Текст книги "Оставь свои чувства дома (СИ)"

Автор книги: Маша Кужель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Уже перерыв? – спрашиваю я, и мой голос пугает их.

– Извините, – говорит тот, кто трахал Дарью в воздухе. Он опускает глаза и спешит к своему столу. Качая головой, я оглядываюсь на Дарью, задаваясь вопросом, какого черта она делает, вот так согнувшись, и обнаруживаю, что она хмуро смотрит на меня.

Верно. Похоже, она видела, как я набросился на этих стажеров. Если бы она только знала, что они делают за ее спиной!

– Нужна какая-нибудь помощь? – спрашиваю я ее, не позволяя себе думать о том факте, что дважды в течение часа выставлял себя в ее глазах ослом.

– Нет, но спасибо. В ящике застряла ручка, и она цепляется, когда открываю. В этом нет ничего страшного, но немного раздражает, что приходится проталкивать дверцу взад-вперед, прежде чем открыть.

Я киваю.

– Хорошо. Я попрошу техобслуживание приехать и все починить.

– Нет, нет необходимости их беспокоить. Я уверена, что с ящиком я могу справиться сама. Хотя, насколько нам известно, внутри этой ручки могло быть свернуто и спрятано сверхсекретное сообщение.

Я улыбаюсь.

– Что ж, если есть хоть какой-то шанс, мы должны это выяснить. Это может быть послание из будущего, предупреждающее нас о гибели человечества.

– Правда? Может, моя миссия – вытащить эту ручку?

– Ты можешь сделать это позже? – спрашиваю я, все еще улыбаясь. Я знаю, что половина стажеров, чьи столы находятся в большом открытом пространстве офиса прямо рядом с нами, смотрят на нас. Неужели это действительно такая редкость, что я шучу с людьми в офисе? Да, вероятно, так оно и есть.

– Конечно.

Она встает, разглаживая руками юбку, и смотрит на меня так, словно ждет, что я дам ей задание. Верно. У нее было очень мало практики, и, учитывая это, она неплохо справляется.

– У нас встречи каждый понедельник, и ты должна приходить на них со мной, чтобы делать заметки.

– О, конечно, иду.

Она задвигает ящик на место, и я слышу, как ручка перекатывается под ящиком. Схватив ручку и блокнот, Дарья следует за мной в конференц-зал.

– О чем мне делать заметки? – с опаской спрашивает она. – Записывать абсолютно все?

– Нет, просто отмечай любые изменения, чтобы я мог следить за происходящим. Я немного забывчив, но никому не говори, – говорю я с улыбкой.

Дарья улыбается в ответ:

– Я сохраню твой секрет.

Мы здесь только вдвоем, пока не прибудут остальные, и атмосфера напряженная. Если я это чувствую, то и она тоже. Я сажусь во главе стола и жестом приглашаю Дарью сесть рядом со мной. Она открывает блокнот и записывает вверху сегодняшнюю дату большими закольцованными буквами.

Проходит еще несколько секунд, и если я ничего не сделаю с этим напряжением в воздухе, мне понадобится нож, чтобы прорезать его. Напряжение такое густое, что кажется осязаемым, и я нахожусь на грани мысленной войны с самим собой.

Я не хочу, чтобы Дарья думала, что я плохой парень. Я не сволочь. Или, по крайней мере, я не хочу ею быть. Это ведь должно что-то значить, верно? Но, с другой стороны, это не имеет значения. Я здесь не для того, чтобы быть ее другом. Пока мы можем профессионально работать вместе, мне наплевать, что она думает обо мне.

Но, черт возьми, мне не наплевать.

– Отсюда открывается потрясающий вид.

Голос Дарьи звучит так тихо, что я не понимаю, говорит ли она это мне или самой себе.

– Так и есть, – соглашаюсь я. – Мне нравится, когда ветрено. Можно видеть, как тучи собираются над рекой перед тем, как непогода обрушится, и тогда я словно оказываюсь там, наверху, в центре шторма.

– Я была в ужасе, когда в первый раз застала такую непогоду, – начинает она, все еще глядя в окно. – Я имею в виду, когда я была в высотке. – Она поворачивается, и тепло разливается по мне, когда ее глаза встречаются с моими. Оно доходит прямо до кончика моего члена, и я думаю о том, как она медленно расстегивает эти пуговицы. – Я никогда не попадала в такую непогоду на высоте четырнадцати этажей, пока не начала работать здесь. Я думала, что здание будет раскачиваться как сумасшедшее, и окна вылетят наружу. Потом я поняла, что это не сильно отличается от пребывания на улице.

Она поворачивается на стуле и снова смотрит в окно.

– Это хорошая перспектива, не так ли? Где бы мы ни находились, штормит все равно. Ты можешь находиться высоко или низко – и все равно почувствуешь ветер и дождь, все равно услышишь тот же гром и увидишь те же вспышки молнии.

– Я никогда не думал об этом с такой точки зрения.

Она протягивает руку и касается маленького лимонного амулета, висящего у нее на шее.

– Это потому, что ты всегда думал, что ты выше шторма, – говорит она голосом едва громче шепота. Прежде чем я успеваю отреагировать на ее заявление, входят Денис, Кристина и несколько стажеров.

Озадаченный тем, что сказала Дарья, и пытаясь понять, было ли это оскорблением, я не спешу начинать встречу. Дарья что-то рисует в блокноте, и только через пять минут после начала совещания я понимаю, что она набросала впечатляющее начало горизонта, которое виднеется прямо из окна конференц-зала.

Мой отец присоединяется к нам в середине совещания. Он здесь только для того, чтобы наблюдать за мной. И, без сомнения, папаша найдет, за что меня раскритиковать позже… Что он и делает.

Конечно, черт возьми.

– В мой офис, – натянуто говорит он, покидая собрание полчаса спустя. Я немного удивлен, что на этот раз он передал сообщение сам, вместо того чтобы заставить это делать своего помощника.

Я отвечаю коротким кивком и продолжаю, как обычно, надеясь, что никто больше не заметил, как снисходительно он смотрел на меня во время встречи. Он, как никто другой, должен знать, какой ущерб нанесет компании недоверие ко мне. Хотя, честно говоря, меня бы не удивило, если бы он надеялся, что я потерплю неудачу, как только он уйдет из компании.

Наблюдать, как все, что он построил, сгорает дотла, стоило бы того, чтобы он имел возможность просто сказать мне, что он меня предупреждал.

Мои сотрудники выходят из конференц-зала, и мне интересно, какие отношения у них со своими родителями. Счастливые семьи существуют только в кино, я уверен в этом, и еще одна причина, по которой я не спешу остепеняться, заключается в том, что я не хочу быть отцом-негодяем. Мой собственный был таким. А я не хочу быть проклятым, если пойду по его стопам.

– Закрой дверь.

Отец не поднимает глаз от раскрытой книги на своем столе. Стиснув зубы, я в очередной раз напоминаю себе, что его отставка приближается... Просто недостаточно быстро.

– Я слушаю.

– Садись.

Он указывает рукой на кресла перед своим столом, но по-прежнему не поднимает взгляд.

– Чего ты хотел, отец? У меня совещание через, – я смотрю на часы, – семь минут.

– Я видел, ты смотрел на свою помощницу во время той встречи.

– И что? – Я не пропускаю ни единого удара. – Я смотрел на всех.

– Дело было не только в том, что ты смотрел на нее, но и в том, как ты на нее смотрел. Ты не можешь думать членом, если собираешься взять управление компанией в свои руки. Я бы не нанял такую хорошенькую молодую девушку, если бы знал, что тебе будет трудно удержать хозяйство в штанах.

Я стискиваю зубы, зная, что, если я открою рот, не смогу больше контролировать себя. Как только это случится, я, возможно, возьму что-нибудь со стола старого ублюдка и брошу это в него. Но, черт возьми, я не могу сделать ничего, что заставило бы ускорить слишком медленный процесс его окончательного ухода из бизнеса.

И он прав.

Меня влечет к Дарье. Очень. Она привлекательна по очевидным причинам, но в ней есть что-то еще, что привлекает и манит меня.

– Тебе не о чем беспокоиться. У нас с Соколовой профессиональные отношения, ничего больше.

– Профессиональные! – шипит отец. – Ты что, вообще не просматривал ее досье?

Я этого не делал, и когда я подумал о том, чтобы заглянуть туда прошлой ночью, я почувствовал себя слишком большим мерзавцем. Она уже принята на работу, отдел кадров оформляет документы. Нет необходимости возвращаться и просматривать ее досье.

– Это все, что ты хотел сказать мне? – спрашиваю я и кладу руки на подлокотники кресла, готовясь приподняться.

– Да. – Он наконец поднимает глаза. – Эта работа требует полной отдачи себя и своего времени, она требует чувства одиночества. Ты сильно пожалеешь, если поддашься соблазну, тем более с кем-то из компании.

– Дело в том, – стою я на своем, – что я не женат и у меня дома нет двоих детей. Переспав с кем-нибудь в этом офисе, я не разрушу брак так, как это сделал ты, переспав со своей помощницей.

С этими словами я поворачиваюсь и вылетаю из кабинета своего отца. Я в ярости, и мне нужно успокоиться. Я почувствую себя лучше, как только вернусь в свой кабинет, а между мной и этим мудаком появится достаточно большое расстояние.

Вернувшись в свой кабинет, я опускаюсь в кресло и открываю поиск в Интернете. Последние несколько месяцев я то и дело подыскивал классический ретро-автомобиль. Все, что у меня есть, – новейшее и современное, а просмотр старых автомобилей, выставленных на продажу, успокаивает мои нервы и позволяет мне лучше видеть происходящее вокруг.

Все, о чем я думаю, – это о машинах. О поиске недостатков. О том, чтобы убедиться в подлинности и качестве. Я начинаю искать, не нахожу ничего впечатляющего и расширяю свой поиск. Подавляющее количество людей разместили старые автомобили, и мысль о том, чтобы проехать час только для того, чтобы провести тест-драйв этой Победы 1950 года выпуска, – именно то, что мне нужно, чтобы отвлечься.

Дарья тихонько стучит в дверь кабинета и заходит внутрь.

– Я написала и распечатала заметки. Мой почерк не самый аккуратный.

– Я уверен, что он лучше, чем у меня, – смеюсь я, не подумав. Поднимая глаза, я вижу хорошенькое личико Дарьи. Она подходит ближе и кладет заметки на мой стол.

– Я тут подумала – и все еще не могу поверить, что ты не видел «Мстители: Финал». Но теперь мне любопытно, видел ли ты другие фильмы из этой серии. Я признаю, что опоздала на просмотр фильмов о Человеке-муравье, но я постаралась сначала посмотреть все остальные, чтобы избежать спойлеров.

Кивнув, я беру записи, которые она положила на мой стол, и быстро просматриваю их. Она была очень скрупулезна и хорошо организована. Она все еще приспосабливается к своему новому графику, но делает свою работу чертовски хорошо.

– Я не знаю, доступна ли где-либо трансляция «Финала», но уверена, что ты можешь без проблем посмотреть его онлайн. Если тебе нужно будет чем-то заняться во время обеда, ты обязательно должен посмотреть этот фильм, чтобы потом мы могли его обсудить.

У меня едва хватает времени вздохнуть во время обеденных перерывов, и если я ухожу из офиса на обед, то только потому, что встречаюсь с клиентом. Позвать сюда Дарью, развернуть мой монитор и посмотреть фильм вместе, даже на короткие двадцать или тридцать минут, – это действительно заманчиво и очень мило.

Я поворачиваюсь на стуле и обнаруживаю Дарью, стоящую рядом с моим столом. Мой взгляд медленно скользит по ней, и я снова поражен не только ее внешностью, но и ее внутренней личностью. Она такая яркая во всех отношениях

Мой взгляд останавливается на этом маленьком лимонном талисмане. Она носила его каждый день, пока работала здесь, и это либо единственное украшение, которое у нее есть, либо оно имеет для нее какое-то особое значение.

Мои мысли снова уплывают не туда. Отвлекаюсь от работы и телефонной конференции, которая начнется с минуты на минуту. Дарья должна быть за своим рабочим столом, готовая отвечать на звонки в мой офис, а не здесь, выглядеть чертовски сексуально и обсуждать со мной фильмы.

– Прости, Дарья, – начинаю я, видя, как лицо моего отца мелькает у меня перед глазами, когда я моргаю. – Мне нужно поработать. Будет лучше, если мы не будем обсуждать фильмы на работе.

Ее имя слишком приятно слетает с моих губ. Я хочу застонать от этого, пока откидываю ее волосы в сторону, касаясь губами мягкой кожи, прикосновение такое нежное, что у нее мурашки бегут вверх и вниз по спине, увлажняя ее киску и заставляя ее хотеть меня так же сильно, как хочу ее я.

Но я не могу заполучить ее. Не сейчас... Никогда.

Глава 13

И они говорят, что женщины сложные.

Я пристегиваю ремень безопасности и завожу двигатель машины, предоставленной компанией. Вздохнув, включаю задний ход и медленно выезжаю со своего места парковки. Странно смотреть на камеру заднего вида и на самом деле не поворачиваться и не смотреть назад. Как будто я делаю что-то не так.

Машина подает мне сигнал, давая понять, что я близко к внедорожнику рядом со мной. Это заставляет меня ударить по тормозам, думая, что я достаточно близко, чтобы врезаться в него. Смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к вождению так называемой умной машины? Я прекрасно себя чувствовала в своей старенькой «Киа».

По пути к выходу я проезжаю мимо парковочного места Александра и качаю головой, глядя на его «Теслу». Сегодня я чуть не получила от него пощечину. Образно говоря. В пятницу вечером у нас состоялась дружеская беседа. Сегодня утром он был милым и разговорчивым, а потом вдруг снова стал холодным и чопорным.

И тут мне показалось, что я поймала его взгляд, устремленный на меня с вожделением в глазах. Сначала это меня удивило, потому что такой человек, как Алекс, не подходит такой, как я, – бедной матери-одиночке двоих детей. Но я знала, что видела, и не могу отрицать существования той искры, которую я почувствовала во время нашего с ним разговора. Это было почти так, как если бы он на долю секунды ослабил бдительность, и я увидела его настоящего.

Я пытаюсь убедить себя, что это не имеет никакого значения. Мне нужна эта работа, и я хорошо с ней справляюсь. Дайте мне еще неделю или две, чтобы привыкнуть к тому, как работает офис, и я стану лучшим помощником, который у него когда-либо был.

И все же я не перестаю размышлять над этим по дороге к Тане. Она привезла девочек к себе домой после школы, и я умираю от желания увидеть их и спросить, как прошел их первый день в новой школе.

Таня живет в маленькой, но милой квартире не слишком далеко от школы. У нее есть два йорка, которых я пытаюсь полюбить, но пока безрезультатно. Они слишком много раз писали на мои ботинки. И думаю, что в глубине души я просто больше люблю кошек.

Припарковавшись как можно ближе к Таниному дому, выбегаю из машины, как можно быстрее, делая мысленную пометку захватить пару кроссовок и оставить их в машине. Чтобы была возможность сменить эти каблуки. Я готова бежать сломя голову, если это означает, что смогу быстрее увидеть моих девочек.

Кто-то входит в подъезд как раз одновременно со мной. Они идут проверять свою почту, а я захожу в лифт. Нажимая кнопку четвертого этажа, я практически подпрыгиваю от нетерпения.

Я скучаю по своим малышкам каждый божий день, когда нахожусь вдали от них... Но потом прихожу домой и слышу крики, ссоры и миллионы просьб заставить Барби говорить. Мамочки. В такие моменты мне хочется провести несколько часов в одиночестве, чтобы насладиться тишиной и покоем. Я постоянно пытаюсь найти баланс между тем, что хочу проводить каждую секунду со своими милыми девочками, и тем, чтобы меня оставили в покое, пока я, черт возьми, не сошла с ума. Я слышала, что вино помогает. Как только получу следующую зарплату, куплю себе бутылочку чего-нибудь сладкого, чтобы выпивать бокал-другой перед сном.

Лифт дребезжит, и я выхожу прежде, чем двери полностью открываются. Бегу трусцой по коридору, всего один раз подвернув лодыжку, и останавливаюсь перед дверью Таниной квартиры. Сначала я дергаю за ручку, готовясь накричать на нее за то, что она не заперла дверь, особенно когда здесь дети. На этот раз дверь заперта. Надеюсь, то, что я перечислила все до единой причины, по которым она должна держать дверь запертой, изменило ее мнение.

Я стучу, и Таня долго не открывает. Тридцать секунд кажутся вечностью.

– Эй, эй! – говорит она мне, открывая дверь и отступая в сторону. – Черт, я почти завидую, насколько тебе идет это красное платье. Я знала, что у меня для этого не хватает сисек, но все равно заказала его.

Я выпячиваю грудь и трясу ею, заставляя нас обоих смеяться.

– Знаешь, они не такие, какими кажутся на первый взгляд.

Я заглядываю мимо нее в гостиную.

– Где дети?

– О, нет! – Таня громко ахает. – Должно быть, я оставила их в школе!

– О, нет! – подыгрываю я. – Тогда, наверное, мне следует вернуться и поискать их.

– Мамочка! – кричат они в унисон и сбрасывают с голов одеяло. Самая широкая улыбка появляется на моем лице, и сердце наполняется нежностью.

– Мои девчонки!

Я бросаю свою сумочку на пол и раскрываю объятия. Полина и Вика вскакивают с дивана и подбегают ко мне.

– Мамочка! – говорят они. Я опускаюсь на колени, когда девочки добегают до меня, и обнимаю их так крепко, как только могу. Я целую каждую из них по два раза и обнимаю еще добрых тридцать секунд, прежде чем выпрямиться.

– Как сегодня прошли занятия в школе, мои любимые?

– Хорошо, – говорит мне Полина.

– Просто хорошо? – Я смеюсь. – Вы узнали что-нибудь новое?

– Нет, – отвечает Вика.

Я смотрю на Таню, сдерживая смех.

– Что ж, это позор.

– Честно говоря, – начинает Таня, поднимая палец, – они ничего не узнали, потому что первый день – это настоящий хаос. Но я думаю, что в этом году у меня отличный класс, и нам будет очень весело, не так ли, девочки?

– Да! – кричат они вместе, и я притягиваю их для еще одного объятия.

– Мы можем досмотреть этот мультик? – спрашивает Полина, переключая внимание с меня на телевизор.

– Я уверена, тетя Таня хочет немного отдохнуть без детей.

– Но она заказала пиццу, а я хочу кушать, – жалуется Вика. – Пожалуйста, мамочка.

– Я действительно заказала пиццу, – говорит Таня. – Я была настроена на здоровое питание в этом учебном году, но мне нужна вкусная и калорийная еда после первого дня.

– Ты не возражаешь, если мы останемся?

– Пожалуйста. Если ты этого не сделаешь, то оставишь меня наедине с очень большой пиццей Пепперони.

– Ну, если ты так ставишь вопрос...

Я встаю и снова улыбаюсь, глядя на своих девочек. Вздохнув, перевожу взгляд на Таню.

– Значит, у тебя был трудный первый день?

– Нет, не было ничего необычного. И я правда думаю, что в этом году у меня хороший класс. Обычно у меня есть один или два трудных ученика, но реальная проблема всегда заключается в родителях. – Она закатывает глаза. – В этом году есть две мамы, которые скорее всего устроят мне весёлую жизнь.

– Ты, вероятно, о женушках богатых и влиятельных, – говорю я и хватаю свою сумочку, убирая ее с пути Бима и Гоги, двух йорков. Я не доверяю им настолько, насколько это вообще возможно.

Таня смеется.

– Я точно знаю, о ком ты говоришь, и да, о них. Одному из их детей действительно рано идти в школу в этом году, но, Боже упаси, если я предложу им отменить его зачисление и посоветую походить в детский сад еще один год. – Она снова закатывает глаза. – Печальная вещь в частных школах заключается в том, что администрации на самом деле наплевать на детей, поскольку они получают деньги от родителей, а эта конкретная семья инвестирует очень много.

– Звучит не очень весело. Мне жаль.

Она машет рукой в воздухе.

– Все в порядке. Через неделю или две у нас у всех будет хороший распорядок дня, и родители задарят меня фирменными кошельками и подарочными картами на шикарный массаж в каком-нибудь элитном салоне.

– Мне следовало стать учителем.

Таня фыркает от смеха.

– Я отвечаю, учителя государственных школ не согласились бы с этим утверждением. Мне просто повезло.

– Точно.

– Хватит о школе. Как прошел твой день?

– Уф. – Я откидываю голову назад и следую за Таней через прихожую. Мы уворачиваемся от девчонок и заходим к ней на кухню. Она белая и яркая, что мне очень нравится. – Я думаю, что ненавижу своего начальника.

– Ты действительно его ненавидишь? – Она недоверчиво поднимает брови. – А что случилось с тем предположением, что он был вовлечен в супертабуированную любовную интрижку или что-то в этом роде?

– Или что-то в этом роде, ага, – фыркаю я и закатываю глаза. – Я думаю, ты, возможно, была права насчет того, что он просто негодяй, без веских на то причин, – говорю я, произнося по буквам нехорошее слово и надеясь, что девочки его не уловят.

– Что-то случилось?

– Он позвонил мне в пятницу вечером после твоего ухода, чтобы узнать, не прислал ли мне кто-нибудь из стажеров по электронной почте что-нибудь о проекте, над которым он сейчас работает.

– Он звонил тебе в пятницу вечером?

– Он сказал, что не заметил, насколько поздно это произошло, и я ему верю. Мы поговорили, как будто по-дружески, и я подумала:

– Эй, а может быть, он не так уж и плох, в конце концов.

Но потом, когда я пришла в офис, он такой:

– Дарья, не говори о фильмах на работе, – говорю я, стараясь передразнивать голос Александра. – Дарья, делай это профессионально. Дарья… Дарья... – Я стискиваю зубы. – Просто то, как он произносит мое имя, похоже на скрежет гвоздей по классной доске. И ты бы слышала, как он разговаривает со стажерами! Я этого не понимаю. Мы довольно долго разговаривали в пятницу, и если бы я не сказала ему, что я голая, мы, вероятно, проговорили бы дольше.

– Подожди, стоп. – Таня поднимает руку. – Ты сказала ему, что была голой?

– Я упомянула, что только что приняла душ, а потом услышала, как зазвонил мой телефон, и испугалась, что это кто-то звонит с плохими новостями.

– Я все еще не понимаю, как это предшествует тому, чтобы сказать ему, что ты голая. Ты надеялась, что он тоже снимет свою одежду?

– Если бы он это и сделал, то я бы все равно не узнала. – Я тяжело вздохнула. – Он сбивает с толку, и мне это не нравится. Потому что он мне не нравится.

– Ты говоришь так, словно он очень горячий и ты этим обеспокоена.

Я корчу гримасу и качаю головой.

– Мамочка? – меня зовет Полина. – Что значит «горячий» и «обеспокоена»?

Я прищуриваюсь, глядя на Таню, а она еле сдерживает смех.

– Это значит, что чай был горячий, и я этим обеспокоена, – выпаливаю я.

Таня открывает холодильник и достает бутылку красного вина.

– Ну, ты довольно расстроена.

– Конечно, в какой-то степени это так.

– И это не имеет никакого отношения к твоему желанию нравиться всем?

Она ставит бутылку вина на свой маленький столик-островок и смотрит прямо мне в глаза.

– Я не хочу всем нравиться.

Таня приподнимает бровь и поджимает губы.

– М-м-м.

– Прекрасно, я счастлива знать, что нравлюсь многим людям. Я довольно приятный человек, если сама так говорю. Так что не имеет смысла, почему я не нравлюсь Алексу. Что я ему такого сделала?

– Милая, успокойся. Этот парень – негодяй. Никаких «если», «и» или «но» по этому поводу. Нет никакой предыстории, никаких причин для того, чтобы он огрызался и был негодяем.

– Может быть, ты и права. – Я сокрушенно вздыхаю, не уверенная, готова ли в это поверить. – Это хорошая работа. Я зарабатываю больше, чем раньше, я получаю льготы, и у меня отличная машина, на которой я могу ездить. Алекс может ненавидеть меня сколько угодно, и я собираюсь возненавидеть его в ответ.

Таня смеется:

– Ладно. Это зрелый ответ на сложившуюся ситуацию.

– Спасибо. – Я вздергиваю подбородок, пытаясь выглядеть самодовольной. – Я взрослая. Но на самом деле… Я собираюсь делать свою работу. Нам не обязательно быть друзьями, и он может сколько угодно меня не любить. Я хороший помощник, так что я просто сосредоточусь на работе и ни на чем другом.

– Вот и хорошо. Это все равно временно, – напоминает она мне. – Хочешь вина?

– Выпью капельку, я же за рулем.

Она наливает вино, и мы идем в гостиную. Я делаю маленький глоток и ставлю свой бокал на журнальный столик. Я вклиниваюсь между Полиной и Викой, сажая по одной на каждую коленку. Когда-нибудь они станут слишком взрослыми, чтобы вот так прижиматься ко мне, и я хочу наслаждаться этими моментами, какими бы короткими они ни были, как можно дольше.

– Расскажите мне о своем дне, – пытаюсь я снова.

– Это было весело, – говорит Вика, что вызывает улыбку у Тани. – У нас есть центры!

– О, это звучит забавно! Что же это за центры такие?

– Я не помню их всех, но компьютерный центр – мой любимый!

– Конечно, это так, – смеюсь я и целую ее в макушку. Полина продолжает рассказывать мне о девочке по имени Лиза из их класса, с которой они играли на перемене, и о том, как весело было сидеть в столовой.

– Большинство детей покупают обед каждый день? – спрашиваю я Таню. Я хочу быть уверена, что моих детей научат не беспокоиться о том, чтобы быть в толпе, и что они уверенно себя чувствуют в обществе. Но я также осознаю, насколько важно вписываться в компанию детей школьного возраста.

– Да, – уверяет она меня. – Еда здесь вкусная. Реально хорошая. Большинство учителей тоже обедают там каждый день.

– Что, это приготовлено каким-то знаменитым шеф-поваром? – Я шучу.

– Да, – серьезно отвечает она.

– Черт возьми. Мне нужно как-нибудь пообедать с вами, девочки, и попробовать эту еду.

Они обе думают, что это было бы самой крутой вещью в мире, и я целую их обоих. Вскоре после этого приносят пиццу, и, поев, мы собираемся уходить.

Как и ожидалось, девочки протестуют, и приходится немного повозиться, чтобы вытащить их из гостей. В конце концов мне приходится выносить Полину, пока она плачет, а Вика, наблюдая за своей сестрой, испытывает искушение тоже закатить истерику. Я одариваю ее своим материнским взглядом, предостерегая ее не делать этого. Слава богу, она решает, что лучше не искушать меня. Это был чертовски долгий день.

Я делаю все возможное, чтобы избежать всего что не касается работы, на следующий день. Единственные слова, которыми мы обменялись, касались проектов, когда у него следующая встреча и кто звонил по телефону.

Я закончила свою работу точно вовремя и вышла из офиса в 18:03. Алекс все еще был в офисе с закрытой дверью, и у меня такое ощущение, что он почти всегда допоздна засиживается на работе, хотя и сказал, что это не так. Но это не имеет значения.

Он не избегает трагической семейной жизни, погружаясь в работу. У него нет давно потерянной возлюбленной или чего-то хотя бы отдаленно интересного. Он просто мой самоуверенный начальник, и первый день обращения с ним как ни с кем иным удался.

Папа сегодня забрал девочек из школы и привез их к нам домой. Когда я вошла внутрь, еда уже была готова, и у нас был приятный скромный семейный ужин. Он приготовил знаменитый мамин салат, и мы говорили о ней на протяжении всего ужина.

Девочки пусть и не встречались со своей бабушкой лично, но они наверняка многое запомнили о ней из историй, которые мы рассказываем.

Среда была похожей, и в четверг все было спокойно. Вставать ни свет ни заря, шататься по квартире, приводя себя в порядок, готовить завтрак для девочек и бороться с ними, чтобы они встали с постели.

Высаживаю их у школы, машу рукой и торопливо здороваюсь с Региной и Катей, а затем спешу на работу, где стараюсь избегать любого контакта с Алексом, насколько это возможно. Несколько раз я чувствовала, что он пристально смотрит на меня, и когда я поднимала глаза – клянусь, в его глазах отражалась печаль.

Мне все равно.

С нетерпением жду выходных. Я снова засиделась допоздна, разбирая электронную почту и пытаясь исправить файл, который испортил один из стажеров. Это был простой ввод данных, к чему я привыкла со времен своей работы исследователем. Ошибки легко исправить, но очень утомительно.

Я забираюсь в постель в час ночи, сплю восхитительные сорок пять минут и просыпаюсь оттого, что Вика тычет мне пальцем в лицо, говоря, что ей не спится. Я укрываю ее одеялом, снова засыпаю и просыпаюсь от крика Полины, потому что она проснулась одна.

Наконец я снова засыпаю за целых три часа до того момента, как зазвонил мой будильник, и чувствую себя так, словно меня грузовик переехал. Мое единственное спасение в том, что я знаю, что смогу съесть полную тарелку сосисок, когда приду в офис.

И, вероятно, выпью шампанское, потому что, черт возьми, почему бы и нет?

– Вы знаете, что ждет нас завтра? – спрашиваю я девочек, когда мы подъезжаем к школе.

– Что? – спрашивают они в унисон.

– Суббота! А это значит, что мы будем спать, и вам не надо в школу!

– Ура! – кричат они.

– Мы можем сходить в кино? Лиза с мамой идут в кино.

– Посмотрим, – говорю я им. Сегодня я получаю свою первую зарплату на новой работе, а также на предыдущей. Мне будет казаться, что я выиграла в лотерею. Мы сможем устроить спокойное утро, может быть, сходим в кино. Я могла бы спрятать в сумочке напитки, и мы смогли бы купить попкорна.

– Еще завтра мы пойдем за продуктами.

– Хорошо. Я больше не могу есть яйца, – бормочет Вика. Меня от них тоже тошнит, но это самое дешевое питательное блюдо, которое я могу для них приготовить. Я запаслась ими и пыталась подойти к их приготовлению творчески.

Готовила стандартно: омлет, яичница. Какое-то время хитом был «яичный тост». Сваренные вкрутую яйца с солью тоже неплохо получались, но даже мне трудно их проглотить.

Когда-нибудь... Когда-нибудь это перестанет быть проблемой.

– В яйцах много белка и мало углеводов, – говорю я им, но уже сама не уверена, что это вообще правда. – Но да, мы поищем другие полезные варианты.

Я упорно трудилась, пытаясь скрыть от девочек свои денежные проблемы. Не хочу, чтобы они волновались по этому поводу. Не тогда, когда они такие маленькие.

Я паркуюсь и помогаю девочкам выбраться из машины. Держу каждую из них за руки и веду к школе. Я провожаю их до главного входа и останавливаюсь. Дважды обнимаю каждую и целую в лоб, прежде чем отправить восвояси.

– Даша!

Оборачиваясь, вижу Регину у тротуара. На ней светло-розовое платье. Оно с глубоким вырезом и струится вокруг ее ног. Кажется, что постоянный ветерок развевает ее густые волосы, а плохого освещения не существует, когда она рядом.

– Привет, – приветствую я ее с улыбкой. По дороге сюда мы не проехали обычного количества светофоров, и у меня есть около пяти дополнительных минут, прежде чем мне нужно будет спешить на работу. – Ты выглядишь потрясающе.

Регина заключает меня в объятия:

– Ты мне льстишь.

Я фыркаю от смеха и откидываюсь назад:

– Взгляни поближе на мешки у меня под глазами.

– Ты мать-одиночка, которая работает. Конечно, ты устала. – Это не оскорбление, а просто факт. В ее голосе вообще нет осуждения. – И я предполагаю, что ты еще не делала никаких косметических процедур?

– Нет, хотя я бы с удовольствием вколола немного ботокса в лоб.

– Это, – начинает она и показывает на свое лицо, – это постоянный труд. Я проработала в индустрии красоты достаточно долго, чтобы уметь ценить естественную красоту.

– Спасибо, но я сегодня слишком уставшая, чтобы верить тому, что хорошо выгляжу.

– Знаешь, у женщин есть склонность к этому.