Текст книги "Бедная Марта"

Автор книги: Маурин Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

– Она ушла, – неприветливо ответила на следующее утро женщина за конторкой в пансионе «Руно», когда Клайв осведомился насчет миссис Росси. Это оказалась та самая дама, которая так грубо обошлась с ними накануне.

– Ушла?

Он же просил Марту, чтобы она непременно дождалась его, точнее, предложил дождаться, чтобы они вдвоем выработали дальнейшую стратегию, проверили список мест, в которых Марта намеревалась останавливаться на ночлег, и просчитать количество миль между ними.

– Как она себя чувствовала? – спросил Клайв.

– Я не сочла возможным поинтересоваться у нее об этом. Это меня нисколько не интересует. – И, презрительно дернув плечом, женщина отвернулась, давая понять, что разговор окончен.

– Знаете, меня тоже не интересует, почему вы столь грубы, поэтому я не стану спрашивать вас об этом. Откровенно говоря, мне на это наплевать. – Клайв одарил женщину полным нескрываемого презрения взглядом. – Когда-нибудь вы с гордостью станете рассказывать о том, что миссис Марта Росси ночевала под крышей этого пансиона. – Сегодня утром он купил пару экземпляров «Ланкашир пост», в которой его статья о Марте разместилась на третьей странице. – Позвольте пожелать вам всего доброго, мадам. Надеюсь, мы с вами больше никогда не встретимся.

Он оставил ее сидеть с открытым ртом и уже собрался выйти наружу, когда другая женщина – пожилая, та самая, что приносила вчера воду в комнату Марты, – схватила его за руку.

– Я слышала, как вы справлялись о женщине со второго этажа с больными ногами, – сказала она. – Сегодня утром она интересовалась, далеко ли до Уэйвертона. Я ответила ей, что это пять или шесть миль, и она немедленно отправилась в путь.

Клайв поблагодарил ее и поехал в указанном направлении.

Покинув пределы Честера, он свернул на поросшую травой обочину и затормозил, но мотор глушить не стал. Его беспокоило, что Марта не осознает всей трудности своего решения дойти до Лондона пешком. Такими темпами ей понадобится, по меньшей мере, неделя, чтобы пройти графство Чешир. А ведь ей предстоит пересечь Шропшир, Вустершир, часть Глостершира, Оксфордшир, Букингемшир и Миддлсекс. Откровенно говоря, весь путь может занять у нее несколько месяцев. Тем не менее разубеждать ее Клайв не хотел – это было не его дело; если муж и дети Марты отпустили ее, кто он такой, чтобы возражать?

Итак, что же ему делать теперь? Ехать вперед, пока он ее не догонит, и подвезти до Уэйвертона на автомобиле? С таким же успехом он может довезти ее до самого Лондона. И они прибудут в столицу еще до конца дня. Но Клайв знал, что Марта хотела совсем иного. Она совершала поступок, символический жест ради Джо и других мальчишек, недопустимо рано ставших солдатами.

Отпустив тормоза, он вновь вырулил на дорогу. Он поедет медленно и, как только заметит Марту впереди, будет следовать за ней на безопасном расстоянии, одновременно следя за тем, как она себя чувствует – хромает, ковыляет или волочит ноги. Не исключено, кстати, что она будет идти быстрым шагом, хотя он сильно сомневался в этом, учитывая, в каком состоянии пребывали ее ступни еще вчера вечером.

Он не спеша доехал до Уэйвертона. Никаких следов Марты. Остановившись, Клайв принялся изучать карту в поисках следующей деревушки, в которой она должна остановиться. Халтон-Хит. Он вновь сорвался с места, на этот раз быстрее, и приехал в Халтон-Хит, так и не повстречав Марту по дороге.

– Проклятье! – выругался Клайв. Ему пришло в голову, что она могла потерять сознание и свалиться в кювет, а он проехал мимо, не заметив. Или, хуже того, кто-нибудь мог подвезти ее, и теперь она оказалась вообще неизвестно где.

Клайв остановился перед небольшой гостиницей из красно-коричневого кирпича с поросшей мхом крышей. Снаружи стояли столики, и клиентов обслуживала официантка лет шестидесяти в белоснежном чепчике и фартуке. Висящая над входом вывеска извещала, что заведение именуется «Коза и сапог» – необычное название для местечка, желающего выглядеть популярным и привлекательным. Часы на руке Клайва показывали час пополудни. Молодой человек устал, его мучили голод и жажда. Припарковавшись у стены здания, он направился к свободному столику, за который и уселся в ожидании, когда его обслужат.

Вскоре к нему подошла официантка. Вблизи на ее лице обнаружились многочисленные морщины, зато улыбка у нее была чудесная. Клайв попросил кружку темного эля, поинтересовавшись, подают ли здесь легкую закуску.

– Конечно, сэр; у нас имеются хрустящие булочки с сыром и пикулями, ветчиной и горчицей, а также говядина под соусом с хреном.

– В таком случае, булочку с ветчиной, пожалуйста.

Официантка уже повернулась, чтобы уйти, когда Клайв поинтересовался вдогонку:

– Кстати, здесь сегодня не проходила одна женщина? Она одета в серое платье с черной шалью, и еще… – Ему не хотелось прямо говорить, что она беременна, но, к счастью, он вспомнил подходящее французское слово. – Она enceinte[31]31
  Enceinte – в интересном положении (фр.)


[Закрыть], – наконец выговорил он.

– Что ж, сэр, если под последним вы имеете в виду, что она ждет ребенка, тогда женщина, подходящая под это описание, в эту самую минуту отдыхает наверху. Она прибыла на повозке с элем примерно полчаса назад. Бедняжка, она буквально валилась с ног от усталости. Я немедленно уложила ее в постель.

– Я могу ее увидеть? – с тревогой поинтересовался Клайв.

– Конечно, можете, сэр, – сердечно откликнулась официантка. – Это наверху. Я подам вам булочку и эль, когда вы сойдете вниз.

– Благодарю вас.

Клайв вошел в коридор гостиницы и взобрался по лестнице, которая свернула направо. Он постучал в перекосившуюся дверь, и изнутри донесся слабый голос Марты:

– Кто там?

Клайв открыл дверь.

– Это я, – сказал он. – Я уже думал, что потерял вас. Официантка рассказала мне, что вы прибыли в ужасном состоянии.

– Такими темпами, – негодующе фыркнула Марта, – я не доберусь до Лондона и к Рождеству.

Клайв кивнул.

– Вы правы, Марта. Ну и что мы будем делать?

– Не знаю. – Она, похоже, была готова вот-вот расплакаться. – Даже если забыть о Джо, что подумают Лили и Джорджи, если я вернусь, едва успев уйти? Они скажут, что их мать неудачница, совсем как отец. Получится, что я их подведу, как и Джо.

– Но вы поставили перед собой невыполнимую задачу, – возразил Клайв. – Что же до Лили и Джорджи, то они, я уверен, будут безумно рады заполучить свою мать обратно. Хотите, я могу отвезти вас в Лондон прямо сейчас? – предложил он. Если она согласится, он выставит себя полным дураком перед Эдгаром Гендерсоном, который вовсе не горел желанием публиковать целую серию статей. Он, что вполне объяснимо, будет зол как черт, если все предприятие лопнет, не продержавшись и сорока восьми часов.

Марта нахмурилась и сердито поджала губы.

– Нет, я так не хочу. Я ни за что не вернусь домой, сейчас, во всяком случае.

Клайв ощутил облегчение, смешанное со стыдом. Ведь пока Марта будет в пути, он сможет описать в очерках ее историю.

– Как ваши ноги сегодня? – просил он.

– По правде говоря, просто ужасно.

– Хотите, снова попарим их в теплой воде?

– Кем вы себя считаете – Марией Магдаленой?

Клайв постарался скрыть улыбку и пропустил ее слова мимо ушей.

– Вам нужны новые полусапожки. Позвольте, я отвезу вас куда-нибудь, и мы купим вам обувь, – предложил он.

– Куда это? – подозрительно осведомилась Марта. – Я ни за что не вернусь обратно в Ливерпуль.

– В Нантвич; это всего десять или двенадцать миль отсюда.

– И мы не будем возвращаться?

– Нет, Марта, мы поедем вперед, – терпеливо ответил Клайв.

Она неохотно согласилась, но при одном непременном условии: когда-нибудь она непременно вернет ему все, до последнего пенни, за полусапожки и все остальное, что он ей купит.

– Мне бы не хотелось, чтобы меня считали попрошайкой.

– Убежден, что никто не сможет упрекнуть вас в этом, – заверил он ее.

Шел уже пятый час, когда он вернулся к себе в офис в Ливерпуле, где, кстати, не наблюдалось репортера, которого Эдгар обещал прислать ему на смену.

– Он отправился на поиски сенсаций, – в своей обычной развязной манере сообщил Клайву Герберт. – Он забавный старикашка, ему уже лет сорок, так что он вам и в подметки не годится, босс.

– Где он сейчас? – осведомился Клайв.

– В околотке.

Клайв вопросительно приподнял брови.

– В околотке?

– В полицейском участке, босс. – Герберт ухмыльнулся. – Наш старичок тоже не знает значения этого слова. Короче, какой-то идиот попытался грабануть банк с игрушечным пистолетом.

Клайву стоило немалых усилий взять себя в руки, дабы не нанести Герберту физического вреда, хотя желание сделать это возникало все чаще, отметил он про себя.

– Что еще случилось?

Молодой наглец стал зачитывать перечень интересных, по его мнению, событий, который он составил специально для босса. Впрочем, большую часть собранной информации он передал в редакцию газеты в Блэкпуле, чтобы там разобрались с нею, но кое-что попытался выяснить сам, сделав несколько телефонных звонков.

– Ах да, к вам заходила эта симпатичная цыпочка Кейт Келлауэй. Я сказал ей, что не знаю, когда вы вернетесь.

– Спасибо, Герберт. – Клайв хлопнул мальчишку по плечу. – Ты справился очень хорошо. – Ему стало интересно, как отреагирует Кейт, если узнает, что ее обозвали «симпатичной цыпочкой», хотя, следует признать, описание вполне соответствовало действительности. Он набрал номер редакции «Ланкашир пост» и попросил к телефону редактора.

– Как там поживает наша Марта? – сразу же поинтересовался Эдгар Гендерсон. Его дружеский тон изрядно удивил и позабавил Клайва.

– Неплохо, сэр, – осторожно ответил он.

– Вот какая штука, сынок. Сегодня утром мне позвонили из «Манчестер гардиан». – Редактор попытался сделать вид, что в этом нет ничего необычного и что к нему чуть ли не каждый день обращаются представители одной из самых уважаемых газет страны. – Они прочли твою статью и выразили желание освещать путешествие Марты вместе с нами. Завтра они напечатают твою статью и отчет о сегодняшнем дне, чтобы дальше наши газеты продолжили одновременную публикацию материалов. Неплохое начало, Клайв; твоя статья появится в «Манчестер гардиан», а тебе всего-то двадцать один год. – Редактор сделал паузу, переводя дух. – Еще один вопрос: ты сможешь к вечеру достать нам фото этой Марты, чтобы оно появилось в завтрашнем номере? Я передам его в «Гардиан» по фототелеграфу.

– Приложу все силы, сэр, – пообещал Клайв. Как только он допишет сегодняшний отчет, он немедленно отправится в Кингз-корт и попробует раздобыть фотографию. По крайней мере, у них дома должен быть свадебный снимок Марты.

– Кстати, как далеко забралась наша героиня сегодня?

– В Нантвич. Завтра она направляется в местечко под названием Дрейтон в Шропшире.

– Отличная работа, Клайв, старина; продолжай в том же духе. – В трубке послышался звук, напоминающий тиканье часов – это редактор постукивал карандашом по зубам, что он проделывал крайне редко, только когда размышлял об открывающихся перспективах. – Чуть не забыл, теперь ты можешь не возвращаться каждый вечер в офис. Вы с репортером из «Гардиан», его зовут Алекс Скотт, можете писать отчеты по очереди. Он будет отправлять их в Манчестер, а они оттуда перешлют их нам. Устраивает тебя такой вариант?

– Да, сэр. Благодарю вас. – Клайву не понравилось, что у него отобрали пальму первенства, но спорить было бесполезно. Чем дальше от офисов «Ланкашир пост» он будет находиться, тем труднее ему будет передавать свои отчеты, ведь в отличие от «Гардиан», у них не было корреспондентских пунктов, разбросанных по всей стране.

Эдгар Гендерсон положил трубку. Клайв пододвинул к себе пишущую машинку и вверху страницы напечатал: «Дорога Марты. День второй». Руки молодого человека замерли над клавишами, и он принялся обдумывать, как описать сегодняшний день Марты. Вдруг, к своему ужасу, он понял, что не знает, о чем писать. Ведь ничего особенного не произошло. Он и догнал-то Марту только к обеду, после чего всего лишь отвез ее в Нантвич и купил ей пару дорогих кожаных сапожек, которые, как она уверяла, пришлись ей впору, да еще бинт, йод, вату и маникюрные ножницы, чтобы было чем резать бинт.

Клайв хотел поселить Марту в приличной гостинице, но она настояла на том, чтобы найти «что-нибудь подешевле», дабы она могла расплатиться за комнату сама, поскольку, дескать, денег у нее достаточно. Он высадил ее возле обшарпанной ночлежки, которая даже снаружи выглядела грязной.

Клайв похолодел, пальцы, замершие на клавишах, задрожали. «Не смей раскисать, – сказал он себе. – Ты репортер. Если не знаешь, о чем писать, – придумай».

«…Вчера утром в небе ярко светил бледно-лимонный диск солнца, когда Марта с молитвой на устах и легкостью в сердце покинула Честер. Она спала крепко и без сновидений, так что чувствовала себя отдохнувшей и посвежевшей. Приближаясь к живописной деревушке Уэйвертон, своему следующему пункту назначения, она думала о своем погибшем сыне Джо и маленьких детях, которых оставила дома на попечение отца-инвалида.

Постепенно ее походка утратила легкость, а шаг замедлился. Все-таки ей уже исполнилось тридцать семь, да еще и под сердцем она носила шестого ребенка. Мужественная женщина, Марта обладала пылким сердцем, но плоть, как известно, слаба. И когда рядом остановилась повозка и возница предложил подвезти ее, Марте ничего не оставалось, как согласиться.

Ваш покорный слуга встретился с нею в Халтон-Хит и там вдруг заметил, что ноги ее покрыты кровоточащими мозолями – к вчерашним ранам Марты добавились новые. Я отвез ее в Нантвич, где она выбрала себе обувь, более подходящую для завтрашнего путешествия в Дрейтон.

Я оставил ее в обветшалом пансионе, в котором она пожелала остановиться.

– Доброй ночи, Марта, – прошептал я, уходя. – Приятных вам сновидений.

Продолжение следует.»

Клайв перечитывал законченную статью. На его взгляд, она получилась чересчур сентиментальной и слащавой, а журналистику такого рода он искренне презирал и даже ненавидел. Эдгару статья понравится, но Клайв беспокоился, не пожалеют ли в «Гардиан», прочтя его опус, что решили печатать отчеты о путешествии Марты. И тут он вспомнил, что ему предстоит еще съездить в Кингз-корт, где он рассчитывал раздобыть фотографию Марты.

К своему невероятному удивлению, Клайв застал там Кейт, играющую в карты с младшими детьми Марты, которых, как оказалось, зовут Лили и Джорджи. Ребятишки выглядели бледными и худенькими – они явно недоедали, а вот одежда на них была теплой, пусть даже и не слишком чистой. Знакомясь, они чинно пожали ему руку. Комната, в которой они сидели, казалась голой и унылой.

– Привет, Клайв. – Кейт, похоже, была очень рада его видеть, как, впрочем, и он ее. – Я заглянула к ним, чтобы проверить, нормально ли они питаются. Карло, муж Марты, управляется просто замечательно. Сейчас он отлучился ненадолго, чтобы выпить кружку пива. Когда он вернется, я пойду домой. Вы видели Марту? – поинтересовалась она. Лили и Джорджи в тревоге уставились на него, ожидая ответа.

– Да, видел, с ней все в порядке, – ответил Клайв, не будучи полностью уверенным, правда это или ложь. – Собственно говоря, о вашей матери пишут две газеты, «Ланкашир пост» и «Манчестер гардиан». И я приехал, – продолжал он, – чтобы попросить у вас ее фотографию, например свадебную, на которой она с вашим отцом.

– У нас есть свадебная фотография, и мама на ней выглядит замечательно, – торжественно провозгласила Лили. – И папа тоже ничего. Она лежит в ящике буфета. – Девочка вскочила на ноги. – Я сейчас принесу ее.

Какой же Марта была красавицей в молодости! Клайв поднес фотографию к свету. Какая у нее чудесная улыбка; она совершенно, до неузнаваемости, преображала лицо женщины. И пожалуй, дело не в том, что Марта постарела; нет, сейчас в ней заметны усталость и разочарование, а еще боль потерь. Этой утратой является не только Джо, но еще и несбывшиеся надежды и мечтания, которые, должно быть, переполняли ее в день свадьбы. Однако ничто не могло сломить эту женщину, ее волю к жизни и стремление сражаться за свою семью.

– Ваш папа был очень красив в молодости, – заметила Кейт.

– Он и сейчас красивый, когда надевает свой выходной костюм, – заверила ее Лили.

– И побреется, – добавил Джорджи, – и пострижется, и почистит зубы.

Интересно, подумал Клайв, а сохранил ли Карло свою жгучую кудрявую шевелюру? Он машинально пригладил ладонью собственные прямые волосы; его не покидало беспокойство, что когда-нибудь он облысеет, как и его отец.

Клайв отказался от чая, сославшись на необходимость съездить в Блэкпул, чтобы отвезти в редакцию фотографию Марты.

Кейт проводила его до двери.

– Можно мне как-нибудь съездить с вами в Блэкпул? – робко спросила она. – Мне так хочется побывать в редакции настоящей газеты. В конце концов, – с важностью добавила она, – я ведь скоро тоже буду репортером.

– С радостью приглашаю. – Клайв жалел, что девушка не может поехать с ним прямо сейчас. Ему не помешала бы веселая компания по пути в Блэкпул и обратно. А по возвращении в Ливерпуль он мог бы отвезти ее куда-нибудь поужинать, например, в тот же «Адельфи».

Увы, его мечтам не суждено было сбыться.

– До встречи, детвора, – крикнул он на прощание.

– До свидания, мистер Декстер, – прокричали они в ответ.

Марта, с трудом переставляя ноги, устало тащилась в местечко под названием Дрейтон в графстве, о котором она никогда не слышала. Она даже не знала, что Англия разделена на области, которые именуются графствами, до тех пор пока Мистер не просветил ее на этот счет. Как бы то ни было, графство, в которое она направлялась, носило название Шропшир, а то, пределы которого она должна была покинуть, – Чешир.

Откровенно говоря, Марта уже была сыта по горло своими странствиями. Ноги отказывались служить ей, несмотря на то, что на ней были новые полусапожки, и уже не было момента, когда бы ходьба не причиняла ей мучительной боли. Кроме того, ее мучил голод; в пансионе, где она остановилась на ночь, ей предложили на завтрак миску какого-то варева, отдаленно напоминавшего овсяную кашу, но имеющего ужасный вкус.

Марта уже успела отказаться сесть на телегу угольщика, который предложил подвезти ее, потому что бедная лошадка и так еле тащила повозку, груженную двумя дюжинами мешков с углем. Ей не хотелось взваливать на несчастное животное дополнительную нагрузку.

«Когда же приедет Клайв?» – думала она. Или, быть может, ей стоит повалиться на камень, растечься по нему, как желе, и просто ждать его появления? Но это было бы нехорошо, неправильно. Тогда она не приложила бы никаких усилий, чтобы добраться до Лондона, во всем положившись на Клайва. К тому же она не имела ни малейшего понятия, почему этот славный молодой человек взялся помогать ей.

Навстречу ей ехал автомобиль, размерами превосходивший тот, что был у Клайва. Когда он приблизился, Марта разглядела, что за рулем сидит женщина. Она очень удивилась, когда автомобиль остановился, женщина открыла дверцу и крикнула:

– Вы Марта?

– Да, – запинаясь, пробормотала она.

– В таком случае, дорогая, залезайте сюда и я домчу вас до Дрейтона. – И женщина приглашающим жестом похлопала по сиденью рядом с собой. Она была очень старой, с испещренной множеством морщин кожей и ласточкиным гнездом серебряных волос.

– Откуда вы знаете, кто я такая и куда иду?

– Я прочла о вас в газете, дорогая. Сегодня утренний выпуск «Манчестер гардиан» поместил вашу фотографию. Так вы едете или нет? Если вы откажетесь, мои сестры будут очень разочарованы. Да, кстати, меня зовут Имоджен Каннигем.

– Здравствуйте. – Марта с трудом забралась в автомобиль. – Мы едем не в ту сторону, – заметила она.

Имоджен расхохоталась.

– Вообще-то автомобиль способен разворачиваться и ехать в противоположном направлении. – Она так и сделала, с такой силой крутанув рулевое колесо, что шины протестующе завизжали и машина едва не опрокинулась.

Через несколько мгновений они уже катили по направлению к Дрейтону.

– А сколько у вас сестер? – поинтересовалась Марта.

– Три родные и несколько сотен названых, с которыми меня связывает не кровное, а идейное родство, – громогласно заявила Имоджен. – Я состою в Международной Женской Лиге, в ее отделении в Шропшире, так что все мы – сестры. Вы слышали о нас?

– Нет, – прошептала Марта, ужасаясь собственному невежеству. – А что вы делаете?

– Ну, во-первых, выступаем против войны, – своим оглушительным басом проревела Имоджен. – Мы требуем право голоса для женщин, поддерживаем трейд-юнионы[32]32
  Трейд-юнион – название профсоюзов в Великобритании.


[Закрыть], кое-кто из нас является членом Лейбористской партии. Среди нас имеется парочка анархистов, а миссис Бейла Уиттэкер даже исповедует буддизм. А вы кто, Марта?

– Я католичка, – робко ответила Марта. Интересно, католическое вероисповедание считается достаточно шикарным, чтобы принадлежать к Международной Женской Лиге? – Этого достаточно?

– Этого более чем достаточно, дорогая, – прокричала Имоджен. – А теперь держитесь покрепче, и я домчу вас до Дрейтона в мгновение ока. – Она нажала на клаксон, хотя дорога была совершенно пуста, и машина помчалась еще быстрее.

Перепуганная Марта обеими руками вцепилась в сиденье и крепко зажмурилась. Открыла глаза она только тогда, когда они прибыли в Дрейтон.

Автомобиль затормозил у небольшого домика из желтого кирпича, стоявшего посреди участка, сплошь заросшего деревьями. Впоследствии Марта узнала, что это называется «фруктовый сад». Для начала ее представили родным сестрам Имоджен: Абигаль, которая оказалась еще старше Имоджен и передвигалась на костылях, Присцилле, что-то готовившей на кухне, и Джозефине, самой молодой в семействе, лет около шестидесяти, одетой в самое воздушное, расшитое невероятным количеством кружев и оборок платье, которое когда-либо доводилось видеть Марте на взрослой женщине. Джозефина то и дело обмахивалась веером и принимала жеманные позы, позволяя сестрам обращаться с ней, как с настоящей леди.

В крошечной гостиной теснились и прочие дамы. Здесь была миссис Такая-то из Манчестера и миссис Этакая из местечка Модли-Маркет, куда Марте еще предстояло попасть позже. Она настолько растерялась, что после того, как к ним присоединилось еще несколько женщин, перестала запоминать их имена и принимать участие в разговоре, чтобы не сойти с ума.

Ей предложили чай в красивой чашке из китайского фарфора и тарелку с крошечными треугольными бутербродами. Но едва Марта успела поднести один из них ко рту, как ей задали какой-то вопрос, так что она была вынуждена проглотить бутерброд, не успев его разжевать. Он застрял у нее в горле, и ей пришлось срочно запить его чаем. В результате Марта так и не поняла, с чем же был бутерброд.

Как здорово было бы прилечь где-нибудь, думала она. В пансионе, где она спала прошлой ночью, матрас оказался настолько жестким и комковатым, что она практически не сомкнула глаз.

И тут Имоджен поднялась на ноги, постучала ложечкой по своей чашке и провозгласила, что сейчас Марта скажет собравшимся несколько слов.

– Она расскажет нам, для чего идет в Лондон. Что подвигло вас на этот шаг, дорогая?

Если бы знать, что означает это странное слово – «подвигло»! Святая Дева Мария, Матерь Божья, да что же им сказать-то? Имоджен нетерпеливо смотрела на нее. Превозмогая страх, Марта встала. Ее била крупная дрожь. О Господи, теперь ей срочно захотелось в туалет.

– Нашему Джо было всего четырнадцать. Но жирный полицейский дал ему шиллинг и уговорил вступить в армию. Это было неправильно. Нечестно. Потом Джо послали во Францию, и это тоже было неправильно. Понимаете, – Марта закашлялась от волнения, – обычно мальчишек в возрасте до восемнадцати лет не берут в армию, а за границу их можно отправлять только после девятнадцати. – Она проглотила комок в горле. – Они пообещали, что отправят нашего Джо домой, но он так и не вернулся, и это стало самой большой несправедливостью. Ему позволили умереть, хотя он просто мальчишка, который всего год назад окончил школу. У него еще не начал ломаться голос, а щеки оставались почти такими же гладкими и нежными, как у ребенка. Он был недостаточно взрослым даже для того, чтобы ходить в бар, так почему же другому солдату позволили убить его? Нет, я не виню в этом какого-нибудь солдата, – рассудительно заметила она. – Быть может, он сам был таким же мальчишкой и его тоже убили. И у него наверняка есть мать и отец, такие, как я и мой Карло. И сестры, и братья, которые запомнят его молодым, даже когда сами состарятся. Пройдет время, и, кто знает, они могут забыть, что у них был брат, и он исчезнет даже из их памяти. Разумеется, с Джо такого никогда не случится.

И вот, думая о том, что произошло, и рассказывая об этом вслух, Марта вдруг ощутила, как в груди у нее поднимается гнев.

– Это неправильно, не так ли? – обратилась она к женщинам, как будто они могли ответить ей. – Все неправильно! – выкрикнула она. – Война – это неправильно. Почему мы, женщины, должны рожать детей, а потом позволять этим… этим пьяницам, – Марта подумала о майоре Нормане Брауне, депутате парламента, – или какому-нибудь жирному полисмену забирать их у нас, чтобы затем они погибали безо всякой на то причины? – Она остановилась. – Пожалуйста, кто-нибудь, покажите мне, где здесь туалет? – Если она немедленно не побежит туда, то обмочится прямо на глазах у всего шропширского отделения Международной Женской Лиги.

Хотя Клайв не был любителем заложить за воротник, он чувствовал, что сейчас ему не помешает глоток чего-нибудь покрепче. Виски, например, или бренди. Неразбавленного. Кроме того, ему срочно нужен был телефон, чтобы связаться с Эдгаром Гендерсоном.

Клайв как раз проезжал Честер и вспомнил о пансионе «Руно», в котором имелись и телефон, и выпивка. Молодой человек прибыл туда весь в поту; сердце гулко билось у него в груди, как, впрочем, весь сегодняшний день.

Его любимой мадам не оказалось за стойкой пансиона, что Клайв с радостью заметил, перешагнув порог. Он прямиком направился в бар, где заказал двойное виски, а потом, со стаканом в руке, вышел в фойе, где стояла телефонная будка. Вынув из кармана пригоршню мелочи, он набрал «О», а потом попросил оператора соединить его с редакцией «Ланкашир пост» в Блэкпуле.

– Могу я поговорить с мистером Гендерсоном? – спросил Клайв, когда его соединили с редакцией. – Скажите ему, что звонит Клайв Декстер.

Телефон – это все-таки маленькое чудо, думал он, вслушиваясь в гул голосов и стрекот печатных машинок на другом конце линии, за много миль от него.

– Слушаю, Клайв, – раздался наконец голос редактора.

– Я сделал все, что мог, – выдохнул в телефонную трубку Клайв. – Я исколесил сегодня весь Шропшир, но, прошу простить меня, сэр, нигде не смог отыскать Марту. Я был в Нантвиче, я был в Дрейтоне, но нигде ее не обнаружил. Я вернулся в Честер и не знаю, что делать дальше. – Он вытер мокрый лоб и стал ждать, что сейчас разразится буря.

– Не расстраивайся, сынок, – небрежно ответил Эдгар Гендерсон. – Парень из «Манчестер гардиан» все устроил. Марта провела утро в Дрейтоне в местном отделении Международной Женской Лиги, а после обеда ее отвезли в местечко Модли. Там на шахте работает группа отказников. Алекс говорит, что твоя Марта произнесла парочку весьма впечатляющих речей.

Марта произносила речи? Репортер из «Манчестер гардиан» все устроил? Что, черт возьми, происходит?

– Кто-нибудь мог бы предупредить меня об этом, – с горечью заметил Клайв. – Я кружил по окрестностям часов восемь, не меньше. – Он скорчил рожу телефонной трубке. – И что же, это означает, что отныне «Дорога Марты» переходит к Алексу Скотту?

Мистер Гендерсон рассмеялся.

– Нет, конечно, Клайв, хотя он написал славную маленькую статейку о ней для завтрашнего номера. Кстати, на ночь она остановилась у викария в Коулторпе. Вероятно, его дом расположен где-то неподалеку от тамошней церкви, так что ты легко найдешь его. Алекс ждет тебя, – добавил он таким тоном, словно этот Алекс Скотт делал Клайву страшное одолжение.

– Спасибо, – коротко сказал Клайв и со звоном бросил трубку на рычаг.

Он решил, что с таким же успехом может переночевать здесь, в «Руно», а с утра пораньше прибыть в Коулторп. Если ему повезет, он застанет Марту до того, как она отправится дальше. А этот Алекс Скотт, скорее всего, будет ее сопровождать.

Заказав комнату, Клайв попросил постирать ему рубашку и выгладить костюм. В бар он вернулся, кипя от гнева и досады. Судя по названию Коулторп[33]33
  От англ. coal – каменный уголь.


[Закрыть], здесь, в Шропшире, имеются угольные шахты. Если так, ему об этом ничего не известно. И если бы кто-нибудь спросил его об этом, он бы сказал, что Коулторп расположен где-то на севере.

Клайв был взбешен не только оттого, что его вывели из игры, но и из-за собственного невежества.