Текст книги "Бедная Марта"
Автор книги: Маурин Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
На следующее утро, еще до рассвета, Марта потихоньку вышла из гостиницы в Уорике и зашагала по дороге к Оксфорду. Небо над головой переливалось всеми оттенками красного, но Марта, в своем нынешнем состоянии, никак не могла решить, хорошо это или плохо.
После некоторых раздумий она решила, что такое небо предвещает дурную погоду, поскольку красный цвет выглядел зловеще. Марта упорно смотрела себе под ноги, а когда все-таки подняла глаза, то увидела, что небо стало темно-серым, и только на горизонте была алая полоска. Там, несомненно, вставало солнце, хотя Марта сомневалась, что оно сумеет пробиться сквозь такую серую пелену. Запели птицы, но как-то неуверенно и робко, словно были измучены и испуганы так же, как и она.
Марта чувствовала себя несчастной и жалкой. Завтра она будет в Лондоне, и это страшило ее больше всего на свете. Зачем она вообще отправилась в путь? Сейчас ей хотелось только одного – вновь оказаться в Кингз-корт, где Лили и Джорджи скоро начнут собираться в школу. Сама она отправилась бы на работу на фабрику «Паруса и мешки Акермана», Карло храпел бы в постели, а Лондон оставался бы городом, о котором она знала лишь понаслышке.
Но ведь такой Карло ей не нужен, верно? Если бы она не поручила ему присматривать за детьми, он бы по-прежнему бродил по Ливерпулю, каждый вечер напиваясь до беспамятства. Или нет? В последнее время он, похоже, все-таки пытался начать новую жизнь.
Ребенок, сердясь на то, что его безжалостно разбудили в такую рань, затеял грубую игру в футбол у нее в животе, а чемодан оттягивал руку, и его ручка больно впивалась в ладонь. Хозяйственную сумку, которую Марта взяла с собой из дому, носить было легче, хотя бы потому, что ее можно было перебросить через плечо, когда она становилась чересчур тяжелой. Но теперь у нее было в два раза больше одежды, чем в начале пути, и обновки просто не влезли бы в старую сумку. Ноги болели, и прошлой ночью Марта вновь не сомкнула глаз.
– Проклятье! – обругала она живую изгородь, деревья и утомленных птиц. Дома, выстроившиеся вдоль дороги в начале пути, постепенно остались позади, так что она даже не заметила этого.
Мимо промчался автомобиль и остановился в нескольких футах впереди. Из него вышел Клайв. С непроницаемым лицом он обошел автомобиль и распахнул дверцу со стороны пассажирского сиденья. Когда Марта подошла к нему, он взял у нее из рук чемодан и сунул его в «шкаф» в задней части машины, пока она взбиралась на сиденье. Никто из них не проронил ни слова.
Они проехали несколько миль, прежде чем Клайв заговорил.
– Теперь с вами все в порядке? – Он явно видел, что Марта чувствует себя не в своей тарелке.
– Что заставляет вас думать, будто я была не в порядке? – сердито проворчала она.
– Полагаю, именно поэтому вы встали до рассвета, проигнорировали завтрак и отправились в путь в гордом одиночестве, не сказав об этом ни единой живой душе. И я даже готов был предположить, что вы провели еще одну ночь в полицейском участке.
– Это не смешно, – огрызнулась она.
– А я и не шучу. Я действительно подумал, что с вами что-то случилось. Кстати, мне говорили, что вчера вечером кто-то бросил кирпич в окно полицейского участка в Вулвергемптоне. – Клайв коротко рассмеялся. – На нем было написано: «Это за Марту».
– И это тоже не смешно, – фыркнула она. – Что же касается прошлой ночи, то она была ужасной, учитывая, что я грохнулась на колени в общественном месте, в зале для собраний, выставив себя на посмешище. Я заставила людей плакать, хотя мне никогда не хотелось, чтобы из-за меня плакали или били стекла.
– Марта, – строго проговорил Клайв, – когда я увидел фотографию Джо, мне самому захотелось расплакаться. Вы идете в Лондон не только ради себя самой, а и ради тех мужчин и женщин, которые тоже ненавидят эту проклятую войну, но у которых недостает времени, или мужества, или возможностей, или силы воли, чтобы пройти этот путь самим. Вы, конечно, можете сомневаться, что делаете это и для них тоже, зато они в этом уверены. – Его голос смягчился. – Вами восхищаются все, включая меня. – Она бы смутилась, если бы он рассказал ей, насколько сильно привязался к ней.
Марта обдумала его слова и, должно быть, решила, что он говорит правду, поскольку вместо ответа лишь поинтересовалась, куда подевался Алекс.
– Он еще в гостинице, доедает завтрак за всех нас, обжора.
– А вы что же, помчались за мной на голодный желудок?
– У меня маковой росинки во рту не было, – скорбно ответил Клайв.
– Мне жаль, что я ушла ни свет ни заря. – Она рассеянно покачала головой. – Я всего лишь решила, что пришло время хоть что-нибудь сделать самой. Мне порядком надоело подчиняться.
– Ну и как, вы избавились от этого ощущения?
Марта фыркнула и скривилась.
– Не думаю, что это имеет какое-либо значение. Я была бы рада вновь оказаться дома. – И она погрузилась в задумчивое молчание.
Клайв не стал говорить ей о том, что дома ее ждут большие перемены. Репортеры одной из газет выяснили, что под псевдонимом «Мистер» скрывается Дариуш Бэйг, которого за совершение нескольких преступлений разыскивала полиция Персии, страны, где он родился. Клайв не имел к этому расследованию никакого отношения. Но нашелся ушлый репортер, который счел нужным покопаться в прошлом Мистера, и теперь несколько газет подняли из-за этого шум, надеясь опорочить Марту. Отнюдь не все средства массовой информации одобрительно относились к тому, что она делает. Кое-кто из репортеров решил воспользоваться тем фактом, что ее босс оказался преступником, и очернить репутацию самой Марты. Но пока что она даже не подозревала об этом. Судя по тому, что она рассказывала о Мистере, он казался хорошим человеком. А теперь его, скорее всего, депортируют из страны. Хотя с точки зрения закона все выглядело безупречно, моральная сторона дела оставляла желать лучшего.
Клайв взглянул на отрешенное лицо Марты, съежившейся на сиденье.
– Хотите, я развернусь и отвезу вас обратно в Ливерпуль прямо сейчас? – предложил он, заранее зная, что она откажется.
Она мгновенно выпрямилась и расправила плечи.
– Не говорите глупостей, – исполненным невыразимого презрения голосом произнесла Марта. – Можно подумать, я могу отступить и вернуться назад! Мы ведь завтра будем в Лондоне, верно?
Клайв кивнул.
– Думаю, к концу недели все завершится.
– А Оксфорд, какой он? – спросила Марта.
Клайв ответил, что не имеет ни малейшего представления.
– Мне не приходилось бывать ранее в этих местах, через которые мы проехали, за исключением Честера. Так что я здесь впервые, так же как и вы.
Он подумал о том, как было бы здорово вновь оказаться здесь после того, как закончится война, да еще вместе с Кейт, если она, конечно, согласится поехать с ним. Мысли молодого человека приняли другое направление. Согласится ли Кейт выйти за него замуж, родить ему детей и прожить с ним до конца своих дней?
– Может быть, остановимся и перекусим? – предложил Клайв, когда впереди показалась старая гостиница – бывший постоялый двор.
– Да, пожалуйста, Клайв. Мой желудок думает, что мне перерезали горло, и я умираю, так хочу выпить чашечку чая.
Они еще не успели позавтракать, как показался Алекс, заметивший припаркованный автомобиль Клайва. Он заказал себе оладьи и принялся напевать «Когда-нибудь»[45]45
«Когда-нибудь» (Some of These Days) – популярная песня, написанная в 1910 году.
[Закрыть], ожидая заказ.
– Рано пташечка запела, как бы кошечка не съела, – напомнила ему старую пословицу Марта.
– Я уже съел целых три завтрака, – похвастался Алекс.
– В таком случае вас стошнит еще до чая.
В Оксфорде они провели мирный и спокойный день. В утренней статье не было ни слова о том, где остановится Марта, там всего лишь упоминалось, что она немного отдохнет, прежде чем отправиться к заключительной цели своего путешествия – в Лондон.
Отель оказался не таким роскошным, как те, в которых они останавливались раньше. Марта не выказала ни малейшего желания любоваться достопримечательностями, но сказала, что не откажется посмотреть город как-нибудь в другой раз.
– Хотя, скорее всего, такой возможности у меня не будет. Когда война закончится, я бы хотела съездить во Францию на могилу нашего Джо. Я принесу ему самый большой букет, какой только смогу найти. И после этого я больше никогда не покину пределы Ливерпуля.
После ужина они вернулись в пустое фойе, и Алекс принес Марте стакан портвейна с лимоном.
– Что будет завтра? – поинтересовалась она у Клайва.
– Я отвезу вас на Даунинг-стрит, где вы постучите в двери дома под номером десять, – вновь сообщил он ей.
– Вот так просто? – Марта пришла в ужас, и лицо ее побелело.
– Да. – Он не стал говорить ей, что пункт ее назначения и время прибытия, «Даунинг-стрит, 10, в полдень», были упомянуты в очередном репортаже из цикла «Дорога Марты», который они с Алексом написали сегодня днем. Алекс уже передал текст по телефону в редакцию «Гардиан» в Манчестере, а оттуда статья отправилась к Эдгару Гендерсону в «Ланкашир пост». Вместо одной фотографии репортаж будет сопровождаться целой серией снимков, сделанных за все время путешествия.
– А что я скажу, когда кто-нибудь откроет дверь дома номер десять? – Марта сосредоточенно грызла ноготь большого пальца. Похоже, она не собиралась одним глотком осушать половину стакана горячего портвейна с лимоном, но это вышло случайно, и теперь она закашлялась.
– Скажете им, зачем вы пришли. – Клайв наклонился к ней и взял ее за руку. Он чувствовал, что она вся дрожит. – Что вам нужно повидаться с премьер-министром.
– Я забыла, как его зовут.
Алекс пожал ей другую руку.
– Герберт Асквит. Он производит впечатление славного парня.
– Производит впечатление славного парня, – эхом откликнулась Марта. – А что, если он велит мне убираться прочь?
Молодые люди переглянулись и заулыбались. Затем Клайв пожал плечами и сказал:
– Полагаю, есть вероятность, что у него не найдется для вас времени, собственно, его вообще может не оказаться на месте. Но вы можете оставить ему письмо, в котором расскажете о Джо и о том, что премьер-министр должен принять все меры для того, чтобы четырнадцатилетним мальчишкам не разрешали вступать в армию, не говоря уже о том, чтобы отправлять их на фронт.
Марта неуверенно кивнула.
– Хорошо, сегодня я выучу слова наизусть перед тем, как лечь спать. А лучше пойду-ка я лягу прямо сейчас. – Она встала и погладила по щеке сначала Алекса, потом Клайва. – Да хранит вас Господь, мои дорогие мальчишки, – негромко произнесла она. – Я никогда не забуду того, что вы сделали для меня за последнюю неделю.
И она ушла. Дверь за ней закрылась, и Клайв смахнул с ресниц непрошеную слезу.
– Ты несносен, Клайв Декстер, – прерывающимся голосом пробормотал Алекс. – Все из-за тебя! Я готов расплакаться, как ребенок.
Молодые люди вполне могли расчувствоваться и пролить слезинку-другую, но в это самое мгновение входная дверь распахнулась и чей-то голос прокричал:
– Ни за что на свете я не могла пропустить триумф Марты в Лондоне! Папа узнал из газет, где вы остановились, и сразу же забронировал номер и для меня. Я приехала на поезде. А где же Марта?
– Кейт! – Клайв откинулся на спинку кресла, чтобы не упасть от изумления. – Ради всего святого, что вы здесь делаете?
– Я только что объяснила вам. – Кейт звонко рассмеялась при виде удивления, написанного у него на лице. – Я не могла пропустить великий день Марты. Так где же она?
– Пошла спать, – сдавленным голосом ответил Клайв.
– В таком случае я загляну к ней, чтобы пожелать спокойной ночи.
– Не нужно. – Алекс вскочил со своего места и загородил ей дорогу. – Марте действительно нужно хорошенько отдохнуть перед завтрашним днем.
Кейт, похоже, растерялась.
– Но я ненадолго, – запротестовала она.
– Она, наверное, уже спит, – вмешался Клайв.
– Ну, хорошо. – Кейт пожала плечами и села. – Пока я ехала на поезде, я набросала пару строк. Полагаю, последний репортаж о «Дороге Марты» мы можем написать втроем.
– Нет! – одновременно вскричали Клайв и Алекс.
– Почему нет? – голос девушки дрожал от ярости.
– Потому что это наша работа, и нам за нее платят. – До чего же несносная девица, с раздражением подумал Клайв.
– Правильно. – Алекс кивнул головой в знак согласия.
Кейт окинула обоих негодующим взглядом, выхватила из сумочки блокнот в ярко-красной обложке и принялась что-то торопливо писать в нем.
Мужчины некоторое время с подозрением смотрели на нее, а потом Алекс деланно зевнул и заявил:
– Пожалуй, и мне пора баиньки.
– Я тоже пойду лягу. Но сначала закажу чашку какао. Хотите что-нибудь выпить, Кейт?
– Да, пожалуйста, Клайв. – Она продолжала что-то быстро писать и ответила, не поднимая головы. – Чашку горячего молока, если можно.
– Я попрошу, чтобы ее принесли вам в номер.
– Благодарю вас. Спокойной ночи.
– Женщины, – многозначительно проговорил Клайв, когда они с Алексом поднимались наверх. – Никогда их не пойму.
– Я тоже, старик, я тоже.
На следующее утро Кейт позволила убедить себя, хотя и с большой неохотой, что в Лондон ее отвезет Алекс. Клайв хотел, чтобы сегодня Марта сама составила мнение о происходящем, без громогласных заявлений Кейт по любому поводу.
После долгой поездки в Лондон, во время которой Марта практически не раскрывала рта, она вдруг пробудилась к жизни, едва они въехали в столицу, серую и величественную. Повсюду кипела жизнь, отплевываясь дымом. В дорожном движении забавно сочетались признаки старого и нового: ручные тележки, запряженные лошадьми повозки, омнибусы с открытым верхом и автомобили последней марки. Казалось, путешественники угодили в самое сердце деловой суеты.
– Что это? – то и дело восторженно вскрикивала Марта, тыча пальцем в какое-нибудь грандиозное здание. По большей части Клайв не знал, что ответить. Его знакомство с Лондоном ограничивалось Южным Кенсингтоном, где находилась квартира Декстеров, и Уэст-Эндом, где они бродили по магазинам и обедали в любимых ресторанах его родителей. Он также знал, как выглядит Букингемский дворец, Тауэр и Трафальгарская площадь… и все.
Но это не имело особого значения, потому что Марта и не ждала от него ответа, успевая переключиться на следующую достопримечательность.
– А что это? Чья это статуя? Кто здесь живет?
– В Ливерпуле тоже есть несколько прекрасных зданий неподалеку от пристани Пиэр-хед, – напомнил ей Клайв, уязвленный тем, что она настолько увлечена Лондоном, хотя всю жизнь прожила в великолепном городе, пусть и не столице. – Например, Сент-Джордж-Холл, одно из самых знаменитых зданий в Европе.
– В самом деле? – Марта, похоже, удивилась. – Пожалуй, я схожу туда и рассмотрю его повнимательнее, когда вернусь домой.
«А она сегодня выглядит очень привлекательно», – решил Клайв, глядя на ее коричневое цветастое платье, привезенное Кейт, розовые перчатки и маленькую розовую шляпку с вуалью. Утром в Оксфорде Марте пришлось выдержать настоящую битву с Алексом, который хотел, чтобы она надела старое серое платье и шаль.
– Я не стану встречаться с премьер-министром, одетая как бродяжка! – с жаром вскричала Марта.
– Однако дома вы ходите именно так, – взывал Алекс к голосу ее рассудка.
– Но ведь я сейчас не дома, верно? Я еду в Лондон. Или вы думаете, что у меня нет ни стыда, ни совести и что я не могу надеть свой лучший наряд ради такого важного события, как встреча с этим чертовым премьер-министром? Кроме того, на рынке на Грейт-хомер-стрит это платье стоит всего пару шиллингов.
– Но я хочу, чтобы премьер-министр считал вас бедной представительницей рабочего класса, – взмолился Алекс. Похоже, он уже смирился с тем, что проиграет спор, в который ввязался.
– Я и есть бедная представительница рабочего класса, – с гордостью заявила Марта, – но от мистера Асквита мне нужно лишь, чтобы он прекратил отправлять в свою проклятую армию четырнадцатилетних мальчишек. И ему совершенно наплевать, будет на мне старая шаль или славная розовая шляпка.
Район Даунинг-стрит и прилегающие к ней улочки оказались забиты толпами людей, среди которых то и дело мелькали мундиры полицейских. Клайв не нашел места для парковки, и ему пришлось оставить автомобиль на Парламент-сквер, где они с Мартой и вышли из машины.
– Должно быть, на Даунинг-стрит что-то происходит, – заметил он. – Какая-нибудь демонстрация, наверное. Так что последний отрезок пути нам придется пройти пешком. – Он взял ее под руку. – Нервничаете?
– Я напугана до полусмерти.
– Ну, идемте. – И Клайв подставил ей руку.
Когда они подошли ближе к демонстрантам, он сразу понял, что здесь царит безрадостная, тревожная атмосфера. Почти никто не улыбался. Мужчин оказалось всего несколько человек, большинство из них были вооружены фотоаппаратами. Здесь преобладали женщины, они держали в руках плакаты с написанными на них мужскими именами: Сирил, Микки, Губерт, Чарли, Фрэнсис…
Совсем рядом с ними какая-то женщина ахнула:
– Марта!
– Она здесь! – закричала другая.
Клайв обругал себя последними словами за то, что не сообразил сразу – эти женщины пришли сюда ради Марты. Но он и подумать не мог, что их окажется так много. Внезапно их оторвали друг от друга и Марта быстро растворилась в толпе одетых в траур женщин. Время от времени среди голов и плакатов мелькала ее розовая шляпка. Клайв с удовлетворением отметил, что Марта оказалась единственной женщиной, не надевшей черное.
– Марта здесь.
Он слышал, как окружающие повторяют эти слова снова и снова.
– Иди сюда!
– Пойдем с нами, дорогая!
У нее же нет плаката! Очевидно, эти имена принадлежали мужчинам, сыновьям, братьям и отцам, дорогим и любимым, которые погибли или были ранены в этой отвратительной войне, а у Марты не оказалось с собой плаката с именем Джо, чтобы отнести его на Даунинг-стрит.
Теперь Клайв уже совершенно не представлял, в какой стороне ее искать, и не знал, куда подевались Алекс и Кейт. Он чувствовал себя совершенно одиноким и покинутым, несмотря на то, что оказался в самой гуще толпы, хотя его постепенно выталкивали на обочину, и несмотря на то, что это ему пришла в голову идея описать путешествие Марты в Лондон. Ничего бы этого не случилось, если бы не он.
– Ага, вот ты где, старик. Я потерял Кейт. – Это был Алекс, выглядевший таким счастливым, что рядом с ним Клайв еще острее ощутил свое одиночество и печаль. Ну почему он не может выглядеть так же?
Но сейчас судьба Кейт его ничуть не занимала.
– У Марты нет плаката с именем Джо. – Клайв едва не плакал от отчаяния и необъяснимой ярости.
– Уже есть, я приготовил его заранее. Эй, смотри, Клайв, вон она, во главе процессии. Они вот-вот свернут на Даунинг-стрит.
– Премьер-министр там, не знаешь?
– Он едет сюда. Будет здесь примерно через час или около того, но станет ли он разговаривать с Мартой, это еще вопрос.
На Даунинг-стрит Марта стояла на тротуаре прямо напротив дома номер десять, а позади нее плотными рядами выстроились другие женщины. Еще несколько сотен демонстрантов вынуждены были остановиться на соседних улочках, поскольку сюда полиция не допустила их из соображений безопасности. На противоположном тротуаре сгрудились фоторепортеры, крича:
– Посмотрите сюда, Марта! Чуточку развернитесь вправо, милочка.
Женщины запели «Вперед, солдаты Христа». Это был протестантский гимн, слов которого Марта не знала, за ним последовала «Храните тепло домашнего очага», военная песня, а здесь было не место для военных песен.
А вдруг ее Джо слышал эту песню в свою последнюю ночь на войне, когда лежал в грязи и плакал, призывая свою мать, в ночь своей смерти? Алекс сделал для нее флажок на палке. На полотнище было написано: «Джо Росси, герой, погиб во Франции, возраст – 14 лет».
Сейчас женщины пели уже другую песню, но Марта не слышала их. Она думала о Джо, и мысли эти были настолько осязаемыми, что она сумела вообразить, будто он стоит перед нею и улыбается. Фигура сына получилась полупрозрачной, так что Марта могла видеть сквозь нее. Она протянула руку и коснулась его призрачного лица, губ, подбородка, волос. Она чувствовала его запах, ощущала его дыхание на своей коже. Марта даже обняла бы его, если бы в это самое мгновение он не растаял, хотя она по-прежнему ощущала его присутствие.
Дверь дома под номером десять отворилась, и оттуда вышел какой-то мужчина. Его приветствовали нестройные выкрики, хотя он никак не мог оказаться премьер-министром Гербертом Асквитом, внешность которого прошлой ночью описали Марте Клайв и Алекс. Этот человек обладал привлекательной, но скромной наружностью, у него были светло-каштановые волосы и приятная улыбка.
Но ведь она его знает! Марта ничуть не удивилась, когда мужчина подошел к ней, взял ее руки в свои, наклонился и тепло поцеловал их.
– Марта, – заговорил он, – я потрясен вашей храбростью и настойчивостью. Я горжусь тем, что могу называть себя вашим другом. – Это был Артур Хансон, помощник Нормана Брауна, депутата парламента от Центрального округа Ливерпуля. – Когда премьер-министр узнал о том, что мы знакомы, то пригласил меня сюда, чтобы я мог приветствовать вас на Даунинг-стрит.
– Здравствуйте, хороший мой. – Марту переполняли чувства, и она просто не могла говорить, особенно учитывая то, что рядом с нею стоял Джо и еще много-много людей, ловивших каждое ее слово.
Артур крепче сжал ее ладони.
– Премьер-министр возвращается сюда из своей летней резиденции в Чекерс-корт. Быть может, мы пройдем внутрь? Когда он прибудет, то захочет поговорить с вами наедине.
Марта уже собиралась принять его приглашение, но потом передумала.
– Нет, – решительно отказалась она. – Если не возражаете, я не стану входить в дом. Я не единственная, кто потерял родных и близких на этой Богом проклятой войне; таких здесь большинство. Мне не нужно какое-то особое обхождение. Если премьер-министр хочет поговорить со мной, ему придется сделать это в присутствии всех остальных.
Артур Хансон улыбнулся.
– Мне следовало догадаться, что вы ответите именно так, Марта. – Он отвесил ей поклон. – Посмотрим, что я смогу для вас сделать.
– Ты правильно поступила, мам, – сказал Джо, по-прежнему стоявший рядом.
Ни Клайв, ни Алекс не знали о том, что происходит на Даунинг-стрит. Они были слишком далеко оттуда. Но заметка, опубликованная в тот же день в газете «Ивнинг стандард», гласила о том, что когда автомобиль премьер-министра подъехал к дому под номером десять, Герберт Асквит вышел оттуда и подошел к Марте, чтобы пожать ей руку. Они разговаривали примерно две с половиной минуты, затем последовали рукопожатия с еще несколькими демонстрантами, и политик направился к дверям своего дома, приветственно помахивая рукой. Он исчез внутри, и собравшиеся запели «Священный град».
Клайв и Алекс слышали их пение. Молодые люди стояли на Парламент-сквер, облокотившись на перила, неподалеку от того места, где был припаркован автомобиль Клайва. Оба думали о том, сколько еще им придется ждать Марту. Толпа пока что расходиться не собиралась.
– Пойду поищу ее, – предложил Алекс. – На тот случай, если мы разминемся, давай заранее договоримся о встрече, а потом напишем заключительный репортаж из серии «Дорога Марты». Что скажешь?
– Может быть, в Бирмингеме? – Клайв думал о том, как непривычно звучит песня, когда ее поют одни только женщины. – Он примерно на полпути между Ливерпулем и Манчестером. Давай встретимся в той гостинице, где мы уже останавливались.
– Отличная мысль, старина!
Клайв поморщился, когда Алекс тяжелой рукой похлопал его по плечу.
– Договоримся так: если появится Марта, ты отвезешь ее домой. Если я вернусь, а тебя уже не будет, я пойму, что ты нашел ее. А вот если я разыщу ее первым, то вернусь вместе с нею сюда, чтобы не возникло путаницы. Да, то же самое касается Кейт.
– Согласен, – пробормотал Клайв, окончательно сбитый с толку.
Он оставался на месте еще примерно полчаса, все острее ощущая собственное одиночество, и потому испытал огромное облегчение, завидев, что к нему, хромая, приближается порядком растрепанная Марта.
– Мне оттоптали все ноги, – пожаловалась она. – Люди хотят, чтобы после того как у меня родится ребенок, я произносила речи, где только можно и где нельзя. Я могу забраться на заднее сиденье и прилечь? – взмолилась она.
– Разумеется, Марта. – Клайв распахнул дверцу. – Что вы сказали премьер-министру?
– То, что и собиралась. Вот только я не запомнила, что он ответил. – Она села в машину. – Он был очень мил, но Джо все время вмешивался в разговор.
– Джо? – Клайв почувствовал, как по спине у него пробежал холодок.
– Дерзкий мальчишка, – с деланной суровостью сказала Марта. – Он все время отпускал грубые замечания. Знаете что, Клайв? Я едва не присела в реверансе перед мистером Асквитом. Но если бы я сделала это, то потом ненавидела бы себя всю жизнь.
Клайв обернулся и взглянул ей в лицо. Щеки Марты раскраснелись, в глазах появился нездоровый блеск.
– Как вы себя чувствуете? – обеспокоенно поинтересовался он, жалея, что рядом нет Кейт, которая могла бы позаботиться о своей подруге.
– Совершенно разбитой, если хотите знать. – Марта рассмеялась, и в ее смехе послышались истерические нотки. – Мне кажется, будто кто-то завел мою голову механическим ключом. И если она слетит с плеч, вы будете знать почему.
Марта повалилась боком на сиденье, и ее шляпка упала на пол. Клайв нагнулся, чтобы поднять ее, а потом положил сзади. Его терзало беспокойство. Он плохо разбирался в том, как нужно ухаживать за беременными женщинами, но твердо знал, что они должны в меру отдыхать. Ему было всего семь, когда его мать родила Веронику, и судя по тому, что он помнил, с тех пор она только и делала, что отдыхала. Хотя следовало учесть, что Марта слеплена из другого теста.
Клайв завел мотор и покатил в сторону Бирмингема.
ДОРОГА МАРТЫ, ДЕНЬ ПОСЛЕДНИЙ
«…Вчера случилось нечто замечательное. Самая обыкновенная женщина разговаривала с главным политиком этой страны. Они беседовали на равных, как, собственно, и должно быть, потому что обычные люди нередко преподают так называемым «сливкам общества» уроки хорошего тона. Читатели, следившие за нашими репортажами из серии «Дорога Марты», знают о том, что ее муж инвалид и что она воспитала пятерых детей, одновременно работая полный день на фабрике по пошиву мешков. Но потом ее сына, четырнадцатилетнего Джо, обманом убедили поступить в армию, причем сделал это человек, который руководствовался корыстными побуждениями, и мальчик трагически погиб в бою.
Марта не смирилась с его смертью. Она пыталась жаловаться, но ее не стали слушать. Не желая сдаваться, Марта, пребывая на шестом месяце беременности, отправилась пешком в Лондон, дабы лично изложить свое дело сильным мира сего и настоять на том, чтобы несовершеннолетних мальчишек не отправляли умирать на войну.
Мы искренне убеждены, что она и впрямь дошла бы пешком до самого Лондона, если бы ей не пришли на помощь. Марте рассказали о том, что ее сын, умирая в грязи на поле боя, звал ее, свою мать, и она хотела воздать ему должное.
Говорят, что в мире не было бы войн, если бы им правили женщины. Мы полагаем, что это не совсем верно. Есть женщины, жестокостью не уступающие мужчинам. Но большинство представительниц прекрасного пола, к счастью, очень похожи на Марту: они не хотят, чтобы их дети воевали. Не желают, чтобы они стали пушечным мясом и погибли за страну, которая не давала им есть досыта и не позволяла получить хорошее образование. За страну, которая не предоставит им достойной работы, когда они повзрослеют, и не обеспечит медицинский уход, если им случится заболеть.
И сейчас мы хотим, чтобы вы поприветствовали героиню, самую храбрую из всех женщин, которых мы знаем, – Марту Росси.
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ!»
Алекс рассмеялся, дочитав до конца аккуратно написанную Клайвом статью.
– Ты стал феминистом, старина?
– Может быть, – ответил Клайв.
– Статья получилась блестящей. Она великолепна! Я восхищен.
– Хочешь что-нибудь поправить?
В конце концов, под нею будет стоять и его фамилия.
– Нет, меня вполне устраивает то, что есть, – поспешил уверить Клайва Алекс. – Вот разве что «мы» можно заменить на «я». За такую статью ты заслуживаешь самых добрых слов. А я ведь ничем тебе не помог.
Клайв не счел нужным скрывать свое негодование.
– Мне бы и в голову не пришло поступить так. Мы занимались этим делом вдвоем.
– Ты славный малый, Декстер. – Алекс хлопнул Клайва по плечу с не меньшей силой и воодушевлением, чем накануне в Лондоне, после чего с шумом потер руки. – В этом заведении подают что-нибудь съедобное? Как там выразилась на этот счет Марта? «Мой желудок думает, что у меня перерезано горло»?
– Сейчас принесу меню. – И Клайв поспешно удалился.
Они сидели в фойе гостиницы в Бирмингеме, в которой уже останавливались ранее. Вскоре после того, как сюда приехали Клайв с Мартой, Алекс привез Кейт. Марта заявила, что вздремнет с полчасика, а Клайв с Алексом любезничали с Кейт, стараясь загладить свою невольную грубость. К тому времени когда они собрались уезжать, она их простила.
На обратном пути в Ливерпуль Кейт перебралась в машину Клайва. Алекс отправился в Манчестер, чтобы передать в типографию последний репортаж о приключениях Марты, который должен был увидеть свет в завтрашнем номере газеты.
Не высаживая Кейт, Клайв сначала отвез Марту в Кингз-корт, где Карло и четверо детей с нетерпением ждали ее возвращения. Они нежно расцеловали ее и проводили в дом.
– Ну, что ж, с этим покончено, – с удовлетворенным вздохом заявил Клайв. – А мы можем отметить удачное завершение столь важного дела. Что вы скажете насчет ужина в «Адельфи»?
– Уже одиннадцать вечера, – напомнила ему Кейт.
– В самом деле?
Он и впрямь не заметил, что уже поздно. День подошел к концу, но Клайв еще не был готов смириться с этим.
Должно быть, Кейт догадалась, какие чувства он испытывает, или сама чувствовала то же самое.
– Вы можете отвезти меня домой, – предложила она, – и мы что-нибудь поедим – устроим этакое полуночное пиршество. На ночь вы можете остаться в комнате для гостей. Моя мама будет очень рада.
Клайв сдал назад, чтобы выехать из Кингз-корт. Какая замечательная идея!
