Текст книги "Убийство по правилам дзен"

Автор книги: Масси Суджата

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Я копалась в сумке в поисках какой-нибудь мелочи для телефона-автомата, когда рядом притормозила серебристая «тойота».

– Онэсан! Тебя подвезти? – Как рыцарь в сверкающих доспехах, японский Элвис показался из люка в крыше машины, чтобы я могла его видеть.

Я помахала рукой, словно прощаясь, и повернулась к телефону.

– Ты не ездила домой? Была вчера на вечеринке? А ты приняла ванну, как я советовал? – Джун Курой вышел из машины. Несколько автомобилей позади него посигналили.

– Вообще-то, я ищу мужчину... – начала я.

– Я тут, я тут! – расхохотался Джун.

Кстати, он вполне мог оказаться полезным, так что я подошла к его «виндому» и поинтересовалась, можно ли воспользоваться его телефоном.

– Конечно! Начальник оплачивает все разговоры, так что можно спокойно звонить. – Джун протянул мне телефон, и я позвонила оператору.

Я встревожилась, когда женский голос сообщил, что телефон Нао Сакая отключен, и попыталась узнать какую-либо дополнительную информацию. Безуспешно.

– Ты говорила о том парне из антикварной лавки? – спросил Джун, когда я отключила телефон. – Такой женоподобный, да?

– Что-то вроде этого, – сказала я, раздумывая о продвинутой прическе самого Джуна.

– Я видел его в городе пару раз. Он похож на идиота преклонного возраста. Зачем он тебе нужен?

– Сакай обманул меня, – ответила я, – вот я и пытаюсь его найти.

– Я же говорил тебе, что «Искусства Гиты» – дорогой магазин! – воскликнул Джун. – Я мог бы показать тебе магазины и получше. Я же знаю весь город!

– Как думаешь, не мог бы ты познакомить меня с кем-нибудь, кто может сказать, где он живет? – спросила я. – Его телефон отключен, а узнать адрес я не могу.

– Я продаю машины, – сказал Джун, – это моя работа – находить людей. Мне нравится продавать машины, а это значит, что я звоню людям каждый месяц поболтать и укрепить отношения. Правда, иногда их от меня тошнит, – подмигнул Джун, – но тем не менее я всегда их нахожу.

Звучало неплохо. Пока мы ездили из одной антикварной лавки в другую, я поняла, что все эти люди действительно знают Джуна по имени. А еще я узнала, что его отец и был его начальником, то есть владельцем автосалона. Сам Джун этот факт тщательно скрывал.

По словам хозяина одной антикварной лавки, дела Сакая до сих пор шли весьма неплохо. С его уходом из «Искусств Гиты» у других появился шанс занять это теплое местечко на втором этаже рядом с отделами марок и футболок.

Выйдя от антиквара, я рассмеялась: Джун снова предложил мне принять ванну или выпить сакэ, чтобы расслабиться. Но я отказалась и попросила его отвезти меня в пригород Гиты, чтобы посмотреть на дом, который снимал Сакай.

Но дверь никто не открывал. Выглянувшая на шум соседка рассказала, что вчера вечером все вещи семьи Сакай увезли. Правда, забрали они только антиквариат, а старую мебель оставили за домом. Господин Сакай не говорил, куда они переезжают, но его жена была так добра, что оставила на прощание соседке в подарок телевизор.

– Это очень интригует, – сказал Джун Курой по дороге обратно. – Зачем они отдали телевизор? И, раз уж он планировал такое надувательство, почему он вообще послал тебе в Токио этот тансу? Он мог просто взять твои деньги, а тансу оставить у себя.

– Возможно, в компании грузоперевозок смогут сказать, куда он отправил мебель, – вслух размышляла я. – Надо ее найти.

– Соседка не помнит названия компании, – сказал Джун, – она была слишком занята дареным телевизором.

Я готова была обзвонить все компании в округе, но, чувствуя себя совершенно разбитой, попросила Джуна высадить меня у вокзала.

– Не грусти, Рей-сан, – улыбнулся Джун, – я много тут езжу, я найду этого мерзавца.

– Он исчез, – покачала головой я, – уверена, что в Гите его нет.

Я попыталась открыть дверь, но она не открывалась.

– Ой, извини, – воскликнул Джун, – я ее на всякий случай защелкиваю. Кроме того, это позволяет задержать клиента еще на пару минут.

– Ты великолепен. – Я улыбнулась.

– Так все девушки говорят, – подмигнул Джун, – я великолепен во всем, онэсан. Сделаю все, чтобы найти эту скотину.

– Я уверена в этом, – сказала я, впрочем, ни на что не рассчитывая.

4

Приближалась встреча с Наной Михори. По дороге к ее дому, расположенному на землях храма северной Камакуры, я пыталась представить, что и как мне лучше ей сказать. Когда, выйдя из поезда, я минут пятнадцать брела по дороге, то чувствовала, как внутри меня нарастает паника. Я совершенно не знала, что сказать Нане Михори. При знакомстве она представилась мне домохозяйкой из Камакуры, любящей антиквариат, но я-то знала, что она активно занимается общественной деятельностью. В прошлом году какой-то нувориш пытался построить многоэтажный дом в Камакуре, так именно Нана Михори разрушила его планы всего лишь за неделю. Она пожаловалась прессе, организовала кампанию против этого строительства и даже создала проблемы для его бизнеса в другом городе. Жену нувориша исключили из женского клуба, сына не приняли в престижную школу. По крайней мере, слухи об этом происшествии были такие.

Я прошла через ворота храма, краем глаза заметив одну из знаменитых статуй нио – фигуру мускулистого мужчины с суровым лицом. Увидев эти статуи впервые, я задержалась, чтобы получше их рассмотреть, но сегодня я пошла прямо к дому настоятеля. В это время года зелень выглядела замечательно, так что можно было в полной мере насладиться темно-синими цветами гортензии, растущей в Хорин-Джи.

Подошвы моих туфель тонули в грунте, так что я очень медленно приближалась к камню, отделявшему дом семьи Михори от территории храма.

Нана Михори казалась весьма довольной, когда я позвонила со станции Кита—Камакура и попросила разрешения заскочить к ней. «Заскочить и сбросить бомбу», – мрачно думала я по пути.

Рядом с домом был припаркован черный грузовичок. Я внимательно осмотрела его, поскольку Хью давно уже размышлял о том, чтобы сменить свой «виндом» на что-то более подходящее для перевозки антикварной мебели. Грузовичок назывался «Тойота-мега-краузер». Большой крейсер, проще говоря. Джуну Курою он бы понравился. Я задумалась, кто может водить эту машину. Трудно было представить за рулем Нану Михори, самую, пожалуй, женственную из всех женщин, которых я видела.

Я подошла к дому, который, казалось, стоял всегда, а на самом деле построенному всего пять лет назад. На следующий день после смерти свекрови Наны Михори сама Нана распорядилась снести дом, который вполне устраивал два поколения семьи Михори. Нана нашла архитектора, который смог построить самую настоящую виллу восемнадцатого столетия. Голубая крыша, огромные окна от пола до потолка с великолепным видом на сад, полный редких видов камелий. А за ними – кое-что действительно интересное: доджо – студия дзюдо, где занималась дочь Наны, Акеми.

Нио в Хорин-Джи казались грозными, но главным борцом тут была Акеми. Дело в том, что она входила в группу дзюдоисток, представлявших Японию на Олимпиаде в Сеуле в восемьдесят восьмом году. Это был первый раз. когда в число олимпийских видов спорта вошло женское дзюдо, и Акеми пророчили золотую медаль среди женщин в среднем весе. Но ее выступление оказалось неудачным так что она разочаровала и всю нацию в целом, и меня в частности, поскольку я болела за японцев, сидя перед телевизором в Сан-Франциско.

После Сеула Акеми больше ни разу не участвовала ни в каких соревнованиях. Теперь ей было тридцать, и она появлялась только на показательных матчах в школах и спортивных центрах по всей стране. Я видела ее однажды выходящей из дома в кимоно, подпоясанном черным поясом, но она меня проигнорировала.

Сегодня же двери доджо Акеми были открыты, и я услышала доносящиеся оттуда звуки ударов, тяжелое дыхание и боевые кличи. Не удержавшись, я незаметно подошла и заглянула внутрь.

На полу, сцепившись, лежали мужчина и женщина. Причем сцепились они так сильно, что напоминали любовников. Мужчина был по меньшей мере на пятьдесят фунтов тяжелее Акеми и давил на нее, вовсю используя весовое преимущество. Но Акеми не сдавалась. Вырваться она не могла, но и хватку не ослабляла, ерзая по полу вместе с противником.

Тяжелый, пропитанный потом воздух спортивного зала смешался с запахом пыльцы из сада, и я вдруг почувствовала, что вот-вот чихну. И когда это произошло, мужчина поднял голову и посмотрел на дверь, а Акеми, не растерявшись, подцепила его под бедро и перевернула. Когда его руки коснулись мата, он издал боевой клич.

Тихонько ретировавшись, я прошла к резиденции Михори и нажала на кнопку звонка. Через минуту госпожа Танака, домоправительница Михори, пропустила меня внутрь и помогла разуться в просторной прихожей. Нацепив домашние летние шлепанцы, я задумалась о том, чувствует ли Танака запах морской воды, исходящий от моего костюма после столкновения с торговцем рыбой. Ее лицо было непроницаемым, но мне показалось, что ноздри ее трепетали.

– Вы можете идти дальше сами, – сказала госпожа Танака, подтверждая мои подозрения.

Я уже несколько раз бывала в этом доме, так что хорошо знала путь, лежащий через множество комнат к выстеленной татами комнате с рисунками дзен, древней керамикой и другими сокровищами семьи Михори, копившимися более шестисот лет. Но это была малая толика того, чем владели Михори, все остальное хранилось в храме. Я пошла туда, откуда доносились звуки записанной на пленке инструментальной музыки кото, и вскоре оказалась у комнаты Наны Михори, служившей ей также и кабинетом. А сама Нана стояла на коленях перед маленьким столиком, заваленным книгами по искусству.

– Я побеспокоила вас, – произнесла я принятую форму приветствия, используемую при вхождении на чужую территорию.

– Входите, пожалуйста. Вам, наверное, очень жарко. – Нана посмотрела на мой костюм. – Может, вы думали, что у нас есть кондиционер, но, к сожалению, мы соблюдаем традиции в своем доме.

– О, – сказала я, – я уважаю традиции! А ветерок из сада очень освежает. – Я махнул рукой распахнутые окна.

На противоположной окнам стене висела позолоченная буддийская святыня с двумя черно-белыми фотографиями: мужчины в деловом костюме и женщины в кимоно. Возможно, это были покойные родители Наны Михори.

– Госпожа Танака принесет вам вентилятор —сказала Нана. – Вы будете муги-ча? – Иона налила мне прохладного ячменного чая в темную глиняную чашку.

– Очень вкусно. Гораздо лучше того чая, что есть у меня, – сказала я, отхлебнув глоток. – Где вы его покупаете?

– В магазине, недалеко от станции Камакура. Уверена, вы тоже его видели, – сказала Танака, входя в комнату и неся небольшой электрический вентилятор. Я невольно задумалась о том, как долго она стояла под дверью и прислушивалась к разговору.

– Да, – сказала я, – я видела магазинчик. А другие сорта чая там такие же качественные? – спросила я в надежде, что госпоже Танака понравится моя заинтересованность.

– Да, там все очень качественное. Я покупаю чай только там, включая специальный сорт мача – для чайных церемоний.

– Я не знала, что вы проводите чайные церемонии, – обратилась я к Нане Михори.

– Да, я уже десятки лет состою в чайном обществе, – ответила она. – Кстати, на следующей неделе я иду на встречу с мастером, которым просто восхищена. Но для молодых женщин чай – это, наверное, слишком скучно. – Нана чопорно поправила прядь волос, выбившуюся из-под шиньона.

– Вообще-то, я бы с радостью попробовала, что это такое, но не хотелось бы брать уроки постоянно, – сказала я.

Поскольку я еще долго собиралась жить в Японии, было бы неплохо уметь смешивать для гостей чайные листья с кипятком в особой церемонной манере. По крайней мере, так говорила моя тетя.

– Возможно, я смогу дать вам частный урок, – улыбнулась Нана Михори и тут же намекнула на дела: – Ведь вы оказали мне большую услугу с тансу.

– Прошу прощения, – вздохнула я, – но мне нужно кое-что вам сказать.

– Прежде чем вы что-либо скажете, я хочу показать вам место, куда поставлю тансу. Думаю, вы будете удивлены. – Нана вскочила на ноги и одернула кимоно.

– В прихожей? В вашей комнате? – попыталась угадать я, но Нана, улыбаясь, покачала головой.

Я вспомнила, что если европейцы обычно ставили подобную мебель в гостиной, то японцы предпочитали ставить тансу в спальню, где хранили постельное белье и одежду.

– Вот это спальня моего племянника Казухито. Он уже очень хорошо разбирается в антиквариате. – Госпожа Михори открыла дверь в комнату, отделанную в японских традициях, с покрытым татами полом. Кровать отсутствовала, и я предположила, что футон спрятан в шкафу. В спальне стоял тансу, над ним висел свиток дзен. Но больше ничего в комнате не было. Видеть такую пустоту было непривычно.

– А теперь посмотрите на комнату моей дочери. – Госпожа Михори открыла следующую дверь, и, во-первых, я удивилась царящему там беспорядку, а во-вторых, тому, что Акеми спала на напоминающей королевскую кровати, застеленной бельем в цветочек. Стены были увешаны лентами с соревнований. фотографиями и вырезанными из газет статьями. оставшимися из ее прошлой жизни.

– Что ж, ей явно придется наводить порядок. – Нана пригласила меня войти. – Я хотела бы поставить тансу тут, возле ее кровати.

– Насчет тансу, – сказала я, – возможна небольшая задержка.

– Вы полируете его? – сдвинула брови Нана. – Я думала, что он в прекрасном состоянии.

– Состояние было даже слишком прекрасным, – вздохнула я, – Вообще-то, возникла проблема.

– Не сомневайтесь в своей оценке, Рей-сан, – утешила меня Нана. – Ваша тетя рассказала мне о сделке, которую вы заключили с музеем в прошлом году. Тот, кто работает с музеем, конечно, может удовлетворить скромные потребности домохозяйки вроде меня.

– Я поторопилась, – призналась я. – Когда я осмотрела тансу еще раз у себя дома, то обнаружила, что настоящие металлические ободки были заменены более старыми.

– Что вы имеете в виду? – Нана выглядела скорее озадаченной, нежели сердитой.

– Сам шкаф был сделан в период Мейдзи, а не Эдо. Он тоже старый, но стоит немного дешевле, чем я за него заплатила. Мне жаль разочаровывать вас, но, думаю, я должна была признаться. – И я склонила голову, не желая наблюдать ее реакцию.

– И что вы собираетесь делать с ним? – раздался голос Наны.

– Мне надо вернуть его. – Этикет не позволял сказать, что такой исход событий был не слишком вероятен.

– Понимаю, – сказала Нана, немного помолчав. – Конечно, я разочарована, но вы получите отсрочку. В конце концов, я не антикварный эксперт, а просто любитель.

– Мне жаль, что я подвела вас, но я продолжу поиски и не жду, что вы купите уже приобретенный мной тансу.

– Думаю, нам следует пока отказаться от этой идеи. – Нана повернулась ко мне, и я испугалась: на ее лице было то выражение, с которым она встречала незнакомых людей.

– От чего отказаться? – пролепетала я.

И тут в комнату вошла Акеми, успевшая сменить кимоно на спортивный лифчик и шорты, прекрасно подчеркивающие ее мускулистые руки и ноги.

– Акеми, – Нана казалась взволнованной, – а я показывала твою комнату.

– А, это ты, антикварщица? Ты разве не американка? – сказала Акеми по-английски, сжимая мою руку в железном рукопожатии.

Несколько капель пота скользнули с нее на меня.

– Да. Меня зовут Рей Симура, – ответила я, делая вид, будто ничего не произошло.

– Симура-сан говорит, что с тансу возникли некоторые проблемы, – сказала Нана Михори.

Она больше не называла меня по имени.

– Правда? – Акеми говорила по-английски, несмотря на то что ее мать продолжала говорить по-японски. – Симура, ты занимаешься бегом?

– Нет, я не слишком увлекаюсь спортом, – ответила я, не имея ни малейшего представления, куда она клонит.

– А плаванием? От тебя пахнет морем, – засмеялась Акеми. – Ну же, я думала, что все американцы занимаются спортом.

– Жаль вас разочаровывать. Впрочем, я уже разочаровала вашу семью во многом.

– Не переживайте, – холодно сказала Нана, и Акеми наконец отвела от меня взгляд, поняв что что-то не так.

– Мне надо идти, уже поздно, – сказала я.

 Несмотря на неприятную ситуацию, я надеялась что Нана предложит мне еще чашечку чая. Кроме того, она должна была спросить меня о моих тратах за те две недели, что я искала для нее тансу. Вместо этого она извинилась, сообщила, что ей надо сделать еще несколько звонков, и направилась к своему кабинету. Я понимала, что она ужасно зла.

– Подожди минутку, Симура-сан, я тебе кое-что покажу. Как ты можешь ходить в такой обуви? – Акеми фыркнула, глядя на мои туфли.

– Ну, вы же носите спортивный костюм, а это, можно сказать, моя рабочая униформа.

– Думаю, твои туфли сильно пачкаются, когда ты носишься по всей стране в поисках антиквариата!

Я надеялась, что Акеми отправится в тренировочный зал, но вместо этого она всунула свои короткие широкие ступни в спортивные туфли и последовала за мной. Когда мы немного отошли от дома, Акеми неожиданно хлопнула меня по плечу.

– Обслуживать женщин, подобных моей матери, – адская работа, – сказала она.

– Не поняла? – удивилась я, поскольку никогда не слышала, чтобы в Японии так неуважительно отзывались о родителях.

– Не верь, что мне нужен был этот дурацкий тансу. По-правде говоря, твой провал только отсрочит уборку моей комнаты. – Она энергично шагала по дороге, уводя меня от дома к парку.

Я попыталась было рассказать чуть больше о том, что произошло, но Акеми решительным жестом остановила меня.

– Давай не будем говорить об антиквариате, я его терпеть не могу, – поморщилась она. – Лучше скажи, как тебе нравится парк, где я бегаю? У вас в Америке есть такие?

– У нас по-другому, – растерянно сказала я. – Американцы предпочитают бегать по асфальту. Это нечто иное.

– Лучше?

– Ну, не знаю. Сомневаюсь, что здесь это кому-то понравится.

– Что ты имеешь в виду под словом «здесь»? – удивилась Акеми.

– Ну, местные жители точно предпочтут бегать и гулять в парке.

– В моем парке никто, кроме меня, не смеет бегать! – заявила Акеми. – Это запрещено, мне никто не должен мешать.

Я невольно подумала об устроенном прямо в Белом доме специальном беговом маршруте президента, которым, кроме него, могли пользоваться лишь члены администрации. Я ничего не сказала, а вместо этого спросила, насколько длинный у нее маршрут.

– Всего два километра, – ответила Акеми. – Я постаралась проложить его так, чтобы он проходил только по парку, не приближаясь к храму.

– Мне бы хотелось пробежаться к храму. – Маленький чертик во мне заставил меня заговорить, – Хотелось бы знать, что там происходит, и услышать, как монахи бьют в барабаны.

– Это потому, что ты иностранка и любишь Японию! А я лучше послушаю «Симпли Рэд» на своем плеере «Сони». Знаешь, нам надо как-нибудь побегать вместе. Я даже сбавлю темп, чтобы не загонять тебя, – добавила она, поколебавшись.

– Да нет, ты все равно не сможешь бежать так медленно.

– У тебя ноги длиннее моих. Счастливица А каким спортом ты в школе занималась? – Акеми посмотрела на меня, что я смутилась.

– Я же говорила, я никудышная спортсменка. Немного плаваю. Но даже нырять не умею – не могу задерживать дыхание.

– Бег очень полезен, – сказала Акеми, – у тебя проблемы с дыхалкой, ты не привыкла к этому. Но начинать все равно надо потихоньку. Беги, пока можешь, потом иди, а когда дыхание восстановится, снова беги. Все очень просто.

Парк был очень красивым и спокойным. Никто не увидит, если я остановлюсь, задыхаясь от бега. Никто, кроме Акеми Михори, чемпионки по дзюдо.

– Я тяжело схожусь с людьми, – сказала Акеми. – Японские женщины моего возраста давно продали себя в рабство и сидят дома с детьми. Вокруг только мужчины, вроде моего тренера, которого ты видела днем.

Я подумала о том, что она, должно быть, очень одинока, если открылась мне, чужому человеку. Повинуясь внезапному импульсу, я спросила, есть ли у Акеми планы на субботу.

– Нет, – ответила она. – А почему ты спрашиваешь?

– Устраиваю вечеринку. Я прислала приглашение твоей матери, но сомневаюсь, что она придет. А ты приходи, может, тебе будет интересно. – Мне хотелось сказать: «Может, ты с кем-то познакомишься», но я решила, что это будет уже слишком.

– Я не особенно люблю вечеринки.

– Это не обычная японская вечеринка, – сказала я, – там будет много иностранцев. Ты когда-нибудь была на иностранной вечеринке? – Возможно, Акеми понравится Хью, хотя он точно покажется ей слишком высокомерным. Правда, там будут и другие люди.

– Но я вегетарианка! – заявила Акеми. – Я не могу есть блюда западной кухни.

– Я тоже вегетарианка, – успокоила ее я, – как видишь, у нас есть кое-что общее.

– Ладно, – усмехнулась она, – может, и приду. Если ты приедешь на этой неделе побегать со мной.

– Когда твоя мать увидит меня...

– Она и Танака-сан уезжают в Токио купить все, что требуется для чайной церемонии. Тут никого не будет.

Я не понимала, зачем делаю шаг навстречу дружбе, на которую у меня нет времени. Учитывая мои проблемы, я должна заниматься только работой. Кроме того, я сильно сомневалась, что смогу пробежать хотя бы несколько метров. Но глаза Акеми умоляли. Так что я кивнула и снова ощутила железное рукопожатие.