Текст книги "Бедная Марта"

Автор книги: Маурин Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

За окном едва забрезжил рассвет, когда ребенок так сильно ударил Марту ножкой, что она проснулась. Она погладила живот, чтобы успокоить малыша, и подумала о том, как славно было бы выпить сейчас чашечку чая. Дома по утрам, не успев встать с постели, она шла на кухню, чтобы приготовить себе чай. Даже разведенная в кипятке чайная пыль, оставшаяся на дне металлической баночки, быстро приводила ее в чувство.

Но тут Марта вспомнила, где находится, застонала и зарылась лицом в мягкую пуховую подушку.

Она у викария! В доме, принадлежащем протестантскому священнику Полю Хьюзу и его супруге Фло. Марта чувствовала себя так, будто совершила смертный грех. Ведь она ночевала под этой крышей и даже возносила здесь молитвы. Пожалуй, в следующий раз на исповеди она обязательно покается в этом, просто так, на всякий случай. А вдруг это и впрямь смертный грех? Но ведь и викарий, и его супруга оказались очень милыми людьми. Они сразу же попросили, чтобы Марта звала их по именам, что далось ей ужасно трудно. В конце концов, викарий – то же самое, что и католический священник, а она не могла себе представить, что называет отца Лоулесса по имени, величая его Биллом или Джеком, или еще как-нибудь. Что же касается наличия у святого отца супруги… нет, об этом лучше не думать!

Марта с трудом выбралась из-под одеяла и раздвинула темно-зеленые шторы на окне. На горизонте появились первые проблески водянистого, размытого света, и она задумалась, в котором часу встают обычно Поль и Фло.

Наверняка очень поздно, мрачно решила Марта. Она оделась и присела на краешек кровати, готовясь провести в одиночестве и скуке несколько томительных часов, как вдруг воспрянула духом, заслышав внизу шум воды, льющейся из крана. Спустившись по лестнице, Марта обнаружила на кухне Фло, которая как раз собиралась поставить чайник на огонь.

– Доброе утро, Марта, – жизнерадостно приветствовала ее женщина. – Поль пошел подоить корову и покормить кур. – Она была ровесницей Марты, подтянутой и аккуратной, ее темные волосы были заколоты на затылке черепаховым гребнем. Фло насыпала заварку в красивый фарфоровый чайник, разрисованный синими узорами в китайском стиле. – Я смотрю, вы тоже не любительница поспать, верно? Сама я привыкла вставать с первыми лучами солнца. Но вчера у вас был ужасно трудный день. Так что, наверное, вы могли бы поваляться в постели и подольше.

– Все это так, но много ходить мне не пришлось, – возразила Марта. – Я знаю, что все равно не смогу пройти столько, сколько бы мне хотелось, учитывая мое состояние, но этот мальчишка Алекс провез нас вчера миль сто, не меньше. – Откровенно говоря, этот «мальчишка Алекс» пришелся ей по душе, хотя Клайва она любила неизмеримо сильнее.

– От Дрейтона до Модли-Маркет всего двадцать пять миль, дорогая.

– А мне показалось, что все сто.

Фло, наверное, решила, что лучше с гостьей не спорить.

– Хотите чаю? – предложила она.

– Очень хочу. Я с утра решительно ни на что не способна, пока не выпью чашечку. – Марта присела за большой деревянный стол и обвела комнату взглядом. Интересно, как бы она себя чувствовала, будь у нее такая кухня с теплым мозаичным полом, где на стенах в ряд развешаны начищенные латунные кастрюли и сковородки, а в сосновом буфете теснятся красивые тарелки, пусть даже из разных сервизов? В очаге на черной решетке как раз разгорелся огонь; с одной стороны камина висела медная грелка, а с другой – мехи для раздувания пламени. Рядом стояла проволочная корзина с поленьями. На подоконнике пристроилась красивая ваза с колокольчиками.

Но зато у Поля и Фло не было детей, а Марта предпочла бы иметь кучу детворы, чем вот такую роскошную кухню. Говоря по правде, она не представляла себе жизни без своих сорванцов.

– Вы пьете чай с сахаром, Марта? – поинтересовалась Фло.

– Одну ложечку, пожалуйста. – Ей не хотелось просить больше.

– А как насчет чего-нибудь перекусить?

– О, мне вполне хватит гренки.

– Ни один гость не покидает этот дом без плотного завтрака, – строго заявила Фло. – Как только Поль подоит Клару – это наша корова – и соберет яйца, я приготовлю вам омлет с хлебом и маслом.

– Не представляю, каково это – собирать яйца от своих несушек, – вслух изумилась Марта, – и пить молоко от собственной коровы.

– Разве у вас в Ливерпуле нет сада и огорода?

– Нет, только двор.

– Я дам вам с собой бутылку свежего молока, – пообещала Фло. – Оно пойдет на пользу и вам, и ребенку. Вы будете ждать этого милого молодого человека, мистера Скотта, чтобы он отвез вас в… куда, кстати, вы направляетесь дальше?

– В Вулвергемптон[34]34
  Вулвергемптон – город в Англии, расположенный на северо-западе графства Уэст-Мидлендс.


[Закрыть]. – Марта никогда не слышала о городе с таким названием.

– Ах да, правильно. Сегодня у вас встреча с членами Независимой лейбористкой партии, не так ли? – Поль и Фло участвовали в движении в защиту мира, и из-за этого у Поля возникли трения с церковными властями.

– Да, наверное, – туманно ответила Марта.

Вчера у нее состоялась встреча с Имоджен Каннигем и Международной Женской Лигой, а в самом Модли-Маркет Марта познакомилась с группой славных молодых людей, объявивших себя отказниками, которых отправили сюда работать на угольных шахтах.

Как выяснилось, для того, чтобы отказаться от воинской службы, требовалось немалое мужество. Люди плевали вслед отказникам, а полицейские норовили упрятать за решетку или угостить ударом исподтишка. Женщины дарили им белые перья, хотя в этом Марта не видела ничего дурного. Она была изумлена до глубины души, узнав, что этим невероятно храбрым и умным людям может быть интересно то, что хотят сказать такие, как она.

– Пожалуй, я не стану ждать мистера Скотта, – сказала она. – Лучше я уйду сразу после завтрака и пойду пешком, если не возражаете.

– Разумеется, я ничуть не возражаю, Марта, – мягко ответила Фло. – В конце концов, вы идете ради Господа нашего.

– Да нет, – ответила Марта. – Я иду ради нашего Джо.

Полю пришлось посидеть над картой, чтобы решить, по какой дороге Марте лучше всего идти в Вулвергемптон.

– Наверное, вот по этой, которая идет через Бонингдейл, – решил он наконец. – Однако я бы все-таки посоветовал вам дождаться репортера, Марта. Он-то будет знать наверняка, в какую сторону вам идти.

Но Марта заупрямилась. Она поблагодарила хозяев за то, что они дали ей возможность переночевать в их доме, а они поцеловали ее на прощание и пожелали удачи.

Было только восемь часов утра, но в небе уже ярко сияло солнце. Марта спросила себя, а будет ли ей и дальше везти с погодой и сумеет ли она добраться до Лондона, не намокнув под дождем? Воздух все еще был прохладным, и Марта плотнее закуталась в шаль, так чтобы та закрывала не только плечи, но и шею. Дорога на Бонингдейл являла собой, в сущности, широкую тропинку и не более того, и живая изгородь из кустарников по обе стороны сверкала и переливалась каплями росы, которые со звонким шлепаньем падали в канаву.

Вероятно, сытный завтрак придал Марте сил, и она быстро зашагала вперед, хотя и знала, что скоро ее ноги устанут, появится боль в спине и будет казаться, что ребенок в животе весит целую тонну.

Она надеялась, что Клайв появится раньше Алекса. Алекс был ослепительно красив: блондин с ярко-зелеными глазами и очаровательными манерами. Клайв, пожалуй, не уступал ему в красоте, но она была какой-то неброской, что ли. Кроме того, Клайв отличался внимательностью, преданностью и заботливостью, и Марта, не раздумывая, доверила бы ему свою жизнь.

Сзади послышался стук копыт и скрип колес – ее догоняла какая-то телега. Марта обернулась и увидела, что ею управляет полный и крепкий хорошо одетый мужчина в круглой фетровой шляпе.

Телега замедлила ход, и возница осведомился:

– Вы и есть Марта Росси?

– Да, это я.

Марта испытывала странное чувство оттого, что о ней написали в газетах. Вчера, например, газетчики поместили вместе со статьей их с Карло свадебную фотографию. Один экземпляр газеты лежал в сумочке Марты; она собиралась показать ее Карло и детям, когда вернется домой.

– Ага, так знайте, что я думаю о таких потаскухах-суфражистках[35]35
  Суфражистки (от англ. suffrage – избирательное право) – участницы движения за предоставление женщинам избирательных прав. Также суфражистки выступали против дискриминации женщин в политической и экономической жизни. В отличие от других участников движения за права женщин, они считали возможным вести борьбу, применяя радикальные меры.


[Закрыть], как вы.

Мужчина схватил ведро, стоявшее у него в ногах, и опрокинул его на Марту. Та пригнулась и попыталась уклониться, но недостаточно быстро, и его содержимое намочило ее с головы до ног. Марта пронзительно вскрикнула, возница щелкнул хлыстом, и лошадь быстро ускакала, увозя телегу прочь.

Это всего лишь вода! Правда, ледяная! Но хотя ледяная вода в такое прохладное утро – плохо само по себе, все-таки поначалу Марта испугалась, что жидкость может оказаться кое-чем похуже, и поэтому испытала огромное облегчение.

Она отряхнулась, сняла шаль и выкрутила ее, а потом подобрала упавшую на землю шляпку. И вновь упрямо зашагала по дороге, надеясь, что быстрая ходьба поможет ей поскорее высохнуть.

– Пожалуйста, Господи, не дай мне простудиться! – взмолилась она. Если она заболеет, ребенку тоже придется плохо, да и ее поход в Лондон изрядно осложнится. Марта представила, как ее вносят в дом на Даунинг-стрит[36]36
  На Даунинг-стрит, 10, в Лондоне располагается резиденция премьер-министра Великобритании.


[Закрыть] на носилках.

– Марта! Ради всего святого, что случилось? Вы промокли до нитки!

– Клайв! – Шагая по тропинке, она так увлеклась своими мыслями, что не расслышала, как он догнал ее на своем автомобиле. – Боже, как же я рада вас видеть! Какой-то ужасный старый негодяй вылил на меня ведро воды. Он назвал меня «суфражисткой» или как-то в этом роде.

Клайв помог Марте сесть на пассажирское сиденье.

– Полагаю, сейчас нам лучше вернуться к викарию, там о вас позаботятся, – сказал он, с силой захлопывая дверцу. Он развернул автомобиль и покатил в ту сторону, откуда она только что пришла.

Двадцать минут спустя Марта сидела перед очагом на кухне викария, завернувшись в шерстяной халат Фло, с кружкой горячего молока в руках, в то время как ее одежда сохла на вешалке у огня. Фло пошла навестить молодую женщину, которая должна была родить через несколько дней, а Поль отправился по своим делам в церковь.

– Вы не можете оставаться одна, – заявил Клайв. Он сидел за столом рядом с Мартой. – Вам нужен телохранитель, который будет неотлучно находиться при вас.

Марта рассмеялась, хотя ей хотелось плакать. Страшно представить, что было бы, не появись Клайв так вовремя… или если бы в ведре у мужчины оказалась не вода. Но как он мог так поступить с беременной женщиной?! Она могла запросто лишиться чувств от неожиданности или испуга, точнее, так могла бы сделать любая другая женщина на ее месте.

– Как вы себя чувствуете? – озабоченно поинтересовался Клайв.

– Мне хочется убить этого негодяя своими руками, – ответила она. Марта отнюдь не ощущала в себе всепрощения или милосердия. – Вы знаете, что женщины не могут голосовать на выборах? – спросила она Клайва.

– Да, Марта, знаю. А кто сказал вам об этом?

– Фло, причем только что. Когда я рассказала ей о том, что мужчина, который окатил меня водой из ведра, обозвал меня суфражисткой, она объяснила мне, что значит это слово. Я так поняла, что до начала войны суфражистки устраивали поджоги, разбивали окна, и все ради того, чтобы женщинам предоставили право голоса. Была даже одна женщина по имени Эмили[37]37
  Имеется в виду суфражистка Эмили Уайлдинг Дэвидсон, 14 июня 1913 года бросившаяся под карету короля Великобритании. (Примеч. ред.)


[Закрыть] – фамилию ее я не запомнила, – которая намеренно бросилась под копыта лошади и погибла в День ежегодных скачек в Эпсоме. – Марта умолкла, глядя на огонь, и отпила еще глоток горячего молока. – Я думаю, это было глупо, – задумчиво продолжала она. – То есть иметь право голоса важно, конечно, но все-таки жизнь важнее. Впрочем, – заключила она, – большинство суфражисток отказались от публичных выступлений до окончания войны. Правда, к Фло это не относится. Но я не виню ее, – со вздохом добавила Марта.

Тут кто-то постучал в дверь, и Клайв пошел открывать. Стоявший на пороге молодой человек выглядел так, словно сошел со страниц одного из тех романов, в которых в последней главе ослепительный герой-любовник подхватывает героиню на руки и увозит с собой. На молодом человеке был модный твидовый костюм, кожаная кепка и краги.

– Доброе утро, – вежливо поздоровался он, прикоснувшись к своей кепке. – Я приехал за Мартой.

– Вы, должно быть, Алекс Скотт, – столь же вежливо откликнулся Клайв. Хотя молодой человек не понравился ему с первого взгляда, наживать в его лице врага было бы глупо. – Меня зовут Клайв Декстер, я репортер «Ланкашир пост». Рад знакомству с вами. – Он никак не ожидал, что репортер «Гардиан» одевается столь модно, да еще и выглядит не старше его самого.

Кроме того, Алекс Скотт оказался хорошим актером или же и вправду был невероятно рад встрече. Он с неподдельным энтузиазмом встряхнул руку Клайва.

– Так вот благодаря кому все началось! Это вы замечательно придумали – написать серию репортажей о Марте и ее путешествии в Лондон. Надеюсь, вы не будете возражать против того, что моя газета вмешалась в ваше предприятие. Так получилось.

Клайв пробормотал нечто невразумительное, что, по всей видимости, должно было означать, что он ничуть не возражает, хотя на самом деле он испытывал прямо противоположные чувства. Но все, что ни делается, – к лучшему.

– Так Марта привлечет к себе намного больше внимания, – заметил он.

– А где она сама, кстати? – Алекс заглянул Клайву через плечо, словно ожидал, что Марта прячется у него за спиной.

– У нас тут кое-что произошло. – Клайв вышел наружу, чтобы Марта не могла их услышать. – Какой-то негодяй окатил ее водой из ведра, так что она промокла до нитки. Сейчас она сушит одежду.

Симпатичное лицо Алекса исказилось гримасой отвращения.

– Может, догнать этого урода и переломать ему ноги? – проговорил он. Похоже, предложение было сделано всерьез.

– К сожалению, я при этом не присутствовал. – Клайв тоже был вне себя от гнева, но совершенно по другому поводу. Он полагал, что негодяй, напавший на Марту, заслуживал куда большего, нежели переломанных ног, но ему и в голову не приходило претворить свои намерения в жизнь. В конце концов, именно так начинались войны, – с желания людей поквитаться друг с другом. – Быть может, вы войдете? Как я уже говорил, Марта сидит у огня, пытаясь согреться.

– И мне можно войти?

– Разумеется.

Алекс приветствовал Марту так, словно они были лучшими друзьями. Клайв невольно ощутил укол ревности. Репортер из «Гардин» был из тех людей, которые способны подружиться с кем угодно. Марта удостоилась пылких объятий и поцелуев в обе щеки, хотя и изрядно смутилась при этом.

Вернулась Фло, супруга викария, и на ее щеках тоже заиграл предательский румянец, когда ей пожали руку с пылом, который граничил со страстностью.

– Как мило с вашей стороны, что вы не оставили Марту без внимания, – сказал Алекс.

– Что вы! Это мы должны быть благодарны, – откликнулась Фло.

Только через час платье Марты высохло настолько, что его можно было надеть. Мужчины вышли во двор, чтобы не мешать.

– В каком автомобиле она поедет – в вашем или моем? – спросил Алекс.

– В моем, если не возражаете, а вы можете ехать следом за нами. – Клайв хотел узнать у Марты последние новости и расспросить, как она провела вчерашний день. – У вас есть с собой экземпляр вашей газеты? – Он выехал из Честера слишком рано и не успел купить свежий номер.

Алекс протянул ему последний номер «Манчестер гардиан», и Клайв принялся читать его, пока они ожидали появления Марты. Стиль Алекса оказался еще более вычурным, чем его собственный. Марта удостоилась таких эпитетов, как «исключительно мужественная женщина», «Жанна д'Арк наших дней», «Сильвия Панкхерст[38]38
  Сильвия Панкхерст (1882–1960) – британская суфражистка и коммунистка.


[Закрыть] рабочего класса», обладавшая «той же невероятной способностью воспламенять сердца своими вдохновенными речами».

– Очень хорошо, – заметил Клайв, дочитав статью до конца.

– Должен предупредить вас, – сказал Алекс, – что я организовал прием в честь Марты, который состоится в Вулвергемптоне, когда она туда доберется. Там ее будет ждать один из наших фотографов.

– Прием? – недоуменно переспросил Клайв.

– Те, кто протестует против войны, члены Независимой лейбористской партии и другие группы будут ждать ее возле ратуши. Репортаж об этом появится в завтрашнем номере. – Алекс задумчиво пожевал губу. – На этот счет у меня есть одна идея.

Направляясь по дороге в Бонингдейл во второй раз, Марта высматривала место, где ее облили водой, но земля к этому времени уже высохла, и она так и не вспомнила, где именно это произошло.

Клайв уверенно вел машину, никуда не торопясь, и вскоре они оставили позади Шропшир и въехали на территорию Стаффордшира. Здесь он остановился в какой-то деревушке и предложил перекусить. На перекрестке стояла дюжина домиков, в одном из которых, старинной постройки, разместилась гостиница «Слиппер-инн».

Клайв с Мартой только-только уселись за столик, как к ним присоединился Алекс, ехавший следом. Они заказали пирог с мясом и почками и картофельное пюре, за ними последовали пудинг с изюмом и сладкий крем. После этого Марте принесли чай, а мужчины взяли себе по кружке темного эля.

Марта пригубила чай, а потом вдруг отставила чашку и негромко проговорила:

– Так не годится. Я питаюсь лучше, чем мой муж и дети, которых я оставила дома. Я получаю удовольствие от жизни. Но ведь я отправилась в путь не за тем, чтобы наслаждаться и развлекаться. Я отправилась в путь ради Джо, так что ноги у меня должны болеть, а спина – ныть. Я должна страдать, как страдал он, мой бедный мальчик, а не сидеть здесь, подобно принцессе, набивая живот изысканными яствами. – Марта шмыгнула носом, смахивая с глаз слезы. – Все, начиная с этого момента я ем одни бутерброды.

– Они вряд ли пойдут на пользу вашему ребенку, Марта, – рассудительно заметил Клайв. – И что сказал бы Джо, если бы узнал, что вы сознательно морите себя голодом, вынашивая его маленького братика или сестричку?

– Братика, – произнесла Марта. – Я ношу под сердцем мальчика. – Она вновь шмыгнула носом. – Ох, я не знаю, что мне делать. Все так запуталось.

Алекс ласково обнял ее за плечи, и Клайв тут же пожалел, что не догадался сделать это раньше.

– Не расстраивайтесь, старушка, – попытался он ее утешить. – Как говорится, нет худа без добра.

Марта резко ткнула его локтем под ребра.

– Не смейте называть меня старушкой, – ледяным тоном заявила она. – Я недостаточно стара даже для того, чтобы быть вашей матерью. Что же касается пословицы, то, по-моему, вы говорите совершеннейшую ерунду. Иногда бывают дни, когда не случается ничего хорошего.

– Что ж, не стану с вами спорить, Марта, – сказал Алекс. Он убрал руку, потер ушибленное место, сообщил ей, что она – мудрая женщина, и пообещал больше никогда не вести себя с нею покровительственно.

– Что значит «вести себя покровительственно»? – спросила Марта у Клайва, когда они вновь покатили в Вулвергемптон.

День выдался чудесный, было свежо и прохладно. Погода была замечательной с тех самых пор, как Марта покинула Биркенхед. Иногда ей казалось, что с того момента прошло уже несколько месяцев, а не несколько жалких дней.

– Э-э… относиться свысока. – Клайв знал, что означает это выражение, но не мог его объяснить. – Разговаривать с кем-нибудь так, словно он – несмышленый ребенок.

– Нет, я больше не позволю ему вести себя так со мной, этому Алексу, – твердо заявила Марта. – А вы относились ко мне свысока?

– Надеюсь, что нет. А если и относился, то прошу простить Меня.

– Теперь я буду следить за тем, чтобы никто не вел себя покровительственно.

После этого она погрузилась в молчание и не проронила ни слова до тех пор, пока они не миновали указатель, извещавший, что до Вулвергемптона осталось 3 мили. Автомобиль начал замедлять ход.

– Почему мы останавливаемся? – поинтересовалась Марта.

– Боюсь, что у нас закончился бензин, – мрачно сообщил ей Клайв. – Я еще утром заметил, что бак почти пуст, но после того, как мы уехали от викария из Коулторпа, мы не встретили по пути ни одного гаража. Мне следовало подумать об этом раньше.

– Что ж, в таком случае мы подождем, когда нас догонит его светлость.

– Но Алекс уехал от викария раньше нас, и сейчас он уже должен быть в Вулвергемптоне. Мы договорились встретиться с ним у ратуши.

«Интересно, почему Марта назвала Алекса "его светлостью"», – подумал про себя Клайв.

– И что же дальше? – Марта, похоже, ничуть не беспокоилась.

– Мы можем проторчать здесь целую вечность. – Он повернул голову. – Хотя вон, кажется, кто-то едет. Я попрошу, чтобы вас подвезли.

– В этом нет необходимости, – запротестовала Марта. Но Клайв уже выпрыгнул из машины и обеими руками замахал приближающейся двуколке, запряженной маленькой лошадкой. Управляла повозкой шикарно одетая дама в бархатном бордовом костюме и шляпке в тон.

– Я могу чем-нибудь помочь? – осведомилась она, натянув поводья и заставив пони остановиться.

– У меня кончился бензин, – пояснил Клайв, – а моей пассажирке необходимо попасть в ратушу Вулвергемптона. Она будет вам чрезвычайно признательна, если вы подвезете ее.

– Не нужно меня подвозить, – прозвучал сердитый голос из автомобиля, но Клайв предпочел не обращать внимания на эти слова.

– К самой ратуше я не еду, – сказала женщина, – но могу высадить вашу пассажирку где-нибудь поблизости.

Клайв распахнул дверцу автомобиля и помог Марте выбраться наружу. Она хмуро взглянула на него и с трудом вскарабкалась в двуколку.

– Пожалуй, я расскажу Алексу о затруднительном положении, в котором вы оказались. Он что-нибудь придумает, – недовольно проворчала она.

– Буду очень вам благодарен, Марта. Спасибо.

– Поверните направо, затем налево и еще раз налево, и вы окажетесь перед ратушей, – проговорила женщина, остановив двуколку через полчаса в каком-то тихом переулке. Во время короткой поездки они не обменялись ни словом.

Марта вежливо поблагодарила и двинулась дальше пешком. Она все еще сердилась на Клайва, хотя сама не понимала, за что. Она в точности следовала полученным указаниям и вскоре оказалась перед величественным зданием с дорическими колоннами у входа, перед которым собралась небольшая толпа. При ее приближении люди начали аплодировать, и Марта поняла, что они приветствуют ее. Они, толкаясь, пробирались к ней, хлопали ее по плечам, пожимали руки и говорили, что они рады видеть ее и что своим походом она делает большое дело.

– Я в восторге! – воскликнула какая-то женщина, обняв Марту и расцеловав ее в обе щеки.

Кто-то сунул ей в руки букет нарциссов, и Марта вдруг обнаружила, что стоит на ступеньках у вычурного входа в ратушу, а перед нею на площади колышется толпа. Воцарилась тишина, и люди с ожиданием смотрели на нее. К своему ужасу, Марта поняла, что они ждут ее выступления.

Но что она могла им сказать? Это было еще хуже, чем вчера, когда ей пришлось разговаривать всего с несколькими женщинами, а не с половиной населения Вулвергемптона, как сейчас.

Марта откашлялась, сглотнула и начала:

– Благодарю вас за то, что пришли меня встретить.

– Это вам спасибо за то, что пришли к нам, – выкрикнул кто-то из толпы.

Марта вновь прочистила горло.

– Я против войны, – продолжала она, и ответом ей послужил громкий одобрительный рев. – И против того, чтобы таких мальчишек, как мой Джо, заставляли участвовать в ней. – Вновь раздались приветственные крики, и Марта сообразила, что толпа будет с восторгом встречать каждое ее слово, потому что здесь собрались хорошие люди, которые относились к проклятой войне, уносившей жизни мальчишек, так же, как и она. Наверняка здесь были родственники – жены, матери и отцы, братья и сестры – тех, кто сражался или уже погиб на фронте.

Каким-то образом Марте удалось закончить свою речь. Она охрипла оттого, что ей пришлось кричать. Она еще раз поблагодарила людей за то, что они пришли встретить ее, и толпа начала редеть. Со всех сторон к Марте вновь потянулись руки, словно собравшиеся хотели дотронуться до нее. В конце концов рядом с нею остался только один человек.

– Чертовски хорошее выступление, Марта, – сказал Алекс Скотт.

Она встрепенулась, совсем забыв о том, что Клайв застрял неизвестно где с пустым бензобаком.

– Все в порядке, – успокоил ее Алекс, когда она рассказала ему о беде, приключившейся с Клайвом. – Он приехал несколько минут назад и отправился заказать для нас номера в гостинице.

– Где же он взял бензин?

– Он не сказал.

Алекс предложил ей руку, и она облокотилась на нее. Могла ли она когда-нибудь представить себе, что в поездке по стране ее будут сопровождать два самых красивых во всей Англии молодых человека? Наверняка сотни девушек отдали бы что угодно за то, чтобы оказаться на ее месте.

– Гостиница вон там. Это недалеко, – сказал Алекс.

Гостиница оказалась большой и почти такой же шикарной, как и ратуша. Клайв ждал их в фойе. Стены были оклеены обоями с золотистой каймой, а на полу лежал ковер с потрясающим узором, скорее всего, индийский или персидский. Марта вспомнила о том, что когда-то и у них в гостиной на Джерард-стрит лежал персидский ковер. Она купила его в лавке подержанных вещей за целых десять шиллингов. Тогда это казалось ей жутко экстравагантным.

Завидев их, Клайв вскочил на ноги.

– Я заказал чай, – сказал он. – И попросил меню.

– Ужасно хочу чашечку чая.

Хотя было ли такое время, когда бы она ее не хотела? Марта повалилась в серое плюшевое кресло. После событий сегодняшнего дня с неожиданным финалом у нее от возбуждения кружилась голова.

– Вы держались просто замечательно, Марта. – Алекс выглядел очень довольным. – Вы заслуживаете не только чашечки чая. Как насчет шампанского?

– Шампанское! – Марта не то что ни разу не пробовала шампанское, она и слова-то такого не произносила до сих пор. – Ох, даже не знаю, – неуверенно протянула она.

– Думаю, Марта предпочитает чай, – пробормотал Клайв.

– Да, пожалуй. – Марта вдруг вспомнила, что она наговорила ему сегодня утром насчет того, что она отправилась в путь не для того, чтобы развлекаться, а потому, что у нее есть цель. – Чай, пожалуйста, – сказала она. И пусть они не думают, эти двое, что она намерена закатить шикарный обед. Ей хватит одного супа. Она решила проявить смирение. Кроме того, суп пойдет на пользу ее ребенку, о котором она иногда забывала, если не шла слишком быстро или слишком долго.

И вдруг в противоположном конце зала Марта заприметила модно одетую женщину, лицо которой показалось ей смутно знакомым.

– Кто это? – спросила она, кивая в ту сторону.

Ей ответил Алекс:

– А, это миссис Кавано. Она член местного отделения Международной Женской Лиги.

Марта смотрела на нее и никак не могла вспомнить, где видела ее раньше. Скорее всего, вчера, в доме у Имоджен Каннигем. Хотя нет, это было совсем недавно. И тут она заметила, что Клайв явно чувствует себя не в своей тарелке. И на нее снизошло озарение.

– Это та самая женщина, которая привезла меня сюда на своей двуколке! – Марта с негодованием уставилась на Клайва. – Означает ли это, что на самом деле бензин не закончился? – По какой-то неведомой ей причине он устроил так, чтобы эта женщина подвезла ее.

Клайв повернулся к Алексу и сказал:

– Ну, что я тебе говорил, несчастный ты идиот? Видишь, что ты наделал.

– А что такого я наделал? – Алекс выглядел заинтригованным, и только. Но потом он спохватился. – О Господи! – Он поморщился и опустил голову. – Вот идиот, я совсем забыл!

О чем это он забыл? И вообще, что здесь происходит? Подали чай, но Марта не обратила на это внимания. Почему Клайв сделал вид, будто у него кончился бензин, и подстроил так, чтобы эта женщина подвезла ее, но не к самой ратуше, а высадила в нескольких кварталах поодаль? Понадобилось несколько мгновений, чтобы все стало на свои места.

– Вы хотели, чтобы я пришла к ратуше пешком, верно? – набросилась она на своих спутников. – Вы хотели, чтобы все думали, будто я прошла пешком весь путь от Коултауна?

– Коулторпа, – поправил ее Алекс.

– Это нечестно. Это жалкий обман. – Ее… Марта не могла подобрать подходящего слова… использовали. – Вы просто двое грязных обманщиков, и из-за вас я выгляжу такой же. – Марта вскочила на ноги, вновь позабыв о ребенке, покачнулась и едва не упала. – Я отправляюсь на поиски подходящего ночлега. Здесь я не останусь.

– Марта! – Клайв схватил ее за руку. – Уже темнеет. Останьтесь здесь хотя бы на одну ночь. Прошу вас. Вы наверняка устали, а за все платит газета Алекса.

– Не имеет значения, кто и за что платит. Сегодня я останусь, – с неохотой согласилась она, слишком усталая, чтобы бродить по улицам в поисках дешевой гостиницы. Но завтра она снова возьмет ситуацию под контроль, и пусть Клайв и Алекс радуются, что она пока не решила пешком отправиться в Лондон и у них есть возможность заниматься тем, что они задумали.

Посыльный в униформе проводил Марту в номер на втором этаже. Ее хозяйственную сумку он нес с такой осторожностью, словно это был эксклюзивный и дорогой саквояж. Она дала ему полпенни за труды.

Оставшись одна в роскошной комнате, Марта легла на кровать, мрачно размышляя о том, что случилось сегодня. На душе у нее было тягостно, и ей очень хотелось хорошенько оттаскать двух молодых джентльменов за уши. Примерно через час к ней зашел официант с тарелкой, на которой лежали тонко нарезанные ломтики холодной говядины, консервированные луковицы, хлеб и масло. Кроме того, он принес бисквиты и чай. Она съела все, за исключением бисквитов, и выпила чаю. Затем Марта извлекла из сумки составленный Мистером список, чтобы уточнить, где она будет завтра. В городе под названием Бирмингем, выяснила она, хотя, пребывая под опекой Клайва и Алекса, она запросто могла оказаться совершенно в другом месте, например на Северном полюсе.

Марта уже собиралась выйти в коридор, чтобы поискать туалет, как вдруг в углу комнаты заметила приоткрытую дверь. Распахнув ее, Марта обнаружила, что в ее распоряжении имеется собственная ванная, отделанная роскошной черной плиткой, со сверкающими серебром кранами.

Воспользовавшись туалетом, она вымыла руки в раковине и вытерла их белым пушистым полотенцем, которых здесь было несколько, а потом принялась изучать свое отражение в зеркале.

– Святая Дева Мария, Матерь Божья! – прошептала Марта. Должно быть, именно это имеют в виду люди, когда говорят: «Краше в гроб кладут». В ее лице не было ни кровинки, под глазами набрякли мешки, уголки губ безвольно поникли, а волосы выглядели так, словно ее несколько раз подряд протащили сквозь живую изгородь спиной вперед.

Глядя на флакон с солью для ванны, Марта представила себе, как бы это было здорово – высыпать ее в ванну, полную горячей воды, и понежиться в ней часок. Но это будет неправильно. Нечестно. Она здесь не для того, чтобы получать удовольствие.

Но потом, чуть погодя, когда она немножко отдохнет, она все-таки хорошенько умоется в ванной. А сейчас, наверное, от нее смердит, как от дохлого кролика.