Текст книги "Кулинар"

Автор книги: Мартин Сутер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Там на маленьком столике стоял старый, подержанный компьютер. Мараван включил его, терпеливо дождался, когда он заработает, и вошел в Интернет. Его интересовали аукционы роторных испарителей. Вот уже несколько дней Мараван следил за торгами, приценивался. Тысяча четыреста тридцать франков, как и вчера. И это за два часа двенадцать минут до конца.

С помощью такого аппарата Мараван мог бы сделать то, чего безуспешно добивался сегодня. Машина обеспечила бы процессу нужную длительность и температуру, и продукт бы вышел не подгоревшим, без неприятного привкуса.

Эта штука стоила больше пяти тысяч франков, что во много раз превышало возможности Маравана. Но на аукционах в Интернете иногда появлялись устаревшие, подержанные модели вроде той, что он видел сейчас на экране.

Вариант стоимостью меньше полутора тысяч франков мог бы его устроить. Тысячу двести он уже отложил, остальное можно было бы где-нибудь раздобыть. Только бы цена не подскочила. Мараван решил подождать два часа, а потом вступить в торги. Может, на этот раз ему повезет.

Он взял со стола письмо сестры и продолжил чтение. Лишь дойдя до последней страницы, Мараван узнал, что Нангай больна. Diabetes insipidus – несахарный диабет. Ее постоянно мучает жажда. Нангай пьет воду литрами и часто ходит в туалет. Против ее недуга есть лекарство, но оно дорогое, и его вряд ли можно купить в Джафне. Но доктор сказал: если Нангай не будет принимать его, то совсем усохнет.

Мараван вздохнул и снова повернулся к монитору. Все еще тысяча четыреста тридцать франков. Он выключил компьютер и пошел спать. Лежа в постели, Мараван слышал, как Гнанам спускается по лестнице.

3

•–•

Через несколько дней в ресторане «Хувилер» произошло событие, имевшее для Маравана серьезные последствия. Антон Финк изобрел новую закуску, которую назвал «Лангустино с рисовыми крокантами в желе карри» и хотел включить в меню «Сюрприз». Ополаскивая горшки, Мараван краем глаза видел, как повар готовил карри для желе. Финк потушил на сковороде несколько мелко нарезанных луковиц, смешал их с готовой приправой в порошке и закричал:

– Мараван, кокосовое молоко!

Мараван достал из холодильника банку, сильно встряхнул ее, открыл и подал шефу-де-парти ⁹. Когда тот вылил на сковородку чуть ли не половину, тамилец не выдержал:

– Если позволите, в следующий раз я сделаю настоящий карри.

Финк положил лопатку, которой размешивал соус, повернулся к Маравану и смерил его презрительным взглядом с головы до ног.

– Значит, карри? Выходит, мне стоит поучиться готовить у рабочего кухни. Вы слышали? – он говорил громко, и находящиеся поблизости повара подняли головы. – Мараван предложил мне курс кулинарии. Может, кто-нибудь еще хочет получиться? – Тут Финк заметил, что Андреа стоит рядом с блокнотом для записи заказов в руке. – «Как готовить настоящий карри», курс для начинающих.

Сначала Мараван слушал Антона молча. Однако, заметив Андреа, смущенно пробормотал:

– Я только хотел помочь.

– А это именно то, что ты и должен здесь делать, – объявил Финк. – Помогать нам. Чистить сковородки, ополаскивать тарелки, мыть салат, подтирать пол. Но преподавать нам кулинарию? Спасибо, мы уж как-нибудь сами...

Не будь рядом Андреа, Мараван немедленно извинился бы и вернулся к своим сковородам. Но он не хотел сдаваться в присутствии девушки.

– Я готовил карри всю свою жизнь, – смело заявил он Финку.

– Вот как? Вы учились? – продолжал издеваться тот. – Прошу прощения, доктор карри. Или уже профессор?

Мараван не знал что ответить, но его выручила Андреа.

– Я очень хочу попробовать твой карри, Мараван. Приготовишь мне?

От изумления тамилец совсем растерялся. Только кивнул в ответ.

– Может, в понедельник вечером? – предложила Андреа.

Мараван кивнул еще раз. По понедельникам «Хувилер» не работал.

– Ты обещаешь мне? – настаивала Андреа.

– Обещаю.

Тут запахло горелым. Карри Финка был испорчен.

Мараван понимал, что вмешательство Андреа принесло ему больше вреда, чем пользы. Ведь оно не могло помирить его с Финком, зато весь коллектив «Хувилера» теперь завидовал Марава-иу. Тем не менее на душе у него стало светло как никогда. Мараван радостно делал унизительную, грязную работу, зная, что сегодня никто не предложит ему ничего другого.

Неужели она всерьез? Неужели она действительно хочет попробовать его стряпни? Но где? У него дома? Представив себе, что ему придется принимать в своей квартире такую женщину, как Андреа, Мараван начал сомневаться в выполнимости данного им обещания.

В таком настроении он провел остаток рабочего дня. А когда собрался уходить домой, Андреа уже не было.

С женой Ханс Штаффель пришел в «Хувилер» впервые. Раньше он два или три раза обедал здесь с партнерами по бизнесу и давно уже обещал Беатрис сводить ее сюда. Но так уж устроена жизнь руководителя: если Штаффелю и выпадал свободный вечер, он предпочитал провести его дома.

Однако на этот раз никакие отговорки недопустимы. Штаффелю действительно было что праздновать, о чем он мог рассказать пока только своей жене. Главный редактор крупнейшего экономического журнала в стране передал ему под строжайшим секретом: в мае Ханс Штаффель избран бизнесменом месяца. Официальное объявление состоится только через десять дней.

Беатрис пока ничего не знала. Штаффель собирался обрадовать ее где-нибудь между амюс-буше ¹⁰и мясным блюдом, когда сомелье ¹¹уйдет и это будет удобно.

Он был генеральным директором компании «Кугаг», составлявшей семейный бизнес Штаф-фелей и занимавшейся производством промышленного оборудования. Назначенный на высшую руководящую должность двенадцать лет назад, Ханс Штаффель, по словам главного редактора, буквально реанимировал производство. Он убедил совладельцев инвестировать направление экологической инженерной техники и при помощи НПО ¹²привлек в компанию новые капиталы. «Кугаг» купил небольшую фирму вместе с патентами на компоненты солнечных коллекторов и за короткий срок стал ведущим поставщиком предприятий, занимающихся солнечной энергетикой.

Акции «Кугага» поднялись в цене, и сам Штаф-фель разбогател, ведь он тоже потратил часть своих средств на их приобретение.

Штаффель заказал два обеда «Сюрприз». Для Беатрис – без потрохов, если таковые будут, и лягушачьих лапок. Проявив уважение к поварам, лично договорился об этом на кухне.

Высокая бледная официантка с черными волосами, зачесанными на правую сторону, только что принесла рыбное блюдо: две огромные глазированные креветки, покрытые каким-то не особенно приятным на вкус желе. Сомелье подал шампанское: они с женой решили отказаться от белого вина и сразу после рыбы пить только шампанское. Итак, момент настал.

Штаффель поднял бокал, улыбнулся супруге и подождал, пока она сделает то же самое. Беатрис взяла шампанское, понимая, что сейчас произойдет то, ради чего они здесь находятся.

В этот момент к Штаффелю подошел незнакомый мужчина.

– Не буду утомлять вас, – сказал он. – Празднуйте, пожалуйста, на здоровье. Я просто хотел принести свои искренние поздравления. Никто не заслужил этого так, как вы.

Штаффель приподнялся. Незнакомец с силой пожал ему руку и только потом представился, обращаясь к его жене:

– Эрик Дальманн. Вы по праву можете гордиться своим мужем. Побольше бы таких, как он, – и никакой кризис не страшен.

– Кто это? – спросила Беатрис, когда они снова остались одни.

– Не знаю, – терялся в догадках Штаф-фель. – Дальманн, Дальманн... Какой-нибудь советник... не припоминаю.

– Ас чем он нас поздравлял?

– Об этом я как раз и хотел тебе сказать. Я стал бизнесменом месяца.

– И я, конечно, обо всем узнаю последней...

Мараван взял у Андреа тарелки, которые она убрала со столика под номером «три». Финк поспешил к нему. Он хотел знать, как гости восприняли его «Лангустино с рисовыми крокантами в желе карри». Они первыми заказали сегодня меню «Сюрприз».

На тарелках остались лишь головы лангустино и большая часть желе.

Мараван сделал вид, что ничего не заметил. Но Андреа покачала головой, сочувственно улыбаясь Финку, и обратилась к Маравану:

– Значит, в семь вечера в понедельник? Запиши мне свой адрес.

На следующее утро Мараван явился в «Бат-тикалоа-Базар» в числе первых посетителей. Это был уже второй его визит сюда за последние несколько дней. В прошлый раз он передал владельцу магазина восемьсот франков на лекарства для Нангай.

Ассортимент «Баттикалоа» не отличался разнообразием: только консервы и рис, ни овощей, ни фруктов. Стены пестрели афишами и объявлениями организаций и мероприятий тамильской диаспоры. Здесь же Мараван увидел несколько листовок партии ТОТИ ¹³. «Баттикалоа-Базар» был не столько бакалейной лавкой, сколько местом встреч местных тамильцев и пунктом передачи денег в северные провинции Шри-Ланки.

Мараван попросил хозяина связаться через контактное лицо с Нангай и сестрой и передать им, чтобы в половине третьего по местному времени ждали его звонка в условленном месте. Это была одна из платных услуг, предоставляемых только в этом магазине.

На работу Мараван явился радостный и оставался таким весь день, несмотря на все попытки коллег испортить ему настроение.

Его свидание с Андреа – в семь вечера в понедельник у него дома, – разумеется, стало предметом всеобщего обсуждения, и все вокруг словно сговорились как можно больше усложнять жизнь Маравану накануне предстоящей встречи – Мараван, принеси! Мараван, унеси! Мараван...

Настал час Кандана, другого тамильского рабочего, сильного, коренастого мужчины, туго соображающего и без малейшей склонности к кулинарии. Как и многие иммигранты из Шри-Ланки, Кандан пил, но умело скрывал эту свою проблему от всех, кроме Маравана с его чувствительным носом. Сегодня, пока Мараван чистил, драил, мыл, натирал, Кандану поручали более-менее квалифицированную работу.

Обстановка на кухне накалялась. В последнее время посетителей в ресторане поуменьшилось. Накануне отменила заказ и компания из двенадцати человек, которые собирались завтра вечером отмечать здесь чей-то день рождения.

Хувилер явился на кухню выместить недовольство на шеф-поварах, те отыгрывались на своих помощниках, от которых, в свою очередь, доставалось подсобным рабочим.

Один Мараван сиял от счастья. Лишь только Андреа заступила на смену, он тайком сунул ей в руку записку с адресом. Однако девушка улыбнулась и нарочно громко, будто хотела, чтобы ее слышал стоявший неподалеку Бертранд, сказала:

– Очень рада.

Тамилец продумал завтрашний день до мельчайших деталей, тщательно выбрав меню. Относительно технологии приготовления блюд у него созрел довольно дерзкий план.

В условленное время Мараван сел к компьютеру. Он еле разбирал слова Нангай, хотя слышимость была исключительно хорошей. Ему следовало бы оставить свои деньги при себе и дать ей умереть спокойно, говорила старуха. Она устала. Ведь ей уже за восемьдесят, об этом Мараван не должен забывать, и ей пора упокоиться с миром.

К его вопросам она поначалу отнеслась настороженно и не хотела отвечать. Однако когда Мараван объяснил ей, что намеревается с ее помощью поправить свое материальное положение, Нангай перечислила все ингредиенты и пропорции, дала необходимые и достаточно подробные пояснения.

Под конец их продолжительного разговора в блокноте Маравана совсем не оставалось чистого места.

4

•-•

На следующий день посетителей в «Хувилере» было на удивление много. Однако вечер выдался спокойным, последние гости, как обычно в воскресенье, ушли рано. Под конец из персонала оставался только Мараван, занятый чисткой сковородок и сложных кухонных агрегатов: термостатов, электрокоптилен и роторных испарителей.

Когда на кухне появились уборщики, Мараван отнес приборы в аппаратную.

Профессиональным движением руки он снял с роторного испарителя стеклянные части, завернул их в две футболки и засунул в свою спортивную сумку, убедившись, что тяжелый корпус с водяной баней и электрическая часть надежно укутаны. Затем разделся, обернул вокруг талии махровое полотенце, бросил рабочую одежду в корзину для грязного белья, а трусы и майку затолкал в сумку, взял с полки шампунь и мыло и пошел в душевую.

Через пять минут Мараван достал из шкафчика пакет со своими вещами и оделся. Направляясь к выходу, он на минутку заглянул в винный погреб.

Тамилец покинул «Хувилер» через служебный вход, в черных брюках, темно-синем свитере и кожаной куртке, не распространяя никаких запахов.

В тот же вечер Мараван приступил к работе. Он взял несколько зерен бенгальского перца, отмерил нужное количество черного, высушенных стручков кашмир-чили без зерен, кардамона, тмина, фенхеля, пажитника, кориандра и семян горчицы, добавил очищенных корней куркумы, разломил палочку корицы и обжаривал каждую из специй по отдельности до появления свойственного ей запаха на чугунной сковороде. Потом Мараван принялся смешивать компоненты в различных, строго отмеренных пропорциях, измельчал каждую из полученных проб в порошок и либо отставлял в сторону для немедленного использования, либо засыпал в стеклянную баночку, которую герметично закупоривал и снабжал этикеткой, чтобы употребить завтра.

До самого утра работал роторный испаритель, наполняемый различными продуктами: то белым карри; то рисом сали с молоком и перемолотым в муку нутом и, конечно, непременной смесью корицы и листьев карри, поджаренных на кокосовом масле.

В кастрюльке на слабом огне свежее сливочное масло превращалось в гхи ¹⁴, а в глиняном горшке измельченный кокос с водой – в молоко.

Уже рассветало, когда Мараван лег на матрас, который расстелил прямо на полу своей спальни, и отдался во власть самых изощренных эротических сновидений.

Андреа собиралась было позвонить Маравану и под каким-нибудь предлогом отменить встречу. Она проклинала свой «синдром помощника» и привычку совать нос в чужие дела. Мараван вышел бы из положения и без нее, и, вероятно, с большим успехом. Вполне возможно, своим дурацким вмешательством она лишь усугубила ситуацию. И даже без сомнения, это так.

И это благодаря Маравану Андреа сидела сейчас в трамвае, держа на коленях сумочку и пакет с бутылкой вина.

Ей нужно было решиться на такой подарок. Ведь Андреа не знала, употребляют ли тамильцы алкоголь. В случае, если они не пьют и не предлагают своим гостям, она могла бы забрать эту бутылку «Пино Нуар» себе домой. Вино, конечно, не бог весть что, но вполне приличное. Наверняка лучше того, что может позволить себе подсобный кухонный рабочий, если, конечно, он не убежденный трезвенник.

Андреа знала, почему она вступилась за Маравана: потому что ненавидела поваров, особенно этого Финка. И дело здесь не только в Мараване. Просто ей с самого начала следовало поставить их на место.

Ее отвращение к порядкам на кухне росло с каждой новой сменой. Вероятно, она не могла принять сложившейся там строгой иерархии. На сотрудниц женского пола повара смотрели как на прислугу. Во всяком случае, Андреа так казалось.

И «Хувилер» не исключение. Во всех ресторанах, даже самых скромных, царил «культ звезды», которой был повар.

Каждый раз Андреа спрашивала себя, почему бы ей не сменить род деятельности? Ответ напрашивался сам собой: она училась на работника сферы обслуживания и ничего другого делать не умела.

Поначалу Андреа хотела стать менеджером или хозяйкой отеля. Она поступила в гостиничную школу и, отработав практику, на некоторое время задержалась в этом бизнесе.

Андреа прошла короткий курс обучения, а возможность работы, связанной с путешествиями – летом на озере Комо или Искья, зимой в Энгадине или Бернских Альпах ¹⁵– отвечала ее переменчивой натуре. Она хорошо зарабатывала, чему не в последнюю очередь была обязана своей внешности, и знала, как получить больше чаевых. В «Хувилер» девушка пришла, имея диплом с хорошими отметками и опыт работы в сфере обслуживания.

Пробовала Андреа и другие профессии. Например, была гидом. Ее работа заключалась в основном в том, чтобы стоять где-нибудь в аэропорту острова Кос ¹⁶, держа в поднятой руке табличку с названием ее туристического агентства; встречать гостей, распределять их по автобусам и отелям и принимать их жалобы. При этом Андреа быстро заметила, что охотнее занимается хорошо или плохо прожаренными стейками, чем пропажей багажа или комнатами с видом на улицу, а не на море.

Довелось ей участвовать и в конкурсе красоты. Андреа имела успех и неплохие шансы продвинуться на этом поприще, пока не сглупила. Однажды на вопрос репортера, снимавшего ее в купальном костюме, работала ли она когда-нибудь профессиональной моделью, Андреа ответила двусмысленно: «Фотографов у меня было не так много».

«У Хувилера» – хорошее место, которое, без сомненья, украсит ее послужной список. Но лишь в том случае, если она проработает здесь еще некоторое время, хотя бы несколько месяцев. А лучше полгода или год.

В трамвае по другую сторону прохода сидел мужчина тридцати с лишним лет. Он не спускал с нее глаз, это Андреа заметила, наблюдая за его отражением в окне. Каждый раз, когда она поворачивала голову, мужчина ей улыбался. Тогда девушка взяла бесплатную газету с соседнего сиденья и загородилась ею, сделав вид, что читает.

«Может, мне стоит начать все заново?» – думала она. Ведь ей всего двадцать восемь, не поздно пойти учиться. У нее есть аттестат о среднем образовании, с которым она имеет право поступить в художественное училище. Ну, сдать вступительные экзамены, по крайней мере. Она может стать фотографом или, что еще лучше, работать в кино. Если повезет, будет получать стипендию. Или какое-нибудь государственное пособие.

Когда объявили ее остановку, Андреа встала и через весь салон направилась к дальней двери, чтобы не проходить мимо мужчины, который так пристально на нее смотрел.

На сковородке поджаривается бамия с зеленым чили, луком, семенами пажитника, молотым красным перцем, солью и листьями карри. Возле плиты стоит миска с концентрированным кокосовым молоком. Из овощей Мараван выбрал бамию за ее английское название: «Ladies' fingers» – «дамские пальчики». Кроме того, патия карри – женское блюдо. Его готовят для кормящих матерей. Мараван тушил цыпленка с луком, пажитником, куркумой, чесноком и солью, а затем добавил в сковороду одну из приправ, приготовленных минувшей ночью: кориандр, тмин, перец, чили, пасту из тамаринда, снял с огня и оставил под крышкой. Перед подачей на стол патию нужно будет разогреть.

Роль «мужского блюда» в меню предстоящего ужина играло мясо акулы – чураа варай. Мараван измельчил готовый стейк, смешал его с тертым кокосом, куркумой, тмином и солью и отставил тарелку в сторону. Потом поджарил луковицу в кокосовом масле, пока она не стала прозрачной, добавил сушеный чили, семяна лука, листья кар-ри и перемешал. А когда семена стали подпрыгивать на сковородке, снял с огня.

Непосредственно перед подачей Мараван снова все это разогреет и добавит акулье мясо с приправами.

Эти три традиционных блюда должны послужить доказательством того, что Мараван умеет готовить карри, а также хорошим предлогом подступиться к Андреа. Он будет подавать их ей маленькими порциями и – как дань молекулярной кухне – с тремя различными ароматами: кориандра, мяты и пажитника, украсив глазированными в жидком азоте веточками деревца карри.

Ведь тамилец купил специальный сосуд, в котором можно некоторое время хранить жидкий азот. Он стоил Маравану пятой части ежемесячного заработка, однако был необходим для его кулинарных экспериментов, в которых он стремился превзойти поваров «Хувилера».

Главная особенность предстоящего ужина состояла в соединении традиции и современности: блюда содержали проверенные временем аюр-ведические афродизиаки ¹⁷, обработанные новейшими кулинарными методами. Мараван взял половину пюре из зерен белого маша, вымоченных в подслащенном молоке, и смешал ее с агар-агаром ¹⁸. Затем распределил обе половины по силиконовым коврикам и нарезал полосками. Ту, что без агара-агара, подсушил в духовке, а затем еще теплые ленты свернул в спирали. Порцию с агар-агаром, прежде чем сформировать из нее упругие завитки, охладил.

Потом Мараван взял сливки, смешал их с шафраном, пальмовым сахаром и миндалем, добавил немного кунжутного масла и, набирая жидкость в пластмассовые ложки, по три зараз, окунал ее в азот, где держал до тех пор, пока шафран-миндальная эспума ¹⁹не покрывалась твердой корочкой.

Эти шарики нужно было подавать с шафрановым гхи, которое он проложил полосками медового желе с шафрановыми волокнами и скатал в рулеты. Ярко-желтые цилиндры, сквозь прозрачные стенки которых просвечивала начинка, Мараван разложил на блюде, окружив ими шарики эспумы.

Смеси из гхи, индонезийского перца, кардамона, корицы и пальмового сахара Мараван тоже придал новую форму. Он растворил пальмовый сахар в газированной воде, которую вместе с пряностями поместил в роторный испаритель, уменьшив ее объем наполовину. Затем смешал оставшуюся часть с альгинатом и ксантаном ²⁰и выпустил из нее пузырьки воздуха. Порционной ложкой формируя из полученной смеси небольшие мячики, Мараван погружал их в водный раствор лактата кальция. За минуту они покрывались в нем гладкой, блестящей корочкой, под которую Мараван при помощи одноразового шприца вводил небольшое количество теплого гхи. Вынув иголку, Марван быстро поворачивал мячик, чтобы место прокола затянулось. Закончив эту работу, тамилец оставил их в духовке при температуре шестьдесят градусов. Это блюдо он планировал на десерт.

К чаю Мараван хотел подать три сорта конфет, содержавших, как и остальное меню, афродизи-аки. Он взял пюре, приготовленное им из риса сали и молока, выпарил из него жидкость и перемешал с нутовой мукой и сахаром до состояния густой пасты. Добавив в нее миндаль, изюм, финики, молотый имбирь и перец, Мараван замесил тесто и сформировал из него сердечки, которые покрыл красной глазурью.

– загустители.

Вымоченную сушеную спаржу Мараван измельчил ручным миксером до состояния пюре, а потом поместил в роторный испаритель, получив из нее эссенцию, которую смешал с гхи и аль-гином. Когда полученная масса затвердела, тами-лец вылепил из нее стебельки спаржи, кончики которых раскрасил хлорофиллом.

Из распространенного аюрведического средства возбуждения желания, смеси молотой лакрицы, гхи и меда, Мараван решил приготовить мороженое. Сформировав из нее рожки, он снабдил их деревянными палочками, украсил фисташками и отправил в морозильную камеру.

Без двадцати семь Мараван принял душ, переоделся и открыл все окна. Едой должна пахнуть только еда.

5

•-•

За несколько минут ходьбы от трамвайной остановки до девяносто четвертого дома по Тео-дорштрассе Андреа успела подвергнуться приставаниям попрошайки-наркомана, дилера и какого-то навязчивого автомобилиста. «На обратном пути надо будет заказать такси, – подумала она, – даже если я уйду рано».

Андреа уже решила не задерживаться в гостях и объявить об этом Маравану прямо с порога, пояснив, что у нее болит голова и она хотела вообще отменить встречу.

Воздух в подъезде был таким же, как и в других многоквартирных домах. Разве вместо привычного запаха мясного рулета чувствовался аромат карри. На первом этаже, стоя у приоткрытых дверей своих квартир, о чем-то болтали две тамильские женщины. На лестничной площадке третьего кого-то ждал маленький мальчик. Завидев Андреа, он разочарованно посмотрел на нее и исчез за дверью.

Мараван дожидался ее у входа в свою квартиру. Свежевыбритый, только после душа, он был одет в цветную рубашку и темные брюки.

– Добро пожаловать в Карри-Паллас Маравана, – приветствовал он гостью, протягивая ей тонкую, длинную руку.

Тамилец завел Андреа в квартиру, взял у нее вино и помог снять плащ.

Повсюду горели свечи. Хотя кое-где были включены и менее романтичные лампы.

– Эта квартира не выносит яркого света, – объяснил Мараван на своем классическом швейцарском диалекте немецкого языка с тамильским акцентом.

На полу в гостиной был накрыт на двоих стол высотой не более двадцати сантиметров. Сиденьями служили прикрытые цветными тканями подушки. У стены стоял домашний алтарь с зажженным дипамом, в центре которого Андреа увидела статуэтку четырехрукой богини в цветке лотоса.

– Лакшми, – пояснил Мараван, жестом будто представляя богиню гостье.

– А почему у нее четыре руки? – поинтересовалась Андреа.

– Дхарма, Кама, Артха и Мокша, – ответил Мараван. – Правда, радость, процветание и освобождение.

– Ясно, – кивнула Андреа, как будто действительно что-то поняла.

На столике у стены, возле компьютера, прикрытого платком из батика, стояло ведерко со льдом. Мараван вынул из него бутылку шампанского, вытер ее белой салфеткой, откупорил и наполнил два бокала. Андреа предпочла бы другой сценарий: чтобы вина в квартире не оказалось, они открыли ее «Пино Нуар» и провели вечер с меньшим ущербом для здоровья.

Отпив из бокала, Андреа заметила, что Мараван лишь пригубил свое шампанское.

– В особо торжественных случаях, – произнес хозяин, указывая на стол, – мы накрываем на полу. Тебе удобно?

Андреа попробовала представить, как поведет себя Мараван, если она скажет «нет», и спросила вместо ответа:

– Надеюсь, вилку ты мне дашь?

Она хотела, чтобы это прозвучало как шутка, однако Мараван оставался серьезен.

– Она тебе так нужна? – мрачно произнес он.

Нужна ли ей вилка? На некоторое время гостья задумалась, а потом поинтересовалась:

– Где у тебя ванная?

Мараван проводил гостью, куда она просила.

Вымыв руки, Андреа, как обычно это делала в чужих ванных комнатах, открыла шкафчик с зеркальной дверцей и принялась изучать его содержимое. Зубная паста, щетка, зубная нить, пена для бритья, кисточки, электробритва, маникюрные ножницы и две шкатулки с надписями на тамильском языке, желтая и красная. Все чисто и разложено по порядку, вполне в стиле хозяина дома.

Когда она вернулась в гостиную, Маравана в ней не было. Андреа открыла дверь, ведущую, как она предполагала, на кухню. Но за ней оказалась спальня, аккуратно прибранная и скромно меблированная. Только стул, кровать и шкаф. Ни тумбочки, ни ночного столика. В глаза ей бросился постер с видом белого песчаного пляжа и кокосовыми пальмами, чьи склоненные кроны почти касались земли, на фоне моря и потрепанного катамарана. Напротив стояли горшки с неизвестными Андреа растениями. Рядом, за прислоненной к стене диванной подушкой, девушка увидела картину с изображением той же богини, чья статуя стояла в гостиной, и несколько семейных фотографий: женщина одних с Мараваном лет, дети, подростки, маленькая седая старушка, обнимающая Маравана, и молодая пара на старом ретушированном и раскрашенном снимке, очевидно родители.

Андреа закрыла дверь в спальню и заглянула в другую комнату. Это помещение выглядело как кухня дорогого ресторана в миниатюре. Блестящие стальные поверхности и белый пластик. И повсюду горшки, кастрюли и сковородки. Андреа заметила, что это была единственная комната, где чувствовался какой-то запах, несмотря на открытую настежь балконную дверь.

Мараван вышел ей навстречу с подносом в руке.

– Это вам от Маравана с кухни, – сказал он и тут же заметил, что фраза прозвучала двусмысленно, поскольку он действительно выходил из кухни.

Оба рассмеялись, и Андреа села за стол.

На подносе стояли миниатюрные тарелочки с лепешками чапати. Гостья взяла одну и поднесла к носу, вдохнув ее аромат. Она только собиралась откусить, как Мараван остановил ее.

– Минуточку, – сказал он, взял пипетку из стеклянного сосуда на том же подносе и брызнул на чапати несколько капель какой-то жидкости. – Теперь прошу...

Еще минуту назад Андреа хотела объявить Маравану, что не планирует у него засиживаться. Однако вдохнув исходящий от чапати экзотический и в то же время какой-то родной аромат, вмиг забыла о своем намерении.

– Что это? – только и спросила она.

– Листья карри с корицей, поджаренные на кокосовом масле, – ответил Мараван. – Это запах моей юности.

– И как тебе такое удалось?

– Это мой секрет.

Побрызгав эссенцией остальные лепешки, Мараван сел напротив гостьи.

– Наверное, у тебя была счастливая молодость, если тебе так дорог ее запах, – предположила Андреа.

Мараван ответил не сразу, как будто размышлял о том, насколько она права.

– Нет, – покачал он, наконец, головой. – Но все хорошее в ней связано с этим ароматом.

И он рассказал Андреа обо всех кухнях – больших, фешенебельных, и простых, тесных, – на которых работал вместе с Нангай. Где-то посредине рассказа тамилец извинился, быстро поднялся со своей подушки и исчез за дверью, появившись через некоторое время с первым блюдом в руках.

Это были две переплетенные ленты коричневого цвета, одна хрустящая, другая мягкая и упругая. Обе состояли как будто из одного сладковатого на вкус вещества и в то же время качественно отличались друг от друга как день и ночь. Андреа не могла вспомнить, когда она последний раз пробовала что-нибудь столь же необычное и приятное на вкус.

– Как это называется? – спросила она.

– «Мужчина и женщина», – ответил Мараван.

– И какая из них женщина?

– Обе.

Он подлил гостье шампанского – «Боллин-джер спесиаль кюве», сто тридцать франков за бутылку по винной карте «Хувилера», – собрал со стола тарелки и снова вышел на кухню.

Андреа сделала глоток и посмотрела на свой бокал, со дна которого все еще поднимались редкие пузырьки, наполненные мерцающим светом.

– А это что такое? – спросила она Маравана, когда он поставил перед ней следующее блюдо.

– «Север и юг», – отвечал тот.

На тарелке лежали три ярко-желтые фигуры неправильной формы, похожие на кусочки серы. Прикоснувшись к ним, Андреа ощутила холодную и твердую поверхность, однако когда, следуя примеру Маравана, надкусила одну, ее содержимое оказалось теплым и нежным и таяло во рту, превращаясь во что-то вязкое, сладкое и необыкновенно приятное, похожее на экзотическую конфету.

Между этими ледяными на ощупь шариками на тарелке находились рулеты, тоже прозрачно-желтые. Сквозь верхний желеобразный слой просвечивали шафрановые волокна оранжевого оттенка. Нужно было решиться взять в рот эти странные цилиндры, как и те, похожие на серу шарики, но когда Андреа все-таки сделала это, их вкус оказался достойной наградой за ее мужество.

– Это ты сам придумал? – поинтересовалась она.

– Ингредиенты я взял из одного древнего рецепта, моя здесь только технология.

– И название, конечно, тоже, – предположила Андреа.

– Я назвал бы это блюдо, как и предыдущее, «Мужчина и женщина», – ответил Мараван.

В последней фразе Андреа послышался непристойный намек. Или это просто ее воображение так разыгралось? Она решила, что ей все равно.

До сих пор ей было нетрудно есть руками: Мараван подавал закуски. Теперь же настала очередь карри.