Текст книги "Кулинар"

Автор книги: Мартин Сутер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Фигуру из переплетенных машевых лент, хрустящей и эластичной, тамилец тоже соорудил еще вечером у себя дома, привез и убрал в холодильник.

Все остальное: замороженные в жидком азоте миндально-шафрановые сферы с начиненными шафраном прозрачными цилиндрами, а также блестящие шары из масла гхи, индонезийского перца, кардамона, корицы и пальмового сахара – тамилец сделал на кухне Андреа. Конфеты к чаю, глазированные красные сердечки и покрытую гелем спаржу следовало готовить непосредственно перед подачей на стол. Мараван добавил к ним своих мотагам. Сегодня доставку сладостей в храм Андреа взяла на себя, так как Мараван не хотел приглашать очередного курьера в ее квартиру.

С десяти утра работал роторный испаритель, который после долгих поисков Андреа раздобыла не у знакомых из сферы обслуживания, а у одной своей давней поклонницы, которая писала в университете диссертацию по химии.

Из всего меню только три варианта карри не содержали афродизиаков. Однако Мараван устоял перед искушением поэкспериментировать, слегка изменив их рецептуру, поскольку именно определенная комбинация блюд могла в прошлый раз так подействовать на Андреа.

В восемь вечера в дверь позвонила гостья. Ею оказалась блондинка двадцати одного года, очень нервная и полноватая, скорее миловидная, чем красивая. Она отказалась от шампанского, которое подал Мараван, одетый в саронг и белую рубашку. Тамильца насторожило это отклонение от задуманного им меню. Оставалось надеяться, что в прошлый раз не шампанское стало компонентом, ускорившим действие афродизиаков.

Лишь только девушки заняли места за столом, Мараван принес им «привет с кухни»: небольшие чапати, которые он с показной церемониально-стью окропил эссенцией из листьев карри, корицы и кокосового масла.

Тамилец подавал блюда, только когда Андреа звонила в медный храмовый колокольчик, тоже взятый из его квартиры. Это был условный знак. И с каждой новой переменой гостья, казалось, расслаблялась все больше, и Мараван тоже. После конфет и чая он, согласно обговоренному сценарию, поклонившись, попрощался с подругами.

Около десяти вечера Мараван ушел. Они решили, что Андреа позвонит ему на следующий день, скажет, как все прошло и когда ему приехать за посудой и аппаратурой.

Было душно. Небо все еще озарял отсвет солнца, зашедшего несколько часов назад. Днем столбик термометра не опускался ниже тридцати.

В такие вечера Мараван особенно тосковал по родине. Они напоминали ему Коломбо в период муссонов. И тогда ему казалось, что вот-вот упадут первые капли, и слышался отдаленный прибой со стороны набережной Галлефас и крики ворон, карауливших там продуктовые лавки.

Даже воздух пах дождем. Особенно если кто-нибудь по близости выставлял в саду жаровню. Тогда Маравану мерещились украшенные электрическими гирляндами уличные ресторанчики.

Но сегодня на сердце у Маравана было легко. Ему казалось: он еще на один шаг продвинулся к своей цели. Сегодня он впервые поработал поваром в швейцарском доме. Разве он не позаботился об интерьере и украшениях? Разве не обеспечил обслуживание по высшему классу? Можно считать, что сегодняшний ужин – первый камень, положенный в основание его собственного кейте-ринга.

Любовные мучения также утихли, стоило только Маравану увидеть ту, с кем Андреа собирается провести ночь. Нет, он не ревновал ее к подруге. Он даже радовался своему участию в соблазнении блондинки как возможности больше сблизиться с Андреа, к которой теперь, по-видимому, питал другие чувства.

Внезапно пошел дождь. Мараван остановился и, подняв руки, подставил ему лицо. Совсем как тот молодой человек, которого он месяц назад видел из окна трамвая. Или как делал он сам в детстве, встречая первые муссонные ливни.

Август 2008

13

Дела у Хувилера шли если не блестяще, то, по крайней мере, лучше, чем у большинства его коллег. Кому-кому, а ему, действующему президенту союза шеф-поваров Швейцарии, это было известно. Он противостоял кризису из последних сил, проявляя изобретательность, – его меню «Сюрприз», например, появилось в местной газете в виде небольшого шуточного объявления, – и тут на тебе!

Не хватало только самому получить инфаркт из-за этого придурка. И надо ж было такому случиться в пятницу вечером! Его вырвало прямо на стол. Он даже запачкал рубашку своего гостя, бизнесмена из Голландии!

И каждый из сидящих в зале, должно быть, подумал, глядя на все это: «Вот так умирают в «Ху-вилере». Интересно, что он съел?»

Откуда ни возьмись появились три врача. Для начала они раздели его почти догола. Потом первый позвонил в «Скорую», сообщив предварительный диагноз: «Подозрение на инфаркт миокарда». Второй суетился возле очнувшегося больного. Третий выбежал из ресторана, вернулся через несколько минут с чемоданчиком в руке и сделал инъекцию. Тут подоспела и «Скорая».

Санитар с доктором катили носилки на колесиках, три стола пришлось убрать с дороги. Потом они увозили Дальманна – бледного как смерть, в кислородной маске и блевотиной в волосах. Зрелище не из приятных!

Это был конец. Заказы возвращались на кухню; недоеденные блюда стыли. Одни посетители просили счет, другие ждали, когда их столы поставят на место. Еще несколько человек почувствовали себя плохо. Жена одного адвоката забилась в истерике. Гости с отвращением наблюдали, как два тамильца убирают столик Дальманна и вытирают пол.

А потом появился старший официант с освежителем воздуха – черт знает, где он его раздобыл. Не успел Хувилер опомниться, как к запаху блевотины добавился утонченный хвойный аромат.

Все-таки ему удалось успокоить оставшихся гостей. Хувилер сказал им, что прогнозы благоприятные, что Дальманна спасло то обстоятельство – неудивительное для этого ресторана, – что в зале оказалось сразу три врача. А когда суматоха утихла, из раздевалки для персонала вернулся голландец. Сразу после душа и в тесноватом ему запасном костюме сомелье.

Он попросил столик и несъеденные блюда! Дальманну не понравилось бы, если б остаток ужина пропал, сказал он. Чем, конечно, испортил аппетит еще нескольким гостям.

На следующее утро Хувилер позвонил Шеффе-ру, помощнику Дальманна, который всегда заказывал для него столик, и спросил его о самочувствии шефа. Тот ответил, что после экстренной операции состояние больного стабилизировалось. Этот человек говорил словами медицинского бюллетеня.

Нет худа без добра. Если бы Дальманн умер в ресторане, ущерб для бизнеса был бы большим. Хотя, с другой стороны, о «Хувилере» написали бы газеты.

•-•

Андреа объявилась только во второй половине дня.

Мараван уже собирался готовить мотагамы на вечер, как вдруг зазвонил телефон.

Она была весела, однако ни слова не сказала о том, как прошла ночь. Мараван сдержал любопытство и тоже не стал задавать вопросы.

Когда же спустя час он убирался у нее на кухне, она молча смотрела на него, держа в правой руке бокал и обхватив ладонью левой правый локоть, и даже не изъявляла желания помочь.

– Тебе совсем не интересно, как все получилось? – спросила она наконец.

– Почему же, интересно, – пробормотал та-милец.

Андреа поставила стакан на стол, обняла Маравана за плечи и поцеловала в лоб.

– Ты волшебник! – прошептала она. – Все сработало.

Он лишь недоверчиво посмотрел на нее, и тогда она повторила громче:

– Все сработало, сработало!

А потом, так и не дождавшись его реакции, принялась прыгать и танцевать:

– Все сработало! Все сработало!

И только тогда Мараван рассмеялся и тоже закружил по комнате.

Андреа поразила его описанием своей любовной ночи. Она не вдавалась в подробности, но сказанного оказалось достаточно, чтобы шокировать воспитанного в строгих традициях индуса.

– И знаешь, во сколько она ушла? – наконец спросила девушка.

Мараван прокашлялся:

– Поздно, надо полагать.

– В половине третьего дня, в четырнадцать тридцать! – торжествующе провозгласила Андреа.

– Думаешь, это связано с едой? – спросил Мараван. – Может, дело в тебе самой?

Андреа решительно тряхнула головой:

– Но Франциска никогда не спала с женщинами, Мараван! Никогда!

Она помогла ему погрузить вещи в «Гольф» и отвезла его домой.

На какое-то время Мараванудаже показалось, что его мечта сбылась: они с Андреа, как настоящие партнеры по бизнесу, возвращаются в офис после удачно выполненного заказа, и он мысленно поблагодарил девушку за то, что та не отвлекала его разговорами, возвращавшими в реальность.

Но и когда машину разгрузили, Андреа не ушла. Она курила на кухонном балконе, опершись на перила. При этом девушка не вдыхала дым, а рывками выталкивала его наружу, словно хотела пустить кольца. Мараван стоял рядом.

На улице заметно похолодало, но дождь кончился несколько часов назад. Из открытых окон доносилась музыка и разговоры на тамильском языке. Внизу, во внутреннем дворе, дилер заключал сделку с клиентом. Потом оба исчезли.

– Какая твоя самая большая мечта? – спросила Андреа.

– О мире и возвращении, – ответил Мараван.

– А как же ресторан?

– Да, но в Коломбо.

– А до этого?

Мараван выпрямился и засунул руки в карманы брюк.

– Ресторан здесь.

– И где ты возьмешь деньги?

Тамилец развел руками.

– Кейтеринг?

Он кивнул:

– Что-то вроде того.

Казалось, ее вопрос удивил Маравана.

– Получится, как ты думаешь?

Андреа пожала плечами.

– Ну, если ты будешь готовить, как для меня...

– Вот как! – рассмеялся Мараван. – А клиенты?

Андреа задумалась.

– Их я возьму на себя.

– И сколько ты за это хочешь? – спросил он.

– Половину.

У Андреа был бизнес-план и немного денег – наследство бездетной тети, умершей полтора года назад и оставившей все свое состояние четверым племянникам. Оно заключалось в небольшой сумме и шале* на не особенно снежном зимнем курорте в Альпах, где тетя провела половину жизни. Дом племянники тут же продали. После всех налоговых отчислений каждый получил не больше восьмидесяти тысяч франков, из которых у Андреа, так часто терявшей работу, осталось чуть больше половины. Часть этих денег она планировала вложить в «Пищу любви» – так она назвала их совместное с Мараваном предприятие.

Она должна закупить недостающее оборудование – прежде всего роторный испаритель, —

* Ш а л е

– небольшой сельский домик в Альпах.

посуду и столовые приборы; позаботиться о привлечении клиентов; сменить свой «Гольф» на универсал; взять на себя обслуживание и функции администратора; наконец предоставить стартовый капитал.

Маравану остается ноу-хау.

Пятьдесят процентов – это еще по-божески, Мараван должен признать.

Ужин на двоих обойдется в тысячу франков, не считая напитков. Мараван рекомендует шампанское, которое нужно закупать по оптовой цене и продавать по ресторанной.

Тамилец с ней согласился. Получался совсем не тот кейтеринг, о каком он мечтал. Но готовить пищу для укрепления супружеских связей – а именно так собиралась Андреа представлять их продукцию, – в этом не было ничего предосудительного даже с точки зрения человека строгой восточной культуры. А возможность работать с Андреа делала Маравана счастливым.

– Зачем тебе это? – спрашивал он. – Ты ведь в любое время найдешь себе место?

– Но это нечто новое, – отвечала она.

Над крышами взметнулась ракета. Она летела все медленнее, потом на мгновение остановилась и упала на землю, оставив в воздухе затухающий красный след. Они отмечали наступление августа и начало нового предприятия.

•-•

Второй раз Мараван готовил еду на кухне Андреа, а в воздухе уже запахло рутиной. Он знал, где что лежит, да и она, накрывая стол и украшая комнату, тоже не задавала никаких вопросов. Каждый молча делал свое, как бывает в сработавшейся команде.

Их сегодняшней гостьей была Эстер Дюбуа, психолог, с которой Андреа познакомилась в ночном клубе. Она приходила туда с мужчиной, однако не скрывала своих симпатий к Андреа.

Эстер Дюбуа работала сексуальным психологом и вот уже несколько лет вела в одном журнале популярную колонку для женщин старше сорока. Она и сама принадлежала к этой возрастной категории, красила в огненно-рыжий цвет свои рано поседевшие волосы и подолгу зависала в Интернете.

Андреа застала ее на рабочем месте и без особого труда уговорила на «захватывающий ку-линарно-сексуально-терапевтический эксперимент» – как сама выразилась.

Сегодня Эстер опоздала на полчаса и принесла большой букет калл, которые, как она объяснила, «так хорошо соответствуют теме вечера».

Андреа познакомила ее с Мараваном.

– Шри Мараван – великий гуру эротической кулинарии, – так представила она своего приятеля.

Насчет «шри» и «гуру» Андреа его не предупреждала, но по реакции Маравана поняла, что это следовало бы сделать. Тамилец со смущенной улыбкой протянул гостье руку и вернулся к работе.

– Я сгораю от нетерпения, – объявила Эстер Дюбуа, устроившись на подушках в полутемной гостиной, наполненной множеством зажженных свечей. – А как же курительные палочки, музыка?

– Шри Мараван считает, что первое перебивает аромат еды, а второе заглушает удары сердца, – объяснила Андреа. – Однако это не запрещено. – Тут она позвонила в медный храмовый колокольчик. – Вот единственная музыка, которую допускает здесь Шри Мараван.

Дверь отворилась – и на пороге появился тамилец с подносом, на котором стояли два бокала с шампанским и две миниатюрные тарелочки с чапати. Пока женщины чокались и произносили тост, Мараван сбрызнул лепешки эссенцией из корицы, кокосового масла и листьев карри.

– Надеюсь, здесь обошлось без химии, – улыбнулась Эстер Дюбуа.

– Вся кулинария – это химия и физика, – вежливо возразил Мараван.

Гостья взяла чапати, понюхала, зажмурившись, потом откусила немного и открыла глаза.

– Сногсшибательная химия... – прошептала она.

Психотерапевт, в общем, довольно разговорчивая женщина, за едой говорила крайне мало. Она лишь стонала, вздыхала на разные лады и театрально закатывала глаза.

– Знаешь, что во всем этом самое непристойное? Есть руками, – заметила она.

Дожевав последний кусок глазированного сердечка, она счастливо вздохнула.

– Ну, чего мне еще попробовать? Может, твоего симпатичного гуру?

Но «симпатичного гуру» уже и след простыл.

И на этот раз все повторилось. Андреа провела потрясающий вечер и ночь. Хотя общаться с Эстер ей было трудно: психотерапевт казалась бывшей официантке слишком интеллектуальной и закрытой. Кроме того, она недолюбливала этих бисексуалок, которые живут со своими мужьями и ради них запросто отменяют свидания: «Я сегодня не могу, милая. Завтра все объясню».

Во всяком случае, Андреа обрадовалась, когда, проснувшись рано утром, обнаружила, что Эстер уже встала и уходит домой, не позавтракав, – совсем как неверный муж от любовницы.

– Я тебе позвоню, – сказала она на прощанье и поцеловала Андреа в лоб.

Психотерапевт имела в виду обещание, которое дала девушке во время короткого делового разговора в эту ночь любви. Андреа не сомневалась, что она его выполнит.

– И это срабатывает каждый раз? – сонно спросила тогда Эстер.

– Во всяком случае, со мной, – ответила Андреа. – Один раз сработало даже с мужчиной.

– Не знала, что ты спишь с мужчинами, – удивилась Эстер.

– Я тоже, – отозвалась Андреа.

– Потрясающе! – восхищалась гостья. – Что же он такое делает?

– Древнейшие аюрведические рецепты с аф-родизиаками, – пояснила Андреа. – Но готовит он их по-своему.

– Знаешь, сколько моих пациентов что угодно отдали бы за такой ужин? – задумчиво произнесла Эстер.

– Так присылай их сюда, – с этими словами Андреа завернулась в одеяло и заснула.

16

•-•

Дальманн уверен, что Шеффер над ним насмеялся.

Он принес ему красный спортивный костюм с неоново-желтыми вставками.

– Ничего более вызывающего не нашел? – пробурчал Дальманн.

– В этом сезоне многие предпочитают экспрессивные цвета, – сказал Шеффер, – не в последнюю очередь из соображений безопасности.

– Кто тебе это сказал? – раздраженно спросил Дальманн.

– Я консультировался со специалистами, – ответил Шеффер, тоже заметно нервничая.

И теперь Дальманн вынужден это носить. Хотя в глубине души ему все равно. Остальные выглядят не лучше в своих слишком просторных или узких одеяниях. Посмотреть только, как они виснут на этих тренажерах, беспомощные и красные от натуги! Словно собираются искупить все грехи за последние десять лет.

Дальманн осторожно вращал педали велоэр-гометра. На панели возле руля лежала бумажка с его персональной фитнес-программой. Но он пренебрегал остальными упражнениями, предпочитая это: здесь можно регулировать нагрузку и сидеть. Доктор советовал заниматься ежедневно, но не переусердствовать. Последней рекомендации Дальманн придерживался особенно аккуратно.

Ему поставили стент. Трубку, которая расширяет коронарную артерию, сжимающуюся при инфаркте миокарда. Он хорошо перенес операцию и теперь проходил утомительный курс лечения и глотал лекарства, регулирующие свертываемость крови, чтобы тромбы не забили отверстие. Ему рекомендовали вести здоровый образ жизни: есть и пить в меру и, что самое трудное, бросить курить.

Раньше он говорил: лучше смерть, чем санаторий. Однако теперь находил, что здесь не так уж плохо. Похоже на роскошный отель с профессиональным спа-салоном. Правда, публика – в основном дряхлые старики, и разговоры только о болезнях. Но Дальманну с ними болтать незачем. Через день приходит Шеффер со своим кейсом, и они на несколько часов уединяются в номере Дальманна для работы.

Пульс за девяносто. Дальманн уменьшил и без того невысокую скорость, потом еще, наконец выключил совсем и встал с тренажера.

В раздевалке он завернулся в белый махровый халат с эмблемой санатория на груди и пошел в киоск. Накупив нужных газет, Дальманн вошел в лифт и поднялся на свой этаж.

Пресса сообщала об отставке президента Пакистана Первеза Мушаррафа, и Дальманн задумался, какие последствия это может иметь для него.

Сейчас он примет душ, оденется как следует и выкурит на балконе одну сигарету. Его отсек для некурящих насквозь пропах табаком.

Когда, переодевшись, Дальманн вошел в комнату, в ней оказалось так темно, что ему пришлось зажечь свет. Густая завеса туч превратила пасмурный летний день в ночь. Дальманн открыл балконную дверь. На светло-бежевом паласе сразу появились темные пятна дождевых капель.

Сентябрь 2008

17

Национальные банки всего мира перекачивали на финансовый рынок миллиарды, пытаясь сохранить ликвидность. Десять крупнейших из них, дабы предотвратить международную биржевую панику, организовали фонд с уставным капиталом в семьдесят тысяч долларов. А «Леман Бразерс» – четвертый по величине инвестиционный банк США – был признан неплатежеспособным.

«Похоже, время для начала нового дела не совсем подходящее», – подумала Андреа, когда Эстер Дюбуа положила трубку.

Психотерапевт сдержала слово и позвонила уже через два дня после их совместного ужина, чтобы сделать заявку для «пары пациентов». Андреа согласилась сразу, но сейчас ее мучили сомнения. Она курила в зимнем саду, сидя в скрипучем ротанговом кресле, которое они с Дагмар купили на блошином рынке и перекрасили в зеленый цвет.

Вся ее жизнь сейчас представлялась ей чередой необдуманных решений. Насколько легко она загоралась новыми идеями, настолько быстро теряла к ним интерес. Учебные заведения и профессии, любовные отношения и места работы – все в ее жизни было спонтанно, случайно и ненадолго. Чего она, собственно, хотела сейчас? Инвестировать часть оставшихся у нее денег в эротический кейтеринг, шансы легализировать который равны нулю.

Они уже заявили о себе и сделали все, что нужно, для получения разрешения полиции на открытие подобного предприятия. Через месяц эта бумага будет готова. Однако выполнение требований санитарно-гигиенических норм казалось нереальным. Многочисленным предписаниям, несмотря на безупречную чистоту, не соответствовала ни кухня Маравана, ни ее собственная. Но даже если бы им удалось добиться невозможного, экономическая полиция или контроль за качеством продовольствия, пожарная или строительная инспекция в любой момент могли лишить их лицензии через суд. Не говоря уже о том, что, как беженец, Мараван не имел права на предпринимательскую деятельность. Андреа даже не могла предложить ему должность повара. На это место она планировала оформить себя, а тамиль-ца – чтобы не возникло проблем со Службой управления бизнесом – взять, к примеру, кухонным рабочим. Все это представлялось слишком сложным для проекта, который и без того легко мог провалиться. И кто вернет ей деньги, если разрешение на открытие дела так и не удастся получить? Оставалось одно: проверить рентабельность их фирмы на практике. А для этого надо для начала поработать нелегально. Первое время, по крайней мере.

По большому счету ей все это не нужно. Уже через неделю после увольнения из «Хувилера» Андреа предложили новую работу. Пусть не в таком престижном месте, однако неплохо оплачиваемую и с приятной молодежной публикой. В итальянском ресторане под названием «Ма-строянни», с одной из лучших клубных сцен города. Поскольку контракт предусматривал исключительно ночную смену, сразу стало ясно, что Андреа там не задержится. А потом начались новые поиски.

Андреа затушила наполовину докуренную сигарету и опустила шторы на западном окне. День клонился к вечеру, однако стояла жара. Сквозь выцветшую коричневую ткань пробивался солнечный свет, придающий зимнему саду с его разнородной подержанной мебелью и пыльными искусственными пальмами, несколько старомодный вид. Андреа казалась самой себе фигурой на пожелтевшем от времени снимке.

Может, разумнее всего держаться от Маравана подальше после всего того, что она о нем узнала. Однако их первый совместный ужин навсегда лишил Андреа покоя, и теперь она всячески старалась убедить себя, что дело только в еде.

Казалось, убедительным подтверждением тому явился эксперимент с Франциской, за одну ночь изменившей своим наклонностям. У Андреа не было никаких оснований ставить под сомнение собственную сексуальную ориентацию, равно как и связывать свою судьбу с человеком, заманившим ее в эту ловушку. Андреа так и не смогла простить Маравану обмана.

Она вынула последнюю сигарету из пачки с грозным предупреждением о вреде табака. При Дагмар курение в квартире запрещалось. Они одновременно отказались от этой вредной привычки. Однако оставшись одна, Андреа взялась за старое и иногда позволяла себе подымить в зимнем саду за неимением обычного.

Культурные различия между нею и Мараваном также грозили вылиться в проблему. Уже то, что она представила его как «шри» и «гуру», привело к небольшой размолвке.

– Пожалуйста, не надо называть меня так, – мягко, но категорично предупредил Мараван. – Если мои земляки узнают – я погиб.

Нет, вся эта идея никуда не годилась, с какой стороны ни посмотри.

Андреа положила сигарету в пепельницу и следила за тоненькой струйкой дыма, рассеивающейся в кроне пальмы. Может, именно эта картина и вдохновила ее на окончательное решение. «Почему бы и не попробовать один раз», – подумала Андреа.

В квартире Маравана жалюзи были опущены, но окна и двери стояли нараспашку, обеспечивая сквозной поток свежего воздуха. Одетый только в саронг, тамилец сидел возле компьютера и читал о событиях на родине.

Правительство Шри-Ланки потребовало от ООН и других международных организаций покинуть северные провинции до конца месяца. Почти четверть миллиона тамильцев спасались на чужбине. Стране грозила гуманитарная катастрофа.

И вот недавно несколько самолетов армии «тигров Тамил-Илама» напали на авиабазу и штаб-квартиру полиции в Вавунии, области, давно уже объявленной правительством освобожденной.

При поддержке артиллерии боевики захватили радиолокационную систему, зенитные пушки и склад боеприпасов, уничтожив при этом неизвестное количество солдат.

В ответ правительственные войска бомбили область Муриканди и национальную автомагистраль А9 с окрестными деревнями. Движение по трассе А9 в направлении контрольно-пропускного пункта Оамантай парализовано. Доставка продовольствия и медикаментов прекратилась.

Для Маравана это означало одно: нужно больше зарабатывать. Теперь его семья вынуждена покупать все необходимое на черном рынке, где цены растут день ото дня. Особенно на лекарства.

Вдобавок ко всему ростовщик Ори поднял пеню за неуплату процентов по задолженности и требует денег. А активные действия сторонников ТОТИ могут свидетельствовать о наступлении – вот уже в который раз! – решающей стадии освободительной войны.

Мараван до сих пор не имел постоянной работы, а пособия и того, что он получал за мотагамы, больше не хватало на содержание семьи.

Таким образом, тамилец находился в отчаянном положении, когда Андреа известила его по телефону о первых клиентах «Пищи любви».

– Она женаты? – единственное, о чем спросил Мараван свою напарницу.

– Больше тридцати лет, – насмешливо ответила Андреа.

Больше он не сомневался ни секунды.

18

Из этого окна видна улица и озеро с грядой холмов на противоположном берегу. Мараван стоит посреди своей белоснежной кухни рядом с гудящей вытяжкой из нержавеющей стали и кондиционером, какие бывают только в дорогих отелях. Большой обеденный стол, окруженный двенадцатью стульями, еще не накрыт. Блюда будут подаваться из соседней комнаты, просторной гостиной, наполненной произведениями искусства, из которой открывается панорама города и можно выйти на расположенную на крыше террасу. На такого рода свиданиях, «ужинах любви», как называет их Андреа, присутствие повара, конечно, нежелательно.

В этой ситуации Мараван чувствовал себя неловко, как, очевидно, и хозяйка дома. Фрау Меллингер была женщиной под шестьдесят, очень ухоженной и, по крайней мере сегодня, немного застенчивой. Она то и дело под разными предлогами появлялась на кухне и, театрально прикрыв ладонью глаза, кричала: «Я не смотрю! Я не смотрю!»

Господин Меллингер удалился в свой кабинет. Даже он, как видно, чувствовал себя не в своей тарелке. В свои шестьдесят он отличался худобой, коротко стриг седые волосы и носил затемненные очки в черной оправе. Он лишь один раз заглянул на кухню, чтобы, смущенно прокашлявшись, поздороваться с Мараваном. Однако стоило появиться Андреа, как его лицо просияло. Наконец, извинившись и пробормотав: «Ну, не буду мешать, колдуйте дальше», господин Меллингер удалился.

Только Андреа вела себя совершенно непринужденно. В огромном пентхаусе она чувствовала себя как дома и с ловкостью носила свое золотистое сари. Маравану не нравилось, когда европейские женщины надевают сари, но Андреа, с ее блестящими черными волосами, индийский костюм шел, несмотря на белоснежную кожу.

Меню состояло из проверенных блюд.

Мини-чапати с эссенцией из корицы и листьев карри, поджаренных на кокосовом масле. Переплетенные машевые ленты. «Дамские пальчики» с рисом сали и чесночной пенкой. Цыпленок с рисом саштика и кориандровой пенкой. Чураа варай с рисом нивара и мятной пенкой. Замороженная шафраново-миндальная эспума. Сладкие шарики, наполненные маслом гхи. Пряные глазированные раковины из нута с имбирем. Фаллосоподобные фигуры из спаржи и масла гхи, а также лакрично-медовое эскимо.

Андреа все-таки удалось уговорить Маравана на этот эксперимент. Это вняв ее уговорам, он придал спаржевой массе форму фаллоса, а вместо красных глазированных сердечек сделал раковины.

Поначалу это показалось Маравану слишком откровенным, и он воспротивился. Однако Андреа сказала:

– Я видела эротические фрески, которые полторы тысячи лет назад нарисовали твои предки на скале в Сигирии. Так что не будь ханжой.

Тамилец сдался, однако прикрыл свои изделия пергаментной бумагой, на случай если фрау Мел-лингер неожиданно зайдет на кухню.

По замыслу Андреа, логотипом новой фирмы должен был стать храмовый колокольчик. Пока в соседней комнате супруги Меллингер пытались придать своим отношениям новый импульс, партнеры по бизнесу ждали условного знака на кухне.

Несколько раз Андреа слышался звон, и она прикладывала ухо к двери, но отходила ни с чем.

– Что будем делать, если не сработает? – волновался Мараван.

– Все пройдет как надо, – уверяла его Андреа. – А если нет, мы никогда этого не узнаем. Никто не признается в том, что напрасно потратил больше тысячи франков на эротический ужин.

Андреа подала супругам шампанское и закуски и вернулась на кухню, хихикая.

– Фрау Меллингер разделась и сидит, завернутая в прозрачную ткань, – сообщила она.

А после машевых лент рассказала:

– По традиции я назвала это блюдо «мужчина и женщина», и он спросил: «Кто из них мужчина, твердая или мягкая?..»

Мараван не отвечал и выглядел подавленным.

– Я, конечно, сказала, что обе... – Андреа интригующе замолчала, – и тогда она заметила: «Будем надеяться».

Интервалы между переменами блюд становились все длиннее.

Андреа вышла на террасу покурить. Смеркалось. В озере отражались огни города, предместья казались разбросанными по отдаленным холмам скоплениями светящихся точек.

После основного блюда колокольчик замолчал. Мараван нервничал. Ему надо было рассчитать время на приготовление конфет. Сладкие шарики нужно варить пять минут, затем ополоснуть холодной водой, наполнить маслом гхи и на двадцать минут поставить в духовку, установив температуру шестьдесят градусов.

Он мог не успеть, и поэтому через десять минут после того, как Андреа подала карри, полностью подготовил конфеты к выпечке. Теперь же боялся, что они потеряют форму, если клиенты задержатся.

– Посмотри, как они там, – вот уже во второй раз попросил он Андреа.

Направляясь к двери, девушка задумалась, удобно ли будет постучаться или достаточно пару раз кашлянуть. Однако уже на полпути до нее донеслись звуки, разрешившие все сомнения.

– Думаю, десерт им не потребуется, – сказала она Маравану, вернувшись на кухню.

Успех с первыми клиентами придал Андреа уверенности.

Выслушав восторженные отзывы четы Меллин-гер о терапии «Пищи любви», Эстер Дюбуа уже на следующий день предложила новую пару. Чистая прибыль, за вычетом стоимости продуктов и шампанского, составила тысячу четыреста франков. Работалось легко, Андреа не страдала от придирок начальства, а тамилец оказался спокойным, вежливым и ненавязчивым напарником.

Андреа помнила, что воплощение в жизнь идеи «Пищи любви» – ее заслуга. Нужно было додуматься использовать кулинарное искусство тамильского гастарбайтера в качестве сексуальной терапии. Равно как иметь связи, чтобы протолкнуть продукцию на рынок.

В работе официантки Андреа недоставало именно творчества. У нее часто возникали идеи, однако не было возможности их реализовать. Теперь все стало по-другому, и Андреа гордилась своей изобретательностью. Поскольку дело, ко всему прочему, приносило деньги, никаких причин прекращать его она не видела.