Текст книги "История царствования Екатерины"

Автор книги: Матвей Любавский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Тем временем Екатерина I умерла. При Анне Иоанновне приказано было произвести выборы, кроме как от дворян, еще от духовенства и от купцов. Но общество и на этот раз отказалось от законодательной работы. К декабрю 1730 года осталось всего 5 депутатов, остальные разбежались. Видя такое упорное нежелание общества, правительство велело отпустить и этих; работа опять была поручена одним чиновникам. Но чиновники тоже не выполнили своей задачи, так как она, кроме того, была еще осложнена. С одной стороны, приказано было выбрать новый материал из иностранных законов, а с другой стороны, требовалось сделать сводку русских законов. Такие требования действительно могли казаться капризом правительства. Чиновники, заваленные текущей работой, уделяли мало времени на составление кодекса и при Анне Иоанновне разработали только вотчинную главу.

Но жизнь настоятельно требовала новых законов, и правительство Елизаветы пошло навстречу этому требованию. В 1754 году Сенат постановил для составления свода законов избрать общую комиссию из 8 лиц и целый ряд (35) частных комиссий при ведомственных учреждениях и губернских канцеляриях. Задачей общей комиссии было уложить главы судную, уголовную, вотчинную и о правах состояния, то есть гражданское и уголовное уложение и закон о правах состояния; другие, более частные отделы права подлежали разработке и специальных комиссиях. Ко времени 1755 года общая комиссия разработала 2 части – судную и криминальную, а когда дошла до закона о правах состояния, то надумала привлечь к делу выборных от дворян, духовенства и купечества. Сенат согласился с этим и, издана я указ о производстве выборов от дворян и купцов, указывал, сколь необходимо участие общества в законодательстве. Общество и на этот раз осталось глухо: выборные и депутаты прибегали ко всяким уловкам, чтобы только не явиться, а явившихся пришлось отпустить, так как это были глухие старцы. Но на этот раз выборные как-никак приняли участие в кодификационной работе. К сожалению, у нас имеется мало сведений об их работе, мы знаем только, что депутаты оставались до 1763 года, а комиссия работала вплоть до самого 1767 года.

Деятельность Елизаветинской комиссии не была безрезультатной. Она разработала три главы: 1) о суде, 2) о розыскных делах и «как за словесные преступления казнити» и 3) о состоянии подданных, то есть о юридическом положении сословий. Анализ содержания разработанных глав показывает, что это были не простые своды, а проекты,предлагавшие новые ответы, вводившие новые начала. Многое из постановлений Елизаветинского уложения повторялось в депутатских наказах Екатерининской комиссии: очевидно, что эти поправки в Елизаветинское Уложение были внесены по инициативе выборных,В этом и состоит характерная черти Елизаветинской комиссии, объясняемая участием и влиянием выборных.

Итак, кодификационные попытки не пропали даром, принесли известный результат. Екатерине оставалось воспользоваться трудами своих предшественников, но она предпочла идти не проторенной дорогой, а самостоятельным путем, задумала составить кодекс новыхзаконов. Это соответствовало взглядам Екатерины – последовательницы французской просветительной литературы. Она хотела дать идеальные законы,а их она совсем не видела в старых русских законах. Смотря гуманным взглядом на наказание, Екатерина не соглашалась со строгими нормами Елизаветинской комиссии. Вдохновляемая французскими авторами, Екатерина считала составление новых законов делом легким; она пожелала продолжить и работу представителей.

Для осуществления своего намерения Екатерина считала необходимым сначала найти общие правила,принципы, а затем уже разработать подробности.

Нахождение общих принципов Екатерина взяла на себя. В 1765 году она обратилась к изучению западноевропейской литературы того времени, и, в частности, к уже знакомому ей «Духу, законов» Монтескье.Екатерину прямо очаровывало это произведение, которое, по ее словам, должно быть молитвенником монарха, и она стала полной рукой черпать мысли Монтескье для своего плана законов. Екатерина писала Деламберу: «Скоро я пришлю вам тетрадь, из которой вы увидите, как я обобрала президента Монтескье. Но я надеюсь, что если бы Монтескье с того света увидал это, то простил бы мне мою литературную кражу, так как она совершена для блага 20 000 000 людей. Он слишком любил человечество, чтобы обидеться на это. Его книга – это молитвенник монархов». Анализируя содержание екатерининского « Наказакомиссии для составления проекта Нового Уложения», можно заметить, что из 526 его статей около 250 действительно заимствованы из «Духа законов» Монтескье. Кроме «Духа законов», Екатерина много заимствовала еще из сочинения итальянского юриста Беккариа«О преступлении и наказании»:отсюда она взяла до 100 статей. Затем, она пользовалась сочинением Гельвеция «О разуме, о человеке»и др. Таким образом, Наказ Екатерины есть, в сущности говоря, компиляция.

Сама Екатерина, посылая экземпляр Наказа Фридриху II, писала: «Ваше Величество не узнаете здесь ничего нового. Я, как ворона в басне, нарядилась в чужие перья, набрав в разные части своего сочинения чужие мысли, только распределяя их по предметам, то строчку, то несколько слов, так что, если собрать мои мысли, то будет не более 2–3 листов». Заимствования свои Екатерина делала, или переводя слово в слово (так она заимствовала из Беккариа), или переделывая, как она поступала с Монтескье (часто не совсем удачно: – по-видимому, Екатерина сама не всегда точно понимала смысл).

Работая два года, Екатерина секретничала и никому не говорила. Но как-никак через два года первая часть задачи была решена, общие принципы были найдены Екатериной, но тут ее постигло первое разочарование. Когда Наказ был уже готов, Екатерина по частям раздала его разным лицам, желая знать их мнение. Только один Орлов был в восторге, а другие держались совсем иного мнения. Никита Панин, воспитатель наследника, был поражен радикализмом «Наказа» его несоответствием с русской действительностью и прямо заявил его автору: «Ведь это такие аксиомы, от которых стены дрогнут». Подобные замечания были сделаны и другими лицами. Это заставило Екатерину переделать свой Наказ. В 1767 году она писала Деламберу: «Я занимаюсь не тем, что желала бы сделать. Половина моей работы зачеркнута и сожжена, и Бог знает, что будет с остальной, однако придется окончить работу». Перед изданном сокращенной уже редакции Наказа Екатерина созвали в село Коломенское, где она тогда находилась, «вельми разномыслящих персон» и заставила их слушать Наказ. При обсуждении каждой статьи возникали сильные прения. «Я дала им волю черкать и вырезать, – писала потом Екатерина, – и они более половины помарали, и остался Наказ, яко оный напечатан». Таким образом, едва ли четверть всего, написанного Екатериной, попило в печать.

Сохранилась, однако, рукопись Екатерины, и по ней можно установить, какие именно сделаны сокращения: эти сокращения чрезвычайно характерны, они указывают на настроение той дворянской среды, которая окружала Екатерину. Так, например, в первой редакции Екатерина писала: «Два рода есть покорностей, одна существенная, другая личная, то есть крестьянство и холопство; существенная – это значит обязательственные отношения, которые привязывают крестьян к определенному участку земли. Такие рабы были, например, у германцев: они служили господам своим, давая им определенную часть урожая или скота, или своего изделия, далее этого их зависимость не шла. Так дело обстоит и сейчас в Венгрии, в Чехии, в Южной Германии и других странах. Личная служба – это принадлежность определенной личности. Великое злоупотребление бывает, когда смешиваются вместе покорность личная и существенная».В этом рассуждении правильно определяются понятия крепостного права и холопства и осуждается смешение их. В XVIII веке не только фактически, но и в понятиях произошло смешение крестьянства и холопства.

Это рассуждение, делающее честь меткости глазомера Екатерины, глубине ее анализа, «было вычеркнуто цензорами и в печатный Наказ не попало. Цензоры оставили только следующую затем фразу: „Какого бы рода покорность ни была, надлежит, чтобы законы гражданские злоупотребление рабством отвратили и разобрали бы, отчего сие может произойти“, то есть цензора выпустили, как бы сказать, все ядро рассуждения Екатерины и оставили лишь одну скорлупу.

Цензоры целиком выпустили рассуждение Екатерины о том, что всякий человек должен иметь пищу и одежду по своему состоянию и что надо гарантировать законом, чтобы рабы в старости и в болезни не были бросаемы, что господин должен наказывать своих слуг как судьяи что надо установить правильный порядок производства суда, чтобы не могло быть подозрения в самоуправстве и несправедливости. Екатерина указывала на пример Финляндии, где 7–8 выборных крестьян судят односельчан в имении помещика.

Екатерина далеко заносилась в своих мечтах, она мечтала об освобождении крестьян,но не быстром и крутом, а медленном и постепенном. „Законы могут чинить нечто полезное для рабов, – писала она, – и их в таком состоянии содержать, чтобы сами они себе купили свободу. Надлежит, чтобы законы гражданские определяли точно, сколько рабам за освобождение своим господам по уговору уплатить“. Из этого видно, что Екатерина в своем Наказе не прочь была исподволь подготовить эмансипацию крестьян, обеспечив законом имущественные права крестьян, чтобы они не только не разорялись, а могли бы накопить имущества для своего выкупа, право которого должно быть оговорено.

Но на деле оказалось, что далеко не всеми принципами рационального законодательства можно пользоваться при составлении кодекса новых законов. Но все же Екатерине удалось выработать ряд правил, отвечавших идеалам современной западноевропейской философской мысли. В печатном Наказе мы встречаем такие положения, которые в настоящее время стали уже общепринятыми аксиомами, но тогда были новостью, особенно для русского общества. Например, Екатерина высказала следующую норму: „Ничего не должно запрещать законом, кроме вредного или каждому, или, особенно, целому обществу“; прежде держались другого мнения, что разрешено все, что не запрещается законом. Затем Екатерина писала: „Законы устанавливаются не с иным намерением, как на пользу людям; посему нужно, чтобы каждый знал, что ради его пользы соблюдать законы должно“. Екатерина высказывалась, что пытка „противна здравому, естественному рассуждению“. Рассуждая о мерах пресечения, Екатерина говорила, что арест (предварительный) есть наказание, и потому „законы должны стараться, чтобы определить знаки преступления и при этом самое заключение сколь возможно короче и снисходительнее быть, ибо обвиняемый не есть обвиненный“. Екатерина высказывалась против смертной казни, говоря, что применение ее не приносило пользы; также она была против наказаний, уродующих человека, и вообще – за мягкие наказания. Наказание – это только паллиатив, лучше предупреждать преступления, чем наказывать за них: „Надо воспитыватьдобрые нравы, нежели дух граждан в унынии казнями держать“.

„Хотите предупреждать преступления, надо воспитывать людей во взаимной любви“. Поэтому Екатерина уделяет воспитанию целую главу, в которой излагает общие правила; она советует „вперять детям любовь к отечеству и к законам, возбуждать их к трудолюбию и к таким занятиям, чтобы быть полезными гражданами своего отечества, хорошими членами общества, украшением родины“. Само общество должно быть в таком состоянии, чтобы гражданское равенство поддерживалось одними законами, чтобы бедный не боялся богатого. Свобода бывает лишь там, где граждане боятся не друг друга, а лишь закона.

Екатерина дала не только общее определение свободы, но и говорит и о свободе слова, печати и вероисповедания.Так, о печати она пишет: „Весьма беречься надо, изыскивая о сочинениях язвительных, ибо опасность есть погубить дарование, разум и охоту писать“, то есть Екатерина говорит, что не надо быть придирчивым, чтобы не парализовать всякое стремление. Веротерпимость Екатерина считает обязательной для правительства такого государства, как Россия, в котором живет столь много разных народов.

Я нарочно подробно остановился на разборе Наказа Екатерины. Вы видите, таким образом, что он вносил в обиход русского общества много тех либеральных воззрений, из которых слагается наше теперешнее мировоззрение. Можно сказать, что Наказ Екатерины – праотец современного либерализма.

В свое время Наказ расходился не только с русской жизнью, но и с чувствами русского общества. Екатерина не, могла этого не заметить и старалась оправдать свой радикализм. „Россия есть страна Европейская, – писала она в начале своего Наказа, – доказательства тому следующие: перемены, которые предпринял Петр I, оказались очень удобными потому, что нравы наши не сходствовали с климатом и принесены были к нам чужими народами, в применении европейских нравов Петр нашел такие удобства, которых не ожидал“. Екатерина и хочет продолжать дело Петра, она вносит европейские начала в русские законы, которые, по ее словам, не могут не привиться на Руси. Таким образом, Екатерина зажигала веру в русский народ как в народ европейский,в его способность принять в себя европейские начала, хотя на первых порах они могут быть и не всегда удобными.

Этими доводами Екатерина старалась убедить всех в исполнимости ее намерений. Только в одном она ошибалась: ее европейские начала нигде тогда в Западной Европе не применялись, а были лишь принципами философии.Но Екатерина верила, что эти начала должны и могут найти себе применение в реальной жизни: в атом сказалась присущая ей самоуверенность. Приступить к составлению Нового Уложения Екатерина решила в 1767 году при помощи депутатов от народа на началах, которых не отвергнут те, кто любит человечество.

Но Екатерина жестоко ошиблась: депутаты не только не приняли ее основных начал, но и Уложения не составили…

Задачу составления Нового Уложения на основах установленных ею начал Екатерина возложила на общество. Она понимала, что правительству не под силу справиться с такой задачей. „Можно найти общие правила, – писала Екатерина Вольтеру, – но подробности?“ Екатерина понимала, что в законодательстве должно выражаться коллективное творчество народа, но она не понимала, что это коллективное творчество есть сложный, продолжительный процесс. К этому коллективному творчеству Екатерина и решила пригласить народ, чтобы он сразу составил систему законов. Для этого необходимо было произвести выборы депутатов.

И вот указом 14 декабря 1766 года Екатерина приказала на будущий 1767 год созвать комиссию, прислать и нее депутатов от Сената, Синода, канцелярий, кроме су бернских и воеводских, и ото всех городов и уездов. Этих депутатов она вызывала не только для того, чтобы выслушать Наказ, но они допускались и в „Комиссию для составления проекта Нового Уложения“.

К этому указу был приложен и порядок производства выборов или, как выражалась Екатерина, обряд выборов. Депутаты созываются от дворян,от горожан,от свободных крестьяни от кочующих инородцев,причем дворяне выбирают по депутату от каждого уезда, горожане по депутату от каждого города, крестьяне по депутату от каждой провинции и кочующие инородцы по депутату от каждого народа. От горожан и дворян выборы должны быть одностепенные, а от крестьян трехстепенные, то есть от каждого погоста выбирался поверенный, поверенные погостов одного уезда выбирали уездного поверенного, из которых затем выбирался депутат провинции. Определение числа депутатов от казаков было возложено на их начальство. Депутаты должны быть не моложе 25 лет, им назначалось жалованье: дворянам 400 рублей в год, горожанам по 122 рубля, а остальным по 37 рублей в год. Депутаты навсегда освобождались от смертной казни, от пыток и телесного наказания; обидевший депутата отвечал вдвое. Внешним отличием депутатов был значок, носимый ими на шее, на котором было написано „блаженство каждого и всех“. Каждый депутат получал полномочия и наказ, составленный комиссией пяти избирателей. Кроме того, дворянство каждого уезда перед выборами депутата должно было выбрать себе на два года предводителя,который занимал меж ними первое место и под председательством которого происходили уже выборы депутата. Точно так же и горожане перед выборами должны были выбрать городского голову.

Нельзя сказать, чтобы положение о выборах в должной мере соответствовало положению страны, чтобы за будущим кодексом была обеспечена должная полнота. Дело в том, что целые сословия не получили представительства, например духовенство, которое, как-никак, занимало известное положение в государстве. Не было представителей и от дворцовых, экономических (бывших монастырских) и от посессионных (то есть заводских) крестьян, которых легко можно было приравнять к свободным крестьянам. В целях Екатерины важно было участие в представительстве и владельческих крестьян, но об это она и подумать не смела, зная настроение дворянства. Таким образом, значит, далеко не все русское общество было представлено. Потом, нельзя не указать на неравномерное распределение внутри сословий и на несоответствие выборных представителей фактическому значению класса. Например, в числе депутатов были уравнены такие большие города, как Петербург и Москва, с такими захудалыми городишками, как Буй или Волоколамск. Затем, так как число городов было более числа уездов, то представителей от городов было более, чем представителей от уездов (от городов 208 представителей, а от дворян 161), так что можно было бы подумать, что преобладающим классом в России того времени была городская буржуазия, а не землевладельческое дворянство. Впрочем, необходимо оговориться, что горожане выбирали не как сословие, а как обыватели города, так что их депутатами часто бывали дворяне. Так, от Петербурга депутатом был граф Орлов, а от Москвы князь Черкасов.

Но как бы то ни было, на этот раз общество отозвалось с большей готовностью, чем раньше, и на открытие Комиссии для сочинения проекта Нового Уложения явилось в Москву к сроку 460 депутатов; это уже не какие-нибудь 5–6 депутатов времени Елизаветы. Опоздала к сроку и не явилась всего какая-нибудь одна шестая часть из всех выборных.

Почему же Екатерининская комиссия имела такой успех в обществе? Ответ на этот вопрос надо искать в условиях выбора и участия депутатов в работах комиссии. Во-первых, депутаты получали жалованье, так что не было соображений материального характера отсутствовать (в прежнее время дворянство принуждено было складываться, чтобы отправить в Москву депутата). Во-вторых, депутаты пользовались почетом и отличием от других людей, они носили особый значок и пользовались своего рода пожизненной неприкосновенностью личности, следовательно, быть депутатом было не только не разорительно, но даже лестно. Затем, население отправило депутатов не с пустыми руками, а с требованиями, которые должны были получить удовлетворение. Население серьезно отнеслось к делу и им было составлено более 1600 депутатских наказов, которые и были привезены о Москву, из них 163 наказа от дворян, 401 от горожан и 1066 от государственных крестьян – каждый погост, каждая волость вырабатывала свой наказ.

Но несмотря на готовность населения содействовать законодательству, последнее не удалось. Какие же были тому причины?

Прежде всего необходимо отметить трудность задачи, возложенной Екатериной на комиссию. Комиссии было поручено составить проект Нового Уложения, обнимающий собой все стороны права, причем законы, выработанные ею, должны быть новымизаконами. Русское общество рассматривалось Екатериной как находящееся в первобытной стадии развития, поэтому она считала необходимым создать заново русский государственный и гражданский быт. Все предыдущее развитие как бы аннулировалось и Русское государство сравнивалось с „tabula rasa“, чистой доской, которую предстояло заполнить законодателю.

Из каких же источников надо было почерпнуть содержание русских законов? По мнению Екатерины, такими источниками должны были быть „непререкаемые правила и истины ее Наказа, желания и требования общества,выраженные в депутатских наказах, здравый смысл и любовь к отечествудепутатов“. Что же касается до действующего права, то Екатерина, разрывая с прошлым и желая заново создать русский государственный и гражданский строй, считала, что им нужно пользоваться лишь как справочным материалом.

Но составить Новое Уложение по этим источникам было чрезвычайно трудно.

Возьмем, например, Наказ с его „непререкаемыми правилами“. Наказ мало дает как источник закона: по многим вопросам он давал общие и неопределенные начала или делал указаний на иностранные законы, не делая, впрочем, выводов. Вот, например, какие мысли были в нем: „Надо установить порядок, неподвижный для наследства“. Но ведь в этой фразе нет никакого ответа на жизненные вопросы. Или другой раз Екатерина, указывая на греческие и римские законы о наследстве, добавила: „Мое мнение склоняется к разделу“. У нас на Руси имения тоже делились: но довольна ли была императрица, она не указывала. Или еще пример: „Полезно учреждение об опекунах“. Возникает вопрос: какое учреждение? Автор говорит, что опека должна быть над малолетними и безумными, но в России и ранее была опека, и притом не только над малолетними и безумными, но и над жестокими и расточительными, и ее правила определялись полнее, чем в „непререкаемых истинах Наказа“. По многим отраслям права Наказ не давал никаких указаний, гражданское же право он совершенно игнорировал. По мнению Сергеевича, Наказ не обнимал собой и сотой части всей сложной системы права, так что депутатам приходилось работать собственными усилиями. Таким образом, „непререкаемые правила Наказа“ мало годились для практического законодательства.

Второй источник законодательства – это депутатские наказы, но эти депутатские наказы часто противоречили большому Наказу. Я уже говорил вам, что Екатерина отрицательно смотрела на смертную казнь и вообще на строгие наказания, а дворянство в своих наказах, жалуясь на размножение воров, ретиво просило отмены ограничения пытки и смертной казни, требуя возвращения к практике Уложения. Вопреки мнению императрицы дворяне говорили, что мягкие законы и гуманные суды приведут к разложению общества. Такие противоречия депутатских наказов с Наказом императрицы ставили комиссию в затруднительное положение. Кроме того, Екатерина предупреждала, что ее Наказ не имеет предрешающей силы, то есть правила, изложенные в нем, „не надлежит выписывать яко законы, а мнения на них основывать можно“. На деле приходилось наказы, противоречащие Наказу Екатерины, отсылать назад для исправления. Таким образом, депутатские наказы только затрудняли, а не облегчали работу комиссии.

Но как ни трудна была работа депутатов, как ни несовершенен был их состав, они все же смогли бы выработать Уложение, если не во вкусе просвещенной философии XVIII века, то соответственно с русской действительностью. Но этому помешали нелепая организация работ в комиссии неумение руководить работами. Легче бы всего правительство достигло своей цели таким образом, если бы оно само при помощи специалистов заготовило проект нового Уложения, а потом предложило бы его депутатам для обсуждения и исправления. Таким путем шло правительство царя Алексея Михайловича, которое, составив в комиссии проект, предложило его Земскому собору, на котором он читался и исправлялся и в конце концов добился известного результата: Уложение 1649 года, отвечавшее тогдашним нуждам, было готово. Но Екатерина пошла совершенно противоположным, более длинным путем. Она поручила составление нового Уложения такому учреждению, которое, по-настоящему, должно было только слушать его и обсуждать: не дело собрания пестрого состава вести эту работу, ему следовало бы решать дела в окончательной форме. Но раз составление Уложения было возложено на многочисленную комиссию, то надо было, по крайней мере, провести разделение труда, организовать отдельные подкомиссии, поручив им разработку отдельных частей, а общему собранию предоставлять уже готовые законопроекты. Екатерина пыталась, но неудачно, организовать частные подкомиссии, разделить дело между отдельными депутатами, но она не освободила от черной и подготовительной работы и общее собрание, причем делопроизводство комиссии пришло в полный хаос.

В силу „обряда управления комиссии“ при большой комиссии были учреждены 3 частных: 1) дирекционная, 2) экспедиционнаяи 3) комиссия для разбора депутатских наказов.

Обязанности дирекционной комиссиизаключались в общем направлении работ: она предлагала общему собранию организовать новые подкомиссии, и под ее надзором происходили выборы кандидатов в них. Дирекционная комиссия наблюдала также за деятельностью частных комиссий, которые через каждую неделю должны были представлять ей „мемории“ о своих работах. Выработанные законопроекты представлялись в дирекционную комиссию, которая смотрела, не противоречат ли они Наказу» то есть как бы цензуровала. После этого законопроекты переходили на рассмотрение экспедиционной комиссии(нелепое название), которая следила за тем, чтобы законопроекты «по правилу языка и слога изложены были», то есть цензуровала их с внешней, стилистической стороны. Третья комиссия, по разбору депутатских наказов,должна была читать наказы и разбирать их по материям. Таким же образом было организовано 16 частных комиссий, установилось сложное, медленное делопроизводство.

Вот каково было нормальное течение дел: каждый вопрос предварительно обсуждался в общем собрании, затем по предложению дирекционной комиссии поручался частной комиссии, которая, выполнив возложенное на нее дело, передавала его дирекционной комиссии. Дирекционная комиссия цензуровала проект и, если была надобность, то передавала его обратно в частную комиссию. Когда дирекционная комиссия кончала свои дела, то проект переходил к экспедиционной комиссии, чтобы та внесла его в окончательной форме на общее собрание. Таким образом, каждое дело проходило несколько ступеней, и притом повторявшихся. Устанавливая такой порядок делопроизводства, Екатерина совершенно не предусмотрела очередивопросов: поэтому вопросы попадали в комиссию случайно, без плана, перебивая один другой, результатом чего был полный хаос.

Не наблюдалось плана, системы и в организации частных комиссий, которые возникали по личной инициативе отдельных депутатов, из-за этого по одному вопросу возникало несколько комиссий. Так, например, была учреждена комиссия «о разборе родов государственных жителей», мы бы сказали, комиссия о сословиях, но затем образовали комиссию «о среднем роде людей», то есть о горожанах. Устроена была комиссия «о размножении народа и о домостроительстве», а затем возникла комиссия «о сохранении лесов» – вопрос, входивший в компетенцию предыдущей комиссии. Курьезнее всего то, что, учредив комиссию для разбора депутатских наказов, Екатерина не освободила и всю комиссию от слушания и разбора их в общем собрании. Таким образом, общее собрание не освобождалось от черновой, подготовительной работы.

При такой организации дела и при неумении «маршала» Бибикова, работы комиссии затянулись и не привели к результатам.

Комиссия собралась 31 июля 1767 года в Москве в Грановитой палате. На первом собрании выбрали 3 кандидатов в председатели, из которых Екатерина утвердила Бибикова. Шесть следующих заседаний депутаты читали Наказ императрицы, который привел их в восторг, после чего они решили поднести Екатерине титул Премудрой, Великой и Матери Отечества,Вопросу о титуле было посвящено целое заседание, на что Екатерина иронически замечала: «Я велела им рассмотреть законы, а они занимаются анатомией моих качеств». 12 августа состоялось торжественное поднесение титула Екатерине, но она отклонилась от него, говоря, что премудрый и великий только Бог, что же до титула матери отечества, то она ответила уклончиво, говоря: «Любить подданных за закон почитает и желает быть ими любима».

Начиная с восьмого заседания, целых 15 заседаний депутаты читали наказы и прочитали их 12. Не дочитав их, они стали разбирать закон о дворянах, справлялись со старыми законами, плохо их понимали и потратили на это 10 заседаний. Не кончив этого дела, они обратились к чтению купеческих наказов, на что ушло 36 заседаний. Таким образом, до 60 заседаний они потратили на чтение законов и наказов; это чтение без голосований, без резолюций проходило совершенно задаром. От купеческих наказов комиссия обратилась к Эстляндским и Лифляндским привилегиям, на что ушло 11 заседаний.

18 февраля 1768 года комиссия была переведена в Петербург, где стала заниматься вопросами юстиции. Тут депутаты делали свои замечания и заседали в частных комиссиях. Председатель по-прежнему не поднимал вопросов и не ставил их на голосование. Так прошло еще б месяцев. Не кончив вопроса о юстиции, депутаты опять вернулись к вопросу о сословиях, ибо комиссия «о разборе родов государственных жителей», закончив к этому времени порученный ее разработке вопрос, внесла его на общее собрание. На это потратили 20 заседаний, но к определенному решению не пришли. После этого стали обсуждать закон о вотчинах.

Так дело продолжалось до 18 декабря 1768 года,когда началась война с Турцией и когда высочайшим указом депутаты, не состоявшие членами частных комиссий, были отпущены по домам. Частные комиссии продолжали заседать до самого конца 1774 года, когда указом от 4 декабря и они были прекращены.

Таким образом, Екатерининскую комиссию постигла та же участь: Новое Уложение не было составлено. Остались лишь проекты, из которых многие, как, например, о городах, об училищах и другие, не были закончены. Вполне разработаны были только 3 закона: о правах благородных (то есть дворян), о правах среднего (горожан) и низшего (то есть свободных крестьян) рода государственных жителей.

Но было бы крупной ошибкой думать, что Екатерининская комиссия ничего не сделала – в действительности результаты ее деятельности были огромные. Важно то, что перед Екатериной были депутаты, и она лучше, чем в путешествиях, познакомилась с нуждами своей страны. «Комиссия об Уложении, – писала она, – подала мне свет и сведения обо всей Империи, с кем дело имею и о ком пещись должно». Правительство,знакомясь с прениями в большой комиссии, читая депутатские наказы и узнавая дела частных комиссий, должно было убедиться в необходимости реформ,и именно, какихреформ. Мало того, комиссии подготовили те законы, которые были потом проведены в жизнь.Городовое положение 1785 года и Жалованная грамота дворянству были переделками проектов, выработанных в комиссиях. Другими словами, комиссия 1767–1768 годов вдохновила Екатерину на реформаторскую деятельность, но не в рационалистическом духе, а в соглашении с нуждами страны,и подготовила ее реформы.