Текст книги "Не родись красивой (СИ)"
Автор книги: Марта Раева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
Глава 4
Шагая короткой дорогой, она совсем не заметила, как быстро дошла до знакомого здания, потому что занята была мыслями о том, что в этом человеке ее удивило. И поняла, что удивило: это дружеское пожатие теплой руки и особенный мужской взгляд. Ничего такого ей еще не приходилось испытывать. И еще подумала: «А „до встречи“ не получится, ведь Костю переводят в нейрохирургию, и это в другом корпусе больницы».
Сразу окунулась в дела, которых перед праздниками было много. Прибавились хлопоты по украшению коридора, наряжать елку тоже пришлось всем, кому предстояло дежурить. Поэтому заглянула в палату Кости уже глубоким вечером. Он стоял и смотрел в окно, опираясь ладонями в подоконник, костыли стояли рядом.
– Костя, я думала, вы уже легли.
Он повернулся, взглянул коротко и снова стал глядеть в окно. Катя подошла, мягко взяла за локоть и, когда он снова посмотрел на нее, головой показала, дескать, надо пойти к кровати. Он оперся на ее плечо и на одной ноге поскакал рядом. Катя поставила костыли рядом с кроватью и присела на стоящий рядом стул. Костя молча лежал, и взгляд, устремленный на нее, был очень серьезный.
– Мы не увидимся здесь больше, а ты даже не торопилась прийти.
– Почему не увидимся? Завтра утром я приду делать влажную уборку, и будет время попрощаться.
Помолчали. Катя первой нарушила молчание:
– Нейрохирургия – потому что у вас часто голова болит?
– После обеда был приглашенный профессор, сказал, что с операцией можно повременить.
– Значит, вас не переведут завтра?
Тут Костя отвел глаза и, повернувшись на бок, подпер здоровой рукой голову и, наконец, широко улыбнулся:
– А ты хотела бы, чтоб не переводили? – Не получив ответа, продолжал с улыбкой смотреть на нее. – Я то же самое спросил у профессора. Но он сказал, что нужно тщательное обследование и наблюдение.
– Вот как… А ваши конечности там будут лечить?
– Наверное… Ты будешь меня навещать?
– Нет, у меня не будет времени.
– Ты просто обязана продолжать заботиться обо мне.
– Вы уже не будете больным нашего отделения.
– А я думал, мы стали друзьями. И мой друг должен проявлять обо мне заботу несмотря ни на что.
– Мы друзья, пока вы у нас лежите.
– Как это?! – возмутился Костя и даже сменил позу, усевшись поудобнее. – Разве дружба наша закончится, как только выпишусь?
Катя не стала даже отвечать на эти возгласы, ей давно уже был очевиден ответ.
– Ты серьезно? – продолжал допытываться Костя.
– Если вы думали, что не закончится, это говорит о том, что вы хороший человек. Я благодарна, если вы считали наше общение за дружбу. На самом деле, когда выпишетесь, вы уже будете другим, будете с облегчением думать, как хорошо, что неприятное времяпрепровождение закончилось, что все позади. И у вас все вернется в привычную колею, будете вспоминать эти дни в больнице как длинный неприятный сон, радоваться общению с друзьями и родными, здоровому образу жизни.
– Слушай, Катя, я уже просил тебя быть на «ты» в разговоре со мной. Ты потому не переходишь на дружеский тон, что считаешь нашу дружбу временной?
– Костя, как я могу быть с вами на короткой ноге? Точно так же – как я могу надеяться на продолжение нашего общения? Где вы, а где я?
– Что это? – И он передразнил с неприятной интонацией последние Катины слова: где вы, а где я?
– Разве непонятно? – заговорила Катя с волнением в голосе. – Есть такое выражение: знать свое место. Так вот я как раз знаю свое место. Недавняя школьница, не представляющая из себя ничего значительного, санитарка – самый низший чин в больнице. Разве не так?
Наступило молчание. Костя продолжил разговор, но при этом сменил тему:
– Знаешь, Катя, для недавней школьницы твоя речь очень впечатляет, она такая правильная, что почти совершенна.
Катя уставилась на Костю возмущенно: так перевести важный разговор на другие рельсы может человек, который не принимает ее слова всерьез. И потом даже успокоилась. Хорошо, что и ее не принимает всерьез. Так даже легче пережить его выписку из отделения. Встала, чтобы поскорее покинуть палату и успокаивающим, профессиональным голосом проговорила:
– Больной, уже поздно, надо засыпать.
Костина реакция была неожиданной: он пропел первую строчку знакомой детской песенки: «Спят усталые игрушки, книжки спят». Голос оказался приятным и музыкальный слух был отменный. Катя с улыбкой продолжила: «Одеяла и подушки ждут ребят…» Вот так всегда: шутки, приколы так и сыпались на нее во время их разговоров. И этот закончился, с грустью подумала Катя, выходя из палаты хотя. Однако была рада, что осмелилась высказать наболевшее.
Утром зашла в Костину палату и, увидев, что он спит под капельницей, тихонько стала протирать мебель, пол, а когда взглянула в его сторону, заметила, что он лежит с открытыми глазами. Легонько похлопал по краю своей кровати – так просил подойти. Сняв перчатки, Катя села на стул, но Костя продолжал настаивать, чтобы она села на кровать. Выполнить его просьбу было очень опасно, потому что мог зайти кто угодно, но покорилась.
Костя взял ее за руку и заговорил:
– Катюша… Давно хотел так тебя назвать. Сегодня можно все сказать. Когда буду уходить, хотел бы, чтобы ты пришла попрощаться. Если не придешь, смертельно обижусь. И дай твой телефон, я тебе запишу свой номер, а себе – твой. – Затем вернул телефон. – Иди теперь работай, Катюша.
Катя долго помнила то, как он произнес ее имя, доброту, которая исходила из его глаз, когда держал ее руку в своей руке. Но, конечно же, ее, как нарочно, отправили на склад за перевязочными материалами, и когда, вернувшись, торопливо забежала в его палату, она была пуста. Ее оттолкнула, входя, хорошенькая Настя со словами: «Посторонись! Еще поплачь, брошенная ты наша… Тебя Нина Николаевна обыскалась».
Стараясь не показывать горькое разочарование, Катя направилась к сестре-хозяйке, но ее остановил возглас: «Катя, постой!». Со вспыхнувшей надеждой обернулась – но это ее окликал Митя.
Костя, разочарованный тем, что Катя не смогла проводить его, продолжал ждать, и когда усаживался, еще оглядывался. Понимал, что можно было позвонить ей, но решил это сделать, устроившись на новом месте. Палата существенно отличалась от прежней – была новой с иголочки и светлой, много было разных технических приспособлений за спинкой удобной кровати. С Митей поговорили о разных пустяках, улыбался его шуткам, на сердце даже полегчало. И настроение совсем поднялось, когда Митя предложил написать Кате письмо.
– А ты напиши ей письмецо, ведь еще наговоришься по телефону, и я отнесу Кате. Ей будет приятно, да и сам успокоишься.
Он ушел в ординаторскую к лечащему врачу, а Костя, подумав, решил, что совет друга очень даже ничего. Писал недолго, решил, чем будет короче, тем лучше. Свое расстройство решил выразить искренними словами и сочинить фразы, опровергающие то, что она наговорила ему вчера вечером.
Когда передавал письмо, спросил у Мити:
– Ты был вчера там, где Катя живет? Да, она мне сказала, что видела тебя. Это рядом, близко?
– Здесь рядом, недалеко от набережной. Хороший район, не слышно соседней шумной улицы. И дом старый московский, добротный.
– Ты говорил с ней? О чем?
– Да так, ничего особенного. Предложил подвезти ее на работу, но она отказалась, сказала, что идти недалеко, совсем рядом.
– И все?
– Ну, она не очень-то была разговорчива, торопилась. Но я знаю, что ты хочешь услышать. Одета скромно, не похожа на знакомых нам искательниц приключений, да ты и сам это знаешь. Пальто только легкое, не по погоде, вязанные шапочка, шарф и варежки. Наверно, сама вязала. И в свете фонаря лицо было такое милое… чудесное. Скоро несомненно превратится в красавицу. Если фея поможет… Если же не поможет, ее ждет участь вполне обычная, а может быть, не очень завидная. Как у поэта: будет бить тебя муж-привередник и свекровь в три погибели гнуть. Ничего не изменилось… Поэтому: не гляди же с тоской на дорогу, и за тройкой вослед не спеши…
– Однако… Всегда догадывался, что ты заядлый скептик. А как же это: коня на скаку остановит, в горящую избу войдет.
– Потому что… кони все скачут и скачут, а избы горят и горят.
– Да, ладно, кончай, знаю, что с культурной памятью у тебя все в порядке. Что там с судом, ты узнал? Кого на этот раз хочет подставить этот подлец?
– Всё отлынивает, хочет выкарабкаться. Но куда там… Авария на его совести, разберутся, думаю, и раздадут всем сестрам по серьгам. Хорошо еще – жертва только ты, а не пешеход.
– Я его чуть не убил… Если бы не был прикован к металлической кровати, точно – убил бы… Предлагал такое!.. Знаешь, и тут без Кати не обошлось. Приняла удар на себя.
– О чем это ты? Все о Кате да о Кате… Давай письмо, передам вместе с приветом.
– Ладно. Ты клинья к ней не подбивай, понял?
– Да понял, понял… Когда ей звонить будешь?
– Пусть пообедает… А ты иди сейчас, чтоб до обеда встретился.
– Ты такой чувствительный… Не ожидал от тебя…
– Вот влюбишься, тоже себя не узнаешь, – засмеялся Костя.
Друзья перемигнулись и расстались.
Глава 5
Когда Митя увидел Катю выходящей из Костиной палаты и окликнул ее, отметил на ее лице радость, мгновенно сменившуюся разочарованием. Неприятно кольнуло в сердце, понял, что это была зависть к другу. Снова поразился тому воздействию, которое оказывала на него эта девушка. Скромная, неприметная – и необыкновенная. Что в ней было такого? Почему-то уже в который раз при взгляде на нее в нем возникает радостное волнение, которое усиливается, когда она вот так стремительно поворачивается и смотрит на него каким-то необычным взглядом. Или это ему так кажется?.. Письмо взяла и улыбнулась ему благодарно – как подарком желанным одарила.
За рулем к Мите снова вернулось беспокойство за друга. Врач ничего утешительного не сказал, но подтвердил, что профессор Савицкий пока воздерживается от операции, надеется на свойства крепкого организма. У самого Мити еще было несколько беспокоящих проблем. Стоило приехать из дальних странствий домой, и все вернулось на круги своя – без него не могли обойтись ни родные, ни друзья. Всем оказался нужным, все в нем, безотказном, нуждались… А кто бы помог ему, одинокому, оставшемуся без той, единственной, которая бы сделала его полностью счастливым?
Катя была счастлива в этот день: прочитанное письмо Кости согрело ее таким теплом, что она просто летала. Радостно думала, как дома вечером его перечитает.
А дома было нерадостно: тетя пилила ее за то, что совсем не думает о выполнении предпраздничных дел, требовала, чтобы отказалась от дежурств и успела помочь подготовиться к празднику нового года, к Марининому приему гостей. Кроме того, тетя спросила, что она надумала насчет своего новогоднего вечера. А Катя уже решила: она пойдет в кинотеатр на вечерний киносеанс, потом на площади в шумной праздничной толпе будет смотреть на фейерверки и гулять по нарядному городу – надо только потеплее одеться.
Решила прибраться на кухне, подготовить ее к завтрашней генеральной уборке. Вспоминала Костин звонок – впервые беседовала с ним по телефону, разговор был каким-то деловым и неприятно задел ровной, почти равнодушной интонацией. Он сообщил, что новогодний вечер он встретит дома, куда его отвезет Митя. Спросил, где она будет отмечать праздник, и в тон его равнодушному голосу ответила: «В семейном кругу, конечно».
Слышала, как пришла Марина, о чем-то долго советовалась с тетей в своей комнате. Потом залетела на кухню и, поглощая приготовленный ужин, заявила:
– Мы тут подумали, ты должна будешь тоже принимать гостей. Но чтобы за столом не засиживалась, а ухаживала за гостями. Да и кое-какие блюда сготовишь.
Катя не знала, радоваться или огорчаться такому раскладу. Что ж, не привыкать к тому, что и дома, и на работе ей уготована роль обслуживающего персонала, принимающего покорно приказы и окрики. Когда-нибудь должна же закончиться эта роль… Сказала себе: Катя, просто смирись, и при такой жизни есть маленькие радости… Она нащупала в кармане халатика бумажный конверт и внутренне улыбнулась. Письмо Кости она будет хранить столько, сколько ей будет дорог этот человек, решила Катя. Оно дышало такой заботой о ней, которой она никогда не знала после смерти мамы.
«Катюша, жалко, что не увидел тебя еще разок. Знаю, что не смогла прийти. Я еще в больнице, хотя и не в твоем отделении. Поэтому надеюсь еще на продолжение нашей дружбы. Если бы ты знала, как я к тебе отношусь, ты бы не думала о разнице между нами. Мы подружились, потому что мы с тобой одной группы крови – помни об этом, хорошо? Питайся вовремя, не перенапрягайся. Я после обеда позвоню. Твой друг Костя».
Все последующие дни Катя повторяла выдержки из письма и даже пробовала произносить их вслух. Они звучали то очень трогательно, то как-то по-чужому, как будто их произносил незнакомый человек. И по телефону Костя мог говорить очень по-разному: то с теплотой, то, наоборот, было похоже, что сердится; иногда слышно было, что шутит, улыбаясь, а то слова порой были какими-то казенными, будто говорились через силу. Или это только казалось ей? Ее настроение менялось постоянно от этих мыслей. Но в основном дни тянулись медленно, неинтересно. Его бывшая палата и коридор отделения уже не были такими, как раньше, когда все время ощущалось его присутствие. И не бежала уже больше с волнением на работу, а шла медленно, с тягостным чувством. На вопрос Кости в телефонном разговоре, почему она не хочет его навестить, отвечала: «Как-нибудь потом, хорошо?» Больше он не настаивал.
Ей дали выходной 31 декабря, и закрутилась череда дел, в основном это была готовка закусок. Марина тоже занималась своей подготовкой: рассматривала сувениры для подарков гостям, доставала и расставляла в тетиной комнате красивый фарфор и серебро, довольно напевала, потому что уже было все закуплено в беготне по магазинам, да приглашенные должны были принести свой пай для праздничного стола, в основном напитки. Тетя руководила сначала с интересом, а потом лежала перед телевизором, дремала.
Раздался звонок Катиного старенького мобильника – это был Костя.
– Катюша, привет! Я уже дома.
– Здорово как! Как себя чувствуешь?
– Хорошо. Голова не болит. А ты как?
– Я занимаюсь стряпней.
– Да, насытимся сегодня праздничной едой. Я тут хотел тебя предупредить, что, наверное, среди гостей будет и знакомый тебе человечек.
– Кто это?
– Не буду говорить, пусть будет для тебя сюрпризом. Я приготовил тебе подарок, он передаст. С наступающим тебя, дорогая Катя!
Катя тоже поздравила Костю и после окончания разговора подумала: «Неужели снова Митя? Похоже на то…». И одернула себя: «Возможно ли новое появление в этой квартире такого мужчины, как Митя?» Слишком он не подходил к стенам, комнатам, самой атмосфере того жилища, где она пребывала, да и к ее жизни тоже. Это она почувствовала в тот раз, когда он приходил с Мариной и когда быстро догонял ее по лестнице их старого дома. Такие люди обитают совсем в другой обстановке, где-нибудь в пентхаусах с евроремонтом, с той новомодной обстановкой, которую она видела только в современных фильмах.
К вечеру последние приготовления были окончены, запахи кухонной готовки уничтожены проветриванием и спреями. Обе женщины, мать и дочь, очень нарядные, велели Кате переодеться, совместно принарядили и ее, заставили сделать макияж, волосы она прибрала в длинный хвост. Тетя ушла к подруге.
И вот потянулись первые гости, шумные, веселые, мужчины и женщины, все симпатичные – все-таки люди искусства, той сферы, в которой вращалась Марина. Знакомились, Катю представляли как младшую сестру, школьницу, она не возражала. Сели за стол проводить старый год. Немного посидев, Катя в основном была на кухне, иногда заходила к гостям проверить, как можно обновить тарелки. Шумные голоса и смех слышны были на кухне, и Катя устало подумала: «Поскорее бы закончился этот прием гостей». Кто-то из мужчин забегал, чтобы попросить орудия для открывания бутылок или еще какие-нибудь приспособления. На нее мало кто обращал внимания, и Катя была рада этому.
Прибыли еще опоздавшие гости – молодые парень и девушка. Когда они прихорашивались перед зеркалом в коридоре, вновь открылась дверь, которую прибывшие предусмотрительно не закрыли на замок. Вошел Митя – в теплой расстегнутой куртке, обнимая большой пакет в руках. И Катя вовсе не удивилась.
Глава 6
Когда Митя забрал его из больницы и вез домой, Костя поразился услышанной из уст друга новости: Митю пригласила в гости Марина, сестра Кати.
– И ты согласился?
– Да вот думаю всё… Сначала отказался, когда Марина подошла вместе с моим коллегой и стали уговаривать присоединиться к их компании. Объяснил, что родители, сестра с зятем рассчитывают, что наконец семья вся будет в сборе. А сейчас подумываю посидеть дома с ними до позднего вечера и отправлюсь по приглашению, чтобы потом вновь вернуться.
– Ты, вероятно, из-за Кати хочешь пойти, не из-за Марины же?
– А тебе неинтересно будет, если я расскажу о том, как Катя встретила новый год? – ответил вопросом на вопрос Митя, коротко взглянув на Костю…
– О, ты обо мне думаешь!? Какой у меня замечательный друг!
– Твоя ирония означает, что ты против?
Костя отвернулся и невидяще уставился в окно на проезжаемую зимнюю улицу. Митя явно чувствует интерес к его Кате. Да и не мудрено: она стала близкой ему, его другу, и это подогревает его интерес. К тому же, такая девушка вполне во вкусе Мити – она не может не понравиться, в ней есть что-то особенное, не только привлекательная внешность. Ведь и его с самого начала так потянуло к ней… Наконец заговорил:
– Конечно, друг, поступай, как считаешь нужным. Расскажешь в деталях потом. Захвати от меня подарок, мама должна была по моей просьбе купить что-нибудь, она знакома с Катей. Ничего, если я вручу не сам. Хороша ложка к обедне, как говорится.
Митя положил пакет на тумбу и сказал:
– Здравствуй, Катя. С наступающим тебя!
– Здравствуйте, Митя. Спасибо. – Показала, куда повесить теплую на меху куртку и повела его туда, где голоса становились все шумнее и веселее.
– Катя, – остановил ее Митя. Из кармана смокинга достал коробочку. – Костя просил передать тебе свой подарок.
Катя взяла из протянутой руки Костин подарок со словами: «Да, он мне говорил об этом по телефону».
– Ты знала, что я приглашен?
– Нет, Костя не сказал, что это вы передадите подарок.
– Понятно. Ну, что ж… еще поговорим, да?
Катя кивнула. Митя вошел к гостям – и шум усилился, раздался хор голосов: «Ура! Митя пришел! Какой ты молодец! Штрафную ему!» Катя задумчиво смотрела на серую продолговатую коробочку и думала о том, что Митя странно появился, странно глядел на нее и казался очень молодым, даже походил на ее одноклассников мальчишеским поведением. Странно было видеть мужчину с такими великолепными физическими данными волнующимся (или она ошибалась?) перед ней, девчонкой, прислуживающей гостям своей сестры.
Очень захотелось увидеть Костю, услышать, как он ласково произносит ее имя. Прошла к своему столу, но не стала рассматривать подарок. В это время услышала голоса вошедших подвыпивших женщин и с любопытством оглядела их. Им захотелось закурить, с чем они обратились к Кате. Она подала им пепельницу и краем уха слушала их разговор.
– Каков этот Митя!.. Красив, талантлив – и холостой!
– А ты видела, как Марина его обхаживает? – Говорившая после этих слов замолчала, видимо, получив молчаливое предостережение от собеседницы, но Катя, укладывая на тарелки мясную нарезку, сделала вид, что не обратила внимания на последние слова. Когда зашла в комнату к столу и поставила тарелки перед гостями, Катя решила присесть, потому что ей послышалось в разговоре имя Кости. Митя взглянул на нее и, видимо, продолжил общий разговор:
– Я со многими говорил, но только Костя смог объяснить, как получилось, что Алешин сел за руль пьяным. Костя пришел с опозданием и на защиту, и на празднование. Предложил Алешину повести машину с виновником торжества и его девушкой – этот дурак ответил отказом, дескать, машину свою никому не доверит. В момент наезда на пешехода Костя вмешался и отвернул руль, и пожилой мужчина – пешеход упал, все в машине так и решили, что случилось самое страшное… Тут откуда-то вывернулась встречная и, как ни старались оба, отвести столкновение не удалось… к счастью, не сильный был удар. Пострадали оба, но в разной степени. Сидевшие сзади и Алешин, все трое, кроме Кости, выскочили и бросились к упавшему. Слава богу, мужика слегка задело, отделался легким ушибом. Вернулись к искореженным машинам, водитель тоже был жив. Если бы не Костина реакция, все сложилось бы плачевно. И парадокс, что один Костя пострадал от удара, голова вся в крови, держится за ногу одной рукой, другая висит – сидящие сзади рассказали. А этот подлец еще просил Костю соврать об истинной причине аварии, мужик написал все-таки заявление…
Катя слушала с внутренним ужасом, хотела бы и дальше узнать еще подробности, но один из гостей запротестовал: хватит о грустном, праздник все же…
Зазвонил Катин мобильник, она вышла в коридор и услышала голос подружки Лизы. Поздравили друг друга, но ее голос звучал совсем невесело, о причине обещалась рассказать (ха-ха!) в следующем году. Вышел в коридор Митя, знаками и губами спросил, не Костя ли звонит. Покачала головой и, попрощавшись с подругой, предложила чаю, поскольку заметила, что тот не пил спиртное. Зашли в столовую, женщины весело заговорили с Митей, тоже запросили чаю.
Но близился звон курантов и начиналась речь президента, поздравляющего страну с новым годом. Митя подал Кате бокал с шампанским, сам тоже поднял свой бокал – и настала последняя минута уходящего года. Кате было так странно в эту минуту сидеть рядом с человеком, которого недавно совсем не знала, но который казался очень знакомым, даже близким. Ведь он был другом Кости, и это объясняет ее странное и приятное чувство, ощущение радости от того, что ее одиночество может быть ненадолго забыто. Улыбнулась, глядя в лицо Мите. И он смотрел улыбчиво, не отрывая глаз от ее лица. Подумалось: «Какой он все-таки симпатичный, глаза серо-голубые, красиво лежащие волосы – он шатен… и всем своим интеллигентным обликом просто неотразим».
Вдруг почувствовала неладное, что-то заставило повернуть голову, и она поймала взгляд Марины, сидящей во главе стола. Ненавидящий взгляд. Враз вернулось обычное состояние подавленности, приниженности. И когда Митя предложил выйти погулять на улицу, полюбоваться фейерверками, Катя отказалась, сославшись на занятость. Он сразу засобирался, сказал, что его ждут в другом месте, и она его пошла проводить, но ее опередила Марина. На правах хозяйки стала уговаривать остаться, суетилась вокруг него, надевающего куртку. Катя кивком головы попрощалась с ним и вернулась к своим обязанностям.
Гости еще долго не расходились, а когда шумно вывалились на площадку, наступила тишина, квартира приняла привычный вид, только заваленный недоеденной пищей стол и мусор повсюду свидетельствовали о недавнем шуме и веселье. Когда Катя вытирала посуду и составляла ее на чистом кухонном столе, вошла Марина с очень неприятным выражением на лице. Катя почувствовала, что от нее как будто исходила волна злобы.
– Ты вела себя сегодня неподобающе. Ты что – хорошо знакома с Митей? Что ты возомнила о себе! Да ты понимаешь, что наделала?! Он пришел ко мне, я его выбрала! Я пригласила! А ты все испортила!
Катя обессиленно слушала гневный монолог и ругала себя за то, что не смогла предвидеть такой реакции. Ведь теперь не будет для нее нормальной жизни в доме. Да и тетя умножит негодование сестры и будет снова недовольна ею, больше, чем всегда.
– Только попробуй еще общаться с Митей! Увижу, узнаю – тебе будет несладко! Я такое приготовлю, чтобы уничтожить тебя…
Возмутившись такой несправедливостью, Катя не могла смолчать:
– Я ничего не сделала такого, чтобы так угрожать. Разве я заслужила эти твои слова?
– Знаешь, что я сделаю? – не слушала ее Марина. – Я такое о тебе Мите скажу… Мало не покажется…
– Да что такого дурного ты можешь сказать обо мне?
– Я скажу то, что моя мать сказала о тебе твоему отцу.
И замолчала. От ее запальчивости вдруг не осталось и следа.
– И что же тетя сказала обо мне моему отцу?
Катя не получила ответа, потому что Марина нервно рассмеялась и оставила ее одну – застыть надолго с полотенцем в руках страшно расстроенной и недоумевающей.
