Текст книги "Мертвый город на Неве (СИ)"

Автор книги: Марти Бурнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

И грянул гром.

Вспышки молний осветили Елагин остров. Раскаты гремели непрерывно, сливаясь в оглушительный гул. Анна подала знак.

6

От ледяной воды Лена глубоко и прерывисто вздохнула, словно выныривая из неведомых глубин, и открыла глаза. Струйки все еще стекали с волос, мешая осмотреться, и единственное, что она ясно различала в полумраке – запах болотной гнили и чей-то темный силуэт перед собой.

– Еще одна беглая ведьма, – равнодушно прошепелявил кто-то.

Лена мотнула головой, стряхивая остатки воды. Она хотела вытереть лицо руками, но они оказались связаны, и, судя по тому, что кисти уже онемели – давно. Голова гудела, мысли путались, и слова незнакомца с трудом доходили до нее.

«Ведьма? Кто? Я?! Да он сумасшедший! Господи, только фанатиков не хватало!»

– Послушайте, – осторожно начала она и удивилась, как слабо прозвучал ее голос.

– А что тебя слушать-то? – он приблизился к ней. – Все одно – врать будешь. Да мне-то что? Вот сейчас наряд придет, да тебя на место и доставит.

Факелы за его спиной вспыхнули чуть ярче, и она рассмотрела лицо незнакомца – выпученные водянистые глаза на синюшном лице, заостренный длинный нос и широкий, лишенный губ рот.

– Как же вы мне надоели, – сокрушенно выдохнул он.

Тухлое зловоние, исходившее из его рта, было невыносимо. Лена вздрогнула, увидев какие острые у него зубы. Не просто острые – множество острейших игл, наполняли его рот. Мысль о нечеловеческой природе незнакомца пронзила сознание. Она отвернулась, надеясь, что это все шутки неровного света. Ее сотрясала дрожь.

«У меня шок, вот и мерещится всякое. Или я вообще сошла с ума… Господи, да где же хоть кто-нибудь!?» Сейчас она обрадовалась бы даже санитарам из психбольницы. Но внутренний голос кричал, что кошмар только начинается и жуткий облик незнакомца не обман зрения, не игра больного воображения, и что она в большей беде, чем может себе представить.

– Что вы собираетесь со мной делать? – Лена старалась, чтобы голос не слишком дрожал. Она изо всех сил отгоняла безумие и цеплялась за реальность.

– Известно что! Нечего юродивой-то прикидываться, – он взял ее за подбородок.

Она зажмурилась. Но тут же открыла глаза и огляделась. Они находились в темном помещении без окон; стены и потолок терялись во мраке, лишь неровный красноватый свет факела, закрепленного на стене, позволял хоть что-то рассмотреть. Звук, отражаясь, раздавался гулко и с небольшим эхом.

Как в склепе! Лена вздрогнула и всхлипнула. Умирать она не готова, но позвать на помощь или убежать не было никакой возможности!

– И чего вас туда так тянет? – он медленно поворачивал ее голову из стороны в сторону, разглядывая ее лицо. Потом взгляд сполз чуть ниже и задержался на ее шее. Лене показалось, что она видит, как в такт биению ее сердца чуть вспыхивают его выпученные круглые глаза.

Его пальцы казались холодными, словно могильный камень. От легкого запаха тлена исходившего от него и собственного волнения и страха, Лену затошнило. Она онемела и лишь боль в плечах напоминала, что у нее еще есть тело. Пока есть. Холодный оценивающий взгляд незнакомца говорил, что жить ей осталось недолго.

– Куда… тянет? – неожиданно для себя она преодолела оцепенение и сумела задать вопрос, надеясь выгадать еще несколько минут жизни.

– Туда, – свистящим шепотом ответил он, ухмыльнулся и провел пальцем по ее шее.

Задыхаясь от ужаса и вони, она мечтала потерять сознание. Лена слабо вскрикнула, пытаясь отстраниться, она выгнулась всем телом, но лишь повисла у него на руках, содрогаясь от омерзения.

– Шняга! – послышался сзади окрик. – Опять ты за свое!

В тот же миг незнакомец отшвырнул ее, и Лена упала. Удар о каменный пол привел ее в чувства. Она подняла взгляд. Со стороны дверного проема, серым пятном выделявшегося на дальней стене, кто-то приближался. Спустя мгновение, она смогла его рассмотреть. Что-то общее проглядывалось у ее спасителя и Шняги – мертвенная бледность лица, холодные белесые глаза. У дверей маячили еще две коренастые фигуры, неподвижные, но от этого еще боле пугающие. Шняга сгорбился в сторонке.

– Помилуйте, Ваше Благородие! Я что? Я – ничего. Мое дело маленькое, – жалобно прогнусавил он. Доставили глуты ведьму. Охранял ее, чтоб не убегла… – бормоча что-то еще, он пошаркал в угол.

– Ты давеча одну так уже поохранял, – погрозил ему пальцем пришедший. – Смотри мне, доложу начальству-то.

Лена наблюдала за этим словно со стороны. Она окончательно перестала что-либо понимать. Но, как ни странно, от этого стало легче – такой бред просто не мог оказаться реальностью. Скоро она проснется. Пойдет на работу. Все будет как обычно! Подобные кошмары часто снились ей и никогда не нравились. Она зажмурилась и попыталась немедленно проснуться.

– А что – я-то? – послышалось обиженное бормотание прямо над ухом, и руки Лены освободились.

Машинально она принялась растирать кисти, замечая, как с каждой секундой они наливаются болью.

– Вот рапорт сопроводительный, – Шняга подал вновь прибывшему листок. – А вообще, можете клеймить прямо здесь, да и отправлять куда положено. Дозорный мор-глут ее на месте застал, все засвидетельствовал да сюда направил.

– Надо все по чину справить, – в руке второго возникла черная папка, куда он убрал листок.

– Развели церемонии, нет бы прям на месте ее… – проворчал Шняга.

Слушая их, Лена цепенела все больше и больше. Руки болели просто неимоверно. Болела и голова. Но хуже всего, бред становился все реальней. Она не понимала, куда ее собираются направить, слова о каком-то клейме и вовсе не могла применить к себе, но жестокое равнодушие незнакомцев пугало ее все сильнее. Они не обращали на нее никакого внимания, так, словно ее и не было. Или для них она действительно уже перестала существовать?! Не помня себя от страха, Лена бросилась к дверям, забыв о безмолвных фигурах.

– Шельма безмозглая! – раздалось в след.

Чья-то рука ухватила ее за волосы. Резкий рывок, и она вновь упала на пол. Над ней стоял человек. Достаточно крупный, в какой-то странной форме, черной и похожей на форму царских жандармов. От выступивших слез, она не смогла рассмотреть его подробнее.

– Куда собралась-то? – покачал головой «его благородие». – И впрямь – дурочка…

Он вновь ухватил ее за волосы. Вскрикнув, Лена поспешила сама вскочить на ноги, но от резкого рывка опять выступили слезы. Поднимаясь, она мельком разглядела его. Грубые крупные нос и губы казались высеченными из камня, таким неподвижным и застывшим было выражение его лица. Она оглянулась на второго – в такой же форме, в высоких черных сапогах, он наблюдал за происходящим абсолютно безучастно.

Лену вывели из темного подвала и повели по серым безликим коридорам. Возникло ощущение, что она находится в каком-то казенном заведении. Но все остальное по-прежнему оставалось загадкой. Она и не пыталась что-либо понять, лишь оглядывалась вокруг.

Вошли в кабинет. «Его благородие» уселся на стул и, чинно положив перед собой листок, который сунул ему Шняга, принялся его изучать.

Взгляд Лены скользнул по громоздким темным шкафам, где за толстыми стеклами прятались пыльные тома, и уперся в массивный дубовый стол, по центру которого красовался письменный прибор черного мрамора с торчащими гусиными перьями. Множество пухлых папок были аккуратно разложены на столе. А отдельные документы придавливало пресс-папье в виде бронзового грифона с красными прозрачными глазами. Она взглянула в зарешеченное окно, но увидела лишь верхушки облетевших деревьев, с несколькими уцелевшими желтыми листьями. Вдалеке возвышался черный шпиль, и просвечивали темные стены, похожие на крепостные. Что-то знакомое ощущалось во всей этой картине, но в то же время, Лена была уверенна, что никогда не была здесь. Показалось, что она слышит стук лошадиных копыт, но вслушаться не удалось:

– Ты же понимаешь, что запираться глупо? – его благородие отложил листок в сторону и уставился на нее.

Лена вглядывалась в листок, надеясь рассмотреть, что там написано, но написанные от руки каракули отказывались складываться в слова.

– Я вообще ничего не понимаю, – она устало потерла руками лицо и покосилась на стул, около стола. – Мне кажется – я сошла с ума или сплю, – в этот момент она опять начала надеться, что сейчас проснется.

– Нет, это я не понимаю, зачем все усложнять, – вздохнул его благородие и причмокнул губами. – Почему ты так глупо себя выдала, мне не интересно. Просто расскажи, каким образом ты проникла за предел и как тебе удалось уничтожить двух мор-глутов?

– Да это все бред какой-то… – она чувствовала, что впадает в истерику, дальше слова полились сами по себе: – Какой еще предел?! Какие мор-глуты?! Мне наплевать на все это и на все эти ваши дурацкие бумажки! И что это за цирк?! Какой-то загримированный урод, дурацкий подвал и парочка идиотов в форме?! Что вам от меня надо?! Где я?

Лена так и стояла посреди кабинета, сжав кулаки. Рыдания сдавили горло, и она замолчала, глотая слезы, пытаясь не разреветься и отводя взгляд от синевато-бледного лица дознавателя.

– Это ты тут цирк устраиваешь, – он поморщился. – Не хочешь по-хорошему, будешь разговаривать с ним.

Он тронул пресс-папье. Воздух вокруг него чуть колыхнулся, словно от сильного жара, бронзовый грифон шевельнул крыльями и переступил лапами на черной каменной подставке.

Лена шарахнулась назад, но ожившая фигурка притягивала к себе. Не было никакой возможности противиться этому притяжению. Глаза теперь казались полыхающими угольками и смотрели в самую душу.

– Как ты оказалась за пределом?

Этот голос бил уже не в уши, он выжигал вопросы в самом разуме, причиняя ужасную боль. Лена хотела заткнуть уши, но руки отказывались слушаться,

– Кто провел тебя? Кто показал тебе путь?

Она не понимала, кто ее спрашивает, странный незнакомец или бронзовое чудовище. Но с каждой секундой боль все нарастала. Она начала задыхаться, а вопросы все звенели и звенели у нее в голове, отражаясь эхом, пока не слились в единую какофонию. Ее единственным желанием стало ответить на эти проклятые вопросы. В этом виделся весь смысл жизни – прошлой, настоящей и будущей. Она отчаянно искала эти ответы, но ничего не понимала.

– Кто? Кто? Кто?

Лена не могла отвести глаза от полыхающих огоньками глаз грифона. Казалось, они заполнили собой всю комнату. Она перестала что-либо видеть перед собой, кроме багровых вспышек. В тот момент, когда казалось, что выдержать больше невозможно, за сплошной пеленой красного света стали различаться мелькающие тени.

Уцепившись за них, как за последнюю надежду на спасение, она всматривалась и всматривалась. И чем явственнее проступали эти силуэты, тем глуше становилась боль, отступая, но продолжая понукать ее не отворачиваться и прорываться за красную завесу.

Полыхающая стена постепенно истончалась и вот Лена отчетливо видела перед собой старуху. Около нее, цепляясь за подол длинной черной юбки, стояла маленькая светловолосая девочка. Девочка испуганно оглядывалась на что-то, что оставалось невидимым для Лены. Старуха же, уставившись перед собой невидящим взглядом, шевелила губами. Лицо девочки исказилось испугом, она плакала и теребила бабку за подол, цепляясь, пыталась забраться на руки, но старуха была подобна статуе и даже не взглянула в ее сторону.

Внезапно появился еще один человек, а может, не человек… Со страшным лицом, выпученными глазами, в старинном мундире и высоких сапогах, он выплыл словно из ниоткуда, и здорово походил на Петра Первого, как не абсурдно это звучит. Он не шел, он именно плыл над землей, немного склонившись вперед, как будто что-то невидимое удерживало его, не давало упасть.

Лена не слышала ни звука, но она видела, как кричит девочка. Человек словно врезался в невидимую стену, образованную низко стелящимся туманом, что расплылся вокруг старухи, и в тот же миг вспыхнул. Старуха не шевельнулась.

Лена со странным чувством смотрела, как человек-факел метался вокруг старухи. На мгновение ей показалось, что она когда-то уже видела это. Она не чувствовала жара, но ощущала запах горелой плоти. Сильно закружилась голова, и затошнило. А вой этого человека, неожиданно разорвавший безмолвие происходящего, почти заглушил проклятый вопрошающий шепот. Она очень хотела отвести глаза и стряхнуть это кошмарное виденье.

Но в этот миг старуха ожила. Она взяла девочку на руки и медленно закружилась. Она вращалась все быстрее и быстрее. Потом ее скорость стала просто неправдоподобной. Лена была настолько измучена, что не удивилась даже, когда ноги старухи оторвались от земли, а над ее головой возник небольшой смерч. Черная воронка постепенно разрасталась, и старуха поднимала вверх девочку. Она продолжала что-то бормотать, но что именно, Лена по-прежнему не слышала. Зато она видела, как разметались седые волосы, они извивались подобно змеям и поднимались вверх.

Девочка стала пугающе неподвижна и равнодушна, точно теперь она не принадлежала этому миру. Ни один волосок не шелохнулся на ее голове. Она словно попала в «глаз тайфуна», где, за стеной урагана, царит полная безмятежность.

Лена вскрикнула, увидев, как воронка поглощает девочку. Но в этот миг у нее потемнело перед глазами. Одновременно с этим вернулась боль, а зрение опять начало застилаться красной пеленой. Но она чувствовала себя такой истощенной, что даже боль перестала волновать ее. Веки закрылись просто потому, что не было больше сил держать глаза открытыми.

Кровавые всполохи пламени преследовали ее и с закрытыми глазами, но не долго. Вернулась тьма. Лена почувствовала, что проваливается куда-то, а сопротивляться или цепляться за реальность была не в состоянии.

И вновь она пришла в себя от обжигающего холода. Все тело ломило так, что она даже не сразу поняла, что лежит на полу. Простонав, Лена приподнялась. Голова кружилась, во рту стоял привкус крови, а перед глазами все расплывалось. Пол под ней колыхался словно морские волны, но ей все же удалось сесть.

– Да… – прищелкнул кто-то языком.

Лена вздрогнула. Боль терзала каждую клеточку ее тела. Лена была так ошеломлена и напугана, что совсем забыла, что с ней происходит. Ясность зрения постепенно восстанавливалась, и она вновь увидела перед собой своего мучителя.

– Запутанный случай, – он задумчиво крутил в руках перо.

Лена вытерла выступивший на лбу холодный пот и попробовала встать на ноги.

– Вот что мне теперь с тобой делать? Бабка твоя свое уже получила. А ты… – он вновь задумался.

Пошатываясь, она ухватилась за спинку стула и села. Сейчас ей было наплевать на все. Даже красные глаза грифона больше не вызывали никаких эмоций. Она чувствовала себя безвольной и опустошенной настолько, что почти не слушала слова дознавателя. Даже собственная судьба стала ей безразлична. Хотелось лишь покоя.

Скрипнула дверь. Лена обернулась. В кабинет вошел какой-то человек в старинном фраке и высоком черном цилиндре. Он подошел к жандарму, шепнул что-то тому на ухо и поспешно удалился.

Дознаватель и до этого-то был весьма бледен, а тут побледнел еще сильнее. Его взгляд нервно забегал.

– Хоть ты и не по своей воле за предел сбежала, а все одно – под закон попадаешь! – выдал он, наконец. – Да и смуты от тебя, чую, много будет, если мер своевременно не принять. Да и вообще, слишком много вас, ведьм, развелось, – он криво ухмыльнулся.

Лена видела его иглозубый оскал, видела неприязнь в его неестественно белесых глазах, но и это больше не волновало ее. Ей казалось, что грифон высосал из нее всю жизнь и, по сути, она уже мертва. А может, ее душа осталась где-то там, за красной пеленой, с безумной старухой и мечущимся в огне человеком.

Дознаватель вновь положил руку на грифона. Лена в ужасе отшатнулась назад. Второй раз этой пытки она не выдержит! Но бронзовое чудовище лишь широко раскрыло клюв, а звук раздался откуда-то из-за двери – зловещий хриплый клекот.

Вскоре в кабинет вошел еще один человек. Или не человек. Она даже не подняла глаз, когда он остановился возле нее.

– Проведенное дознание полностью подтвердило вину, – кивнул дознаватель. – Приступайте. Я сейчас же подготовлю все сопроводительные документы.

Над головой у Лены раздалось бормотание. И с каждым словом, она все больше и больше теряла нить происходящего. Реальность расплывалась туманом. Остался лишь тихий монотонный голос, который безжалостно вгрызался в сознание.

Острая боль обожгла ее лоб. Лена закричала, и в тот же миг туман расселся. Она вновь отчетливо видела кабинет, синюшного дознавателя и какого-то человека, чью сгорбленную фигуру целиком укутывал черный плащ, а лицо скрывалось под капюшоном.

Она провела рукой по лбу, но против ожиданий никакой раны там не было. Зато появилось странное чувство, как будто ее тело опутывают невидимые и неосязаемые путы, которые сковывают любое движение. Боль вытеснила на время усталость и равнодушие, но теперь они вновь овладели ей.

– Уводите ее, – бросил дознаватель, протягивая какие-то бумаги человеку в плаще.

7

Екатерина Францевна Хесслер оказалась владелицей борделя в Апраксином переулке. Антон это понял сразу, как только вошел в ее дом. Вся обстановка здесь просто «кричала» об этом. Картины на стенах, весьма скабрезного содержания, бронзовые подсвечники в виде обнаженных женщин, скульптурные группы с одним единственным сюжетом – «сатир и нимфа». Так, собственно, и называлось это заведение – «СатирЪ и Нимфа», о чем гласила надпись при входе, подсвеченная тусклым масляным фонарем.

Хозяйка провела его по первому этажу, показав кухню и прочие подсобные помещения, указала чулан, набитый швабрами, ветошью, нехитрыми инструментами и прочим хозяйственным скарбом, среди которого ему и предстояло жить, и оставила в покое до завтрашнего утра.

Совершенно обессиленный, Антон пристроился на какой-то грязной подстилке, свернулся калачиком и попытался уснуть, но сон никак не шел к нему. В голове проносились события прошедшего дня, а так же он тщетно пытался вспомнить, что же предшествовало этому.

«Я здесь, в этом чертовом мире, Владимир Анатольевич тоже здесь, вдобавок еще и мертвый… стало быть, и Лена вполне могла оказаться здесь», – как ни старался, Антон никак не мог вспомнить, провожал ли он Лену домой. Он помнил лишь, что обещал ее проводить. А дальше… все как в тумане. «Точно! Туман! Там был туман!» – подскочив, Антон здорово приложился головой о какую-то полку, которую не заметил в темноте.

– Ну же! Вспоминай! – от возбуждения, он заговорил сам с собой. – Откуда взялся чертов туман? Из двери. Точно! Там была потайная железная дверь, в камине!

Антон уже не мог спать. Он уселся, достал из кармана несколько желудей и принялся их жевать, не решаясь ночью пойти на кухню за чем-нибудь более съедобным.

«Возможно, через эту дверь, я и попал сюда. Тогда, можно предположить, что точно так же смогу вернуться и обратно… Но вдруг Лена тоже здесь? Надо найти ее! Завтра же отправлюсь на поиски, а заодно разузнаю, можно ли подобраться к этой двери».

Этой ночью спал Антон плохо, тревожно. Его преследовали кошмары. За ним все время кто-то гнался, а он убегал. Продирался через темные заросли, потом бежал по жуткому, совершенно нереальному мосту, где в мостовой то и дело встречались темнеющие провалы, похожие на пасти, порой они даже жадно клацали острыми каменными зубами. Затем он уже шарахался по незнакомым городским закоулкам. Потом, оказавшись в темном тупике – обернулся и, наконец, увидел своего преследователя. Жуткое существо, голова, чуть меньше человеческой, со слюнявым свинским пятаком, светящимися красным глазами и большими клыками, а тела почти и нет. Прямо из головы растут тоненькие ножки с копытцами, слегка согнутые в трех суставах, как у сатира, да маленькие ручки. Существо поклонилось и представилось:

– Хрёпл Иван Андреевич!

И голос его был таким пронзительным и нечеловеческим, что Антон проснулся весь в холодном поту и дрожал еще некоторое время.

День обещал быть пасмурным. Серый утренний свет робко заглядывал в те окна, что не были прикрыты ставнями. С крыши капало.

Антон надел свою рваную куртку, отметив, что за ночь она так и не просохла, и собрался покинуть гостеприимный дом Екатерины Францевны и направиться на Фонтанку, к тому злополучному месту, где, судя по всему, и начались его злоключения.

Он прокрался к входу и осторожно потянул за дверную ручку. Чуть скрипнув, дверь отворилась. Почему-то, этот тихий скрип, прозвучавший в полной тишине, напугал его. В нем Антону почудилось дурное предзнаменование. Да и совесть проснулась. Нехорошо получается, старушка – добрая душа, помогла ему, от смерти спасла, а он никак не отблагодарил, мало того, подписал договор с ней вчера какой-то, исправно работать пообещал…

– Эх, простите меня, Екатерина Францевна, но я вынужден вас покинуть! Спасибо за все! – он открыл нараспашку дверь и шагнул в утреннюю серость маленького унылого дворика.

Но не тут-то было. Словно упругая невидимая стена отбросила его назад. Антон лежал на полу, благо, падение смягчила ковровая дорожка, и оторопело глядел перед собой.

– Чертовщина какая! – он поднялся, потирая ушибленный кобчик.

Дверь по-прежнему оставалась открытой. За ней – мокрый дворик, темные деревья с каплями на голых ветках, булыжная мостовая, стена дома напротив, глухая, без окон… даже утренней прохладой оттуда потянуло.

Антон медленно подошел и снова попробовал выйти. Ни в какую! Даже руку наружу не высунуть!

В смятении, он побежал на кухню, черный ход из которой выходил прямо под арку. Проходя мимо, он схватил со стола и сунул за пазуху пол краюхи черного ржаного хлеба, в очередной раз, но уже со злобной усмешкой поблагодарив старушку за гостеприимство.

Отодвинув огромный железный засов, Антон отворил дверь. Из темной подворотни повеяло сыростью. Было слышно, как журчит вода под водосточной трубой. Он попробовал выйти. Опять то же самое! Неведомая сила не выпускала его!

Антон заметил на полу ящик, прикрытый холщевой тряпкой. Догадавшись по запаху, что в нем, он откинул тряпку и достал оттуда приличных размеров картофелину.

– Интересно, тебя тоже не выпустят? – обратился он к картошке и зашвырнул ею в открытую дверь.

Но картошка беспрепятственно покинула кухню, и, отскочив от противоположной стены подворотни, закатилась в лужицу на мостовой.

– Черт тебя дери! – воскликнул Антон, попытавшись проделать то, что только что с легкостью совершила картошина.

Невидимая преграда по-прежнему не пропускала его.

– А знаете, молодой человек, в чем ваше существенное отличие от картофеля? – послышался сзади немного сонный голос Екатерины Францевны.

Антон вздрогнул от неожиданности, но постарался скрыть свое смущение:

– Сделайте милость, просветите!

– Все очень просто, Антуан! Картошка не подписывала контракт.

– И что же теперь, я целый год не смогу покинуть этот дом?

– Отчего же?! У вас есть два варианта, как это сделать. Самый легкий, я вам уже про него говорила, при коем вы покидаете не только этот дом, но и этот мир – вперед ногами. И есть еще один способ покинуть этот дом, на время, но до истечения срока договора – с моего разрешения. Но для этого вам надлежит заслужить мое доверие, а так же выкинуть из головы весь тот вздор, относительно того, куда вы собираетесь направиться.

– Постойте, разве я говорил, куда собираюсь направиться?

– Нет, – равнодушно ответила старушка, – но я и так догадываюсь. Вероятнее всего, вы хотите вернуться в то место, где проникли в наш мир. Оставьте эту затею, юноша. Скорее всего, этого прохода давно уже нет. А если он и есть, то надежно охраняется глутами, и вас, как фантома, никто туда не пропустит. Да и дойти до туда у вас не так много шансов… вы такой молодой и вкусный!.. – Екатерина Францевна облизнулась, и, как показалось Антону, весьма плотоядно, на мгновение обнажив неестественно большие желтоватые клыки.

– Простите, но, может, вы знаете, как мне избавиться от этого фантома, чтоб вернуться назад?.. – робко спросил Антон.

Старушка уже не облизывалась, она хищно скалилась, не скрывая своих клыков.

– Есть способ, но все тот же, он вам не очень нравится – вперед ногами. Хотя вы начинаете меня раздражать, и я уже готова помочь вам в этом!

Антон отпрянул назад и прижался спиной к стене:

– Простите, я вам действительно благодарен за вчерашнее и никак не хотел обидеть…

– Хватит ныть, юноша, принимайтесь за работу! Клиенты вчера немного похулиганили на втором этаже. Приберите там. Да, и можете называть меня «мадам».

Екатерина Францевна повернулась и пошла прочь. Длинная ночная сорочка волочилась за ней по полу, а забавный чепец на голове сидел немного неровно. Со спины она походила на самую обычную безобидную старушку. Но Антон теперь знал, какие клыки бывают у безобидных старушек в этом проклятом мире.

Оставалось лишь смириться со своей судьбой. Во всяком случае, пока. По узенькой винтовой лестнице для прислуги, прихватив швабру, тряпки и ведро с водой, Антон направился на второй этаж в гостевые апартаменты.

Размах, с которым гости «похулиганили» впечатлял. В большой светлой комнате, предназначенной для особо привилегированных клиентов, царил полный разгром.

«Видать, я все же крепко спал, раз ничего не слышал!» – Антон распахнул окно, впустив свежего воздуха, и принялся убирать битое стекло с пола. Ему на глаза попалась недопитая бутылка. Принюхавшись, он отхлебнул из нее, мысленно поблагодарив расточительных клиентов. Содержимое приятно согрело. Более всего это походило на ром. Хорошее настроение, а вместе с ним и призрачная надежда, начали потихоньку возвращаться к нему.

Вдруг из-за огромной кровати послышался шорох и тихое всхлипывание. Вооружившись, на всякий случай, шваброй, Антон заглянул туда. На полу, в самом уголке, свернувшись в комочек, лежала девушка. Руки и ноги ее были покрыты синяками и ссадинами, длинные светлые волосы растрепаны, лица не было видно. Из одежды на ней была лишь легкая сорочка.

– Привет! – Антон осторожно тронул ее за плечо. – Что случилось?

Девушка повернулась к нему, потом села, прижавшись к стене. Весьма милое личико, красные заплаканные глаза, разбитая губа… она походила на человека больше, чем все, кого встречал Антон в этом мире, но памятуя о вчерашней встрече с Машей, он решил все же проявить осторожность.

– Ты что, новенький? – девушка взглянула на него с интересом. – Откуда взялся-то? Вроде, на человека похож… Глуты приволокли? Они теперь и парней сюда тащат?.. Бедненький! Не повезло тебе, – она печально усмехнулась, откинув со лба волосы.

Вообще-то, Антон сам собирался пожалеть эту девушку, спросить, как она себя чувствует, не нужна ли ей помощь, но вышло наоборот – она жалела его. Это его немного обескуражило, и он не сразу нашелся, что сказать:

– Глуты не волокли, сам пришел. Шлялся ночью по городу, чуть было не съели меня, да Екатерина Францевна помогла, сюда привела… меня зовут Антон…

– Ага! Как же, помогла она! Погоди, съедят еще… вот только, наверно, с соусом пока не определились, так что, какое-то время еще поживешь, – она протянула ему руку. – Я – Настя, будем знакомы.

– Ты – человек? – спросил Антон неуверенно.

– Да человек, человек! – Настя слегка улыбнулась и перестала всхлипывать.

Антон протянул ей руку, но вместо рукопожатия, она ухватилась за него и со стоном поднялась.

– Тебе помочь? Тебе больно? – он видел, как она схватилась за живот и побледнела, видимо, ее сильно избили.

– Ничего. Жить буду. Пока, – она медленно направилась к выходу. – Зайду потом к тебе в чулан, поболтаем. А пока – работай. Мадам не должна видеть нас вместе.

В комнате Антон провозился до обеда, выметая стекла, объедки, отчищая пятна крови и черт знает, чего еще. Затем зашел на кухню. Неприятного вида глухонемая кухарка налила ему большую тарелку похлебки, правда, вполне приемлемой на вкус, и он отправился в свой чулан, в надежде, что Настя навестит там его и прольет свет на множество накопившихся вопросов.

Настя пришла лишь к вечеру. Тихо прошмыгнула в чулан и уселась рядом. Они долго смотрели друг на друга, не решаясь начать разговор. С ней было хорошо. Как будто давно уже знакомы. «А может, это потому, что она тоже человек?»

– Ну, что молчишь? Рассказывай, как тебя сюда занесло, – улыбнулась она.

– Долго рассказывать. Всего два дня прошло, а как полжизни пролетело… Лучше скажи, как выбраться-то отсюда?

– Е-есть оди-ин спосоп: вперет-т нога-ами, – важно проговорила Настя, подражая Екатерине Францевне.

– А если серьезно?

– А ты еще не понял? Мадам вполне серьезна… – Настя помрачнела.

Некоторое время они опять сидели молча. Потом вновь разговорились. Проболтали до самого утра. Оказалось, что Настя тут уже второй месяц, и что это, по местным меркам, неслыханная удача, так долго тут прожить, не погибнуть и не превратиться в какую-нибудь нежить.

Девушка много всего рассказала Антону об этом мире и о тварях, его населяющих. К примеру, Маша, что набросилась на Антона накануне, раньше была ее подругой, они попали сюда вместе. Но Маше не повезло. Месяц назад заходили клиенты – вурдалаки. С тех пор, она шляется по ночам вокруг, потеряв свою душу, но не обретя покоя.

Что такое «фантом», Настя толком не знала. Она лишь предположила, что Антон одержим каким-то духом, что живет у него внутри. Как от него избавиться, она тоже не имела понятия.

Так же, и что самое интересное, Настя поведала о слухах, которые витают по городу, о том, что на Фонтанке, два дня назад, одновременно с появлением Антона, в этот мир пришла ведьма из самого могущественного клана. Говорят, что раньше ведьмы этого клана правили всем этим миром, и тогда людям проход сюда был закрыт. По слухам, опять же, глуты схватили эту ведьму и поместили в острог, где она и сгинет. Но что самое удивительное, Настя была почти уверена, что эта ведьма – Лена. Антон отказывался в это верить, но сомнения поселились у него в душе. Думая о том вечере, он вспомнил, что Ленка что-то чувствовала и как-то странно себя вела с самого начала…

Рассказала Настя и про глутов. То, что они замечают Антона – очень плохо, и на улице ему лучше не показываться. Так же, глуты охраняют несколько проходов между мирами и, в частности, похищают девушек для этого борделя. Екатерина Францевна в хороших отношениях с участковым мор-глутом, а ее заведение постоянно нуждается в пополнении, так как клиенты, после бурной ночи, зачастую любят перекусить девушками. Но это – не беда, как считает Екатерина Францевна, клиенты хорошо платят, и главное – чтоб они оставались довольны.

Также Антон узнал, что надо сделать, чтоб расторгнуть договор. По Настиному предположению, договор потеряет силу, если Екатерина Францевна умрет.