Текст книги "Оставь свои чувства дома (СИ)"
Автор книги: Маша Кужель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
– У тебя нет никаких планов?
– Ничего особенного, просто провести время со своими детьми. Я, наверное, посмотрю «Гарри Поттера», прежде чем лечь спать сегодня. Или «Мстители: Финал».
– Я еще не видел «Мстителей: Финал».
– Что? Как не видел? А ты смотрел «Войну бесконечности»?
– Конечно, и мне понравилось.
Я недоверчиво моргаю.
– Тогда как же ты не умер в ожидании выхода «Финала»?
Он снова смеется.
– Я полагаю, что часть меня не готова к этому. Я знаю, кто умрет. Я мог бы поискать спойлеры.
– Серьёзно?
Теперь я смеюсь.
– Серьезно, и я не знаю, смогу ли заставить себя посмотреть это, – признается он.
Я улыбаюсь, находя все это в некотором роде милым.
– Я бы никогда не приняла тебя за фаната Marvel.
– Я бы тебя тоже.
– О, я тот ещё ботаник. Комиксы, фэнтези, научная фантастика... Мне все это нравится.
– Фильмы или книги?
– И то, и другое! – восклицаю я и откидываюсь назад, все еще улыбаясь. – Я люблю читать, но у меня не так много времени. Я чувствую себя старой, признаваясь, что, когда сажусь вечером почитать, в конце концов засыпаю.
– Мне нравятся аудиокниги, – говорит он мне. – Я слушаю их, когда веду машину.
– Вообще-то это хорошая идея. Надо будет как-нибудь попробовать.
– Да, это очень удобно.
Проходит несколько секунд тишины.
– Я, пожалуй, позволю тебе вернуться в душ, – говорит Алекс.
– Хорошо. А то мне уже становится холодно, потому что я все еще голая.
Я крепко зажмуриваю глаза. Почему я только что это сказала?
– Я увижу тебя в офисе в понедельник.
– Да. В понедельник. В офисе. Спокойной ночи.
– Тебе тоже. Пока.
Я кладу телефон и опускаю голову на руки. Если бы была награда за самую неловкую реплику, самую странную, на грани неуместности, то я бы ее выиграла.
Утро понедельника обещает быть веселым.
Хотя на самом деле... Я не боюсь. Потому что этот короткий разговор с Алексом заставил посмотреть на него как на реального, живого человека, а не как на бессердечного робота.
Это делает его – осмелюсь сказать – почти симпатичным.
Глава 10
– Привет, Алекс!
Гриша спрыгивает с качелей, приземляется и падает на колени. Он тут же вскакивает, невредимый, но я не могу сказать того же о его штанах, на которых теперь видны ярко-зеленые пятна от травы. Ника, которая суетится над красными и синими воздушными шарами, только вздыхает и качает головой. Гриша на полной скорости пробегает через двор, приближается к краю бассейна. Это заставляет меня нервничать, и я бросаюсь вперед, готовый в любой момент поймать его, если понадобится. Он брал уроки плавания, но унаследовал спортивные способности своей матери, которых, собственно, у нее нет.
Гриша прыгает ко мне в объятия, и я поднимаю его, крепко обнимая, прежде чем опустить обратно.
– Мой праздник скоро! – Он так взволнован, что не может устоять на месте. – Посмотри на украшения!
– Выглядит неплохо, приятель, – говорю я и оглядываю лужайку. – Сколько еще тебе придется ждать?
– Долго, – драматично скулит он, откидывая голову назад и заставляя меня смеяться. – Ты останешься на праздник?
– Я бы хотел, – говорю я ему. – Но мне нужно успеть на самолет и улететь во Владивосток.
– Что ты там будешь делать?
– Работать.
По-видимому, отказавшись от воздушных шаров, Ника подходит ко мне. Ее волосы красиво уложены, и на ней розовое платье. Шестой день рождения Гриши во вторник, а вечеринка по этому случаю состоится сегодня. Я не в курсе, но Ника уже упоминала, что имеется огромное социальное давление, требующее устроить грандиозную, продуманную и идеальную детскую вечеринку.
Мне это кажется нелепым, поскольку все это шоу предназначено лишь для того, чтобы родители похвастались друг перед другом. Дети просто хотят пиццу, торт и надувной домик. Ника действительно выложилась по полной для этой вечеринки в стиле Marvel. Я смотрю на большой снимок Капитана Америки и думаю о Дарье.
И о том, как она сказала, что была голой и мокрой.
Ее образ сразу же возникает у меня в голове. Капли воды медленно стекают по ее длинным темным волосам, падают на грудь, скатываясь по нежному изгибу талии и бедер. Ее щеки раскраснелись от горячей воды, а кожа была теплой на ощупь.
Черт, я не могу сейчас думать об этом. Или вообще когда-либо еще. Она работает на меня. Я не могу думать о ней в этом направлении. Вместо того, чтобы думать о том, как странно легко было с ней разговаривать, мне нужно сосредоточиться на том, какая она раздражающе бодрая. Какая она рассеянная, хотя изо всех сил старается это скрыть.
– Хочешь открыть свой подарок прямо сейчас? – спрашиваю я Гришу, ероша его волосы.
– Да! Можно мне, мам? Можно? – он подпрыгивает на месте.
Ника пристально смотрит на меня.
– Ну, я не могу сейчас сказать «нет», не так ли? Давай зайдем внутрь.
Гриша бежит впереди, а мы с Никой следуем за ним. Она на несколько лет старше меня, и, хотя у нас было немало ссор, мы всегда были близки. Полагаю, ничто так не сближает братьев и сестер, как жестокий отец и небрежная мать. Однажды она сказала мне, после того как перепила коктейлей на вечеринке, что забота о моих травмах, нанесенных папиными кулаками, – это то, что заставило ее захотеть стать врачом.
Мама никогда не хотела, чтобы кто-нибудь знал, что происходит за закрытыми дверями, и часто преуменьшала боль, которую я испытывал каждый раз, когда папа замахивался на меня. Ника никогда этого не делала, и, хотя она моя старшая сестра, я отчаянно защищаю ее. Если бы какой-нибудь мужчина когда-нибудь дотронулся до нее хоть пальцем, я бы так его отделал, что ему повезло бы, если бы он смог после этого ходить.
– Лучше бы ты не дарил ему ничего очень дорогого. – Ника входит в дом. – Мы пытаемся научить его быть более минималистичным в материальном плане.
Я поворачиваюсь и указываю рукой в направлении заднего двора, с которого мы только что пришли.
– Хорошая идея с минимализмом. Все настолько минималистично, что я даже не заметил, что у вас намечается вечеринка.
– Издеваешься, как всегда. – Она закатывает глаза. – И я не шучу! Я же просила тебя не сходить с ума с подарком в этом году.
– Итак, ты считаешь, что ключи от четырехколесного автомобиля, который он просил, – это безумие?
Ника резко оборачивается, широко раскрыв глаза.
– Скажи, что это шутка, или ты будешь тем, кто скажет ему, что он не может этого получить! Здесь негде на нем покататься!
– Ладно. На самом деле я не покупал ему этого.
– Алекс, – ругается она, – что ты ему подаришь?
– Набор для выращивания кристаллов, который он просил – серьезно, ваш ребенок – ботаник! И пропуск на катание на картингах на крытом треке.
Ника улыбается.
– Ему это действительно понравится. Я знаю, что наши графики работы – отстой, и мы оба сильно заняты, но он наслаждается каждой минутой, которую может провести с тобой.
– Мне тоже нравится проводить с ним время.
– Мы с Кириллом как раз говорили о семейном отпуске. Его сестра хочет присоединиться, и было бы здорово, если бы ты тоже поехал... И взял кого-нибудь.
– Не начинай, – предупреждаю я, тон выходит резче, чем я хотел. Последние три года Ника раздражающе настаивала на том, чтобы я изменил свой образ жизни холостяка, остепенился и завел собственную семью и детей.
Я открываю рот, чтобы сказать ей, что мне нравится быть одиноким, встречаться с девушками и не связывать себя никакими обязательствами. Я свободный и могу делать все, что захочу.
Но ложь требует слишком больших усилий, а это именно ложь.
– В моей хирургической бригаде есть очень симпатичная одинокая медсестра, – продолжает она, полностью игнорируя мою просьбу прекратить этот разговор. – Я могу свести вас. Я думаю, она бы тебе действительно понравилась.
– Конечно. Познакомь нас. И позаботься о номере в отеле на ночь.
– Отвратительно.
Она корчит гримасу и закатывает глаза. Ника зовет Кирилла, своего мужа, вниз, и мы все идем искать Гришу, который не слишком терпеливо ждет, чтобы открыть свой подарок от меня.
Конечно, он ему понравился.
– Ну, приятель, – начинаю я, глядя на время на своих часах. – С наступающим Днем рождения!
– Не уходи, дядя Алекс. Останься на мой праздник!
– Дядя Алекс должен уехать, – напоминает Кирилл Грише. – Он должен сесть в самолет и сделать вид, что работает, выпивая виски и посещая рестораны. – Он смотрит на меня и смеется. – Похоже, у тебя был ужасный день в офисе.
– Бывало и похуже. – Я смеюсь. – Это будет быстрая поездка туда и обратно. Ничего слишком расслабляющего.
– Привези мне выпивки, – добавляет Ника с улыбкой. – Можно сказать, что это маркетинговый ход. Если мне понравится, я закажу еще.
– Поверь мне, она так и сделает, – шепотом говорит Кирилл, обнимая Нику, и наклоняется для поцелуя.
– Отвратительно. – Гриша морщит нос.
– Согласен, – говорю я ему, подмигивая. – Хорошей вечеринки, приятель. И не ешь слишком много торта.
Он обнимает меня на прощание, и Ника провожает меня до двери.
– Спасибо, что заглянул, – говорит она, выходя на крытое кирпичное крыльцо. – Это действительно много значит для Гриши. Поскольку в последнее время Кир так много разъезжает по работе, я думаю, Гриша хочет, чтобы в его жизни был какой-нибудь мужской образец для подражания.
– Подожди. Постой. Ты только что назвала меня образцом для подражания?
– Я не говорила, что ты хороший парень.
Она смеется.
Ника быстро обнимает меня.
– Счастливого полета. Откуда ты вылетаешь? И какой номер вашего рейса?
– Вероника, – говорю я строго. Она всегда нервничала, когда дело касалось перелетов. И когда несколько лет назад она оказалась в самолете с отказавшим двигателем, ее нервы переросли в настоящий страх. – Со мной все будет в порядке. Ты же знаешь, что у меня больше шансов погибнуть по дороге в аэропорт, чем попасть в авиакатастрофу.
– Это должно помочь мне?
– Лучше побеспокойся о моей печени. Я уверен, что в эти выходные мне придется работать сверхурочно из-за того количества виски, которое я буду употреблять.
Она качает головой и пытается смотреть на меня так, словно я пациент, которому она собирается прочитать лекцию о том, как серьезно нужно относиться к своему здоровью.
– С этим тоже будь осторожен..
– Со мной все будет в порядке. А когда вернусь, я найду время, чтобы потусоваться с Гришей.
Ника сияет.
– Он обалдеет от счастья.
Я улыбаюсь в ответ.
– Жду с нетерпением.
Глава 11
– Сиди спокойно, – говорю я в сотый раз за это утро. Изо всех сил стараюсь сохранять хладнокровие, но мое терпение уже на исходе, а мы на ногах всего двадцать минут.
Именно поэтому у меня вот-вот совсем иссякнет самообладание.
Вика была слишком взволнована перед школой и не могла уснуть прошлой ночью. Поэтому, естественно, она не давала спать своей сестре. В конце концов мне пришлось разделить их. Я положила Полину в свою постель, а Ви оставила в их комнате. Каждой потребовалось около двадцати минут, чтобы успокоиться и наконец уснуть… Это заставило меня понервничать, и теперь я ничего не успевала.
Белье не было ни сложено, ни даже рассортировано. Посуда простояла в раковине так долго, что потребуется кипяток и обезжириватель, чтобы удалить с нее засохшие остатки еды.
А потом я совершила ошибку – или, может быть, спасительную милость: заглянула в свою рабочую электронную почту прямо перед ужином. И, черт возьми, я ни за что не смогу взять полный выходной и при этом остаться в курсе событий. Я чувствую, что мне нужен помощник просто для того, чтобы быть помощником Александра.
Я не знаю, как Филиппу это удавалось, но одного дня обучения по телефону было явно недостаточно. С его слов это так просто, и я полагаю, что по сути так оно и есть. Я помогаю Алексу выполнять его работу. Отвечаю на электронные письма, готовлю ему кофе, выполняю поручения, отвечаю на его телефонные звонки и назначаю встречи. Мне повезло, что он держит свою личную жизнь в секрете, иначе я бы чувствовала себя как Энн Хэтэуэй в фильме «Дьявол носит Prada».
Я потратила три часа, отвечая на все электронные письма, которые могла, пересылая остальные Алексу или стажерам, занимающимся конкретным проектом, и делая перекрестные ссылки на несколько файлов, которые понадобятся Алексу для его утренней встречи.
– Полина, – говорю я сквозь стиснутые зубы, – когда же ты наконец запомнишь, что для того, чтобы я смогла сделать тебе прическу, ты должна сидеть спокойно, не двигаясь? Ты уже достаточно взрослая, чтобы знать, как сидеть смирно.
Блин, я чувствую себя заезженной пластинкой.
– Я не шевелюсь, – скулит она. – Я просто двигаю глазами, мам..
– Малыш, ты не просто двигаешь глазами. -Я откладываю щетку и беру лак для волос. – А теперь закрой глаза.
Подождав немного, я сбрызгиваю ее макушку лаком для волос и зачесываю волосы назад. Таня принесла большие розовые банты, сказав, что многие девочки в школе носят их. Они слишком велики, но до смешного милы, а поскольку все носят одинаковую форму, красочные банты – хороший способ придать немного индивидуальности.
– Теперь все?
Полина драматично откидывает голову назад как раз в тот момент, когда я завязываю бант, в результате чего большая прядь ее волос выбивается из хвоста.
– Ну, отлично.
Я закрываю глаза и стискиваю зубы. Сегодня первый день в новой начальной школе. Очередное утро, которое меня убивает.
– Пожалуйста, ради всего святого. Сиди и не двигайся.
Я вытаскиваю ленту из ее волос и начинаю все сначала. Второй раз прическа получается замечательно, и тогда я перехожу к Вике. Вселенная бросила мне кость, и она сидела совершенно неподвижно, пока Полина демонстрировала свои новые навыки в натягивании колготок.
– Хорошо, мои маленькие ученицы начальной школы, – говорю я со слезами на глазах. – Возьмите свои досочки и, пожалуйста, не пачкайте их, пока я не сделаю несколько снимков.
Папа купил мне простые квадратные классные доски, и после того, как я потратила несколько часов на работу, я потратила еще час, пытаясь создать дизайн для досок в стиле «Первый день в школе». Их девочки будут держать на фотографиях.
Затем я встаю напротив входной двери и включаю все лампы в этой крошечной квартирке. У нас есть окно за нашим обеденным столом и по одному в каждой спальне. Я не уверена, соответствует ли это стандартам пожарной безопасности, но можно сказать наверняка: окна почти не пропускают света.
– Улыбнитесь! – говорю я девочкам и прохожу через череду вымученных улыбок и кривляний, прежде чем получаю достаточно хорошие фотографии. Я отправляю их папе сообщением и по электронной почте своим бабушке и дедушке, которые проверяют электронную почту всего несколько раз в месяц. Я делаю еще несколько фотографий, а потом осознаю, сколько времени.
– Вот дерьмо.
– Мамочка сказала – дерьмо! Мамочка сказала – дерьмо! – скандирует Полина, в то время как Вика истерически смеется. Я просто закатываю глаза и подлетаю к столу, хватаю свою сумочку и засовываю ноги в туфли.
Помимо вчерашних бантов, Таня привезла более тонны обуви и одежды, которые она купила в Интернете – по ее словам, в основном, когда была пьяна. Но она не может надеть это в школу, так как у них строгая форма одежды для учителей.
Как мама двух учениц престижного заведения, я должна была одеваться «красиво», но не прикладывать столько усилий к своей внешности, как сейчас. Сегодня на мне шелковое платье, которое, осмелюсь сказать, мне очень идет. Этим утром я надела единственный бюстгальтер пуш-ап, который у меня есть, и степень декольте, которое я демонстрирую, кричит о том, что «у нее есть сиськи, и она ничего не может с этим поделать». У меня всегда была хорошая грудь, и когда я кормила близняшек, ее размер увеличился вдвое. Я смогла кормить грудью лишь три месяца, чем до сих пор очень горжусь. И после того, как у меня закончилось молоко, увеличившийся размер моего бюста никуда не делся.
У нас с Таней одинаковый размер обуви – мы это выяснили сразу, как познакомились, что привело к частому обмену обувью за годы нашей дружбы. Ее слабостью всегда были туфли на высоком каблуке. Честно говоря, я не знаю, как она выдерживала целый день в таких туфлях. Учить и воспитывать маленьких неуправляемых деток в начальной школе достаточно сложно само по себе, не говоря уже о семисантиметровых каблуках.
Красные туфли на каблуках, которые я надела, идеально сочетаются с платьем, и я спала с заплетенными в косы волосами, чтобы сегодня утром они были волнистыми, создавая иллюзию того, что я действительно потратила время и усилия на их укладку. Я правда хочу делать прическу и макияж каждое утро перед работой, но, черт возьми, у меня нет на это ни сил, ни времени.
Я обнимаю и целую девочек, затем выхожу, запирая за нами дверь квартиры. В коридоре, ведущем от нашей квартиры к выходу, всегда пахнет сигаретами и мочой. Я беру каждую девочку за руку и убыстряю шаг, не останавливаясь и не позволяя себе оглядываться, когда мы проходим мимо открытой двери. Вполне возможно, в этой квартире мог быть труп, или, что более вероятно, кто-то вырубился голым из-за того, что слишком много выпил прошлой ночью. Я не могу дождаться, когда увезу отсюда девочек, чтобы жить где-нибудь, где мне не захочется задерживать дыхание, выбегая из своего дома на улицу.
Мы добираемся до машины и усаживаемся в рекордно короткие сроки. Девочки достаточно взрослые, чтобы сидеть в креслах-бустерах и без ремней безопасности, но я к этому не готова. Ремни безопасности кажутся намного надежнее, а обе мои девочки могут быть такими неуправляемыми, что я боюсь, чтобы они не вывалились из машины, пока я за рулем.
– Вы рады, что идете в школу? – спрашиваю я, выезжая с крошечной парковки у дома.
– Ты уже спрашивала нас об этом, мам, – говорит Вика бесстрастным голосом. Я смеюсь. – Что ж, я спрашиваю еще раз. Рады?
– Да, – говорят они в унисон.
– А тетя Таня будет вашей учительницей.
– Мы знаем, мам, – напоминает мне Полина. – Ты нам уже говорила.
– Мне позволено повторяться. – Я отрываю взгляд от дороги и оборачиваюсь ровно настолько, чтобы посмотреть на моих красавиц. – Я старая.
Они смеются, и я улыбаюсь, несмотря на беспокойное утро и недосып.
– Там у вас будет обед, – говорю я им – тоже в миллионный раз. – Тетя Таня сказала, что еда очень вкусная, и вы сможете выбрать все, что захотите!
– А как я узнаю, куда идти? – спрашивает Вика, немного нервничая.
– Кто-нибудь тебе покажет. Либо ваш учитель, либо ученик постарше. – Таня рассказала мне, что пятиклассники приходят в корпус начальной школы и «усыновляют» учеников на первую неделю.
– Но что, если я заблужусь?
– Не переживай, ты не заблудишься, – заверяю я ее.
– Я найду тебя, Ви, – говорит Полина и тянется, чтобы взять сестру за руку. Мое сердце тает, и улыбка возвращается вместе со слезами, которые я пытаюсь сморгнуть. Я пообещала себе, что не буду плакать, и это не первый раз, когда мои девочки будут вдали от меня.
Я действительно безудержно рыдала, когда впервые отвезла их в детский сад на весь день. Это была такая боль, к которой никто не мог меня подготовить. И от того, что я так сильно скучала по своим девочкам, и от того, что поняла, что из женщины с карьерой в приоритете я превратилась в маму.
Маму, которая отдала бы все, чтобы остаться дома и заботиться о своих детях.
Маму, которая будет скучать по первым словам и первым шагам своих девочек.
Я еще раз украдкой бросаю взгляд на девочек в зеркало заднего вида. Жизнь сложилась не так, как я планировала... Совсем не так. Не идеально. Черт, иногда моя жизнь очень сложна, действительно чертовски сложна. Но вещи не обязательно должны быть идеальными и легкими, чтобы быть прекрасными.
– Дарья! – Регина машет мне. Сегодня ее макияж и образ в целом на высоте, и я сильно подозреваю, что у нее дома есть личный стилист, потому что эти косички из ее светлых волос уж очень замысловаты!
– Привет, – говорю я в ответ и вытираю слезу с глаза, надеясь, что не размазала тушь. Рядом с Региной стоит невысокая женщина с короткой стрижкой боб. Я помню, что видела ее на собрании, но не могу вспомнить ни ее имени, ни ребенка, с которым она пришла сюда.
Я просто высадила девочек и ушла из школы. На сердце у меня тяжело и в то же время радостно. Мои дети растут, и время действительно летит очень быстро.
– Посмотри на себя, – говорит Регина, когда я подхожу к ней. Она оглядывает меня с ног до головы и шевелит бровями. – Черт возьми, дорогая.
Я смеюсь.
– Ты смотрелась в зеркало? Выглядишь великолепно.
Брюнетка с короткой стрижкой смеется.
– Правда? Я все время говорю ей, что она могла бы вернуться к своей карьере модели без каких-либо проблем.
– Ты раньше работала моделью – Мои брови взлетают вверх. – Не то чтобы я удивлена. Ты великолепна.
Регина машет рукой в воздухе, отмахиваясь от комплиментов.
– Оставалось либо это, либо найти настоящую работу, а я никогда не стремилась к ней. Кроме того, у меня появились растяжки после вынашивания близнецов.
– У меня растяжки от вынашивания одного ребенка, – смеется брюнетка. – Хотя, если честно, они были у меня еще до того, как я забеременела.
У нее легкий акцент, и в ней есть определенная энергия, которая немного притягивает, как будто она пригласит вас на сладкий чай с печеньем, и это будет самый лучший, черт возьми, сладкий чай с печеньем, которые вы когда-либо пробовали.
– Дарья, это Катя. Катя, Дарья, – представляет Регина. Она наклоняется ближе ко мне и, касаясь губами моего уха, тихо говорит:
– Она хорошая.
– Так приятно с тобой познакомиться, – говорит мне Катя и берет мою руку в свою. – Регина сказала, что ты мать этих очаровательных близняшек.
– Так и есть. И мне жаль, но я не могу вспомнить тебя по собранию.
– О, милая, все в порядке. Я вообще не могу сопоставлять лица с именами и просто запоминать имена в целом. Лиза – моя девочка. Примерно такого роста, – она прижимает руку к бедру, – и у нее черные вьющиеся волосы, совсем как у ее папочки.
– Она тоже учится в классе Татьяны Рагозиной?
– Так и есть! И мы просто в восторге. Все хотят к Рагозиной.
Я улыбаюсь, делая мысленную пометку рассказать Тане об этом. Ей будет приятно слышать, как все хотят, чтобы она стала учительницей их детей.
– Мы собираемся позавтракать и поплакаться в наши коктейли, – начинает Регина. – Ты должна присоединиться к нам, и я не приму отказа.
– Я бы с удовольствием, – говорю я ей и чувствую себя немного подавленной из-за того, что впервые завожу подруг-мамочек, но не могу потусоваться с ними. – Но мне нужно идти на работу.
Группа из трех других мам – тех самых, которые выглядят, как будто только что сошли с обложки самого модного глянцевого журнала, – стоит неподалеку. Та, что одета в светло-голубой брючный костюм, поворачивается и оглядывает меня с ног до головы.
– Ты работаешь? – спрашивает она. Ее светлые волосы уложены вокруг головы таким образом, что кажется: чем выше прическа, тем ближе она к Богу в буквальном смысле.
– Да, работаю, – говорю я ей, и она поднимает брови, переводя взгляд на мою руку. К сожалению, это то, к чему я уже давно привыкла. Люди ищут обручальное кольцо, как только узнают, что у меня есть дети. – А ты разве нет?
– Мой муж зарабатывает более чем достаточно для нас обоих. – Она натянуто улыбается мне и поворачивается обратно к своей компании.
– Ну, я бы предположила, что она работала на телевидении, – начинает Катя тихим шепотом. – Одета она, как та тётка, которая вела новости 20 лет назад.
Мы с Региной начинаем смеяться, и жар смущения, который я обычно испытываю, когда меня открыто обсуждают, даже не успевает охватить меня.
– И то верно! – Регина качает головой. – А эти волосы? Будем надеяться, что она не пройдет мимо открытого огня, потому что такое количество лака для волос превратится в пожар! – Она улыбается. – Давай спланируем что-нибудь на субботу. Приводи детей к нам домой, а мы сможем пообщаться с мамами, которые нам действительно нравятся.
Я снова смеюсь.
– Это отличный план, по субботам я обычно свободна.
– Для нас это тоже подходит, – говорит нам Катя. – Я принесу шампанское, чтобы ты все-таки смогла отведать Мимозу, – добавляет она, подмигивая мне.
– Теперь мне еще больше нравится этот план, – говорю я.
– Какой у тебя номер? – Регина достает свой телефон. – Я напишу тебе в субботу утром.
Мы обмениваемся номерами, после чего спешно прощаемся, пока я не опоздала на работу.
Я прохожу мимо группы сплетничающих мам, и мне действительно становится их жаль. Как бы они ни старались, ничто из того, что они говорят, не сможет задеть меня.
Я мать-одиночка, которой приходится работать, чтобы выжить, и я чертовски горжусь тем, как далеко я в этом продвинулась.
Глава 12
– Доброе утро, Александр Андреевич.
Голос Дарьи разносится по моему кабинету, мягкий и нежный, успокаивающий и в то же время сексуальный. Все, что она сказала, – это четыре коротких слова, и я сразу же вспоминаю наш телефонный разговор в пятницу вечером. Она забавная, чего я никак не ожидал, и разговаривать с ней было легко.
– Пожалуйста, зови меня... – Я сохраняю проект, над которым работаю, и поворачиваюсь к Дарье. Боже мой, она сегодня выглядит потрясающе. – Алекс. – Мой голос замирает у меня в горле, и мне требуется вся сила воли, что у меня есть, чтобы не начать раздевать её взглядом.
Красный – определенно её цвет. Он подчеркивает яркость её глаз и сочетается с её красной помадой. На ее щеках снова появляется легкий румянец. Я не могу сказать, макияж это или нет, но тот факт, что она так явно выражает свои эмоции на лице, очарователен.
– Доброе утро, Алекс. – Ее полные губы растягиваются в улыбке. – Как прошли твои выходные? Ты не отвлекался от работы во время поездки?
Боже, она великолепна.
– Неплохо, но это была рабочая поездка.
– Я так и предполагала, поскольку это было в твоем рабочем календаре, – смеется она и пересекает кабинет. Ее грудь слегка подпрыгивает, когда она подходит к моему столу, ставя кружку с кофе на край. – По крайней мере, это была хорошая поездка?
– В целом, да. Есть способы провести выходные и похуже, чем пить виски на деловых переговорах.
– О, это действительно звучит увлекательно. И если тебе нужна моя помощь, я к твоим услугам.
Ее улыбка возвращается, и она подмигивает мне. В ней есть что-то такое, чего я никак не могу понять. Она отличается от женщин, которыми я обычно себя окружаю, и вместо того, чтобы отталкивать, это, наоборот, интригует и притягивает.
Дарья – это тот человек, с кем я могу представить себя проводящим долгую ночь, без маски алкоголя и необходимости выставлять напоказ все свое богатство, чтобы почувствовать себя достойным. Нет, мы были бы вдвоем, может быть, наслаждались бы тихим ужином и прогулкой по набережной после захода солнца. В ней есть что-то искреннее, что-то, что заставляет меня думать, что деньги, должность и все мое имущество потеряли бы всякое значение из-за нее.
Она увидела бы меня, сломленного мальчика, который собрал себя из неровных кусочков и вырос в надломленного мужчину.
Это нелепая мысль, которую не стоит принимать во внимание. Я совсем не знаю Дарью. И самое главное – я ее начальник. Романтические отношения между сотрудниками не противоречат политике компании, но это противоречит моим личным принципам.
Не мусори там, где ешь.
Что, если мы с Дарьей возьмемся за это горячо и сильно, а потом выдохнемся? Ей все равно придется быть моей помощницей. Насколько, черт возьми, странно было бы, если бы кто-нибудь из нас начал встречаться с кем-то другим? Это чревато слишком большим количеством проблем, а эта работа, черт возьми, слишком важна для меня, чтобы подвергать ее опасности из-за женщины. Даже такой великолепной женщины, как Дарья. Позвольте мне перефразировать: особенно такой великолепной женщины, как Дарья.
Я смотрю, подольше задерживая взгляд на ее красивом лице. Она ведет себя так, будто не замечает собственной красоты, но в то же время мне трудно поверить, что она не осознает, насколько хорошо смотрятся ее сиськи в этом платье. Как они прижимаются к платью при каждом ее вдохе, словно проверяют ткань на прочность. Не потребуется много времени, чтобы верхняя пуговица расстегнулась, открывая V-образный вырез еще глубже, дразня меня еще больше.
Воздух меняется, и, несмотря на тепло, исходящее от Дарьи, я чувствую сквозняк. Я смотрю мимо нее и вижу своего отца, идущего по коридору. Уже не могу дождаться, когда этот ублюдок уйдет на пенсию. Он всегда твердит, что важно адаптироваться и меняться, но он достаточно долго придерживался своих старых привычек. Как только я полностью возьмусь за дело, я собираюсь вывести эту компанию на новый уровень.
Я уже связался с небольшой, но быстро развивающейся маркетинговой компанией в Питере по поводу совместной работы. У нас есть опыт, влияние, длинный список довольных клиентов. Они новые и свеженькие – на мой личный вкус, немного слишком хипстерские, но это не имеет значения: они способны привлечь другую аудиторию.
Если бы папа согласился с этим, он бы приписал все заслуги себе, а я устал жить в его тени. Это моя идея, и я буду тем, кто воплотит ее в жизнь. Я не собираюсь делиться с ним ни одной из своих идей, пока он официально не подпишет все документы, передающие власть мне.
Он поднимает голову, встречаясь со мной взглядом, и на долю секунды колеблется, заставляя меня подумать, что он собирается войти в мой кабинет. Я не хочу начинать понедельник со встречи и разговора с этим человеком.
– У меня есть работа, которую нужно сделать, – огрызаюсь я, и Дарья отшатывается от резкости в моем голосе. Это было направлено не на нее, но я не могу объяснить ей свое презрение к отцу.
– Да, конечно, эмм, конечно, как скажешь. – Она быстро моргает и заправляет волосы за ухо. – Я буду у себя. – Она делает шаг назад. – Пока тебе еще чего-нибудь не понадобится.
– Пока все в порядке, спасибо, – говорю я и напоминаю себе, что не должен чувствовать себя плохо. Она моя сотрудница, а не подруга, и уж точно никогда не будет кем-то большим.
Дарья возвращается к своему столу, а я возвращаюсь к работе. Каждую неделю мы начинаем со встречи, на которой узнаем новости компании и обсуждаем различные клиентские проекты. Встреча начнется через полчаса, а до тех пор я рассмотрю предложение для нашего давнего клиента.
Дарья не оборачивается, когда я выхожу из своего кабинета. Она стоит на коленях, склонившись над нижним ящиком своего стола. Мой взгляд падает прямо на ее задницу, а когда я отвожу взгляд, то замечаю, что двое стажеров стоят в стороне и тоже пялятся на ее задницу.
Их головы склонились друг к другу; без сомнения, они комментируют, насколько она хороша. Затем один из них вытягивает руки в нескольких сантиметрах от своей талии и делает грубый жест, как будто он трахает какую-то невидимую женщину сзади. Как будто он трахает Дарью сзади. Моя кровь мгновенно закипает.
