Текст книги "Три вокзала"

Автор книги: Мартин Круз Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Два часа назад было еще 30 июня. Аркадий подошел к окну бытовки. Найти свидетеля здесь – немыслимо. Кто заметил бы проститутку, занимающуюся своим ремеслом в этом шумном месте? Он посмотрел на жилой дом на другой стороне площади. Восемь этажей в основном темных окон, но некоторые были освещены, кое-где на потолке гипнотически мерцал телевизор. Дверь бытовки открылась – вернулся Виктор, мрачный и торжественный.

– Никогда не догадаешься.

– Ну, удиви меня, – почти потребовал Аркадий.

– Итак. Провод тянется прямо к отделению железнодорожной милиции. Я видел в окне нашего друга капитана. У него на руке бинт размером с боксерскую перчатку. Но провод там не заканчивается. Он соединен с другим, а тот – с выходом позади милиции. Просек? Сутенеры-то – наши. И меня это не удивляет.

3

Ярославский вокзал для Жени был всем: столовой, книжным магазином, детской площадкой, ларьками с зажигалками, музыкой и видео. В зале для военнослужащих слонялись мужчины – в увольнении они прохлаждались без багажа. Эскалатор вел в зал ожидания этажом выше, там позади красного бархатного шнура стояло концертное пианино.

Он вошел с главного входа и стал наблюдать за публикой, не захочет ли кто-нибудь сыграть дружескую игру в шахматы на доске, которую он всегда носил в рюкзаке. Он был осторожен: с собой всегда паспорт и проездной, если его остановят. Хотя его лицо наполовину закрывал капюшон, он старался держаться в местах, где не засекут камеры наблюдения, даже если бы они следили именно за ним.

Когда Женя не находил возможного партнера, он садился на скамейку в дальнем углу в тихом коридоре, ведущем в верхний зал, и начинал изучать карманный англо-русский словарь. Бобби Фишер учил русский, чтобы читать профессиональные разборы шахматных партий. Женя таким образом отдавал ему долг. Женя сконцентрировался на богатом слове draw,которое означало «ничью» при окончании шахматной партии. Или – натяжение, отливание, наброски, привлечение, зарабатывание, поднятие или опускание занавеса и так далее…

Дверь напротив со стуком открылась. Внутри два милиционера и девочка сидели за металлическим столом с кувшином воды, бумажными стаканчиками и диктофоном. Старшей была женщина-майор с большими звездами на погонах. Лейтенант откинулся на стуле.

Девушке было примерно пятнадцать – Женькин возраст. Глаза ее были полны слез. «С тех пор, как она покрасила волосы в неоново-красный цвет, она стала привлекать внимание милиции», промелькнуло в голове Жени.

Майор включила материнский тон:

– Сначала нам нужна информация, затем мы проведем расследование. Все будет хорошо. Возможно, кто-нибудь найдет твоего пропавшего ребенка до того, как это сделаем мы.

– Я ее не потеряла, ее украли…

– Это ты так считаешь. Мы проверим.

– Мы напрасно тратим время. Почему вы не ищите ее?

– Послушай, милая, мы применяем системный подход, он обычно хорошо срабатывает. Твой случай – сложный. Ты говоришь, что у тебя нет фотографии ребенка.

– Ребенок и есть ребенок.

– Да чушь полная. Фотография все равно нужна, если ты хочешь кого-нибудь найти.

– И вам удается кого-нибудь найти? – Девушка кивнула на фото на соседней стенке – черно-белые ксерокопии распечаток с экрана с большим зерном от увеличения. Фотографии были сделаны в закрытом помещении и на улице, люди на них – разных возрастов, пола. Но у всех этих людей была одна общая черта: они исчезли.

– К сожалению, нет. Но ты можешь нам помочь.

– Мы же не можем вернуть ребенка первому встречному… – сказал лейтенант.

– Лейтенант… – остановила его майор, словно она обращалась к непослушному мальчику.

– Шутка…

Майор снова обратилась к девушке:

– Твой поезд прибыл больше часа назад. Ты должна была сразу к нам прийти. Чтобы найти ребенка живым, важно не терять времени.

– Мы напрасно тратим время.

– Твое полное имя?..

– Мая.

– Это все?

– Это все.

– Ты замужем, Мая?

– Нет.

– Ясно. И кто отец ребенка?

– Кто-то, кого я так и не встретила…

Лейтенант передразнил:

– …Кто-то, кого она встретила.

– …Я не знаю.

Однако, как женщина – женщине, майор, казалось, готова была проявить симпатию.

– Тебе еще очень мало лет, чтобы иметь ребенка. В каком ты классе?

– Я закончила школу.

– Что-то не похоже. Пожалуйста, покажи свой билет и документы.

– Они были в корзине. У меня было две корзины, одна для ребенка, другая – для вещей. У нас было синее покрывало с желтыми утятами. Все украли.

– Свидетельство о рождении?

– Украли. Я знаю, какого цвета у нее глаза и волосы, знаю, где находятся родимые пятна. Это могут знать только матери.

– У тебя вообще есть какие-нибудь документы на себя или ребенка?

– Их украли.

– Твои родители могут сообщить эту информацию?

– Они умерли.

– Так, на бумаге этого ребенка не существует, и в поезде его никто не видел? Это только твои слова…

Девочка молчала.

– На какой станции ты села в поезд?.. Слушай. Ты должна знать, на какой станции села в поезд. Или когда ребенок исчез.

– Я же сказал вам – ее украли, когда я спала…

– И ты обвиняешь эту так называемую бабу Лену?

– Вы слышали о ней? Она сказала, что ее все знают.

– Нет, я никогда не слышала о ней. Ты говорила с кем-нибудь, кроме бабы Лены?

– Нет.

– Кто-то еще видел ребенка в вагоне?

– Нет.

– …Так ты скрывала ребенка?

Девушка не ответила, но почувствовала, что вопросов стало гораздо больше.

– А что солдат? – продолжила майор. – Он видел?..

– Что?

– В твоем первом рассказе был солдат. Ты сказала, что пошла с ребенком в тамбур.

– На свежий воздух.

– На свежий воздух и чтобы скрыть его от остальных пассажиров?..

– Да.

– Ты прятала его, вроде… И там к тебе подошел солдат.

– Да.

– Вы были там втроем – ты, солдат и ребенок, которого никто не видел.

– Да…

Девочка поняла, к чему они клонили. Ей показалось, что она в змеином гнезде. Она впала в прострацию, а когда пришла в себя, майор уже говорила кому-то: «…Ложная тревога. Принимая во внимание ее возраст, у нее фантазии и никаких плохих намерений… Полномасштабный поиск потребовал бы массу усилий, чтобы найти этого призрачного похищенного младенца. Никакого похищения не было, вообще не было никакого младенца, поэтому его нельзя было похитить. Отдел расследований никаких дальнейших действий предпринимать не будет. Мы задержим девочку, которая называет себя Маей». Майор выключила диктофон и добавила:

– Жаль, дорогая. Но с самого начала я ничему не верила. Никакого ребенка не было.

– Слушай… – встрял лейтенант, – а когда ты с солдатом пошла в тамбур, ты сделала ему руками или минет?..

Женя не мог видеть всего, что происходило в комнате для допросов. Он расслышал крики, звук льющейся воды и бьющегося стекла. Дверь распахнулась, и растрепанный лейтенант и девушка, которую он держал за ворот куртки, стремительно пронеслись по коридору, миновали бархатный шнур, пианино и бросились вниз по эскалатору, – ноги девушки едва касались пола. На мгновение он поднял ее в воздух, но в следующую секунду она выскользнула из куртки и стрелой бросилась бежать.

Лейтенант сначала пытался догнать ее – колени работали, как у звездных бегунов. В легких сумерках на площади было все еще оживленно, несмотря на поздний час. Лейтенант почти настиг девчонку, но тут она юркнула за гору пакетов между пенсионерами в инвалидных колясках, потом под стол с сувенирами и, наконец, рванула сквозь большую семью чеченцев. «Сволочи», – подумал Женя. Люди с любопытством следили за стремительным бегством девочки… А Женя наблюдал в страхе.

«Сука!..» – милиционер захромал и бросил куртку. Пошел медленно, переваливаясь и стараясь отдышаться. А когда судороги в ноге стали ослабевать, девочка исчезла из вида непонятно в каком направлении. «Неужели так трудно было выставить ей подножку и поймать эту мелкую сучку? Как обычно, самоуверенное московское говно ничего не сделало, чтобы помочь милиции…» Он пошел назад, чтобы забрать куртку, но и та тоже исчезла.

Жене не составило труда обнаружить девчонку. Ее красные волосы выделялись в толпе, не давая потерять из виду. И хотя она уже добралась до входа в метро, он решил, что она не успеет далеко уйти. Он проверил содержимое карманов куртки незнакомки: очки, зажигалка, половина пачки сигарет «Русский стиль» и конверт с полутора тысячами рублей, которые, как подозревал Женя, были всем ее состоянием. Ни сотового, ни документов…

Метро – грандиозное сооружение сталинской эпохи на стометровой глубине, бомбоубежище с театральными люстрами и эскалаторами, лязгающими деревянными зубами. Девушка стояла на десять ступенек ниже него.

Не похоже, чтобы она была ненормальной. Черт с ним, с лейтенантом, но разве настоящая мать стала бы упираться и отказалась бы рассказать правду по требованию майора? Было бы настоящее расследование, были бы сообщения по радио, телевизионные обращения, привлекли бы достаточно людей и розыскных собак. Вероятно, ее что-то выбило из колеи, и, быть может, «ребенок» на самом деле окажется потерянным домашним питомцем.

Пассажиры разделились – одни шли на платформу, другие – к эскалатору, ведущему на другую линию метро, еще глубже. Девушка забрела в дальний конец платформы и присела на корточки позади массивной восьмиугольной колонны. Женя ступал за ней на некотором расстоянии. Цифры над туннелем начали новый отсчет времени, прошли первые минуты после отхода предыдущего поезда.

Мозаичные картины в позолоте прославляли советских рабочих, а на потолке – для зрителей с гуттаперчевыми шеями – расположилась галерея патриотических сцен. Стремительное движение воздуха по туннелю, заметное и невидимое, накатывавшее на пространство вокруг колонны, казалось совпадало с дыханием земли.

Мая была в бешенстве – он дошел до последней колонны, ее уединение нарушили, ей помешали сосредоточиться. Как будто за ней подглядывали…

Девочка сидела, скрестив ноги, и водила бритвой у запястья, не сильно, без нажима – не настолько, чтобы разрезать вену. …Она, возможно, опередила лейтенанта всего на несколько секунд. Теперь сидела неподвижно, закатив глаза. Женя понял, что в любой момент его может обдать фонтан крови.

– …Мой ребенок у тебя?

– Я могу помочь, – сказал Женя. Он вытащил из рюкзака ее кожаную куртку и показал, что деньги и другое содержимое карманов на месте, но она на все это даже не взглянула.

– У тебя нет моего ребенка?

– …Но я могу помочь. Никто не знает Три вокзала лучше меня. Я здесь все время. Каждый день. – Он говорил быстро, постоянно косясь на лезвие. – Просто знай, если хочешь, я могу помочь.

– Ты поможешь мне?

– Я думаю, да.

– В обмен на что?..

– Что ты имеешь в виду?

Она помолчала немного.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

– Нет, – лицо Жени пошло красными пятнами.

– Да это не имеет значения. – Она устала держать бритву и позволила рукам расслабиться. – Где мы?

– Мы в метро под Тремя вокзалами. Ты никогда не была здесь?

– Нет… Почему ты не в школе?

– Бобби Фишер имел обыкновение повторять, что школа – пустая трата времени, там он ничего особенного не узнал.

– Кто такой Бобби Фишер?

– Самый великий шахматист в истории.

Она посмотрела на него ничего не выражающим взглядом. У Жени не было опыта общения с девочками. Они не замечали его, как будто он был невидимкой, и он отвечал им тем же. Женя старался не повышать голоса… Ведь этот разговор мог обернуться настоящей катастрофой. Все же он решил, что, должно быть, сумел сказать что-то правильное, потому что она сунула бритву в конвертик и встала. Позвякивали люстры, покачиваемые под напором воздуха, на ближайшую платформу выкатывался очередной поезд. Если бы она спросила, он посоветовал бы ей не садится в вагоны с красной полосой, – у них в колесных парах трещины. Он знал много таких особенных вещей.

– Сколько тебе лет? – спросила она.

– Шестнадцать. – Он прибавил год.

– Ну, да.

– Меня зовут Женя Лысенко.

– Женя Лысенко, Женя Лысенко… – Имя показалось ей скучным.

– А тебя?

– Мая.

– Просто Мая?

– …Мая.

– Я видел, как ты удирала от лейтенанта. Это обычное дело. Ты обращаешься к ним за помощью, а тебя арестовывают.

– Они мне не нужны.

– У тебя в Москве семья?

– Нет.

– Друзья?

– Нет.

Следующий поезд подошел к платформе. Из-за шума прибывших пассажиров разговор пришлось прервать. К тому времени, когда закрылись двери, и поезд выкатился с платформы, Женя понял: все, что у нее было, это он.

Женя и Мая поднялись наверх и проталкивались сквозь бесформенную массу русской толкучки: миновали бизнесменов, чье дело целиком умещалось в чемодане, пестро одетых узбекских женщин, бабушек, убранных во все серое, солдат в увольнительной, тянущих последние капли пива. Большая часть поездов – подмосковные электрички. Однако были здесь и поезда дальнего следования – они шли через горы и пустыни, в далекие края, за тысячи километров. Экспресс с платформы № 3 слева, обдавая горячими волнами, уже наполовину втянулся в станционные пути, и стал медленно погружаться в водоворот семафоров и сигнальных огней, постепенно исчезая. Дежурная на платформе № 3, энергичная женщина в синей форменной одежде и кроссовках, обмахивалась сигнальной табличкой. Заметив подростков на платформе, подумала: если эти двое опоздали на поезд, она уже ничем не поможет им.

Женя и Мая поменялись одеждой. Не застегивая молнии, она надела его трикотажную куртку с капюшоном, который скрывал красные волосы, а он – натянул ее кожанку. Куртка была явно мала – худые руки торчали из рукавов. Краем глаза он с восхищением следил за Маей, смело подходившей к дежурной.

– Вы не та дежурная, которая была здесь сегодня утром?

– Ну, конечно нет, ее смена давно закончилась.

– А где тот утренний поезд?..

– Поезд пойдет назад. А что? Что-то потеряли?

– Да.

Женщина была настроена доброжелательно.

– Жаль, моя милочка. То, что ты оставила в поезде, скорее всего, исчезло навсегда. Надеюсь, это не было что-то важное.

– Я потеряла своего ребенка.

Женщина перевела глаза с Маи на Женю и снова посмотрела на Маю.

– Ты серьезно? А ты заявила в милицию?

– Да. Они мне не верят.

– …О господи, почему же не верят?

– Они хотят слишком много знать. А я только хочу получить своего ребенка, девочку, ей три недели.

– Это – правда? – спросила Женю дежурная.

– Она думает, что ребенка похитила женщина, назвавшаяся бабой Леной.

– Я никогда не слышала о ней. Как тебя зовут, деточка моя?

– Мая.

– Ты замужем, Мая?

– Нет.

– Понятно. Кто ее отец?.. – женщина быстро и со значением взглянула на Женю.

– Не он, – сказала Мая. – Я встретила его только сегодня.

Женщина задумалась на мгновение и обратилась к Жене:

– А ты видел ребенка?

– Нет.

– Тогда мне жаль. Преступление – если ребенок был похищен. Обращайся в уголовный розыск – там помогут. Жаль-жаль, но я ничем не могу помочь…

– У нее есть маленькое родимое пятно сзади на шее. Почти как вопросительный знак. Чтобы его увидеть, надо поднять волосы.

Женя сунул бумажку в руку проводницы:

– Вот мой номер. Пожалуйста, позвоните, если что-нибудь услышите.

Мужчина с чемоданом в одной руке и малышом в другой подбежал к платформе и увидел, что его поезд ушел. Мужчина замер в недоумении, а малыш в это время заплакал.

Слезы брызнули из глаз Маи. Хуже того – ужасно болели набухшие груди.

Женя увел ее с платформы. Теперь, заплакав, она не могла остановиться, как будто это ее ребенок кричал где-то там сейчас. И даже не рыдания, а ее беспомощность терзали в эти мгновения и душу Жени, который так гордился своей мужской выдержкой. Он даже удивился, когда почувствовал, как от плача Маи стало сжиматься горло.

– Все хреново, все, правда, хреново, – сказал он.

– Мой ребенок… – рыдала Мая.

– Я знаю одного следователя в прокуратуре. Он – нормальный человек.

– Никаких следователей, никакой милиции.

– Просто поговори с ним. Тот, кто взял ребенка, мог уйти тысячей разных способов. Мы с тобой не сможем проверить все.

– Никакой милиции.

– Он поможет и никому не скажет, поверь.

– Зачем он станет помогать мне? – озадаченно сказала Мая.

– Он больше ничем другим не занимается.

4

У Казанского вокзала стояло двухэтажное строение с табличкой «Милиция», но такой скромной, что здание можно было принять за общественный клозет. За годы работы Аркадий побывал там тысячу раз, чтобы допросить задержанного подозреваемого или, напротив, избавить от малоприятной встречи с милицией. Со стен вдоль лестничных пролетов кое-где отвалилась плитка – от этого они стали похожи на челюсть с выбитыми зубами. Он поднялся в приемное отделение милиции, столы, заваленные коробками от пиццы, заляпаны жирными пятнами. По стенам висели пыльные фотографии забытых героев; старые сводки свернулись в желтые свитки, новые – торчали из корзин и валялись на письменных столах со следами от сигарет и пятнами кофе, – хорошо знакомая Аркадию картина.

В угловой комнате полковник Маленков вешал на стенку очередное свидетельство. У него было обгоревшее на солнце лицо, намазанное сметаной для облегчения. Каждое движение причиняло полковнику боль. Лысина пылала, кожа на голове жутко ныла.

– Хватит гребанного Крита с его сраным солнцем. …Как всегда, везде одни русские.

Свидетельство подтверждало, что полковник Леонид Николаевич Маленков посетил «Десятый ежегодный конгресс по мерам противодействия терроризму». Аналогичные свидетельства – из Туниса, Амстердама и Рима – были развешаны тут же.

– …Покосился иконостас, – съязвил Аркадий.

– Они все время съезжают. Из-за вибрации от поездов, – не понял юмора Маленков. – Иногда здесь все просто ходит ходуном. – На свидетельствах Аркадий мог прочесть один и тот же лозунг на английском: «Vigilance Keeps Us Free» – что-то вроде «Бдительность делает нас свободными», – и что это могло значить?..

– Ну, вот… Террористы объединяются в мировом масштабе. Мы должны делать то же самое.

– Хорошо. Тогда вы точно сможете мне помочь.

– Что-то серьезное, раз пришел?

– Мертвая девушка в бытовке. Она же на вашем участке. Почему вы не ответили диспетчеру?

Маленков торжественно двинулся к своему столу и аккуратно сел в кресло.

– Ренко, хочешь поиметь меня, чтобы потом самому бегать по проституткам. К сведению – прокурор не считает, что это уголовка. Так идите домой яйца чесать! Почему я должен обсуждать это снова и снова?..

– А с кем здесь еще разговаривать – как в пустыне…

– Правильно. Все на выездах. По реальным делам, между прочим.

– Не возражаешь, если я закурю?

– Я не буду возражать, если твоя задница выкатится отсюда. Не могу поверить! Какого хрена ты снова приперся!

– А как насчет попробовать еще разок?..

– Что попробовать?

– Еще одно расследование.

– И снова ничего не выйдет.

– В прошлый раз, помнишь, дорого тебе обошлось, не так ли – пришлось даже нанять адвоката…

– Паскудный вымогатель!.. – Обычно Маленков с этого момента уже применял физические меры, но, похоже, солнечный удар на него подействовал. – А говорили, ты – в глубоком подполье.

– При всем том я здесь.

– Что ты обо всех печешься?

– Надо поговорить, Маленков…

– Хорошо. Ну, что ты торопишься, превышаешь полномочия. Мы закончим, прокуратура подключится.

– Это не мое дело. Я случайно ехал с Орловым, когда к нему поступил запрос.

– В последний раз, когда я видел Витьку Орлова, он был в таком состоянии, что даже в унитаз не мог прицелится.

– Ничего, он уже успел усовершенствовать технику прицела.

– Ладно. Тогда он сообразит квалифицировать рядовой передоз.

– Не уверен, что это простой передоз.

– Ну, что ты… Одна мертвая блядь похожа на другую.

Аркадий пододвинул к Маленкову свой сотовый. Лицо Ольги заполнило экран. Смерть придала ей спокойствие, а молодость была такой пронзительной. Аркадий не спускал глаз с полковника – пусть он насмотрится.

Маленков пожал плечами.

– Да, симпатичная девочка. …Была. В Москве полно милых девочек.

– Она не по вашему ведомству?

– Не понимаю, о чем ты… У начальника отделения нет контактов с простой публикой, если их не замучили до полусмерти.

– Пытки?.. И часто такое случается?

– Ты же знаешь наших ребят… Ну, а свидетели у тебя есть?

– Орлов проверяет площадь.

– И удалось найти хотя бы одного секс-маньяка?.. Знаешь, местные тараканы быстро вырастают до размеров крупной собаки.

– Ее обнаружили в рабочей бытовке в двадцати пяти метрах от того места, где мы сейчас сидим. Провода из бытовки тянутся к задней стене вашего отделения. Это – ваша бытовка.

Маленков запустил через стол сотовый телефон.

– Бытовка брошенная. К тому же, позволю напомнить, девушку, что – изнасиловали? Избили? Есть какие-нибудь другие странные обстоятельства?

– Сняли трусы и выставили напоказ. Именно это и кажется мне необычным.

– Ну, да? И, впрямь, необычно – проститутка сняла трусы! Насколько я помню, именно за это им и платят. Ты говоришь, она была «выставлена напоказ»? А если некоторые клиенты хотят только поглазеть? Девчонки поступают сюда из провинции каждый день, чтобы их трахали, трахали, трахали… глазели и делали с ними еще, черт знает что. У нас их море здесь. Колются, дохнут от передозировки, просто потому что, мягко говоря, дуры, ну, не самые умные на свете. Так мы напрасно тратим время – это обычный передоз.

– Вы слишком быстро их хороните.

– Жизнь не справедлива, Ренко! Да и почему смерть должна быть другой?..

Звуковая волна пробежала по зданию. Строение вздрогнуло – двухсоттонный тепловоз медленно втягивался на ближайший путь. Свидетельство с острова Крит покосилось, Рим дрогнул, Тунис скособочился, его примеру последовал Амстердам. Пока Маленков занимался водворением их на место, Аркадий засунул сотовый в конверт, стараясь не смазать отпечатки пальцев полковника.