Текст книги "Перплексус (СИ)"

Автор книги: Майкл Брут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Ближе ко времени начала шоу, появились двое: невысокого роста девушка в плаще с режиссерским граммофоном и складным стулом, и худощавый высокий мужчина с длинным тубусом, парой треног, флипчартом и большой черной сумкой. Они достали из тубуса свернутую растяжку с логотипом компании и парой слоганов, и натянули её на фасад закрытого на ремонт заведения общепита. Это было знаком готовности № 1.

Виама не покидало ощущение, что чего-то здесь не хватает... какого-то антуража и драйва. Сам проект, которому требовался новый ведущий, был оригинальным и уже раскрученным, но сейчас все выглядело, как минимум, уныло, а, точнее, просто плачевно. Именно поэтому, убежденность в том, что быть таким, как все – значит сразу проиграть, сейчас двигала его вперед сильнее обычного. Ему не хотелось стоять в безликой очереди посредственностей, составляя компанию неудачникам, а, затем, отвечать перед камерой на идиотские вопросы из ряда «Почему вы считаете, что именно вы нам подходите?»

Он хорошо усвоил многочисленные уроки жизни, полученные им в интернате, что нужно брать то, что, как ты считаешь, принадлежит тебе, а если ты взять этого не можешь, значит – это не твоё. Поэтому, надо было действовать и действовать прямо сейчас.

Виам подошел к девушке с граммофоном, которая крупным шрифтом что-то писала на стоящем рядом с ней флипчарте, и задал пару вопросов.

– ...Флеш-интервью? Вы серьезно? Но это же неприлично скучно. Я считаю, нужен перфоманс и вы его получите. Кстати, по-моему, на вас кое-кто запал, – сказал парень даме в конце беседы, глядя на мужчину в толпе.

Девушка отвлеклась и посмотрела на указанного взглядом человека, а когда повернулась обратно, Виам уже скрылся из виду.

В это время, худой рыжий тип достал из большой черной сумки камеру, установил её и начал заниматься подбором подходящей для съемки точки. Скоро к нему присоединились ещё три человека с крупным микрофоном на телескопическом креплении и несколькими стойками прожекторов.

Вдруг, откуда-то послышался громкий свист и последовавший за ним невнятный, но не менее громкий окрик. Все с интересом посмотрели в сторону, откуда издавались звуки.

Какой-то парень, в белой майке и с нарисованными маркером усами, вскочил на тот самый широкий подоконник, где ещё недавно сидел Виам и обратился к толпе через граммофон, который, вместе с маркером, так ловко стащил у девушки в плаще:

– Вниманию присутствующих! Меня хорошо слышно? Да? Вандерфульно! Меня зовут Зевс. Я – креативный директор продюсерского центра «Куб». Мы работаем с каналом «Пять!» и сегодня, как вам известно, состоится кастинг на вакансию ведущего программы «Билет в один конец». Не удивляйтесь происходящему. Всё построено на импровизации, ибо она, как и бескрайний стёб – то, без чего вы обойтись в проекте не сможете. Экшн транслируют несколько камер, которые расположены по периметру. У мониторов – вся креативная команда. Те, кто поддержит движение, могут рассчитывать на второй этап кастинга. Остальные – на выход! Это понятно?

Присутствующие никак не отреагировали.

– Не слышу! – гаркнул выступающий. Слушатели что-то вяло ответили в разнобой.

– Да? Не слышу! Громче, ну! – настаивал человек с граммофоном, и ребята хором громогласно выкрикнули «Да!»

– Ок! И, самое главное, помните, что через 30 лет вы будете жалеть, если этого не сделаете. Камеры! Свет! Мотор! Поехали!

Все присутствующие оживились. Молодой человек завёл их, выкрикивая распевку, как знаменитый Фредди Меркьюри на стадионе Уэмбли в 1986 году, а следом, затопал ногами и захлопал в ладоши. Как только шум толпы превратился в бит песни «We will rock you» легендарной группы Queen, в граммофон зазвучал первый её куплет.

Скоро народ взорвался припевом. Виам вошел в роль, поймал кураж и продолжал выступать, ощущая себя настоящей рок-звездой.

После пары куплетов и припевов, перфоманс завершился громкими аплодисментами. Парень поклонился и сказал:

– А теперь, посмотрим, на что вы реально готовы, чтобы получить это место. Го на флешмоб!

Он расстегнул ремень, схватил по бокам штаны и, посмотрев на удивленных членов команды телеканала, подмигнул им. А затем, крикнув в толпу «Снимай штаны!», дернул руками вниз и, приставив к глазам ладони, изображавшие бинокль, начал пристально смотреть на присутствующих.

Многие последовали примеру и повторили за ним, стянув штаны, другие постеснялись, третьи, вероятно, вообще повертели пальцем у виска. Одно можно было утверждать точно – никто не остался равнодушным. Итог был впечатляющим: почти все кандидаты стояли без штанов, а Виам свои снимать даже не собирался.

– Достаточно, ребята, – продолжил оратор, – Вы просто... у меня нет слов... просто сделали мой день! Давайте, дружно, сами себе похлопаем. Всем спасибо! Благодарю за внимание! Уверен, вы нескоро забудете сегодня.

Как только аплодисменты зазвучали, парень сказал:

– Тихо, тихо... ребята, что это за звук? – приставив к уху ладонь, спросил он. – Слышите? Тишину... В городе новый фаворит, детка! Учитесь, как надо держать зрителя. С вами был кандидат на роль ведущего из столицы этой страны – Виам Даалевтин. Да, такой же как вы!

Надо было признать, это была блестящая партия.

Над затихнувшими ребятами повисло молчаливое недоумение. Только лишь девушка в плаще, рыжий оператор и три ассистента хохотали, хлопая в ладоши. Несомненно, представление было им по душе, как и многим, из находящихся на этой импровизированной площадке.

Эффект демотивации оказался разрушительным – любому из присутствующих трудно было противопоставить что-либо такому напору, артистизму и смекалке этого парня. Сотрудники телеканала даже хотели отменить стандартные флеш-интервью, но, после непродолжительной беседы с героем дня, не стали этого делать, потому что Виам им отказал.

Шанс был предоставлен всем, и через 10 минут на просмотр выстроилась бесконечная очередь, вдоль которой, под одобрительные реплики и дружественные рукопожатия, уходил тот, кто зажег эту толпу, объединив их вниманием к себе.

Как немногие другие, быстро добившись нужного результата, Виам разочаровался. Он получал удовольствие не от реализации планов, а от процесса достижения цели, при котором необходимо прилагать усилия и испытывать трудности. Если же он с ними не сталкивался, значит, либо цель была слишком мелкой, либо путь был не верным. Парень сравнивал всё это с какой-нибудь задачей по математике: если её решение оказывалось простым и очевидным – в нём, как правило, обнаруживалась ошибка.

И сюда молодой человек приходил не для того, чтобы получить место в проекте – он был здесь из-за конкуренции.

Ему хотелось побеждать и быть в состоянии соперничества, становиться лучше, чем кто-то, чтобы, в конечном итоге, стать лучше себя прежнего. Это двигало его вперед, заставляло мыслить, ошибаться, учиться, оттачивать имеющиеся навыки, приобретать новые, находить выходы из нестандартных ситуаций. Это позволяло ему чувствовать себя годным.

Подобный склад характера и вечные поиски приключений не могли не отражаться на его судьбе. Виам регулярно оказывался в каких-то переделках, и наступивший день не мог быть исключением.

Парень завел свой Харлей-Девидсон, посмотрел на часы и, под клокочущий, сочный рёв мотора, вклинился в городской поток автотранспорта. Через полчаса его ждали на площади Геката.

Восходящее Солнце наполняло полис теплом и светом, проникая в темные и остывшие за ночь кварталы. Оживало и преображалось всё, к чему прикасались его лучи. Тени приходили в движение, и, казалось, жили в своем обратном мире, где они сами отбрасывали объекты. Объемы окрестностей с каждым мгновением становились глубже, их контуры – четче, а краски – ярче и гуще.

В день 27-й Июля месяца на перекрестке Филватт-проспект и Лайлак-пассаж, у площади Геката, всё было, как обычно. Впервые оказавшийся здесь человек не нашел бы ничего примечательного и из ряда вон выходящего. Геометрию невысоких зданий стоящих по периметру в ряд, нарушала только городская ратуша в готическом стиле. На первых этажах домов расположились уютные кафе и торговые лавки, которые вместе с уличными артистами, коваными скамьями, фонарными столбами и разношерстной публикой, вдыхали в неё жизнь.

Виам кое-где уже побывал и знал, что таких замечательных мест существует великое множество в маленьких городках с многовековой историей, куда предпочитают приезжать люди, чтобы очутиться в «настоящей» стране и увидеть таких же настоящих жителей. И, пожалуй, считая эти места хоть и красивыми, но заурядными, посетители были правы, но ровно до тех пор, пока не получали «пощечину», которую сейчас поймал и он сам.

Резкий, буквально обжигающий губы аромат первоклассного аравийского кофе, бесцеремонно обрывал любые мысли, заставлял менять планы или ставил жирную точку в беседах прохожих, ибо в уме оставалось только одно желание – найти его источник.

Те, кому всё-таки удавалось устоять перед этим соблазном, капитулировали, как только хрустящий запах свежей выпечки вынуждал их прикусить губу, а некоторых, сидящих на диете, её закатать.

Особый же сорт людей, которых не впечатляло ни то, ни другое, проходил далее, где почти терял сознание от никогда прежде неслыханных запахов и прекрасных звуков.

Парню казалось, что аромат благовоний, которые ежедневно зажигал пожилой владелец восточной лавки, ничем не отличается от подобных на базарах Среднего Востока.

Едва видимая дымка мешалась с запахами специй, масел и табака. Она окутывала гуляющих, насыщала воздух, принуждая закрыть глаза и вдыхать глубоко, размеренно, а затем ненасытно и жадно.

В этой тонкой смеси, каждый находил то, что ему было по душе. Кто-то слышал корицу и ощущал легкий привкус ванили, а поднося к носу кончики пальцев, вдыхал запах любимого человека. Другие, буквально слизывали со своих губ шоколад или нугу, наслаждались бергамотом и ароматом свежесрезанных цветов.

Всевозможные оттенки меняли интенсивность и сопровождали всюду, погружая людей в свое благоухание.

Виам же вынужден был изо всех сил бороться с соблазном немедленного исполнения желания вкусить произведения баристы, кулинарные изыски пекарей или кухню местных поваров, потому что вместо встречи с друзьями, он рисковал поставить жизнь на паузу и незаметно для себя оказаться в будущем, обменяв свое настоящее на продолжительное удовольствие. Чего он, разумеется, позволить себе не мог – его ждали, и ему надо было спешить.

III

III

– ...М-да-а, – протянул ведущий, глядя в камеру, – пожалуй, «пф-ф» – это всё, что могли бы сказать 6 из 10 человек об этой картине. Ещё пара, пожалуй, добавила бы что-нибудь о примитивной форме и отсутствии сюжета. Оставшиеся же двое даже и своё молчание сочли бы чрезмерно развёрнутым комментарием. Однако для смотрящего сейчас на это произведение искусства человека, оно таит в себе нечто особенное.

– Надо признать, многие с вами согласятся, но только не я, так как, по моему глубокому убеждению, смотреть – не значит видеть. – Вещал очередной эксперт очередного ток-шоу, в ответ на очередную реплику в свой адрес. – Смотрите! – Вскочил он с места и, не обращая внимания на ропот других участников дискуссии, минуя ведущего, направился через съёмочную площадку к оригиналу картины, огромное изображение которой транслировалось на экран студии.

Он стоял, как заворожённый, взирая на него. Должно быть, когда-то, именно так человек вглядывался в белое полотно, на котором демонстрировали первые кадры, отснятые братьями Люмьер. Казалось, он забыл обо всём вокруг, предавшись удовольствию созерцать творение мастера.

Пауза затягивалась. Зрители затаили дыхание, предвкушая скандал. Ведущий уже собирался что-то сказать, как:

– Чёрный Квадрат! – громко и восторженно начал эксперт, а затем, медленно и изящно жестикулируя рукой, с придыханием продолжил, – Вы не находите забавным, что ни по форме, ни по содержанию он им не является? Да, ни квадратным, ни чёрным. Форма весьма условна и, как тьма – отсутствие света, так чёрный – это отсутствие цвета, но, позвольте, разве вы не видите здесь цвета? Нет? А что вы вообще здесь видите?

Режиссёр трансляции был, определённо, талантливым малым и вовремя уловил тонкость момента. Несмотря на то, что из-за этого человека на площадке программа пошла не по сценарию, он дал светооператору команду приглушить свет, а звукорежиссёру с музыкантами организовать сопровождение речи для создания атмосферы мистики. Техники же умудрялись дополнять происходящее виртуальными проекциями, отображая речь графикой.

Страсть, с которой говорил выступающий, выражалась движениями тела, а интонация голоса подчёркивала его восхищение, вызывая восторг присутствующих. И уже совсем скоро его монолог не уступал по экспрессии и драматургии лучшим актёрам современности, играющим бессмертные произведения незабвенных классиков.

– Так что вы видите? – настойчиво добивался ответа оратор от аудитории, при этом, не давая ей вставить даже слова. – Образ? Да. Изначально безупречная, как сургуч на печати гробниц фараонов Древнего Египта, вскрытая временем краска покрыла трещинами этот шедевр. Будто нечто пыталось вырваться из закрытого квадратом холста, обнажить нервы запертой там Эпохи, показать нам спрятанную внутри Истину.

А, может, вы видите пророчество? Хм... Является ли тёмный тетрагон – прообраз символа «СТОП» – желанием автора остановить надвигающуюся смуту или передать предостережение о неизбежности конца, тотального коллапса Мира, который знали его современники?

Или загадку? Действительно, вдруг, здесь зашифрован какой-то магический ритуал и заключено особое Знание? О, да. И тогда вопрос лишь в том, призван ли квадрат сохранить это Знание и оградить его от внешнего мира, или сдержать его внутри и оградить от него этот Мир?

Что бы здесь ни было изображено, мы никогда доподлинно не узнаем, является ли это произведение таинственной заплаткой, скрывающей ошибки прошлого или же эта фигура – символ контролируемого Хаоса, порождающего новую реальность. Это и есть Чёрный квадрат – непостижимое содержание в элементарной форме. Так что вы здесь видите?

– Ничего! – немедленно выкрикнул женский голос из аудитории.

– Ничего? – молниеносно отреагировал эксперт, – Я не ослышался? Охрана! Выведете мою бывшую вон! И здесь меня достала, стерва.

Студия разразилась аплодисментами и смехом.

– Вы сказали ни-че-го? – продолжил выступающий. – Боже мой, даже не знаю, с чем это сравнить... словно вам показывали «Семь чудес света» в Imax, а вы увидели лишь низкосортную короткометражку на экране своего калькулятора. Скажите, как, на условной шкале оценочных суждений от «1» до «36», вы умудрились загнать себя в рамки и поставить всё на Zero? Да не просто поставить, а умножить на него все известные человечеству знания об этом объекте!

Конечно, у всех свои убеждения, но никогда, слышите, никогда не спешите однозначно судить, – говорил эксперт, глядя всё на ту же выкрикнувшую женщину, – пока не попробуете увидеть за чёрным – белое, за ложью – правду, за смертью – жизнь. Возможно, смысл состоит в том, чтобы показать, как переставая видеть то, что есть, мы можем увидеть то, чего нет. За цветом, формой, внешностью и простотой всегда есть что-то ещё – предмет, изнанка или основа, а, точнее, фундамент, понимаете? Как за кажущимся обычным рисунком может таиться нечто необыкновенное. И, прошу, не забывайте, что детали любой композиции важны не менее, чем её суть.

Вот, скажите, к примеру, – обратился он снова ко всей аудитории, – как часто глядя на изображение, вы думаете о запахах, звуках, настроении или обстановке? Нет, не тех, что окружают вас здесь и сейчас. Речь о той атмосфере, в которой это изображение было создано или которую хотели им передать. Интересовались ли вы, чем вызван порыв и вдохновение автора, что он хотел сказать, как желал изобразить знакомые нам формы и понятия? Ведь это возможность взглянуть на всё глазами другого человека, уловить истинный смысл, всю полноту и гамму передаваемых эмоций. Помните об этом, когда смотрите вокруг, чтобы...

Экран смартвизора погас. Девушка отключила пенсне-гарнитуру, которая обеспечивала эффект присутствия в студии, и щелкнула выключателем чайник.

В потоке обыкновенно бестолковых тем подобных передач и их обсуждений, и эти слова, вероятно, остались бы незамеченными, если бы Олла КанБарбел не училась на социотехнолога.

В фокусе её профессионального внимания никогда не было предметов искусства, но всегда находились различные формы объединения людей и их структура. В своих трудах, как, впрочем, и в жизни, эта девушка умудрялась совмещать несовместимое. Поэтому, когда она, находясь на испытательном сроке, предложила рассматривать объект изучения через Теорию Игр, в СоцБюро никто не удивился.

Исследование процессов позволяло ей узнавать и обосновывать избрание оптимальных стратегий для достижения персональных целей игроков в социальных объединениях, с учётом представлений обо всех участниках сообществ, их ресурсах и возможных поступках.

Человек живёт в обществе, но одновременно и общество живёт в человеке в виде представлений о том, какие приняты правила игры и нормы.

Изучая эти сложные системы, Олла стремилась понять, объяснить, предсказать, как будут вести себя их элементы. На основании же полученной информации, ей удавалось выявлять закономерности и причины, стоящие за тем или иным выбором, реакцией или действием. И, надо сказать, со своими основными задачами она справлялась великолепно.

За системными общими данными, которыми оперировало нанявшее её Бюро, стояли данные частные, к которым Олла питала особый интерес, поэтому не удивительно, что слова эксперта из телевизионного ток-шоу заставляли взглянуть на объект её профессионального интереса под новым углом, с иной точки зрения.

Она задумывалась об индивидах, каждый из которых являлся носителем уникального опыта и сознания. Настолько уникального, что даже при условии получения одинаковой информации несколькими лицами в одинаковых условиях, высока была вероятность искажения усвоенного материала, как в случае с этой картиной.

Этот пример показывал, как один и тот же предмет представляется вовсе неоднозначным. Каждый видел в нём что-то своё, при этом находясь в одной социальной среде, ибо восприятие любого явления сужается под влиянием личного опыта.

Из-за услышанного, она размышляла, насколько, действительно, субъективно оцениваются и трактуются происходящие события, если нет источника внешнего воздействия, формирующего мнение. Ведь, стоит, скажем, только закрыть глаза, как человек оказывался в другом, одинаковом для всех мире. Отключая лишь один орган чувства, индивид абсолютно переставал ориентироваться, ведь он не может осязать чьё-то вероисповедание, не может обонять чьё-то мировоззрение, не может услышать расовую принадлежность, не может попробовать на вкус настроение. Выходит, люди сами придают всему значение, опираясь на чувства, равно, как создают и определяют различия. С особыми стереотипами и представлениями о мироустройстве не рождаются – каждый создаёт их для себя сам, словно создавая свою реальность в общей действительности.

Да, такое случалось часто: получив толику интересной для неё информации, девушка, следуя какому-то невероятному причинно-следственному алгоритму, забиралась в дебри рассуждений. Порой в такие, из которых потом приходилось с трудом выбираться, если, конечно, их внезапно не прерывали... свистом вскипевшего чайника.

Олла считала себя вполне успешным и счастливым человеком, жизнь которого была планомерной и комфортной. Однако, при этом, её не покидало ощущение какой-то оторванности от мира.

Девушка задумывалась о своём месте в нём и смысле своего существования. Ей не хотелось даже представлять, что она – одна из миллионов копий, кто носил одинаковые вещи и причёски, пользовался подобной косметикой и гаджетами, смотрел одни передачи, читал те же книги и имел схожие представления о «правильной» жизни.

Её пугали шаблоны и навязанные СМИ стандарты, из-за которых люди теряли себя, свою уникальность.

«Определённо, все мы разные, но настолько ли, насколько думаем? Наш недавний опрос ста случайных респондентов показал, что только один из них ответил положительно на вопрос: «Считаете ли вы себя таким, как все?» Невероятно! Как же быть особенным в мире, где 99% считают себя таковыми? Тем более, в мире удивительно непостоянном, где так стремительно и без особого труда меняются предпочтения, привычки, аксессуары, друзья, внешность и даже пол, не говоря уже о взглядах, убеждениях и вере».

Олле не нравилась современная социальная модель объединения индивидов. Она не желала быть адептом общества потребления и частью мира, в котором прилагаются усилия только для удовлетворения самых примитивных потребностей. Девушка испытывала отвращение к образу жизни, при котором люди, в поисках удовольствий, в погоне за скарбом, славой или деньгами, перестают ценить то, что, в её понимании, было на самом деле важным: жизнь, честь, достоинство, порядочность и время.

Для неё, пошлое выражение «время – деньги» – не имело никакого смысла, так как отождествить одно с другим мог лишь полный идиот. Время без денег неизменно остаётся само собой, а деньги без времени – это просто макулатура.

Подойдя к окну с чашкой в руках, Олла КанБарбел смотрела на Центральный парк города с высоты 34-го этажа. Её размышления прекратились сами собой, переключив внимание на вид, который впечатлял своим простором и вытеснял из сознания все переживания. Обилие света, чёткие линии зданий и абсолютная тишина создавали то самое настроение, которое бывает необходимо, чтобы собраться с мыслями и продуктивно поработать, однако, сегодня в этом не было необходимости, так как день был выходным.

Олла любила утро. Каждое. Как, впрочем, и любое другое время суток. Но нынешнее утро было особенным: во-первых, оно уже почти прошло, ибо она, впервые за долгое время, его просто проспала. Во-вторых, привыкшая всё планировать, Олла не оставляла даже шанса каким-то сюрпризам изменить заданный ход вещей. Именно поэтому, хоть девушка не признавалась в этом даже самой себе, она желала перемен. Конечно, под этим не подразумевался переезд на необитаемый остров в компании только лишь мачете и огнива, или прочие радикальные меры, вроде перехода на сыроедство, отказа от эпиляции или антиперспирантов, но она не отказалась бы от непредсказуемости сюжета своей судьбы, или, хотя бы, следующего дня. Да, Олла желала перемен и начались они с того, что, впервые, на день своего рождения у неё не было никакого плана. И это было прекрасно!

Однако совершенно внезапно, это чувство прекрасного оказалось омрачено из-за... глотка чая. Напиток оказался настолько крепким, что был похож на неспелую хурму, ужасно вязавшую во рту, поэтому глоток отправился обратно в чашку, чашка – в мойку, а Олла – на свежий воздух.

Девушка потянула ручку дверцы, что автоматически отключило трёхмерные видео-жалюзи, и открыла балкон. Выйдя наружу, она погрузилась в действительный мир – чудесную атмосферу, царившую на площади Геката.

Виртуозная игра уличных музыкантов, исполняющих мировые хиты звёзд эстрады, ароматы, доносившиеся из заведений и лавок, хаотичное движение людей, беседы торговцев и посетителей кафе – всё гармонично сливалось в один беспрерывный поток, сочно окатывающий прохожих.

Пикантности происходящему добавлял тот факт, что день был необычным. Сегодня начиналась неделя, завершающая Метонов цикл – событие, сопровождающееся народными гуляниями и Парадом планет, происходящим раз в 19 лет, поэтому повсюду был виден антураж праздника: люди наряжались в плащи звездочётов, надевали забавные головные уборы и колпаки, носили воздушные шары, в виде планет или скафандры космонавтов. Площадь же была украшена лентами, флажками и светоотражающими гирляндами, а в центре неё стояла трёхмерная инсталляция, показывающая модель Солнечной системы с выстраивающимися в ряд планетами и их спутниками.

Созерцая это великолепие, Олла не испытывала даже лёгкого волнения. Сейчас, всё ей казалось каким-то странным и пустым. Это ощущение было похоже на теперь уже выцветший, но когда-то приятный глазу цвет стен родного дома, который видишь каждый день. Нельзя было сказать, что её что-то не устраивает, но прежнего удовольствия она не получала.

Ей больше не хотелось, при первой же возможности, выскочить на улицу и разделить восторг находящихся там людей, поэтому, стоя на балконе 3-го этажа, Олла безразлично смотрела вниз.

Подобно живущим у моря людям и не посещающим его, она просто ко всему привыкла. Радость от осуществления мечты – возможности переехать в этот квартал, постепенно уходила. Девушке мечталось, что долгожданное счастье будет длиться вечно, но, как это всегда бывает, чувство новизны проходило, а с ним удалялась и особенность этого места.

Олла смотрела на прохожих и, честно говоря, немного завидовала тем, кто сейчас находился там, внизу. Для них всё вокруг было таким захватывающим и трепетным, как начало новых отношений между двумя людьми. Её же привычка была больше похожа на старую любовь – конечно, она скучала по первобытной страсти, но, при этом, обладала историей отношений – куда более ценной, чем конфетно-букетный период.

Почему-то, в такие моменты Олле представлялось, что когда-нибудь появится возможность, оставаясь среди знакомых окрестностей и предметов, менять облик окружающего мира, или как-то персонализировать его, задавая свои настройки. Впрочем, эта возможность уже была в её распоряжении. Ничто не мешало ей сменить декорации: поменять расстановку мебели или затеять косметический ремонт, приобрести диковинную вещь на блошином рынке, сменить трёхмерную панораму видео-жалюзи или плюнуть на всё это и просто отправиться в путешествие.

«Так сладок мёд, что, наконец, он горек», – мелькнуло в её голове, и она закончила мысль вслух – «Избыток вкуса убивает вкус...», – а затем подумала, – «Боже, какая же избитая фраза. Неужели, со времён Шекспира, никто другой не сказал ничего не менее остроумного?

– И да, – пробормотала она, взобравшись на весы, стоящие там же на полу, – как жаль, что избыток килограммов не убивает килограммы.

Надо отметить, что с фигурой у неё проблем никогда не наблюдалось, но, как и каждая девушка, она считала, что, иногда, неплохо было бы скинуть пару «лишних» кило.

Олла потянулась и попробовала стряхнуть налетевшую апатию улыбкой и напевом какой-то весёлой, незамысловатой мелодии, но скоро прекратила, потому что услышала, как кто-то начал ей подпевать.

– Здравствуй, Олла. Что происходит? – обратилась к ней пожилая женщина с ярко выраженным немецким акцентом, поливавшая цветы на подоконнике соседнего окна.

– Здравствуйте, фрау КерАкилла. Всё хорошо, спасибо.

– Замечательно. И у меня всё прекрасно, – не дожидаясь встречного вопроса, сообщила дама. – Только я спросила «Что происходит?», а не «Как поживаешь?»

– Оу, ок. А с чего вы решили, что что-то не так? – удивилась девушка такой прозорливости.

– Я всегда сама напеваю эту мелодию, когда что-то не так, поэтому просто предположила. Поговорим? – поинтересовалась соседка.

Олла отрицательно покачала головой – в этот раз сказать действительно было нечего.

Фрау не была её подругой или близким родственником, но всегда оказывалась рядом, когда нужен был совет или взгляд со стороны. Девушка доверяла ей, хотя ничего о ней не знала, кроме имени, адреса и её желания переехать, о котором она судила по объявлению о продаже апартаментов, уже месяц висевшему у консьержа.

Часто эту женщину было сложно понять, и акцент не имел к этому никакого отношения – она или начинала говорить загадками, или её речь превращалась в набор бессвязных терминов.

– Знаешь, мои предки считали этот день особенным, заявила женщина.

– Мм.. Какой, фрау?

– Тот самый, когда с 50% вероятностью может случиться всё и сразу, Олла. Когда одно кажется другим, а происходящее таит в себе знаки, которые просто надо распознать. День этот может что-то принести, но может и забрать, поэтому будь готова и принимать, и отпускать. Ничего не бойся и ни в чём не сомневайся... Лови момент и запомни – случайности не случайны! То, что ты ищешь, тоже ищет тебя. Сегодня, тот самый день – сегодня. С днём рождения, Олла! – глядя на девушку, весело сказала фрау КерАкилла.

Олла была в восторге. Она обожала слушать эту мудрую женщину, которая, как всегда, всего несколькими фразами перевернула её настроение. Девушка прекрасно поняла, что речь идёт вовсе не о сегодня, а о любом дне, но ничего не успела ответить, так как фрау, перед тем, как закрыть своё окно, посмотрела на площадь и добавила:

– По-моему, тебя уже ждут.

Олла повернулась, даже не поблагодарив за поздравление, и не догадываясь, что прямо сейчас происходит то, что поменяет всю её жизнь.

На просторной, но уютной площади, той, где никогда не было шумных демонстраций, а на Рождество и праздники появлялись пёстрые ярмарки с десятками разноцветных палаток, находился человек, который привлёк её внимание. В нём не было ничего необычного: ни вызывающе яркой не по сезону одежды, ни своеобразной формы усов и бороды, ни оригинальной причёски или нелепого аксессуара, вроде какой-нибудь трости или сумки-баула. Да, он был хорошо сложён и выглядел привлекательно, но не более того.

Однако казалось, что среди тех, кто явно был здесь не просто так: в поиске острых ощущений, славного времяпрепровождения, новых знакомств, незабываемых впечатлений или просто из любопытства, этот парень очутился здесь случайно.

Он не шёл куда-то целенаправленным и быстрым шагом, погруженный в свои мысли, не говорил по смартфону и не писал сообщение, отвечая на вопрос «ты где?» или «что делаешь?».

Он не фотографировал и не вёл видеосъемку, чтобы выложить пойманную в объектив действительность в социальные сети или сохранить её в памяти телефона и тут же стереть из своей.

Он просто стоял у одного из зданий, на первом этаже которого располагался цветочный магазин, и смотрел по сторонам. Затем, молодой человек повернулся к нему лицом и прочитал текст на настенной мраморной табличке. После, окинув взором всё строение, он попятился, огляделся вокруг, задерживая взгляд на каждой из построек и, наконец, посмотрел вверх.

Девушка, следом, тоже машинально подняла глаза.

День был ясным. Олла поймала себя на мысли, что редко смотрит в небо просто так. В смысле, когда для этого нет причины. Вернее, когда там нет чего-то интересного. Ни облаков, принимающих причудливые формы, которые она любила представлять горами или парящими над землёй городами. Ни исполинских дирижаблей, бросающих на город свои громадные тени и выглядящих, как неведомые обитатели небесного океана. Ни рекламы, которая, наверно, была невероятно дорогостоящей. Ни Луны с чуть большим, чем бесчисленным количеством звёзд.