Текст книги "Оставь свои чувства дома (СИ)"

Автор книги: Маша Кужель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Мама иногда позволяла мне сделать несколько глотков ее Маргариты, а мой дядя не раз предлагал мне попробовать его домашнюю настойку. Я скучаю по всем. Прошло так много времени с тех пор, как я видела их, и возвращаться сейчас в качестве матери-одиночки, которая едва сводит концы с концами, – это, ну… Я не хочу сказать, что мне стыдно, нет. Я отказываюсь стыдиться своей жизни.

Но я думала, что моя жизнь будет более устроенной, чем сейчас.

Алекс возвращается, одетый только в спортивные штаны, и смотрит на свое жалкое место на полу. Я уверена, что этот человек привык спать на простынях из лучшего хлопка и матрасе, сделанном на заказ.

– Ложись сюда, – говорю я ему, протягивая руку за одной из декоративных подушек, которые переложила на пол. Беру поясничную подушку и кладу ее на середину кровати. – Просто оставайся на своей стороне.

– Ты уверена?

– Да. Слишком холодно, чтобы спать на полу, и у меня болит спина при одной мысли о том, что тебе придется спать на твердой древесине.

Его губы растягиваются в улыбке, и я почти уверена, что он раздумывает, стоит ли ему прямо сейчас пошутить о твердом дереве.

– Если тебя это будет смущать, просто скажи мне, – говорит он и выключает свет. В комнате почти кромешная тьма, если не считать небольшого количества света с веранды, проникающего через открытое окно. Матрас прогибается, когда Алекс ложится в постель, и мой сон окончательно уходит.

Я прокручиваю все снова и снова в своей голове, начиная с того дня, когда я встретила Алекса на школьной парковке, и заканчивая тем, как он сказал мне, что я достойна защиты. Я никогда в жизни не была в таком замешательстве и хотела бы, чтобы здесь была мама, с которой можно было бы поговорить об этом.

Это что, своего рода сделка типа «то, что происходит в деловой поездке, остается в деловой поездке»? Я никогда не думала, что захочу, чтобы мы вернулись к сердечному разговору о нашей новообретенной дружбе, но это... Это сбивает с толку. Сложно. И, видимо, обречено с самого начала.

Он мой начальник, и я не могу сделать ничего, что подвергло бы меня риску потерять работу... Даже если то, что я делаю, – это он. Подождите, позвольте мне перефразировать. Особенно он.

Где-то между одиннадцатью и полуночью я уснула. Кровать такая удобная и теплая, что я спала гораздо крепче, чем ожидала. Я сплю на боку и люблю держаться за подушку. Алекс спит на животе, засунув одну руку под подушку. Он остался в спортивных штанах, и, должно быть, посреди ночи ему стало жарко, из-за чего он сбросил одеяло. В большую часть я закутываю себя, меньшую часть пушистого одеяла накидываю на Алекса.

Яркий солнечный свет льется в окно, и я улучаю минутку, чтобы посмотреть на Алекса. Он спит, полностью расслабленный, и я все еще могу любоваться его мышцами спины и плеч. У него есть татуировка между лопатками и еще одна на ребрах. Я никогда бы не подумала о нем такого, и мне хочется протянуть руку и рассмотреть китайские буквы, идущие вниз по его грудной клетке.

Его дыхание медленное и ритмичное, и я не могу не представить, каково было бы просыпаться рядом с ним каждый день – то есть после ночи страстных занятий любовью. Уверена, что он живет где-нибудь в большом и модном месте.

Звонит мой телефон, и я спешу ответить, пока звонок не разбудил Алекса. Это девочки звонят с папиного телефона, хотят поболтать по видео. Я смотрю на Алекса и снова на свой телефон. Я теряю драгоценное время и не думаю, что смогу встать и выбежать из комнаты, не пропустив их звонок.

Отодвигаясь от Алекса, я отвечаю.

– Мамочка! – восклицают они хором. Папа держит трубку, усадив обеих девочек к себе на колени.

– Привет, малышки, – тихо говорю я. – Как прошел ваш вечер?

– Хорошо, – отвечает Полина. – Мы поедем в зоопарк!

– Вау! Какое животное вы больше всего хотите увидеть?

– Тигры! – кричат они обе.

– Попросите дедулю сделать для меня побольше фоток.

– Почему ты шепчешь? – спрашивает Вика. Я подношу телефон ближе к лицу. Это самый нелестный ракурс, но девочки все еще достаточно маленькие, чтобы думать, что их мама – самый красивый человек в мире, так что пока они могут смириться с тем, что заглядывают мне в ноздри.

– Остальные люди в доме все еще спят. Это маленький дом.

– Мы тебя разбудили? – спрашивает папа. – Эти двое встали рано, все в предвкушении похода в зоопарк.

– Здесь ты допустил ошибку новичка, пап, – смеюсь я. – Я не говорю им, куда мы идем, пока не настанет время выходить из дома!

– Ой, я ничего не могу утаить от этих двоих. Я не буду отвлекать тебя. У вас на весь день назначены встречи?

– Ммм... – Я перевожу взгляд на Алекса. – Что-то типо того.

– Мы просто хотим сказать тебе, что любим и скучаем, – говорит мне Полина. – И мы думаем, что тебе весело, но не слишком весело без нас.

– Я получу ровно столько удовольствия, сколько нужно. – Я улыбаюсь. – Конечно, мне было бы веселее, если бы вы были здесь. Я люблю вас, девочки.

– Мы тоже любим тебя, мамочка! Пока!

Я заканчиваю разговор и кладу телефон обратно на прикроватную тумбочку, прежде чем снова плюхнуться на матрас. Я натягиваю одеяло, и Алекс переворачивается на другой бок, снова сбрасывая одеяло. Сейчас он лежит на спине, слегка вытянув одну руку, и его пальцы касаются моего бока. Очертания его члена видны сквозь спортивные штаны, и, Боже правый, эта штука такая большая. Это заметно, и я почти разочарована тем, что не вижу его во всей красе, хотя это не принесло бы мне никакой пользы.

Я читала онлайн-статью, в которой говорилось, что у мужчин может быть более двадцати стояков за ночь. Понятия не имею, правда ли это, но теперь, когда я думаю об этом... Ночь действительно могла быть очень неловкой.

Снова натягивая на себя одеяло, я закрываю глаза и слушаю, как Катя ходит по маленькой кухне. Люди уже вышли на озеро, разговоры и смех разносятся по воздуху и проникают внутрь через открытое окно.

Предполагается, что мы проведем первую половину дня, бездельничая на пляже, пока ребята будут ловить рыбу. В некотором смысле это кажется немного старомодным – даже не спрашивать, не хочет ли кто-нибудь из нас покататься на рыбацкой лодке, но мне слишком нравится пляж, чтобы обижаться. Я так запоздала с приятным летним загаром. Сегодня я наверстаю упущенное, а поскольку я наполовину колумбийка, то загораю красиво и быстро. Спасибо, мам.

– Привет, – говорит Алекс хриплым ото сна голосом. Он вытягивает руки и медленно садится. – Ты хорошо спала?

– Очень хорошо. А ты?

– Я сидел и наблюдал, как ты спишь, и совершенствовал свой план, как наилучшим образом убить тебя и избавиться от тела.

– И какой же самый лучший способ убить меня?

– Стратегически подставить тебе подножку, чтобы ты ободрала колено, а затем твой порез заражается плотоядными бактериями из озера, о которых я постоянно слышу в новостях. Никто не заподозрит, что за этим стою я.

– Эта дрянь живет только в солоноватой воде.

– Ты действительно кладезь бесполезной информации!

– Я задумывалась о том, чтобы отвезти девочек на Телецкое озеро, поэтому поискала информацию. Из озера ты подхватишь миллион других болезней, но не ту, что питается мясом.

Алекс смеется и зевает, отворачиваясь и снова потягиваясь.

– Я все еще уставший.

– Поспи еще немного.

– Нет, этот сон не принесет мне пользы.

– Как это может быть?

Он пожимает плечами.

– Мой мозг не дает мне снова уснуть. Я начинаю думать обо всем, что мне нужно сделать, и мне не терпится начать день.

Я снова вижу частичку настоящего Алекса, того, кто уязвим и реален.

– Я понимаю это. Иногда я веду себя наоборот. Сплю, чтобы ни о чем не думать.

– Хотел бы я так. – Его глаза закрываются еще на несколько секунд, а затем он встает. – Я собираюсь прыгнуть в душ.

Кивнув, я наблюдаю, как он встает, достает свои вещи из чемодана и идет в ванную. Поскольку я приняла душ ночью, мне просто нужно одеться. Я жду, пока включится вода, чтобы встать с постели. Даю ему еще несколько секунд, чтобы убедиться, что он действительно в душе, прежде чем снимаю пижаму и надеваю бикини. Оно белое, с отпечатанными на нем маленькими желтыми лимонами. Я никогда не думала, что после рождения детей втиснусь в предыдущий размер, и когда два года назад ходила за купальником в магазин, чувствовала себя очень-очень подавленной из-за своей внешности.

Потом я увидела этот купальник на распродаже и почувствовала, что мама подает мне знак. Она была сторонницей позитивного отношения к телу и усадила бы меня рядом, если бы была еще жива, и прочитала бы мне лекцию о том, как я должна гордиться своим шрамом от кесарева сечения, как мне должен нравиться тот факт, что у меня теперь немного лишнего жира на бедрах, и как мне должны нравиться растяжки на моей груди, которые я получила от грудного вскармливания.

Я натягиваю плавки, а затем и топ, быстро одеваясь на случай, если Алекс выйдет из душа быстро. Одевшись, смотрю на себя в зеркало. Так легко пристально посмотреть на себя и выделить черты, которые тебе ненавистны!

Я хочу более плоский живот. Большую щель между бедрами. Никакой пигментации на лице. Моя задница стала больше только за последние несколько лет, а рельефность мышц на бедрах, которая была у меня со времен беговых дорожек, давно исчезла.

Мама сказала бы мне, что мне нужно выделить две детали которые мне нравятся, на каждую деталь, которая мне не нравится. Вздохнув, я окидываю взглядом свое тело в зеркале и пытаюсь найти хоть что-нибудь, за что можно себя похвалить.

– У тебя красивые сиськи, – шепчу я. Они уже не такие жизнерадостные, как в ранней юности, но грудное вскармливание было щедрым по отношению ко мне, и меня даже раньше спрашивали, не приемные ли эти дети. – И у тебя красивые волосы.

Я киваю своему отражению и опускаю руки к плавкам бикини. Они с завышенной талией и скрывают как шрам, так и ту маленькую складочку жира, от которой я никогда не смогу избавиться, даже если снова начну сидеть на диете и заниматься спортом.

Роясь в своем чемодане, нахожу черный сарафан, весь расшитый красочными цветами. Я натягиваю его через голову, а затем сажусь в изножье кровати, чтобы расчесать волосы.

Дверь ванной открывается, и оттуда валит пар, за ним следует Алекс... На котором только полотенце. Оно опасно низко обхватывает его талию, и я никогда в жизни так сильно не желала обладать телекинетическими способностями.

Есть определенные вещи, на которые хочется смотреть, но не следует. Солнце, например, является одним из них. И твой начальник, полуголый, мокрый после душа. Капелька воды скатывается по его мускулистой груди, и мои глаза цепляются за нее, следуя за тем, как она спускается мимо грудных мышц к прессу.

– Я забыл свою одежду, – извиняющимся тоном говорит он, и я вздрагиваю.

– Да... Я это вижу.

Он дерзко улыбается мне, вытаскивает свою одежду из чемодана, и мне остается только гадать, сделал ли он это нарочно. Я расчесываю спутанные волосы и достаю из сумки выпрямитель. Алекс к тому времени оделся и вышел из ванной, а я захожу, чтобы поправить волосы и нанести ровно столько макияжа, чтобы чувствовать себя собранной.

Когда я заканчиваю, Алекса в спальне уже нет, и я быстро убираю свои вещи, собираю пляжную сумку, натягиваю одеяла на кровать и спускаюсь вниз.

– Доброе утро, – говорит Катя, наливая себе чашку кофе. – Готова сегодня пойти на пляж?

– Готова. Я не помню, когда в последний раз просто сидела на пляже и расслаблялась. Водить детей на пляж – это не то чтобы полный релакс.

– Я знаю! И у тебя их к тому же двое! Я боюсь даже отвести взгляд от Лизы .

Катя ставит передо мной еще одну кружку, и я наполняю ее кофе со сливками.

– Бери свои вещи, и мы прогуляемся до главного дома. Лена готовит завтрак, а потом мы спустимся на берег. Лёня и Алекс уже направились туда, но не волнуйся, ты все равно успеешь поцеловать своего мужчину на прощание.

– Какая история у Лены? – спрашиваю я, надеясь отвлечь внимание от того факта, что я не целую Алекса, и вешаю пляжную сумку на плечо. Катя выходит первой.

– Ее муж изменил ей – и она застукала их.

– С этим трудно смириться. Я имею в виду – ты думаешь, что знаешь кого-то...

– Верно. Они были женаты восемь лет.

– О, Боже. Какой ужас.

Однако мне не терпится рассказать Алексу, что предыстория, которую я придумала для Лены, была более или менее правдивой. Я потягиваю свой кофе, пока мы идем по дорожке, ведущей к большому дому.

Леня, Дмитрий, какой-то парень, которого я не знаю, и Алекс – все они на переднем крыльце. Алекс поворачивается, встречаясь со мной взглядом, и улыбается.

– Боже, я скучаю по начальным стадиям отношений, – говорит Катя, беря меня под руку. – То, как вы двое смотрите друг на друга... Тьфу. Это одни из лучших дней! Вы не можете оторваться друг от друга, и вы еще не нашли миллиона мелочей друг в друге, которые бесят вас до истерики. Прямо сейчас тебе все равно, как он ест чипсы, но когда-нибудь тебя начнет это бесить.

Я смеюсь, улыбаясь Алексу в ответ.

– Как он смотрит на меня? – тихо спрашиваю я, когда мы подходим достаточно близко, чтобы он мог меня услышать.

– Как будто ты единственная женщина в мире, которая имеет значение.

Если бы все было взаправду, мое сердце пропустило бы удар. Я бы просияла. Наверное, издала бы этот дурацкий визгливый звук и, может быть, даже прыгала вверх-вниз. Но это ненастоящее... и я должна убедиться, что помню это.

Глава 26

У меня вся рубашка в крови.

Это не моя кровь.

Костя, брат Дмитрия, хозяин лодки, на которой мы поплыли на рыбалку, зацепился рыболовным крючком за руку и подумал, что выдернуть его отличная идея. Возможно, так оно и было бы, если бы вместе с крючком он не выдернул себе большой кусок кожи.

Леня не выносит вида крови, а Дмитрий был единственным, кто умеет управлять лодкой, из-за чего мне пришлось прикладывать полотенца к ране, чтобы попробовать остановить кровотечение.

Дмитрий отвез своего брата в больницу накладывать швы, а мы с Леней только что вернулись в коттедж, чтобы переодеться и принять душ. Причал находится в нескольких шагах вниз по озеру от пляжа, где находится Дарья, и мне не терпится добраться до нее.

У меня была возможность поговорить с Дмитрием, и он возвращается к нам в качестве клиента. Он пробудет на Алтае до вторника, а в среду уже будет в офисе на встрече.

Миссия выполнена.

А это значит, что теперь до конца поездки я смогу проводить все свое время с Дарьей. Черт, она потрясающая.

Я стягиваю окровавленную рубашку через голову, комкаю ее и выбрасываю в мусорное ведро. Снимаю остальную одежду и встаю под душ, смывая запах озерной воды и сигар. Сам я не курю, никогда не пробовал и не буду. Даже когда такие клиенты, как Дмитрий, предлагают мне дорогие сигары.

Я вложил много времени и энергии в занятия спортом и здоровье в целом. Поэтому не собираюсь отравлять свой организм курением. Нет, я бы предпочел отравить его алкоголем.

Мои мысли снова возвращаются к Дарье, к ее большим красивым сиськам. Ее кожа была красной после горячего душа и такой теплой на ощупь. Мой член начинает твердеть при мысли о ней.

Прошлой ночью она была в постели прямо рядом со мной, и мы не прикасались друг к другу. Мне так сильно хотелось отодвинуть эту подушку и обнять ее. Прижать ее к своему телу и поцеловать так, как ее никогда раньше не целовали.

Мои пальцы обхватывают член, и я начинаю дрочить, нуждаясь в разрядке. Опираюсь одной рукой о стенку душа и наклоняюсь в воду. Я не верю в любовь.

Дарья – безнадежный романтик.

Я думаю, что все отношения рано или поздно развалятся.

Дарья хочет чего-то, что выдержит испытание временем.

Я не могу сказать, что она недосягаема, но в ней есть что-то такое, что делает ее такой. Возможно, наши разные взгляды на любовь? То, что она хорошая мама и у нее были прекрасные отношения с ее родителями?

Я двигаю рукой быстрее, слыша, как ее голос эхом отдается в моей голове. Она чертовски сексуальна, и все это притворство, что мы вместе, но на самом деле это не так, черт возьми, сводит меня с ума. Если бы мы переспали сегодня вечером, я смог бы двигаться дальше к понедельнику, хотя знаю, что Дарья так не поступает. Она не раз говорила мне, что она не из тех женщин, которые заводят романы на одну ночь. Мы бы чертовски хорошо провели время вместе.

Я издаю тихий стон, когда кончаю. Разрядка оказалась не такой спасительной, как я ожидал. Я не готов признаться в этом самому себе, но где-то в глубине души сидит понимание и желание чего-то большего, чем одна ночь с Дарьей.

В конце концов, это не имеет значения. Даже если бы я был тем мужчиной, которого хочет Дарья, не думаю, что меня достаточно, чтобы быть тем, кто ей нужен.

– Как прошла рыбалка? – Дарья заходит в коттедж примерно через час после того, как мы с Леней вернулись. Она не надела платье поверх бикини, и ее загорелая кожа блестит от масла. Я хочу провести руками вверх и вниз по ней, раздвинуть ее бедра и встать между ними.

– Ты что-нибудь поймал? – спросила она.

Мой член начинает твердеть, и я переношу свой вес на диван.

– Возможно, патоген, передающийся с кровью.

– Что? – Дарья ставит свою пляжную сумку на пол и снимает шлепанцы.

– Костя порезался настолько сильно, что ему пришлось обратиться в больницу.

– О, Боже мой! С ним все в порядке?

– Все будет хорошо после того, как ему наложат швы. Как прошел твой день на пляже?

– Очень классно. – Она протягивает руку и зажимает между пальцами маленький желтый лимонный брелок. – Я прочитала несколько глав своей книги, а потом вздремнула. Звучит неубедительно, но, клянусь, я постоянно чувствую усталость с тех пор, как родились мои дети.

– Я могу лишь представить.

– Нам нужно выходить меньше чем через час, – говорит она и направляется к лестнице. – Я собираюсь принять душ и подготовиться. Очень хочу выпить вина. – Она широко улыбается и поднимается по лестнице, ее грудь подпрыгивает при каждом шаге. Боже, она великолепна.

– Давай, сходи с ней в душ, – говорит мне Леня. Мы вместе ждали возвращения девочек. – У тебя взгляд, как у голодного пса.

Блин. Знаю.

– Я подожду до вечера, – выпаливаю я, мысленно уже собираясь пойти к Дарье, раздеться и промокнуть под душем.

– Ах, хорошая мысль. Подожди, пока она не выпьет. Это единственный вариант, когда Катя делает мне минет.

Черт. Мысль о Дарье, опускающейся на колени, хитро смотрящей на меня снизу вверх, когда она расстегивает мои джинсы... Мой член подпрыгивает, быстро твердеет и прижимается к молнии джинсов.

Секунду спустя входит Катя, она раздраженно разговаривает по телефону. Я хватаю подушку и кладу ее себе на колени. Сжимая бедра, чтобы заглушить стояк, я смотрю прямо перед собой в телевизор.

– Поговори со своим отцом, – говорит Катя в трубку, а затем сует ее Лене в лицо. Он берет ее и встает, очевидно, разговаривая с их дочерью. Катя фыркает всю дорогу, пока поднимается по лестнице.

Я смотрю еще две серии, прежде чем Дарья возвращается вниз. На этот раз я ничего не могу с собой поделать и смотрю на нее с широко открытым ртом. Ее волосы завиты, глаза накрашены темнее, чем обычно, и на ней красное платье с открытыми плечами.

– Ух, ты. Выглядишь потрясающе.

– Спасибо. – Она краснеет. – Я и чувствую себя потрясающе.

– Ты выглядишь шикарно. – Я встаю с дивана и подхожу к ней. – Готова?

Даша заглядывает в гостиную, понимая, что все остальные находятся там и ждут ее. Катя спустилась по лестнице минут пять назад, так что ей не из-за чего расстраиваться.

– Более чем.

Я протягиваю ей руку, и мы все вместе идем к домику у озера, чтобы поехать на машине вместе с Леной. До места около получаса езды, и у Дарьи округляются глаза, когда мы выходим.

– Здесь так красиво, – говорит она. – Ты можешь представить себе это место осенью? Все эти деревья выглядели бы потрясающе.

– Так и было бы.

Я снова беру ее за руку, помогая пересечь посыпанную гравием подъездную дорожку. Сегодня она надела каблуки, но, похоже, у нее нет проблем с ходьбой в них по неровной земле.

Сначала мы направляемся к забронированному для нас ресторану, где ждет дегустация и ужин. Дегустация проводится индивидуально, и каждый из нас может выбрать шесть различных сортов вина, которые подадут во время ужина.

– Ближе всего я была к дегустации вин в ту ночь, когда Таня немного помешалась на дешевом вине, – шепчет мне Дарья. – Я думаю, она открыла шесть или семь бутылок. В то время я была беременна, поэтому просто нюхала их и смотрела, как она пьет. А потом держала ей волосы, когда ее рвало. – Она смотрит на винное меню. – Излишне говорить, что я не прихотлива. Понятия не имею, что попробовать.

– Ты любишь сладкое или сухое вино?

– Сладкое, но не такое, чтобы мне казалось, будто я пью сахарную воду.

– Предпочитаешь белое или красное?

Она качает головой.

– Я даже не вижу разницы. Красное – это сухое, верно?

– Может быть. – Я просматриваю свое меню и указываю Дарье на несколько позиций, которые могут ей понравиться. Я не эксперт, но мы представляем несколько виноделен, и я ознакомился с их продукцией для маркетинговых исследований.

Мы записываем наши предпочтения, и всего через несколько минут вино доставляется на стол. Дарья берет бокал красного вина и подносит его к губам. Я так возбужден, что все, что она делает, мне кажется чрезвычайно сексуальным, и прямо сейчас наблюдать, как она приоткрывает губы и делает глоток вина, – на грани эротики.

То есть до тех пор, пока она не начинает давиться.

– Отвратительно. – Она вздрагивает. – Это не очень вкусно.

Скорчив гримасу, она выдыхает и быстро допивает то немногое, что осталось в ее бокале.

– Ты же знаешь, что не обязана это допивать, если тебе не нравится, верно?

Она залпом выпивает воду.

– Я знаю, но это кажется расточительным. Эта дрянь стоит примерно четыре тысячи за бокал, чего я не понимаю. Мне больше нравились розовое вино Ламбруско за четыреста рублей, чем это.

Я взял то же вино, которое не понравилось Дарье, и нахожу его довольно приятным. Это мерло, и оно сухое. Мы пробуем остальные наши образцы и любимое вино Дарьи – красное столовое вино. Она заказывает бокал вина, и мы выходим на улицу, ожидая, пока освободится наш столик.

– Я знаю, что повторяюсь, – начинает она, замедляя шаг. – Но это место такое красивое! – Она протягивает руки и случайно расплескивает немного вина из своего бокала. – О, блин. – Она подносит руку к лицу и слизывает капли вина со своей кожи. Мурашки пробегают по мне, когда я наблюдаю, как ее язык соприкасается с кожей.

Черт.

– Полегче, пьяница, – поддразниваю я.

– Я не пьяна, – многозначительно говорит она и случайно оступается, расплескивая еще больше вина себе на руку. Она смеется и делает большой глоток, чтобы снова не расплескать остатки.

– Я думаю, что очень даже. – Я игриво подталкиваю ее локтем.

– Я настолько трезвая, что могла бы заняться математикой прямо сейчас.

– Математикой?

Я смеюсь.

– Да, математикой. Пьяные люди не умеют считать. Я отвечаю.

– Ну... Если ты отвечаешь. Сколько будет пятьдесят четыре плюс пятьдесят четыре?

– Это просто. – Она корчит гримасу и закрывает глаза, размышляя. – Просто сложи четверки... А потом... – бормочет она себе под нос. – Один-ноль-четыре.

– Ты уверена в этом?

– Черт. Я имею в виду – сто восемьдесят. Потому что две четверки – это восемь. – Она качает головой, отбрасывая волосы назад за плечи. – Ладно. Я ощущаю это вино и не знаю, почему мы не начали день здесь, потому что прямо сейчас я чувствую себя довольно хорошо.

– Это легкое вино.

– Мы там выпили шесть бокалов!

– Это были образцы, – смеюсь я. – Шесть бокалов вина свалили бы тебя на пол.

– О, я бы точно вырубилась. А потом, скорее всего, проснулась бы в своей блевотине. Ты знаешь, я никогда раньше не напивалась до такой степени, что меня тошнило.

– В самом деле? Даже в институте?

Она качает головой и делает еще один глоток.

– Я никогда не пила крепких напитков, а потом залетела, и стало вообще не до алкоголя.

– А я вот, бывало...

– Я знаю.– Она поднимает на меня взгляд, и я вижу по ее глазам, что она навеселе. – Но у тебя все получилось хорошо. – Я опускаю взгляд, любуясь ее грудью, и снова вижу лимонное ожерелье.

– Я должен спросить: что это за лимонное очарование?

Она протягивает руку, чтобы дотронуться до него.

– Мне его подарила моя мама. Ты ведь знаешь эту лимонную поговорку, верно?

– Существует лимонная поговорка???

Дарья останавливается и недоверчиво смотрит на меня.

– Ты не знаешь лимонную поговорку???

– Прости.

Она драматично закатывает глаза.

– Когда жизнь дает тебе лимоны – приготовь лимонад. Или, как говорила мама, когда жизнь дает тебе лимоны – приготовь лимонад и не забудь про водку. – Дарья делает еще один глоток своего вина. – Я не понимала, что такое водка, пока не стала старше. Но иногда нужно что-то дополнительное. Лимоны кислые, я говорю метафорически, но водка – нет. Это буквально.

Я обнял ее за плечи, не понимая, что она только что сказала. Может быть, она немного перебрала с выпивкой и на самом деле пьяна. Я позабочусь о ней, если это так.

– Конечно.

– За последние несколько лет мне давали много лимонов. Я думала, ты один из них.

– Ты думала, я лимон?

Она кивает.

– Ага. И очень кислый.

– Ты превратила меня в лимонад? – осторожно спрашиваю я. – Или это один из тех вопросов, на которые я не хочу знать ответа?

– Я думала, что сделаю это, но теперь думаю, что ты сам это сделал.

– Я не улавливаю.

– Работать на тебя было неплохо. Но лимонад иногда тоже может быть перспективным. – Ее слова немного невнятны. Да, она пьяна. Я притягиваю ее немного ближе к себе. – Мне повезло, что у меня есть эта работа. За нее платят больше, в этом есть свои преимущества, и, возможно, этому лимонаду нужно... Нужно... Побродить некоторое время, оно того стоит.

Я снова вспоминаю, насколько разные наши жизни. Как она борется как мать-одиночка, чтобы свести концы с концами. Я ни разу не чувствовал себя виноватым за то, что у меня есть, но прямо сейчас я вроде как чувствую это. Дарья не менее трудолюбива, чем я.

У Дарьи звонит телефон, и она дает мне подержать свой бокал вина, пока достает телефон из сумочки.

– Это Катя, – говорит она мне, прежде чем ответить.

– Привет! – говорит она в трубку. – Где-то снаружи. Хорошо. Мы идем. – Она заканчивает разговор и кладет телефон обратно в сумочку. – Стол готов.

– Хорошо. Я умираю с голоду.

– Я тоже. – Она забирает вино обратно и берет меня под другую руку. Мы возвращаемся в тишине, и Дарья останавливается прямо перед тем, как мы заходим внутрь.

– Алекс?

– Да?

Она тянется ко мне всем телом, и я еле сдерживаюсь, чтобы не протянуть руку и не поцеловать ее прямо сейчас.

– Спасибо, что не осуждаешь меня. До этих выходных я не чувствовала такой легкости и спокойствия.

– Ты так говоришь, как будто это из разряда фантастики.

Она пожимает плечами, и легкий румянец приливает к ее щекам.

–Такие мужчины, как ты, могут быть довольно требовательными... особенно по отношению к женщинам на рабочем месте.

– Мне все равно, что у кого между ног, пока они хорошо делают свою работу.

– Но только если они не дрочат в комнате отдыха, верно? – Она корчит гримасу, и мы смеемся. – Но, если говорить серьезно, это... Это… Я хочу сказать, что это восхитительно, но на самом деле именно так и должно быть.

– Никто раньше не называл меня достойным восхищения, так что я собираюсь согласиться с этим.

Она снова смеется и делает еще один глоток вина.

– Хорошо. Я оставлю это без внимания. Но только на этот раз.

Я снова обнимаю ее, и моя рука скользит вниз по ее спине и останавливается на изгибе бедра. Жар разливается по мне, и я снова чувствую, как сжимается мое сердце.

Внезапно ловлю себя на том, что хочу добиться большего. Быть лучше. Я не хочу быть ни в чем похожим на своего отца, и я позволил страху закрыть мое сердце. Легче жить так, как я живу сейчас. Один, но в безопасности. Выживаю, но не живу по-настоящему.

Дарью угостили изрядной порцией того, что она называет лимонами. И все же она так полна жизни, так стремится улыбаться и находить хорошее вокруг себя! Это вдохновляет, и никто раньше не заставлял меня чувствовать себя так.

Я крепче обнимаю Дарью, сердце бешено колотится. Что, черт возьми, ты со мной делаешь, Даша?

Глава 27

– Мне кажется, я все еще пьяна. – Я беру протянутую руку Алекса и выхожу из внедорожника. – Сколько я выпила вина? Бокалов семь?

– Всего два, – говорит он со смехом, направляя меня к коттеджу. – С половиной, если ты хочешь посчитать и те образцы. Ты так легко пьянеешь!

– Я не так уж часто пью, – напоминаю ему. – Хотя ты бы так не подумал, судя по тому, сколько всего я выпила за эти выходные.

– Восполняешь пропущенное. Ты поверишь мне, если я скажу, что не пью так много?

Я поднимаю брови.

– У тебя в кабинете есть бутылка скотча. Это то, что пьют богатые парни во всех фильмах, да?

– Я же не настолько предсказуем?

– Просто ответь – это скотч? – спросила я.

– Да, – признает он. – Но, честно говоря, на вкус он как дерьмо. Но это было дорогое дерьмо, так что я оставил его себе.

– Привет, голубки, – зовет Катя. – Вы можете оторваться друг от друга еще на часик? Я хочу переодеться, выпить кофе и развести огонь.

– Тогда, наверное, я разведу огонь. – Леня целует Катю и обходит крыльцо, чтобы набрать дров. Алекс идет с ним, а мы с Катей заходим внутрь, чтобы переодеться.

– Вы такая гармоничная пара, – говорит мне Катя, и ее слова отрезвляют. – Серьезно, вы такие милые.

– Спасибо. – Я ненавижу лгать.

– Как ты думаешь, когда ты сможешь познакомить его со своими детьми?

Я теряю равновесие, пытаясь расстегнуть туфли, и падаю на землю. Я пьяна, но не настолько, чтобы выболтать правду.

– Эмм, не знаю. Я, правда, не знаю, как со всем этим справиться, – признаюсь я. – Они мало что знают о своем отце – черт возьми, я тоже, – но все, что я рассказала им о нем, – это то, что ему пришлось уехать. Знаю, что однажды мне придется все это объяснить.

– О, милая, это нелегко. И я тоже не знаю, что делать. Может, просто довериться своему чутью?

Я киваю, думая обо всей этой ситуации, и все больше чувствую, что меня вот-вот вырвет. Я ненавижу ложь вообще, еще больше ненавижу лгать своим друзьям и больше всего ненавижу, когда это окончательно сбивает меня с толку.

Алекс – мой начальник.

Не мой парень.

Мы ладим. Заставляем друг друга смеяться. Я искренне верю, что ему нравится мое общество... Но если бы мы не притворялись, то вообще не были бы сейчас вместе.

У меня есть дети, и хотя у Алекса хорошие отношения со своим племянником, не похоже, что он хочет иметь собственных детей. Встречаться достаточно сложно, но встречаться, когда ты родитель-одиночка, еще сложнее. Мне нужно найти кого-то, кому я понравлюсь, и кто понравится мне, и кто совместим с моими девочками.