Текст книги "Американский ниндзя 1-2"

Автор книги: Майк Холланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

Так оно и было.

Приземлившись на живот, ниндзя тут же выпрямил руки, сел, и в его руках мелькнул крючок кагинавы. Веревка стремительной змеей метнулась вслед за машиной, и крюк зацепился за кузов – скользнул сперва по металлу, но прочно обхватил бампер. Тотчас ниндзя снова лег, но уже вынужденно: машина потянула его за собой.

Можно было только подивиться выносливости этого человека: в средние века преступников так привязывали к лошадям, двигавшимся с несравнимо меньшей скоростью. Ниндзя не просто скреб своим телом асфальт – руки его начали перехватывать веревку, и так он медленно продвигался вперед, приближаясь все ближе к кузову. На повороте машину немного занесло, Джо быстро глянул в боковое зеркальце и увидел «прицеп».

«Ну настоящий робот», – в который раз подумал он, уже даже начиная испытывать чувство уважения к этому неистребимому, как сам рок, противнику. Впрочем, сейчас его более заботило, как бы все-таки разделаться с нежелательным пассажиром.

Руль закрутился в руках у Джо, автомобиль бешено завилял. Разве что кто из молодых лихачей шутки ради мог придумать такой танец или каскадер сумел бы устроить подобную репетицию нового трюка…

Пыль мелкими облачками завертелась вокруг живого буксира. Со стороны могло показаться, что это загорается от трения черный костюм. И более плотная ткань давно должна была бы истрепаться о дорожные шероховатости, а уж подавно не приходилось говорить о тонкой человеческой коже: в лучшем случае все части тела, соприкасавшиеся с землей, должны были превратиться в сплошной волдырь. Однако ниндзя полз. Сантиметр за сантиметром веревка укорачивалась, время от времени руки преследователя срывались, но неукротимое движение продолжалось.

Уже жутко стало Алишии и Тодо, и не только Джо подумывал о том, что преследование ведет не человек, а ниндзя все полз и полз. Лишь немалая длина веревки оттягивала развязку, но уже добрый метр веревки – чуть меньше ее трети – волочился по асфальту, пропущенный через неутомимые руки.

Ниндзя полз…

Поворот сменялся поворотом, исчезли высокие здания, зазеленела лесозащитная полоса.

Ниндзя полз…

Какой-то неосторожный мотоциклист вынырнул навстречу Джо, автомобиль резко свернул в сторону, подставляя веревку под его колеса, – тело ниндзя подпрыгнуло от рывка, веревка хлестнула по мотоциклу, и тот повалился на бок, перепрыгивая через нее в таком положении; затем кагинава снова натянулась – ниндзя полз.

«Да что же это?» – руки Джо сделались влажными от пота.

Ниндзя полз, полз, полз… Ни испуганные взгляды, обращенные назад, ни кочки, безжалостно молотящие его по животу и бедрам, – ничто не могло его не только остановить, но даже задержать хотя бы ненадолго. Да и кто может измерить истинное время кошмара? Его приближение напоминало страшный сон, но, в отличие от такового, пробуждения не существовало…

Ниндзя полз…

Когда его рука дотянулась до края кузова, Джо был уверен, что прошло около часа. Алишия назвала бы время еще большее, а ведь машина еще не успела доехать до гавани, расположенной минутах в семи езды от города.

Новый крутой поворот руля вынес автомобиль на встречную полосу. Рывок оказался настолько резким, что пальцы ниндзя на миг разжались. Тотчас спереди раздался скрип тормозов, и только чудо предотвратило аварию: навстречу Джо мчался другой легковой автомобиль. Обе машины развернулись: одна – на девяносто градусов, другая – на все сто восемьдесят, сбросив, наконец, своего назойливого «зайца».

Встречный автомобиль встал поперек дороги: судя по затрясшимся в воздухе кулакам его водителя, неслышная на расстоянии ругань была самой что ни на есть отборнейшей.

Под проклятия любителей загородных прогулок Джо снова надавил на газ, намереваясь вернуться к пропущенному было повороту в сторону гавани, но…

В это было поверить почти невозможно: даже робот сломался бы от столь неделикатного обращения. И все-таки упавший ниндзя поднялся и опять вырос на дороге. Он шатался, как призрак, он был грязен и избит – и все же он стоял, будто и сама смерть не могла спасти его добычу. На этот раз сил прыгнуть вверх у него не хватило. После удара об уже помятый радиатор ниндзя свалился под колеса, и машина, как показалось Джо, подпрыгнула.

Как показалось… У Джо была свежа в памяти история, как он сам висел на переднем бампере угоняемого бандитами грузовика. Раз один человек был способен на такое, значит, то же самое можно было ожидать и от другого.

И точно. Кошмар продолжался.

Алишия только вскрикнула, увидев высунувшуюся черную руку. Придерживаясь за радиаторную решетку, ниндзя начал переваливать свой вес на капот, перчатки заскребли по лакированному металлу, приближаясь к стеклу. Джо скрипнул зубами: чтобы окончательно избавиться от этого поистине неистребимого преследователя, ему нужно было бросить руль, но этого он сделать не мог – вряд ли Алишия или Тодо смогли бы заменить его во время акробатических трюков, без которых опять-таки спасение становилось проблематичным. Впрочем, по мнению Тодо, Джо просто кое-кого недооценивал.

Извиваясь как сороконожка, ниндзя добрался до ветрового стекла, и его кулак превратил преграду в бисер.

Алишия завизжала, Джо крепче вцепился в рулевое колесо, Тодо отстранился, стараясь сообразить, как бы получше врезать этому ниндзя, но при этом остаться невредимым самому.

В следующую секунду руки ниндзя сомкнулись на шее Джо и автомобиль заплясал тарантеллу, устремляясь к уже заметным невдалеке строениям гавани.

Вскоре Джо начал задыхаться, но неожиданно хватка ниндзя несколько ослабла, что дало Джо возможность небольшой передышки, – это вмешался Тодо. Пусть удары его небольших кулачков не могли уложить здоровяка, к тому же явно привыкшего и не к таким нагрузкам, но все же возникшее было перед глазами Джо мерцание немного поутихло, что позволило ему оторвать руку от руля и ударить ниндзя сильнее. Ниндзя проехал на животе несколько сантиметров по капоту, но вновь пополз вперед, на этот раз, видимо, намереваясь сперва, забраться в кабину с ногами. Его покрытое пылью лицо загораживало почти весь обзор. Когда же Джо смог взглянуть на дорогу впереди себя, ему чуть не стало дурно: автомобиль мчался прямо на штабеля бочек с бензином.

Расстояние сокращалось с катастрофической быстротой, в то время как из-за ниндзя и речи не могло быть об остановке.

Бензин благоухал. Даже на расстоянии около двухсот метров можно было ощутить его пары.

Ниндзя подтянулся еще и принялся втискиваться в кабину, дыша как паровоз. Джо бросил на него рассеянный взгляд: теперь все его внимание занимали неотвратимо приближающиеся бочки. Какой же взрыв получится, когда машина врежется в их стройные ряды!

– Прыгайте! – словно очнулся он, когда расстояние сделалось и вовсе критическим (если бы Алишия и Тодо замешкались с выполнением приказа, их могло накрыть взрывной волной).

Дверца машины распахнулась, плеснув в лицо солнечным светом, воздух на миг стал упругим, а потом расступился, позволяя Джо упасть на землю. Удар о кучу камней получился не из приятных. На мгновение Джо потерял способность что-либо чувствовать, зато через секунду ощущения вернулись к нему с избытком.

Тодо и Алишии повезло больше. Они упали прямо в жухлую от жары траву и встали почти без труда: когда Джо смог посмотреть в их сторону, они уже были на ногах. Правда, через секунду на них налетел горячий смерч: потерявший управление автомобиль врезался в многоэтажные ряды бочек, и над ними тотчас заполыхало оранжевое зарево. В бешеном танце заметались языки пламени, все новые и новые огненные клубы вздымались вверх, подминая их под себя и выбрасывая в небесную голубизну; то округлое, как облако, то рваное и беспокойное, пламя металось, гудело и стонало, пожирая все новые бочки и разрастаясь, чтобы, достигнув апогея, вскоре сойти на нет, превращаясь в мелкий лохматый костерок, а затем и погаснуть совсем. Что-то трагическое и величественное чудилось в его стенаниях, словно перед Джо находилось страшное и страдающее живое существо.

И еще об одном подумалось ему: что, если среди полыхания покажется вдруг все та же черная, как головешка, фигура? Последняя мысль напугала Джо: он был готов встретиться с любой опасностью объяснимой, но почти наверняка спасовал бы перед сверхъестественным явлением.

«Робот, – уже в который раз напомнил он себе, – в роботах нет ничего мистического…»

Пусть мысль о ниндзя-роботах была и нелепой, но все же Джо предпочел бы свыкнуться с нею. Хорошо, что природа наделила людей даром обманывать себя…

Впрочем, самообман и не потребовался: огонь довольно быстро начал угасать, а ниндзя, как ему и было «положено», не появлялся.

Постепенно выражение лица Джо просветлело, он мягко коснулся руки Алишии и проговорил:

– Пошли…

Она согласно кивнула:

– Отсюда уже совсем недалеко, и мы можем дойти пешком.

Судя по выражению ее глаз, прикованных к огню,

– его языки бликами отражались на черной глади зрачков, – Алишию обуревали схожие сомнения. Девушка дышала, шумно втягивая воздух и приподнимая плечи, как дышат женщины в тесных и душных помещениях.

Они пошли было в сторону, куда Алишия указала слабым жестом руки, но через несколько шагов Джо остановился: Тодо не тронулся с места. В самом деле, Джо затащил, пусть невольно, мальчишку сюда, на порядочное расстояние от города, значит, должен был сказать свое слово. «В конце концов, не тянуть же мне его с собой на остров», – сказал он себе.

– Тодо, слушай…

– Что? – мальчишка лукаво прищурился.

То ли в силу возраста, то ли по какой другой причине, но он отнесся к происшествию спокойнее всех. Несмотря на визги и вскрики во время поездки, которые, впрочем, могли объясняться простым подыгрыванием собственным чувствам, он, казалось, был просто доволен приключением и, возможно, жаждал продолжения.

– У меня есть просьба, – глядя мальчишке прямо в глаза, проговорил Джо. – Скажи сержанту Джексону, что я отправляюсь на остров Черная Борода.

Тодо слегка нахмурился. Похоже, он и впрямь не хотел уходить, и Джо пришлось подтолкнуть его снова.

– Ты понял?

Некоторое время на худом смуглом личике отражалась неясная Джо внутренняя борьба. Любопытство боролось у Тодо с благоразумием, корысть – с жаждой новых приключений. Наконец складки над его переносицей разгладилась.

– Пять долларов, – вызывающе и жестко попросил, как приказал, он.

Джо усмехнулся.

«Черт побери, но этот парнишка далеко пойдет!»

Руки Джо захлопали по опустевшим карманам. После отданных тридцати за машину там, похоже, ничего не оставалось.

– Подожди…

Да, Джо не ошибся: его кошелек, равно как и карманы, были пусты. Джо вопросительно покосился на Алишию, но девушка уже снова смотрела странным, одновременно и обиженным и затравленным, взглядом на догорающее кострище.

В воздухе усиливался душный, неприятный запах гари.

Убедившись, что и у Алишии одалживать деньги бесполезно, Джо развел руками:

– Потом заплачу.

Тодо насмешливо прищурил один глаз, и Джо еле удержался, чтобы не рассмеяться: можно было поспорить, что Тодо думал нечто вроде: «Тоже мне, ниндзя, пятерку пожалел! Вот случится что с тобой – кто мне заплатит? Американский дядюшка?»

Новый дружеский щелчок надвинул ему козырек на глаза: «Будь спокоен, как-нибудь рассчитаемся!»

Тодо поправил кепку, еще раз насмешливо и выжидающе взглянул на Джо и, махнув рукой, вприпрыжку понесся к городу, время от времени оборачиваясь и хитро поблескивая узкими черными глазами.

Тронулись с места и Джо с Алишией.

Идти, действительно, пришлось недолго: они миновали полинявшие постройки и вышли на берег, похожий на тысячу других берегов, где живут рыбаки. Развешанные паутины сетей украшали одинокие колышки, днища лодок гигантскими раковинами жарились на солнце. Повсюду, источая особые морские ароматы, вялились кучи выброшенных на берег водорослей, откуда-то доносился приглушенный запах тухлой рыбы и мокрой чешуи. Среди невысокой ярко-зеленой травы, не признающей деления земного шара на климатические пояса (быть может, за исключением арктических и антарктических), грелись пестрые ленивые куры; время от времени одна из них поднимала к небу маленькую головку, произнося свое грудное «ко-ко-ко» – напев скромной будничной идиллии совсем другого мира, в котором никто никого не убивает почем зря, не похищает, не носится по крышам и дорогам со средневековым, да и с современным оружием, а где просто неторопливо живут, в поте лица зарабатывая свой хлеб, не замечая, быть может, всей красоты такого способа жизни, так заметного людям другого склада, уставшим от приключений и жаждущим спокойствия, как глотка чистой воды.

«Вот ведь… – с досадой подумал Джо, проходя мимо сетей, – дорого бы я заплатил, чтобы провести на этом берегу несколько часов: такой «подзарядки» хватило бы мне, быть может, не на один год…»

Он вспомнил пальмы, горы, бескрайний океан, медитации за чаем – и сердце его сладко защемило от осознания разноликости спокойствия и красоты, которая есть и в буре, и в штиле, и в небольшой лужице возле колодца, или на протоптанной деревенской тропинке. Прекрасна и скромная гордость, и гордая скромность – все, в чем есть хоть крупица добра и созидания.

Они молча шли к убаюкивае плещущемуся морю; блики, скачущие по изумрудной бирюзе, до боли кололи глаза.

– Лодка должна быть здесь, – проговорила Алишия остановившись, и в ее голосе Джо снова ощутил близкие его настроению нотки.

О каком еще покое может мечтать человек после шторма? Нырнуть в неторопливый уют, закрыться им с головой от житейских неудач, разлечься, зажмурившись, на ласковом теплом песке и лежать, лежать, лежать, слушая лимонадное шипение волн и куриное «ко-ко-ко…».

– Вот она… – тонкие девичьи пальцы коснулись просмоленных темных досок.

Лодка выглядела солидной. Ее небольшие размеры не опровергали это: несмотря на меньшую прочность, дерево в таких случаях смотрится куда внушительнее металла, выкрашенного краской: в самой грубости и толщине материала прячется особая представительность.

– Вот… – Джо прикоснулся к дереву: оно было теплым и сухим.

Алишия развернулась и присела на ладный округлый бок лодки, по привычке поправляя свои кудряшки.

– До острова примерно двадцать миль, – задумчиво проговорила она.

Джо кивнул.

– Начинаем? – гладившая лодку рука уперлась в дерево сильнее, как бы проверяя его на прочность.

Алишия вздохнула.

– Нет, не сейчас, – произнесла она после короткой паузы. – У них там патрульные катера. Нужно будет подождать наступления темноты…

– Жаль… – ответил ей Джо, и мало кто смог бы заподозрить, как обрадовало его это обстоятельство.

Мгновение, которое он и сам хотел бы остановить, обещало растянуться до вечера.

* * *

Как бы хорошо ни владел собой человек, ему все равно не удастся скрыть свое истинное внутреннее состояние: его непременно выдаст то ли какое-нибудь не характерное для него движение, то ли противоестественная скованность. Кэмоно еще не успел подойти к Дерреку, как тот уже знал, о чем сейчас пойдет речь. Плечи и руки ниндзя были напряжены, шея сделалась негибкой, и оттого его тело не так пружинило во время ходьбы – словно на него был надет корсет или Кэмоно попробовал заняться шпагоглотательством и подавился обломком.

«Вот те на… – подумал Лео. – Не иначе как у девицы ночевал тот самый американец… Скверно.

Ничего не скажешь – скверно… А ведь можно было догадаться, какого гостя можно у нее застать… Ладно, черт с ними – пусть эти мелкие подробности не портят мне праздник. Никуда эта парочка от меня не денется, при случае я без труда щелкну их по носу…»

Кэмоно остановился в двух шагах от своего шефа. Крылья его ноздрей раздувались, окончательно подтверждая догадку Лео.

– Американец? – сощурился Деррек.

– Он сбежал, Лео, – немного наклонив голову, ответил ниндзя. – Это не человек…

Можно было подумать, что для него это было подлинной трагедией. В какой-то мере это соответствовало действительности: мало кто из мнивших себя первым из первых безболезненно свыкнется с тем, что кто-то займет его место.

Лев сочувственно кивнул.

«Интересно, – подумал он, – а что скажет этот Зверь, встретившись с настоящими нелюдьми? Неуязвимыми. Сильными, не знающими боли, слабости или усталости, но в то же время и ловкими, как он сам… И даже более, чем он сам, потому что они не смогут ошибаться, поддаваясь эмоциям… Да, Кэмоно будет первым, кто сразится с ними, и я не стану останавливать его, если он захочет драться с применением настоящего оружия. Как там у Шекспира? «Мавр сделал свое дело…» Пусть он никто без меня, пусть его умение немного стоит без моих денег – я все же предпочел бы иметь дело с теми, кто изначально не сможет сменить хозяина, кто не сможет предать».

Пока он думал, на его лице появилось жестокое, безжалостное выражение. Впрочем, Деррек и не старался скрывать свои чувства.

Глядя на него, губернатор немного посторонился. Теперь союзник казался ему страшным.

– Нужно возвращаться на остров, – немного небрежно, словно свысока, бросил Лев, продолжая думать о своем. Мысли о том, что должно будет произойти этим вечером, дразнили его воображение, как ребенка новая игрушка. – У нас там еще есть дела. – Ушедший было в никуда взгляд возвратился, и лицо Льва тотчас сделалось мягче. – Ты позвонишь американскому послу, – обратился он к ерзающему на месте губернатору: тот все больше страшился своих совместных дел с Лео и его компанией, настолько, что еще немного – и пошел бы с повинной, если бы хоть кто-то гарантировал ему сохранение жизни, – чтобы он попридержал своих людей, а то вокруг этого дела может начаться третья мировая война.

Последние слова были сказаны так буднично, что по спине губернатора побежали мурашки.

Однако Лев не преувеличивал: слишком много людей было вовлечено в его игру, слишком большие деньги, слишком острые интересы и амбиции. Даже то, что губернатору было позволено знать до сегодняшнего дня, позволяло сделать вывод о том, каков истинный размах готовящейся втихую операции и каковы будут последствия в случае ее срыва.

От одного упоминания об этом у губернатора захватило дух. Он вытянулся, как рядовой перед генералом, и проговорил, трепеща от волнения и страха:

– Хорошо, сэр.

Лео улыбнулся.

То, о чем он мечтал, к чему готовился, должно было свершиться этой ночью.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Ближе к вечеру куры исчезли – должно быть, побрели кормиться. Но море плескалось так же тихо и сонно, а к сохнущим водорослям примешался, помимо рыбного, и запах свежесрубленного дерева: Джо с Алишией пристроились на пригорке, где лежали напоминающие великаньи кости голые, бескорые бревна и земля пестрела от серебристых и бледно-желтых щепок. Алишия сидела, широко расставив затянутые в облегающие брюки ноги и спустив между коленями сложенные в замок руки, – такая поза больше пошла бы мужчине-работяге, чем девушке с тонким и умным лицом. Впрочем, Джо это по-своему даже нравилось: его привлекала естественность.

– Кто такой Лер? – спрашивал он, всматриваясь в солнечный блик, катающийся по круглым кольцам-сережкам Алишии.

– Он – один из самых влиятельных торговцев наркотиками в мире, – поясняла она, прислушиваясь больше к морю, чем к своему собеседнику. – Его все знают…

Губы Джо чуть заметно скривились: он не входил в число этих «всех», да и Дикий Билл, судя по всему, тоже, хоть и жил по соседству.

– Ну а какое отношение ко всему этому имеет твой отец?

Взгляд Алишии на миг застыл, черты лица стали тверже, затем усилием воли она заставила себя расслабиться.

– Моя мать умерла от рака, – стараясь не глядеть на Джо, ответила девушка. – Мой отец – ученый… Он очень хотел спасти ее, потом дал себе клятву найти средство от рака: кое-какие идеи у него уже имелись. Он продал все, что у него было, купил остров Черная Борода и начал работать. Он заинтересовал британское и американское правительства, они вложили большие деньги, но… – Алишия поднесла ладони к лицу, словно прикрываясь от избыточных личных воспоминаний, и провела ими по глазам, останавливая на висках. – Отец был уже на пороге открытия, когда… – она сглотнула. – Короче говоря, его перестали финансировать. Он был в отчаянии… Я в то время училась, меня не было здесь. Отец мне позвонил и… – руки Алишии снова закрыли глаза, но губы, сделавшиеся вдруг более плотными и тонкими, все равно остались видны. – В общем, это все не важно. Появился Лео и предложил отцу деньги. Сколько угодно, достаточно, чтобы закончить исследования.

Джо ощутил вдруг резкую жалость и к девушке, и к незнакомому профессору. Он понял, что должно было последовать дальше, и не слишком ошибся: по логике, Лео должен был вслед за такой «благотворительной акцией» потребовать работать на себя.

– Отец согласился. Он не задавал никаких вопросов. Он мог создать это лекарство, точнее, метод лечения. Это что-то связанное с заменой дефектных участков генов на новые, взятые у здоровых… Я плохо в этом разбираюсь. Но у Лео были другие мысли. И отец ищет теперь не средство против рака, а производит этих чудовищ, этих ниндзя…

– Что?! – перескок с одного на другое оказался для Джо слишком резок. Если до этой фразы вся история была более или менее понятна, то с этими словами все смешалось.

Лекарство от рака – и ниндзя. Какое отношение могло иметь одно к другому?

Он вспомнил неживой взгляд одного из своих противников, затем феноменальную живучесть второго, ползущего по веревке к машине, и по его спине пробежали мурашки. Нет, связь все же существовала – странная, недоступная пока его пониманию, но все же интуитивно-очевидная.

Ниндзя-роботы… нет, не роботы, нечто другое, но все равно являющееся не результатом самовоспитания человека, а каким-то искусственным продуктом.

– Что значит «производит»? – снова спросил Джо, подаваясь вперед.

– Это тоже связано с генной инженерией, – девушка справилась с собой и смотрела теперь на море хотя и жестко, но без страдальческого выражения лица. – Несколько измененный основной метод с реорганизацией генетического кода. – Она замолчала на миг, затем продолжила: – Вот для этого им и нужны были пехотинцы. Для опытов.

Джо поежился. То, что рассказывала Алишия, напоминало плохой фантастический роман, но будь это так, они не сидели бы сейчас на берегу, ожидая темноту, которая уже начала потихоньку сгущаться у горизонта.

– А ты? – вырвалось у Джо.

– Я… – Алишия горько усмехнулась. – Я – заложница. Пока я у них, Лев может шантажировать моего отца. Если со мной что-то случится, он перестанет на них работать, но меня не подпускают к нему, чтобы я не оказала на него дурного влияния.

Она замолчала, но и в молчании ее слышалось презрение к тем, кто надругался над мечтами ее отца, над памятью матери и над ее собственной судьбой. Именно презрение, которое было сейчас выше ненависти и боли: как бы ни велика была власть Льва, он был в глазах этой девушки последним ничтожеством, существом, способным только на низость, – пусть даже на низость вселенских масштабов. И поэтому уважение к ней Джо только выросло: он и сам бы оценил своих врагов не выше. Сила силой, но есть же кроме нее и еще кое-что.

Когда Джо посмотрел на девушку снова, она уже улыбалась. Ему. А может, надежде?

* * *

Профессор отвернулся от электронного микроскопа, потому что усталым глазам сделалось горячо – то ли от долгого напряжения, то ли от подступивших вдруг слез.

«А ведь все решится сегодня… – отстраненно подумал он, ища успокоения в синем цвете стены, но глаза как жгло, так и продолжало жечь. – Сегодня… И я ничего не могу поделать. И не только потому, что у них моя Алишия – просто судьбе невозможно перечить, а она нарочно делает так, чтобы ты мог только страдать. Сколько раз она уже обманывала меня, заставляла гоняться за призраками

– и всякий раз в финале оказывалось одно и то же: смерть или пустота».

– Вам что-нибудь нужно, профессор? – почти угодливо поинтересовался его помощник, человек небесталанный и неглупый, но на редкость чуждый – из тех, что не верят в иные ценности, кроме денег.

– Мне? – покрасневшие слезящиеся глазки оторвались от стены и уставились на собеседника. – Мне уже ничего не нужно. Хотя…

Помощник кивнул. Он хорошо знал, что кроется за этим «хотя»: последнее время профессор Сэнбон пристрастился к наркотикам. Он еще работал так же хорошо, как и прежде, – зелье не успело замутить его мозг, – но профессор уже начал требовать его слишком часто. Впрочем, профессор уже сделал свое, и вряд ли хоть кто-то стал бы особо переживать, предвидя его конец.

Вскоре профессор уже лежал в своей комнате и улыбался. Его не интересовало ни то, что будет сегодня вечером, ни то, что сделает с ним Лео, когда эксперименты будут закончены. В видениях к нему возвращалось прошлое – нет, не то, когда Нора, умирая, лежала в лаборатории, а он не мог даже лишний раз с ней переговорить, а более ранее, когда работа еще не вытеснила из жизни любовь, когда Алишия только делала первые шаги, училась говорить… Как все просто и ясно было тогда, каким радужным и светлым виделось будущее, известное заранее, распланированное и все же наполненное мечтами. Да, они с Норой тогда даже знали заранее, каков будет их годовой доход через десять лет, через двадцать…

Доход… единственное, что сбылось из этих планов. Мало того – на счету у Сэнбона сегодня было значительно больше, чем он мог мечтать, но только и тени радости не могла вызвать лежащая в банке круглая сумма, не способная ни воскрешать мертвых, ни даже вернуть ему свободу. Если человек становится чьим-то пленником, заложником, обычно в этом прячется нечто большее, чем просто невезение или шутки судьбы.

Время от времени в голову профессора приходили мысли о том, что если бы не встретился Лев, вместо него какой-нибудь другой мерзавец неизбежно смог бы наложить на открытие свою грязную лапу.

В мире, где столько зла, нельзя быть мечтателем, нельзя верить никому, даже себе, чтобы не стать жертвой обмана. И уж если такое случается, надо иметь силы противостоять злу, быть может, заплатив за выход из его клетки жизнью. Или несколькими жизнями…

…Кого убили те, созданные им чудовища, чтобы в живых остались двое Сэнбонов? Дочку жалко? Не оправдаешься, профессор… Уж лучше бы ты ничего не открывал. Не было бы чудо-лекарства, но не было бы и кошмара.

Профессор Сэнбон заскрежетал зубами и застонал.

Ему было страшно и тяжело от сознания собственного бессилия. Но не только. Когда перед глазами замелькали невесть из каких глубин памяти вынырнувшие окровавленные трупы жертв созданных им ниндзя, он понял вдруг, как может понять только человек удручающе трезвый, что последняя лазейка для него закрыта: даже дурман вместо забытья устраивал непрекращающуюся очную ставку с совестью, и самое страшное в этом было то, что Сэнбон не знал, в чем и когда именно он провинился и за какой грех его бросили на этот путь страданий.

А совесть ждала ответа…

* * *

Даже сержант, знавший Дикого Билла гораздо дольше всех остальных, никогда еще не видел капитана таким сердитым. Пока он говорил по телефону, его брови то поднимались, то опускались, вызывая на лбу настоящий шторм минутных морщинок, которые тут же распрямлялись и съеживались снова. Наконец разговор был закончен, и. капитан повернулся к собравшимся. Теперь его лицо сделалось неподвижным, но глаза открылись широко, как при удивлении, – должно быть, именно так обозначалась на языке его тела крайняя степень возмущения.

Причина этого прояснилась буквально через секунду. Резко чеканя слоги, он проговорил:

– Американский посол сошел с ума.

При этом заявлении сержант вздрогнул и приоткрыл рот: это доселе неслыханное кощунство превосходило все, ранее ему знакомое.

– Он не дает нам разрешения посетить остров без визы губернатора. Губернатора! Да для того, чтобы он сдвинулся с места, уйдет как минимум год.

«В лучшем случае», – добавил мысленно Джексон, и его лицо вытянулось.

За окном начинало темнеть, словно и небо мрачнело с ними за компанию.

– Выходит, мы не сможем ничего сделать? – не то спросил, не то просто заметил для себя Джексон.

– Губернатор не пускает нас на остров, – капитан развел руками и с каким-то остервенением принялся засовывать их в карманы, видно, для того, чтобы кулакам не захотелось прикоснуться к этому «государственному лицу». – У них, видите ли, очень опасная политическая ситуация.

– У них здесь очень опасная бюрократия, капитан, – не выдержал Джексон, тоже сжимая пальцы в кулаки. – Мы должны сами сымпровизировать…

– Нет, мы должны ждать разрешения, – поникли плечи Дикого Билла.

Как он хотел в этот момент послать ко всем чертям свою службу, губернатора, да и самого посла в придачу!

Джексону было проще. Подождав несколько секунд, не передумает ли капитан, он подбоченился, обвел всех вызывающим взглядом и вновь обратил его к Дикому Биллу:

– Нет, это не пойдет, капитан!

* * *

Плохо, когда человек заранее знает о том, когда произойдет самый торжественный момент в его жизни. Лео Деррек не раз прокручивал в уме все свое выступление перед ошеломленной, затаившей дыхание от почтительности публикой, запоминал, что и с какими интонациями произнесет, снова и снова переживал, предвосхищал, проигрывал в уме до мельчайших деталей – и вот его миг настал, но оказался похожим на неудачную репетицию. Вроде бы все было на месте: и губернатор таращил ставшие круглыми глупые глаза, и инспектор Син стоял вытянувшись и вслушиваясь в звучание его голоса, – и все же что-то было не то. Реальность оказывалась беднее мечты, ставшие привычными слова «эпохальной» речи звучали казенно и скучно, удручая отсутствием истинной новизны. Все было не так, все, что ни возьми…

И все же – было.

– Много лет назад, – говорил Лев, прислушиваясь к мегафонным отзвукам – эху своего голоса; окрашенные в металлический оттенок, звуки возвращались к нему маленькими бумерангами, вместо того чтобы литься величественно и плавно, – мы начинали работать на улицах, в грязи, в канаве. – «Наве… аве…» – подгавкивало металлическое эхо. – И тогда мы поняли: чтобы добиться успеха, надо контролировать источник. Поняв это, мы отправились в джунгли. Мы начали с плантаций и фабрик, пока не создали самую большую империю наркотиков в мире. – Приблизительно в этом месте Лео начал понимать, что именно ему не нравилось: вместо миллионных толп, которых, разумеется, и близко не могло быть здесь, но без которых и более высокопарные речи звучали несолидно и тускло, рядом стояло в лучшем случае около двух десятков лиц, которых и так незачем было агитировать. Не глуп ли будет тот, кто станет доказывать профессору математики, что дважды два равно четырем? И все же Лев продолжал, насильно заставляя забыть себя о всем, что его смущало. – Но любой успех возбуждает зависть. Миллионы людей рады были бы уничтожить нас, и миллионы долларов тратятся нашими врагами для того, чтобы уничтожить меня и все, созданное нами за эти годы. Все висело на волоске, кода мы поняли, как можно защитить себя. Итак, с помощью профессора Сэнбона, – Лео повернулся в сторону профессора и, положив руку ему на плечо, вытолкнул его в центр трибуны, под которой расположилась арена, очень напоминающая цирковую. Профессор сразу съежился и как бы стал еще меньше ростом, соперничая теперь лишь с коротышкой Сином. Ему было неловко находиться в центре внимания, тем более когда приходилось принимать похвалы Деррека: не такой работой хотел бы он гордиться. К счастью для него, через секунду Лев забыл о создателе, обращая взор к его творению. – Вот, перед вами – суперниндзя.