Текст книги "История царствования Екатерины"

Автор книги: Матвей Любавский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

М. К. Любавский
История царствования Екатерины

Екатерина Великая в русской историографии

ПО ОБРАЗНОМУ выражению В. О. Ключевского «Екатерина II… была последней случайностью на русском престоле и провела продолжительное и необычайное царствование, создала целую эпоху в нашей истории» [1]  [1] Ключевский В. О.Сочинения. Т. V. М., 1958. С. 6.


[Закрыть]и, можно добавить, в историографии.

Эта «последняя случайность» XVIII в. не смогла оставить равнодушной ни своих современников, ни Потомков. На протяжении более 200 лет отношение к Екатерине II было неоднозначным, но мало кто оспаривал значение ее царствования для блага России. Редко отмечают тот факт, что даже в советский период монумент Екатерины II, наравне с почитаемым большевиками Петром I, не покинул своего постамента, оставаясь единственным памятником монарху-женщине в государстве, где царствующая династия была пресечена насильственным способом. И это несмотря на то, что ее столь многогранную личность нельзя подвести под определенный стереотип: для одних Екатерина II – просвещенная государыня, для других – тиранка, раздаривающая «крестьянские души», для кого-то – любвеобильная особа, сбившаяся в счете любовников.

Для исследователей история царствования Екатерины II была, остается и, по всей видимости, еще долгое время будет оставаться одним из любимых объектов исследований. В отечественной историографии [2]  [2]В рамках данной статьи нет возможности рассматривать зарубежную историографию, которая насчитывает не один десяток публикаций по этой теме.


[Закрыть]личность Екатерины II рассматривалось как в специальных монографиях и статьях, посвященных исключительно преобразованиям ее царствования или ее биографии, так и в работах общего характера, касающихся истории XVIII в., истории дипломатии, культуры, литературы или в трудах, посвященных деятелям ее царствования или фаворитам. К началу XXI в. библиография по этой проблематике насчитывает почти 600 названий [3]  [3] Каменский А. Б.От Петра I до Павла I. М., 1999. С. 314.


[Закрыть]. Однако интерес к истории екатерининского времени не ослабевает и только за последние годы вышло несколько новых крупных исследований [4]  [4] Омелъченко О. А.«Законная монархия» Екатерины II. М., 1993; Павленко И. И.Екатерина Великая. М., 1999; Чайковская О. Г.Императрица. Царствование Екатерины II. М.; Смоленск, 1998; Каменский А. Б. ОтПетра I до Павла I и др.


[Закрыть].

Большинство публикаций было приурочено к юбилеям или годовщинам определенных реформ. Наибольшее количество работ увидело свет в последней четверти XIX – начале XX в. (столетний юбилей дарования «Жалованной Грамоты» дворянству и городам, 100-летняя годовщина со дня смерти императрицы – подходящее время для подведения итогов ее долгого царствования; празднование 300-летия Дома Романовых).

Несмотря на значительное количество публикаций и повышенный интерес историков к периоду царствования Екатерины II, историография по данной теме практически отсутствует (за исключением кратких и отрывочных сведений в «Очерках истории исторической науки»). Некоторые исследователи считают, что историографию о Екатерине II можно разделить на два направления – дореволюционное, настроенное к ней весьма благожелательно и советское, в котором обычно ей давались противоположные характеристики. Виновником последнего обычно называется M. H. Покровский. Благодаря его отрицательной оценке в адрес Екатерины, «не раздалось ни одного похвального слова, и ее величали то беспардонной лицемеркой, умело скрывавшей свои подлинные чувства и мысли, пытаясь прослыть просвещенной монархиней, то ловкой дамой, втеревшейся в доверие к французским просветителям, то консерватором, стремившимся подавить Французскую революцию» [5]  [5] Павленко Н. И.Екатерина Великая. С. 7.


[Закрыть]. Однако подобные обвинения в адрес императрицы уже были высказаны и до M. H. Покровского: Ф. Энгельс считал, что Екатерине II «удалось ввести в заблуждение общественное мнение», она хорошо пускала «демократическую пыль» в глаза, оставаясь главной крепостницей в России [6]  [6] Маркс К… Энгельс Ф.Сочинения. Т. XVI. С. 164–165.


[Закрыть].

Между тем подобный подход не позволяет в полной мере представить историографию правления «Северной Семирамиды» и является весьма условным, так как, во-первых, нелицеприятные высказывания в адрес Екатерины Великой звучали как из уст ее современников, так и представителей XIX в. (например, Я. Л. Барсков писал: «ложь была главным орудием царицы… она пользовалась этим орудием, владея им как виртуоз…» [7]  [7]Цит. по: Эйделъман Н. Я.Грань веков. СПб., 1992. С. 21.


[Закрыть]), а в советской историографии отдельные вопросы ее царствования получили весьма положительные оценки; во-вторых, ни «буржуазная», ни советская историография не создали целостной концепции, определяющей характер преобразований Екатерины II, позволяющей дать их объективный всесторонний анализ. В последних исследованиях по данной проблематике краткий очерк историографии о Екатерине II дан в монографии А. Б. Каменского «От Петра I до Павла I». Выбранный автором подход можно считать весьма удачным и использовать для дальнейшей разработки данной темы.

По мнению А. Б. Каменского, изучение «исторического наследия» императрицы прошло несколько этапов. Первый этап изучения екатерининского периода приходится на начало – середину XIX в., когда появились первые публикации в основном апологетического характера и далекие от научного изучения результатов екатерининского царствования. Среди них можно отметить «Записку о древней и новой России» H. M. Карамзина, в которой историк не только возносил хвалу за «счастливейшее» время «для гражданина российского» [8]  [8] Карамзин Н. М,Записка о древней и новой России. М., 1991. С. 40–56.


[Закрыть], но и высказал ряд критических замечаний, правда, в очень корректной форме. О Екатерине II в это время писали больше публицисты, писатели и поэты, которые принадлежали к различным политическим направлениям – А. А. Бестужев, П. Я. Чаадаев, А. С. Пушкин, А. С. Хомяков, П. А. Вяземский [9]  [9] Каменский А. Б.От Петра I до Павла I. С. 316–317.


[Закрыть]. Однако именно на этом этапе впервые появились и документальные публикации, связанные с деятельностью и жизнью императрицы [10]  [10]Переписка российской императрицы Екатерины II и господина Вольтера. М., 1803.


[Закрыть].

Активная публикация подобных материалов [11]  [11]Письма и бумаги императрицы Екатерины II, хранящиеся в Императорской Публичной библиотеке. СПб., 1873; Сочинения императрицы Екатерины II. СПб., 1901. Т. 1–12; Наказ императрицы Екатерины II, данный комиссии о сочинении проекта нового уложения / Под ред. Н. Д. Чечулина. СПб., 1907 и др.


[Закрыть]стимулировала интерес к событиям царствования Екатерины II и уже к концу XIX в. можно говорить о начале второго, научного, этапа изучения эпистолярного и законодательного наследия императрицы. Именно в это время «были поставлены все важнейшие проблемы и вопросы историографии екатерининской эпохи, и поныне сохраняющие свою научную актуальность» [12]  [12] Каменский А. Б.От Петра) до Павла I. С. 318.


[Закрыть].В дореволюционной историографии наметился интерес, в первую очередь, к социально-политическим аспектам истории второй половины XVIII в., к экономическим преобразованиям и законодательным актам того времени. Отдельную нишу заняли публикации, посвященные личной жизни императрицы, истории придворных тайн и фаворитизма. Однако большинство работ этого направления не отличались научно-критическим подходом [13]  [13] Дугин П.Великая княжна Екатерина Алексеевна. СПб., 1884; Бильбасов В. А.История Екатерины II. Т. 1. СПб., 1890. Т. 1–2. Берлин; Лондон, 1895. Т. 12. Берлин, 1896; Желябужский Э. Д.Императрица Екатерина II и ее знаменитые сподвижники. М., 1874 и т. д.


[Закрыть]. Если попытаться дать общую характеристику взглядов дореволюционных историков на правление Екатерины II, то условно их можно разделить на две группы: тех, «кто „оценивали реформы Екатерины довольно высоко, рассматривали их как важный этап развития российской государственности“ европеизации страны, становления элементов гражданского общества» [14]  [14]С. М. Соловьев, И. И. Дитятин, Н. Д. Чечулин, А. С. Лаппо-Данилевский и др. (См.: Каменский А. Б.От Петра I до Павла I. С. 318).


[Закрыть]и тех, кто более критично относился к результатам ее преобразований [15]  [15]В. О. Ключевский, А. А. Кизеветтер, В. И. Женевский (Там же).


[Закрыть]. В советский период можно говорить о наступлении третьего этапа в изучении наследия Екатерины Великой. Советские историки уделяли больше внимания вопросам о сословиях, борьбе крестьян против крепостничества, законодательным актам Екатерины, направленным на укрепление существующей системы, истокам и основе абсолютизма в России. Личность самой императрицы, как правило, оставалась в тени.

Рассмотрение всех блоков вопросов, затрагиваемых историками при изучении екатерининского царствия, не представляется возможным в рамках данного краткого обзора. Остановимся на некоторых наиболее важных преобразованиях Екатерины II, которые вызвали к жизни наибольшее число исследований.

На протяжении уже двух веков в отечественном екатериноведении на первом месте по популярности стоит вопрос о «Наказе». Любимое детище императрицы вызвало к жизни более 30 специальных публикаций, не учитывая общих работ о XVIII в., где ему также неизменно уделялось внимание, и несколько десятков работ о кодификации права в России XVIII в. вообще [16]  [16] Омельченко О. А.Кодификация права в России в период абсолютной монархии. Вторая половина XVIII в. М., 1989. С. 140–147.


[Закрыть]. Универсальность «Наказа» для своего времени, его многоплановость, освещение различных вопросов жизни общества повлияли на специфику его изучения в исторической и юридической историографии – он в основном изучался не как целостное и самостоятельное явление, вызванное к жизни становлением политики «просвещенного абсолютизма», а как средство для решения тех или иных социально-политических вопросов.

Историографию «Наказа» можно разделить по отдельным аспектам: «изучение источников и происхождения текста», «о характере политической доктрины… в связи с заимствованиями», о направленности его «уголовно-правовой доктрины», «о положении крестьянства и крепостном праве», о его экономической программе [17]  [17]Характеристика историографии этого вопроса дана по: Омельченко О.А «Наказ Комиссии о составлении проекта нового уложения» Екатерины II. Официальная теория русского абсолютизма второй половины XVIII в. Автореф. дис… канд. и. н. М., 1977. С. 8.


[Закрыть]. На первом этапе изучения «Наказ» рассматривался в публицистическом духе – в основном его современниками, в частности кн. M. M. Щербатовым, который дал ему крайне негативную характеристику, в основе которой лежало различие в политической доктрине «Наказа» и взглядов самого историка. Первенство в научном изучении «Наказа» в дореволюционной историографии отдается Н. Д. Чечулину и Ф. В. Тарановскому [18]  [18] Чечулин И. Д.1) Об источниках «Наказа» // Журнал Министерства Народного просвещения. 1902. Ч. CCCXL. № 4; 2) Предпоследнее слово об источниках «Наказа» // Сборник статей в честь Д. А. Корсакова. Казань, 1913; 3) «Наказ» императрицы Екатерины II, данный комиссии о сочинении проекта нового уложения / Под ред. Н. Д. Чечулина; Тарановский Ф. В.Политическая доктрина в «Наказе» императрицы Екатерины II // Сборник статей по истории права, посвященный М. Ф. Владимирскому-Буданову. Киев, 1904; 2) Судьба «Наказа» императрицы Екатерины II во Франции // Журнал Министерства юстиции. 1912. № 1; 3) Монтескье о России. (К истории «Наказа» императрицы Екатерины II) // Труды русских ученых за границей. Т. 1. Берлин, 1922.


[Закрыть], можно также отметить и ряд статьей А. В. Флоровского [19]  [19]Флоренский А. В. 1) Из истории екатерининской законодательной комиссии. Одесса, 1910; 2) Шведский перевод Наказа императрицы Екатерины II // Записки Русского исторического общества в Праге. Т. 1. Прага, 1927; 3) Две политические доктрины («Наказ» и Дидро) // Труды IV съезда русских академических организаций за границей. Ч. 1. Науки гуманитарные. Белград, 1929. См. также его работы по Комиссии о сочинении проекта нового уложения 17671796 гг.: 1) Из истории екатерининской законодательной комиссии 1767 г. вопрос о крепостном праве. Одесса, 1910; 2) Депутаты войска запорожского в Законодательной комиссии 1767 г. Одесса, 1912; 3) К 150-летию Манифеста 14 декабря 1767 г. Пг., 1917.


[Закрыть], часть из которых была опубликована уже после революции 1917 г. В советской историографии к этому вопросу обращались М. Т. Белявский, К. В. Сивков, В. В. Посконин и др. [20]  [20] Белявский M. Т.1) Вопрос о крепостном праве и положении крестьян в «Наказе» Екатерины II // Вестник МГУ. Сер. IX. История. 1963. № 4; 2) Крестьянский вопрос в России накануне восстания Е. И. Пугачева (формирование антикрепостнической мысли). М., 1965; 3) Накануне «Наказа» Екатерины II. К вопросу о социальной направленности политики «просвещенного абсолютизма» // Правительственная политика и классовая борьба в России в период абсолютизма. Куйбышев, 1985; Посконин В, В.Политико-правовое содержание «Наказа» Екатерины II // Актуальные вопросы истории политических и правовых учений. Сб. Научных трудов. М., 1987; Сивков К. В.Наказ жителей Москвы депутату Комиссии 1767 г. и законодательная деятельность императрицы Екатерины II в 60-80-х гг. XVIII в. // Ученые записки Московского Государственного педагогического Института им. В. И. Ленина. 1960. Т. 60.


[Закрыть], а также современный исследователь О. А. Омельченко, которому принадлежит наиболее полная и детальная разработка истоков и значения «Наказа».

Вопрос об истоках «Наказа», несмотря на его видимую проработку, до сих пор остается открытым, исследователи не смогли точно установить имена «соавторов» Екатерины II, определить сколько статей заимствовано и кем навеяны их идеи [21]  [21]Только в 70-90-е гг. было высказано три различных предположения, так О. А. Омельченко считает, что всего заимствовано 377 статей, из них 245 – из «О духе законов» III.-Л Монтескье, 20 – из замечаний Э. Люзака на «О духе законов», 106 – из «О преступлениях и наказаниях» Ч. Беккариа, 5 – из «Энциклопедия» и еще 32 – из не установленных авторов, 10 % – составлено самой императрицей (ОмельченкоО. А. «Наказ Комиссии о составлении проекта нового уложения» Екатерины II Официальная теория русского абсолютизма второй половины XVIII в. С. 13); В. В. Посконин идея 294 статей приписывает Монтескье и 108 – Беккариа, Н. И. Павленко: 245 – автору «О духе законов», 106 – юристу Беккариа, несколько статей немецким авторам Бильфельду и Юсту, французской энциклопедии и русскому законодательству [Павленко И. И.Екатерина Великая. С. 114–115); его версия во многом совпадает с подсчетами В. О. Ключевского – 294 статьи – из Монтескье, 104 – из Беккариа, частично из Бильфреда и Юста, французской Энциклопедии (Ключевский В. О.Сочинения. Т. V. С. 77).


[Закрыть]. Отсутствие единого мнения наблюдается и при определении социально-философских принципов, которые легли в основу «Наказа» и последующей государственно-правовой доктрины Екатерины II. Если Ф. В. Тарановский и Н. Д. Чечулин считали, что ссылки на «естественное право» применялись Екатериной для ограничения самодержавной власти [22]  [22]См. напр.: Тарановский Ф. В.Политическая доктрина в «Наказе» императрицы Екатерины II // Сборник статей по истории права, посвященный М. Ф. Владимирскому-Буданову. Киев, 1904. С. 82.


[Закрыть], то советские историки М. Т. Белявский и П. В. Иванов наоборот видели в них обоснование абсолютной монархии [23]  [23]Белявский М. Т. Зарождение просветительства в России // Научные доклады высшей школы. 1958. № 3. С. 30; Иванов П. В. К вопросу о социально-политической направленности «Наказа» Екатерины II // Ученые записки Курского Гос. педагог, ин-та. Курск, 1954. С. 17.


[Закрыть],рассматривая «Наказ» вслед за M. H. Покровским как документ классовой направленности [24]  [24] Покровский М. И.Избранные произведения. Т. 2. М., 1966. С. 62–71.


[Закрыть]. О. А. Омельченко также признал, что «во всех обосновываемых принципах общественного и государственного строя „Наказ“ последовательно расходился с концепциями политических учений просветительства, несмотря на производный характер текста самого произведения… „Наказ“ был произведением иной идеологии, нежели идеология просвещения…» (подчеркнуто автором. – М. М.) [25]  [25] Омельченко О. А,«Наказ Комиссии о составлении проекта нового уложения» Екатерины II. Официальная теория русского абсолютизма второй половины XVIII в. С. 18.


[Закрыть]. Эта мысль была высказана еще ранее Б. С. Ошеловичем, который акцентировал внимание на том, что в самом «Наказе» прямо подчеркивалось «отрицательное отношение к этой доктрине» [26]  [26] Ошелович В. С.Очерки из истории русского уголовно-правовой мысли. М., 1946. С. 71.


[Закрыть]. Историк В. В. Посконин подошел к этой проблеме с иной точки зрения, полагая, что учение о «естественном праве» Екатериной II все же использовалось, но очень осторожно, так как она опасалась его демократической направленности [27]  [27] Посконин В. В.Политико-правовое содержание «Наказа» Екатерины II // Актуальные вопросы истории политических и правовых учений. Сб. научных трудов. М., 1987. С. 71.


[Закрыть]. Резюмировать выше сказанное можно словами В. С. Иконникова, который писал, что если некоторые и замечали (например, Д. Дидро), что «идеи, перенесенные из Парижа в Петербург, принимают совсем другой цвет», то все-таки «„Наказ“ Екатерины оказал несомненное влияние на направление умов и состояние русского общества» [28]  [28] Иконников В. С.Значение царствования Екатерины П. Киев, 1897. С. 93.


[Закрыть].

Только в последние десятилетия, после пересмотра «классового подхода» к законодательным актам – это относится как к до-, так и постреволюционной историографии – появились более объективные трактовки идеологической направленности «Наказа». Если в дореволюционной исторической пауке «Наказ» рассматривали как «замечательное стремление следовать за передовыми умственными течениями своего времени» или вообще прямо называли компиляцией [29]  [29] Чечулин И. Д.Введение // Наказ, данный комиссии о сочинении проекта нового уложения. СПб., 1907; Ключевский В. О.Ук. соч. С. 76.


[Закрыть], то в советской историографии общепризнанной точкой зрения стало мнение М. Т. Белявского, что продворянекую направленность «Наказа» Екатерина II едва прикрывала «просветительским флером» [30]  [30] Белявский М. Т.Вопрос о крепостном праве и положении крестьян в «Наказе» Екатерины II // Вестник МГУ. 1963. № в. С. 63; см. также: Джеджула К. Е.Россия и Великая французская буржуазная революция конца XVIII в. Киев, 1972. С. 138; Лотман Ю. М.Руссо и русская культура XVIII в. // Эпоха просвещения. Из истории между народных связей русской литературы. М., 1967. С. 235.


[Закрыть]. Не соглашаясь с М. Т. Белявским, H. M. Дружинин (который в то же время характеризовал официальную политику Екатерины как «псевдопросветительскую» [31]  [31] Дружинин H. M.Просвещенный абсолютизм в России // Абсолютизм в России. М., 1964. С. 429.


[Закрыть]) и В. В. Посконин считали такой подход односторонним и настаивали на более глубоком изучении данного вопроса [32]  [32] Дружинин H. M.Просвещенный абсолютизм в России. С. 442; Посконин В. В.Политико-правовое содержание «Наказа» Екатерины П. С. 68.


[Закрыть]. В последних публикациях по истории екатерининского времени наметился принципиально новый подход к изучению этой проблематики. А. Б. Каменский в своем исследовании «От Петра I до Павла I» акцентирует внимание на том, что в историографии существовали «изначально завышенные критерии оценки екатерининской политики, когда она сравнивается с идеальной моделью, созданной просветителями», в то время как «остается принципиальная невозможность претворения в реальную жизнь какой-либо созданной на бумаге социальной теории, что отлично сознавала сама Екатерина» [33]  [33] Каменский А. Б.От Петра I до Павла I. С. 333.


[Закрыть].Автор также замечает, что в отечественной и зарубежной историографии наблюдается «недостаточный учет особенностей и реального содержания просвещения… В действительности при более внимательном изучении екатерининских реформ выясняется, что это несоответствие во многом мнимое и что оно не превышает естественные допустимые пределы разрыва между официальной пропагандой и практикой…» [34]  [34]Там же. 334–335.


[Закрыть]А. Б. Каменский и Н. И. Павленко, в отличие от большинства своих предшественников, пришли к выводу, что взгляды императрицы не носили «отвлеченный, теоретический характер», не были «бесхитростным пересказом… сочинений других авторов», механически перенесенных на русскую почву, а являлись результатом «творческого переосмысления идей» западных просветителей [35]  [35]Там же. С. 336; Павленко И. И.Екатерина Великая. С. 115.


[Закрыть]. Н. И. Павленко причислил Екатерину II к «умеренным просветителям» [36]  [36] Павленко Н. И.Екатерина Великая. С. 72–73.


[Закрыть].

Интерес исследователей к «Наказу» был вызван многими причинами: ото был первый опыт подобного «законодательного акта», им определялась государственная доктрина нового монарха и обуславливалась идея «просвещенного абсолютизма». Именно нерешенность политической теории «Наказа» чаще всего вызывала споры исследователей. В 1960-1970-е гг. она стала одной из причин дискуссии, возникшей в рамках изучения русского абсолютизма. На ее примере наглядно видно насколько могут быть полярными оценки одного и того же акта, как неадекватно порою прочитываются документы прошлого. Несмотря на то, что эта дискуссия завершилась созданием «обтекаемого», обобщенного определения «Наказа», на современном этапе развития отечественной исторической науки можно говорить о появлении «второго дыхания» в его изучении. В русле историографии «Наказа» Екатерины Великой написаны и многочисленные работы по изучению дворянских наказов, направленных в Уложенную Комиссию [37]  [37] Латкин В. Н.Законодательные комиссии в России в XVIII столетии. Т. I. СПб., 1887; Брюлов С. Ф.Общественные идеалы в Екатерининскую эпоху. Дворянские наказы. СПб., 1869; Корф С. А.Дворянство и его сословное управление за столетье. 1762–1855 гг. СПб., 1906; Богословский M. M.Дворянские наказы в екатерининскую комиссию 1767 г.; Абрамов Я. В.Сословные нужды, желания и стремления в эпоху екатерининской комиссии 1767 г. и ряд других.


[Закрыть]. Вывод, к которому пришло большинство историков, заключался в следующем: Екатерина II учла пожелания, но выполнила только их малую толику.

Историю областных учреждений при Екатерине II следует признать наиболее полно и удачно разработанным вопросом в отечественной историографии. Интерес к ней возник еще в XIX в. и получил свое дальнейшее развитие ужо в первой трети XX в. Введению областных учреждений и их деятельности посвящались как фундаментальные монографии, так и отдельные многочисленные публикации [38]  [38] Муравьев В. А.Прокурорский надзор в его устройстве и деятельности. М., 1879; Грибовский В. М.Высший суд и надзор в России, в первую половину царствования Екатерины Второй. СПб., 1901; Григорьев В.А Реформа местного управления при Екатерине II. СПб., 1910; Веретенников В. И.1) Очерки истории генерал-прокуратуры в России, доекатерининского времени. Харьков, 1915, 2) Из истории института прокуратуры // Русский исторический журнал. Кн. 5. ИНН; Сивков К. В,Наказ жителей Москвы депутату Комиссии 1767 г. и законодательная деятельность императрицы Екатерины II в 60-80-х гг. XVIII в. // Ученые записки Московского Государственного педагогического Института им. В. И. Ленина. 1960. Т. 60; Готье Ю. В.1) История областного учреждения от Петра I до Екатерины II. Т. II. М., 1941; 2) Отзывы губернаторов 60-х гг. XVIII в. об областном управлении // Сборник статей, в честь М. К. Любавского. Пг., 1917; 3) Из истории областного управления XVIII в.: Постоянные учреждения и особые поручения // Сборник статей в честь Д. Л. Корсакова. Казань, 1913; 4) Следственные комиссии по злоупотреблениям областных властей в XVIII в. // Сборник статей, посвященный В. О. Ключевскому. М., 1909.


[Закрыть].

Среди основных вопросов, оказавшихся в центре внимания исследователей, можно выделить следующие: была ли областная реформа продолжением тенденций, появившихся в петровское время; влияние идей Просвещения на местные учреждения в России; можно ли выделить этапы в становлении «областной мысли» в екатерининское царствие; что отнести к положительным и отрицательным сторонам реформы и ряд других.

Сегодня ни один исследователь, затрагивающий историю областного управления в России XVIII в. не обходится без фундаментального труда Ю. В. Готье «История областного управления от Петра I до Екатерины II» (Т. I–II). В изучении областных реформ Ю. В. Готье не являлся первопроходцем. Однако его работа значительно отличается от исследований предшественников и можно сказать, что она практически подвела итог изучению преобразований в областных учреждениях России XVIII в. Ю. В. Готье подробно шаг за шагом исследовал историю развития и существования местных органов управления, останавливаясь на их реорганизации; показал иерархическую структуру, выделил основные функции, выявив сферу их влияния и деятельности. Историк изучил первые мероприятия по реорганизации областного управления (1762–1765 гг.) и, по его мнению, изменения в сфере областных учреждений уже давно назревали: 1) подъем крепостного хозяйства и развитие в его рамках товарно-денежных отношений, 2) подъем волны крестьянских волнений. Их перестройка была неизбежна, так как они не только не удовлетворяли потребностям государства, но и не охраняли интересов господствующего класса.

На основе изучения всех указов за 1762–1765 гг., Ю. В. Готье пришел к заключению, что преобразования в местном управлении в первые годы царствования, были по существу единственной крупной попыткою внести улучшения в областные учреждения 1727 г. Однако все положительные стороны реформы начала 60-х гг. оказались недействительными из-за их несвоевременности, опоздания на несколько десятилетий, так как общественные, иначе говоря, дворянские течения уже выставляли иные требования [39]  [39] Готье Ю. В.История областного управления от Петра I до Екатерины И. Т. II. С. 159.


[Закрыть]. В отличие от Ю. В. Готье, который рассматривал штаты 1763 г. как «грань, разделяющую изучаемый период на две части» [40]  [40]Там же. С. 134.


[Закрыть], историк В. А. Григорьев считал, что «за время от 1762 по 1775 гг. мы не встречаем ни одной серьезной попытки провести в жизнь те идеи, которые были осуществлены позднее» [41]  [41] Григорьев В.А Реформы местного управления при Екатерине П. С. 99.


[Закрыть]. В. А. Григорьев не учитывал то, что реформы начала 60-х гг. не ставили перед собой кардинальных изменений, но именно «в этих частичных изменениях и исправлениях, уже не трудно угадать первые шаги к подготовке губернских реформ 70-х гг.» [42]  [42] Готье Ю. В.История областного управления в России от Петра I до Екатерины II. Т. II. С. 134.


[Закрыть], что Екатерина II уже с первых дней своего царствования приступила к пересмотру местного управления (например, указ 26 июля 1762 г. о городских полицмейстерах).

Как и большинство его предшественников Ю. В. Готье высоко оценил деятельность Екатерины II на пиве местного управления, но, говоря о причине ее обращения именно к областным учреждениям, сделал интересный вывод: «Екатерина в силу условий своего воцарения должна была направить сбои преобразовательные усилия не на высшие пружины империи, где она могла задеть интересы лиц, дружбой и поддержкой которых она не могла пренебрегать, а на учреждения второстепенные и преимущественно на местные учреждения» [43]  [43]Там же. С. 159.


[Закрыть].

Решая вопрос: «Что имела в виду Екатерина в 1760 г. в сфере областного управления – исправление существующего порядка вещей или же полный пересмотр местного строя?», – большинство историков склоняются в сторону последнего, считая, что в этих мероприятиях вопрос действительно шел уже не об исправлении существовавшего областного строя в интересах господствующего класса, но о ионной и коренной реформе [44]  [44]См., напр.: Готье Ю. В.История областного управления. Т. II. С. 249.


[Закрыть]. Утвердиться в этом намерении Екатерине II помогло мнение членов Уложенной комиссии, которые признавали существующий в областном управлении порядок неудовлетворительным. Екатерина, очевидно, соглашалась с их пожеланиями и, можно предположить, что уже в 1768 г. в ее уме зародилась мысль о смене старого местного управления чем-то совершенно новым. После восстания Б. Пугачева, которое к тому же подтолкнуло дворянское самоуправление, эта мысль преобразовалась в твердое решение, так как было наглядно показано, что областные власти не справлялись со своими функциями [45]  [45]См.: Готье Ю. В.История областного управления Т. II. С. 250 и др.; Флоринский М. Ф.Российская государственность в эпоху «просвещенного абсолютизма» // История России народ и власть. СПб… 1997. С. 363.


[Закрыть]. Однако вопрос о причинах, повлиявших на появление «Учреждения о губерниях» до сих пор остается открытым. В нем видят как стремление Екатерины «реализовать в ходе реформы идеи, навеянные ей знакомством с трудами философов-просветителей, с опытом функционирования английских государственных институтов» [46]  [46] Флоринский М. Ф.Российская государственность в эпоху «просвещенного абсолютизма». С. 363.


[Закрыть](на влияние английского права указывал еще В. А. Григорьев [47]  [47] Григорьев В. А.Реформы местного управления при Екатерине II. С. 255–256.


[Закрыть]), так и чисто прагматические цели – удобство управления.

В современной историографии пересматривается точка зрения, закрепившаяся в советской исторической науке, о том, что губернская реформа 1775 г. явилась следствием восстания Емельяна Пугачева [48]  [48] Павлова-Сильванская М. П.Социальная сущность областной реформы Екатерины II // Абсолютизм в России. М., 1964. С. 460–491.


[Закрыть]. Стоит, правда, отметить, что это мнение появилось еще в «буржуазной» историографии; например, Ю. В. Готье во втором томе «Истории областного управления от Петра I до Екатерины II», завершенном им в 1921 г. (и опубликованном только в 1941 г.), также отмечал, что восстание Е. Пугачева подтолкнуло дворянское самоуправление – мысль о нем преобразовалась в твердое решение. А. Б. Каменский, О. А. Омельченко, например, считают, что «реформа готовилась задолго до восстания, и рассматривать ее следует комплексно, в контексте реформаторской деятельности Екатерины в целом» [49]  [49] Каменский А. Б.От Петра I до Павла I. 423; см. также Омельченко О. А.«Законная монархия» Екатерины II. 267–268.


[Закрыть]. Кроме того, по мнению А. Б. Каменского, восстание подготовило более благоприятные условия для реализации данной реформы, так как напуганное дворянство «сплотилось вокруг трона… и возможность оппозиции… стала минимальной» [50]  [50] КаменскийА. Б.От Петра I до Павла I. С. 423.


[Закрыть].

Ставятся под сомнение и существующее со времен дореволюционной историографии мнение о ярко выраженном продворянском характере «Учреждения». Само собой разумеется, что в этом вопросе советская историография полностью соглашалась со взглядами «буржуазных» историков. А. Б. Каменский, однако, считает, что при внимательном анализе «Учреждения», наряду с удовлетворением пожеланий дворян, Екатерина «прежде всего думала об интересах государства… В итоге реальная независимость, самостоятельность местных органов управления была в значительной степени мнимой. Выбранные на те или иные должности дворяне становились попросту правительственными чиновниками, проводившими на местах политику центра» [51]  [51]Там же. С. 429–430.


[Закрыть].

С этим мнением историка можно согласиться, так как, несмотря на любовь к «мечтанию» и оглядку на окружающих, Екатерина II являла собой, наверное, самого прагматичного монарха XVIII в., не способного отказать себе в государственной выгоде.

Современные исследователи признают тот факт, что «в целом Екатерине II удалось создать на местах сильный и разветвленный аппарат власти. Многие институты, возникшие в ходе проведенной императрицей областной реформы, просуществовали до преобразований 60–70 гг. XIX в. или даже до 1917 г.» [52]  [52] Флоренский М. Ф.Российская государственность в эпоху «просвещенного абсолютизма». С. 365. Готье Ю. В.История областного управления. Т. II. С. 280–281.


[Закрыть].

Следуя по пути, проложенному еще Петром Великим, Екатерина попыталась реализовать «принцип унификации управления на всей территории империи» [53]  [53] Каменский А. Б. ОтПетра I до Павла I. С. 428.


[Закрыть]. Однако императрице не удалось полностью добиться поставленных ею целей, на неудачу предприятия 1775 г. повлиял тот факт, что «старые учреждения, выполнив некоторую черновую работу по подготовке нового областного строя, отходили в область истории, но личный их состав был мостом, соединившим старое областное управление с новым», то есть все традиции и недостатки доекатерининской эпохи перешли в новые учреждения. Именно этот факт «несколько понижает ценность самого крупного преобразования екатерининского царствовании» [54]  [54] Готье Ю. В.История областного управления. Т. II. С. 281; см. так же: Лаппо-Данилевский А. С.Очерк внутренней политики Императрицы Екатерины II. СПб., 1898. С. 49–50.


[Закрыть]. Ее бесспорным достижением можно считать впервые точно установленные начала децентрализации и сближение «управляющих с управляемыми» [55]  [55] Дитятин И. И.К истории «Жалованных грамот» дворянству и городам 1785 года // Русская мысль. 1885. № 6 (июнь). С. 48.


[Закрыть].

Законодательное наследие Екатерины II до сих пор остается «золотой жилой» для исследователей и способно вызывать оживленные дискуссии. Екатерина Алексеевна была настолько разносторонней личностью, и все, за что она бралась, получалось столь неординарным, что выявить истоки ее законодательной деятельности остается порой невозможно. Своеобразный историографический бум вызвало еще одно реформаторское предприятие императрицы. Вопросу о «Грамоте на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства» и «Грамоте на права и выгоды городам российской империи» 1785 г. уделялись как отдельные статьи, так и монографии, он рассмотрен в каждом учебнике по истории России XVIII в. Но даже в характеристике этого, казалось бы, хорошо изученного вопроса исследователи не смогли прийти к единой точке зрения. Можно согласиться с А. Б. Каменским, что «недостатком сложившейся историографической традиции… является то, что обе грамоты рассматриваются обычно изолировано друг от друга… в то время как только изучение их вместе дает возможность раскрыть замысел законодателя, поскольку речь, несомненно, идет о целостной политической программе» [56]  [56] КаменскийA. Б. От Петра I до Павла I. С. 440.


[Закрыть]. О необходимости параллельного изучения грамот высказывался еще в 1926 г. А. Н. Филиппов, но в своей статье «К вопросу о первоисточниках Жалованной грамоты дворянству 21 апреля 1785 г.» он, к сожалению, только обозначил эту возможность [57]  [57] Филиппов А. Н. Квопросу о первоисточниках Жалованной грамоты дворянству 21 апреля 1785 г. // Известия АН СССР. Сер. VI. Т. XX. 1926. № 1–2. С. 426.


[Закрыть].

Начало изучения истории дворянского сословия и законодательных актов, закрепляющих его права и обязанности, можно отнести к 70-м гг. XIX в [58]  [58] Романович-СлаватинскийА В.Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права. СПб., 1870; Яблочков М.История дворянского сословия в России. СПб., 1876; Дитятин И. И.К истории «Жалованных грамот» дворянству и городам 1785 года // Русская мысль. 1885. № 4–8; Веселовский К. Н.Дворянская грамота // Исторический вестник. 1885. Март; Корф С. А.Дворянство и его сословное управление за столетие 1762–1855 гг. СПб., 1906; Флоровский А. В.К истории текста Жалованной грамоты дворянству 1785 г. // Русский исторический журнал. 1917. Кн. 3–4; Филиппов А. Н.К вопросу о первоисточниках Жалованной грамоты дворянству 21 апреля 1785 г. // Известия АН СССР. Сер. VI. Т. XX. 1926. № 1–2 и др.


[Закрыть]. К 100-летнему юбилею «Жалованной грамоты» можно было подводить итоги ее влияния на становление прав и обязанностей дворянского сословия в России. В связи с этим в научных кругах наметился интерес к истории возникновения грамоты. Если в 1785 г. опубликование грамоты было встречено одобрительно основной частью дворянства, то через 100 лет на нее смотрели как на отживший элемент российского законодательства, не имеющий ни практического, ни теоретического значения. Так, И. И. Дитятин с прискорбием замечал, что «с точки зрения сословных привилегий, придется сознаться, что поводов к празднованию нет, т. к. несомненно, что все, санкционированное этим законодательным актом сто лет назад, почти исчезло, растаяло» [59]  [59] Дитятин И. И.К истории «Жалованных грамот» дворянству и городам 1785 года // Русская мысль. 1885. № 4 (апрель). С. 15.


[Закрыть], и к концу XIX в. те права, что были дарованы дворянству, стали «достоянием всего земского населения» [60]  [60] Дитятин И. И.К истории «Жалованных грамот» дворянству и городам 1785 года // Русская мысль. 1885. № 5 (май). С. 35.


[Закрыть].Некоторые исследователи вообще задавались вопросом «А не лучше ли было отмечать дарование вольности дворянству 18 февраля 1862 г.?» [61]  [61] Веселовский К. Н.(К. Н. В.) Дворянская грамота // Исторический вестник. 1885. Март. С. 620.


[Закрыть]К. Н. Веселовский писал о «Жалованной Грамоте» Екатерины II, как о документе только подтвердившем ту свободу, что даровал Петр III, и предоставившем меньше привилегий, чем было даже во времена Петра I [62]  [62]Там же. С. 623, 625.


[Закрыть](необходимо отметить, что в советской историографии также звучали подобные высказывания, в частности о том, что корпоративные права дворянства были немного ограничены [63]  [63]Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия во второй половине XIX в. М., 1956. С. 84.


[Закрыть]). Историк указал на многие «туманности» данного закона, которые впоследствии не могли не «возбудить… ограничительного заявления по этой статье» [64]  [64]В еселовский К. Н.(К. Н. В.) Дворянская грамота. С. 626.


[Закрыть]. Автор подробно остановился на сравнении законодательных актов доекатерининского периода и «Жалованной Грамоты» дворянству 1785 г., сделанные им выводы оказались не в пользу последней: «… в сущности она представляет только систематическую, редакционную работу, без дарования дворянству впервые каких либо прав, которых оно не получило бы в разное время… от соизволения верховной власти» [65]  [65]Там же. С. 627.


[Закрыть]. Однако это мнение можно считать наиболее радикальным, так как в дореволюционной и советской историографии утвердилась противоположная точка зрения. Например, С. Ф. Платонов рассматривал дарование «Грамоты» дворянству как завершение процесса обособления дворянского сословия, как последнюю ступень в становлении его привилегий, рост которых наблюдался на протяжении всего XVIII в. [66]  [66] Платонов С. Ф.Полный курс лекции по русской истории. СПб., 2000. С. 707, 709.


[Закрыть]; M. M. Богословский важным достижением «Жалованных грамот» считал «развитие прав личности» [67]  [67] Богословский M. M.Учреждение об управлении губерний и жалованные грамоты Екатерины II // Три века. Россия от Смуты до нашего времени. Исторический сборник / Под ред. В. В. Калаша. Т. IV. M, 1992.


[Закрыть].

В рамках традиции советской историографии «Жалованная Грамота» рассматривалась как основной документ, свидетельствующий о закреплении привилегированного статуса дворянского сословия, и как следствие, усилении крепостной системы. В «Очерках истории СССР» «Грамоту» характеризовали как «завершающее звено в политике возвышения дворянского сословия» [68]  [68]Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия во второй половине XIX в. С. 81.


[Закрыть]. Этот взгляд и сегодня находит отражение в ряде исследований, в том числе и у О. А. Омельченко, который считает, что «установление правового статуса других сословий было подчинено… задаче охранения господствующего положения дворянства» [69]  [69] Омельченко О. А.«Закатан монархия» Екатерины II. С. 238.


[Закрыть]. Несмотря на коренной пересмотр советского историографического наследия, с данной постановкой вопроса можно вполне согласиться. При этом следует, правда, учитывать причины, которые повлияли на решение Екатерины II дать именно такую «Жалованную грамоту» дворянству, так, а не иначе, определить его права и обязанности. Эти причины всесторонне рассмотрены А. Б. Каменским в его исследовании «От Петра I до Павла I». Автор солидарен с выводами, сделанными И. И. Дитятиным, «что по существу грамота фиксировала то, что… уже было отражено в предшествующем законодательстве или действовало в рамках обычного права» [70]  [70] Каменский А. В.От Петра I до Павла I. С. 450.


[Закрыть]. Н. И. Павленко придерживается более традиционных взглядов, полагая, что основной задачей «Жалованных грамот» дворянству и городам было укрепление сословного строя, а важным новшеством – право дворянству на губернские съезды [71]  [71] Павленко И. Н.Екатерина Великая. С. 193.


[Закрыть]. Самым консервативным элементов внутренней политики императрицы историй считает «строгое соблюдение интересов дворянства» [72]  [72]Там же. С. 189.


[Закрыть].

При изучения историографии городовой реформы следует учитывать тот факт, что почти все исследователи исходили из общего представления об отсталости дореволюционного города [73]  [73] Каменский А. Б. ОтПетра I до Павла I. С. 324.


[Закрыть]и с этой точки зрения изучали как саму городовую реформу, так и ее последствия. Этот подход несколько искажал реальное положение дел и на современном этапе исторического знания большинство ученых ищут «новые подступы» к городовой реформе Екатерины II, хотя «в целом однозначная оценка такого сложного и многоаспектного документа… и принципе невозможна» [74]  [74]Там же. С. 452.


[Закрыть].

В дореволюционной историографии специалистом в области городовой политики XVIII в. был признан А. А. Кизеветтер. Автор одного из подробнейших исследований по реформе «Городовое положение Екатерины II 1785 г. Опыт исторического комментария», принадлежал к «либерально-демократическому» (по определению А. Б. Каменского) направлению русской историографии, представители которого относились к преобразованиям Екатерины II со значительной долей скептицизма. Особую ценность исследования А. А. Кизеветтера представляется его источниковедческая направленность. На основе анализа источников (ему посвящена вторая глава), многие из которых были впервые введены в научный оборот, историк пришел к выводу, что весь отдел А «Городового положения» и почти все «Ремесленное Положение» – основаны на остзейских законах, с воспроизведением некоторых шведских и прусских цеховых уставов [75]  [75] Кизеветтер А. А.Городовое положение Екатерины II 1785 г. Опит исторического комментария. М., 1909. С. V–VI.


[Закрыть]. При этом историк отметил (это стало уже общепризнанным мнением), что «Положение» являлось «довольно небрежно выполненным соединением отрывков (извлечений из статутов. – M. M.)в один общий текст, словно сшитый из пестрых лоскутков и обрезков. Вот почему неясности и противоречия встречаются на каждом шагу в этом на редкость плохо и неумело редактированном памятнике Екатерининского законодательства» [76]  [76] Кизеветтер А. А.Городовое положение Екатерины II // Три века. Россия от Смуты до нашего времени, Исторический сборник. Т. IV. С. 547.


[Закрыть]. А. А. Кизеветтер обратил внимание, что всесословные принципы, введенные Екатериной в городовое «Положение», противоречили русским законам и порядкам того времени, это и стало причиной превращения реформы в «чисто бумажную», новые учреждения «явились лишь теми новыми мехами, в которых продолжало киснуть прежнее вино» [77]  [77] Кизеветтер А. А.Городовое положение Екатерины II // Три века. Россия от Смуты до нашего времени. Исторический сборник. Т. IV. С. 547, 552, 558.


[Закрыть]. Несмотря на этот суровый приговор, вынесенный в духе В. О. Ключевского, А. А. Кизеветтер не мог не оценить значение реформы, которая если и «не направила течения городовой жизни в новое русло, то принципиально этот закон надлежит признать первым манифестом таких основ городового общественного самоуправления, которое не получали в предшествующие периоды нашей истории не только практического осуществления, но и теоретического признания. – В законодательстве Екатерины II город впервые был провозглашен всесословным самоуправляющимся союзом» [78]  [78]Там же. С. 635.


[Закрыть]. С этим выводом соглашался и другой исследователь городового «Положения» И. И. Дитятин, который главным достижением реформы считал внесение в «область законодательства представления о городском населении, как обществе» [79]  [79] Дитятин И. И.К истории «Жалованных грамот» дворянству и городам 1785 года // Русская мысль. 1885. № 6. С. 2.


[Закрыть]. Как и большинство реформ Екатерины II городовое «Положение» ценили не за практические результаты, а за дух всесословности, за его общие декларации прав горожан. При сравнении двух «Жалованных грамот», большинство историков пришло к выводу, что грамота «дворянству не дала, в течение столетнего периода… тех результатов относительно этого сословия, к каким привела такая же грамота городам по отношению к этим последним за тот же столетний период времени» [80]  [80] Дитятин И. И.К истории «Жалованных грамот» дворянству и городам 1785 года // Русская мысль. 1885. № 4. С. 15.


[Закрыть]. Несмотря на то, что большинство историков считали, что дарование «Жалованной грамоты городам» принесло больше практической пользы, чем получение «Грамоты» дворянством, в целом городовая реформа получила негативную оценку. Екатерину II обвиняли в необдуманном плагиатстве, т. к. западная цеховая система плохо приживалась на русской почве, тем более, как считало большинство историков, город не был готов к восприятию новых законов.