Текст книги "Измененный"

Автор книги: Майкл Маршалл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Глава 22

Когда Уорнер очнулся на этот раз, он понял, что вокруг него все изменилось. Сильно изменилось. Для начала что-то случилось с силой притяжения, потому что его тянуло куда-то в сторону. До сих пор неизменное положение тела тоже изменилось, и он почувствовал себя не таким скованным. Вдобавок к боли в бедре, с которой он, как ни ужасно, свыкся, нити дискомфорта тянулись от левой руки и кисти, от затылка и поясницы.

Затем Дэвид вспомнил, как это все могло получиться.

Он упал спиной с двенадцати футов на бетонный пол, привязанный к тяжелому креслу.

Поразительно, но он не погиб.

Во всяком случае, пока.

Дэвид всмотрелся в темноту и убедился, что теперь действительно видит снизу тот полуэтаж, на котором провел последние двое суток.

Он повернул голову вправо, затем влево. Болело сильно, но с болью он справится. Попробовал подвигать руками. Те по-прежнему были привязаны, но теперь не так туго. Кресло разбилось.

А если теперь вот так?

Он не спешил. Повращал правым плечом, а затем начал вытягивать кисть руки из-под пут. Запястье было туго перехвачено, но десять минут трудов – и рука высвободилась.

Дэвид поднес ее к лицу, медленно вращая кистью. Рука снова свободна! Он рассмеялся – в глубине горла родился сухой протяжный свист. Этот звук он производил, пока ему не показалось, что его вот-вот стошнит. Голова кружилась. Но останавливаться еще рано.

Уорнер пошарил по телу и принялся распутывать парусиновые ленты на другом запястье. Один из подлокотников совсем развалился, и левая рука была свободна уже через пять минут. Он поднес к лицу обе руки, пытаясь понять, как закреплена парусиновая лента у него на шее. Прошло минут двадцать или больше, а он так и не освободился от нее, но затем, случайно коснувшись, он обнаружил, что верхняя поперечная перекладина в спинке кресла сломана, и, двигая головой из стороны в сторону, сумел высвободиться. На шее остался висеть обрывок парусины, но это уж он как-нибудь переживет. В мире, где падение не убило его, он был готов приспособиться к любым мелочам, сопутствующим спасению.

Дэвид уперся в пол обеими руками и надавил спиной, пытаясь понять, насколько сильно пострадала нижняя часть кресла. Кресло дернулось вместе с ним, значит, повреждения не такие уж глобальные. Однако после серии толчков, поворотов и вращений оно начало разваливаться. Все прошло относительно легко, потому что он почти не чувствовал правой ноги. Конечно, длинную дистанцию с такой ногой не пробежишь, зато в данный момент отсутствие чувствительности здорово упрощает жизнь, а ведь иногда данный момент и есть самое главное.

Дэвид вытягивался, дергался. В голове что-то медленно заворочалось, вращаясь по кругу, что, наверное, не предвещало ничего хорошего. Время от времени он всхлипывал. Тошнота усиливалась, начались позывы на рвоту. Пережив спазмы, он снова принялся за дело.

Примерно через сорок минут Дэвид был свободен.

Перекатившись на живот, он пополз вперед, пока ноги не освободились от обломков кресла. Оказавшись под самой стеной, с трудом оглянулся. Было совсем темно, однако куча деревянных обломков посреди комнаты достаточно хорошо выделялась и походила на остатки реквизита какого-нибудь иллюзиониста вроде Копперфильда. Когда-то к этому был накрепко привязан человек. Смотрите же, теперь его там нет!

Однако бегство не прошло безболезненно. Из нескольких порезов текла кровь, два пальца на левой руке, судя по ощущениям и их внешнему виду, были сломаны; голова до сих пор кружилась, медленно, непрерывно, как будто его сознание пыталось вытечь через забитый сток. Болело абсолютно все, и не покидало настойчивое ощущение, что травмы могут оказаться непоправимыми.

Однако же он жив. Что дальше?

До того он преследовал одну простую цель. Для этого и свалился в дыру, полный решимости достичь ее. Но вместо того оказался этажом ниже.

Смерть представлялась простой. Его нынешнее положение – наоборот.

Дэвид медленно поднялся и прошел через первый этаж, все время держась за стены, чтобы не упасть. К тому времени, когда он добрался до двери с амбарным замком, его нога отменила мораторий на боль. В точности как и память. Он во всех подробностях припомнил, почему ему казалось разумным покончить с собой.

Если копы роются у него в доме, значит, повреждена не одна система и с прежней жизнью покончено. Он не может вернуться домой.

Тогда куда ему деваться?

Всего неделю назад Уорнер знал, что может позвонить друзьям. Тому клубу стариков, членом которого он являлся почти двадцать лет. Однако проведя три дня в другом мире, он понятия не имел, что там случилось: что им известно, о чем они догадались, насколько сильно разозлились, на что они готовы, чтобы добраться до него.

Связаться с ними, возможно, будет равносильно тому, чтобы отдать себя на растерзание стае псов. Пусть старых, ослабевших, но все-таки псов.

Рядом с дверью были сложены стопкой матрасы. Уорнер спешно опустился на них. Его костям не понравилась смена положения, но он нуждался в отдыхе. Ему требовалось подумать. Он осторожно похлопал по карманам некогда серых спортивных штанов, которые теперь были сплошь в пятнах крови, пота и мочи. Телефона не оказалось. Конечно же, Хантер его забрал. И денег нет. Ничего нет.

Только он сам.

Дэвид вдруг понял, что от него жутко воняет. Подняв голову, он заметил, что висячий замок, прикрепленный к листу строительного картона, отперт. Должно быть, Хантер его сломал. Он, конечно, мог бы поменять замок на свой собственный, но, очевидно, эта мысль не пришла ему в голову. К чему утруждаться, когда пленник привязан к креслу? Да к тому же ты неудачник, а некоторые люди сделаны из прочного материала!

Конечно, он выжил по счастливой случайности. Но ведь человек сам кузнец своего счастья, разве не так? Даже теперь, в эти последние времена, даже когда мир окончательно спятил…

Игра еще не закончена.

Он сорвал замок. Тот упал на пол. Уорнер понял, насколько ослабел за это время, когда попытался сдвинуть импровизированную дверь. Он едва справился с задачей и чуть не свалился на пол, опрокинув дверь на себя. Наконец сумел ее отодвинуть с одного боку и протиснуться в получившуюся щель.

Оказавшись снаружи, он пошатнулся и заковылял по грязной строительной площадке между раковинами двух пятиэтажных домов жилого комплекса. Дотащился до середины, остановился, огляделся по сторонам. Уорнер стоял на плоском участке в пятьдесят квадратных ярдов; рядом выстроились аккуратным рядом какие-то недорогие строительные машины, накрытые брезентом. Если как следует прислушаться, то можно было услышать далекий шум океана.

– Да ты издеваешься!

Он оглянулся туда, откуда пришел.

Ну да. Теперь, когда он сориентировался на местности, никаких вопросов не осталось. Это жилой комплекс «Серебристые пальмы» на Лидо-Ки. Маленький по нынешним понятиям. На таком не сделаешь состояние, это просто один из проходных проектов, выполняемый одновременно с миллионом других таких же, – в том случае, если тебя не отстранит от дел трио старперов, вдруг решивших повернуться к тебе спиной. На самом деле это та самая стройка, которая – когда Уорнер обнаружил, что старики его обошли, – и вынудила его неофициально и тайком выйти из их чертова клуба и начать по-своему потешаться над старыми пердунами.

Хантер, конечно, не мог об этом знать. Просто жизнь сыграла одну из своих шуточек космического масштаба. Ха-ха. Очень смешно.

Уорнер медленно побрел вверх по склону, пытаясь найти телефонную будку. Он вспомнил одного человека, которому можно позвонить. И еще одного, если все пойдет совсем плохо, но это уж точно на самый крайний случай. Линн в этом списке не было. Он слишком далек от нормальной жизни и сам это понимает. Линн осталась во тьме, парящей до «периода в кресле».

Дэвид также сознавал, что его призраки все еще рядом с ним, и ближе всех Кейти, бредет вместе с ним по склону холма.

Ну и пусть.

Его как следует потрепали, но он пока еще жив.

Глава 23

Я сидел, глядя на свой телефон, – нет, я по-прежнему был не дома. Я только что снова набирал номер Стеф, оставил ей очередное сообщение, а заодно прослушал переданные. Ничего не обнаружил, кроме собственных тридцатисекундных записей, в которых явственно слышалась все возрастающая тревога, – график, отображающий мое душевное состояние начиная с полудня. Меня уже тошнило от звука собственного голоса, и мысленного, и в голосовых сообщениях, которым явно суждено остаться без ответа. Аккумулятор в телефоне разрядился до десяти процентов, и изображение батарейки стало красным, как пожарная машина, – это значит, что он может сесть в любой момент, может быть, даже на первых секундах настоящего телефонного звонка.

Я знал, что мне пора отправляться домой. Так посоветовал мне Холлам, и я в самом деле ощутил некоторое облегчение; во всяком случае, осознал, что хоть что-то сделал правильно, признавшись ему в исчезновении Стефани. И Каррен сказала мне, чтобы я сидел дома, если хочу побыстрее найти жену. Я и сам все это понимал, хотя бы просто потому, что вовсе не обязательно напиваться в Серкле, одном из главных районов, где я веду дела.

Но я понимал все это еще тогда, когда заказывал предыдущее пиво. И сожалел, что не отправился домой после первого же бокала в баре «У Кранка», не сидел сейчас в кресле, дожидаясь жену. Я был бы тогда в правильном месте, полный правильных ощущений: вот он я, здесь, готовый и жаждущий все разъяснить – а где, черт побери, ты, любовь моя? Но я оказался в неправильном месте, напился и явно намереваюсь и дальше грести в этом направлении, забираясь все дальше по неверному руслу.

– Неужели это один из тех телефонов, которые взрываются от пристального взгляда? Вот было бы здорово!

Я вздрогнул, поднимая голову.

Сначала мне показалось, что заговорил кто-то из сидящих за соседними столиками. Но затем я увидел стройный силуэт футах в десяти от себя, за рядом фонарей.

– Ты кто?

Она шагнула вперед. Кассандра. Локтем она прижимала к себе бумажный пакет с продуктами.

– А, – сказал я. – Извини. Я ушел далеко отсюда.

– И, судя по лицу, без карты. Можно присоединиться?

Она села рядом, и пакет лег ей на колени, словно хорошо воспитанная комнатная собачка.

– Так что же приключилось, мистер Мур?

– Приключилось?

– Просто интересно, чего это вы тут сидите в одиночестве. И сверлите взглядом телефон, как будто это действительно какой-то особенно гнусный телефон.

– Батарейка почти села, – сказал я. – А я… В общем, ничего хорошего, если она сядет прямо сейчас.

– Хотите зарядить?

– А ты знаешь как?

– Да вроде. Я же не из секты амишей.

Я ошалело посмотрел на нее, не понимая, как она может зарядить телефон на террасе ресторана. Она засмеялась.

– Придется предпринять небольшую прогулку до моего дома. Где имеется зарядное устройство для точно такого же телефона, а также множество технических приспособлений и прочей ерунды.

– Это далеко? Просто у меня тут рядом машина.

– Нисколько не сомневаюсь. Но – прошу, не принимайте близко к сердцу – мне кажется, сейчас для вас наилучшим выбором будет пешая прогулка. Прежде чем вы попытаетесь переместить металлическую коробку на колесах обратно на материк.

Я на минуту задумался. Да, мысль неожиданная, однако она права – я слишком пьян, чтобы садиться за руль, даже если поеду медленно и осторожно. Немного пройтись, зарядить телефон, забрать машину и – домой. Может получиться. В этом плане даже чувствуется некоторая упорядоченность.

– Отличная мысль, – сказал я.

Я вошел внутрь, отыскал свою официантку, расплатился. Заметил краем глаза другую официантку, ту самую, с памятного вечера; она стояла у противоположной стены. Официантка меня узнала и немного рассеянно кивнула. Я подумал, не подойти ли к ней, не спросить, вдруг она видела мою жену – ну, ту женщину, с которой я на днях ужинал на верхней террасе, – но в зале было слишком много народу, и я понимал, что покажусь просто пьяным и не в себе, поэтому не подошел. Я решил, что и без того сейчас кажусь пьяным и не в себе, не прилагая дополнительных усилий.

Кассандра стояла на боковой дорожке под уличным фонарем. Она как будто сошла с обложки какого-нибудь романа пятидесятых годов, наивная девочка в большом городе – точнее, сошла бы, если бы Серкл был не таким современным или если бы в те времена существовали эмо.

– Следуйте за мной, сударь, – сказала она.

Мы двинулись через Лидо-Ки. Здесь начиналась длинная прямая дорожка, идущая вдоль Бен-Франклин-драйв, мимо стоянки для посетителей пляжа и нависающих громад жилых комплексов. Остров Лидо маленький, интимный, его пляж представляет собой полумесяц из белого песка всего в полмили длиной. Но в дальнем конце остров неожиданно становится шире, деревья и кустарники тянутся на многие акры, имеются даже заболоченные участки вокруг пары больших, естественных (чертовски непривлекательных и кишащих мухами) проливов. Однажды весь островок, без сомнения, будет поделен между собой мелкими застройщиками, но пока что его южная четверть выглядит в точности так же, как и во времена динозавров.

Совсем стемнело, но воздух был теплым и нежным. В какой-то момент, примерно на середине пути вдоль шоссе, я на секунду остановился и нахмурился. Обернулся. Я почти всегда так делал, ходя этой дорогой, но до сих пор мне не удавалось отыскать нужное место.

– Ага, – сказал я в этот раз, чувствуя, как все сжимается внутри от узнавания. – Это здесь.

– Точно, я слышала, что где-то здесь хранится главная тайна бытия. Значит, вы ее нашли?

– Гостиница «Лидо-бич», – сказал я. – Она стояла здесь.

– Прошу прощения?

Я обернулся, чтобы взглянуть на нее, и почувствовал себя настоящим стариком.

– Когда я был ребенком, мы пару раз ездили во Флориду, – пояснил я. – И каждый раз останавливались в мотеле «Лидо-бич». В те времена остров еще не был так застроен, отдых здесь был недорогим, хотя в те времена казался просто роскошным. Вон на том углу стоял огромный старинный отель – там, где сейчас «Солнечные пальмы», – но он уже тогда был заброшен. А вон там…

Я указал на ряд законченных или почти законченных построек, выстроившихся вдоль пролива.

– Кажется, уже тогда здесь были два небольших кондоминиума, но в основном на этом месте стояли мотели. Теперь от них ничего не осталось, но каждый раз, когда я попадаю на эту дорогу, пытаюсь определить, где же находился мотель «Лидо-бич». И наконец-то сегодня понял – он здесь. Был здесь.

Я указал в середину небольшого, тянущегося к небесам комплекса и внезапно по-настоящему ощутил «Лидо-бич», отыскал свое место на планете и в памяти, понял, что именно здесь стоял не первой молодости мотель, выстроенный в форме подковы, – надо было проехать под навесом и свернуть направо или налево, чтобы остановиться перед двумя параллельными корпусами. Комнат было, наверное, с дюжину в каждом блоке, между ними бассейн и дорожка, ведущая на пляж. В мотеле имелась прачечная, зона для игры в настольный теннис со столом, на котором никогда не было сетки, и гудящие автоматы с мороженым и газировкой. Ни ресторана, ни бара, ни камеры хранения, ни комнаты для детей, ни консьержей. Просто место, где можно остановиться всей семьей и понежиться в солнечных лучах. Тогда еще не было известно, что солнце провоцирует раковые заболевания и его лучей необходимо избегать любой ценой. На мгновенье все показалось таким реальным, будто эти семейные каникулы были всего год или два назад.

Но я видел, что строение, вставшее на место «Лидо-бич», и само уже нуждается в покраске, а на одной стене не хватает изрядного куска штукатурки. Следующее поколение уже успело состариться. И я вспомнил, как всего пару дней назад старался убедить Тони Томпсона подновить «Океанские волны», но только никак не мог вспомнить зачем. Я знал, что буду снова говорить с ним на эту тему, но в данный момент это казалось куда менее важным, чем тот факт, что долговязый мальчишка с моим именем и ДНК когда-то ходил по этой дороге, не подозревая, что через двадцать лет его постаревшее «я» будет стоять на этом же месте, пьяное, потерявшее жену, обратившее свою жизнь в хаос. Было так странно сознавать, что тот мальчишка мог это сделать, остановиться на том самом месте, не ощущая, как мимо проходит его будущее «я». В конце концов, мы не могли бы вернуться, если бы прежде не ушли куда-то; значит, события необходимо состыковать. Как же он мог не заметить моей тени, стоявшей здесь? Может, просто не посмотрел в нужную сторону? Или не захотел прислушаться внимательнее? Или я все-таки уловил какой-то промельк, именно потому и вернулся сюда, чтобы отыскать путь обратно к себе? Я подумал, не задать ли мне подобный вопрос вслух, но решил, что и без того кажусь изрядно пьяным. И опустил руку.

– Идемте, – сказала Кассандра. Она подошла ближе и взяла меня под локоть. – Мне кажется, вам надо немного передохнуть, босс.

Мы шли еще десять минут, до самого конца дороги, проложенной вдоль шоссе. В том месте, где оно резко сужалось в два раза и, петляя, исчезало между пальмами и кустами в дикой части острова, стоял старый, обветшавший многоквартирный дом, немного отодвинутый от шоссе в глубину острова.

Кассандра провела меня через металлические ворота. Дом был трехэтажный, выстроенный подковой; посреди двора возвышалась сухая раковина давно умершего фонтана. Здесь были сплошные прямые линии и полукружья, и наверное, в тридцатых годах жить в этом доме считалось высшим шиком. Но теперь весь двор захватили заросли высокой травы, закрывая вид на дом с дороги. Куски некогда белой штукатурки отваливались от стен, обнажая розовую кладку. Я неоднократно видел этот дом раньше, считал его пережитком прошлого, который только и ждет появления какого-нибудь местного застройщика с грушей для сноса домов. Большинство зданий из этого района уже исчезли, в том числе и казино в стиле ар-деко, о котором местные до сих пор вспоминали с гордостью.

– Ты живешь здесь?

– Пока да. Тут почти никого нет, и это здорово. Мило и тихо. И отличная энергетика.

– Заброшенный корабль, вот на что это похоже.

– Без руля и далеко от дома.

Она повела меня по винтовой лестнице наверх, в конец правого крыла. Когда мы поднялись на последний этаж, я наступил на кусок отпавшей от стены штукатурки.

– Извините, – сказала Кассандра, вынимая ключи. – Уборщица давно не приходила.

– Может, ее съели крысы?

– Единственные крупные грызуны, которые здесь рыщут, – это стаи застройщиков, выжидающих удобного момента, чтобы уничтожить что-нибудь красивое и построить вместо него дешевое и доходное.

– Туше.

Полный сомнений, я шел за ней по галерее к двери. Пока она отпирала три разных замка, врезанных в дверь квартиры номер 34, я смотрел вниз, на заросший двор.

– Добро пожаловать, – сказал Кассандра, когда наконец щелкнул последний замок.

Короткий коридор вел в гостиную. Кассандра хлопнула по выключателю, и загорелись три небольшие лампочки, заливая углы желто-оранжевым светом. Справа оказалось две закрытых двери, и одна, забранная матовым стеклом, в глубине. У противоположной стены стояла односпальная кровать, заваленная подушками. Имелся импровизированный письменный стол, сооруженный из шлакоблоков и старой двери, несколько полок из кирпичей с досками. Стена была выкрашена какой-то темной краской. Здесь было полно компьютерной литературы, книг и журналов, какие-то части компьютеров и вообще много всякой ерунды, однако ни один предмет не казался неуместным, как будто все это было подобрано специально для этой комнаты.

– У тебя тут… аккуратно.

Та поставила на стол пакет с покупками, на мгновенье как будто смутившись из-за того, что в ее жилище пришел чужой человек. Несмотря на ее гонор, она, возможно, совсем недавно покинула родительский дом. Кассандра огляделась.

– Ну да, наверное. Я заслужила награду?

– Просто женщины не всегда такие. Я думал, всегда; но стоит познакомиться с одной, другой, и оказывается, что все обстоит не так.

– Ну что же, Билл, надеюсь, я уже могу называть тебя на «ты», – я рада, что восстановила твою веру в слабый пол.

Я почувствовал, что краснею.

– Нет, я не имел в виду, что женщины постоянно должны делать уборку.

– Ну, это понятно. Иначе когда бы мы занимались готовкой и шитьем?

Я решил замять тему и отправился в ванную. Она оказалась маленькой, но тоже очень аккуратной, в ней пахло незнакомым мне мылом. По сравнению с банным арсеналом Стефани у нас дома здесь ощущался явный недостаток женских штучек, и до меня дошло, что у Кассандры попросту не хватает на это денег. Я давно уже не общался с женщинами, у которых не хватает денег на их штучки. Я как следует умылся, отчего голова несколько остыла, но не прояснилась. Полотенце, которое я взял, немного отдавало запахом плесени, отчего я снова ощутил ностальгию и любовь. И решил, что все это каким-то образом вызвано полотенцем.

Вернувшись в гостиную, я увидел, что Кассандра открыла стеклянную дверь в глубине комнаты, за которой оказался миниатюрный балкон. Еще она сняла свое пальто и держала сейчас в одной руке шнур USB, а в другой – бутылку красного вина.

– Одно из двух тебе очень нужно, – сказала она, помахивая шнуром. На ней были черные джинсы и плотно облегающая многослойная блузка из черного кружевного полотна с небольшим вырезом и длинными рукавами. – Другое – не очень. Но выбор за тобой.

– Может, глоточек, – отозвался я деловито. – Пока заряжается телефон. А потом я пойду домой.

Она ловко подсоединила мой телефон к потертому ноутбуку на столе, дождалась, пока он чирикнул, сообщая, что получает питание.

– Все системы работают. Все, что нам остается теперь… сидеть и ждать.

Она налила мне полбокала вина, себе – полный и уселась на край самодельного дивана.

– Итак, друг мой?

Я чувствовал себя громоздким и неуклюжим – неопрятный старик в комнате молодой женщины.

– Что… итак?

Кассандра посмотрела на меня, поставив бокал на колено. Лицо ее было открытым, очень симпатичным, гладким.

– У нас есть немного времени. Ты, конечно, не обязан, но… не хочешь рассказать?