Текст книги "Мертвый город на Неве (СИ)"

Автор книги: Марти Бурнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

13

Архип Петрович Дюссельдорф, покинув подземелье Мраморного дворца, впервые за полвека вдохнул свежий воздух и поморщился. Воздух, на самом берегу Зимней канавки пах тиной, тина напомнила о русалке, а русалок он не любил.

«Ну, ничего, – подумал Архип Петрович, – теперь-то я их всех изведу, а то ишь, распустились!»

Сил у него почти не осталось. Последний фокус, при помощи которого он избавился от ненужной компании, вымотал его окончательно. Дюссельдорф скользнул по гранитным ступеням и погрузился в воду, оставляя на набережной дорожку из зловонного гноя и лоскутки собственной кожи.

Передвигаться под водой было намного легче. Загребая руками и перебирая ногами по илистому дну, он направился в сторону Мойки. Затем, путаясь водорослях, повернул налево и вскоре очутился напротив Михайловского сада. Туда он и решил заглянуть, дабы немного подкрепиться.

Отплевываясь от тины, он вылез на набережную, и, никем не замеченный в предутренних сумерках, подошел к воротам.

Ворота оказались закрыты. Раздосадовано зашипев, Архип Петрович принялся карабкаться по ажурной кованой решетке. На это ушло порядочно времени, силы покидали его. Мокрые пальцы скользили, судорожно хватая холодный металл. Наконец, перевалив через ограду, Дюссельдорф заметил, что, залезая, будучи еще по ту сторону, зацепился внутренностями за какой-то элемент декора. Потроха его теперь украшали решетку, как и облетевшие по осени плети дикого винограда.

Понадеявшись, что до его возвращения, никто этого не увидит и, не дай бог, не сожрет, он направился в ту сторону, где деревья росли погуще и еще сохранили в этот утренний час частицу ночного мрака.

Там, в глубине сада, под деревьями, как и ожидал, обнаружил Архип Петрович парочку темных сгустков. Глуты. Он плотоядно облизнулся и направился к добыче.

Заметив какое-то движение, глуты ринулись к нему, но осознав опасность, замешкались. Их секундного замешательства Дюссельдорфу вполне хватило, чтобы прыгнуть и изловить одного. Глут изворачивался, пытался ускользнуть, но был обречен. Архип Петрович жадно втягивал бесплотную сущность, смакуя и наслаждаясь трапезой.

За вторым глутом пришлось побегать, но и его изловить не составило труда.

Подкрепившись и набравшись сил, Архип Петрович направился обратно, в сторону Марсова поля. Он перемахнул через ограду одним прыжком, отогнал какого-то мелкого беса-падальщика, снял с ажурной решетки свой кишечник и бережно водрузил его на место. Теперь он не боялся пройти по Марсову полю, где его, Дюссельдорфа, некогда могущественного повелителя города, наместника самого Вольронта, буквально на каждом шагу поджидала опасность. Теперь он был силен. Недостаточно, конечно, чтобы вмиг вернуть свои владения, но все же…

Поднявшееся было настроение немного омрачил запах тины, который Архип Петрович остро почувствовал, вновь погрузившись в Мойку. Запах опять напомнил о треклятых русалках, будь они неладны.

Дюссельдорф направился к самому центру Марсова поля, к алтарю. Место это раньше привлекало многих, странные силы витали вокруг него. Но с тех пор, как сын Иван отстранил от дел Архипа Петровича, делать тут стало нечего. Многие пытались обрести тут силу и власть, но видать, дано это было лишь одному – Архипу Петровичу Дюссельдорфу. Дано самим Акроном Вольронтом, в незапамятные времена, когда и города-то еще не было.

Архип Петрович вышел на круглую поляну, выложенную гранитными плитами, воздел свой взор к пасмурному серому небу и возопил жутким, нечеловеческим голосом.

Вой этот эхом прошел над городом. В каждом уголке, в каждом доме, в каждом темном дворике слышали его. Поняли все, кто населял этот город: старый Дюссельдорф вернулся. Многие устрашились, а иные – возрадовались грядущим переменам, возвращению к старому укладу.

А затем, разинул Дюссельдорф пасть от уха до уха, и столб зеленоватого огня вырвался из него. Поднялся ветер, закружил вокруг. Небо потемнело, хлынуло проливным дождем. И стали слетаться бесплотные духи на тот огонь, словно мотыльки.

Ревел Дюссельдорф. Ширился столб пламени. И сотни глутов, духов, мороков закружили вокруг. Слетались они из чердаков и склепов, выползали из-под земли, поднимались из темных невских вод.

Принялся Архип Петрович поглощать их, впитывая силу их душ. Огромная воронка, накрывавшая небо над Марсовым полем, втягивалась в его бездонную утробу. И разнесся над городом вздох. Тяжкий, отчаянный, вселяющий во всех живущих и умерших смертную тоску.

Насытившись, направился Архип Петрович к своему дому, к Михайловскому замку. Пошел он на сей раз, никого не страшась, по Садовому мостику, чтобы вновь не погружаться в Мойку, не нюхать ее тину. Но все равно, русалок недобрым словом помянул и водяных, и рыбоголовых жандармов.

Его сердце сжалось в тоске, когда увидел он Михайловский замок. Стены посерели, крыша была уничтожена пожаром. Сквозь пелену дождя смотрели на Дюссельдорфа черные провалы окон.

Ров перед замком, наполненный черной, точно смола, водой, вдруг забурлил, вспенился, и полезли оттуда химеры. Они скалились, шипели, щелкали хвостами и высоко подпрыгивали, приветствуя своего хозяина.

– Хоть вы целы, стражи мои… – Архип Петрович прослезился, подошел к берегу и облобызал одну. – Хоть вы не предали мня… дождались.

А потом открылись ворота замка. Призрачный, почти невидимый, выплыл оттуда дворецкий, старый добрый Ганс. Он нес шитый золотом кафтан и накинул его на плечи Дюссельдорфа, скрывая его гниющую плоть.

Сколько долгих лет Архип Петрович скучал по своему кафтану! Сколько страшных ночей провел он в подземелье, видя лишь глутов, да предателей-сыновей своих!

Теперь понимал старый Дюссельдорф, что одно дело – надеть кафтан, и совсем другое – сохранить его. Не доверял он больше на белом свете никому. Ни одной роже подхалимской. Решил он, что впредь, власть его будет тверда, а деяния жестоки. А сыновей своих беспутных порешил он убить.

* * * *

Уже к полудню начали стягиваться к Михайловскому замку гости. Подкатывали богатые кареты, подходили знатные жители. Несли они подношения наместнику Властелина, собирались в главной зале. Были среди них вурдалаки, старшие в кланах оборотни, знатные зомби, могущественные ведьмы и колдуны. Даже начальник жандармерии пришел с повинной и распластался на полу перед Дюссельдорфом, прося о милости.

Архип Петрович мало внимания уделял гостям. Совсем иные мысли терзали его. Думал он о сыновьях, что так поступили с ним. Особенно о старшем, Иване, который, возжелав править городом единолично, заточил в его темнице.

Еще из головы Дюссельдорфа никак не шла эта странная компания, что освободила его. Русалка, фантом, зомби, ящер и хрепл… что может объединять их?.. «Истинно – дураки, – думал он. – А проклятая русалка еще и убить хотела!»

Странным казалось и то, что этой скудоумной компании, магической мощью не обладающей, удалось в глутово гнездо проникнуть. А еще странно, что за вызволение не попросили они ничего, а ведь он мог бы дать многое этим бродягам: богатство, власть, положение… А им, видишь ли, бронзовый меч Вольронта подавай! А что, если и впрямь добудут эти бродяги бронзовый меч? Ведь удалось же им справиться с глутами…

Эти мысли терзали Архипа Петровича, не давали покоя. Виделось ему в них дурное знамение. Всецело поглощали они его. И решил он стражу выставить на всех подступах к Петропавловской крепости. Чтоб ни одна тварь, ни по суше, ни по воде, ни по воздуху туда не пробралась. Чтоб не потревожить покой Властелина, гнев которого – единственное, чего теперь страшился старый Дюссельдорф.

Быстро собрал он духов, глутов бесхозных и прочую нечисть, подвластную ему, и повелел бдить денно и нощно и обо всем подозрительном ему докладывать. А так же – пообещал награду немалую за поимку сыновей своих, живых или мертвых, без разницы. Хотел он, конечно, поквитаться с предателями в полной мере, но не до того сейчас ему было.

Лишь раз за этот день он отвлекся: когда седобородый колдун Радогощ из рода волхвов, что обитали на землях этих еще до прихода Вольронта и до постройки города, усомнился в его, Дюссельдорфа, силе и власти.

– Взгляните на него! – воскликнул колдун, – Слаб он. Слаб дух его. Сгнила его плоть. Если он и был когда наместником Властелина, давно утратил права свои. Нет больше того Дюссельдорфа, которого мы знали. Есть только слизень гнилой, полудохлый, да пара непутевых сыновей его!

И прочие колдуны и ведьмы зароптали. Шепот поднялся и перерос в многоголосый гул.

Рассердился Архип Петрович. Сильно разгневал его Радогощ, и, честно признаться, напугал. Хмурился Дюссельдорф. Слизь зловонная потекла из-под его напудренного парика. А колдун не унимался:

– Убить его надобно, и прах его – над упокоищем Властелина развеять. И выбрать достойного среди нас! Доколе эти Европейские выскочки будут править на нашей земле? Сколько нам еще терпеть их! Да снизойдет на них Черный Мор! Да не примет земля их кости!

В большой зале все притихли, а потом зароптали вновь. Многих устраивал раньше Дюссельдорф, не позабыли его еще. Но были и голоса в поддержку колдуна.

И тогда встал Архип Петрович, разинул свою пасть, и испустил на бунтаря злых духов и демонов. Зал наполнился магическим пламенем. Глуты и мороки принялись рвать колдуна на части. Сползали по стенам сторожевые химеры, путали ноги Радогоща хвостами, жалили ядом.

Дико кричал колдун, призывая своих соплеменников. Но никто не вступился за него. Никто не осмелился.

Дюссельдорф плюхнулся в кресло без сил. Он знал, что сейчас, задумай кто еще взбунтоваться – одолеют его в два счета. Знал, что не справиться сейчас ему и с мор-глутом, один на один. Но виду не подавал. Поправил парик, насупился и крепко вцепился в золоченые подлокотники.

Поклонились ему колдуны, признали силу его и власть. Вздохнул Архип Петрович с облегчением и принялся распоряжения отдавать.

И тут ворвался в зал дворецкий, призрак-Ганс.

– Ваше высокородие! К нам Влад пожаловал. Просит вашей милости, подношение имеет…

Помрачнел Дюссельдорф еще сильнее и велел звать.

В залу вошел Влад. За его спиной маячил дородный детина. Упырь. Теребил шапку в руках, прятал глаза.

Влад держал в руках расписное фаянсовое блюдо, накрытое серебряным колпаком. Он подошел к отцу и поклонился.

Архип Петрович лишь молча на блюдо кивнул.

Влад озирался в поисках дворецкого, но тот не спешил к нему. Гости притихли. И тогда Влад схватил серебряный колпак, и, взревев от боли, отбросил его в сторону. Пальцы его, от прикосновения к серебру, дымились. Слезы лились из глаз. На блюде лежала голова. Голова мор-глута.

Сперва не поверил Архип Петрович в происходящее, ведь невозможно отделить от мор-глута голову, чтоб тот не рассыпался бесплотными сгустками, но потом признал в голове этой старшего сына своего, Ивана.

Поднялся Дюссельдорф, подошел к Владу и крепко обнял его. А потом – велел гостям убираться прочь, а сам с сыном направился в свой кабинет.

– Прости меня, отец, – причитал Влад, – но ничего я не мог сделать. Не остановить мне было Ивана. Не одолеть его глутов.

– А где же наставник твой, Граф Цепеш? – спросил Архип Петрович.

– Убили его, – всхлипнул Влад, – Иван с Орталой убили его.

Дюссельдорф побледнел и рухнул на пол, обессиленный. Влад бросился к нему, поднял, усадил в кресло.

– Но как? – прошипел Дюссельдорф. – Как Ортала проникла сюда?

– Иван. Это все он, глут проклятущий! Открывал он проходы, ходил в иные миры. Сил набирался безмерно.

– Теперь мы погибли… – прошептал Архип Петрович.

– Нет, отец! – встрепенулся Влад. – Ортала у меня. Много сил она потратила на Ивановых глутов. Спит она в моем доме. Сон ее подобен смерти, ведь теперь она – одна из нас!

– Это как?

– Перед смертью граф обратил ее.

– О, боже! Дураки! Дурачины! – вскричал Архип Петрович. – Вы осквернили ее кровь! Когда Вольронт узнает, не сносить нам головы…

– Значит, сделаем так, чтобы не узнал, – улыбнулся Влад. – Помоги мне, отец! Мне не справиться с ней одному.

– Хорошо. Иди, – ответил Дюссельдорф, – Иди и сторожи ее. Я подумаю, как нам быть…

14

– Что будем делать? – спросил Антон у Анны.

Нестор Карлович с Булыжником тоже выжидающе смотрели на нее.

Они стояли у гранитного спуска к воде на Зимней канавке и не знали, что дальше делать. Разумнее всего было бы скрыться, залечь на дно, отсидеться в каком-нибудь тихом, богом забытом месте. Им итак крупно повезло – выбрались невредимыми из глутова гнезда. Зачем рисковать еще?

Анна медлила с ответом. Она понимала, что весь город сейчас взбудоражен. Глуты воюют с упырями, на свободе Ортала. Архип Петрович Дюссельдорф, скорее всего, попытается тут же взять ситуацию под свой контроль. А что могут они, шайка оборванцев? Стоит ли им лезть в дела сильных мира сего?

Анна вспомнила Алексея. Вернее – его призрак, окруженный серебристым сиянием. Он сказал тогда: «Ты должна это сделать… для меня… для всех нас!» Что он имел в виду? Чего хотел от нее? Она вспомнила облаву, устроенную глутами на кладбище, вспомнила русалок, замурованных в подземелье. Решимость проснулась и завладела ею.

– Мы должны действовать, – сказала она. – Мы упустили Дюссельдорфа, а он полвека провел в заточении и теперь явно не в духе. Он вернется к власти, очень скоро вернется, и весь беспредел, что устраивал Иван, покажется нам цветочками. Отсиживаться – смысла нет. Рано или поздно, глуты и жандармы переловят нас поодиночке и перебьют. Нестор Карлович, вспомните, что случилось на кладбище?!

Зомби скорбно снял цилиндр.

– Булыжник! – продолжила Анна. – Разве не этого ты хотел? Разве не этого добивался, когда перед нами, перед шайкой разбойников, произносил свои пламенные речи?!

Ящер встрепенулся, злобно сверкнул глазами и щелкнул хвостом по гранитной плите, высекая искры.

– Антон! – Анна взглянула в глаза Антона с мольбою. – Помоги нам, и мы сделаем все, чтоб вернуть тебя домой!

Антон кивнул.

– Семен! – Анна обратилась к хрёплу. – Я не знаю, что тебе сказать… это не твоя битва, но…

– Ну уж нет! – взвизгнул хрёпл. – Я много лет провел в остроге. Я висел на цепи, как кусок мяса для глутов. Они… – Семен всхлипнул, – они извели всех хрёплов. Возможно, мы с Иваном Андреевичем – последние. Я буду с вами! Я хочу драться!

Анна смахнула слезу, нагнулась, взяла на руки хрёпла и поцеловала его в сопливый пятачок. У нее не было слов. Ее душили рыдания, но она взяла себя в руки:

– Булыжник, пробегись по городу, разнюхай, что происходит, собери всех, кого сможешь! Нестор Карлович – отправляйтесь с Антоном к Петропавловке. Встретимся там. На берегу, на нашем месте. Семен, ты с ними, – скомандовала Анна. – Мы достанем этот бронзовый меч, будь он в брюхе Вольронта или самого сатаны!

Голос ее был тверд, а глаза горели решимостью.

– Узнаю нашу Анну! – радостно проскрипел Булыжник, шмыгнул на набережную и растворился в утреннем тумане.

– Я отыщу Жака и Анри, а, может и еще кого… – Анна отошла, спустилась на пару ступенек к воде, но остановилась, – …Антон…

– Да, Анна…

Он смотрел ей вслед. Русалка обернулась, застыла на секунду, а потом бросилась Антону на шею.

– Антон! Антошенька! Береги себя! – шептала она и целовала его.

Это продолжалось всего мгновение, но Антону показалось, что прошла целая вечность. Весь страх, вся усталость, все напряжение последних дней рухнули с его плеч. Он был счастлив. Счастлив безумно, как мальчишка. И, кажется, влюблен…

Анна сунула ему в руки свою накидку:

– Возьми, пригодится.

– А как же ты? – опешил Антон, не решаясь взглянуть на обнаженную русалку.

– Отберу у кого-нибудь, – беспечно ответила она.

Потом Анна смущенно посмотрела на зомби.

– До встречи, Нестор Карлович!

– До встречи, Аннушка! – ласково сказал зомби и взмахнул цилиндром.

Анна прыгнула в воду и исчезла в фонтане брызг, взмахнув на прощание русалочьим хвостом. Зомби наклонился, подобрал хрепла, усадил его себе на голову и накрыл цилиндром:

– Чтоб в глаза не бросался, – пояснил он.

Антон и Нестор Карлович вышли на набережную Невы и огляделись. Справа, от Мраморного дворца, доносился какой-то шум, крики, шипение.

– Троицкий мост для нас закрыт, мимо глутов не проскочить, – вздохнул зомби. – Пойдем через стрелку Васильевского.

– Согласен, – кивнул Антон.

Они пошли по набережной. Только сейчас, когда рассвело, обратил Антон внимание на Зимний дворец, и чуть не задохнулся от ужаса.

– Что это? Что с ним?..

Зимнего не было видно. Снизу он утопал в темной, непроглядной мгле, а сверху, с крыши, спускался туман, густой серый и призрачный. Где-то на уровне второго этажа, мгла и туман перемешивались, образовывая замысловатый движущийся рисунок. Холод, пробирающий до костей, исходил от дворца, хотелось бежать прочь от него, прятаться. Казалось, что зло, древнее и страшное, безмолвно наблюдает оттуда за проходящими мимо.

– Это дворец Орталы, – сказал Нестор Карлович. – Я уже и не помню, как он выглядит без этого тумана. Он сокрыт самим Вольронтом, до ее возвращения.

– Ага. И по понедельникам у него выходной, – глупо хихикнул Антон, пытаясь подбодрить самого себя.

– Что? – не понял зомби.

– Ничего… это я так, о своем…

По Неве стелился туман. Достаточно густой, но как показалось Антону, не магический, а самый обыкновенный.

Когда они дошли до того места, где должен бы начинаться Дворцовый мост, Антон вскрикнул от удивления. Моста не было. Гранитная набережная так и продолжалась, слева располагалась Дворцовая площадь, дальше, впереди, проглядывало Адмиралтейство. А Дворцового моста не было!

– Что случилось? – недоуменно спросил Нестор Карлович.

– Мост. Здесь был Дворцовый мост… – прошептал Антон.

– Бог с тобой, Антоша, здесь никогда не было моста. Даже названия такого не слышал. Хотя… «Дворцовый» – хорошее название…

Впереди, перед Адмиралтейством, стояло несколько экипажей. Нестор Карлович направился к ним.

Антон глазел по сторонам. Прохожих почти не было. Лишь двое прошли им навстречу. Один – явно зомби, похожий на Нестора Карловича, но приличнее одетый, второго разглядеть не удалось, его скрывала темная накидка. Антон и сам был в такой же. Накидка Анны скрывала его необычную для этого мира одежду, что при нынешних обстоятельствах было весьма кстати.

Нестор Карлович, все ускоряя шаг, тянул Антона за рукав в сторону экипажей.

Антон обернулся в последний раз в сторону Дворцовой площади и обомлел: Александровская колонна светилась желто-зеленым светом, а на самой ее вершине, ангел, казавшийся с такого расстояния совсем крохотным, рвался, взмахивал крыльями, будто хотел вспорхнуть со своего постамента, да никак не мог. Креста, что в привычном для Антона Петербурге ангел придерживал рукой, не было.

– Что это? – спросил Антон.

– Дурной знак, – ответил, обернувшись, Нестор Карлович.

Антон заметил, что зомби смотрел вовсе не на Александровскую колонну, и проследил за его взглядом.

– Черт возьми…

Со стороны Зимнего дворца к ним приближались двое жандармов с огромным волком на цепи.

– Бежим! – Нестор Карлович бросился к ближайшему экипажу.

– Куда? – буркнул извозчик с серо-зеленой кожей.

– На Васильевский. Срочно! Плачу вдвойне, – крикнул зомби.

– Не. Там мост гнилой. Не поеду, – извозчик отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Жандармы приближались. Нестор Карлович поспешил к дальнему от них, самому легкому экипажу, запряженному дохлой лошадью. Кляча была настолько дряхлой, что даже червям внутри нее нечем было полакомиться. Считай – скелет, местами затянутый лоскутками кожи. Даже хвоста не было.

– На Васильевский, – зомби протянул извозчику довольно крупную монетку, блеснувшую серебром.

– Залезай, – недовольно буркнул извозчик – грязный старик с большой, покрытой язвами проплешиной и седой бородой.

Внутри двуколки пахло тленом. Антон и Нестор Карлович устроились на неудобной деревянной скамейке. Семен вылез из-под цилиндра и уселся к Антону на колени.

– Гони! – крикнул зомби.

Раздался свист хлыста, и двуколка тронулась. Она медленно набирала скорость. Лошадь, по-видимому, и вправду была на последнем издыхании.

Слева показалось Адмиралтейство. Выглядело оно заброшенным, стены облупились, в некоторых окнах недоставало стекол.

Что находится впереди, видно не было, Антон обернулся и сквозь дырку в обветшавшей обивке посмотрел назад.

Экипаж, запряженный парой вороных, тронулся с пощади вслед за ними.

– Жандармы? – спросил Антон.

– Да, – кивнул Нестор Карлович, не оборачиваясь. – Надеюсь, на мосту оторвемся.

Антон посмотрел в сторону Невы, но никакого моста не увидел.

Неожиданно начался спуск, а потом двуколка свернула направо. Вот и мост! Теперь стало понятно, почему его не удавалось разглядеть. Мост был совсем низкий, наплавной, сколоченный из досок. Он терялся в тумане. Прогнившие доски опирались на ржавые понтоны, плавающие в воде. Некоторые из них были сильно притоплены. Мост скрипел и раскачивался, порой под колесами появлялась вода.

– Догоняют, – проворчал зомби.

Но Антон уже и сам обернулся и видел преследователей.

Один из жандармов сидел на козлах, рядом с извозчиком и держал в руках устрашающего вида багор, с примотанной к нему веревкой.

– Берегись! – крикнул Нестор Карлович.

Семен пронзительно заверещал. Жандарм метнул багор. Орудие пробило обшивку и трухлявую плоть Нестора Карловича. Затем – дернулось назад и впилось железным крюком в спинку сиденья.

– Надо отцепить, – простонал зомби.

Антон схватил багор, потянул изо всех сил, но ничего не вышло. Лошадь дернулась в последний раз и остановилась.

– Ну, все! Приехали, господа хорошие! Вылазьте! – прохрипел старик-извозчик.

Вылезать не хотелось. Смертная тоска защемила Антону сердце. Он понимал, что в остроге ему не выжить. Внутри зашевелился Якоб. Это приободрило. «Вся надежда теперь на него, – подумал Антон. – Будем драться. Живым я им не дамся…»

И тут раздался громкий треск проламывающихся досок.

Антон выскочил на мост и увидел, как экипаж с жандармами уходит под воду. Мелькнувшая на секунду радость сменилась ужасом. Нестор Карлович! Багор, привязанный к экипажу преследователей, тянул двуколку за собой.

С визгом выскочил хрёпл и принялся громко топать копытцами по дощатому настилу. Жандарм, что сидел на козлах, попробовал вскочить, но его обмотало веревкой и потянуло в воду. Антон бросился к Нестору Карловичу, схватил его за руки и дернул на себя.

В следующий момент, Антон уже лежал на досках, крепко ухватившись за руки зомби. Они оторвались. Экипаж жандармов, двуколка, лошади – все ушло под воду. Даже старик извозчик почему-то не спрыгнул на мост, посреди которого теперь зиял огромный провал. Пути назад не было.

Антон поднялся, не выпуская руки Нестора Карловича. Выглядели эти руки, надо сказать, отвратительно. В рукавах они смотрелись куда приличнее. Антон завернул их в накидку и встал, уставившись в холодную Невскую пучину.

– Идем! – хрёпл Семен дернул его за штанину.

– Идем, – согласился Антон.

И они пошли к Васильевскому острову.

Они уже почти перешли на противоположный берег, когда небо внезапно потемнело и подул ветер. Порыв его был такой силы, что Антона чуть не сдуло с моста. Хрепл завизжал и вцепился ему в ногу. Антон обернулся. Вдалеке, в районе Марсова поля, поднялся столб зеленоватого пламени. Он все ширился, а потом вокруг него закружилась гигантская воронка, уходящая высоко в небо. Раздался вой. Жуткий, леденящий душу.

– Что это? – спросил Антон хрепла.

– Дюссельдорф. Он набирает силу. Идем! – Семен вновь дернул за штанину.

Дальше они припустили бегом. Полил дождь.

На набережной возле моста Антон подобрал Семена и пристроил его под накидкой. Тащить хрепла и длинные костлявые руки Нестора Карловича было неудобно, но привлекать внимание не стоило. На Васильевском народу попадалось больше. Зомби, призраки, скелетообразные старухи, серокожие твари с острыми зубами и прочие представители местного населения нет-нет, да проходили тут. На счастье Антона, его персона никого не заинтересовала. Жандармов или глутов тоже не было видно.

Антон прошел немного по набережной и спустился к воде. У небольшого спуска, тихо поскрипывая, терлись друг о друга несколько деревянных лодок, покачиваясь на пологих волнах. Тут пахло тиной и речной сыростью. Антон забрался в темный уголок, под самой набережной и присел на гранитную плиту.

На мосту все приключилось так неожиданно, что он еще не успел осознать всю тяжесть сложившегося положения. Антон сидел, тупо уставившись перед собой, и старался ни о чем не думать. Он не хотел верить, что Нестор Карлович навсегда оставил их.

Под накидкой, прижавшись к Антону, тихо поскуливал хрёпл. Наверное, его одолевали те же мысли.

Какое-то время они так и сидели под дождем, пока Антон вконец не продрог.

– Надо двигаться, – сказал он не то себе, не то хрёплу. – Жаль Нестора Карловича, но оставаться тут дольше нет смысла.

Антон поднял руки зомби, с болью посмотрел на них и замахнулся, чтобы зашвырнуть подальше в воду.

– Прах к праху…

– Сто-о-о-ой! – завизжал Семен. – Смотри!

Хрёпл указал на воду, неподалеку от спуска, за лодками. Антон посмотрел туда – и не поверил своим глазам. Ему захотелось кричать от радости, но, не желая привлекать внимание посторонних, он сдержался. Сквозь пелену дождя и тумана было видно, как к берегу, рассекая маленькие темные волны, приближался Нестор Карлович. Он не плыл, он шел по дну, и когда заметил Антона, да еще и с его оторванными руками, глаза его просияли. Показалось, что зомби улыбается.

С рукавов, в отсутствии рук – безвольно покачивавшихся, стекала вода и свисала речная тина. Цилиндр Нестор Карлович держал в зубах за полу, поэтому тот был наполнен водой. Когда зомби принялся вскарабкиваться на берег по крутым гранитным ступеням, которые изрядно обросли зеленой тиной, он поскользнулся и чуть не упал, а из цилиндра выпрыгнула маленькая серебристая рыбка. Антон бросился было подать ему руку, но тут сообразил, что руки Нестора Карловича он держит в своих руках. Он аккуратно положил их, обнял мокрого зомби и помог подняться. Вместе они уселись под набережной и облегченно вздохнули. Все живы!

Руки, изрядно повозившись, удалось пристроить на место. Нестор Карлович, мало того что мертвец, так теперь выглядел, как нищий оборванец. Багор изодрал его сюртук, а пока зомби пробирался по Невскому дну, и прочая одежда местами подрасползлась. Его лицо немного потрепали рыбы, которых, в отсутствии рук, он не имел возможности отгонять.

Антон в своей драной куртке выглядел не намного лучше. Он предложил Нестору Карловичу накидку, но тот отказался, сказав, что оборванцев-зомби в городе полно, а слишком заметную одежду Антона лучше прикрыть.

Хрёпл занял свое место на голове Нестора Карловича, под цилиндром, и все они двинулись по набережной в сторону Стрелки.

Дождь почти прекратился, и только Антон подумал, что все плохое теперь позади, как они заметили жандармов. Человек пять в черной форме и высоких сапогах приближались к ним со стороны Ростральных колонн.

Не сговариваясь, Антон и Нестор Карлович юркнули в ближайший переулок и побежали вдоль здания кунсткамеры.

– Вроде, нас не заметили… – проворчал зомби.

– Стой! – Антон дернул его за рукав и чуть снова не оторвал руку. – Там, впереди что-то…

Они остановились, прижавшись к стене. Впереди, в переулке, показались еще несколько жандармов и пара оборотней с ними.

– Сюда! – Нестор Карлович указал на темнеющую впереди подворотню.

– Вроде не заметили они нас, спасибо туману, переждем, может мимо проскочат, – переводя дыхание, прошептал Антон.

– Вряд ли. Волков не проведешь…

Они прошли немного вглубь подворотни и уперлись в закрытые ворота. Тупик. И бежать некуда… Антон нервно озирался, ища какой-нибудь выход, а Нестор Карлович ковырял замок, в надежде открыть калитку в воротах.

Возня с замком, как они оба понимали, была абсолютно бесполезной. Уже слышались удары тяжелых сапог по булыжной мостовой.

И тут Антон заметил маленькое, неприметное окошко, ведущее прямо из подворотни в подвал. Недолго думая, он подошел, накрыл его мокрой накидкой, и выбил ногой стекло вместе с рамой.

– Сюда! – шепнул он Нестору Карловичу и полез внутрь.

– Подожди, – зомби схватил его накидку и отбросил подальше. – Это их со следа собьет. Пусть думают, что мы здесь были, да ушли, – кряхтел зомби, протискиваясь в окошко.

Тем временем, Антон, разбив коленку, обнаружил на полу тяжеленный деревянный ящик с песком:

– Давайте-ка окошко им загородим, на всякий случай.

Они быстро подняли ящик и тихо водрузили его на подоконник.

В подворотне взвыл оборотень.

Нестор Карлович и Антон отошли от окошка подальше и прислушивались, стараясь не шевелиться и не издавать ни звука. Жандармы топтались на улице и о чем-то переговаривались грубыми, хриплыми голосами.

Наконец, снаружи все стихло. Нестор Карлович приподнял цилиндр и выпустил хрепла. Семен осветил глазами подвал. Уже привыкшему к кромешной тьме Антону, света хрепловых глаз было достаточно, чтоб все рассмотреть. Небольшая комнатка имела только одно окошко и низенькую массивную дверь. На полу стояло еще несколько ящиков с песком. Дверь была приоткрыта, и что-то будто подмывало пройти в нее, осмотреть подвал. Антон понимал, что делать это глупо, что в их положении лучше отсидеться здесь, затаиться, дождаться ночи, а потом выйти, как и вошли, через окошко.

– Антоша, а не хочешь ли пойти, оглядеться, – неожиданно предложил Нестор Карлович. – Я вот, к примеру, уже и не помню, сколько лет живу в этом городе, а в кунсткамере так ни разу и не побывал. Вообще, это чудо, что мы сюда зашли. Это очень старый дом. Один из первых. Правда, вскоре после постройки тут был пожар, но сгорела только центральная башня. Слухи ходят, что тут много всего интересного, что дом этот – своего рода музей, и что живет он своей жизнью, и почти никого внутрь не пускает… а мы-то уже зашли, почитай.

Антон насторожился. Во-первых, потому, что рассудительному зомби пришла в голову та же самая сумасбродная идея, а во-вторых, потому, что любопытством доселе Нестор Карлович не страдал. Желание «пойти и оглядеться» настораживало. Тут определенно что-то было не так, и Антону показалось, что его товарищ чего-то недоговаривает.

– А какие еще ходят слухи о Кунсткамере? – спросил Антон как бы невзначай.

Нестор Карлович тяжело вздохнул:

– А еще говаривают, что за вход сюда надо платить…

– Ну, хоть в чем-то наши миры похожи, – усмехнулся Антон, хотя усмешка вышла кисловатая.

– А давай-ка сразу проверим мою теорию! – Нестор Карлович направился к окошку и попытался сдвинуть с подоконника ящик. – Помоги мне!

Антон подошел, поднажал. Ничего не вышло. Ящик, который они только что, пусть и с трудом, но довольно резво подняли вдвоем и водрузили сюда, даже не шелохнулся.