355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Майкл Маршалл » Измененный » Текст книги (страница 21)
Измененный
  • Текст добавлен: 3 октября 2016, 18:48

Текст книги "Измененный"


Автор книги: Майкл Маршалл


Жанр:

   

Триллеры


сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Глава 48

Ворвавшись в двери кафетерия, я оказался в длинном просторном помещении, где играла негромкая музыка и стояли витрины с едой: в подобном месте можно ненадолго притвориться, будто ты, твой друг или родственник не так уж и болен, все прекрасно, все поправимо с помощью латте и тощей булочки. Я пошел вдоль стены, оглядывая столики. Представители местного общества рассредоточились по всему кафетерию, балансируя на маленьких дизайнерских стульях. Было трудно высмотреть нужного человека.

Наконец я увидел ее, склонившуюся над столом прямо посреди кафе. Стефани была в рабочем костюме – ничего удивительного, ведь именно в нем она отправилась вчера в редакцию, – но впечатление складывалось такое, будто она одевалась на ощупь в темноте. Лицо у нее было белое, волосы висели сосульками. Стеф походила на бездомную старуху.

Я пробрался к ней между столиками, наклонился и мягко положил руку ей на плечо.

– Милая, идем отсюда.

Стеф подняла голову, вгляделась, прежде чем узнала меня. С близкого расстояния она казалась совсем изможденной.

– Привет, – сказала она и улыбнулась. Голос звучал слабо, хотя в нем угадывалась теплота. – Я так рада, что ты пришел.

– И я рад.

– Извини, что я здесь. Сначала мне показалось, что это неплохая идея. Понимаешь?

– Да, но это не так. Нам надо идти.

Она заморгала, затем неловко повернула голову. Я проследил за ее взглядом и увидел Ника, отходившего от прилавка с чашками в обеих руках. Тот тоже меня увидел.

– На самом деле не знаю, можно ли мне кофе, – сказала Стефани. – Меня до сих пор тошнит.

– Все правильно, милая. Желудок раздражен. И сейчас тебе не надо пить кофе. Идем. Давай просто уйдем.

Ник быстро приближался, все еще не выходя из роли. Он казался смущенным, словно понимал, что ему нечего здесь делать, но в то же время был решительно настроен уладить недоразумение. Он казался неуверенным в себе. То есть выглядел ровно так, как должно.

Ник заговорил, не дойдя до столика десяти футов:

– Привет. – Замолчал, насторожился. Напустил на себя озабоченность.

– И кто же ты? – спросил я. – Просто нанятый актер или действительно один из них?

Ник с недоумением поглядел на меня.

– Что?

– Не утруждайся. Я знаю, что происходит. Так кто ты? Игрок или массовка? Эмили ни разу о тебе не упоминала. Так что, мне кажется, ты один из них.

– Из кого?

Стеф растерялась еще больше, чем прежде:

– Билл, о чем ты говоришь? Кто такая Эмили?

– Стеф, я серьезно, нам пора идти. Нам надо сейчас же покинуть больницу.

– Покинуть больницу? – повторил Ник. – Вы шутите! Сте… ваша жена больна.

– Это мне известно. И мы оба с тобой знаем, как и почему это случилось.

– Нет, я ничего не знаю, – сказал Ник с доводящим до исступления спокойствием. – Я принес бутылку из-под вина, как вы велели. Я… мне кажется, что больница сейчас самое подходящее для нее место.

– Да неужели? Я слышал, что ты уговаривал ее уйти отсюда каких-то пять минут назад.

– Э… нет, – проговорил он смущенно. – Я просто предлагал посидеть где-нибудь снаружи, чтобы она подышала свежим воздухом.

– Чушь!

– Мистер Мур, я так понимаю, что вы мной недовольны, и в свете всего случившегося, наверное, так и должно быть; скорее всего, мне стоило бы уйти и оставить все на ваше усмотрение, но ведь здоровье на первом месте. Разве нет?

– Мы уходим, – сказал я, пытаясь не слушать его, и осторожно сжал руку Стеф в своей руке.

Люди за соседним столиком начали проявлять интерес; две женщины средних лет и мужчина уже открыто смотрели на нас. Я понимал, как мы смотримся со стороны. Женщина, судя по виду которой, больница – единственное подходящее для нее место. Аккуратный молодой человек в отглаженных летних брюках и чистой рубашке, который рассуждает спокойно и разумно. И взрослый мужчина с диким взглядом, в заляпанных штанах и старой спортивной куртке, распространяющий вокруг запах перегара, который, вполне возможно, немного свихнулся, увидев, как у полного крови бассейна застрелили двух человек.

– Милая, прошу тебя, давай просто уйдем.

Стеф не двинулась с места. Она была либо слишком слаба, либо сбита с толку, или же она вбила себе в голову, что необходимо разъяснить ситуацию с Ником, и не желала отвлекаться, пока не доведет дело до конца. Стефани всегда была такой, с самой юности, даже, наверное, с детства. Она предпочитала, чтобы все лежало по полочкам, все было в порядке. Отличное качество для партнера, и я всегда любил в ней эту черту. Но только не сейчас.

– Билл, я… я не знаю.

Мужчина из-за соседнего столика сверлил меня взглядом – массивный, в бейсболке, с большими седыми усами. Он здорово напоминал тех парней, которые заступили мне дорогу, когда я увидел на другой стороне улицы актера, изображавшего Дэвида Уорнера. Сейчас я подумал: а были ли те парни настоящими? Как-то те слишком быстро кинулись защищать незнакомого человека. Разве в наше время так поступают? Вдруг Эмили рассказала мне не все? Хватило ли им времени, чтобы обложить меня со всех сторон, или остались еще сюжетные линии, о которых я не подозреваю? Может, этот крепкий дядька прикрывает Ника? И в кафетерии есть и другие, кому поручено то же самое?

Мужчина поднялся. Он был высокий, с брюшком.

– Молодой человек прав, – сказал он. – Эта дама выглядит не лучшим образом. Ее нельзя никуда уводить.

Он положил руку мне на плечо. Я стряхнул ее.

– Отвали от меня, скотина.

Ник казался встревоженным. Он казался до безобразия рассудительным и, без всякого сомнения, казался хорошим парнем. На секунду я даже усомнился в себе, задумался, правильно ли поступаю – вдруг я каким-то образом повернулся к реальности спиной и сейчас продолжаю с силой грести не в том направлении?

– Мистер Мур, – сказал Ник, делая шаг и, возможно, случайно вставая между мной и главным выходом. – Почему бы нам просто не…

– Я не знаю, кто ты, черт возьми, такой, – сказал я. – Но лучше уйди с дороги. Сию секунду!

Ник поглядел на дядьку из-за соседнего стола, жестом изображая, что сдается под натиском безрассудства. И сосед увидел, что ему предоставляется возможность стать героем, помочь этому милому молодому человеку на глазах двух дам, с которыми тот пришел.

Он вскинул свою мясистую руку и ткнул меня в грудь.

– Слушай, приятель…

Я схватился за спинку стула раньше, чем успел об этом подумать, взмахнул рукой и ударил, словно отбивая теннисный мяч на другую сторону корта.

Стул, взлетая, немного задел толстяка, прежде чем ударить туда, куда я целил, – по голове Ника. Стул был легкий, но я ударил очень быстро и сильно, и Ник сразу же свалился на пол.

Вдруг вокруг стало шумно: люди ахали, поднимались с мест, стулья отодвигались, кто-то требовательно звал охрану, – будто все они только и ждали этого момента.

– Билл, ради бога, – проговорила ошеломленная Стеф, глядя на Ника, лежавшего на полу. – Что ты делаешь?

Я был уже не в силах объяснять что-либо кому-либо, не в силах объяснять свои поступки, вообще не в силах общаться, разве что на самые простые темы. Я обхватил Стефани за плечи и попытался поднять ее из-за стола. Дядька в бейсбольной кепке ударил меня. Удар пришелся по голове, сбоку, но я развернулся к нему, чувствуя, как звенит в ушах.

– Только попробуй еще раз, и я убью тебя, – пообещал я не своим голосом.

Мой противник не знал, что я всего лишь риелтор, ничтожество и все на Лонгбот-Ки только и потешаются надо мной. Билл Мур, мальчик для битья, клоун на отпускной сезон. Мой голос обещал самые серьезные последствия, а толстяк стоял ко мне ближе всех. Он засомневался; тем временем я успел поднять Стеф на ноги и заставил ее сделать несколько неуверенных шагов.

Я наполовину нес, наполовину волок ее к выходу. Народ глазел и переговаривался. Сердце тяжело колотилось, но я помнил, что в здании полно полицейских и мы должны убраться отсюда раньше, чем те заинтересуются нами, – иначе всему конец.

Когда мы были уже у дверей, я оглянулся и увидел, что Ник поднялся с пола с помощью дядьки в бейсболке, который что-то серьезно втолковывал ему – наверняка предлагал позвонить адвокату или копам или же просто догнать этого террориста и показать ему, где раки зимуют. У Ника из царапины на щеке обильно текла кровь. Он казался потрясенным, расстроенным, страдающим. Актерствует? Возможно ли такое?

Я вывел Стеф в коридор и повел в сторону главного вестибюля. Та слабо протестовала:

– Билл…

– Я все объясню в машине.

– Я плохо себя чувствую.

– Я знаю. Но, Стеф, нам надо ехать. Прошу тебя, поверь мне, детка. Нам обязательно надо уехать.

– Хорошо, – сказала она. – Хорошо.

Я вывел ее через боковую дверь, стараясь шагать как можно быстрее, но при этом не производить впечатления людей, спасающихся бегством. На улице почти стемнело, повсюду зажглись узорчатые фонари. Когда мы подошли к машине, я прислонил к ней Стеф, доставая ключи. Потом усадил со всей осторожностью.

И только когда захлопнул свою дверцу, до меня дошло, как сильно больна жена. В тусклом белом свете уличных фонарей ее кожа лоснилась от липкой испарины, руки и ноги казались тоненькими, как паучьи лапы, а сама она вся съежилась. Но глаза были живыми и встревоженными, и только ими она походила на мою жену.

– Куда мы едем?

– Пока не знаю, – сказал я. – Посмотрим.

Я сунул ключ в замок зажигания. А потом увидел в зеркале Ника, тот бежал к нам через стоянку.

– Господи боже!

Стеф развернулась на сиденье и тоже увидела его, бегущего с воздетыми руками.

– Что он делает?

– То, за что ему заплатили, – сказал я. – Либо он не в курсе последних событий, либо Баркли передумал и решил, что все-таки не будет делать козла отпущения из меня.

– Баркли? Ты имеешь в виду шерифа Баркли?

– Угу, – проговорил я, давая задний ход.

– Билл, о чем ты говоришь?

Я вспомнил, что она не знает о том, что случилось со мной сегодня, не знает, кто такой или кем был Холлам, не говоря уже об Эмили или Кассандре.

– Я потом объясню.

Машина дернулась назад, разбрызгивая гравий. Я развернулся слишком круто и задел задним бампером чужую машину; раздался скрежет, похожий на крик раненого животного. Выехав на дорожку, я направил машину прямо на человека, стоявшего посреди больничной парковки. Может, у него есть пистолет? Я решил не рисковать, выясняя наверняка. Крикнув Стеф, чтобы та пригнулась, я протянул руку и толкнул ее вниз.

Ник стоял на месте. Я врезался прямо в него. Тот с грохотом прокатился по капоту, ударился в ветровое стекло и свалился на землю с пассажирской стороны.

Я затормозил.

– Он уже поднимается, – сказала Стеф. Она была права. Но двигался он медленно. Это меня вполне устраивало, и я твердо решил закрепить достигнутый успех.

Я побежал к тому месту, где тот барахтался на земле, пытаясь подняться. Ударил его ногой в грудь, снова сбив на землю. За последние десять минут я нанес другим человеческим существам столько ударов, сколько не наносил за всю свою взрослую жизнь, но теперь, кажется, был не в силах остановиться.

Я наступил Нику на руку.

– Попробуешь нас преследовать, и я тебя убью. Передай это тем, на кого работаешь. Пусть до них дойдет, что их это тоже касается.

Он замотал головой, как будто бы не имел ни малейшего понятия, о чем я говорю. Я бегом вернулся к машине и рванул с места. Выезжая на шоссе, внимательно осмотрелся, убеждаясь, что никто не врежется мне в бок, затем влился в поток, повернув направо, а в следующий миг резко завернул влево и снова вправо, устремляясь на север.

Стеф ничего не сказала. Она была словно заворожена мелькающими перед нами огнями фар, а если нет, то, вероятно, старалась осмыслить происходящее. Я не знал, с чего начать. Было непонятно, в каком порядке излагать события, чтобы получилась более-менее осмысленная картина. Нужно ли рассказывать, что тот парень, который, как она думала, заигрывает с ней, на самом деле актер, а сама Стефани только что принимала участие в представлении, разыгранном с целью уничтожить меня смеха ради? Или же лучше начать с новости, что когда я уезжал сегодня из дома, там осталось три мертвых тела – трупы людей, которых она не знает, в том числе чудовищно изуродованное тело молодой женщины, с которой я недавно пил всю ночь?

– Я не понимаю, – неожиданно произнесла Стефани. – Я не понимаю, что здесь вообще происходит.

– Мы поговорим об этом, – пообещал я. – Но пока что я хочу выбраться из города до наступления ночи. Проедем вдоль побережья, может быть, в Тампу. Найдем гостиницу… в общем, остановимся где-нибудь. Мне необходимо понять, что делать дальше. – Я вспомнил, что мои кредитки больше ни на что не годятся, да и остальные карточки, наверное, тоже. – У тебя есть наличные?

– Не знаю. – Она с трудом осмотрелась по сторонам, затем нахмурилась. – Сумочки нет. Она осталась в больнице.

– Ну конечно, – вспомнил я. – Ладно, ничего страшного.

Хотя это было очень скверно. Я не помнил, сколько у меня осталось от той суммы, которую я снял утром, но явно немного. У нас с собой ничего – ни одежды, ни кредиток. Можно было переночевать и в машине, но для Стеф это будет тяжелым испытанием. Когда мы остановились на очередном светофоре – я каждые две секунды смотрел в зеркало, убеждаясь, что к нам никто не подкрадывается, прячась за машинами, чтобы напасть, улучив момент, – я почувствовал в кармане вибрацию, но не обратил внимания. Я не хотел разговаривать ни с кем из живых, за исключением той, что сидела рядом. Вибрация прекратилась. Но потом, примерно через полминуты, раздался сигнал – мне пришло смс-сообщение.

– Кто это?

– Не знаю, – сказал я, с трудом выуживая телефон из джинсов и передавая Стеф. – Что написано?

Она посмотрела на экран, и я буквально ощутил, как температура в салоне понизилась на пару градусов.

– Что там?

Стеф покачала головой.

– Извини. Кажется, я не имею права злиться на тебя.

– Стеф, я веду машину. И не вижу, что там. Я не знаю, о чем ты говоришь.

Она сунула мне телефон. На экране было написано:

«Я дома. Происходит что-то странное, я боюсь. Умоляю, позвони. Каррен».

Я резко развернулся на сто восемьдесят градусов, едва не убив нас обоих.

Глава 49

– На этот раз речь только о нас, – говорит она.

Хантер не знает, правда ли это, но радостно шагает вслед за ней по траве. Он не знает, может ли жизнь оставить человека в покое. Она вечно с тобой. Жизнь – это собака, которая нуждается в человеческом внимании, завоевывает его любой ценой и будет приставать к тебе до тех пор, пока ты на нее не посмотришь.

Спустя миг Джон замечает, что они идут вовсе не по траве, что сильно его удивляет – он был совершенно в этом уверен, когда приезжал сюда только вчера, и видел, как сильно изменилось их любимое место. А сегодня эта пара акров острова словно вернулась к первобытному состоянию: склоненные пальмы, кочки травы, торчащие из песка, кое-где болотца.

Они идут до пляжа несколько минут. Светит солнце, такое яркое, что все вокруг кажется выбеленным. Ну, иногда вечером так бывает, решает он.

Хантер берет ее за руку, и они бредут по кромке воды, глядя на свои босые ноги. Кейти расспрашивает, где он был, что делал. Ему не хочется об этом рассказывать. Ведь то был просто период ожидания; теперь он кончился, и нечего о нем вспоминать.

Торопиться ему не хочется, но он знает, что им надо идти. Джон знает, что на этом пляже, кроме них, есть кое-кто еще.

Когда он в конце концов оглядывается, то видит старуху. Та далеко позади, с трудом бредет по песку. Она одна. Все эти долгие годы ей было некуда идти, поэтому она дожидалась его.

Хантер ничем не может ей помочь. Та навсегда останется здесь, будет топтаться далеко позади, вечно бредя вслед за ним. Но она толстая и старая, а они с Кейти молоды. Они, наверное, могут оторваться от нее?

Так он думает.

Они могут попытаться.

Ему кажется, что он слышит чей-то голос, хотя, может быть, то шуршат волны. «Океанские волны» – это название всегда казалось ему неподходящим для этой части острова. С этой стороны не бывает настоящих больших волн. Только такие, низенькие, маленькие, похожие на вдохи.

Джон снова слышит голос, тот звучит громче, настойчивее. На какой-то миг он задумывается: а вдруг этот белый свет вокруг него вовсе не от солнца, а тени на пляже вовсе не от невесомых облачков над головой, а от людей, склонившихся над больничной кроватью?

Но это вряд ли. Он отбрасывает от себя эту мысль, обнимает Кейти за плечи и целует в шею.

– Давай попробуем уйти как можно дальше, – предлагает он.

Та улыбается и кивает.

И они идут.

– Да, умер, – произносит тот голос. – Запишите время и сообщите полиции.

Глава 50

Ушло пятнадцать бесконечных минут на то, чтобы вернуться к выезду с шоссе, и за это время Стеф пришла к выводу, что это правильная идея. Я же не был так уверен. Инстинкт самосохранения кричал во весь голос, приказывая убираться из города ко всем чертям, сейчас, немедленно, но я понимал, что, если Каррен вдруг оказалась тем самым концом, который хотят спрятать в воду, я не могу просто взять и уехать. Мы никогда не были особенно дружны, но если другой человек пострадает от твоего бездействия, то твоя жизнь погрузится во тьму навсегда.

Я попросил Стеф перезвонить Каррен, но никто не ответил. Я ничего не мог сделать, пока не окажусь на месте, поэтому просто ехал, ехал быстро, попутно выслушивая рассказ Стеф о том, как Ник начал проявлять к ней внимание почти с первого рабочего дня, как та вежливо избегала его, и лишь фотографии Каррен, которые, как она думала, сделал я, – и еще много выпитого вина – вчера вечером сломили ее решимость. На самом деле ничего не было, ничего и не могло быть, сказала она. Я поверил, во всяком случае, процентов на девяносто девять. Я уже был готов поверить в то, что все это было лишь незначительными изменениями; кто-то сдвинул стены лишь на чуть-чуть, отчего жизнь, до сих пор незыблемая, вдруг показалась сделанной из картона.

Квартира Каррен находилась в жилом комплексе в паре улиц от залива, в полумиле на север от центра – в этом районе любили селиться молодые специалисты с деньгами и без детей, которых надо возить в школу. Дом был трехэтажный, вокруг небольшие, но ухоженные садики, а с верхних этажей открывался вполне приличный вид на залив. Каррен сразу ухватилась за это место. Разумное капиталовложение. Она была разумная женщина. Я был знаком с домом, потому что как-то раз продавал в нем квартиру.

Но, заехав на стоянку, я вдруг понял, что не знаю номера квартиры Каррен.

– Пересядь на мое место и запри двери, – сказал я Стеф. Потянувшись под ее сиденье, я достал пистолет. Стеф посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Откуда у тебя оружие, Билл?

– Долгая история, – я вышел. – Если увидишь, как кто-то подходит к машине, кто бы это ни был, немедленно уезжай. Уезжай отсюда, ладно? Позвонишь мне, когда окажешься в безопасном месте. Обещаешь?

Стеф не сдвинулась с места. Я сунул пистолет в задний карман джинсов, как это делала Эмили. Этим и ограничивались мои навыки владения огнестрельным оружием.

– Милая, ты меня слышишь?

Стефани вздрогнула, пробуждаясь к жизни.

– Да. – Она оцепенела и от страха, и от всех принятых лекарств, и было непонятно, как с этим бороться. – Но только я поеду медленно, хорошо? Мне очень плохо. Все болит. – Она казалась старше лет на восемь.

– Конечно, милая, конечно. Я скоро вернусь. Я сейчас захлопну дверцу. А ты запрись, ладно?

Она кивнула. Я захлопнул дверцу. Стефани заперлась. Мы показали друг другу большие пальцы.

Я прошел через стоянку, оглянулся, подойдя к дому. Стеф с трудом перебиралась на водительское сиденье. Я любил ее так глубоко и остро, даже внутри что-то больно переворачивалось, и я подумал: может, бросить Каррен на произвол судьбы? В конце концов, она всего лишь часть декорации. Фон, которым пользуется Господь, чтобы не так сильно бросались в глаза места стыков и пустоты. Но я вспомнил того юношу, каким был когда-то – каким, как мне казалось, был, – и понял, что не могу уехать, хотя бы не убедившись, что Каррен жива и здорова.

У входной двери дома я понял, что есть способ узнать, где она живет. Номер квартиры я не знал, но мог вычислить. Я развернулся и пошел вокруг дома. Завернув за угол, тут же оказался на заросшем травой участке и поднял голову, вглядываясь в окна.

Я ведь недавно видел фотографии этого места. На первых фотографиях из серии, оказавшейся у меня в компьютере, были запечатлены детали интерьера, чтобы складывалось впечатление, будто вуайерист высматривает жертву. Чем выше этаж, тем хуже видно дальнюю стену комнаты. Окно с фотографии находилось справа, на втором этаже. Теперь, когда оно оказалось передо мной, я вспомнил, как Каррен расписывала достоинства углового балкона, когда купила квартиру.

Да, вот то самое окно. Свет в квартире горел, но неяркий. Я смотрел на окно, снова набирая ее номер. Каррен по-прежнему не отвечала.

Я обежал вокруг здания, вернувшись к двери. Не зная, что еще предпринять, принялся нажимать кнопки домофона. Первая кнопка второго этажа, номер 201. Ответил мужской голос, незамедлительно сообщив, что он не Каррен. Тогда я попытал счастья с последней квартирой на втором этаже, номер 204, понадеявшись, что та расположена как раз в дальнем углу дома.

Гудки шли, но никто не отвечал.

Наверное, это ее квартира. И что дальше? Я обернулся на машину и увидел Стеф на водительском сиденье. Ее голова клонилась на грудь, и я снова подумал: «Господи, помоги ей». Не похоже, чтобы Каррен участвовала в игре, так с чего бы им что-то с ней делать? Я могу снова позвонить, оставить сообщение, что уехал из города, а если ее что-то беспокоит, то пусть лучше позвонит копам (только в Сарасоту, а не на Лонгбот, и только не шерифу Баркли), запрет двери, сидит тихо и т. д. и т. п. В любом случае вряд ли я могу предложить ей что-то другое.

Достаточно ли этого? Смогу ли я просто уехать и остаться в ладу с самим собой?

Я уже был готов признать, что смогу, когда с шоссе на стоянку свернула машина. Я спешно шагнул в тень пальм, растущих у входа в дом. Когда машина остановилась, я понял, что ее хозяин, крупный человек в костюме, с папкой, распухшей от бумаг, явно спешит. Но тот меня заметил.

– Вам помочь?

– Пожалуй, – согласился я, превращаясь в личность, которую изображал при знакомствах тысячу раз, – в добродушного старину Билли, парня, кому вы доверите поиск идеального и не слишком дорогого жилья, дома вашей мечты, для вас и вашей беременной половины. – Договорились с Каррен поехать куда-нибудь выпить. Я знаю, что она дома, но к телефону не подходит.

– Каррен? Каррен Уайт?

– Верно. Пытался позвонить снизу, но у нее музыка слишком громко играет. А мы уже опаздываем.

Сосед Каррен поглядел на меня.

– Вы ее ухажер?

– Господи, нет, конечно! – я засмеялся. – Видите вон ту машину? Там ждет моя жена. Мы с Каррен просто работаем вместе. Насколько я знаю, сейчас у нее нет никаких ухажеров. Все ждет своего принца, как это часто бывает.

Сосед Каррен улыбнулся, явно обрадованный тем, что соседка одинока, как он и надеялся, долгими вечерами сидя над своими бумагами и остатками разогретой в микроволновке еды.

К двери мы подошли вместе. Он вошел и позволил войти мне. Я поблагодарил его без излишнего пыла, и, когда тот подошел к почтовым ящикам, я побежал вверх по ступенькам, размышляя на ходу: вот так людей и убивают, стоит впустить в дом не того человека.

Оказавшись на втором этаже, я прошел в дальний конец лестничной площадки. Квартира 204 отличалась от других, и это сразу бросалось в глаза. Во-первых, она не была заперта, дверь стояла приоткрытой. Во-вторых, кто-то прикрепил к двери кнопкой бланк «Недвижимости на побережье». И написал на этом бланке одно-единственное слово большими заглавными буквами. А под словом нарисовал улыбающуюся рожицу.

Я уставился на картинку. Три точки и под ними загнутая линия. И слово: ИЗМЕНЕН.

Никаких сомнений не оставалось, но я не мог заставить себя сдвинуться ни вперед, ни назад. Я мог толкнуть дверь, а мог развернуться и убежать.

Сунув руку в карман, я достал пистолет. Осторожно открыл дверь. За дверью оказалась широкая, но короткая прихожая. Было темно. Я вошел, оставив дверь открытой. Стена слева через пару шагов загибалась под прямым углом, на ней было несколько крючков с висевшими на них элегантным синим жакетом и сумочкой, показавшимися мне знакомыми. Вещи Каррен.

Я заглянул за угол. Слева, в четырех футах от меня, была дверь. Я подкрался к ней. Это оказалась ванная. Маленькая, без окон. По чистоте она могла бы соперничать с операционной.

Я двинулся в обратную сторону, прижимаясь к правой стене. Прошел по коридору, направляясь к широкой арке, за которой начиналась жилая часть квартиры.

Мысленно я вернулся к тому разу, когда продавал в этом доме недвижимость. Та квартира была не угловая, так что планировка, возможно, отличается. Однако, судя по длине коридора и по входной двери, расположенной почти в самом углу лестничной площадки, та арка, что я видел перед собой, просто обязана вести в жилую зону, в большую комнату с двойными стеклянными дверями, выходящими на угловой балкон, который я заметил из сада внизу.

Я сделал еще один, медленный, беззвучный шаг. Постоял неподвижно с полминуты, прислушиваясь. Где-то вдалеке проехала машина, затем дальше раздался гудок клаксона. Оба звука показались невероятно отчетливыми, несмотря на расстояние, и я решил, что балконная дверь открыта. Снаружи я этого не заметил. Я положил руку на рукоять пистолета так, как это делал Холлам, сделал последний шаг и заглянул в арку в стене.

Гостиная. Два темно-красных кресла, три лампы, кофейный столик, частично закрытый от меня большим низким креслом. Светлый ковер. Справа у стены книжный шкаф – книг гораздо больше, чем я мог предположить. Все в полном порядке.

И никого.

Что теперь? Может, позвать ее? Это будет разумно или глупо? Откуда мне знать? Я раскрыл рот, несколько раз медленно вдохнул и выдохнул. Я не слышал ничего, кроме звона в ушах.

Я шагнул вперед, к порогу комнаты. Заметил кое-что на кофейном столике, который теперь не заслоняло большое кресло. Две небольшие карточки, еще несколько прямоугольных бумажек и сотовый Каррен.

Наверное, надо позвать: если та была дома, в кухне, ванной или спальне, то, конечно, испугалась, увидев входящего в ее гостиную мужчину, в особенности если уже начала замечать вокруг себя что-то странное. Но если Каррен дома, почему не взяла трубку? И даже если сначала она перепугалась, увидев вошедшего мужчину, то уже должна была понять, что это я.

Но я никак не мог заставить себя крикнуть. Вместо этого я сделал пару шагов по комнате. Теперь мне было ясно, что бумажки на столе – это фотографии, сплюснутые прямоугольники, как из «Полароида». Еще тут лежали тонкие закрученные листочки кассовых чеков.

Я двинулся наискосок к столу, останавливаясь после каждого шага, не сводя глаз – и дула пистолета – с двери справа, ведущей в глубь квартиры. Я увидел кухню и коридор, идущий к спальням. Подошел к кофейному столику, поглядел. Затем посмотрел еще раз внимательнее. Чеки были на покупки по кредитной карте. Я узнал номер, последние четыре цифры. Это был номер моей карты, той, что я расплачивался в «У Джонни Бо», когда завтракал с Хейзел, которую, как сказал шериф Баркли, клонировали, чтобы купить пистолет, из которого был застрелен помощник шерифа. Один чек – на семьсот долларов, из магазина «Спортивные товары Хэнка». Похоже, это и есть пистолет. Было еще несколько чеков, примерно на такие же суммы, но я уже не гадал, что было куплено, потому что увидел фотографии.

На первой был мой бассейн, заснятый из гостиной. На второй – изуродованное тело, которое я видел плавающим в воде. На третьей – то же самое тело, обнаженное, лежащее вниз лицом на полу, до того, как кто-то начал его расчленять.

Только тот, кто участвует в игре, мог сделать эти фотографии.

Я понял, что Каррен Уайт стояла за всем, что случилось за последнюю неделю. Она работала со мной в одном офисе. Знала обо всех моих передвижениях, принимала участие во всех проектах, причем на протяжении многих месяцев.

Это она отправилась на первую встречу с Дэвидом Уорнером, а потом удалилась со сцены, чтобы освободить место для меня, причем обставив все так, что я лишь обрадовался возможности ее заменить.

Это Каррен стояла у окна, чтобы кто-то мог сделать фотографии.

И я сам за последние двое суток пару раз звонил ей, сообщая о недавних событиях, своем местонахождении и душевном состоянии.

Я понял, что действительно невероятно туп и Каррен позвонила мне вовсе не потому, что чего-то боялась.

– Привет, Билл, – произнес кто-то. – Неплохой пистолет.

Я вскинул голову и увидел, что в дверях кухни, привалившись к косяку, стоит женщина в платье. Ее руки были сложены на груди. Она казалась совершенно спокойной и чуточку удивленной.

Это была Кассандра.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю