Текст книги "Перплексус (СИ)"

Автор книги: Майкл Брут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Но, на самом деле, для каждого это место бывало разным. Оно могло звучать, как долгожданная встреча, с её громкими радостными вскриками, или вынужденное расставание, с тихими, безжалостно забитыми в самый дальний угол души эмоциями.

Оно могло ощущаться, как долгий поцелуй и жар закипающей от объятий крови, или остаться уже постывшим ожогом на губах и кончиках пальцев.

И ещё оно могло быть вкусным – таким сладким, что от счастья забывали обо всём на свете, или таким кислым, что забывать обо всем на свете приходилось под солоноватый привкус горьких слёз.

Однако ничего подобного здесь не было. Здесь вообще никого и ничего не было, кроме той самой одной, но какой-то тяжелой, пресной, скомканной до бесформенной атмосферы, которую человек ощущает, когда ему не рады. И этому, пожалуй, не стоило удивляться – в Карантине вряд ли были кому-то рады. Действительно, ну кто, в здравом уме, будет рад ошибкам и связанными с ними проблемам?

 «Мне было сказано, что эта остановка будет только моей. Значит, для всех остальных пассажиров, её попросту не было. А, может, её не было и для меня, и я оказался в реальности мертвого кота Шрёдингера?» – подумал Виам, внимательно осматриваясь.

Он стоял в столбе рассеянного неяркого света, который зажегся сверху, как только молодой человек оказался здесь, и следовал над ним, куда бы тот ни направился. Столб покрывал его и землю в радиусе, не превышающем расстояния вытянутой руки. Издалека могло даже показаться, будто прожектор освещал артиста, вышедшего на затемненную сцену.

Парень снова посмотрел по сторонам, а после перед собой. Вокруг всё выглядело каким-то плоским, словно он смотрел на фотографию. В конце перрона, на черной стене какого-то здания, висела огромная с тусклой подсветкой надпись «урБАН», больше похожая на вывеску пафосного ночного клуба, и была единственным, что сразу привлекало к себе внимание.

По остальным платформам, где не было ни души, гулял ветер. Он слегка поднимал пыль и швырял мелкий мусор вниз, на свободные пути, которые с одной стороны заканчивались тупиком, а другой упирались в арки, с непроглядной темнотой вместо проемов.

– Долго ещё? – внезапно сказал некто.

– Ух, чёрт! – вырвалось из уст Виама, который едва устоял на подкосившихся от испуга ногах. Его глаза моментально выхватили из полумрака силуэт одиноко сидящего на кованой лавке человека, которого он не заметил.

– Что? Я не... – начал говорить парень.

– Садись, – перебил его человек, выдохнув дым и отложив газету.

«Зачем?» – хотел спросить молодой человек, но посчитал, что вопрос прозвучит глупо. Тем более, Виам держал в уме, где и по какой причине он находился.

Скамья была выкована весьма необычно – одна её половина была противоположна другой, то есть смотрела в другую сторону. Виам не стал её обходить и присел так, что с незнакомцем они оказались валетом по отношению друг к другу.

Парень настороженно косился на собеседника, сидящего к нему боком. Конечно, он не доверял ему и готовился к разного рода неожиданностям, но, с другой стороны, понимал, что, вряд ли, в подобном месте с ним стал бы вести беседу тот, кто хочет причинить ему вред.

– Ты ловко ушел от Фискала, – заявил незнакомец, выдохнув дым.

– Я? Как ты узнал? – удивился Виам осведомленности собеседника.

– Иначе, ты не появился бы здесь один... через окно.

– Что это за...

– Послушай, – снова перебил парня некто. Затем, он щелчком метнул окурок прямо в урну и закурил следующую гильзу. – Всё, что происходит с тобой – прямое следствие твоих поступков и принятых решений.

– Как и всё в моей жизни... – произнес Виам в шутку, в ответ на слишком очевидное утверждение, но собеседник никак не отреагировал.

Парень смотрел на него и видел только верхнюю часть его туловища. Человек, похоже, был в плаще или пальто, в шляпе и перчатках. Лица, даже на пару мгновений освещенного зажигалкой, разглядеть было нельзя.

– Ты ничего не хочешь мне рассказать прежде, чем отправишься туда?

– Что? Ку... куда отправлюсь? – не понимал парень.

– Неважные вопросы.

– Мои? – удивился Виам, – Может, я сам... «буду это решать?» – хотел он произнести, но, вместо этого, вдруг, поинтересовался, – Неважные, в смысле значимости или разумности?

– 50/50, – сообщил незнакомец, довольный изменениями в подходе к общению у своего собеседника, – Но важнее знать не «куда?» и «почему?», а «зачем?».

Молодой человек, сколько себя помнил, всегда имел этот недостаток – торопиться с выводами и, поддаваясь эмоциям, упускать из виду общую картину. Теперь же он был доволен тем, что, неожиданно для себя, становился более рассудительным, словно в диалогах появились ранее недоступные, ввиду его привычек и характера, фразы.

Виам не сомневался, что первый вопрос задан не просто так. Очевидно, что собеседнику были безразличны детали его биографии, гастрономические пристрастия, пароли от социальных сетей или состояние утреннего стула. Этого человека, наверняка, интересовало только одно – причина его появления здесь.

– Меня зовут Виам Даалевтин, – произнес парень. – Я... в общем, я самостоятельно установил КвадраТату и внедрился в Реальность.

– Что ж, это честный ответ и он многое объясняет, разве не так? – буднично сказал некто, словно, не удивившись тому, что услышал. – В содеянном нет ничего особенного, ибо попытки вторжения периодически предпринимаются, но возвращение Элиминации... это ещё не удавалось никому.

– Возвращение? Какое возвращение? – не понимал Виам.

– Детали, Виам, детали, – размыто ответил человек с какой-то знакомой интонацией и их взгляды пересеклись.

– Ты... Форт? Не может быть! – выкрикнул парень и вскочил с лавки.

Вокруг него начали вспыхивать воспоминания – те самые, которые всё это время блуждали где-то в зоне отчуждения его сознания, а сейчас хлынули в него сплошным потоком, как беженцы через открытую границу.

Словно сон наяву, они урывками раскрашивали, озвучивали и оживляли всё кругом – это заброшенное здание, перрон, разбитое табло, рваные постеры, картины у потолка и даже прерывисто воспроизводили вокзальные объявления и музыку.

– Даже если человек говорит, что не видит сны – это не так. Их видит каждый. Однако воспринимают их немногие – те, кого называют Индигенатами, а усваивают лишь единицы – те, кого называют Квиритами. И чтобы оказаться среди избранных, Индигенат должен пройти Элиминацию... в 21 год.

– Стоп! 21 год? Но мне... уже... 27, – Виам растерянно пытался сообразить, что происходит.

Форт кивнул.

– Подожди-подожди, ты говоришь, что я...

– Всё, что ты знаешь о Реальности – это твои сны, – перебив, произнес Форт. – Знакомая фраза, не так ли?

– Знакомая, – подтвердил Виам.

– Сейчас самое время это понять.

Парень часто видел сны и многие из них помнил годами, но никакого значения им не придавал. Именно поэтому его не смущало, что, с тех пор, как он оказался в Реальности, его внутренний голос уже несколько раз повторил «это сон», заставляя увязывать происходящее с этим явлением. Но сейчас... сейчас Виам начал понимать буквальность этих слов, когда в его памяти начали всплывать абсолютно незнакомые ему картины, выстраиваясь в летопись его альтернативной жизни.

В голове, шумно, словно барабан однорукого бандита, снова завращались мысли и слова «Перплексус», «Элиминация», «Индигенат» и «Квирит». Но, на этот раз, выпал джек-пот, полностью раскрыв их связь и смысл. Теперь он совершенно точно знал, что его сны – не видения!

То, что в Действительности называется сном, на самом деле, есть «Перплексус» – программа подготовки новых граждан. Все эти годы во сне происходило обучение, а повторялись видения потому, что не могли перейти в Элиминацию и завершить последний этап программы. И нахождение Виама в Реальности, его нынешнее состояние, его умения и навыки были следствием причины, которая находилась на его руке – КвадраТату.

Парень в изумлении озирался. Он узнавал это место и этого человека, однако, пытался осмыслить, что именно значали слова о возвращении, пока мозг сам не выдал ответ: в инструкциях «Перплексус» предупреждение об откате было выделено в особый параграф. Эта процедура представляла собой возвращение к прежней версии физических, ментальных и прочих актуальных для организма параметров, с удалением всех воспоминаний, в случае неудачного прохождения Элиминации или лишения Гражданства. Однако Виам считал, что инструкции существуют для того, чтобы не быть прочитанными. Во всяком случае, до того, как что-то пойдет не так. Для него они были чем-то вроде лицензионного соглашения какого-нибудь программного обеспечения, в котором, пролистав текст вниз, нужно просто поставить галочку и нажать кнопку «Согласен».

Тем не менее, он знал о существовании этого параграфа, как знал и о существовании другого, который начинался словами: «Каждый Индигенат, достигнув возраста 21 года, должен пройти Элиминацию...»

– Я был... – прошептал молодой человек. – Я три года назад провалил Элиминацию?

– Нет, – поправил его Форт. – Ты – Экс.

– Экс? – всё ещё не мог поверить Виам. – Но, как? Почему? Ты... ты знаешь?

– Даже если бы и знал, это уже не имеет никакого значения. Забудь. Сейчас у тебя есть куда более важные заботы.

– А что ты... – начал задавать вопрос Виам, но, словно опомнившись, решил его изменить, – Что это за место?

– Это твоя Реальность. Теперь для тебя не существует ничего, кроме Карантина, – сообщил собеседник.

– А ты, Форт, что ты здесь делаешь? – все-таки спросил парень.

– Здесь? Хах, ты так говоришь, как будто знаешь, где находишься.

Виам ничего не ответил, а лишь посмотрел на надпись «урБАН».

– урБАН? – произнес Форт, взглянув туда же. – Это всего лишь слово, а вот что за ним кроется... Держу пари, ты понятия не имеешь, что такое Карантин, иначе бы вел себя иначе. Хотя, допускаю, что, или твоё представление об этом месте не верно, или ты просто отчаянный сорвиголова!

– Завязывай нагнетать, приятель...

– О, старина, я ещё даже не начинал, – продолжал Форт, не обратив внимания на просьбу парня. – Говорят, если предупрежден, значит – вооружен. Так вот, туда, где Система ничего не контролирует, ты пойдешь безоружным, потому что никому неизвестно, что тебя ждет. Никому, ибо всё, что происходит в Карантине, остается в Карантине. Но самое страшное заключается не в этом. Перплексус и Элиминация происходят во сне, но ты... ты не спишь.

Форт смотрел на Виама, думая, что вывод очевиден, однако, парень спросил:

– Не сплю, и что? Что в этом страшного?

– После нанесения КвадраТату, ты, наряду с восприятием эха Реальности, снова начал осознавать сны, но как индивидуум, а при твоём внедрении в Реальность, Система активизировала мультивидуум. Она привела за тобой всех Дубликатов, понимаешь?

– Да, но... подожди. Мне только сейчас пришло это в голову: КвадраТату есть только у меня. Как же тогда все остальные...

– У вас одно сознание, вот как! Но это не важно! Важно то, что из-за неё ты физически присутствуешь в Реальности, а они – нет. Другими словами, не спит только одна часть сознания, которой являешься ты. Поэтому, как и несанкционированное внедрение, Система считает это ошибкой, и её действия направлены на то, чтобы всех разбудить. И, в случае успеха, Дубликаты проснутся в Действительности, приняв случившееся за сон, но не ты! Ты не проснешься, потому что ты здесь.

– Уф... – выдохнул парень, уставившись в пол.

«Дьявол, – думал Виам. – Так вот почему, с самого начала, как только началось внедрение, вокруг происходит какая-то жесть. Меня устрашают или пытаются ликвидировать, чтобы «разбудить». Эти жуткие пустые улицы города, Янус, площадь, схватки, погони. Чёрт, от таких снов люди и просыпаются в холодном поту».

Это полностью меняло представление о последствиях определения в сектор урБАН, и о Реальности в целом.

«Подумать только, даже в идеальном мире приходится бороться за место под солнцем, и даже за жизнь».

– Но как... Форт... ты... почему... – не мог сформулировать Виам вопрос, находясь в прострации. – Чёрта с два, – внезапно жестко произнес он, обдумав всё услышанное, и быстро направился в противоположную от букв сторону, – я сваливаю!

– Тут некуда идти, – донеслось из уст Форта в спину уходящему Виаму. – Теперь для тебя ничего не существует, кроме Карантина, помнишь?

Фраза была сказана таким безразличным тоном, будто парень был далеко не первым, кто собирался предпринять нечто в этом роде. Похоже, от всех прочих станций, данное место отличалось тем, что чей-либо путь никогда здесь не начинался, но всегда заканчивался – это была конечная остановка.

Виам остановился. Он смотрел вокруг и слышал свой внутренний голос, утверждавший, что Форту можно верить на слово. Здесь некуда было идти.

Да даже если бы и было... Молодому человеку вдруг в красках представилось, как он возвращается в Действительность и продолжает жить прежней жизнью, даже не подозревая о Реальном мире, и эта мысль, несмотря на грозящую ему сейчас смертельную опасность, вызвала у него отвращение. Ведь то, что он уже успел повидать... «такое никогда не произойдет там – в Нижнем Пределе. Эти технологии, этот прогресс, это общество... это лишь малая часть Реальности и трудно даже вообразить, что ещё она в себе скрывает. Как бы то ни было, здесь меня ждет непонятный исход, и лишь теоретический шанс остаться в живых, но он есть. Разве это не стоит того, чтобы попробовать?»

– Да и выбора у меня всё равно нет, – тихо сказал он себе под нос, разворачиваясь.

– А помнишь, каким было это место, когда ты покинул его? – спросил Форт, у вернувшегося парня. – А теперь... ты – просто ошибка, а я – единственное, что от него осталось. Система использует меня, как знакомый тебе объект и знакомое воспоминание, перед перезапуском Элиминации.

– Надо же, – добавил человек, чуть погодя, – какая ирония – в месте, где могла начаться новая жизнь в Реальности, теперь она может закончиться.

Виам был подавлен. Он так хотел попасть сюда, в Верхний Предел, но представлял себе всё несколько иначе. Конечно, на теплый прием он не рассчитывал, но и на окончательный расчет на кассе супермаркета жизни – тоже.

– Что это за звуки? – спросил парень, когда ему показалось, будто он, на фоне скрипа при распечатке на старом матричном принтере и работы сломанного радио, слышит шаги марша солдат на плацу смешанные с шипением раскаленного металла, опущенного в воду.

– Ты всё скоро узнаешь...

– Хм, не сомневаюсь, – сказал Виам и посмотрел на надпись «урБАН». – Так значит, мне надо просто выжить?

Форт повернулся к нему с таким взглядом, в котором отчетливо читался вопрос «Ты серьезно?», и сказал:

– Просто? Да, именно. Просто. Зашел, всех казнил и вышел. П-хах, делов-то... проще не бывает. Скажи, ты такого ответа от меня ожидал? Очнись, Виам! Ты на краю пропасти. Тебе предстоит противостояние с Дубликатами, каждый из которых хочет выжить и, как минимум, так же опасен, как ты. И есть только один шанс остаться единственной версией себя. Это значит, тебе надо оказаться удачливее, умнее, хитрее, сильнее – лучше остальных. А, точнее, лучше себя самого. И не мне отвечать на вопрос, надо тебе это или нет? Решение должен принять ты сам.

– Выходит, я и они... мы ничем не отличаемся? – глядя на собеседника, спросил Виам.

– Находясь в Действительности в разных воплощениях, вы имели одно и то же предназначение и следовали одному вектору развития. Система не рассматривает Дубликатов, как индивидуумов. Для неё, все вы – это один набор генов, копии одного файла на разных носителях, поэтому в каком-то одном конкретном нет необходимости. Исходные данные у всех одинаковы, так что – да, вы ничем не отличаетесь... разве что значением в круге, – ответил Форт, указывая на КвадраТату.

Виам снова посмотрел на татуировку. «Подумать только, ведь всё это, по сути, из-за какого-то изображения...»

– А что вообще значат эти цифры? – задал парень вопрос, присев рядом.

– В треугольнике – количество оставшихся Дубликатов. В круге и на пальце – эм.. Ты не поймешь. Эта информация только для Квиритов. Ты не воспримешь ответ, так как это будет звучать, как... – и Форт начал говорить на каком-то непонятном языке, похожим на смесь латыни и японского. – Ясно?

Сердце парня забилось быстрее, когда пришло осознание, что шутки закончены и дело приняло серьезный оборот, ведь из 13-ти их осталось уже 10-ть.

Ему вдруг вспомнилась беседа с одним из своих преподавателей, который когда-то утверждал, что при перманентном стрессе, человек или невероятно быстро развивается, выходя на новый уровень, или, попросту, деградирует, превращаясь в инертный овощ. Он называл это личной эволюцией.

Говоря, что «нет ничего более мотивирующего, чем страх. Любой. Перед опасностью, перед наказанием, критикой или перед чем-то неизвестным», учитель полагал, что в основе быстрого прогресса лежит самый примитивный, и поэтому самый эффективный, фактор.

«А что, если это моя личная эволюция?» – задумался Виам, рассматривая КвадраТату и стараясь не обращать внимания звуки, которые, периодически, то появлялись, то исчезали. Они стали интенсивнее и чётче, и теперь парень слышал ропот голосов, стук каблуков и железнодорожных колес, прерываемый какими-то завываниями и белым шумом.

Ещё пару дней назад он был совсем другим человеком. Разве можно было сравнить те знания, опыт и умения с настоящими? Конечно, нет! Да что там пару дней? Сегодня утром он не смог бы подтянуться и 20 раз, а сейчас чувствовал, что идеально владеет своим телом и легко преодолеет рубеж в 50 повторений при нескольких подходах, сделает выход на обе руки и запросто совершит 100 отжиманий, не запыхавшись.

Сегодня он открыл в себе умения, которым обучался во сне и даже не подозревал о них. Наверно, развитие было настолько стремительным, что подсознание мгновенно привыкало к своему новому состоянию, не выдавая сбоев и несоответствий с текущим уровнем развития. Хотя, если сбоем считать интуицию, которая иногда подсказывала верные решения в тех вопросах, где Виам был совершенно некомпетентен, то, периодически, они случались.

Теперь же он осознал эти навыки! Видимо, после установки татуировки и внедрения в Реальность, мозг начал воспроизводить их на уровне подсознания, как-будто так было всегда.

И это состояние... новое, но уже освоенное, в котором был совершенно иной взгляд на вещи.

Виам не сомневался, что без труда мог определить физические характеристики объектов, просчитать расстояние, кратчайшие траектории и оптимальные маршруты к ним, мог процитировать избранные литературные труды и обладал пониманием точных наук – да-да, он мог их применять. Формулы, уравнения, теоремы и законы – казалось, в сознании нет знаний каких-либо «сквозных» дисциплин. Всё могло быть практически использовано и принести ощутимую, реальную пользу, не говоря уже о превосходной физической форме.

Он чувствовал себя прокаченным универсальным экспертом.

И если ещё вчера, от осознания своих возможностей, парень лишился бы сна, сейчас, фигурально, это даже не учащало его пульс.

Вместе с этим, Виам понимал, что подобная организация сознания стала возможной потому, что он находится в Реальности, и сохранить её удастся, только оставшись здесь. В эту секунду ему самому захотелось в  сектор урБАН. Это чувство было похоже на сочетание вдохновения и уверенности в своих силах, граничащее с ощущением, что он уже «перегорел». Было трудно определить, чего было в этом чувстве больше – безразличия из-за выгоревших, словно джунгли под напалмом, нервных клеток, или доблестной и отважной победы над своими страхами – это не было столь важно. Главное, что он поверил – он может выжить! «А для этого надо быть предельно внимательным и максимально осторожным...»

Виам встал. Следом встал сидящий рядом человек.

– Ну, что, готов? – спросил его Форт. – Тогда вперед...

– Шанс 1 к 10 и неизвестный исход... – произнес молодой человек, глядя на стену. – Разве к такому можно быть готовым?

– Шанс всегда только один, а исход всегда неизвестен. Каждое миг, каждую секунду. Из этого и состоит вся наша жизнь, разве не так? Пока человек жив, можно считать, что удача на его стороне, но день, когда она отвернется – неминуем, понимаешь? И никто не может гарантировать, что этот день уже не настал.

Виам всё ближе подходил к надписи «урБАН». Он смотрел на эти огромные буквы и думал, сколько же ошибок были сюда направлены, и сколько из них навсегда остались за этими стенами. И только сейчас он вспомнил об Олле.

«Неужели и она столкнулась с чем-то подобным и ей тоже угрожает опасность? Чёрт, ведь, по сути, в этом моя вина.  Я должен что-то предпринять и, если она в Карантине, я обязан её найти!»

Молодой человек шел, но мысленно был уже там, в Карантине, хотя не представлял, как это будет выглядеть. Наверно, сейчас массивные ворота отворят перед ним нечто колоссальное и необъятное, где его уже поджидает смертельная опасность, жестокие схватки и непроходимые испытания. Или, наоборот, неприметная дверь откроет собой тесное, душное помещение, похожее на переполненный вагон метро, в котором Дубликаты дружно соберутся, и будут играть в Русскую рулетку, пока не останется последний из них. А, может, это будут гонки на выживание, или коллективный прыжок из самолета за единственным, уже улетевшим вниз парашютом, или турнир на вылетание в какой-нибудь спортивный симулятор на какой-нибудь консоли.

Сейчас его воображение выдавало вариант за вариантом, каждый из которых был или безумнее, или нелепее предыдущего... Ему даже стало грезиться, как стоило бы ворваться внутрь и заявить о себе: может, выбить дверь ногой, как дерзкий и бесстрашный ковбой, входящий в салун на Диком Западе? Или тихо и незаметно войти, словно тайный агент контрразведки? Или неожиданно и внезапно проникнуть через черный вход, как... как новичок в свингер клубе.

«Если вы, конечно, понимаете, о чем я говорю...» – мысленно закончил он свою дурацкую шутку и нервно хохотнул.

Ещё улыбаясь, Виам, наконец, подошел к стене, остановился и осмотрел её. Она представляла собой множество прямоугольных медленно двигающихся колонн разной толщины, расстояние между которыми постоянно менялось. Никаких признаков дверей, ворот, прочих входов или выходов обнаружить не удавалось, поэтому он просто непонимающе уставился на неё и сказал:

– Ну, и что? Как мне войти?

– А кто сказал, что тебе надо войти? – спросил вполголоса человек за спиной, уткнув что-то твердое Виаму в затылок. Следом прозвучал щелчок взвода курка. – Не торопись, а то успеешь.

«Вот это поворот, – подумал Виам. – Интересно, что ему нужно?»

Тупее вопроса нельзя было придумать. Парень не понимал, почему ему на ум пришла именно эта глупость и именно сейчас, когда думать надо было о том, что, даже, несмотря на данную самому себе установку «действовать аккуратно», он уже через пару минут попал впросак.

Конечно, с одной стороны, это было здорово и мотивировало, так как говорило о пространстве для развития и возможности стать лучше. С другой, его это раздражало по той же причине. Он любил побеждать, и его бесило, когда кто-то его опережал. С третьей, какой вообще смысл в этих рассуждениях, если его сейчас пристрелят?

Виам закрыл глаза, внутренне уже готовясь к встрече с вечностью. Время тянулось бесконечно, как сыр на отличной пицце, а ощущения были сродни ситуации, когда сделал губы бантиком и весь, затрепетав от нахлынувших чувств, замер в ожидании поцелуя... а его всё нет и нет.

Последнее, о чем ему подумалось – это скоротечность и хрупкость жизни, в которой так быстро всё меняется – и события, и причастные к ним люди, и отношение к ним, ведь его жизни сейчас угрожал некто, кого он считал другом.

– Ну, как, взбодрился? – внезапно сказал человек за спиной. – Или, как обычно, полные штаны кирпичей навалил?

– Что? – обалдел от неожиданности Виам.

– Жить хочешь, спрашиваю?

– Д-да, хоч-чу, – растеряно проговорил парень, всё ещё не веря своим ушам.

– Ну, вот, это же совсем другое дело. А в Секторе Хага хотел, чтобы я нарушил протокол...

Дьявол, действительно! Парень помнил тот самый сон и тот самый диалог в апартаментах Дома Сенекс, как-будто это было вчера. Тогда он, устав от сожалений, и желая добровольно закончить свою жизнь, на самом деле интересовался возможностью Системы нарушить протокол, но получил отказ.

– В тот раз ты спросил «как думаешь, я скоро умру?», помнишь? Так вот, шутки в сторону, приятель, ибо мой ответ на твой вопрос – да. Да, если ты не одержишь победу. Да, если не успеешь выйти... – не закончил Форт, так как, Виам, внезапно, на пустом перроне, боковым зрением уловил какое-то резкое движение – что-то пролетело, или быстро пробежало по платформе, скрывшись за колонной. Виам рефлекторно пригнулся, и спрятался за выступ. Выглянув оттуда, он осмотрелся, но вокруг не было ни души. Только те самые звуки, что он слышал ранее, становились всё громче, чётче и почти уже не прерывались.

– «Выйти?» – крутились мысли в голове молодого человека, перебирая варианты «Откуда? Откуда выйти? Из себя, из подполья, из Европейского Союза? Или куда? Вон, в космос, в офлайн? Или зачем? За каким хреном?»

– Из любого места есть выход. Вопрос только в цене. На что ты готов пойти ради него. Вас осталось 10. Из врат Карантина выйдет либо кто-то один, либо никто. Текстуры почти загрузились, – сообщил Форт. – Удачи.

– Врата Карантина? Тут же некуда идти! Ты же сам... – не договорил Виам, вдруг, снова уловив, как что-то промелькнуло на платформе. На этот раз он успел опознать человеческую фигуру, а затем в испуге отшатнулся, когда из-за его спины резко вышел женский силуэт и пошел прочь.

– Объект обнаружен! – громко сказал какой-то мужчина. – Задержать!

Виам повернулся в сторону говорившего. Он увидел, что четыре человекоподобных особи смотрели прямо на него, а, потом, начали стремительно приближаться.

Думать было некогда, и он сорвался с места. Парень не знал куда бежит и от кого скрывается, но эти ребята не выглядели дружелюбными. Боже, да они не выглядели даже приветливыми: полупрорисованные манекены с угловатыми движениями, злобно скалясь, преследовали его. Их намерения Виаму не были известны, но, надо сказать, он не горел желанием это узнать. Всё, о чем он думал и чего сейчас хотел – это действовать. Действовать быстро и, по возможности, аккуратно, ибо теперь вопрос касался самого главного – его жизни.

Лишь только успев подумать об этом, молодой человек тут же влетел плечом во внезапно появившееся препятствие прямо посреди пустого перрона. Едва сохранив равновесие, Виам снова начал набирать темп, на ходу видя, как платформа, по которой он двигался, и залы вокзала начали заполняться людьми, на путях стали прорисовываться поезда, а обрывки звуков принимали законченную форму и озвучивали окружающее пространство.

Оно становилось похоже на выцветший снимок с некоторыми всё ещё яркими элементами. И, чем ближе в этом приобретающем мерность пространстве находился объект, тем красочнее он был. Появившееся абстрактные фигуры, с каждым мгновением становились всё отчетливее, с каждым шагом – всё резче, превращаясь в детали этой локации мира.

И пока всё окончательно не прогрузилось, парень, продолжая бежать в соседнее здание вокзала, несколько раз сталкивался с пересекавшими ему дорогу пассажирами, спотыкался или перепрыгивал неожиданно оказывающуюся на его пути поклажу.

Он проворно пробирался сквозь материализовавшуюся толпу, ожидавшую посадки или же встречавшую прибывающий транспорт. Её ропот и приближающийся гул парового двигателя, словно тягучая болотная жижа, захлебывала собой все остальные звуки.

Виам был в прекрасной физической форме и рассчитывал, что легко сможет скрыться от преследователей, но был неприятно удивлен, явно не ожидая от них такой прыти – люди в темной форме не просто не отставали, а догоняли его.

Молодой человек старался выбрать оптимальный маршрут, но, как это часто бывает, именно сейчас, все попадающиеся на пути люди, словно сговорившись, чинили ему препятствия.

Понимая, что просто так ему не убежать, он решил импровизировать. Ему удавалось ловко огибать очереди и проскальзывать между пассажирами, перепрыгивать через их чемоданы, через тележки носильщиков, отталкиваясь от бортиков, колонн и лавок.

Он держал высокий темп и находил возможности для эффектных движений: разнообразные сальто, невероятные развороты и даже целые связки акробатических трюков, которые, казалось, заставляли погоню резко менять направление движения, поскальзываться и сталкиваться.

Наконец, осознав, что всё это бесполезно, Виам попытался оторваться, продумывая свои действия. Стрелять он не хотел, так как боялся попасть в людей. Наверно, по этой же причине не стреляли и преследователи. Оставалось только драться.

Итак, он всё спланировал, и уже собирался остановиться в закоулке около лестниц, которые вели в зал ожидания и вниз, к парковке, как, вдруг, всё закончилось: какой-то крепкий парень, перпендикулярно пересекая ему дорогу, хоккейным силовым приемом сбил его с ног, перевернув в воздухе.

Виам, отлетев к стене, упал на пол, совершенно потеряв ориентацию. После болезненного удара, он ожидал нападения, но, вместо этого, снёсший его человек бросился наутек, а люди в темной форме, свернув, побежали следом, даже не посмотрев в сторону Виама.

Парень отдышался и скоро пришел в себя. Он поднялся, отряхнулся и впервые посмотрел на то, что его окружало. Это место нельзя было назвать вокзалом. Оно, скорее, напоминало железно-дорожную станцию в злачном районе, в котором мрачная атмосфера соседствуют с яркими красками, где винтаж пересекается с хай-теком, создавая киберпанк пространство.

Массивные локомотивы изрыгали столбы огня вверх и клубы пара – вниз, откуда они поднимались к платформам. Создавалось впечатление, что транспорт парит в воздухе, не касаясь рельс.

Люди были одеты в странную, казавшуюся непрактичной, одежду, словно нелепые дизайнерские решения разных эпох и направлений, перемешавшись, ушли с модных подиумов в народ. Похоже, Эфир был здесь ограничен, или вовсе не управляем, так что население Карантина выходило из положения подручными средствами.

Да и сам он выглядел не лучше и вполне вписывался в окружающую его реальность: дутая куртка с воротником-стойкой, напоминавшая спасательный жилет с рукавами на манжетах, вздернутых почти до локтя, казалось, была сшита из двух разных моделей. На одном плече имелся футбольный наплечник, со встроенными светодиодными фонарями, напоминавший царский эполет, на другом, с переходом к нагрудному карману, располагались нашивки.

Обтягивающая темная водолазка была выпущена на спортивные галифе, опоясанные ремнем с кобурой на правую ногу. На спине, как выяснилось, частью куртки был плоский рюкзак с жесткой спинкой, напоминавшей корсет. Обувь выглядела, как кроссовки одной модели, с еле заметной подсветкой, только правая пара была высокой, а левая – беговой.