Текст книги "За краем небес (СИ)"

Автор книги: Марьяна Сурикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

– Из седла вылетишь, шею сломаешь с перепугу, – диор жестко сказал, – пешком ступай.

Сам наземь спешился, без лишних вопросов меня с лошади снял и в спину подтолкнул. Я и пошла, все шаг ускоряя, глаз не отрывая от фигуры на земле, а когда матушка на ноги встала, да припала на правую, но выпрямилась и дальше поспешила, я сама не заметила, как на бег перешла и рванулась вперед ястребом стремительным. Побежала с пригорка, пронеслась по берегу речки, мосток перелетела и между изб, по дороге, не замечая высыпавших их домов сельчан.

Как я домчалась до матушки на одном дыхании, что даже сейчас воздуха в грудь вобрать не могла, он там не помещался воздух этот. Стиснуло грудь, когда я родное лицо, осунувшееся, вблизи увидала, глаза на пол-лица и прядей седых в волосах на полголовы больше насчитала, когда руки материнские, дрожащие, за плечи обняли, притиснули к себе, а над головой моей поникшей рыдания раздались. А я-то, дурында безмозглая, еще боялась, прогонит.

– Вернулась, Мирушка, вернулась, – сквозь слезы матушка причитала, а за ее спиной уж дядька от околицы бежал. Хотел, видать, голову оторвать за матушкины пряди седые. Да я бы и не возразила. Все упреки заслужила, когда только своей судьбой озаботилась, даже слов прощальных не сказала, одну записку начиркала напоследок.

Чего не ожидала, так того, что Агнат нас обеих в объятиях стиснет, сожмет крепко и даже мою голову бедовую по волосам погладит, а после за матушкой приглушенно, будто говорить ему тяжко, повторит: «Вернулась».

Разлепить нас смог только оклик старосты:

– Агнат!

Дядька как-то странно себя повел, вперед подвинулся и встал, будто собою прикрыл.

– Говорил тебе, чтобы Миркиной ноги больше в деревне не было. Коли девка скитаться надумала, то пущай туда же и катится колесом, откуда ее обратно надуло. Ежели девке ни род, ни слово главы не указ и мужиков позорить берется гонором своим, то пущай сама себе хозяйкой отныне будет.

Я со спины только дядькины кулаки увидала, как сжал он их крепко, а самой подумалось, отчего вражда такая ко мне? После припомнила, что староста с батюшкой Лика приятели. Отец у жениха моего бывшего – торговец богатый и часто старосту серебрушками ссужал (порой и задаром), ежели вдруг в ларчике деревенском, куда жители на нужды монеты кидали, серебра недоставало. А староста в долгу никогда не оставался. У батюшки Лика разлад с другом вышел, оттого что сын из-за меня на девице, соблазненной, жениться отказался. А поучив Лика уму-разуму и не добившись ничего, отец его гордость лишнюю отринул, самого старосту упросил сватом к нам в дом пойти, я же от собственной свадьбы с пришлым воином, с чужаком сбежала. Теперь же только догадалась, как дядьку под удар подставила. А он вместо подзатыльников еще и обнял меня.

– Верно говоришь, – вокруг нас уж толпа собралась, девок косы мелькали, парни знакомые из-за спин родичей постарше зубоскалили, только Лика не видать было. – Гнать девку поганой метлой.

– Ишь явилась не запылилась. Как по ночи с мужиком из дому тикать, так за ней не заржавеет, а чтобы после с повинной головой к матери прийти, только через год и осмелилась.

– В подоле-то приплод не принесла? Чего так поздно явилась?

Голоса все колючее да гневливей делались. Люди сами себя подзадоривали да злили, а весь гнев на мою голову пришелся.

– Гнать потаскуху такую, чтобы девки наши с нее пример брать не надумали, – а это вроде Росина мать взбеленилась, уж ей дочь в уши про меня небылиц напела.

А дядька мой чуток под напором этим отступил, но меня все так же загораживал, а за плечом правым я матушкин тихий всхлип расслышала. И гнев такой взял, что захотелось тут же лук схватить, да повсаживать им всем стрелы пониже спины, кабы напаслась столько. Гнать они меня собрались за то, что честь девичью осквернила и с чужаком сбежала, а что не только из-за брака немилого в скитания подалась, никто ныне не вспомнил. Про послание позабыли, про то, в каком состоянии Тинара тогда сыскали, о тварях и помыслить не могли, что взаправду существовали. Теперь еще самосуд чинить собрались.

Видать, дядька о том же подумал, так как тут же голос повысил и крикнул погромче:

– Не вам решать, кого мне из дома своего гнать, а кого привечать. Не вы Мирку растили, не вам за нее ответ держать.

– А мы в деревне своей непотребства не потерпим, – то староста заявил. Его все подзуживали, за спиной переговаривались да подталкивали, он и про наливку, которой с Агнатом непочатый край испил, не вспомнил. Но оно и понятно, дядька семью спиною прикрывал, а старосте перед всей деревней ответ держать надо было, а народ уж разошелся.

– Суд учиним, – кто-то идею подал, – все вместе решение вынесем, принять ее в деревне или прочь погнать.

– Судить по справедливости только наместник может, – дядька решение нашел, испугавшись, что тут за меня никто, кроме него, и не вступится.

– Предлагаешь, самого властителя земель из-за Мирки распутной беспокоить? Думаешь, снизойдет батюшка наш занятой до племянницы твоей, сам явится суд вершить?

– Отчего не снизойти, если дело важное, – холодный голос раздался. И негромко прозвучал, но все услышали. Заозирались люди, зашептались, стали в стороны отходить, путь к нам троим всадникам освобождая. Впереди Эртен ехал, по бокам эльф с воином, а мою лошадь в поводу вели.

– Батюшка… – староста с лица спал, побелел весь, – сам наместник!

Среди толпы селян тишина воцарилась, слышно было даже как шмель невдалеке прогудел. Люди глазам своим не верили. Они наместника и не видали никогда, один только староста Эртена в лицо и знал. А он вдруг спину впополам согнул, рукою земли докоснулся, а за ним следом и остальные. Особо впечатлительные на колени бухнулись.

– Сам наместник и пришлый с ним, – кто-то сбоку шепнул, признав Тинара.

– Неужто прогневили тебя, что сам явился? – вопросил староста, не смея разогнуться и глаз поднять. – Да кто ж осмелился покой твой потревожить, неужто беда какая прик…, – тут староста замолчал, голову поднял и очень выразительно на меня поглядел. Так выразительно, что я себя неправой безо всякой вины ощутила. Сразу сказать захотелось: «Не я это была, не ведаю ничего».

Эртен спешился, но все равно над толпой возвышался. Люди так и стояли, головы склонив, перепугались все насмерть.

– Приехал лично спасибо сказать за лучницу, вовремя послание важное доставившую, жизнь мне и остальным спасшую.

Руки на груди сложил и стоит, хмуро на людей взирает, а вокруг шепотки точно шелест прибоя морского, никто громко говорить не решается, а изумление не в силах сдержать.

– Какую лучницу? – староста не сразу понял.

– Ее Мира зовут, и стоит она за спиной того человека, – указал на меня Эртен.

Старосте совсем плохо стало, а деревенские еще громче заговорили, тут еще Тинар масла в огонь подлил.

– Собратом называют воина, с которым в бою побратался, а я Мирку посестрой назову, потому как и мне жизнь спасла. Кто здесь на сестрицу названую хулу и напраслину возводил? У кого язык шибко длинный да во рту не умещается?

И ухмыльнулся кровожадно, люди даже отступили подальше, а мы втроем да староста и гости наши в самом центре оказались.

В этот миг Тальраир надумал слово взять, и после его речи староста вовсе в ступор впал, не говоря уж про жителей:

– Я как посланник эльфийского королевства пришел выразить благодарность за то, что Мира в стычках с тварями и иными существами опасными храбро сражалась, в бою себя не жалела. Не только людские земли, но и наши защищала от великой напасти, способной распространиться подобно пожару и сгубить все живое.

В деревеньке моей в эльфов отродясь не верили, а тут стоял один из них, еще и такое вещал. Кто-то там за спинами людскими в обморок хлопнулся. Я бы даже обрадовалась, кабы то Рося оказалась. Она все любила повторять, что наставник мой про другие народы врал.

Вот так и сделали меня Мирой-героиней, а сельчане теперь вместо того, чтобы с позором из деревни гнать, спины передо мной сгибали и хвалу возносить стали, сами же все никак поверить не могли, что им то не пригрезилось.

ЭПИЛОГ

– А там что за дерево? – я эльфа спросила.

– Священное. Его-то и называют Хина или Далхар.

– О, – смогла я вымолвить, вновь с любопытством разглядывая белоснежные ветви и прозрачные, почти невидимые листья. – Я из воспоминаний Шеаллин знаю лишь, что оно для эльфов сродни божеству плодородия нашему. Я ведь не всю память взять успела, нечасто воспоминаниям предавалась, лишь когда что-то важное узнать хотела.

– К этому дереву ходят поклоняться супруги и только после того, как обменяются брачными обетами. Поэтому Шел и сама мало о нем знала. Юным девам открывают секрет материнства в день перед свадьбой.

– А до того не знают, откуда дети берутся?

– Я ведь про традиции говорю, – усмехнулся Тальраир, – а глубина знаний больше от воспитания и любознательности зависит.

– Ага, – я легонько толкнула эльфа в бок и остановилась рядом с ним под густой шелестящей кроной.

Вот бы Эртена сюда привести и показать ему чудеса эльфийские. Сколько всего в этом королевстве необычайного, такого, отчего дух захватывает. Жаль, не эльфам сюда путь закрыт. Сейчас лишь обсуждалось, чтобы послов и с нашей стороны привечали.

Меня же здесь за особенную держали, хорошо ли, плохо ли, это с какой стороны посмотреть. Я ни с какой не смотрела, поскольку жить здесь не собиралась. Тальраиру долго уговаривать пришлось, чтобы меня в гости зазвать. А еще он Эртена несколько дней упрашивал и уверял, что с моей головы даже волосок не упадет.

В памяти ярче всего воспоминание отложилось, когда Тальраир привел к порогу дома, по чужой памяти знакомого. Двери распахнулись и вышел из них высокий, статный эльф с волосами золотыми.

Я его сразу припомнила, и как всегда, когда собой не владела, в минуты растерянности душевной, в голове воспоминания Шеаллин проснулись. В точности поведение эльфийки скопировала, присела в поклоне, промолвила: «Приветствую, дядя, здоровы ли?», – а потом в себя пришла и еще больше растерялась. Дядя на крыльце застыл, а я за спину Тальраира спряталась и так бы там и стояла, не заслышь голоса повелительного:

– Выйди ко мне, племянница.

После и с даэном познакомилась, который меня видеть очень желал, чтобы об обряде вызнать и понять, как чужая душа смогла в ином теле прижиться. А еще разобраться, что я за птица такая, полуэльф – получеловек.

Из королевства чудесного меня отпускать не торопились. Подозрение даже закралось, что не будь я замужем, вполне себе оставить могли, пока бы всех загадок моих не раскрыли. Эльфы ведь пытались уснувшую магию пробудить, но как целитель про мозг Шеаллин и говорил – что безвозвратно погибло, к жизни уж не возвратить.

Теперь я домой собралась, по супругу ужасно соскучилась, не чаяла свидеться поскорее. Тальраир привел напоследок к дереву волшебному, чтобы еще одно чудо перед отъездом показать.

– К Хине лишь эльфы прикоснуться могут, остальных прочь отбрасывает, – вещал снеговолосый. – Сюда приходят молодые пары, готовящиеся зачать ребенка. Эльфийка прикладывает ладонь к коре и загадывает, чтобы дочь наследовала черты матери, а сын – отца. Коли суждено паре стать родителями, дерево их благословляет, а через них будущее потомство.

– У людей дети от обоих родителей черты берут.

– У людей магия иная. В нашей же различия есть. Ты помнишь, что могла, как и я, управлять растениями?

– Еще бы не помнить, – хмыкнула в ответ, – и сейчас бы хотелось, особенно когда Эртен упрямится, жаль, не могу.

– Ну вот, ты успела ощутить лишь часть своей магической силы, самую простую, которой легко управлять. Главное же отличие в том, что женщинам подчиняется магия рождения, плодородия и восстановления природы, мужчинам же – магия защиты, а самым сильным, как даэн, – управления природными силами. Чтобы не потерять эти уникальные способности пары и проходят такой ритуал.

Я кивнула и посмотрела задумчиво на дерево.

– Хороший ритуал. А если я прикоснусь, что будет? Вдруг меня отбросит?

– Ничего не будет. Как я сказал, дерево примет, тело все же эльфийское.

– А попробовать можно? – мне стало любопытно коснуться белой коры и ощутить, такая ли она бархатистая, какой казалась. Еще бы листочек прозрачный на память взять, никогда таких прежде не видела.

– Касайся, – разрешил эльф.

Я все же с опаской ступила вперед. Вдруг дерево решит, что тела эльфийского ему маловато, коли в нем Мирка живет. Но отбрасывать назад растение не спешило, подпустило совсем близко. Я вдох глубокий сделала и очень осторожно по коре ладошкой провела. Она и вправду точно бархат на ощупь оказалась и под моей ладонью нагрелась. Дерево будто вздохнуло, а я в испуге отпрянуть хотела, когда все ветви разом к земле склонились, укрыли меня, как шатром, задрожали вокруг, наполнив воздух мелодичным гудением, а потом медленно поднялись.

Я стояла ни жива ни мертва и глядела на Тальраира широко раскрытыми глазами. А он от потрясения слова вымолвить не мог.

– Ч-что это, – стала я вдруг заикаться, – что эт-то было?

– Благословение, – снеговолосый прошептал.

– К-кому?

– Т-тебе, – также сбился Тальраир, – и… и детям твоим.

– А я разве… а как же…, – у меня дар речи пропал.

Выражение лица эльфа постепенно менялось, сперва осветившись робкой надеждой, а после счастливой уверенностью. В глазах вспыхнул яркий свет, а на губах расцвела победная улыбка.

– Мира! – он подкочил ко мне, подхватил на руки и закружил, – Мира! Никогда прежде эльфийка не выходила замуж за диора, никогда! Ни один эльф за все века не взял девушку-мага в жены! Их законы крови для нас не действуют, понимаешь?

Я кивнула, хотя мало что соображала от потрясения.

– У нас другая магия, Мира! – выкрикнул Тальраир и крепко прижал к себе, а когда поставил, наконец, на ноги, решительно заявил, – я возвращаюсь с тобой в королевство Небесного света.

Муж встретил на самой границе, стиснул в крепких объятиях, поцелуями страстными голову закружил так, что я первое время двух слов связать не могла. Диор же удивиться успел, что Тальраир снова к нам в гости пожаловал, но на радостях возражений не высказал. Открыл портал и перенес всех домой.

А вечером, сидя на берегу заводи, где цвела волшебная полуночница, я уложила голову на колени супруга и, тихо млея от счастья, рассказывала Эртену о том, как побывала в эльфийском королевстве.

– Понравилось? – муж спросил.

– Понравилось, – ответила, еще и поддразнила немного, – даже думала подольше остаться.

Эртен подтянул выше и на колени усадил. Я голову запрокинула, пока он ласково пальцами по затылку прошелся, по шее тонкой нежно провел, так что мурашки по телу побежали.

– Пришлось бы эльфа искать, – притворно диор вздохнул.

– Зачем? – подняла голову с его плеча, взглянула удивленно.

– Ритуал проводить, в тело вселяться, а после за тобой в их королевство идти.

Рассмеялась и прижалась щекой к его щеке, подождала, пока не начали мерцать вокруг раскрывающихся соцветий светлячки, а потом тихо шепнула Эртену на ухо:

– Не нужно ритуалов, у нас с тобой и так эльфиечка родится.

Гладкое зеркало сферы отражало берег реки, на котором остановилась русоволосая женщина в легком светлом платье с ребенком на руках. Чуть нахмурив брови, она оглядывалась по сторонам, а ветер трепал светлые завитки на висках и играл длинным подолом.

Высокий черноволосый мужчина неслышно приблизился со спины, обхватил ее за плечи и прижался губами к волосам. Когда она с улыбкой обернулась, маг забрал у нее крошечного младенца с темным пушком на голове, устроил на одной руке, а другой обнял супругу за талию.

Король побарабанил пальцами по мягкой обивке и перекинул одну ногу через деревянный подлокотник, устроившись в кресле полулежа, чтобы удобнее было сменить ракурс наблюдения и последить за спрятавшейся от родителей золотоволосой девчушкой, с изящными чуть заостренными ушками и васильковыми глазами. Точно маленький сорванец, она минутой раньше кубарем скатилась по берегу и пробралась в камышовые заросли.

С улыбкой подводный владыка наблюдал, как девочка настороженно вытягивает шею, прислушиваясь к словам родителей.

– Вот егоза, спряталась где-то, – говорила меж тем Мира, – опять гостей разыграла. Ходила здесь по берегу в облике Лилеи и со всеми здоровалась. Они потом понять не могли, как твоя мать оказалась в двух местах одновременно.

Девочка тихо прыснула со смеху, но тут же закрыла ладошкой рот, слушая ответ отца.

– Еще неплохо, в прошлый раз она притворилась тобой и велела приготовить на стол только сладкие блюда. Повар потом оправдывался, что вышло очень достоверно.

Владыка тихо рассмеялся, глядя, как родители маленькой эльфийки развернулись и пошли в другую сторону. Он любил наблюдать за проделками девочки. Она всякий раз придумывала что-то новенькое и непременно забавное, а после упорно пыталась сбежать от заслуженного наказания.

С задумчивой полуулыбкой король разглядывал маленькое совершенство, наделенное эльфийской магией и редким даром матери. Вот только небеса в этот раз оказались милостивы и глухотой ее не наградили… а небеса ли?

Он взмахнул рукой, проследив, как по поверхности сферы прошла легкая рябь, а после, чуть склонившись вперед, негромко сказал:

– Здравствуй.

Золотоволосая малышка вздрогнула, а послушный проказнице камыш тут же пригнулся, открывая водную гладь, куда в полнейшем изумлении и взглянула девочка.

– Ты кто? – громким шепотом спросила она.

– Подводный король, – с улыбкой ответил владыка.

Девочка чуточку нахмурилась, а потом спросила с серьезным выражением лица:

– Ты там утонул?

– Нет.

– А что делаешь в нашей речке?

– Разговариваю с тобой.

Девочка приняла этот ответ, кивнула и сделала осторожный шажок вперед. Присев на корточки, коснулась водной глади ладошкой. Пробежавшая рябь чуть поколебала черты мужского лица, но не скрыла его.

– Ты здесь живешь?

– Нет, – ответил король, – я живу в волшебном озере.

– А это далеко? – еще ближе подступила маленькая эльфийка. Вода коснулась босых ног и ласково пощекотала маленькие пальчики.

– За горами, за лесами, за самым краем небес, – с улыбкой повторил владыка любимую мамину присказку, – там, где живет мечта.

Крепко сжав ладошки, девочка с надеждой спросила:

– А можно мне к тебе в гости?

– Приходи, – усмехнулся король, – когда подрастешь.

Он снова взмахнул рукой и волшебная сфера стала непроницаемой, а маленькая девочка на берегу потерла глаза кулачками и на всякий случай снова похлопала ладошкой по речной поверхности.

– Ледушка-а, Леда-а, – протянул с берега мелодичный женский голос, – я тебя нашла.

Девочка резко обернулась и, вспомнив о своей игре, поспешила к матери.