связь или нет, он все равно услышит.

– Я не лгу. Да, Джейкоб здесь. Мы все ужинали, как друзья. Он помогает Мелани вешать зеркало в ее комнате.

– Я уверена, что в твоей спальне он помогает не только с этим.

Я останавливаю ее и иду в другой конец кухни.

– Сибил, прекрати. Что бы ни случилось, это не то, что я собираюсь обсуждать.

Она поднимает одну тонкую бровь.

– Хорошо, тогда скажи мне, что ты не испытываешь к нему ничего, кроме влечения.

И снова я ненавижу свое отвращение ко лжи. Я на цыпочках подхожу к двери и не вижу никаких теней под щелью внизу.

– Я не могу этого сказать.

Она говорит мне своим вариантом шепота.

– Я так и знала! Я знала, Реджи.

Он что-то ворчит, пока ноутбук подпрыгивает на кровати.

– Пожалуйста, я заплачу тебе, чтобы ты вернулась сюда и забрала ее.

Я улыбаюсь.

– Нет, черт возьми, она вся твоя.

Сибил смотрит на нас обоих.

– Я сделаю вид, что это вы оба боретесь за то, чтобы удержать меня.

– Я люблю тебя, но сейчас пора завязывать. Что бы здесь ни происходило, это не твое дело.

– Нет, это не так, но ты начинаешь испытывать к нему чувства. Я вижу это по твоим глазам. Теперь он приходит на ужин и развешивает зеркала? Ты должна быть честна с собой, иначе тебе будет больно. Ты влюбилась в него.

Я кусаю ноготь и вздыхаю.

– Может быть, но такие мужчины, как Джейкоб Эрроувуд, не влюбляются в таких девушек, как я.

И это реальность, которую я должна запомнить.

Глава двадцать четвертая

Джейкоб

– Что тебя беспокоит? – спрашивает Сидни, садясь рядом со мной за стол.

– А?

– Ты сегодня сам не свой.

Я накладываю еду в свою тарелку, думая о Бренне. После выходных, когда ее детей не было дома, мы практически не находили времени друг для друга. Два дня назад мы снова встретились у ручья. У нее было мало времени, поэтому мы просто сидели, разговаривали, смеялись и дурачились. Я испытываю потребность в ней. Это ненормально, и я начинаю сходить с ума от своих чувств. Когда я проводил ее обратно, все как будто изменилось. Оправдания, почему мы не можем быть вместе, начали исчезать. Я увидел шанс, которого, как мне казалось, у меня никогда не будет, и это выбило меня из колеи. У меня осталось всего три месяца, и я не уверен, что смогу уберечь от нее свое сердце.

– У меня много забот.

Она наклоняется вперед и хмыкает.

– Понятно. Значит, ты думаешь о рыжей с убийственной улыбкой.

– Иногда я думаю, не поступил ли я плохо, сказав Деклану, чтобы он вернулся к тебе.

Ее улыбка дьявольская.

– Если он страдает, то заслуживает этого.

Я не могу с ней спорить.

– Все в порядке, Сид. Все в порядке. Я просто устал, пытаюсь сделать все правильно для этих детей, а вечером у меня встреча с Ноа.

Сидни протягивает руку и кладет ее на мою.

– Джейкоб, ты же знаешь, что я не слепая и что этот город способен хранить секреты так же хорошо, как птица может держаться в небе. Люди говорят. Ты вернулся три месяца назад, и большую часть этого времени ты провел с Бренной.

– Конечно, говорят! Мы с Бренной…

– Кто?

– Мы друзья.

Она медленно кивает, наблюдая за мной.

– Я знаю тебя всю свою жизнь, Джейкоб.

– Я знаю об этом.

– Верно, но я знаю тебя. Может быть, не так, как знаю Деклана, но мне хочется думать, что из всех твоих братьев я была ближе всего к тебе в дружбе. Шон всегда был добросердечным. Деклан был защитником, а Коннор – ребенком. Но ты, ты был защитником другого рода. Там, где Деклан пытался сориентироваться, как быть ответственным, ты был овчаркой, следящей за тем, чтобы стадо было в безопасности. Ты бы принял удар на себя, если бы это означало, что им не придется этого делать.

Я откидываюсь назад, не желая возвращаться к воспоминаниям, но и не настолько глуп, чтобы остановить Сидни. Она меня немного пугает.

– К чему ты клонишь?

– Это твоя сущность, в самой глубине тебя. Ты делаешь это, даже не подозревая об этом. Ты оберегаешь всех, даже если это означает, что ты несчастен.

Я смотрю на нее.

– Сид, я люблю тебя, но ты так далеко зашла.

– Я? Не думаю. У тебя никогда не было серьезных отношений, и не только из-за аварии. А теперь ты лжешь о своих чувствах и о том, чего ты больше всего хочешь в жизни, чтобы защитить Бренну.

– Я не лгу. На самом деле, я настолько чертовски честен, что это просто смешно.

Я ни разу не солгал Бренне. Я говорил ей все как есть, даже когда хотел соврать самому себе и поверить, что это может быть чем-то большим. Ужин в ее доме изменил динамику наших отношений. Мы больше не говорили о фильмах и всякой ерунде. Она открылась так, что я даже не ожидал. Мы превратились из двух людей, которые встречаются, в нечто большее. Неважно, хотели мы этого или нет.

– Может, ты так думаешь. Может быть, ты не любишь Бренну по-настоящему. А может, и любишь. Я вижу, как ты смотришь на нее, когда думаешь, что никто не смотрит. Я знаю, что у вас двоих большие проблемы, потому что уверена, что она тоже тебя любит.

Я открываю рот, чтобы опровергнуть ее слова, но она поднимает руку.

– Не спорь со мной. Я знаю женщин, и я знаю, когда кто-то лжет. Ты знаешь это так же точно, как знаешь, что она не просто случайная знакомая, какой ты пытаешься ее представить. Несмотря ни на что, я беспокоюсь о тебе, Джейкоб.

Я улыбаюсь Сидни той улыбкой, которая помогает мне уже много лет.

– Единственное, о чем стоит беспокоиться – это когда ты наконец сможешь заработать на части моей земли.

Она вздыхает, смотрит на дверь кухни, а потом снова поворачивается ко мне.

– Ты все еще собираешься продать свою часть?

– Почему бы и нет?

– Потому что твоя мать этого не хотела бы.

Удар обрушивается на меня, как кулак в живот. Сидни никогда не сдерживалась, но это было низко даже для нее. Моя мать – единственное, что может остановить меня от продажи, и я думаю, она это знает.

– Моей матери больше нет, как ты ясно подметила.

– Да, она ушла, – ее рука сжимает мое запястье. – Ее больше нет, но земля и ферма продолжают жить. Я знаю, что вы, четверо, считаете ее фермой своего отца, но, возможно, именно это и пошло не так. Это была ферма вашей матери. Ее сердце и душа были вложены в это место. Она вырастила здесь своих четверых замечательных сыновей. Конечно, твой отец запятнал ее, как мог, но она все еще здесь, Джейкоб. Знаешь, я всегда считала твою мать самой гениальной женщиной на свете. Она дала тебе все эти ключи к жизни.

– О чем ты говоришь?

Сидни вздыхает.

– Истина о стреле. Вы, конечно, все ссорились, когда она заставляла вас говорить это, но посмотрите, какими невероятными были ваши высказывания. Вы были детьми, когда она увидела ваши недостатки и дала вам все слова и советы, необходимые для выживания.

– Я даже не знаю, что, блядь, это означает!

Она откидывается на спинку стула и делает паузу.

– Удаление половины пера создает изгиб. Ответ прямо здесь, Джейкоб.

– Женщины все усложняют. Какой изгиб? Какие перья? Что убрать? Это был способ моей матери мучить своих мальчиков, а потом выдавать это за мудрость. Знаешь, какой изгиб я получил? Хук справа или удар сверху от мужчины, за которого она вышла замуж. А может, это было, когда она умерла и оставила нас в руках человека, который предпочел бы, чтобы мы умерли вместо нее.

– Я не хотела тебя расстраивать… – губы Сидни дрожат, и я чувствую себя ослом.

– Нет, пожалуйста, не извиняйся. Это я должен сказать тебе это. Я просто разозлился, и ты не заслуживаешь того, чтобы я был козлом. У меня много мыслей, и… мне нужно прогуляться.

Ее улыбка мягкая и понимающая.

– Я так и думала.

Я наклоняюсь и целую ее в щеку.

– Прости меня, Сид. Ты же знаешь, я люблю тебя.

Она поднимается на ноги и подмигивает.

– Я знаю. Я тоже тебя люблю. Иди к маме.

По дороге к могиле я обдумываю слова Сидни. Почувствовала бы это моя мама? Хотела бы она, чтобы я остался здесь и сохранил землю? Мне хочется думать, что ее сердце желало бы мне счастья, но что я могу знать? Я был ребенком, когда потерял ее. Я провел больше жизни без нее, чем с ней.

Когда я подхожу к невысокому забору, окружающему ее надгробие, я вижу, как мой брат поднимается на ноги.

– Привет, Джейкоб, – говорит Шон, направляясь ко мне.

– Я не знал, что ты здесь.

Он оглядывается на цветы, лежащие на земле.

– Я прихожу время от времени. Обычно, когда у меня что-то на уме.

– Что привело тебя сюда сегодня?

Шон с улыбкой хлопает меня по плечу.

– Девни беременна.

Мое кислое настроение испаряется, и я ухмыляюсь.

– Правда? Это потрясающе.

– Да. Это так, но я чертовски боюсь.

Я смеюсь и закатываю глаза.

– Ты и так отличный отец для Остина. К тому же, если у кого-то из нас и должны быть дети, то это у тебя.

– Это другое. Как будто это половина меня.

– Так оно и есть. На каком сроке она находится?

– Она была беременна на свадьбе.

– Мне показалось, что она светится, – комментирую я.

Шон вздыхает и оглядывается.

– Я не могу не задаться вопросом, что мама подумает обо всем этом. Мы втроем заводим детей, остепеняемся и живем на ферме.

– Вы с Сидни разговаривали до этого?

– Что? – по его лицу я понял, что нет.

– Ничего. Забудь, что я что-то сказал.

– Ладно, я обычно так и делаю.

Я пихаю его, и он хихикает.

– Я просто говорю, что пришел сюда, чтобы сказать ей, а потом… Я не знаю. Я не могу не думать о ней.

– Я понимаю, о чем ты. Сид сказала, что мама хотела бы, чтобы я сохранил свою землю.

Он поднимает брови.

– Правда. И?

– И что?

– Ты думаешь оставить ее себе?

Дело в том, что пока она этого не сказала, я и не думал. Я не хочу здесь жить, но вдруг понял, что именно так и поступлю. Я знаю актеров, которые имеют несколько домов и живут вдали от голливудской суеты, но я пока не знаю, есть ли у меня такая возможность. Я все еще учусь и развиваю свою карьеру. Есть еще роли, разные роли, которые я хочу получить. Если я не смогу ходить на пробы, то не знаю, что из этого получится.

Я вздыхаю и смотрю в сторону могилы.

– Нет. Если мне нужно почувствовать близость с ней, я могу навестить вас, ублюдки.

Он кивает.

– Да, но это не твоя земля. Разве ты не хочешь получить ее часть? Тебе же не нужны деньги от продажи.

Я не поэтому хочу от нее избавиться. А потому, что мне не нужна связь с этим местом. У Шугарлоуф нет для меня будущего.

– Мне не нужна головная боль.

– Я готов выкупить твою долю, Джейкоб.

Я был уверен, что все так и будет. Шон владеет домом, и последнюю часть земли имеет смысл купить ему. Коннор взял отличный участок на заднем дворе с домиком на дереве, который он построил, а Деклан купил землю, примыкающую к участку Сидни, что сделало его огромным. Когда друг Деклана Майло был здесь, он провел небольшое исследование и выяснил, что мой участок будет облагораживаться, то есть на нем можно будет строить, что сделает его еще более ценным.

Однако я не буду брать деньги у своих братьев.

– Мне это не нужно.

– Ты бы предпочел продать его тому, кто построит дом?

Я качаю головой.

– Нет, я лучше разделю свою долю и подарю ее вам всем. Ты прав, мне не нужны деньги.

– Сделай одолжение, не говори об этом больше никому. Подожди, посмотрим, как пройдет твой шестимесячный срок.

– Я сяду на самолет, – говорю я ему.

– Хорошо, и если это так, тогда мы обсудим, покупать у тебя землю или подписывать контракт. Как скажешь.

Я тяжело вздыхаю.

– Я думаю, что это самое малое, что я могу сделать для своих племянников и племянниц. У меня не было ни единого шанса стать дядей, и я стал им для многих.

Шон смеется.

– Да, я не ожидал, что это станет нашим счастьем.

– Может, и нет, но я рад за всех, особенно за тебя. Вы с Девни будете отличными родителями.

– Ты тоже будешь отличным отцом, Джейкоб.

Я не хочу об этом думать.

– Я оставил это позади давным-давно.

– Мы все так думали, – мой брат улыбается и качает головой. – Иди поговори с мамой. А я пойду поговорю с Коннором и Декланом перед сегодняшним барбекю.

Он уходит, а я поворачиваюсь к могиле. Я приседаю на корточки и прижимаю ладонь к верхушке надгробия.

– Привет, мам.

Каждый раз, когда я прихожу сюда и разговариваю, я чувствую себя нелепо. Рационально я понимаю, что ее здесь нет, но, увидев ее имя, я чувствую, что она может быть здесь.

– Похоже, у тебя здесь напряженный день с твоими нуждающимися сыновьями. Хотел бы я быть здесь, чтобы сообщить тебе хорошие новости, но ничего похожего на ребенка или свадьбу с моей стороны нет. Вместо этого я не знаю, зачем я сюда пришел. Может быть, мне просто нужно было выговориться, чтобы никто не давал мне своих советов.

Скорее всего, это и есть настоящая причина.

– Я встретил девушку. Она – все, что ты хотела бы для меня, мама. К тому же у нее двое детей, и они тоже замечательные…

Я тяжело вздыхаю, слыша, как меняется мой голос, когда я думаю о Бренне.

– Мои чувства не имеют значения, потому что я не могу привести ее в свой мир. Я не могу дать ей ту жизнь, которая ей нужна. Здесь нет ни стабильности, ни уединения, ни шанса на настоящее счастье, как она хотела бы. Она хочет жить жизнью, которую мог бы дать ей кто-то вроде Коннора. Когда мужчина, которого она любит, надежен и находится рядом.

Бренна сказала мне, что чувствовала себя одинокой несмотря на то, что была замужем – это был тот самый гвоздь в крышку гроба. Когда я снимаюсь в кино, меня не бывает дома месяцами. В расписании фильмов, с которыми я сейчас работаю, тоже нет больших перерывов.

– Дело в том, что, даже зная все это, я хочу быть рядом с ней, – признаюсь я. – Я твержу себе, что все, что я чувствую, пройдет, но потом я вижу ее, и мне хочется поцеловать ее, заключить в свои объятия и… – я опускаю взгляд на имя и вспоминаю, что моя мама, наверное, не тот человек, которому стоит признаваться в этом. – Она мне нравится. Она мне очень нравится. Мам, я могу полюбить ее, и разве это не будет чертовой шуткой?

Я пытаюсь представить, что бы сказала моя мама. Я понятия не имею, распространилась бы ее бесконечная мудрость на взрослую жизнь. В детстве у нее были правильные слова для нас, и мы восхищались тем, что она всегда знала, что сказать. Я не думаю, что последнее – правда. Если нам было грустно, она могла сделать нас счастливыми. Если мы терялись, она была компасом, который показывал нам, куда идти.

– Мне бы очень пригодилась твоя помощь, потому что я боюсь, что все испорчу, если скажу ей о своих чувствах. Как мне заставить себя не влюбляться в нее? Или как притвориться, что я еще не влюбился?

Может, я и актер, но себя мне не обмануть.

Глава двадцать пятая

Бренна

Дети остались у друзей, а я сижу в гостиной, пью бокал вина и ем чипсы. Это не самый шикарный вечер, но это именно то, что мне нужно. Последние несколько дней были сложными. Мои чувства к Джейкобу растут, и как бы я ни уговаривала себя остановиться, это невозможно. Я влюблена в Джейкоба. До безумия, хочу записать его имя в свою записную книжку сотни раз и вырезать наши инициалы на дереве. Так что мне нужно готовиться к катастрофическому разрыву сердца. Я обманывала себя, когда говорила, что могу заниматься сексом с кем угодно. Я девушка с обязательствами, и, видимо, у меня есть сердце, которому все равно, что я ему скажу. Когда он уедет, я сломаюсь, и это будет отстойно, но, как говорит Сибил, я выживу. А пока мне нужно защитить себя как можно лучше. Поэтому, хотя мне хочется позвонить ему и сказать, чтобы он оставил для меня дверь открытой, я собираюсь смотреть дрянной сериал и ни о чем не думать. Но как только моя задница удобно устроилась в кресле, раздается стук в дверь. Я встаю, гадая, кто же нарушил мой ночной покой, и вижу того, кого я совсем не рада видеть здесь.

– Джейкоб.

Вот тебе и план.

– Себастьян написал мне сообщение, – говорит он с ухмылкой.

– О?

– Он сказал, что они с Мел ушли к друзьям, поэтому он не сможет сегодня поиграть в видеоигру.

Я прислоняюсь к двери, улыбаясь тому, что мой сын подал Джейкобу идею приехать. А еще я ненавижу себя за то, что улыбаюсь, потому что это противоречит плану, который я только что разработала.

– Значит, ты подумал, что это идеальное время, чтобы соблазнить его мать?

Он делает шаг вперед, притягивая меня к себе.

– А ее можно соблазнить?

Я чувствую себя как Рене Зеллвегер в фильме «Джерри Магуайер». Я принадлежала ему с первого же стука в дверь. У меня не было ни единого шанса.

– О, я уверена, что можно.

Он наклоняется и прижимается губами к моим.

– Тогда я лучше займусь делом.

Мы оба двигаемся одновременно, и я пинаю дверь ногой, не желая отрываться от него. Он на вкус как грех и наслаждение, завернутые в аккуратную маленькую упаковку. Кому нужно держаться подальше, когда у меня есть всего несколько месяцев до отъезда Джейкоба? Его язык скользит по моему, и я стону. Этот мужчина что-то делает со мной, и я не могу этого объяснить. Как будто он проникает в меня, берет сломанные части и чинит их. Мое сердце будет разбито, когда он покинет Шугарлоуф, но я не хочу останавливать это. Его руки забираются в мои волосы, освобождая их от хвоста, а затем перемещаются вниз по спине, крепче прижимая меня к своему телу.

– Джейкоб, – мягко говорю я.

– Кровать или диван, красавица?

– И то, и другое.

Он тихонько хихикает, а затем поднимает меня на руки и несет к дивану. Когда он садится, я устраиваюсь у него на коленях и целую его так неистово, как только могу. Я перемещаю свои губы к его лицу и чувствую его эрекцию, покачиваясь взад-вперед.

– Боже, я скучал по тебе сегодня.

– Да?

Он кивает.

– Я думал о тебе весь день, жалел, что не могу устроить какую-нибудь репетицию в субботу, чтобы просто увидеть тебя.

Было бы очень легко поверить в его слова и подумать, что он говорит так, потому что его чувства ко мне глубже, чем просто секс. В каком-то смысле, думаю, так оно и есть, но Джейкоб четко дал понять, что, между нами, только это.

– Ты сейчас меня видишь, – мой голос низкий и хриплый.

Он отодвигает меня так, чтобы можно было хорошенько его рассмотреть.

– Этого недостаточно. Я хочу видеть тебя всю. Я хочу, чтобы ты была голой.

Я стягиваю футболку через голову и смотрю, как его глаза вспыхивают от желания.

– У тебя самое красивое тело, Бренна.

– Думаю, ты победил в этой категории.

– Даже близко нет, – он придвигается ближе, его язык высовывается и лижет мой сосок. – Ты великолепна, – его язык делает то же движение с другой стороны. – Ты делаешь меня таким чертовски твердым, – чтобы доказать свою правоту, он двигает бедрами вверх, давая мне почувствовать это. – Клянусь… когда ты вошла вчера в этой юбке, я только и думал о том, как бы затащить тебя в темный угол и посмотреть, сможешь ли ты молчать, пока я буду в тебе.

В голове возник образ моих рук на стене в офисе или на шкафу, Джейкоб задирает мою юбку и входит в меня, пока я сдерживаюсь, чтобы не закричать, и от этого становится жарко.

– Вот это было бы интересно.

Он втягивает мой сосок в рот, двигая языком по кругу.

– Интересно? Я думаю, это было бы нечто гораздо большее.

Мои пальцы путаются в его волосах, пока он продолжает меня ласкать. Он снова двигает бедрами, его твердый член скользит по тем местам, где я хочу его больше всего. Затем его рука оказывается, между нами, отодвигая тонкие хлопковые шорты, чтобы его палец мог погладить мой клитор. Я никогда не была такой. Не то чтобы секс был плохим, но я никогда не была так увлечена. Я хочу его. Мне нужен он, чтобы боль в моей груди утихла. Все так интенсивно, и я знаю, что это время с ним будет таким же.

– Джейкоб… – я прошу и может быть, умоляю о большем.

– Что, красавица?

– Пожалуйста, мне нужно…

– Скажи мне.

Я смотрю на него сверху вниз, и его зеленые глаза наполнены таким желанием, что я могла бы утонуть в них.

– Мне нужно, чтобы ты был внутри меня.

Его голова откидывается назад, и он легко поднимает меня.

– На этот раз я не откажу тебе, – говорит он, стягивая штаны.

– Прошло слишком много времени, Бренна. Я так сильно хотел тебя.

Я встаю и раздеваюсь, наблюдая за тем, как он делает тоже самое. Мы словно говорим на одном языке. Прошла неделя с тех пор, как мы были вместе. Семь дней я только и делала, что перебирала воспоминания, представляя его руки на моей коже, когда я принимала душ. Семь дней я размышляла о том, как пойти на прогулку, чтобы случайно встретить его. Мои сны были наполнены фантазиями о нас двоих. Видеть его на репетициях и пытаться отвлечься от него было пыткой. Казалось, что если я позволю себе посмотреть на него, то могу совершить какую-нибудь глупость. Когда мы оба обнажены и задыхаемся, в комнате что-то меняется, и он движется ко мне одновременно с тем, как я иду к нему. Мы сталкиваемся, и, клянусь, при этом раздаются раскаты грома. Наши губы сливаются в самом неистовом и отчаянном поцелуе. Эмоции переполняют все уголки этой гостиной. Я лежу на спине, Джейкоб стоит надо мной. Две секунды назад мы стояли, и я понятия не имею, как мы оказались на диване во время поцелуя, но жар его тела обжигает меня повсюду.

– Я хочу тебя, – говорит он мне. – Ты нужна мне и… черт… Ты просто нужна мне, Бренна. Все время, блядь.

Я чувствую то же самое, но не признаюсь в этом.

– Это безумие.

Он целует мою шею, захватывает волосы в горсть и отводит их назад, чтобы обнажить шею.

– Ты делаешь это со мной. Ты и никто другой.

Я хочу поддаться на уговоры и поверить в то, что он говорит серьезно, но я знаю, что он просто чувствует это, потому что мы оба отчаянно нуждаемся в том, что было, между нами. Это не чувства – это похоть. Мои ноги раздвигаются еще шире, и я хочу, чтобы он был внутри меня.

– Пожалуйста, Джейкоб. Пожалуйста.

Он двигается, подаваясь вперед. Когда он входит в меня, я вскрикиваю от удовольствия. Это так приятно. Как будто все частички, которые плавали, осели, и я снова целая. Из всех мужчин в мире, способных вызвать у меня такие чувства, я бы хотела, чтобы это был не он. Не потому, что он не тот, а потому, что он тот. За несколько недель Джейкоб показал мне, что я готова двигаться дальше. Жаль, что это не может быть с ним.

***

– Камень, бумага, ножницы, – говорит Джейкоб, держа последнюю ложку мятного мороженого с шоколадной крошкой.

– Это мое мороженое!

– Это моя ложка.

Я закатываю глаза.

– Ложка тоже принадлежит мне.

– Да, но разве право владения не является девятью десятыми закона или еще какой-нибудь фигней?

– Очевидно, что я владелица.

Мы сидим за кухонным столом, совершенно голые, и он кормит меня мороженым. Я никогда не думала, что это когда-нибудь станет моей жизнью. Не только потому, что он Джейкоб, но и потому, что это весело. Я улыбаюсь, счастлива, полностью удовлетворена и чувствую себя комфортно, что странно, ведь я чертовски голая на кухне.

– Ладно, ладно, но это совершенно несправедливо.

Я ухмыляюсь.

– Возможно.

– Давай решим все честно. Победитель получает все.

Мы оба выставляем кулаки.

– Ты проиграешь, Эрроувуд.

– Не будь так уверена, Аллен.

Я должна действовать стратегически. Джейкоб – довольно твердый человек. Он знает, чего хочет, и не собирается отступать. Когда я думаю о том, что бы он выбрал, мне кажется, что это камень. Я точно выиграю. Если я выберу бумагу, то накрою камень, выиграю, получу мороженое, а потом, может быть, Джейкоб станет моей вишенкой на торте.

Я одариваю его заманчивой улыбкой.

– Готов?

– Всегда.

Мы оба стучим по рукам.

– Камень, бумага, ножницы, выстрел.

Я показываю бумагу, а Джейкоб показывает мне ножницы. Его широкая ухмылка и блеск в глазах – единственная реакция на победу.

– Похоже, тебя победили, – он берет ложку и подносит ее к губам.

– Подожди!

– Что?

– Ты не хочешь поделиться? – спрашиваю я. – Это вроде как наше общее.

– Да, но я выиграл, и… Я не знаю… Я имею в виду, насколько оно ценно для тебя?

Я откидываюсь назад, открывая ему вид на свою грудь, пока я играю со своими волосами.

– Я не уверена.

Джейкоб ухмыляется, его глаза двигаются вверх и вниз.

– Как насчет одного облизывания для начала? – он придвигается ближе, поднимая ложку, пока она не коснется моей нижней губы. – Ты можешь это сделать?

– Ты спрашиваешь, смогу ли я сопротивляться?

– Сможешь?

– Зависит от того, что именно мне говорят.

– Может, ты предпочитаешь что-то другое? – спрашивает Джейкоб, отодвигая ложку.

– Интересно… – я придвигаюсь чуть ближе, мои губы приближаются к его губам. – Если бы я попробовала немного мороженого в другом месте… – глаза Джейкоба вспыхивают, и мой рот оказывается совсем рядом. Я могла бы поцеловать его так легко.

– Где еще?

Я сдерживаю улыбку, когда слышу заминку в его голосе. А потом я смыкаю губы вокруг ложки и беру ее целиком. Джейкоб бросается вперед, обхватывая меня за талию.

– Ты маленькая проказница!

Я смеюсь, проглатывая мороженое, и мы падаем на холодный пол.

– Эй!

– Ты украла мое мороженое! – Джейкоб лежит на мне, щекоча мой бок.

– Что там было про владение?

– Воровка мороженого!

Я хихикаю и корчусь как от его нападок, так и от холодной плитки подо мной.

– Джейкоб! Остановись! Прости!

Его большие руки обхватывают меня, и он слегка приподнимается.

– Правда?

– Может быть.

Он поднимает одну бровь, пристально глядя на меня.

– Может быть?

– Ну, я имею в виду, я хотела мороженое.

– Правда?

Я киваю и прижимаю руки к его крепкой груди, а затем перемещаю их на плечи.

– Хотела.

– А как насчет того, чего я хочу? Это мороженое было на моей ложке. Ты мне кое-что должна за то, что забрала его у меня.

Его слова разжигают жар в моей душе, и я ужасно рада, что мы все еще голые, потому что это сделает второй раунд сегодняшней ночи намного проще.