355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Майкл Грубер » Долина костей » Текст книги (страница 17)
Долина костей
  • Текст добавлен: 3 октября 2016, 18:25

Текст книги "Долина костей"


Автор книги: Майкл Грубер


Жанр:

   

Ужасы


сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)

Я прожила в этом месте два года четыре месяца и за это время прочла, пожалуй, все книги в библиотеке Орни. Полное собрание сочинений Ницше и почти все, что написано о нем, включая биографии и тому подобное, много философской, экономической и политической литературы, но только не той, где пропагандировалась бы религия, благотворительность или социализм. Кроме того, значительную часть полок занимали тома по истории, особенно военной, а также разнообразные справочники и руководства, которые должны были помочь нам, когда мир рухнет, создать собственную цивилизацию на основе тех знаний, которые Орни находил полезными. Не было никаких романов, Орни считал чтение художественной литературы пустой тратой времени, и никакой поэзии, кроме одной книги под названием «Пятьсот лучших стихотворений» – какой-то парень собрал пять сотен самых, по его мнению, знаменитых стихотворных произведений, и Орни решил, что этого более чем достаточно, правда, присовокупил к ним все сочинения Шекспира. Его библиотека включала в себя множество полевых уставов и наставлений для армии США, а также прекрасную подборку пособий по пиротехнике, изменению внешности, слежке и всему прочему, необходимому начинающему террористу.

Разумеется, Орни знакомил меня со своим бизнесом. Большинство людей даже не представляют себе, сколь велик объем торговли отечественной марихуаной: в Калифорнии, например, эта сельскохозяйственная культура находится на втором месте после винограда. Как обстоит дело в Виргинии, точно не знаю, но думаю, что по чистому весу урожая конопля не уступала яблокам, что же до доходов, то округ Слэйд не выручал таких денег с тех пор, как закрылись шахты Каледонии. Выращенный нами чистый продукт шел самое меньшее по двести долларов за унцию, то есть мы имели тысячу двести восемьдесят долларов за килограмм, а поскольку отгружали от четырехсот до пятисот килограммов в месяц, то средняя месячная выручка составляла полмиллиона. Семьдесят процентов шло на зарплату и накладные расходы, а чистую прибыль Орни обращал в золото, поскольку считал, что, когда все компьютеры полетят к черту, люди вернутся к старой форме расчетов. Раз в месяц он отправлялся на Роанок, нанимал частный самолет и облетал подконтрольную ему зону. Когда золотых слитков весом в унцию набиралось достаточно, Орни закапывал их в своих владениях, поместив в глиняные сосуды емкостью по галлону каждый. Точные координаты места захоронения клада устанавливались с помощью системы спутниковой навигации, место фиксировалось на цифровой камере, и все данные заносились в его маленький, работавший от солнечных батарей ноутбук «Аргонавт». Эту часть работы я тоже освоила.

Уроки бизнеса оставляли мне достаточно свободного времени, так что, когда мне надоедало читать, я гуляла по окрестностям с картой и путеводителем, изучая ландшафт и флору, иногда с Орни, который знал тут все как свои пять пальцев, иногда одна. На скалистом кряже они воздвигли сторожевую башню, и мы порой поднимались туда, чтобы обозреть наши восемь сотен акров. Сверху открывался прекрасный вид на раскинутое одеяло лесов, зеленый цвет крон которых сменялся на золотистый, проплешины, оставшиеся в тех местах, где угольные компании срыли вершины гор, и приорат Святой Екатерины – кучку серо-голубых домишек, прилепившихся к другому холму, отделенному от Бейлис Ноб ущельем Крикенден. Орни как-то сказал, что, когда придет время, мы, может быть, разграбим обитель подобно викингам. Именно тогда, в мою первую проведенную там осень, я увидела снег и, стоя на холодном ветру, оценила тепло чьих-то объятий.

Прошу прощения, вас не интересуют мои восторги, хотя это тот самый случай, когда у зла имелся целый мешок первостатейных соблазнов. Вовсе не так, как в фильмах ужасов, где у очевидного дьявола всегда гадкие желтые глаза, с пальцев срываются языки пламени и он силой взгляда швыряет людей о стены: нет, на самом деле Сатана постоянно выказывает желание позаботиться о вашем комфорте. Это как раз Бог заставляет человека ежиться от страха, прятать лицо, испытывать муки, и именно Он ставит препоны, хотя мне в ту пору это, конечно, было невдомек. А вы не знаете этого и теперь, но, как я уповаю, узнаете.

Что еще? По выходным, в конце рабочей недели, мы разделялись на две команды и играли в пейнтбол, а иногда в беглецов и следопытов: маленькая группа из трех или четырех человек старалась пробраться на какой-нибудь объект или уйти от погони, а остальные их ловили. Мы постоянно менялись ролями и командовали по очереди. Поскольку большинство местных парней и некоторые из женщин имели опыт военной службы, да и вообще поднаторели в таких играх, поначалу меня убивали или очень быстро ловили, а в роли командира я особого успеха так и не добилась, что, учитывая последующие события, довольно странно. Кроме того, мы много стреляли из пистолетов, винтовок, пулеметов и базук. Мне пришлось освоить даже шестидесятимиллиметровую мортиру и изрядно попрактиковаться в установке мин-ловушек и подрывном деле. На случай полицейского рейда Орни напичкал всю округу взрывчаткой, с тем чтобы завалить штольни тоннами камней и не дать никому добраться до наркоты. Мы испытывали эти заряды в неиспользуемых туннелях: в горном деле взрывы дело обычное, так что на такого рода шум никто не обращает внимания.

Мне нравилось приводить в действие взрывное устройство: в тот миг, когда происходит взрыв, все тело пронизывает острое возбуждение. Орни говорил, что я просто прирожденный подрывник.

Ну а Скитера Сонненборга я встретила лишь спустя год, точнее говоря, 10 октября 1989 года, потому что он был в отъезде в каком-то дальнем уголке земного шара, хотя все это время я много слышала о нем от Орни и всех остальных.

«Старина Скитер, а! Помнишь, как он промчался на мотоцикле сквозь свадебную толпу в Вунтауне? Вот была славная гонка? А как он напился и привез к себе какую-то девчонку, забыв, что дома его ждет другая, которой он только что предложил выйти за него замуж?»

В то утро я лежала рядом с Орни и собиралась либо встать, либо трахнуться с ним снова, когда мы услышали, как скрипит гравий, тарахтит мотор «харлей-дэвидсона», и тут Орни, широко улыбнувшись, сказал: «Черт побери, да это Скитер вернулся». Мы выбрались из постели, и я как раз озиралась, ища, что на себя накинуть, когда от сильного пинка дверь распахнулась и в проеме объявился Скитер в мотоциклетной кожанке и нацистском шлеме. Он пробежался по мне глазами, сказал: «Классные сиськи, милашка», потом прыгнул на Орни, и они стали бороться, осыпая друг друга тумаками, пока Орни не поймал его на захват и он не крикнул: «Довольно!»

Ну, в общем-то, проблема с подружками и закадычными приятелями дело обычное… В присутствии Скитера Орни как будто терял процентов двадцать своего интеллекта, хотя по правде, так Скитер, закончив частную среднюю школу Эндовера, которую сам в шутку называл школой Энди-вора, все-таки успел поучиться в Университете штата Пенсильвания, но потом бросил и в 1973 году поступил в морскую пехоту, где и познакомился с Орни. Оба не хотели упустить возможность поучаствовать в той войне. О своей семье Скитер высказывался туманно, говорил только, что папаша его плутократ и он с ним не особо водится. Мне это показалось странным, потому что такие, как Орни, крепко держались за родичей, каковы бы эти родичи ни были, но, как оказалось, на Скитера многие правила не распространялись. Он посмеивался даже над философскими идеями Орни и не считал нужным готовиться не только к концу света, но, строго говоря, даже к послезавтрашнему дню. Во всяком случае, такое он производил впечатление, хотя на деле являлся компетентным, успешным бизнесменом, занимавшимся продажей оружия. Он жил в Келсо, Виргиния, примерно в четырнадцати милях по другую сторону хребта Самптер Ридж, где управлял фирмой под названием «Чокнутый оружейник», обороты которой не ограничивались продажей нуждающимся жителям кольтов и «ремингтонов». Скитер являлся оружейным дилером серьезного масштаба и разъезжал по всему миру, покупая и продавая свой смертоносный товар. Он был первым человеком, который заговорил со мной об Африке, но тут мне приходится прерваться, потому что у меня закончилась третья тетрадка.

Вскоре после сдачи Метца пруссакам обезумевший Жорж де Бервилль отправил свою дочь на восток, в Париж, где, как он думал, будет безопасно. Мари Анж прибыла в столицу на второй день сентября, но не прошло и трех недель, как город был осажден противником. На первых порах она жила у тетушки Авроры, но вскоре связалась с Институтом вспомоществования, присоединившись к попечительницам недужных, посвятившим себя уходу за больными, и богатыми и бедными, в их собственных домах. Всю ужасную зиму 1870 года Мари Анж неустанно трудилась в бедных кварталах Левого берега, снабжая нуждающихся, по мере возможности, едой, углем и лекарствами, которые покупала на свои средства по взвинченным осадой ценам, а когда в городе не осталось ничего ни за какие деньги, несла добрую улыбку и слова утешения.

Париж капитулировал в январе, но мучения города были далеки от окончания. В марте парижане восстали, и в городе установилась революционная власть, известная как Коммуна. В это время Мари Анж работала в Нейли, который усиленно бомбардировали правительственные силы. Когда Коммуна начала гонения на религию и священников, она просто сняла форму Доброго Вспомоществования и снова облачилась в тот наряд, который послужил ей в битве при Гравелотте.

Весной правительственные войска развернули наступление, и коммунары были оттеснены назад к нескольким хорошо укрепленным бастионам. В последнюю неделю мая Мари Анж оказалась в винном погребе на Монмартре, где организовала перевязочный пункт. Вместо медикаментов и бинтов у нее имелись вино, старая мешковина да отмытые в уксусе тряпки, на которые порвали одежду убитых. Двадцать третьего мая окруженные со всех сторон и подавляемые жестоким обстрелом коммунары пали духом и начали покидать Монмартр. Спутники Мари Анж настоятельно уговаривали девушку бежать, ибо она уже ничем не могла помочь умирающим мужчинам и женщинам, находившимся на ее попечении, а наступавшие войска расстреливали каждого попадавшегося им мятежника. Она чуть было не поддалась этим уговорам, когда, как писала впоследствии,

«неожиданно рядом со мной появилась фигура Девы Марии, которая сказала мне:

„Как я не покинула моего Сына у подножия креста, так и ты не покидай тех, кто вверен твоему попечению, ибо они тоже любимы Христом“.

Вняв этому призыву, я укрепила свой дух и приготовилась к смерти, хотя и была опечалена тем, что уже не увижу моего дорогого папы и братьев до нашего славного воссоединения на Небесах».

Потом послышались последние выстрелы, и дверь с грохотом распахнулась. Солдаты бросились на беспомощных раненых с багинетами, но Мари Анж преградила им путь своим хрупким телом и воскликнула:

– Солдаты Франции! Неужели вы не христиане? Во имя Христа и его благословенной Матери, пощадите этих несчастных!

Скорее всего, мольба не возымела бы действия и Мари Анж де Бервилль встретила бы в том ужасном подвале свою кончину, не направь в тот самый момент в то самое место Провидение Господне лейтенанта Огюста Летука. Этот молодой человек был близким другом Жана Пьера де Бервилля и часто бывал в Буа-Флери. Ударив по ружьям саблей, он вскричал:

– Глупцы! Неужели вы убьете ангела?

Из книги «Преданные до смерти: История ордена сестер милосердия Крови Христовой».
Сестра Бенедикта Кули (ОКХ). «Розариум-пресс», Бостон, 1947 г.

Глава пятнадцатая

Долгие часы они двигались на север, а потом на восток, в ту часть Флориды, где Лорна никогда не бывала. Когда машина съехала с главной автострады, они как будто попали в иной мир, далекий от упорно навязываемого штату образа курортного рая. Путь их лежал по двухполосному гудронному шоссе с мутными канавами по обочинам, мимо выжженных солнцем убранных плантаций сахарного тростника, и им часто приходилось медленно тащиться позади трейлеров, нагруженных доверху срезанными тростниковыми стеблями. Один раз они обогнали открытый грузовик, набитый стоящими впритык сезонными рабочими. Мужчины и несколько женщин были замотаны шарфами, чтобы хоть как-то укрыться от пыли, запорошившей одежду и выбелившей их сливово-черную кожу.

– Моя судьба, – сказал Паз, когда они проезжали мимо, – хотя это не кубинцы, а выходцы с Ямайки. Их привозят на сезон уборки урожая. Американцы не хотят рубить тростник.

– И что ты по этому поводу чувствуешь?

– По поводу того, что американцы не хотят рубить тростник? Это национальный скандал.

– Нет, насчет того, что тебе удалось избежать такой судьбы.

– Ну, полагаю, это меня не огорчает, – сказал Паз.

Лорна почувствовала, что краснеет.

– Я не хотела…

Но он прервал ее:

– Нет, все в порядке, однако должен сознаться, иногда я хватаю свой мачете и вырубаю акр-другой, чтобы не утратить навык, на тот случай, если вы все-таки решите, что равноправие было не самой удачной идеей. Ну а как ты? Ты избежала своей судьбы?

– Нет, я прочно обосновалась на предназначенном мне месте. Отец с самого начала стремился к тому, чтобы я выросла смышленой особой, получила приличное образование, уважаемую профессию и, непременно, академическую степень, а также решала кроссворд в воскресном выпуске «Таймс» менее чем за двадцать минут.

– Двадцать минут это совсем неплохо, – заметил Паз. – Мне требуется три.

– Не может быть!

– Еще как может. Я просто берусь за него на следующей неделе, когда они печатают ответы. На это вообще не уходит времени.

– Ладно, смейся, если тебе угодно, но для меня это важный ритуал, составная часть самоуважения. Правда, мой брат Берт чувствует себя, в том числе и в отношении кроссворда, так же как и ты. Он избежал своей судьбы.

– Вот оно что? А кем он должен был стать?

– Врачом, причем не простым, а известным исследователем, доктором медицины, который разработает методику излечения рака. Но выяснилось, что он явно предпочитает медицине деньги и девушек. Сейчас братишка подвизается в Нью-Йорке на бирже, занимается ценными бумагами, и дела у него, как я понимаю, в полном порядке: шикарная квартира в самом лучшем районе и все такое. Женат в третий раз, потому что, я думаю, две первые жены были недостаточно прекрасными, чтобы соответствовать его утонченным запросам. К счастью, у отца имелся в запасе еще один ребенок. К сожалению, девочка. К счастью, с академическими способностями, несколько лучшими, чем у Берта. К сожалению, недостаточными, чтобы получить медицинское образование. К счастью, вполне удовлетворительными, чтобы получить степень доктора философии в Лиге плюща,[17]17
  Лига плюща – ассоциация восьми старейших американских университетов. Название происходит от побегов плюща, обвивающих старые здания в этих учебных заведениях. Считается, что члены лиги отличаются высоким качеством образования и в связи с этим определенным снобизмом по отношению к другим американским университетам.


[Закрыть]
так что теперь отец может с гордостью представлять: «А это моя дочь, доктор Уайз».

– Значит, до создания лекарства от рака еще далеко?

– Боюсь, да, и это весьма печально. Ну и вонь! Что это?

– Рафинирование. Сахарный завод. Как будто стадо бронтозавров накачалось ромом и их вырвало. Ничего, мы скоро отсюда выберемся. Печалиться не стоит, тебе ведь не придется дышать этим каждый день.

– Похоже, ты проникся сочувствием к моей доле, а?

– Не проникся, хотя сразу сознаюсь, что это вызвало бы у меня живой интерес, случись мне соприкоснуться с проблемой рака. И у твоего брата, кстати, тоже. Но вернемся к судьбе и предначертанию: парень, к которому я тебя везу, был от рождения предназначен для того, чтобы стать полицейским детективом, создан для этого, как Моцарт для музыки или Майкл Джордан для баскетбола, – именно такой уровень. Он раскрыл больше преступлений, чем кто-либо еще в истории Майами, а в результате его выперли из полиции из-за обстоятельств, на которые он не мог повлиять.

– А что с ним случилось?

Паз изложил официальную версию, сводившуюся к тому, что Клетис был доведен до безумия якобы колдовскими, а на деле наркотическими препаратами африканского происхождения, а когда Лорна захотела узнать побольше о деле убийцы вуду, рассказал кое-что еще, не выходя за рамки все той же официальной версии.

– Что-то тут не так, – заметила она. – Ты все это излагаешь таким тоном, словно один из прошедших промывание мозгов ветеранов Корейской войны, когда их расспрашивают об использовании биологического оружия.

– То есть ты улавливаешь, что я недоговариваю.

– Это мой хлеб, я ведь психолог. А что произошло на самом деле?

– Ты не поверишь.

– Испытай меня.

– Ладно. В Африке есть племя, которое владеет настоящей магией. Тамошние колдуны способны насылать сны, становиться невидимыми, создавать зомби. Они умеют изготавливать психоделические снадобья в собственных телах и заставлять людей видеть то, что эти чародеи хотят им показать. Один афроамериканец отправился туда, выучился колдовству, а потом вернулся сюда и начал потрошить беременных женщин, чтобы получить силу, необходимую ему для уничтожения Америки, и мы никак не могли его остановить. И духи существуют.

– Нет, ну правда, – рассмеялась она.

– Вот видишь? Я остался при своем.

Он сменил тему и заговорил о том, каков был Клетис Барлоу в лучшие времена. О его поразительных подвигах, своеобразных убеждениях и доброте по отношению к Пазу.

– Если бы он не перетащил меня в детективы, я бы и по сию пору куковал в патрульной службе, гонялся, как у нас говорят, за ниггерами по Второй авеню. У меня была парочка красивых задержаний, но продвигать меня по служебной лестнице никто не собирался. Вообще, этническая политика полицейского управления Майами весьма причудлива. Поэтому я многим ему обязан.

– Заменил отца?

– Можно сказать и так.

– А настоящий отец?

Наступила долгая пауза. Лорне показалось, что Паз проигнорировал вопрос, и она почувствовала легкий укол сожаления из-за того, что вообще его задала. Тем временем они выехали из сахарного региона, и теперь их путь пролегал по зеленым лугам, на которых паслись, глупо таращась из-за проволочных изгородей, горбатые белые коровы.

– Краткая версия, – сказал Паз, прокашлявшись, – состоит в том, что он богатый белый кубинец. Он одолжил моей матери денег, чтобы она могла начать ресторанный бизнес, ну а заодно и попользовался ею в свое удовольствие. Я явился продуктом этого скорее делового, нежели любовного альянса, и никаких отеческих чувств этот человек ко мне не испытывал и не испытывает. Когда я слегка прославился в связи с вышеупомянутыми событиями и меня стали показывать по местному ТВ, он отправился с семьей в кругосветное путешествие, чтобы никто не усмотрел между нами связь.

– Это действительно печально. Извини.

– Ага. Но amor fati.

– Извини?

– Amor fati. Люби судьбу. Так говаривала одна моя знакомая… Секрет счастья.

* * *

Лорна промолчала и уставилась в окно: у нее не было желания докапываться до первоисточника латинской премудрости, имевшего, как она полагала, отношение к женскому факультету. Вскоре они свернули с шоссе на дорогу из гравия, затем на земляную тропу, проходившую между рядами запыленных сосен, проехали под вывеской «РАНЧО БАРЛОУ», вкатили во двор и затормозили у окрашенного в красный цвет фермерского дома с широким крыльцом, большим амбаром и несколькими пристройками. Навстречу им вышла высокая, стройная женщина лет шестидесяти с небольшим, в переднике и видавшей виды соломенной шляпе.

Паз выскочил из машины и оказался в теплых объятиях этой женщины.

Затем последовало представление: доктор Уайз, Эдна Барлоу. Несколько удивившись упоминанию своей ученой степени, Лорна пожала крепкую руку женщины, взглянула на ее решительное, загорелое, явно не избалованное косметическими процедурами лицо с проницательными голубыми глазами и приняла официальный вид, как поступала, имея дела с людьми, которых избыточно современные идеи могли раздражать. У нее возникло ощущение, будто она оказалась в фильме тридцатых годов.

Они уселись под навесом на крыльце, которое миссис Барлоу называла верандой, и угостились прекрасным холодным чаем из звенящих стаканов, причем Паз и миссис Барлоу вели разговор о том, как у него дела, и как у них дела, и как дела у троих младших Барлоу (колледж, морская пехота, средняя школа, баскетбол), и хотя Эдна пыталась подключить ее к разговору, это выходило неловко и оставило Лорну с ощущением непонимания, что она здесь делает. Она несколько раз ловила на себе изучающие взгляды Эдны и гадала, к чему бы это.

Потом во двор, взметая пыль, вкатил белый пикап «додж», это пожаловали Клетис Барроу и его шестнадцатилетний сын Джеймс. Снова последовали приветствия, правда, на сей раз без объятий. Лорна подумала, что более неприятного лица, чем у Клетиса Барлоу, она в жизни не видела: он первым прошел бы кастинг на роль предводителя толпы линчевателей. Человеком он был, может, и прекрасным, но физиономию имел какую-то комковатую, бугристую, угловатую, с плохими зубами и глазами цвета стиральной доски.

Хозяева одолжили гостям резиновые сапоги, и те совершили экскурсию по ранчо, опасливо поглядывая на здоровенных коров, но стараясь не подавать виду, что боятся. Паз при этом старался распознать душевное состояние бывшего напарника, а Лорна чувствовала себя как на школьной экскурсии. Джеймс, абсолютно очарованный неожиданной гостьей, обращался к ней «мэм» и рассказывал о содержании скота гораздо больше, чем ей хотелось знать.

Выяснилось, что традицией усадьбы является ранний ужин, и скоро Лорна благодаря ухищрениям, против которых были бессильны и психологические познания, и феминистические принципы, оказалась вместе с Эдной на кухне, где ей пришлось заняться бобами, горохом, помидорами из хозяйского сада и картошкой, которую доктор Уайз до этого случая не чистила ни разу в жизни. Дома у них детей приглашали к накрытому столу: мать никогда не звала дочку помочь на кухне, поскольку изначально предполагалось, что у этой девочки более высокое предназначение – оправдать надежды отца. К маме феминизм не имел отношения, хотя папа любил о нем поговорить. Ну а когда Лорна подросла, у нее тем более не возникало ни желания, ни необходимости заниматься подобной ерундой. Вечеринки она устраивала нечасто, а в случае нужды покупала полуфабрикат, ставила запекаться в духовку и, пока картошечка готовилась сама по себе, развлекала гостей остроумными разговорами.

И теперь здесь, в Северной Флориде, она словно угодила во временную петлю. Некоторое время Эдна недоверчиво присматривается к ней и наконец говорит:

– Сдается мне, милая, что ты на своем веку почистила не так уж много картофелин.

– Вообще ни одной, – сознается Лорна. Она кладет ножик на стол и прикладывает бумажное полотенце к своим порезам.

– Ну, тогда посиди так, я сама справлюсь, тебя-то я за компанию позвала, – говорит Эдна, стоя у раковины и ловко освобождая клубни от кожуры.

Лорна чувствует, что было бы нелишне похвалить хозяйку за сноровку, но опасается ляпнуть глупость и поэтому добавляет извиняющимся тоном:

– Боюсь, по части домашнего хозяйства я не на высоте.

– Неудивительно, если ты доктор чего-то там, и все такое. Я ведь зазвала тебя на кухню, чтобы ребята могли потолковать вдвоем.

– А что у них за секреты?

– Не знаю, но только им нравится, когда их оставляют наедине. Эти двое по-настоящему близки, и Клетис сильно скучал по напарнику, хотя, конечно, в этом не признавался.

– Да и вообще, мужчин я на кухню не допускаю. Нечего им тут делать, только нервируют.

– Но как же вы одна справляетесь? Это ж какой воз работы приходится тащить: готовка, стирка, мытье посуды.

– Честно говоря, не такой уж и «воз», – возражает Эдна. – В мире полно всякой работы, и мне непонятно, почему ее нельзя поделить так, чтобы все мы знали, что каждому досталась своя, и уж она-то делалась бы как следует. Я думаю, Господь планировал именно так. Я меняла масло в грузовике, смазывала подшипники, управлялась с сельскохозяйственными машинами и тащила на себе все ранчо. Кто, по-твоему, занимался скотиной, пока Клет служил в полиции, там, на юге? – Она поднимает картофельный нож. – Милая, если ты думаешь, будто это трудно, попробуй кастрировать быка.

– Нет уж, спасибо!

– Вот почему я благодарю доброго Господа за то, что он сотворил мужчин. Хотя они бывают несносны. Как давно ты знакома с нашим Джимми?

Неожиданный, заданный вне контекста вопрос умелого дознавателя повергает Лорну в растерянность.

– Совсем недолго. Мы вместе работаем по одному делу.

Эдна кажется слегка разочарованной этим ответом, поэтому Лорна добавляет:

– Он, похоже, настоящий профессионал.

На лице Эдны расцветает лучистая улыбка.

– Ну конечно. Джимми Паз парень что надо. Другого такого не сыщешь.

* * *

А «парень что надо» в это время сидел на веранде, на продавленном плетеном стуле, смутно сожалея о том, что Клетис добавил к клубку своих добродетелей еще и полную абстиненцию. Пазу хотелось выпить и закурить сигару. Он рассказал Клетису о том, что сообщила ему Лорна, о том, что произошло в психушке, а сейчас делился всем, что знал об убийстве Мувалида, опасаясь, что Клетис в любой момент может указать ему на какой-то непростительный промах, из-за которого это дело еще не раскрыто. Но когда бывший напарник все же остановил его, то его вопрос коснулся подробностей первого допроса Эммилу Дидерофф.

– Что именно она сказала?

– Она сказала, что это особая честь – быть казненной несправедливо, как Иисус.

– Ну, ну. Вот это да! Мне бы очень хотелось познакомиться с этой женщиной.

– Ага, вы двое с ходу бы поладили, только вот еще Папу Римского подвинуть ненадолго.

– Ты думаешь, она говорила серьезно?

– Наверное, да. Правда, это по той части ее мыслей, которую ей нашептывают святые. Есть и другая, не столь привлекательная.

– Не важно, – отмахнулся Барлоу. – Демоны живут во всех нас. Давай выкладывай, что произошло потом?

Паз закончил отчет, дополнив его сведениями об Уилсоне, Паккере и Кортесе и материалами из первого тома признаний. После этого Барлоу задумался, прислонив кожаную спинку своего стула к стене, уставившись в пространство и пожевывая зубочистку. Паз знал, что в такие моменты прерывать его нельзя.

Их позвали ужинать.

Барлоу с глухим стуком вернул стул вперед, на четыре ножки.

– Не срастается, Джимми, – сказал он. – Мне трудно, конечно, утверждать наверняка, не видя девушки, но только она этого не делала. Подстава слишком очевидна и неряшливо сляпана. Думаю, она говорила чистую правду. Твоя подозреваемая просто зашла в ту комнату. Они знали, что вы скоро прибудете, застанете ее на месте преступления, найдете орудие убийства и будете готовы поверить, что она сумасшедшая. Угу, вижу, ты смущен. Смотри, расследуя дело, мы всегда отталкиваемся от потерпевшего: почему он был убит, кто были его враги, что он делал в последние сутки перед смертью и так далее.

– Мальчики! – послышалось из дома.

Барлоу открыл дверь веранды. Паз последовал за ним внутрь.

– И?..

– Так вот, в данном случае дело не в нем, а в ней. Араб просто удачно подвернулся под руку, но им нужен был не он. Она. Правда, здорово?

Стол ломился от еды: тарелки с дымящимся картофельным пюре, сочащееся сливочное масло, жареные куриные стейки размером с колесные колпаки, ломти кукурузного хлеба, гороховый салат, в количестве, достаточном, чтобы вызвать метеоризм у всего населения Орландо. Барлоу пошел мыть руки, а Паз отвел Лорну в сторону.

– И ты помогала все это готовить?

– Скажешь тоже! Меня посадили в уголок, как фарфоровую куколку. Эдна состряпала все это одна, и при этом послушать ее, так ей повезло, потому что не надо заодно еще и кастрировать бычков.

– Ты, очевидно, не согласна. Надеюсь, ты продемонстрировала Эдне феминистский подход в полной мере?

– Так и знала, тебе это нравится. Лично я, вообще-то, вовсе не против того, чтобы кастрировать бычков. Кого из моих дружков ни возьми, они все считают, что, фигурально выражаясь, я именно этим и занимаюсь.

– И ты, конечно, поделилась этим соображением с Эдной?

– Что это, какой-то тест? Ты весь женский факультет перетаскал сюда, к Эдне на смотрины?

Паз призадумался, а потом, не без удивления в голосе, ответил:

– Нет, ты первая.

Лорна не нашлась, что и сказать.

* * *

Они сели, Клетис во главе стола прочел благодарственную молитву. Не так давно Лорна слышала, как произносили молитву в доме Уэйтсов, но там это было просто традицией, дети не переставали шалить, и все такое, здесь же воцарилась тишина, и ей показалось, что Клетис Барлоу действительно напрямую обращается к Господу с благодарностью и просит его благословить трапезу. Лорну это слегка смутило, глянув на Паза она увидела, что тот как будто в трансе. По окончании молитвы все приступили к еде. К сожалению, доктор была совсем не голодна, хотя из-за припадка Эммилу совсем забыла о ланче.

Учитывая нелады с желудком, ей потребовалось усилие, чтобы запихнуть в себя достаточно пищи, не обидев хозяев. Барлоу, которые, очевидно, питались таким образом постоянно, были стройными, гибкими, хотя и узловатыми, как лианы. Может быть, это Бог сохранял их худощавыми? А что, вполне возможно. Паз уминал угощение, как машина. За фермерским столом светская беседа явно не предусматривалась.

Паз усиленно ел, чтобы избежать непродуктивных ментальных экскурсов. Ну конечно, главная фигура тут эта Дидерофф, а вовсе не суданский чинуша. В беседе с Олифантом он сам высказал подобное предположение, но вскользь, как проходную версию, а ведь оставайся Клетис его напарником, он допер бы до этого в первый же день. Чтобы дать правильный ответ, Клетису всего-то и потребовалось бы, что минут пять потолковать с этой особой об Иисусе и святых. Ему нужно было поговорить со своим наставником еще, но не сейчас; Барлоу возвел Китайскую стену между домом и работой, но все же…

Позвякиванье столовых приборов и другие застольные звуки замедлились. Эдна уговаривала съесть побольше, и они честно старались, но сплоховали. Миссис Барлоу вздохнула, заметила, что все теперь придется выбрасывать, и встала, бросив многозначительный взгляд на Лорну, которая, словно по наущению неких древних, властвовавших до наступления эры феминизма сил, встала и принялась убирать со стола. Правда, самодовольная ухмылка Паза побудила ее якобы нечаянно плеснуть ему на колени холодного чая, но он смекнул, что к чему, и рассмеялся.

На десерт был ананасовый торт, насыщенный сахаром настолько, насколько это позволяли законы физической химии, и жидкий кислый кофе. Болтовня за десертом, видимо, не возбранялась, и сидевший справа от Лорны Джеймс выложил ей все о своем недавнем скаутском походе. Он был «орлом» и помощником вожатого. Лорне прежде не доводилось сидеть рядом с бойскаутом, и теперь она дивилась исходившим от него волнам физического и душевного здоровья. А еще он краснел всякий раз, когда она заговаривала. Потом Клетис сказал: «Лорна, Джимми говорит, ты видела, как девушка изгоняла демона», и настала ее очередь заливаться краской.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю