Текст книги "Возьми моё сердце...(СИ)"

Автор книги: Марьян Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Этот рёв – моё отчаянное громогласное признание, чтобы он понял, насколько всё уже вышло из-под контроля.

Парень закидывает голову мне на плечо, рот приоткрыт, глаза закатываются, от ключиц по шее и лицу растекается красным оттенком страсть.

– Хва…тит! Я понял тебя… – выдыхает мой Бес, вырывает руки из плена и вцепляется в мои запястья, почти вонзает ногти. – Я… уже сейчас… – его трясёт от плеч до бёдер, прогиб спины завораживает. Тяну руку к члену. – Не трогай!!! – и кончает на бензобак, мучительно долго изливается, срываясь на такой тягучий глубокий стон, что я стреляю вторым, вбившись в Беса по самые яйца, спаяв нас воедино.

Ромка

Состояние «в мясорубке» начинает усиливаться, всего перетряхивает, а жуткая слабость бьёт по мозгам, буквально размазывает в пространстве. Сползаю с Лёхи, потом с байка, падаю на корточки головой вниз – дышу глубоко и медленно, пережидая резкую тошноту и боль в желудке.

Лёха в шоке.

Спокойно, меня не от секса тошнит и уж тем более не от тебя, скорее от жизни. Забыл сказать, после того, как чуть не убился, с завидной регулярностью в кошмарах разбиваюсь, а если учесть, что фантазия у меня богатая, а жизненный опыт и того больше, вижу всё в подробностях и даже слышу, как череп лопается от удара.

– Ромк… – мужик откровенно теряется, присев рядом, лохматый и обеспокоенный с неопавшим членом выглядит забавно. Наверное не так, как бледный я, но тоже хорош. – Ты как?..

– Травка жопу щекочет, а так нормально, – не без издёвки, за что получаю предсказуемый подзатыльник. – Поехали, ёбарь-террорист, мне ещё кое-что проверить надо. И ты мне в этом поможешь, даже если и против.

– Ты вообще в переговоры не вступаешь?

– Зачем? – встаю на ноги, пошатываясь и опираясь за его плечо. – Если я всегда прав.

– И с заездом тоже был прав? – нехотя подтягивает штаны. Дуется. Такой смешной. – Было бы лучше, если бы тебя как меня по асфальту размазало?

– Не всё тебе на медсестер глазеть.

– Я говорю серьёзно! – напирает на меня, против инстинкта самосохранения – пробивает на смех. Не с Лешего, с себя. Как вообще можно объяснить человеку, что поступая ему во благо, ты в хуй не ставишь его пожелания? – Что за бесстрашие?

– Я – вообще дурак, а перед стартом сохранился.

– Рома!

– Лёша?.. – успеваю увернуться, пока мне не прилетело, и отскакиваю обратно.

Приглядываюсь к байку, вроде же я за рулем, да? Но мне упрямо показывают фак и садятся на своё законное место. Забираюсь позади.

– Тебе же нравится… когда я сзади? – шепчу ему на ухо, он шлем роняет и выдыхает так, словно матом меня просит.

– Не просто нравится, бля… а уже по ночам снится! – мажет поцелуем по губам, развернувшись. – Сзади… спереди… сверху… снизу… Поэтому, если ещё раз решишь задницей рисковать… подумай, что кому-то… не всё равно. Угу?

– Н-да… – подвожу итог, притираясь ближе и просовывая руки ему под одежду на животе. – У тебя так нервов точно не хватит… Поехали.

До базы добираемся за считанные минуты, Лёха гонит, не сдерживаясь, видимо так выпуская пар, а я просто наслаждаюсь видами и теплом, которое от него вампирю.

На месте отправляю его до стоянки, хотя он и упирается, и тащит меня за собой. Даю чёткие указание: где быть и когда, и если не будет – расстрел на месте гарантирован. Соглашается, и, по ходу, это последний раз, когда он меня послушает…

С видом святой невинности шатаюсь по злачным местам, привлекая внимание. Арап и Питон… в смысле, Удав, садятся на хвост и крепко вцепляются в него когтями. Очаровательные создания, слишком прямолинейны, чтобы иметь возможность прикрыться, прут как танки, да мне это только на руку. К сожалению я не учёл, что их двое, а я один, и намерения их… как бы сказать… не совсем стандартные.

– Ты посмотри, кого мы нашли, – голос Арапа, как скрип по стеклу, раздражает сразу всю нервную систему. – Это же наш чемпион.

Быстро анализирую: какой хрен меня завёл в склад… хрен не отзывается, наоборот жутко нервничает, уж больно сальный взгляд того самого Удода меня напрягает.

– Мальчики, – столь же радушно встречаю их. – Вы по одному совсем не ходите? – так, этого вынесу, второй посопротивляется…

– А ты где няньку потерял? – Удав подкрадывается сзади, вынуждая развернуться спиной и прижаться ею к стене, та надежнее, не кинется, в отличии от этих двоих.

– Так он вас ищет. Соскучился, говорит, сил нет. Показать, куда он пошёл? – показываю «фак», прочерчивая направления. – Какого к нему привязались, уроды? Места на земле мало?! – Рома, ты спокоен, ты спокоен, ты анализируешь ситуацию, а не тупо кидаешься на людей… а нет, кидаешься…

К стене припирают обратно… теперь уже против воли. Удав, долговязое невнятное чмо, сплёвывает кровь, второй, сука, увернулся.

– Я тут подумал, – хрипит с боку Арап и жарко дышит в ухо, раздражает даже звуком своего голоса. – Есть вариант поинтереснее зацепить Лешего… – высунув длинный мокрый язык облизывает мне щёку, у меня всё внизу живота скручивает. Хуясе поворот! А ларчик просто открывался. Леший им жить не даёт!

– Что, уже не в чести разборки один на один? – спасаю свою шкуру, пускай лучше забьют, чем выебут. Моя нежная педерастическая душа этого не выдержит. Гордость – заткнись!

– Банально и не интересно, – помогает ему змей-пидерастлитель и крепче держит руки. – Как думаешь, Леший обрадуется, найдя своего бесёнка попользованным?

Э, нет, меня сегодня уже наказывали, второй раз не хочется. Дёргаюсь вперед, вырывая руки – не помогает. Удар под дых возвращает обратно. Дышать нечем. Жадно глотаю ртом воздух, и словно всё – мимо, в глазах темнеет.

– А жить совсем не хочется? – хриплю сквозь зубы, снова рыпаясь, но силы подводят, их недостаточно на двоих. Выжидаю случая, ищу варианты, пока Удав тащит мою футболку вверх и прижимает липкую ладонь к животу. Арап хватает за зад…

– Такая же лакомая сучка подросла, как и Май. – шипит чернявая мразина и штаны мне расстёгивает. – Вечно Леший всё дерьмо подбирает. Жизнь так и не научила.

Ну где, блядь, эти гром и молнии, как в американских экшнах?! Где спасатели Малибу и Щварц с РПГ на плече?! А Лёха терпеливо ждёт там, где я велел…

Ещё один удар под рёбра…

– Хватит, Удав… Доставай лучше удава… – скалится и сует мне пальцы под нос. – Похоже, там всё уже готово и ждёт нас.

Меня заваливают животом на какие-то ящики, руки заломлены, и вот теперь реально блевать тянет. Не страшно. Нет. Мерзко.

– Погоди… не интересно! – змей шлёпает меня по заднице. – Надо, чтобы Леший это увидел! Тащим его в дом и… Ёб твою…

Спектакль сворачивается быстрее, чем я успеваю удивиться. Ванька, чудо моё неугомонное, сбоку от нас материализуется словно из воздуха, мне показывает, чтобы я не дёргался, и лупит шокером сначала Удава, а следом только было заоравшего Арапа. Падают эффектно, прямо у моих ног. Нет, всякое было, падали к моим ногам, но чтобы сразу двое…

– Привет, – здороваюсь вежливо, а он красный весь от злости и кипит, как перегретый чайник.

Переступив через Арапа, пинаю его ещё дергающегося под живот и в пах, второму достаётся хуже… я даже не успел придумать наказание, а его Ванька уже головой в дерьмо какое-то положил… Неожиданно… теперь кошмары замучают…

– Вань, – трясу его за рукав и осторожно из когтей шокер вытягиваю. – А это не лишнее?.. – одновременно хочется заржать и зареветь, нервная система сбоит, ещё и переклинило всего, спину, бля, заклинило, нервное, старый я для всего этого.

– Я ещё не всё, – нагло заявляет, я к нему на плечо падаю, опираясь, и увожу от греха подальше, опасаясь за его здоровье. Ему в тюрьму нельзя. Он дурак, там такие не задерживаются.

– Всё, Ванюх, – веду подальше, намеренно к администрации, – забыли, да? Сейчас разрулим по-взрослому.

– Ром, вот скажи мне, ты дебил? Они же тебя изнасиловали бы.

– Насиловалки не выросли. Через десять минут Лёха подошёл бы.

– Это всё из-за него!

– Это всё из-за меня!

– Нет. Если бы не он, тебе бы не досталось. Ему мстят, да? Через тебя?

– Ты когда не надо такой сообразительный, – на моё язвительное замечание психует и хочет вырваться, но под мои показушные охи вздохи прыгает обратно под крыло.

– Всегда ты так. Сначала вляпаешься, потом героя из себя строишь. Всем во благо. Кроме себя. Жертва недоёбанная!

– В этот раз точно – недоёбанная, – заржал только я, малой надулся ещё больше. – Значит слушай сюда: сейчас идёшь к дядям управляющим, говоришь, что двое обколотых фраера подрались, указываешь направление, сам не лезешь. Ты без синяков, поверят, что просто свидетель. Надеюсь, их после этого выгонят с феста. Может хоть остаток времени Леший сможет расслабиться.

– Опять ты о нём?!

– А что? Хороший мужик.

– У тебя все хорошие, а потом вещи под окном ловят: то бляди, то мудачьё, то не по законам живут. Этот ещё хуже. Почему они его не бьют, а тебя?!

– Написано у меня на роже, что любитель пиздюлей, – нервный смешок болезненно отдался под рёбрами. – К тому же… Ты Лёху видел? Я б тоже в лобовую не пошёл. Всё, будем считать: мораль ты мне прочитал, я услышал…

– Пропустил мимо ушей, как обычно.

– Не без этого. Вали к админам, я до дома, знаешь где?

– Знаю.

– Чудно. Расскажешь потом: что да как. Главное, теперь живым остаться.

– Они больше не тронут, – ценю его искренность и порыв мне помочь. Чмокаю в лохматую макушку и возвращаю шокер обратно, прошу спрятать.

– Они – нет. А Леший… я ему сказал дома ждать наготове… вот он обрадуется, что я уже всё, да?..

– Ой, бля-я-я-я… – шепчет Ваня и прячется за мою спину.

У первого столба как часовой застыл бледный Лёха с закушенной губой и тяжёлым взглядом. По моему недотраханному виду у него, конечно, неподъёмная задача понять: из какой жопы меня достали. Дома не усидел, почуял неладное и выкатился. И ведь далеко отошёл… и почти добрёл до склада этого грёбанного… и почти… Если бы он увидел, как те пидарасы меня раскладывали… По глазам вижу: убил бы. Точно убил.

Отталкиваю Ваню… мол, беги, пока фитиль тлеет. А сам грудью на рванувшегося к складу Лешего:

– Стоять! Всё уже. Не вангуй! Успел Ванька. – слышу мощную отдачу сердца в грудину. А у самого ноги подламываются. Вот когда люди наконец прекращают чудить: когда видят такую боль в чужих глазах… и тревогу… за себя… за свои хуеверты необдуманные.

Тяну Лёху домой: обещая массаж, секс и кофе в постель, лишь бы уволочь от явной статьи. Он ведь напряжён, мускулы ходуном под кожей ходят. Отвоёвываю метр за метром, веду, как упирающегося в землю осла.

У самого дома понимаю, что с меня семь потов сошло, и колени трясутся от пережитого и предотвращённого.

– Лёх…

Он хватает меня за шкирятник и в дом. Там всё перерыто, как при обыске, даже теряюсь, но Леший не даёт долго раздумывать, вжимает в стену и глубоко целует несколько минут подряд, пока губы гореть не начинают… И ещё столько же молча смотрит в глаза. Хочется сползти на пол от слабости из-за отходняков.

– Что… тут было? Искали что или наоборот подбросили?

Леший идёт курить к раскрытому окну. Говорит сквозь зубы. Терпит. Другой бы уже вмазал. Я – например.

– Сам искал… и нашёл. В твоём рюкзаке. Белый порошок с характерным запахом.

Кривлю усмешку на губах.

– Эх, не перепрятал! Будешь?.. – Леший посмотрел на меня, как на идиота.

– У них реально продуманный план был, Ром. Достать меня через тебя, а потом обоих администрации сдать за хранение наркоты. Прошлое не проходит бесследно.

Медленно встаю с пола.

– Ванька тут ни при чём, Лёх. Он же помог. В крайнем случае я рассматриваю вариант, чтобы он подкинул тебе, но никак не мне.

– Я сейчас верю только себе, – оборачивается навстречу моему темнеющему взгляду, – и тебе. Всё! Сегодня аккуратно свалим с феста. Сейчас покушаем, покрутимся на празднике жизни и двинем.

– Сейчас нельзя! Надо вести себя, как будто ничего не случилось. Что всё мимо нас, а мы не при делах, – подхожу сзади к Лёхе. А я просто хочу подольше… с ним побыть. Ещё немного покуражиться вместе. Я так хочу… А что, нельзя? К неподвижной широкой спине не прижимаюсь. Просто стою рядом и жду, что Леший скажет о расставании. Ему даже объяснять не надо – это страх за меня. Он ситуацию выпустил из-под контроля. И на помощь не пришёл. А я, блядь, не дитё малое!

– Лёх… давай этот вечер в отрыв, а?

Руки тянуться обнять. Нет. Я же не стану сейчас пытаться отшутиться?!

– Леший, бля! – вздрагивает. – Давай вернёмся в город без сожаления, что из-за проклятой несправедливости шоу прошло без нас?

– Давай. – говорит просто и кидает бычок в бутылку «Липтона».

====== Последний уход в отрыв ======

Ромка

Как мне объяснить ему, что моя жизнь тоже не была цветочной клумбой. Сколько раз руки у мамки и отца опускались, сколько по мне детская комната милиции плакала. Меня запирали – я сбегал. Шлялся по чужим районам, ища жёсткие приключения на пятую точку… Сколько… А тут вдруг впервые горло захлестнул стыд и горечь. Я больно Лешему сделал: основательно и непреднамеренно. Слабость его обнажил и бессилие доказал. Сам бы Лёха многое вынес, а если вонзали зубы в других на его глазах – на порядок больнее было. До меня медленно, но доходило: он бы себе никогда не простил, случись что со мной. Даже с Ванькой… или с Егерем… Он все несчастья этого мира был готов замкнуть на себе, чтобы других дерьмо прошлого не касалось. Супермен хренов… спасатель… Только я такой же. Был. Когда еще в людей верил. И боком эта вера всегда выходила. Поэтому сейчас и понимаю его всем сердцем, но извиняться не стану, поступил как считал нужным, он это со временем поймет. Может и не примет – но поймет.

Но сделал Леший как и обещал…

Леший

Я отключил все другие каналы вещания и пообещал, что этот последний вечер мы проведём весело и запомним на всю жизнь. Ради него и ради себя. Потому что мы – победители. Он-то уж точно!

Через час к нам в дом пришёл Волк и рассказал, как организаторы нашли Арапа и Удава на складе и уже мозг сломали, пытаясь объяснить, что же произошло. В любом случае Центровые мотоклубов рвали и метали и обоих выпроводили с феста на пинках. Меня, конечно, скривило: наказание плёвое для их мудачных дел, но шум не подняли, репутацию мотоклубов и базы отдыха не покорябали – так, осадок дерьма остался.

После заездов и награждения победителей байкеры резвились. Диджей СлоноПотап жёг не хуже нас на треке. Мотоклубы дурачились: выполняя заезженные, но такие необходимые для полного расслабона конкурсы.

В категории «Железная задница» победил чел, который двое суток ехал на фест в седле, не останавливаясь, тому в подтверждение было предоставлено видео, которое его братья снимали. Вопрос, с которым мне Ромка мозг вынес, вы уже знаете. Титул «Лучшие сиськи года» у Кэтки отобрала молодая тёлка, но у той денег на силикон было больше, чем у нашей Кати на фитнесс.

Потом был непотопляемый конкурс «Сарделька». Кто не знает: байкер с «нажопницей» или «рюкзачком» едет на небольшой скорости мимо человека, который держит длинную палку типа «удочка», а вместо крючка привязана вареная сарделька. Пассажир должен исхитриться и кусок хавчика зубами без рук отхватить. Со стороны кажется – проще пареной репы, на деле – полный абзац. Но со стороны веселуха – трусы устанешь выжимать. Смотрю с усмешкой на потуги ассов, но сегодня явно день сардельки. Висит, сука, даже не поцарапанная и ржёт с высоты. Рома из штанов выпрыгивает. Жопа моя сразу почувствовала его желание.

Пришлось лезть на предоставленный организаторами мощный «Урал». Бес сзади пылает дурью, а я радуюсь, что мы вытравливливаем нервозность проходящего дня. Проезжаю под ебучей сарделькой в последний пятый раз, и вдруг рёв толпы накрывает. Запрокидываю лицо: надо мной Рома жрёт свой приз и суёт половину мне в пасть. Жую под гогот свободного бородатого люда, под недвусмысленные женские взгляды, осознаю, что именно такая свобода не имеет цены. Её не купить – её нужно суметь взять. Да вот только дастся ли она в каждые руки? Маленькая синяя птица, перекрашенная здравым смыслом. Её узнаешь не по оперению, а по стилю полёта, по пронзительному пению-свисту. Она не ловится – сама садится на ладонь, а иногда падает туда камнем и прячется на груди… под кожей… и бьётся там с сердцем в унисон. И чувствует, когда уходит и теряется что-то важное и настоящее…

Протягиваю руку и при всех сжимаю шею Беса, тяну к себе. Ромкины глаза расширяются от дикого безудержного азарта. Я прижимаюсь лбом к его лбу, чуть шевеля губами в опасной близости от его лица. И снова толпа ревёт от странного восторга и моего выражения чувств, словно все вдруг поняли их значение.

Потом команды канаты на байках перетягивали и немерено резины пожгли, наполняя воздух резким неприятным запахом. Его унёс подувший сильный ветер… А мы наслаждались весельем и фестом, соприкасаясь, как в слезливом романсе лишь рукавами, а иногда плечами, хохотали и орали в группе поддержки. Но каждый раз когда встречались глазами, взгляды становились всё более жадными и глубокими.

Четверо пар собрались на сцене. Уже зажгли иллюминацию, врубили хороший музон, подогрелись пивком. Мужчины и их женщины. По другому такую импровизацию не выдержишь. СлоноПотап подсаженным голосом ржёт в микрофон указания. Сначала мужики зажимают высоко между ног крупную морковку, а их боевые подруги без рук натягивают на овощ презерватив. Как-как – изящно! Хохотать уже невмоготу. А надо. Первые две справляются в лёт и изящно встают с коленок, жеманничая и поводя плечами. Трое других немного отстают, вцепившись в бёдра партнёров. Один кладёт руку телочке на затылок, чуть двигая бёдрами. Наконец, все… закончили. Некоторые зрители похоже тоже… Со сцены удаляется пара больше всех затянувшая по времени. После морковки всем выдаётся по матёрому огурцу. Две первых леди и тут не подвели… Теперь под взрыв ржача от которого уже небеса дождиком начали мочиться, СлоноПотап достаёт из пакета баклажаны. Профессионалки начинают с сомнением массировать уголки ртов. Мужики прикрывают лица руками. Двое «счастливцев» на сцене готовятся к настоящему абзацу. Зрители молят о перерыве, чтобы пробежаться до туалетов. Но садист-ведущий мотает головой и командует старт.

Перевожу взгляд на Ромку: смотрит бесятина влажными чёрными зрачками, закрывшими светлую радужку.

– А слабо на сцену… Леший… Покажем класс? Я точно одену… – не даю ему продолжить, просто показываю движением головы идти за мной.

Быстрым шагом чешу к берегу. Там нас встречает немного взволнованное море, набрасывающее на берег волну за волной. Теплынь перед дождём оглушает. Луна и звёзды, едва прикрытые сгущающимися тучами, пока неплохо освещают берег. Издали доносятся хохот и музыка, рядом нет не души, а кусты проверять такие вилы. Словно нам дали шанс побыть вдвоём.

Протягиваю руку, и он её берёт. Почти сразу… крепко сжимает пальцы и тянет к воде… к самой кромке.

Ромка

Хочется утопиться…

Нет, Леху за собой не потяну, а в целом – перспектива заманчивая, уж слишком тяжело на душе, как камень, который точно утащит на самое дно.

– Пошли, искупаемся?..

Кивает и молча начинает раздеваться. Движения спокойные, слишком спокойные. Трусы целомудренно оставляет. Вероятность, что нас тут застукают слишком велика. Но когда нас это останавливало?..

Раздеваюсь следом и пропускаю Лёху вперёд. Пара шагов за ним, висну у него на плечах, позволяя увести себя вглубь. Ему это надо, почувствовать силу, понять, что могу уступать, что доверяю. А самому страшно – пиздец. Всё-таки вода – это не моё.

Отступает дальше, придерживая за пояс и перетаскивая к себе лицом. Обхватываю под водой ногами, прижавшись к груди, и долго смотрю в глаза, не отрываясь.

– Сейчас другие ощущения? Не те, что при первой встрече?

– Да. Сейчас ты не дрожишь. А я держу потому что не просто хочу… а нуждаюсь в этом. Сильно. Как в спасательном круге. Потому что сейчас ты меня спасаешь. А вообще, – хитро улыбается, чуть вздёргивая подбородок, – как был ты мелким распиздяем, так им и остался!

– А я вижу тебя иначе, – усмехаюсь сам, только не так весело.

– И как же? – подхватывает под зад и делает еще шаг назад, чтобы я наверняка не захотел с него слезть. А я и не хотел. Наоборот, крепче обнимаю за плечи, собирая капли начинающегося дождя с кожи.

– Я тебя вижу, – удерживать взгляд становится труднее, хочу опустить глаза, но Он с вопросом и даже наивным интересом ждет моего ответа. – Из серой массы, куда всех сливаю в один котел, тебя – вижу. Сойдет за ответ?

– Ты то, что чувствуешь, вообще словами объяснить не можешь?

– Зачем? – хлопаю ресницами, он начинает злиться. – По поступкам виднее.

– Бесполезно с тобой спорить.

– Тогда заткнись и поцелуй…

Поцелуй выходит не таким, каким мы привыкли, он горчит на губах и кажется неподъемно тяжелым, чтобы мог длиться долго. Про секс даже речи не идет, и так переполнены эмоциями под завязку, больших просто не выдержим и это понимаем оба. Все вокруг давит, каждая деталь, даже само море сейчас не помогает забрать тревоги.

Мы прощаемся?..

Отрываюсь от губ, но вместо смешка, как привык, падаю к нему на плечо, укусив за кожу так, что вздрагивает от боли. Походу… нервное.

На берег вылазим с неохотой, я вообще отказываюсь идти сам и продолжаю обезьяной висеть на Лешем, его мой вес вообще не смущает, прёт как пёр, замкнувшись глубоко в себе. На песок падаем тоже вместе, вообще он вещи хотел поднять…

– Тебе удобно? – спрашивает в шутку, я удобнее устраиваюсь сверху, игнорируя свободное передвижение на корню. Такое чувство, что если пальцы разожму – он исчезнет. Собственное состояние походит на малолетний припадок, когда чувства бьют ключом (разводным, по голове), а ты их никак не можешь классифицировать и понять.

– Да-а-а. До домика донесёшь?

– Нам пизды дадут, – веский аргумент… но то ж я. Сгребаю шмотки в кучу, даю ему подняться, так и повиснув, только за спину переполз, ещё раз его чуть не уронив. Состроил вид, будто я при смерти, и пока он всю дорогу шёл-ржал, я, встречая прохожих, закатывал глаза и молил его предсмертным хрипом: «Брось меня, командир!». Командир не бросил. Правильно. Жить-то хочется.

Я уже потом вспомнил, что ему после травмы тяжести нежелательно тягать, что сам с ушибами, что вообще что-то болеть может, когда на него затраханного смотрел, пока он спит. Ещё дрожат руки и мышцы – так и не отпустило, а тело отзывается сладкой негой и просится в постель, но мысли не идут из головы, отгоняя любой сон. В сознание без стука рвется реальность.

Алексей

Я впервые не смог описать секс. Был ли он? Или мы просто лежали в постели и смотрели друг на друга, боясь себе признаться, что нужно сказать какие-то важные слова. Ну… их же полагается говорить, правда? Или нужно просто руки разжать и отпустить? А почему вообще нужно отпускать? Помню: трогали друга друга… нежно… не торопясь… даже на часы не смотрели. Помню, задохнулся от оргазма… но не помню КАК мы это сделали. Руками? Глазами? Душами? И снова лежали друг напротив друга.

– Лёх… вот ты поёшь классно, – Рома даже не даёт мне опровергнуть этот абсурд, – а стихи… случайно не пишешь?

– Нет. Это ж сложно.

– Чего там сложного? Главное чтобы под рифму. Например: «Солнце светит, птички поют, маленькие девочки за окном блюют». Прости, вспомнил свой выпускной в школе.

Закатываю глаза, смех болью щёлкает по отбитым рёбрам. Но в этот раз сдерживаю гримасу, могу перетерпеть, только чтобы маска беспокойства не легла на его лицо.

Мы прощаемся?

Не могу позволить себе ущемлять его свободу. Вряд ли ещё раз женюсь. А Рома… Неплохо у него с девчонками получается. Глядишь семья нарисуется и родится ребёнок. А рядом со мной он никогда не расправит плечи, не сможет сам за свои поступки отвечать, я – взрослый и подавляю. Он будет всё время оглядываться на меня, ожидая одобрения или порицания. И взбрыкнёт в один прекрасный день. А так… мы были вместе, такие разные, и уподобились ветрам… Стихи. Я их реально писал: тексты к песням и так просто баловался. Даже в конкурсе каком-то участвовал, правда, вылетел перед финалом. Каждый должен своим делом заниматься. Шевелю губами, подбирая рифму к втемяшевшейся в больную голову фразе. Рома рядом притих, думал уснул, а он опять на мой член смотрит. Вот чего мы такие крезанутые, когда рядом? Прячу улыбку и тяну парня к себе: целую с особенным вкусом, рассасывая язык и губы, ладонью согревая прохладную кожу спины… поясницы… задницы… Булки поджимаются, когда пальцы пытаются нырнуть между ними. Рома резко садится, хмурит брови.

– Чёт мне это перестаёт нравится, Леший! Не последний день феста, а похороны какие-то. Я другую музыку заказывал. – рот формирует фирменную наглючую усмешку, – так, одеваемся и идём встречать рассвет!

– Спать пора, неугомонный выпускник.

– А баклажан? Смогли девки на него презик натянуть? Я из-за тебя всё самое интересное пропустил. Приспичило Лёхе искупаться.

Резким рывком подминаю его под себя, раздвигает ноги и ухмыляется, зажимая меня ими в кольцо. Члены, соприкоснувшись, тут же наливаются желанием, и ломка такая, словно секса не было лет сто. Нам завтра ехать почти целый день, до рассвета осталось четыре часа, но нет сил оторваться от этих бесовских глаз и губ. За три дня он вошёл в мой состав особым сплавом.

Ромка

Просыпаюсь с тяжёлой головой, будто с жёсткого бодуна, хотя не пил ни капли, мы с Лёхой от жизни этой захмелели, что не может не вызвать улыбку, но чердак всё равно трещит адски. И зад возмущается, что природой задуман не для этого. Потянувшись всем телом, хлопаю по кровати рядом… Никого, подушка давно остыла. Глаза продрал, огляделся – никого. Под кроватью тоже нет – ну это я так на всякий случай.

– А я без трусов! – ору в потолок, но радостного топанья не слышу. Слинял, гад.

В это время противно вибрирует мобильный, причем так настойчиво, что кажется: скоро плюнет на вибрацию и запоёт.

– Я без трусов, – говорю в трубку не глядя.

– Ахуенная информация! – вопит Семёныч, я прикрываюсь одеялом, как будто он может меня видеть; яйца стыдливо поджимаются. – Романовский, у нас ЧП!!! – орёт так, что уши закладывает, за ним слышны смешавшиеся голоса, создающие гул и помехи в трубке.

Резко сажусь.

– Щас по пунктам и внятно, и прекрати этот ёбаный шум! – по привычке ищу вторую мобилу, рабочую, чтобы набирать людей, но вовремя вспоминаю, где я и звучно матерюсь, пока адреналиновый приход не попустит.

Голос у меня громкий и не сказать, что вежливый, поэтому тишина не заставляет себя ждать.

– Что? – ещё резче, сползая с койки в поисках то ли шмоток, то ли сигарет.

– Про машину говорили, помнишь?

– Помню, – киваю, а у самого сердце останавливается. И водилу знаю, пацан молодой, женат, двое детей и лицо его беременной жены вижу, как в живую…

– Аппаратуру выдернули, в лесу нашли. Там же и Ивлева. Машина в паре километрах в кювете, пустая.

– Живой? – слишком долго молчит, успеваю одеться и выскочить в дверь, схватив рюкзак с подоконника, куда Лёха поставил оба наши. Не проверяю всё ли взял, не до этого. Глазами ищу Лешего.

– Там черепно-мозговая. Врачи говорят пятьдесят на пятьдесят… Ром, ты приедешь?

Глупый вопрос, если учесть, что за каждого подчиненного в ответе. Я ему путевой подписывал, я же его и на работу брал.

Да куда, блядь, Лёха провалился?!

– Куда ехать? – от мысли, что уеду не попрощавшись, становится не по себе. Нет, может оно и правильно, и не должны мы ничего друг другу, и Лёха домой вернётся, женится, может у него там планы, и я такой красивый нарисовался: люби меня, и срать я хотел на твои планы на жизнь, да? Да. Но не бывает так. Только в сказках. И не со мной уж точно.

А сердце, сука, щемит, и обрывается всё внутри с каждым шагом.

Семёныч быстро рисует координаты, отчитывается, что сам уже на подходе и как всегда свернул со своего маршрута. Предлагает пересечься, без вопросов соглашаюсь.

Реальность едким воздухом наполняет лёгкие, что во рту горчит. В проходящих мимо своего Лешего не вижу, и снующие туда сюда люди не просто раздражают, они бесят все до единого. Сталкиваюсь с Ванькой уже у парковки.

– Лёху видел? – падаю к нему на плечи, быстро обнимая, и чмокая в макушку, прощаюсь на ходу. Замалчивает, а потом сквозь зубы выдает «нет». – Где видел? – напираю.

– Да не видел я его! – даже обижается, я отмахиваюсь и в седло прыгаю, после гонки Лёхин снова в гараж увезли, поэтому его рядом не обнаруживаю.

– Вань, теперь по чесноку, ты наркоту подсунул? – смотрю прямо в глаза, шлем в руках нагревается от солнца и от моей температуры.

– Они мне предложили, Ром, – опускает глаза, прижавшись ко мне с боку. – я их отшил. Сказал, что ты не при делах. А когда Лёха мне ключи сунул, чтобы я дверь закрыл…

– Не закрыл или ключи отдал?

– Не закрыл. Ром, я не думал, что они тебя подставят…

– Поэтому и пошёл за ними. Чисто проверить, что мы руки пожмём и разойдёмся.

– А я ёбаря твоего и не обещал защищать. Рооом, – скулит совсем по детски и утыкается холодным носом мне в плечо. – Прости. Не думал, что они настолько отбитые.

– Ладно, забей, разрулили. Мелкий, мне ехать надо, если встретишь Лёху скажи, что меня по работе выдернули. Скажешь? – он кивает, и я верю в его честность, хотя… редко он оправдывает мои ожидания.

Педаль в пол и ручку газа – до отказа. Мне в другую сторону, не к городу. Было бы по пути, ещё бы мог надеяться, что Лёха догонит… Почему-то не хочется верить, что он просто возьмёт и отпустит, но разные направления отнимают последние шансы. Покидаю фест с тяжёлым сердцем, но без капли сожаления, что они оба были в моей жизни…

====== Планы на жизнь ======

Алексей

Я проснулся первым, выполз из-под сопящего на мне – а кто сказал, что на кровати удобнее? – Беса, быстро просмотрел сотовый. Два сообщения от бывшей: зовёт на тёщин юбилей и напоминает, что ребёнок в августе едет к моей матери, а сама Сашка единолично пилит в Таиланд. Блин, и я в Тай хочу! Ладно, деньгами снабдить придётся обе экспедиции. Мамке ещё нервов килограмм подбросить, чтобы темперамент продвинутого пятиклассника выдержала. Рома спит крепко и пока одеваюсь, настороженно ожидая нападение сзади, ни хрена не происходит – даже непривычно. Лишь сопение сменилось более глубоким мерным дыханием – ушёл в Нирвану… Наклоняюсь над пацаном, ловя ртом выдох с полуоткрытых губ. Где камера, чтобы запечатлеть момент? Красиво… наверное со стороны… парень-то красивый, и я себя уродом не считаю от слова совсем. Мазнул по губам, и вдруг словно в мозг посыпалось… рифмы-рифмы-слова-ярко… пригоршнями… Глазами метнулся по номеру – на тумбочке казённые блокнот и ручка. Хвала небесам! Хватаю и то, и другое, падаю задом на стул. Строчу… не зачёркивая, потому что вдохновение не отпускает. Минут за пять на бумагу легло стихотворение: