Текст книги "Высокая ставка"

Автор книги: Марсель Монтечино

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

– Сэл! – поприветствовал его Джимми Вэн, вешая плащ на высокий стул у стойки бара. – Как ты?

– Ничего, – ответил Сэл тихо.

– Красавчик Сэлли, – Даго Ред заметил Сэла. – Красавчик Сэлли. Поцелуй нас, малыш. – Даго Ред засмеялся, и это было похоже на скрежет железа.

Все семеро уселись у стойки: мальчик, девочка, мальчик, девочка.

– Ну, Сэл, – вкрадчивым голосом начал Ники Венезия, – ты ведь бережешь деньги Малыша Джонни?

Сэл не понял, был вопрос риторическим или Ники хотел услышать ответ. Вранье лишь усугубило бы его вину. И Сэл решил промолчать.

– Ты поставил? – спросил Ники.

– Что?

Ники смотрел на него в упор. Смешение разных кровей в Ники сказалось на его внешности: смуглые миндалевидные глаза, смуглая кожа. Ему страстно хотелось быть сицилийцем, в большей степени, чем его родственники. Взгляд его темных глаз был мягким и в то же время холодным, как и голос.

– Ты сделал ставку? – Он кивнул на телефонную трубку, которую Сэл держал в руке.

– Да, – сказал Сэл, положив трубку на место.

– Значит, ты бережешь деньги Малыша Джонни? – Губы его улыбались, но глаза были ледяными, как река в феврале.

Сэл через силу улыбнулся.

– Стараюсь.

– Да, – просипел Даго Ред со смехом, – ты уж старайся, а то я тебе, Сэлли, кое-что отрежу, и будешь ты моей барышней. Ха! Ха! Ха! – Смех его напомнил грохот камней в пустой пивной банке.

Ники тоже засмеялся, а потом сказал:

– Хорошо бы выпить, а то что-то здесь скучно.

– Так ведь холодно на улице, – просипел Даго Ред.

– Всем выпивку, – приказал Ники.

– Вина моим солдатам и сена кобылицам, – пошутил Джимми Вэн, и все засмеялись.

Сэл быстро достал бутылку «Краун Ройал». Напиток крутых нью-орлеанских парней.

– Всем? – спросил Сэл, разливая по стаканам.

– Ой, нет! – сказала одна из проституток, симпатичная темноволосая женщина с голубыми глазами и веснушками на носу. – Ненавижу эту дрянь. Сделай мне ром с кока-колой.

– Уже делаю, – ответил Сэл.

Вдруг зазвонил телефон.

– Эй, следи получше за папочкиными деньгами! – Суровый Джуниор Венезия впервые за все время раскрыл рот, и все опять засмеялись. Джуниор был невысок и кряжист, как бочонок. Глаза бегали под нависшими бровями, словно у зверя.

Снова зазвонил телефон.

– Ты будешь отвечать или нет? – спросил Ники.

– Сейчас, – Сэл поднял трубку.

– Моя лошадь выиграла, – услышал он голос Альберта Кастильи.

– Одну минуту, я перейду в кабинет.

Сэл нажал на кнопку и принялся за коктейль, пытаясь выиграть время.

– Ред, ты правда думаешь, что парад перенесут? – протянула желтоволосая девица.

– Парад под дождем не бывает, девочка.

– Вот черт!

Джимми Вэн, сидящий по другую сторону стойки, сказал:

– Его уже два раза переносили. Если дождь затихнет, парад состоится.

– Ты думаешь, Джимми? – допытывалась блондинка из Техаса.

– Да, пусть только дождь поутихнет.

Сэл закончил последний коктейль и пошел в кабинет, вытирая руки о полотенце.

– Охота было выходить на улицу из-за этого дурацкого парада, – заметил Ники. – Толпа разодетых телок еле тащится.

Джуниор Венезия, как обычно, залпом выпил свою порцию и, хрустя кубиками льда, сказал:

– Я видел по телику: ВМФ может запросто остановить дождь, когда захочет.

– Да ты что? – удивилась симпатичная проститутка с веснушками.

– А я ни разу не видела парад «Марди Грас», – пожаловалась блондинка.

– Да, – продолжал Джуниор, – у них есть такая бомба, стоит бросить – и ураган затихает.

– А это ураган? – спросила блондинка, покосившись на барабанящие по окну капли дождя. – Я никогда не видела урагана.

Сэл вошел в кабинет и взял трубку.

– Моя лошадь выиграла, – сказал Альберт Кастилья.

– Да, я знаю.

– Когда можно приехать за деньгами?

– Видите ли, Малыш Джонни сказал, что сейчас нет такой суммы и потребуется время, чтобы ее собрать.

– Черт! – рассердился Альберт Кастилья. – И долго я буду ждать?

– Ну, сегодня воскресенье...

– К черту. Передай Малышу Джонни: мне нужны деньги сегодня.

Сэл на секунду задумался. Теперь это уже не имело значения.

– Приходите вечером после десяти.

– Приду, и не один. – Он повесил трубку.

– Ты не видела в Техасе ураганов? – удивился Даго Ред. – Я знаю, в Техасе бывают ураганы.

– Но не в Амарильо, душка. Я ничего такого в Амарильо не видела.

Голубые цифры все еще светились на экране счетной машинки. Сэл выключил ее, положил в карман красный блокнот. Большая ставка. Он вернулся в бар.

– Сэл, где ты теперь играешь? – спросил Джимми Вэн, подтянутый мужчина лет тридцати пяти, с большими залысинами и в роговых очках. С виду бухгалтер, он виртуозно управлялся с отмычками. Без пота, как говорят воры. – Может, послушаем тебя вечером, потанцуем. Так где ты играешь?

– Музыкальный клуб в баре «Кинг Луи».

– Работаете по воскресеньям?

– Отдыхаем по понедельникам. Но у меня больше нет группы, Джимми.

– У тебя больше нет группы?

Блондинка, подошедшая к музыкальному автомату, стуча высокими каблуками, повернулась к ним и закричала:

– Ред, милый, пусть дождь кончится! Я хочу посмотреть парад «Марди Грас»!

– Говорю тебе, Сандра, забудь о параде. Его опять отменят к чертям. К тому же шлюхам нечего по парадам шляться, шлюхам надо работать. Все отели переполнены.

– Ах, Ред, это все семьи с детьми приехали на парад. – Она опускала в автомат монеты.

– Черт, верно, – вздохнул Даго Ред. – В этих отелях, должно быть, полно легавых. Только поэтому сюда и приезжают.

Блондинка выбирала мелодию.

– Ах, Ред, я шесть недель не выходила из дому, с того дня, как с тобой познакомилась.

Даго Ред весело зарычал.

– Я пропущу самое веселое, Ред. Из-за этого проклятого дождя они все отменят.

Ники Венезия закурил.

– Самый дождливый карнавальный сезон в моей жизни, – сказал он, покусывая кончик сигареты, – дождь льет каждый день.

Заработал музыкальный автомат. Из него понеслись звуки старинного вальса, исполняемого на фортепиано.

– Эй, Сандра, – заревел Даго Ред, – ты опять за свое? – Торс Даго был постоянно наклонен вперед, как у гориллы. Прозвище Ред[3]3
  Red – красный (англ.).


[Закрыть] он получил еще в молодости, когда сидел в тюрьме и был ярко-рыжим. Сейчас волосы его побелели, а лицо приобрело нездоровый серый оттенок. – Надоело это слушать.

Кенни Роджерс пел:

В баре в Толедо невзначай

Кольцо потеряла, когда пила чай...

– Душка, Ред, Ники говорит, что они все отменят из-за дождя.

– У ВМФ есть против него средство, – заявил Джуниор Венезия. – Разгонят навсегда.

– Приготовь нам еще, Сэлли, – обратился Джимми Вэн к Сэлу и положил сотню на стойку бара. – И о себе не забудь.

Сэл принялся смешивать коктейли.

– Спасибо, Джимми, один выпью.

– Значит, у тебя больше нет группы, Сэлли?

– Это ненадолго, Джимми.

Не умею смеяться, разучился шутить.

Значит, уже недолго мне жить...

– Это же была лучшая группа, когда вы играли в «Касабланке», лучшая нью-орлеанская группа...

– Так вот где я тебя видела, красавчик.

Она говорила хрипло, с пошлым бруклинским акцентом, гундосила, но бледное лицо с тонкими чертами было ангельским, стянутые на затылке рыжие волосы заплетены в тяжелую косу. Она была новой девкой Ники и тесно к нему прижималась.

– Ты Сэл Д'Аморе. Моя сестра училась с тобой в Николсе.

– В Николсе, – взревел Джуниор Венезия, словно горилла при виде банана. – Там теперь одни негры. Они повесили сына Куза Алмерико за ноги из окна. Мальчишка даже обмочился со страху.

– Ты помнишь Милдред О'Рурке?

Сэл помолчал, держа бутылку над стаканом, уставившись на рыжеволосую женщину и тщетно пытаясь вести себя непринужденно.

– Такой же нос, ростом чуть ниже тебя. Волосы немного темнее?

Проститутка улыбнулась.

– Она, а я ее младшая сестра. – Она отодвинулась от Ники, выпрямилась и протянула Сэлу руку. – Меня зовут Хеди О'Рурке.

– Ты только посмотри на нее, – сказал Ники презрительно. – Шлюха пожимает руку. Эй, тебе за это не заплатят.

Джуниор залпом выпил свой бурбон и принялся грызть лед.

– Мальчишка целый год не обедал. Эти проклятые негры выколачивали из него все деньги, которые ему давали на обед.

– Слышал, что с Разу случилось? – вмешался Даго Ред.

Ники повернул голову.

– Нет, а что? На следующую неделю у нас с ним кое-что запланировано.

– Не рассчитывай на него. И это надолго. Его замели в доме судьи Лабурдетта с набором отмычек, носками на руках и кольтом в кармане.

– Идиот, он что, поперся с пушкой в дом к судье?

– Говорю же тебе. Они запросили залог в четверть миллиона.

– О, Боже!

– А я что говорю.

Хеди, рыжая проститутка, наклонилась через стойку к Сэлу, который продолжал готовить коктейли, только бы быть чем-то занятым.

– Я окончила школу в семьдесят девятом. Ваша группа играла на выпускном вечере. На катере «Президент»?

Сэл пожал плечами.

– На «Президенте» было много выпускных вечеров.

– Да, но тогда два пижона прыгнули с верхней палубы в воду, помнишь?

Сэл заставил себя улыбнуться.

– Да, помню.

– Какая была ночь, – засмеялась Хеди. – Никогда не забуду. Я танцевала под вашу музыку до трех или четырех утра.

– Да, мы играли в два раза дольше.

– Никогда не забуду ту ночь. – Она улыбнулась ему. – Меня к тебе тянуло. Ты был для меня самым красивым мужчиной. Я всю ночь вертелась перед сценой. Хотела наброситься на тебя и твой орган. – Ее глаза сверкнули, когда она поняла свою случайную шутку. – На твой орган! – Она громко рассмеялась.

– Налей нам еще, Сэл. – Джимми кивнул на бутылки в баре. Джимми сорил деньгами, особенно когда бывал пьян, и остальные тоже. – И о себе не забудь, Сэлли.

«Какого черта, – подумал Сэл, – мне надо напиться. По крайней мере, не почувствую боли, когда мне будут ноги ломать».

Не будь идиотом, возразил внутренний голос. Ноги тебе переломали бы за двадцать тысяч. Но тебе перережут глотку. Ты сам себе вырыл яму.

Ники снова закурил.

– Разу не понимает, что на этот раз ему не выкрутиться? Что его ждут нары?

Даго Ред посмотрел на Ники.

– Ники, его замели в доме судьи, с оружием.

Ники кивнул и крепко сжал губы. В минуты гнева лицо его, казалось, темнело.

– И как только он додумался переться к судье домой? – Ред повернулся и положил локти на кожаную обивку бара, тянувшуюся по краю стойки.

– Это все сын судьи подстроил.

– Спятил?

– Ничего я не спятил. Мальчишка ходит в школу в Тулане, и они с ребятами покупали у Разу кокаин. Он-то все и придумал. Дал Разу ключи, схему расположения комнат и секретный код тайника.

– Господи Боже!

– Ну, а я что говорю?

– Эй! – кликнул Джимми Вэн Сэла и указал на висевшую в баре фотографию рыбака с пойманной рыбиной. – Дай мне эту картинку. – Он положил на стойку бара пакетик, на четверть наполненный кокаином. – Повеселимся.

– Повеселимся, – поддакнула симпатичная проститутка с веснушками.

За окном сверкнула молния. Даго Ред, глядя в зеркало за стойкой, причесывал свои седые волосы.

– Разу сказал, что если ему светит от пяти до десяти...

– Ред, – громко пожаловалась проститутка из Техаса, – ты видишь, какая молния, не видать мне парада.

Ники Венезия положил руку на плечо старика.

– Ты зачем позволяешь своей шлюхе перебивать тебя?

Даго Ред уставился на Ники и только хотел повернуться к своей желтоволосой подружке, как снова заиграл музыкальный автомат.

– Эй, Сандра! – воскликнул Даго Ред, отвернувшись от Ники. – Опять эта дрянь, – он театрально закатил глаза, – ты же знаешь, как я это ненавижу.

– Ред, – засмеялась Сандра, поддразнивая его.

Ники Венезия спрыгнул с высокого стула, подошел к автомату, взял его с обеих сторон за голубой корпус, наклонил к себе и ударил о стенку. Игла царапнула пластинку, и пластинка встала обратно. Присутствующие не сводили с него глаз. А он, стоя ко всем спиной, ждал. Когда пластинка перевернулась и снова заиграла музыка кантри, Ники проделал то же самое. А затем снова и снова, пока автомат наконец не замолчал. Ники повернулся и обвел всех взглядом. Его лицо потемнело. Глаза стали колючими и в то же время затуманенными, холодными и жгучими. Он шагнул к бару и посмотрел на Сэла.

– Дай несколько монет.

Сэл быстро открыл кассу и взял горсть красных полированных жетонов для автомата. Протянул их Ники, избегая смотреть ему в глаза. Ники вернулся к автомату и медленно, один за другим, опустил туда все жетоны. Затем нажал на кнопки. Зазвучал веселый рок-н-ролл, но когда провалился последний жетон, раздался популярный в пятидесятых блюз, песня Ли Дорси.

Ники снова повернулся к компании. Теперь уже с улыбкой и веселым блеском в глазах, словно утихомирившийся ребенок. Он прихлопывал в такт.

– Вот это другое дело. – Он широко улыбнулся и пустился танцевать, скверно, но с энтузиазмом, скользя по черно-белому кафельному полу.

– Давай, техаска, – обратился он к желтоволосой проститутке, – станцуй со мной.

Та уже снова сидела у бара. Она нервно улыбнулась, было заметно ее смущение и испуг. Она взглянула на Даго Реда.

– Давай, Сандра, потанцуй с мужиком, – проскрипел Даго Ред и слегка шлепнул ее.

Сандра пожала плечами, застенчиво улыбнулась, провела рукой по копне крашеных волос, затем спрыгнула со своего места и подошла к танцующему Ники.

– Ну-ка, деревня, – засмеялся Ники, – покажи, на что ты способна. – Они закружились в танце.

Остальные наблюдали за ними, на их лицах было написано облегчение; они повернулись к бару и продолжали выпивать.

«Боже, – подумал Сэл, – даже эти пижоны его боятся».

В темном небе сверкнула молния, по крыше прокатился гром.

Джуниор Венезия разгрыз кусок льда и уставился в потолок:

– Этот ВМФ может все прекратить, если захочет.

* * *

Сэл Д'Аморе впервые увидел Ники Венеция, когда им было по двенадцать лет. Сэл с матерью переехали с Сент-Клод-авеню в квартирку над прачечной на Элизиан-Филдс. В конце квартала жил старик итальянец, торгующий живыми цыплятами. Клетки были выставлены прямо на тротуаре. Безжалостные пальцы чернокожих, французских, итальянских домохозяек щупали и мяли их, пытаясь определить цыпленка пожирнее. Выбрав наконец, несли его на кухню, отрезали голову, потрошили, обваривали кипятком, чистили, ощипывали. Мать Сэла дала ему две мятые долларовые купюры и велела купить цыпленка для жарки. Сэл ненавидел щупать эти шевелящиеся пушистые комки и, вместо того чтобы изучить товар внимательно, как это делала мать, ткнул пальцем в первого попавшегося. Спустя несколько минут он уже шел домой с теплой тушкой, завернутой в вощеную бумагу, мурлыча под нос хит Рэя Чарльза «Отправляйся в путь, Джек». Неожиданно прямо перед его носом распахнулась дверь парикмахерской, и худенький парнишка, чуть повыше его ростом, важно вышел на улицу. На нем были высоко подпоясанные свободные джинсы, белая майка и тщательно вычищенные кожаные ботинки с узким носком.

– Ублюдок! – орал мальчишка, и Сэл подумал, что это он кричит ему, но тот кивнул на парикмахерскую. – Сволочь! Ты что со мной сделал? Башку тебе за это открутить надо!

Застыв на месте, Сэл рассмотрел его стрижку. Коротковато, но ровно.

– Козел, – не унимался мальчишка, кипя от ярости, и таращил глаза. Даже руки у него дрожали. – Да я тебя убью! – Мальчишка подобрал с земли булыжник, которым парикмахер подпирал дверь в жаркую погоду, чтобы не закрывалась, и поднял его над головой, с трудом удерживая.

– Все стекла перебью, – орал он. У него был типичный нью-орлеанский акцент, и межзубные звуки он не выговаривал. – Как тебе это понравится, старый чурбан?

Сэл заметил, что парикмахер, мистер Викари, невысокий мужчина-лет пятидесяти, отнюдь не робкого десятка, прижался, действительно прижался к стене дома, а рядом с ним – два работника и один посетитель с простыней на шее.

– Посмотри на меня, паразит. Посмотри, что ты со мной сделал!

Сэл словно прирос к тротуару и стоял разинув рот, держа за ноги еще теплого цыпленка. Чтобы мальчишка разговаривал так со взрослыми! Для Сэла это было как ледяной душ. Сердце его сильно стучало.

– Козел, – заорал снова мальчишка.

Куриная тушка выскользнула из рук Сэла, шлепнулась на землю. Только сейчас разъяренный подросток заметил его. От сверкающего взгляда у Сэла задрожали колени.

– Чего уставился?

Сэл испугался, еще запустит в него булыжником.

– Чего ждешь? В свидетели рвешься? Вали отсюда!

Сэл не заставил, просить себя дважды, поднял цыпленка и побежал домой. Он еще долго слышал, как мальчишка поносил парикмахера:

– Сволочь! Сейчас как швырну каменюкой в окно кретин! Что ты со мной сделал?

Таким было первое знакомство Сэла Д'Аморе с Ники Венезия.

Спустя три дня Сэл играл в бейсбол на школьном дворе. Он уже тогда нравился девочкам, и они с интересом наблюдали за ним. Вдруг Сэл обернулся и, заслонившись от солнца рукой, увидел Ники Венезия и еще двух парней. Как потом он узнал, это были Джуниор и Рокко, двоюродные братья Ники. Они направлялись прямо к нему.

Вот черт, подумал Сэл, но убегать не стал. Что толку? В бедняцком квартале все знали друг друга, как в феодальном поместье. Купи он билет на Аляску, может, и убежал бы. Может быть.

– Эй, ты! Фраер! – В свои двенадцать лет Ники уже пользовался тюремным жаргоном. – Фраер носатый!

Сэл снял бейсбольную перчатку, затолкал в, карман. Парни выстроились перед ним в ряд.

– Ну и носяра у тебя. И суешь его куда не надо.

Сэл решил промолчать. Может быть, удастся избежать неприятностей. Может быть.

– Слушай, дорогуша! – Ники приблизился к Сэлу, ткнул его пальцем в грудь. – Здесь наша территория. Ясно? Увидишь что-нибудь – развернешься и пойдешь в другую сторону.

Сэл кивнул:

– Я не стукач.

– Ого! – протянул Ники под громкий смех братьев. – Да у нас тут, похоже, крутой парень.

Сэл опять не ответил. Он старался держаться независимо, не выпендриваться.

– Как тебя зовут, эй, ты?

– Сэл Д'Аморе.

– Итальянец, что ли?

– Да, – ответил Сэл. Может, обойдется, появилась надежда.

– А твоя мать, козел? – ухмыльнулся Ники, и надежда исчезла. – Я слышал, она из Оклахомы.

Сэл сжал кулаки. Он ждал первого пинка, это было неизбежно.

– Не трогай его, Ники! – крикнула одна из девочек. – Что он тебе сделал?

Ее слова подлили масла в огонь. Теперь Ники знал, что у него есть публика. И улыбнулся.

– Еще я слышал, что твоя оклахомская мамочка спит с неграми. Это правда?

Хорошо бы вмазать этому Ники. Но руки не слушались. Дрожали колени, в висках стучало.

– Ну что, спит твоя мамочка с неграми? – продолжал издеваться Ники.

Сэл не решался ударить первым, но сказал:

– А твоя мамочка, я слышал, была...

Ники наотмашь ударил его по лицу. За этим не очень сильным ударом посыпался град других. Сэл попытался защититься и поднял руки, но Ники повалил его на траву, прыгнул ему на грудь и принялся избивать кулаками под пронзительный визг девочек и подбадривающие крики братьев Ники. В голове у Сэла гудело: только бы не заплакать, только бы Ники не забил его до смерти. Но он скорее даст себя убить, чем прольет хоть единую слезу.

Вскоре Ники устал, оставил Сэла в покое и, не произнеся ни слова, вместе с братьями пошел прочь. Господство было установлено. Высочайшая воля «наследного принца» исполнена.

Девочки, плача, бросились к Сэлу, пытаясь ему помочь. Одна из них ойкнула, когда он перевернулся на живот и его стошнило. Проведя рукой по распухшему лицу, Сэл почувствовал, что оно в крови. Он оттолкнул девочек, с трудом поднялся с земли. Он уже пересек поле, когда из глаз потекли слезы, перемешиваясь с кровью и рвотой...

* * *

– Эй, Сэлли, попробуй разок, – предложил Джимми Вэн.

Сэл взглянул на кокаин. Какого черта. Последняя ночь приговоренного к смерти.

Он склонился над полоской белого порошка, насыпанного Джимми на стекло, приложил к ней соломинку для коктейля, зажал одну ноздрю и глубоко вдохнул. Порошок исчез. Блаженство.

* * *

Когда Сэл наконец почти на ощупь добрался до своей квартирки над прачечной, его мать все поняла. Не говоря ни слова, взяла его за руку и отвела в ванную. Без лишних расспросов промыла и смазала раны марганцовкой. До своего замужества с рядовым Д'Аморе, чей полк стоял неподалеку от Тулсы, как раз накануне корейской войны, она была единственной белой девочкой в отдаленном уголке Оклахомы, окруженном со всех сторон резервацией индейцев племени широки, и хорошо понимала неизбежность ритуальных стычек подростков.

После этой чисто случайной встречи Ники не беспокоил Сэла. Его превосходство было установлено, и Сэл не собирался вызывать его на ответный бой. В школьных коридорах и на дворе Ники не обращал на Сэла никакого внимания. На следующий год Сэл пошел в школу Джуниор Хай, а Ники поместили в исправительную колонию после целой серии ночных краж во Французском квартале. Он помогал людям Малыша Джонни под предводительством Реда Ла Рокка чистить квартиры. Маленький, худенький Ники пролезал через вентиляционные шахты, карабкался по стенам, даже проникал в трубы, которые в Нью-Орлеане были чисто декоративными, и отпирал двери своим взрослым компаньонам. Ники поймали, когда он застрял между витыми решетками на веранде третьего этажа, и привезли в участок на Рэмпарт-стрит. На допросе он плевал в лицо полицейским, сыпал проклятьями, поминал их предков и смеялся, когда ему сломали нос. Полицейским ничего не оставалось, как отправить его в колонию. Будь он совершеннолетним, за него тотчас же внесли бы залог. Малыш Джонни и Даго Ред Ла Рокка ушам своим не верили, слушая настоящие легенды о смелости и стойкости Ники, и очень гордились этим чертенком. Интересно, сколько времени ему понадобится, чтобы стать главарем колонии? Законные сыновья Малыша Джонни понимали, что недаром Ники – любимец отца. Им же было запрещено идти на рискованные преступления. По крайней мере пока. Говоря по правде, Джонни лелеял слабую надежду на то, что его сыновья станут адвокатами и политиками, которых он считал настоящими ворами. Но как заставить мальчишек учиться? Малыш Джонни преуспел, но благодаря нахальству и предательству, а не американской рабочей политике. Если есть руки, чтобы украсть, и мозги, чтобы не попасться, – кради. К черту работу. Она для ослов. И будет сказано к чести братьев Венезия, они хорошо понимали, что могут стать только преступниками, потому что для другого слишком тупы. И еще, что Ники будет их главарем.

* * *

После пластинки Ли Дорси зазвучала следующая:

Я нашел тебя на черничном холме,

На черничном холме, как во сне.

– Здорово! – воскликнул Ники, танцуя вокруг Сандры, проститутки из Техаса.

– Давай, толстяк!

Он хлопал в ладоши и покачивал бедрами.

Джимми Вэн насыпал на стеклянной поверхности десяток полосок кокаина прямо перед Джуниором Венезия.

Джуниор покачал головой:

– У меня простуда.

– Ну и что?

Джуниор пожал плечами:

– Можешь подцепить.

Джимми Вэн подумал секунду, посмотрел на Даго Реда, а тот в ответ улыбнулся.

– Джуниор, – сказал Джимми, – как это мы подцепим твою простуду?

Даго Ред наклонился к проститутке с веснушками и похлопал Джуниора по спине:

– Ты разве не знаешь, что кокаин убивает бактерии?

Джуниор метнул на него быстрый взгляд:

– Врешь, Ред.

– Ничего не вру! Убивает.

– Ну ладно, – Джуниор склонился над кокаином, вдохнул и сказал: – А знаешь, ведь в любой момент сюда могут нагрянуть.

– Нет, – с притворным ужасом крикнул Ники, продолжая танцевать с Сандрой, – только не сыщики!

– Не волнуйся, Джуниор, – успокоил его Джимми Вэн, – мы их убьем и закопаем на заднем дворе.

Джуниор послюнявил палец, провел им по стеклянной поверхности, где был кокаин, и потер десны:

– Здесь нет заднего двора.

Даго Ред Ла Рокка поднял пустой стакан, дав понять, что пора его наполнить.

– В жизни не видел, чтобы какой-нибудь постовой бродил в такую погоду по улицам. – Ла Рокка, как и все старые люди, частенько употреблял слова типа «постовой».

– Да, – отозвался Ники, – в такую погоду только на дело идти. Этот дождь настоящий подарок.

– Так ведь воскресенье, Ник, все по домам сидят у телевизоров. – С этими словами Даго Ред повернулся к телевизору: – Эй, это же Эдвард Джей.

– Сэл! – Джимми Вэн, смеясь, передавал кокаин миловидной темноволосой проститутке с веснушками. – Как себя чувствуешь?

Сэл попытался улыбнуться:

– Как никогда, Джимми.

* * *

Сэл нечасто встречал Ники до того времени, когда ему исполнилось девятнадцать и он начал работать в клубах на Бурбон-стрит. Ники тогда вертелся повсюду: был вышибалой в стриптизных заведениях Малыша Джонни, доставлял проституток клиентам, продавал музыкантам наркотики, забирался в дома, не находившиеся под покровительством Малыша Джонни. Сэл играл в клубе «Касабланка» в конце квартала на скрещении улиц Бурбон и Ибервиль и уже становился местной знаменитостью. Он собрал хорошую группу, и каждую ночь, с девяти до трех, они исполняли нью-орлеанскую музыку. По выходным толпа буквально ломилась в клуб, дело даже доходило до драк. А девушки! Они осаждали сцену, визжали от восторга, слушая коронные песни Сэла. А когда он опускался со сцены передохнуть, угощали его выпивкой, вытирали пот со лба, гладили по густым волосам и что-то нашептывали. Что ни ночь, то у него другая девушка, а то и две. Он водил их в складское помещение бара. И Ники Венезия это заметил. Он лениво заходил в клуб, прислонялся к стенке и, почти незаметный в тусклом свете, жадными глазами опытного сутенера смотрел на толпу девушек, окружавших Сэла. Встретившись с ним глазами, Сэл начинал петь громче: выводил невообразимые рулады, заглушая восторженный визг женщин, и торжествовал: «Ну что, ублюдок?»

А Ники мрачно смотрел на него.

* * *

– Ну точно, Эдвард Джей, – сказал Даго Ред, слизывая с пальца остатки кокаина, – нравится он мне.

Телефон непрерывно звонил, и Сэл то и дело бегал в кабинет, принимая ставки.

– Кто? – спросила проститутка с веснушками.

Рыжая Хеди О'Рурке крикнула Сэлу:

– Моя сестра Милдред постоянно ходила в «Касабланку», когда ты там играл. А долго это было?

Сэл вышел из кабинета.

– Что ты сказала?

– Я спрашиваю: ты долго работал в «Касабланке»? – Она держала между пальцами незажженную сигарету, и перед ней на стойке бара лежала золотая зажигалка.

– Эта дама в полосатом платье не знает, кто такой Эдвард Джей, – произнес Даго Ред.

– Этот уродец? – поинтересовалась проститутка с веснушками. – Кто он такой?

– Боже, – всплеснул руками Даго Ред. – Вы что, с луны свалились?

– Почти шесть лет, – ответил Сэл рыжей Хеди О'Рурке, и она, улыбаясь, поднесла сигарету к огню.

– Моя сестра Милдред иногда брала меня с собой. Боже, мне и пятнадцати не было. Мы с Милли стояли у самой сцены и, честное слово, страшно тебя хотели! – Она опять улыбнулась. – Ты мог поиметь нас двоих, если бы захотел. – Она сделала глубокую затяжку.

Как раз в этот момент, когда Хеди О'Рурке выпустила дым в потолок, сверкнула молния – словно оборвалась линия электропередачи.

– Ты записал пластинку, да?

– Пару синглов.

– Они были у меня. – Она постучала пальцем по стойке бара. – Как они назывались?

Он подливал всем в стаканы.

– Самая лучшая называлась «Она – единственная моя».

– Точно! – Теперь она ударила по стойке рукой. – Я ее обожала. Милли говорила, ты сам ее написал?

Сэл кивнул.

– Ну и что с этой песней?

Сэл пожал плечами:

– Ничего.

Она ждала более вразумительного ответа.

Он бросил в ее стакан несколько кубиков льда.

– Ее не распространяли. Ни здесь, ни где-либо еще. Вторичный рынок отживает свое.

Она уставилась на него:

– Что все это значит?

Сэл пожал плечами:

– Я где-то вычитал, что нужно подписать контракт с одной из крупных звукозаписывающих фирм: «Коламбия», «Эпик» или «А&М».

– Ага, – сказала она и спросила: – И сейчас сочиняешь песни?

– Последнее время руки не доходили. Здесь целыми днями, по ночам – в «Кинг Луи». Так что месяца два вообще ничего не сочиняю.

– А зря! У тебя здорово получается.

Он улыбнулся. Даже сейчас, в состоянии паники, он не мог не обрадоваться признанию своего таланта.

Она тоже улыбнулась.

Пластинка кончилась. Ники и Сандра, смеясь, вернулись к бару. На лбу у Ники выступил пот.

– Техас получает пять, – сказал он, когда Сандра водрузила свой впечатляющий зад на стул. Она засмеялась.

– Хорошо смотришься в танце, Сандра. – Даго Ред прижался к ней, пытаясь вновь утвердить за собой роль ее спутника. Для ухаживания он был слишком стар.

Она обмахивалась пачкой салфеток:

– Ты посмотри, какой день! Парад наверняка отменят.

– Забудь о параде, его не будет.

Ники снял и повесил на спинку стула пиджак. Он любил дорогие заграничные вещи от Джорджио Армани. Когда-то его научил одеваться один фраер, втершийся в высшее общество, и теперь Ники, казалось, сошел с картинки модного журнала, чего не скажешь о других трех мужчинах, предпочитавших темные тона и обилие золотых украшений.

Зазвучала песня в исполнении Ирмы Томас.

– Классно! – Ники радостно захлопал в ладоши. Все в баре заулыбались. Ники Венезия был всеобщим любимцем.

– Ну, как дела, Хеди? – спросил он рыжую проститутку, прижимая ее к своей впалой груди.

– Ники, ты слышал пластинки Сэла?

Ники посмотрел на Сэла так, словно только сейчас заметил его.

– Сэл Д'Аморе, чертов музыкант, ты следишь за деньгами моего папочки Джонни?

– Стараюсь, как могу. – Сэл взял у Ники стакан, чтобы наполнить, пытаясь изо всех сил унять бившую его дрожь.

– Да, чертов красавчик. – Он засмеялся. – Эй, Ред, как ты думаешь, были бы у малыша Сэла проблемы в тюрьме?

Ла Рокка хмыкнул. Вопрос показался ему забавным.

– Да тебя растерзали бы там на части. В тюряге – новая девочка. Может, тебе и понравилось бы. – Он подмигнул Сэлу.

Мужчины буквально затряслись от нервного смеха. Чаще всего в тюрьме им заменяла женщину собственная рука, но ни для кого не было секретом, что Ред Ла Рокка обычно находил себе молоденького заключенного. К этой его маленькой слабости относились спокойно, потому что в остальном он всех устраивал.

– Знаешь что, Сэл, – сказал Ники, – если попадешь когда-нибудь в тюрьму, в первый же день встань с гордым видом посреди камеры и скажи: «Где тут у вас самый здоровый мужик, покажите его мне». И тебе приведут детину метра в два ростом с оторванным ухом, татуировкой на руках и шрамами на лице. «Ну, чего надо?» – спросит он. – Последние слова Ники произнес басом и, поглядывая на остальных, сказал уже нормальным голосом: – Прыгни ему на колени, крикни: «Папа», – и тогда никто тебя пальцем не тронет.

Эти слова были встречены хохотом. Даже женщины не удержались. Громче всех гоготал Даго Ред.

– Ники прав, – проскрежетал он, – слишком ты для тюрьмы красивый.

– И очень милый, – тихо добавила Хеди.

Ники пристально посмотрел на нее.

– Видишь, Ники, Эдвард Джей, – сказал Даго Ред. кивнув на экран телевизора. – Ты будешь в тюрьме страшным и злым. Эдвард Джей – классный мужик.

– Он – еврей, – заметил Ники тихо и жестко, наблюдая, как его проститутка смотрит на Сэла.

«Зачем мне все это? – думал Сэл. – Надо сматываться отсюда».

– Нет! – Даго Ред выпучил глаза. – Эдвард Джей Робинсон – еврей?

Ники кивнул:

– Ну да. Мойша из Канзаса.