Текст книги "Не родись красивой (СИ)"

Автор книги: Марта Раева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Как это – озвучить? – Алёну обеспокоило предложение Кати.

– Очень просто – вопрос, который вы подняли, можно обсудить в общем разговоре с мужчинами, они сейчас подойдут.

– То есть я должна на эту тему говорить при них? Вы шутите?! Почему нужно с ними говорить на эту тему? Вы хотите выставить меня в дурном свете?

– Вы правильно сформулировали, что я хочу.

– Знаете, я слышала, что о вас говорят… что вы из себя представляете! Охотница за богатыми мужчинами! Вот кто вы такая! – Алёна раскраснелась от возмущения. И уже не владея собой, почти выкрикнула то, от чего у Кати помутилось в голове. – И каждый очередной мужчина обязательно раскусит вас! Как это сделал Костя. И так же поступит с вами Митя… Так и бывает с такими, как вы… распутницами!

Алёна шумно дышала, пот выступил на ее лбу. Катя же старалась не показать, как ей стало плохо от этой злобной тирады. Отвечала почти так же, как летом на даче в подобном разговоре с Наташей:

– Я вас выслушала. И у меня возникло только одно чувство… оно касается Кости. Мне жаль его… Вы очень злой человек. Вы не достойны его. – Еще хотела сказать фразу порезче, но сдержалась. Тем более, что в гостиную дружно входили мужчины.

Костя внимательно посмотрел на молодых женщин – обе были от чего-то возбуждены. Митя сел рядом с женой и, взяв ее за руку, спросил тихо: «Все в порядке?» Она кивнула, но тревога на лице Мити не сходила, тогда она через силу улыбнулась и сжала в ответ его руку.

И тут случилось неожиданное. Алёна вскочила со своего места и пальцем ткнула в сторону Кати. В тишине особенно громким показался голос девушки. Кате даже показалось, что она чуть ли не взвизгнула. Сердце сжалось от мучительной тоски. И от жалости ко всем присутствующим. Потому что в гостиную вошла еще и Лидия Ивановна.

– Костя, ты должен меня защитить. Эта женщина сказала, что я тебя не достойна.

Все с изумлением замерли. Растерянно переводили взгляды с Алёны на Катю и обратно. Первым заговорил Илья Александрович, в его голосе звучали примирительные ноты – так обычно взрослые разговаривают с поссорившимися детьми:

– Ну-ну, Алёна, успокойся. Катя, зачем ты так?

Его резко прервал Костя.

– Не забывай, Алена, где ты находишься. Здесь сидит моя семья и друзья… они тоже члены моей семьи.

– А она… она тоже твоя семья? Почему тогда она оскорбляет меня?

Митя снова взял Катю за руку. Заглянул в ее лицо – она опустила голову и молчала. Костя ответил Алёне со всем спокойствием, на которое был способен:

– Не думал, что у тебя такой скандальный характер.

Алёна села и стала искать глазами того, кто ее поддержал бы в ситуации, которую она сама и создала. Но все старались не смотреть в ее сторону. Пришлось Кате заговорить, потому что обвинение прозвучало в ее адрес и, наверно, надо было что-то сказать в ответ.

– Простите меня, Илья Александрович, Лидия Ивановна. Я не хотела портить праздничное настроение. В этот день, наверно, нам надо относиться друг к другу добрее, милосерднее. Извините и вы меня, Алёна.

Дальше говорить не могла, душили слезы. Тут заговорил Митя, добрый, милый, ее Митя. Заговорил – и все залюбовались им. Его голос был таким уместным в этот неприглядный момент, он звучал с таким несомненным благородством, что все готовы были слушать и слушать его.

– Знаете, друзья, я заметил за Катей такую черту… она совсем не умеет себя защитить. Если надо постоять за себя, она отступает… соглашается даже с теми, кто ее топчет… Зачем, Катя, ты так поступаешь?

Заговорил и Костя.

– Мы с Митей летом слышали разговор… Слышали бы и вы, как говорила с Катей моя бывшая жена Наташа, обвиняла ее… обижала… а Катя молчала. Только сказала, что Наташа не заслуживает меня…

Тут Алена вскочила – было видно, что оскорблена противоположным отношением мужчин к ней и к Кате. Родители Кости до этого молчали, но здесь стали сочувствовать Алёне.

– Алёна, вы успокойтесь, видите, никто не хочет вам зла, – говорила Лидия Ивановна. – Катя погорячилась.

Пока Алёна раздумывала, как поступить, Костя тоже встал и сказал:

– Алёна, если ты хочешь уйти, я тебя провожу. Катя, ты успокойся, тебе вредно волноваться.

Родители удивленно смотрели на него. Катя выглядела совсем расстроенной. А Митя незаметно сделал знак Косте, понятный только им обоим: пальцы его были сложены таким образом, что говорили: «Ты молодец!» Алёне пришлось подчиниться Косте.

Глава 35

Когда они ушли, оставшиеся две супружеские пары молчали недолго. Лидия Ивановна заговорила первой, чувствовалось, что она разгневана.

– Катя, вы разрушили очередную возможность устроить Косте свою судьбу.

Катя ужаснулась. Неужели она так виновата?! Что же она наделала!

Тут снова вступил в разговор Митя.

– Извините, Лидия Ивановна, а еще какую возможность Катя разрушила… до этой возможности? – Митя с иронией собрался выслушать Костину маму. Уж он-то хорошо знал своего друга. Если ничего не говорил ему об этой Алене, значит, всерьез не относился к ней. – О какой возможности, кроме этой, вы говорили? О Наташе? Да ну, вы серьезно? Она действительно не достойна вашего сына. Кого еще вы имели в виду?

– Митя, видите ли… Катя два раза сказала, что ни та, ни другая не достойна Кости. И тем самым, может быть, неосознанно… поступает… как собака на сене. Мне не достался, пусть не достанется никому.

Катя обомлела. И это говорит Лидия Ивановна? За что она так с ней?! И это был не конец ее обвинениям

– Катя, я относилась к вам хорошо из-за внука. А Костя – мой сын, единственный сын, за которого я готова… всякому, кто мешает ему… ставит ему палки в колеса… портит ему жизнь… дать отпор! У него было уже два брака, и оба неудачные. Теперь Алёна, без пяти минут невеста. И что?! Сколько еще должно продолжаться, Катя, ваше вмешательство в его судьбу?

– Как жалко, Лидия Ивановна, что Костя не слышит такую несправедливость! Такую чушь! Скажи, Катя, что она тебе недавно наговорила?

– Митя, это Кости не касалось. Я действительно поступила как эгоистка. Ну и что, что она похожа на Наташу? Мне надо было стерпеть…

– Все! Не могу больше слышать! Идем отсюда. Где Санька?

– Он спит. – Лидия Ивановна оперлась в бессилии на мужа.

– Ничего, спящим увезем. Собирайся!

Катя посмотрела на Лидию Ивановну, потом на Илью Александровича. Их недоброжелательное к ней отношение было очевидно. Испорченный праздник… испорченная судьба Кости. И во всем ее вина. Опустив голову, пошла вслед за мужем.

А дома ее ждал неприятный разговор с Митей.

– Ты должна рассказать, что она тебе наговорила, эта… слов нет, хочется выматериться! Ведь она заслуживала твоих слов, да?

– Митя, зачем тебе это? Только расстраиваться…

– Ну, да, ты расстроилась – ничего, а я расстроюсь – ой-ой-ой!

– Ладно… Она в основном говорила обо мне. И о тебе. О нас с тобой.

– Что?! И ты не хочешь говорить?

– Митя, тебе лучше не знать. – На вопрос «почему?» – только вздыхала. Ее самочувствие становилось все хуже и хуже. Как повторить, что было сказано злой женщиной? Нет, не буду, – решила она.

– Говори! Иначе я не знаю, что сделаю!..

Так что Кате долго продержаться не удалось. Подумала: «А, что будет – то будет! Ты сам напросился!»

– Митя, она сказала, что мы с тобой скоро разведемся. – Увидела изумление в его глазах. Надо же, еще удивляется!.. – Сказала, что у тебя есть пассия, она слышала, что ты скоро разведешься со мной.

Катя напугалась, когда увидела лицо Мити. Он замер, потрясенный. Тогда она заторопилась:

– Знаешь, это я уже слышала от Тамары. Это ее лексикон. Кто, кроме Тамары, знает, что ты встретился со своей первой любовью? Кто, кроме Тамары, мог проинформировать ее, вызвать, чтобы приехала в Москву? Говорила мне, что знает… что ты встречался с ней во время твоей командировки. Зачем Тамара рассказывает другим? Рассказала Наташе, теперь Алене…

– Замолчи! – хриплым голосом ответил Митя. Отвернулся. Затем его голос стал чужим, неприязненным. – При чем тут Тамара? Зачем надо наговаривать на нее? Не зря сестра тебя невзлюбила!

Катя подумала: «Нет, это слишком для одного дня! Сначала Алёна ей наговорила черт знает, что! Потом Лидия Ивановна обвинила ее, пусть и небезосновательно. А теперь Митя!..»

– Митя, кто тогда распространяет эти слухи?

– Прекрати! Ты ничего не знаешь!

– О чем ты? О том, что у тебя отношения с Милой? Я это знаю.

– Да, ты подозреваешь, ну, и продолжай… на здоровье!

– Митя, ты обещал ей развестись со мной, я слышала…

Митя повернулся и медленно подошел к ней. Близко-близко. Катя выдержала его взгляд, непривычно озлобленный.

– Да, я слышала твой ночной разговор с ней… Случайно.

– Что?! Ты подслушивала?

– Я же говорю… случайно.

– Еще что слышала?

– Что ты ее любишь, – тихо проговорила Катя и закрыла глаза. Невыносимо было видеть ненависть в Митиных глазах.

– Да, ты правильно сделала, что подслушивала. Теперь ты все знаешь. – Эти слова он выговорил негромко и так отчетливо, что ей захотелось заткнуть уши. – И что теперь будешь делать? Да ничего не будешь! Ты же согласишься и примешь это как данность. И правильно поступишь. Потому что знаешь: я и тебя люблю.

Эти слова Митя уже произнес более спокойно. Катя видела, как он отошел от нее. Отвернулся. Подошел к дивану, уселся. Потер виски, опершись локтями на колени. Все его движения говорили о том, что он задумался, что пытается осмыслить ситуацию. Сама она чувствовала полнейшее безразличие, ей не хотелось ни о чем думать. Какие-то мысли стучались в голове, но она отмахивалась от них. Не знала, сможет ли сдвинуться с места, где застыла в начале этого ужасного разговора. Попробовала двинуть ногой и пошатнулась. Сказала себе: «Спокойно, не показывай слабость, будь сильнее… Ты сможешь…»

Встретила внимательный взгляд Мити и отвернулась. Не было сил смотреть на него. Это был все тот же Митя. Зато она была другая: ей было все равно, как он относится теперь к ней. Все равно: добрый или злой, любящий или равнодушный. Это был не ее Митя. И больше никогда она не скажет: «Мой Митя».

Набравшись сил, она старательно двинулась к выходу из комнаты. Вставший с дивана Митя преградил ей дорогу.

– Отойди, пожалуйста.

Катин голос звучал устало, и Митя послушал ее. Она прошла в комнату сына, и осталась там, потом накормила его, усыпила и сама прилегла. Уснула и спала без сновидений.

Митя решил вернуться к себе. Пока ехал, прислушался к своим чувствам. Было очень жаль Катю. Вины он не чувствовал, но жалость к ней не оставляла его. Жалость… и еще удивление. Она всегда удивляла его. В этой безобразной сцене с ним она была на высоте. Смело шла навстречу беде, не закрывалась от нее. Приняла ее. Не стремилась разжалобить его или попросить о чем-нибудь. Как это сделали бы другие женщины. Например, Мила в этой ситуации, проявила бы чудеса женской хитрости. Обняла бы его…

Митя отмахнулся от этого сравнения. Понимал, что надо любой ценой вернуть расположение Кати. У них ведь скоро родится ребенок. И тут понял, что не сможет быть рядом с ней до ее родов. Не сможет честно смотреть в ее глаза. Ведь он предал не только Катю, но и их сына.

Наутро вернулся, чтобы попрощаться. Она была спокойна. Спросила, что он собирается делать.

– Я уезжаю. Не говорил тебе… не знал, как сказать, что должен уехать. Приеду через четыре месяца.

Разглядывал ее милое лицо, всматривался в выражение глаз – они были спокойны и смотрели на него с жалостью. Подошел, обнял. И прошептал:

– _Прости меня.

Почувствовал, как она ответила на его объятие тем, что кивнула, прижалась головой к его плечу и тихо сказала:

– Поезжай, Митя. Ты ведь будешь счастлив?

Он кивнул. Когда уходил, она провожала его до дверей. Обернулся и сказал:

– Ты отпускаешь меня. – Хотел спросить, но интонация получилась совсем не вопросительной.

В машине посидел, ни о чем не думая. И горько сказал себе: «Дурак ты, Митя!»

Глава 36

Катя вспоминала, какой долгий путь она прошла со дня знакомства с Митей. Сначала он был дорог как друг ее любимого парня, стал и ее внимательным и добрым другом. Потом он – о, чудо! – влюбился в нее, стал ее любовником и затем мужем. Она была с ним счастлива. Пусть недолго. Должна быть ему благодарной. И не его личная вина, что он расстался с ней. Просто ей не повезло. Как всегда.

Привычно занималась домашними делами, покормила сына, поиграла с ним, перед дневным сном искупала. Когда возилась на кухне, в дверь позвонил Костя. Она совсем не удивилась.

– Видел Митю. Он сказал, что вы расстались. Это правда?

– Да. – На вопрос, почему, дала искренний ответ. – Так получилось. И никто не виноват.

– Это вчерашнее происшествие повлияло?

– Нет, Костя. Наше расставание началось раньше.

– Не верю. Митя пересказал содержание вашего с Алёной разговора.

– Твоя Алёна просто ускорила процесс.

– Она теперь не моя. Не об этом речь. Почему мама сейчас расстраивается о своих сказанных словах тебе?

– Она просто переживает, что ты из-за меня хочешь расстаться с Алёной.

– Ты обиделась на маму? Не обижайся, она сейчас раскаивается.

Катя слушала Костю и понимала, что он повлиял на самочувствие Лидии Ивановна. Даже представила, как и в чем он ее убеждал.

– Я не обижаюсь на Лидию Ивановну. Передай ей.

– Она сказала, что обвиняла тебя в моих неудачных браках. Что за чушь?! Ну, наш с тобой брак прервал я, не ты же… И какое отношение ты имеешь к браку с Наташей?

– Ты забыл? Из-за меня ты развелся с ней.

– Катя, не повторяй это за моей мамой! Она ведь тебя обидела, я знаю. Не обижайся. Она сгоряча это сделала. Думала, что у меня с Алёной серьезно. Я ей все объяснил. Ты тут не при чем! Ведь у вас были хорошие отношения, не нужно их портить.

– Костя, сколько раз тебе говорить? Я не обижаюсь.

Катя устала. Поняла, что хочет от нее услышать Костя.

– Ну, разве что… скажу, теплых отношений уже не будет у нас. Я с этим смирилась.

– Катя! Но я не могу смириться. И мама не сможет.

– Знаю. Из-за Санечки. Нет, здесь я не враг Лидии Ивановне. Неужели ты думаешь, что я буду как-то вредить ей. Плохо же ты знаешь меня… Она родной человек моему сыну.

Костя тоже устал. Видимо, на этом надо остановиться, решил он. Но не мог так просто завершить разговор.

– Зачем я ушел? Надо было до конца завершить эту ситуацию.

– Ну, со мной был Митя. Он меня защищал.

– Знаю. Защищал от нападок моей мамы. Неужели она все испортила?!

Тут Катя поняла, что должна все поставить на свои места. Она решительно подошла к Косте и резко спросила:

– Что ты хочешь? Чего добиваешься?

– Прости.

– Вот что. Слушай! Я оставляю за собой последнее слово. Твоя мама была права со своей точки зрения. Ей не дает покоя твоя разрушенная семейная жизнь с Наташей. Я оказалась последней каплей, чтобы ее разрушить. Насчет Алёны. Она так надеялась, что у тебя возникли отношения, которые могут завершиться твоей женитьбой. И снова я тут подвернулась, чтобы все испортить. Не прерывай меня!

Передохнула, чтобы продолжить. Костя молчал, был, как всегда, серьезным.

– Со своей же точки зрения, я ее понимаю. Она была на твоей стороне, не на моей. И это нормально. Я все равно ей не родной человек. И никогда не стану. Хотя по-глупому надеялась. Просто мне надо знать свое место. Теперь я буду знать. Давай на этом закончим. Войди в мое положение.

Тут Кате стало действительно плохо. Она закрыла глаза, потому что что-то произошло внутри нее. Как будто было темно и теперь все прояснилось. Она снова осталась одна в этом мире… одна навсегда. И не исправить. Так будет всегда. Сказала себе: «Ты должна знать впредь. Это тебе еще один урок. Не надейся, что станет по-другому». Сквозь пелену услышала далекий мужской голос:

– Тебе плохо, Катя?

– Нет, хочу спокойно полежать. Уходи. Уйдешь – мне станет легче.

Костя ушел. Наконец. Сейчас ей надо отдохнуть, набраться сил. Выстоять. У нее есть важные дела. Санечка. Будущий ребенок. И больше никого в ее жизни не будет. И не надо.

Костя не ушел. Заглянул в комнату к сыну. Мальчик проснулся и готов был плакать. Взял его на руки, успокоил. И сам успокоился.

Назавтра позвонила Лидия Ивановна. Спросила, нужна ли ее помощь. Катя сухо ответила, что да, нужна через несколько дней, когда закончатся выходные. Нужна будет еще два месяца до декретного отпуска. На этом разговор закончился. Катя решила до родов ускорить вопрос об устройстве Санечки в ясли-сад.

Отношения с Лидией Ивановной оставались ровными. Да и говорить-то было не о чем. Только то, что касалось Санечки. Даже если она увидит, что она, Катя, теперь изменила характер этих отношений, – это хорошо ради их будущих взаимоотношений.

Начались будни. За два месяца Кате предстояло завершить все дела по журналу, по своей рубрике. Надо было подготовить себе замену. Заметила, что стала требовательнее к коллегам. Для них ее резкий тон был непривычен. Ничего, тоже надо установить границы. Уж слишком она приблизила их к себе, вот они и распоясались… Екатерина Ильинична, видимо, решила, что такое положение дел временное из-за нынешнего состояния Кати. Хорошо, пусть так думает.

Перед самыми родами появился Митя. Позвонил, договорились, что придет к ней в один из выходных дней.

Он мало изменился за эти месяцы. Был так же внимателен, добр и к ней, и к Санечке. Что ж, он хороший человек. Только таким родным, как раньше, не будет.

– Катя, все произойдет вовремя? Ты знаешь, когда?

– Да, вот-вот. Договорились, что в этот день Лидия Ивановна приедет за Санечкой, и я в это время вызову скорую.

– Давай, я буду эти дни жить, ночевать здесь.

– Нет, Митя, это лишнее. Занимайся своими делами. Ты надолго приехал?

– Что за вопрос? Я не собираюсь никуда уезжать.

– Разве?

Митя понимал состояние Кати. Оно и не могло быть другим. Оставалось надеяться, что после рождения ребенка она станет помягче.

– Я больше не уеду так надолго…

– Что так? – Со вздохом поняла, что должна выслушать о состоянии дел Мити, о его планах на будущее. К ним она теперь не имела отношения, и потому они были ей не интересны.

– Все дело в моих финансах.

«Ничего себе, – подумала Катя, – об этом он никогда не заговаривал со мной».

– Видишь ли, я жил так роскошно, потому что имел процент с отцовского состояния. Он распределил его между мной и сестрой. А сейчас в этом решительно отказал. Сказал, что разбаловал меня, что у меня семья и я сам должен заботиться о ней.

– Ну, вот, Митя, надо нам подумать о разводе. После него Роман Никитич вернет все в прежнее русло. Пока не обзаведешься новой семьей.

Митя и к такому разговору был готов.

– О разводе не может быть и речи. Ведь мое жилье – тоже не мое. А после развода я могу лишиться и его.

– Как же так, Митя? Разве могут эти вопросы зависеть от решения твоего отца?

– Все дело в его отношении к тебе. Он считает, что я плохо к тебе отношусь. И решает финансово меня за это наказать.

Катя вздохнула. Вот уж не ожидала, что из-за нее бедный Митя лишится своего благополучного образа жизни. Снова она виновата. Решила его успокоить, хотя сочувствия уже к нему не было.

– Ну, ладно. Что может изменить развод? Я просто думала, что тебе нужна свобода. Если же пока дело терпит, подождем с ним. Тебе надо заканчивать с этой зависимостью от отца. Или ты питаешь надежды на наследство?

Митя не узнавал Кати. Так жестко она с ним никогда не говорила.

– Я понимаю, что ты ко мне теперь чувствуешь. Презрение, да?

– Митя, это твоя жизнь. Я к ней теперь не имею отношения. Кроме формального – наш брак закреплен на бумаге. И пожалуйста, не покупай больше дорогих подарков, никаких подарков – я их не приму.

– Ну, я вообще-то и сам зарабатываю. И не считай меня маленьким сыночком. Да, я привык так жить, отец всегда был щедр ко мне.

– Ты поэтому вернулся? Потому что закончилась отцовская щедрость?

Теперь наступила очередь Мити вздохнуть. От изменившегося отношения Кати к нему. От изменения в ней самой.

– Зря я тебе все это рассказываю. Но тебе лучше знать, как обстоят у меня дела. Ты делаешь свои выводы, не лестные для меня. Я заслужил это. Но я вернулся, потому что обещал тебе.

– Митя, ты отец нашему ребенку. Этого не изменить. Но ты мне муж и я тебе жена – только на бумаге. Пожалуйста, имей это в виду.

Больше она не хотела его слушать. Да и Мите расхотелось говорить на эту тему.

Катя позвонила Роману Никитичу, попросила его встретиться. Гуляя с сыном в парке, увидела его издалека и улыбнулась – есть, оказывается, человек, которого ей хотелось видеть, разговаривать с ним, оставаться собой, прежней. Он тоже улыбался. Показался подвижным, моложавым. Значит, здоров, слава богу…

– Рад видеть тебя и малыша. Когда у него появится братик, а у меня внучок?

– Я тоже рада. Скоро-скоро.

Так не хотелось Кате разрушать хорошее настроение. И все-таки заговорила:

– Роман Никитич, Митя сказал, что вы его наказали из-за меня. Мне не хотелось бы, чтобы он был ущемлен только потому, что наш брак… дал трещину. Быть виноватой в этом не хочу.

– Это не ты, а он виноват.

– Но выходит-то по-другому.

– Значит, ты просишь быть к нему снисходительным?

Катя обрадовалась, закивала головой.

– Представьте себе, ваш сын всегда заслуживал уважительного отношения к себе. Вы таким его вырастили, воспитали. А теперь он лишится самоуважения. Я не хотела бы видеть его жалким. И все от чего? Потому что стал меньше меня любить?

– Катя, а ты его любишь?

– Если честно, уже нет. У него новая привязанность. Вернее, старая. – Катя решила довериться мудрому человеку. – Я его отпустила, его уже нет в моем сердце.

– Так быстро? А может быть, ты его не любила?

– Нет, любила. В него трудно было не влюбиться. И я рада, что мой сын будет походить на него. Митя хороший человек, трудно ему сейчас приходится. Не добивайте его.

Роман Никитич, стряхивая снег с Катиной шубки, наблюдая за возней Санечки около детского домика, задумчиво проговорил:

– Странный у нас разговор. Другой бы на моем месте подумал, что ты имеешь интерес к материальному положению своего мужа. А ты его имеешь, но совсем с другой стороны. Заботишься о человеке, который принес тебе одни страдания.

– Митя останется моим другом. А еще будет хорошим отцом.

– Дурак он, мой Митька!

– Что поделаешь? Мы не властны над своими чувствами.

– Ох, Катя, Катя! Это ты хороший человек, а не мой сын. Но подумай и о себе! Что ты все входишь в положение других!? О своем положении позаботься.

Катя уверила его, что будет думать теперь прежде всего о себе. И на этом расстались. Хотя Митин отец ничего не обещал, Кате стало легче от мысли, что он прислушается к ее просьбе. Вот здесь-то, чтобы не чувствовать себя виноватой перед его сыном, она заботилась о себе. В этом заключался ее эгоизм.