Текст книги "История царствования Екатерины"

Автор книги: Матвей Любавский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Интерес к городовой реформе в советской историографии был связан в основном с экономическим развитием города, в частности, и государства – в целом. Исследовалась проблема ремесленных цехов, становление мануфактурного производства, постепенное образование городского сословия и зарождение буржуазии. Так как реформа считалась продворянской, то представлялось, что именно этот фактор сдерживал развитие городского самоуправления [81]  [81] КаменскийА. В. От Петра I до Павла I. С. 452.


[Закрыть], хотя иногда и раздавались голоса в защиту екатерининских нововведений (например, К. А. Пажитнов акцентировал внимание на том, что российская цеховая система предполагала больше свободы, чем на Западе [82]  [82] Пажитнов К.А Проблема ремесленных цехов в законодательстве русского абсолютизма. М., 1952. С. 80.


[Закрыть]).

Мероприятия Екатерины Великой, направленные на улучшение финансового состояния государства, также подверглись тщательному изучению и критическим разборам. Бели в начале XIX в. при рассмотрении итогов ее царствования исследователи находились еще под обаянием личности императрицы, то уже к началу XX в., финансовая политика второй половины XVIII в. подверглась резкой критике. Среди наиболее ранних работ по этой проблематике можно отметить «Историю финансовых учреждений России со времени основания государства до кончины Екатерины II» Д. Толстого [83]  [83] Толстой Д.История финансовых учреждений России со времени основания государства до кончины Екатерины II. СПб., 1848.


[Закрыть], которая представляет собой краткую сводку законодательных актов о финансовых учреждениях XVIII в. К вопросам по истории финансового управления в 60-х гг. XIX в. обращался и А. Куломзин [84]  [84] КуломзинA 1) Государственные доходы и расходы в России XVIII столетия // Вестник Европы. 1869. № 5; 2) Финансовое управлении в царствование Екатерины II // Юридический вестник. 1869. № 2–3; 3) Ассигнации в царствование Екатерины II // Русский Вестник. 1869. № 5.


[Закрыть]. Им даны обзоры состояния финансового управления в 1760-80-е гг., частично собраны сведения о доходах и расходах в 40-60-е гг., однако уровень исторического знания того времени не позволил автору критично подойти к источникам и в его работах встречаются, к примеру, неправильные подсчеты бюджета [85]  [85] Тхоржевский С. М.Финансовая политика русского абсолютизма и XVIII в. М., 1966. С. 8.


[Закрыть].

Наиболее полной работой по данной теме считается труд К. Д. Чечулина «Очерки по истории русских финансов в царствование Екатерины II» [86]  [86]Чечулин Н. Д. Очерки по истории русских финансов в царствование миг Екатерины II. СПб., 1906.


[Закрыть], в котором представлены ценные данные по истории финансов, источникам доходов и расходов в российском бюджете в 60-е гг., система управления финансами. Автор охарактеризовал финансовое положение до Екатерины II и во время ее правления, выявил основные меры, предпринятые ее администрацией для улучшения ситуации, ряд положительных сторон новой финансовой политики, в частности, тенденцию к «началу министерскому» [87]  [87] Чечулин Н. Д.Очерки по истории русских финансов в царствование Екатерины II. СПб., 1906. С. 70.


[Закрыть].До Н. Д. Чечулина на «министерское начало» впервые обратил внимание еще А. Д. Градовский, который и отметил важную роль князя А. А. Вяземского как в делах прокуратуры, так и в финансовом управлении. После изучения ситуации в России второй половины XVIII в. Н. Д. Чечулин пришел к неутешительному выводу, что уверенность современников в удовлетворительном финансовом положении, «поддерживавшаяся тем, что при постоянном выпуске ассигнаций не чувствовалось долго недостатка в деньгах, неуменье и нежеланье серьезно в глубоко вглядеться в финансовое положение – парализовали все меры по финансовому управлению и имели следствием то, что при лучшем, чем когда-либо прежде, устройстве финансового управления Екатерининское царствование имело худшие, чем когда-либо прежде, финансы» [88]  [88]Там же. С. 86.


[Закрыть]. Однако причину полного крушения финансовой системы екатерининского царствия историк видел не только в неумении императрицы управлять государством. На первом месте, по его мнению, стояла неподготовленность правительства и чиновников к проведению финансовой реформы, отсутствие «финансовых дарований» [89]  [89] Чечулин Н. Д.Очерки по истории русских финансов в царствование Екатерины II. СПб., 1906. С. 376.


[Закрыть], затем – «крайне незначительное экономическое движение страны вперед за время целого столетия» и последним пунктом Н. Д. Чечулин поставил «крайнее отягощение плательщиков… как неизбежный результат плохого управления финансами и своего рода застоя в экономическом развитии страны» [90]  [90]Там же. С. 376, 378.


[Закрыть]. Подобной точки зрения придерживался и К. В. Сивков, который считал финансовую реформу «наиболее слабым и уязвимым местом всей ее (Екатерины II. – M. M.)работы», лишенной «творческого» и «оригинального» начала [91]  [91] Сивков К. В.Финансовая политика Екатерины II // Три века. Россия от Смуты до нашего времени. Исторический сборник. С. 488, 500.


[Закрыть]. Хотя, в отличие от Н. Д. Чечулина он признавал, что финансовое положение конца екатерининского царствования было куда лучше, чем в начале.

Точка зрения Н. Д. Чечулина была воспринята и советской историографией, в которой основным достижением финансовой политики Екатерины II считалась наметившаяся в 70-е гг. централизация управления и правильное составление плана государственного бюджета [92]  [92] Тхоржевский С. М.Финансовая политика русского абсолютизма и XVIII в. С. 34, 263; ТроицкийС. М.Финансовая политика русского абсолютизма в XVIII в. М., 1966. С. 263–266.


[Закрыть].

В своих «Очерках» Н. Д. Чечулин затронул тему экономического развития государства в последней четверти XVIII в. Этот вопрос находился в центре внимания в основном советских историков. Почти сразу же после публикации «Очерков» с опровержением мнения Н. Д. Чечулина о незначительном экономическом развитии страны во второй половине XVIII в. выступил Е. В. Тарле. Историк высказал мысль, что «в царствование Екатерины II Россия вовсе не была отсталой страной сравнительно даже с наиболее передовыми странами европейского материка… „легенда“ об исключительном господстве натурального хозяйства в указанную эпоху должна быть отвергнута. К концу царствования Екатерины II наши фабрики и заводы… делали Россию… страной экономически независимой от соседей» [93]  [93]Цит. по: Плеханов Г. В.История русской общественной мысли. Т. III. М.; Л., 1925. С. 1.


[Закрыть]. Дискуссия на эту тему продлилась не одно десятилетие и плавно перешла в советскую историографию.

В советской историографии интерес к екатерининскому времени носил в основном классово-экономический характер. Происхождение и становление российского абсолютизма – один из вопросов, интересующих советских историков. Одни рассматривали его как проявление крепостнического характера внутренней политики, вторые как закономерность «общеевропейского государственного развития», третьи усматривали в нем объективные условия «социально-экономического развития… формирующейся буржуазии» [94]  [94]Очерки истории исторической науки в СССР. Т. V. М., 1985. С 221–222.


[Закрыть]. При правлении Екатерины II произошло окончательное закрепощение крестьян, в то время как дворяне получили свободу – этот факт негативно повлиял на восприятие большинства мероприятий Екатерины II. История XVIII в. вновь оказалась в центре внимания историков в конце 40-60-х гг. XX в., когда возникла полемика о времени складывания всероссийского рынка. Эта проблема была напрямую связана с вопросом о генезисе капитализма, который красной нитью проходил через все дискуссии, посвященные социально-экономическому развитию России. Однако личность самой императрицы оставалась в тени и успехи в экономике рассматривались в основном как результат исторического развития российского государства. Стоит, правда, отметить, что в адрес Екатерины иногда раздавались слова признательности за централизацию финансового управления, за законодательные акты 60-х гг., которые «создавали более благоприятные условия для развития внутренней и внешней торговли… устойчивый рост внешней торговли России и увеличение государственных доходов от сбора таможенных пошлин» [95]  [95] Тхоржевский С. М.Финансовая политика русского абсолютизма в XVIII в. С. 34, 184.


[Закрыть].

Современный исследователь И. Н. Павленко в книге «Екатерина Великая» затронул эту тему, согласившись с мнением, бытовавшим в советской историографии: «Буржуазные элементы в политике и экономике настолько очевидны, что их можно обнаружить, не прибегая к оптическим приборам…», историк обосновал этот тезис не только наглядными примерами роста промышленного потенциала России, но и общей направленностью политики императрицы: «…идеи просвещения, которыми руководствовалась императрица во многих сферах деятельности, по своей сути были буржуазными…» [96]  [96] Павленко И. Н.Екатерина Велики я. С. 303.


[Закрыть].Суммируя достижения промышленного развития государства, И. Н. Павленко пришел к выводу, что «промышленность в целом представляла капиталистический островок в море феодального хозяйства России» [97]  [97]Там же. С. 304.


[Закрыть].

Примечательно, что в историографии 90-х гг. XX в. даже опыт денежной реформы Екатерины II, подвергшийся резкой критике уже Павлом I, некоторые исследователи определяют как «чрезвычайно удачный» [98]  [98]Власть и реформы. От самодержавия к советской России. СПб., 1996. С. 181.


[Закрыть], приближаясь к выводам А. С. Лаппо-Данилевского, который считал, что «принципы экономической и просветительской политики Екатерины не утратили своего значения и до сих пор» [99]  [99] Лanno-Данилевский А. С.Очерк внутренней политики Императрицы Екатерины И. С. 60.


[Закрыть]. Дискуссия по этому поводу, по-видимому, еще будет продолжена, так как результаты экономического развития России в конце XVIII в. были настолько противоречивыми, что их можно оценить как «благоприятные» [100]  [100]Власть и реформы. Там же. С. 181.


[Закрыть](«материальные средства… чрезвычайно усилились» [101]  [101] Ключевский В. О. Сочинения. Т. V. С. 179.


[Закрыть]) или как «полное крушение финансовой системы екатерининского царствования» [102]  [102]Чечулин Н. Д. Очерки по истории русских финансов в царствование Екатерины II. С. 374.


[Закрыть].

Современной российской историографии, на наш взгляд, присуще возвращение к идеализации реформ Екатерины II. Например, в дореволюционной историографии не раз ставился вопрос об искреннем и полном восприятии Екатериной Великой идей Просвещения, и даже высказывалось предположение, что она не вполне понимала их истинное значение. Современные исследователи далеки от подобного скепсиса и высказывают мысль, что «череда преобразований» была вызнана не только потребностями государства, но и стремлением самой императрицы «воплотить в жизнь новые, передовые и популярные… взгляды» [103]  [103]Власть и реформы. С. 164.


[Закрыть]. Вступая в противоречие с традициями большинства как советских:, так и дореволюционных исследований, сегодня высказывается мнение о том, что деяния Екатерины были «реализацией просветительских идей, увязанных с русскими реалиями…» [104]  [104]Там же. С. 169.


[Закрыть], она «сумела использовать новые методы исторического мышления для доказательства и поддержки устоев, против которых выступали сами творцы новых идей» [105]  [105]Гаврилова Л. М. Екатерина II в русской историографии. Чебоксары, 1996. С. 101.


[Закрыть]. Зачастую характеристика качеств Екатерины II напоминает перефразирование цитат из «Похвального слова» H. M. Карамзина: «Личность русской императрицы, несомненно, достойна восхищения – столь глубоки по познания, смелы реформаторские замыслы, основательно их исполнение» [106]  [106]Власть и реформы. С. 164.


[Закрыть]. Екатерину II все чаще сравнивают с Петром I (недаром она сама считала себя продолжательницей его дела [107]  [107] Каменский А. Б.«Под сенью Екатерины…» Вторая половина XVIII в. СПб., 1992. С. 129.


[Закрыть]), причисляя ее к «государственным мечтателям», и основе деятельности которых «лежала не просто определенная философия власти, а некая вера, высокое стремление к достижению общих, абстрактных идей создания совершенного строя, общества в России» [108]  [108]Власть и реформы. С. 164.


[Закрыть].

Положительная оценка ее деятельности дается не только и работах, посвященных отдельным преобразованиям, но и в монографиях, рассматривающих весь период ее царствования. Интерес к ее царствованию особенно заметный в 1990-е гг., во многом был связан с 200-летней годовщиной завершения ее правления, приходящейся на 1996 г. Однако не только этим объясняется несколько панегирический тон большинства современных исследований о Екатерине II. Можно предположить, что подобное отношение к личности преобразовательницы связано как с пересмотром результатов ряда ее основных реформ (в свете 200-летия окончания ее царствования), с введением в научный оборот некоторых новых данных, так и с общим социально-экономическим и политическим положением российского государства. В кризисные моменты истории всегда возникает тяга к сильным личностям, историки, поддавшись политической конъюнктуре (в данном случае в положительном смысле), ищут «вдохновение» и примеры в прошлом нашей страны.

И не удивительно, что их взгляды все чаще стали останавливаться на правлении Екатерины Великой. В. О. Ключевский в обычной для него образной и афористичной манере подвел основной итог ее царствования: «С Петра, едва смея считать себя людьми и еще не считая себя настоящими европейцами, русские при Екатерине почувствовали себя не только людьми, но и чуть ли не первыми людьми в Европе… За это не ставили ей в счет ни ошибок ее внешней политики, ни неудобств внутреннего положения» [109]  [109]Ключевский В. О. Афоризмы. Исторические портреты и этюды. Дневники. М., 1993. С. 294.


[Закрыть].

Предлагаемое читателям переиздание курса лекций об Екатерине Великой выдающегося отечественного историка профессора Московского университета М. К. Любавского будет интересно как для специалистов, так и для всех, интересующихся отечественной историей.

М. В. Мандрик

История царствования Екатерины II

В ТЕКУЩЕМ семестре нам предстоит познакомиться с историей царствования императрицы Екатерины II.

Это царствование составляет целую эпоху в русской истории, в которой достигли своего кульминационного развития два основных течения, начавшихся еще в XVII веке. Я разумею, с одной стороны, превращение старого военно-служилого класса в землевладельческий,господствующий политически и социально над остальным народом, а с другой стороны – постепенное порабощение земледельческого классаи полное развитие и господство крепостного права.Тесное сочетание этих основных течений русской жизни и определило характер века Екатерины II: все черты быта были в связи с этим основным явлением.

Кроме того, на эпоху наложила сильную индивидуальную печать личность самой императрицы Екатерины II, предшественники которой только царствовали, а не управляли народом. В 1765 году Миних писал: «Русское государство имеет то преимущество, что оно управляется непосредственно Богом: иначе не может быть, так как же оно может существовать при таких порядках». Предшественники Екатерины не властвовали над людьми, люди властвовали над ними.

Это пассивное управление прекратилось со вступлением на престол Екатерины II, которая, умея приноравливаться к обстоятельствам, создала сильную и авторитетную власть, проявила энергию и твердость во внутреннем управлении и во внешней политике: такой размер деятельности напоминал Петра и заставил депутатов комиссии 1767 года поднести Екатерине титул Великой. Екатерина вошла в историю крупной исторической личностью. Ее эпоху нельзя объяснить без объяснения ее замечательной личности, к чему мы теперь и обратимся.

Екатерина родилась 21 апреля 1729 года в скромной обстановке в городе Штетине, где ее отец Христиан Август Ангальт-Цербский был губернатором; этот княжеский род уже сильно обеднел и жил службой. В детстве Екатерина жила просто, играла с детьми, ее не звали принцессой. Уже с раннего детства появились черты, отличавшие ее потом как русскую императрицу – это самостоятельность, предприимчивость, любовь к мужскому делу. Сверстники вспоминали, что Фике (то есть Софья – лютеранское имя Екатерины) всегда была впереди всех и обыкновенно ближе к мальчикам, чем к девочкам. Это была здоровая, полная жизненных сил натура. Лица, помнившие ее в детстве, подтверждают это: она была хорошо сложена, с благородной осанкой, выражение лица ее было некрасивое, но влиятельное, причем открытый взгляд делал ее наружность привлекательной; такой Екатерина оставалась до старости. В то время в Германии воспитание детей обыкновенно поручалось французским эмигрантам, покинувшим родину при Людовике XIV. Общей моде последовали и родители Екатерины и пригласили ей в гувернантки француженку г-жу Кардель; придворный проповедник Нерар, учитель чистописания Лоран и учитель танцев были также французы. Из числа учителей принцессы известны только три немца: Вагнер – преподаватель немецкого языка, Лютер – законоучитель, пастор Дэве и учитель музыки Реллинг.

Из всех своих наставников у Екатерины осталась добрая память лишь о г-же Кардель. Это была, по отзыву Екатерины, живая, умная француженка: «Она почти все знала, ничему не учившись; она знала, как свои пять пяльцев, все комедии и трагедии и была очень забавна».

Она приохотила принцессу к чтению Расина, Корнеля, Мольера и положила начало ее литературным вкусам. Но о других учителях Екатерина сохранила дурную память, а про учителя Вагнера прямо говорила, что он дурак.

Какие же результаты дало такое воспитание? И по собственному признанию Екатерины, и по отзывам других, результаты были небольшие.Екатерина сама писала потом, что дома ее воспитывали лишь настолько, чтобы выдать замуж за какого-нибудь князька.

Но, несмотря на такое скудное воспитание, Екатерина проявляла себя в детстве как умная и способная девочка. Один из друзей упрекал ее мать, что она мало занимается дочерью. По признанию Екатерины, у нее был критический ум: «Я по-своему понимала все». Эту привычку слушать одно, а думать другое подметила и г-жа Кардель и отзывалась про Екатерину, что «эта девица себе на уме» – «elle a un esprit gauche».

Но Екатерина едва ли со своими природными задатками и дарованиями пошла бы далеко, если бы случай не сделал ее женой русского императора.

Императрица Елизавета, озабоченная удержанием русского престола в руках потомков Петра I, вывезла в 1742 году из Голштинии герцога Голштинского Ульриха-Петра, сына сестры, Анны Петровны. В 1743 году, когда Петру исполнилось 15 лет, ему стали подыскивать невесту. Дипломаты сватали много знатных принцесс, дочерей английского, французского королей. Но эти сватовства не нашли сочувствия у Елизаветы, которая думала, что брак с богатой и знатной невестой будет неудобен, и предпочитала найти «бедную, но благородную сиротку». Выбор ее остановился на принцессе Софии. К политическому расчету здесь примешивалось то теплое чувство, которое питала Елизавета к матери Софии, сестре своего умершего жениха, принца Карла: ей приятно было видеть племянницу любимого человека.

В январе 1744 года принцесса София с матерью поехали в Россию. Перед отъездом отец вручил дочери памятку, как ей вести себя в чужой стране; эти наставления очень любопытны, так как они объясняют многое в поведении Екатерины. Самым важным вопросом для отца был вопрос о перемене веры. Он рекомендовал дочери решить этот вопрос следующим образом: пусть она примет то, что сходно с лютеранской религией, а остальное отвергнет. Но после этого вполне определенного совета отец оставил дочери, на всякий случай, мостик для соне от и, сказав, что так как каждый живет согласно с личной совестью, то пусть она поступает так, как ей подсказывают ее убеждения. Затем шел ряд практических наставлений. Отец рекомендовал дочери оказывать наибольшее почтение императрице Елизавете, а потом великому князю, ее жениху; затем он советовал дочери не входить ни с кем в близкие сношения, чтобы потом не зависеть от них, милостиво смотреть на слуг, избегать крупной игры в карты, бережно расходовать карманные деньги, не дразнить Сенат, ни с кем особенно не дружить.

«Девочка себе на уме» была достойной дочкой своего папаши, тем более что обстановка, в которую она попала, заставила Екатерину действовать в духе этих наставлений.

Новая обстановка ошеломила и захватила Екатерину. В самом деле, она с матерью долго тащилась по Пруссии, ехали бедно, ночевать им приходилось, так как все постоялые дворы были переполнены, в хозяйской комнате, где жена хозяина утешала кричащих детей, тут же свиньи, поросята и другой скот, все замарано, грязно. Но все это как бы волшебством меняется, когда 6 февраля 1745 года мать и дочь прибыли в Ригу. Вокруг повозки, раньше одиноко ехавшей, появляются гофкурьеры, часовые, трубачи; им представляется генерал-аншеф, дворяне, везде роскошь, золото, бархат, серебро, шелк, все напоминает Екатерине, что она невеста русского наследника. Принцесса получает в подарок дорогую соболью шубу. Далее их везут в императорских санях, обитых мехами, на 10 лошадях, их сопровождает эскадрон кирасир и целая свита придворных. В Петербурге новая торжественная встреча. Екатерине и ее матери представляются тысячи лиц высшей знати, военные, гражданские чины и духовенство. Из Петербурга с таким же почетом их везут в Москву, где была тогда императрица Елизавета. Тут встреча торжественнее; не прошло еще и суток, как обе они жалуются орденом св. Екатерины. «Мы живем как королевы, всегда пышные выезды», – писала мужу княгиня-мать. Юная Фике была очарована не менее матери. «Моя дочь, – писала ее мать Фридриху II, – здорова и бодра. Нужно иметь железное здоровье, чтобы перенести все трудности путешествия и утомление придворного этикета. Моя дочь счастливее меня: ее поддерживает молодость. Подобно молодым солдатам, которые презирают опасность, потому что не сознают ее, она наслаждается величием, которое окружает ее».

Я остановился подробно на этом для того, чтобы выяснить, почему Екатерина не только покорилась судьбе, но и употребила все средства, пошла навстречу союзу, который, как можно было видеть, не сулил ей личного счастья.

Темным пятном, и притом очень резким, в жизни Екатерины был ее жених. Петр был полной противоположностью Екатерине, цветущей, жизнерадостной, тактичной, умной, развитой не по летам женщины, которая очаровывала всех окружающих. Петр был больной, раздражительный человек, никого не любивший и никем не любимый. Этот принц и от природы получил не много даров, а нелепое воспитание искалечило его и сделало полуидиотом.

Петр нескольких лет лишился матери, ail лет отца; до 7 лет он был на попечении женщин, а затем его сдали на руки офицерам, которые стали учить его военному строю, произвели в унтер-офицеры и посылали на караулы и дежурства. Мальчик пристрастился к военщине: когда происходил парад, то он бросался к окну, чтобы любоваться этим зрелищем; наибольшим наказанием для Петра было, когда занавешивали окна, и он не мог видеть солдат.

После смерти отца мальчика сдали обер-гофмаршалу Брюммеру; это был злой интриган, тупой и развратный человек, более способный выезжать лошадей, чем воспитывать людей. Его воспитательная система вредно отразилась и на физическом, и на моральном развитии Петра. За столом он всегда бранил Петра и грозил наказать, так что тот сидел ни жив, ни мертв, и ничего не ел; нередко Петра и совсем оставляли без обеда. Другие наказания были таковы же: его ставили голыми коленями на горох, привязывали к столбу, секли. Петра редко пускали на воздух; даже летом, когда все гуляли и играли, он в комнатах должен был танцевать с дочерью Брюммера.

Петра попеременно учили то русскому, то шведскому языку, смотря по тому, на какой престол ему открывалось больше шансов (Петр был внуком русского императора Петра I и шведского короля Карла XII); сообразно с этим к нему ходил то пастор Хоземан, то иеромонах русской посольской Кильской церкви. В результате принц не знал ни русского, ни немецкого Закона Божия, а потом по религиозным убеждениям был даже более лютеранином, чем православным. Его учили и латинскому языку, но он вселил в него только отвращение и настолько сильное, что, уже будучи русским императором, Петр приказал сжечь все латинские книги придворной библиотеки.

Когда Петр попал в Петербург, то кроме отвращения к науке он ничего не имел. Но дело нельзя бросить так, и его принялись учить русскому языку. Уроки Исаака Неселовского по русскому языку пропали даром. А Симон Тодорский Закону Божию Петра не выучил, а русскому языку обучил. Чтобы пополнить общее образование Петра, Елизавета пригласила ученого шведа Штелина, чтобы с приятным сочетать полезное. Три года Штелин смотрел с Петром картинки, делал модели, расписывал русскую историю по медалям Петра Великого, смотрел планы и чертежи и т. д. Когда ученику не сиделось, то Штелин ходил с ним. Учитель пользовался всяким предлогом, чтобы сообщить ученику знания, и этим отравлял ему и занятия, и игры. Он старался все использовать, например, проходя по комнатам, он указывал на расписанные плафоны и попутно проходил мифологию; если попадалась им на глаза какая-нибудь машина, то Штелин объяснял тут же ее механизм; если им случалось увидеть пожар, то учитель объяснял Петру пожарные инструменты; на аудиенциях его обучали придворному этикету и т. д. Эти не то занятия, не то развлечения, мешание дела с бездельем, не приучили мальчика к серьезному труду. Строгие требования были лишь относительно танцев, которые он проходил 4 раза в неделю, танцуя с фрейлинами. Таково было умственное и физическое воспитание великого князя.

Не лучше обстояло дело и со стороны моральной. С Петром грубо обращались, унижали его чувство достоинства и часто поступали несправедливо. Брюммер раз чуть не побил Петра палкой и только заступничество Штелина спасло его от этого наказания. Петр как бы застыл в ребячестве и вышел немощным и раздражительным. Он стал искать развлечений у лакеев, слушал их грубые рассказы и сам хвастал, что раз с отрядом голштинцев он разбил датчан; то часами Петр занимался тем, что расставлял оловянных солдатиков. Великий князь рано загрязнил свое воображение и приучился пить. Все усилия исправить его были тщетны.

Елизавета была в отчаянии и поэтому рада была женить Петра. Петр тоже обрадовался этому, так как своей невесте он мог говорить все, что ему вздумается. Он и поспешил заявить ей, что она сосватана ему и, хотя он любит другую, но рад жениться на ней. «Я краснела, слушая его, – писала Екатерина, – но благодарила его за откровенность, а в глубине души дивилась его бесстыдству». Иная девица пришла бы от этого в отчаяние, но Софья, закрыв глаза на то, с кем ей придется жить, думала о новой жизни, какую ей придется вести, и стала готовиться к ней.

Готовясь к своему новому положению, она стала учить русский язык и православное вероучение, часто вставая для этого по ночам. Занимался с ней Симон Тодорский. Раз Екатерина простудилась во время своих занятий и чуть не умерла: это сильно тронуло Елизавету, что Екатерина живота своего не щадит для познания православной веры; расположение Елизаветы еще усилилось, когда больная Екатерина пригласила к себе не лютеранского пастора, а православного священника. Судьба благоприятствовала Екатерине. В лице Симона Тодорского она получила облегчение для перехода в православную веру. Это был образованный богослов, который внутренний смысл ставил выше обрядностей. Тодорский обращал больше внимания не на различия, а на сходства православного и лютеранского вероучений. После его уроков Екатерина писала: «Я не вижу различий между лютеранством и православием».

28 июня 1745 года принцесса Софья приняла православие и была наречена Екатериной Алексеевной; в тот же день она обручилась с Петром. Твердо шла Екатерина к своей цели. Когда захворал Петр, то Екатерина нежно ухаживала за ним; эта нежность и участие сильно тронули Елизавету, тем более что они были незаслуженными. Петр продолжал играть в куклы и в карты с лакеями. Императрица пришла в ужас, узнав о занятиях Петра с лакеями, и приказала Штелину стеречь его от лакеев, которые учили его, как обходиться с женой. Великий князь был капризен и в 17 лет стал уже настоящим самодуром.

По мере того, как приближалось время свадьбы, Екатерина становилась все меланхоличнее. «Сердце не предвещало счастья, – писала она, – но в глубине души было что-то, что не оставляло меня никогда, что я добьюсь самодержавия». Это что-то было уверенностью, что ее жених недолго будет государем и что она сама станет на его место. Этим объясняется то, что 25 августа 1745 года Катерина стала женой Петра.

Целых 17 лет ждала Екатерина осуществления своей мечты. За это время она претерпела много опасностей, но это в это время она прекрасно изучила среду, в которой ой придется действовать, образовала свой ум, овладела искусством приноравливаться к людям, одним слоном, приготовилась к роли правительницы.

Семейная жизнь не удавалась Екатерине, Петр открыто признавался ей, что он любит одну фрейлину. У Петра были и другие симпатии и он был холоден к Екатерине. При таких условиях семейная жизнь была тяжела: каждый жил своими интересами, своими привязанностями и, надо сказать, своим сердцем.

До 17 лет великий князь продолжал детские забавы. Из лакеев он устраивал полки, наряжал их солдатами, устраивал службу, при этом грубил и позволял себе непристойные шутки. После людей Петр переходил к игрушкам, к оловянным солдатикам, делал им разводы, смотры, караулы. Все праздники Петр праздновал особым салютом: на столе, где стояли его солдатики, у него был особый шнур, натягивая и спуская который, он издавал звук, напоминавший ему ружейный залп. После кукол Петр принимался за собак и, дрессируя, бил их нещадно хлыстом, так что неистовый визг наполнял комнаты. Иногда Петр принимался терзать уши окружающих игрой на скрипке. Чаще же всего Петр просто ходил и болтал всякий вздор. Екатерина не чаяла, когда он уйдет от нее, до того тягостно было его присутствие; отношения между ними были невозможные. В церкви Петр вел себя непристойно, бранился, показывал язык, за столом он сыпал непристойными шутками и издевательствами. Елизавета не знала, что делать, и приказала канцлеру Бестужеву сочинить указ, чтобы окружающие удерживали великого князя от непристойных поступков, «чинимых во младости лет».

В 1755 году к Петру явились голштинские офицеры и солдаты; с ними он и стал проводить большую часть времени. Петр курил табак, пил мертвую, вел себя настоящим голштинским офицером. В пьяном виде Петр был прямо невозможен: от него доставалось всем, а особенно великой княгине, как писала она сама.

С первых же дней замужества Екатерина запаслась терпением. Для стороннего наблюдателя ее жизнь могла даже показаться приятной: она бывала на спектаклях, на балах, веселилась. Но все эти придворные выезды и торжества не заполняли всейжизни великой княгини: возвращаясь домой, молодая княгиня не встречала ни ласки мужа, ни занятий, ни дела и поэтому скучала.

От скуки Екатерина принялась за чтение и стала читать романы. Ей попались под руку письма m-me de Savinie. Живой слог изложения, смелость и ясность мысли, искренность этих писем подкупали к ним расположение читателя, и Екатерина прямо «пожирала» их, встречая в них много ноток, созвучных ее душевному настроению. В 1746 году Екатерина стала читать сочинения Вольтера, которые много способствовали образованию и просвещению ее ума и головы, она стала разборчивее в чтении и потом писала Вольтеру, а также и другим, что Вольтер был ее учителем. Затем Екатерина обратилась к историческому чтению, читала историю Генриха IV, историю Германии Барра, мемуары Брантома, сочинения Платона, «Дух законов» Монтескье и исторические сочинения Тацита; когда вышел энциклопедический словарь Деламбера и Дидро, она принялась научать и его.

Чтение оказало могучее влияние на духовную жизнь Екатерины, на ее понятия и чувства. Благодаря Вольтеру, Генрих IV стал ее любимым героем, и когда она хотела указать пример великого полководца, то указывала un него. Сочинение Монтескье «Дух законов» стало ее политическим евангелием. Словарь Бейля подвергал критике все вопросы и вместе с Вольтером убил в Екатерине нее наивное и напитал ее скептицизмом, которым была проникнута вся атмосфера первой половины XVIII века и к которому сама Екатерина была склонна. Энциклопедисты Дидро и Деламбер заложили в Екатерине начала рационализма, которым отличался весь просветительный XVIII век.

Но на Екатерину влияли и такие книги, как мемуары Брайтона. Здесь в картинах рисовалась безнаказанность преступлений, оправдывался успех, чем бы он достигнут ни был, восхвалялись низкие инстинкты, словом, уничтожалось различие понятий добра и зла. В этой книге Екатерина читала, что разврат не мешает быть нолик им полководцем, что супружеская верность не обязательна, а для высокопоставленных дам излишня и даже преступна. Судя по дальнейшему, надо думать, что кое-что из этих «нравоучений» запало в душу Екатерины.