Текст книги "Маска теней (СИ)"

Автор книги: Маркус Кас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Артефактор. Книга 10. Маска теней

Глава 1

Первое утро осени поприветствовало меня ярким жарким солнцем. Я распахнул окна спальни и прищурился. Похоже, что лето ещё задержится.

Посидели мы вчера отлично.

Я узнал несколько государственных тайн от захмелевшего Баталова. Не самых шокирующих, но тем не менее. Новый граф Петровский продемонстрировал гостям теневого дракона, позабыв о том, что старательно ото всех скрывал свою силу. Да и Головин не отставал, явив свою дуальную пару, тоже отбросив тот факт, что это попросили держать при себе.

Но, так как были только свои, переживать было не о чём. В каждом из присутствующих я был уверен на все сто.

Самочувствие и настроение после пробуждения у меня были настолько прекрасные, что я решил поехать на организационное собрание в академию. Сам себе удивился.

Чашка горячего крепкого кофе со свежеиспечёнными булочками, щедро посыпанными маком и корицей – что может быть лучше для начала нового дня?

Разве что ещё несколько пирожков, но с мясом.

Благо Прохор приготовил угощений на любой требовательный вкус. Особенно для таких мясоедов, как я. Заботливо разложил по корзинкам, прикрыл полотенцем и подписал где что.

Первые дары от моих подданных уже вовсю задействовали в готовке. Столько выпечки с дичью я ещё не видел. С помощью старейшины слуга освоил новый уровень кулинарии, так что нас ждало дичайшее разнообразие.

– Доброго утречка вам, молодой господин! – автор этих шедевров вышел на шум, сонно протирая глаза. – Вы куда в такую рань-то собрались?

– На работу! – так жизнерадостно ответил я, что старик поперхнулся и взглянул на меня с тревогой.

– Ваша работа – править, – назидательно пояснил Вуант, вышедший следом.

Беспутец заночевал в гостевой спальне, так как расходились мы весьма поздно. Да и налегли они на горячительное, причём подначивал всех дух предка. Видимо, побольше секретов хотел выведать. Недаром вместо пожеланий спокойной ночи призрак мне доложил, что разведка выполнена успешно.

Зачем всё это Митрофану Аникеевичу, я не спрашивал. Пусть развлекается, как ему хочется. Пока не вспоминает про покупку пушек, всё хорошо.

– Править – это для души, – развеселился я ещё больше. – Официально же я заведующий кафедрой артефакторики главной императорской магической академии. Звучит. Серьёзная должность всё же, не сравнить с прочим.

Прохор поцокал, осуждая мою насмешку. И предложил такому «сурьёзному мужчине» ещё подкрепиться. Пока он не откормил меня до состояния, когда двигательные функции отключаются, я поспешил скрыться.

Уже уходя услышал, как старейшина предлагает приготовить «утренний чудодейственный рассол» и провести какой-то ритуал, с ним связанный.

Послушно взревел мотором «Лесснер», я приветственно посигналил доставщику из лавки Малинина и отправился в путь.

Город сверкал чистотой. Словно всю ночь армия стихийников начищала его, приготавливая для одного из главнейших столичных событий. Новый учебный год.

Пока я изучал северные леса и разгадывал загадки потерянного народа, прошли церемонии определения дара. Список студентов был утверждён, так что их ждал праздничный вечер с поздравлениями и напутствиями. А после большой бал и банкет. А завтра сразу за парты, да уж.

Но молодые организмы и не к такому готовы, так что за их здоровье я бы не переживал.

Беспокоиться нужно было о сохранности городского имущества. Когда гуляют студенты, жертвы неизбежны. Так что традиционно на улицы выводили гвардию, привлекая всех свободных людей. Правда, помогало это не очень. Служивые просто присоединялись, слегка сдерживая особо ретивых.

Поэтому гуляли не только будущие маги, но и гвардейцы. Кто был страшнее, спорили каждый раз.

Но это всё ночью, пока же столица сверкала чистотой и праздничным убранством. Улицы украсили шарами и лентами, повсюду мелькали накрахмаленные белоснежные рубашки и белые пышные юбки – традиционные атрибуты формы учащихся.

Всё же хорошо, что выбрался. Особенная атмосфера царила вокруг. Предвкушение чего-то увлекательного, пусть и непростого. Воздух был наполнен надеждами, стремлениями и мечтами.

Даже серый гранит набережных, казалось, приобрёл тёплый оттенок. И поблёскивал вкраплениями белого, розового, голубого. Солнце игралось в каналах, билось о стёкла изящных домов и проникало в каждый уголок города.

Моё настроение, взлетевшее по дороге до самых небес, в академии разделял разве что ректор.

Лишь Ряпушкин выглядел непомятым и выспавшимся, в отличие от остальных присутствующих.

Собрались все в большом зале, где проходили балы и прочие масштабные события. Через высокие арочные окна проникал свет, отчего собравшиеся морщились и пытались скрыться, но было некуда.

Похоже, вчера не только мы праздновали.

К моему немалому удивлению, здесь был и Баталов. Вместе с графом Воронцовым они сидели чуть поодаль, в группе попечительского совета. И тоже страдали.

А ведь я им предлагал вчера разойтись пораньше…

– Господа! – громко сказал Ряпушкин, привлекая внимание.

Раздались тихие стоны, и я щедро плеснул магией жизни. Не смотреть же теперь на их кислые лица? Присутствующие сразу порозовели и приосанились. Роман Степанович благодарно посмотрел на меня, и я кивнул в ответ.

Ну как дети, накопителей им жалко.

– В этом году нас ждёт много нового и любопытного, – продолжил ректор, даже не заметив произошедшего.

Драговит Ижеславович по обыкновению был так увлечён делами академии, что страдания подчинённых прошли мимо его внимания. Мужчина принялся перечислять все новшества и планы.

Запала моего хватило ненадолго.

Обсуждения финансирования, расписания и дополнительных нагрузок для студентов мне быстро наскучило. Главы кафедр старательно придерживались правил и докладывали обстоятельно и нудно. Каждый при этом норовил выбить себе привилегии, что меня чуть не усыпило.

– А что насчёт тёмной кафедры? – спросил кто-то.

Я машинально проверил его дар – природник. Присмотрелся уже внимательнее, вспоминая что наслышан о нём. Вот только имя напрочь забыл, вылетело из головы. Надо бы ознакомиться со списком не только студентов, но и будущих коллег.

Коллеги, к слову, поглядывали на меня не то чтобы очень дружелюбно. Моё назначение прошло без их ведома, да и возраст мой… Внешний. Мог их понять, оттого и не обращал внимания. Не вздумают испытывать, так и не пострадают. Мне искренне хотелось верить в лучшее, что есть в людях.

– Это вопрос в процессе решения, – уклончиво ответил ректор и бросил быстрый взгляд на главу тайной канцелярии.

На этом моменте я окончательно проснулся и заинтересовался. Хороший вопрос.

В императорской академии не было тёмной кафедры. Все претенденты либо попадали в темницу, либо обучались сразу же под присмотром конторы. Да и желающих не находилось до Ильи Лопухина.

Но открывать кафедру для одного человека? Пусть и будущего князя. Довольно странное решение. Даже если посчитать Тимофея с теневым даром, если тот его откроет, то тоже не сходилось.

Так, я всё же пропустил что-то.

Тёмных больше?

Моё внимание предельно сконцентрировалось на обсуждении. Но увы, ничего полезного больше я не услышал. Природник повозмущался, сетуя на пагубное влияние тёмных эманаций, его высмеяли, аргументировав, что всё это домыслы и слухи, никаких научных доказательств тому нет. На этом тема тёмных была закрыта и разговор вернулся к бытовым проблемам.

Драговит Ижеславович заверил, что будут приняты меры безопасности, уже сделаны соответствующие контуры и укреплена защита практических помещений.

Мне хотелось поговорить с Баталовым наедине, так что я еле усидел до конца собрания. А после него менталист сам сделал знак следовать за ним. Пока мы шли в кабинет ректора, во мне упорно не таяла надежда, что Роман Степанович не решил всё свалить на меня. Он бы точно предупредил или хотя бы намекнул. Не мог он так со мной поступить.

Ряпушкин тоже присоединился, но чуть позже. До прибытия управляющего заведением мы вели вполне себе светскую беседу.

– Благодарю вас за чудесный вечер, – Баталов улыбнулся с ностальгией. – Не припомню, когда в последний раз так хорошо проводил время. Всё работа да работа… У вас замечательные близкие и друзья, Александр Лукич.

– Полностью с вами согласен. И рад, что вы входите в их число.

Со своими нюансами, но менталиста я уже считал если не другом, то приятелем. История с Казариновым показала мне его с совершенно другой стороны. И надо признать, что этой стороной, такой по-нормальному человеческой, я проникся.

– Спасибо, – искренне ответил он. – Мне дорого ваше отношение.

Повисло неловкое молчание, которое, к счастью, прервал ректор. Раздав всем распоряжения, он позаботился о напитках и угощениях, после чего пододвинул мне папку.

С первого листа на меня смотрел довольно суровый парень. Гарольд Олафссон.

– И кто это? – спросил я Ряпушкина.

– Вы лучше сами прочитайте личное дело, – мягко попросил Баталов.

Я перелистнул, и брови мои поползли вверх. Теневик с потенциалом высшего ранга! Подтверждённый испытаниями вывод. Причём как зеркалом силы, так и каким-то ритуалом, принятым в северном королевстве. Потому как этот студент к нам прибыл от соседей. По обмену, так сказать.

Мало того, Гарольд оказался внуком того шамана, что участвовал в переговорах. Второе лицо после короля. Очень уважаемый знатный человек, если по-нашему. Что-то вроде светлейшего князя.

И Олафссон уже взял начальный ранг, то есть умел управлять с тенями весьма прилично. При этом успел поучаствовать в каких-то локальных заварушках и показать воинскую силу.

– Подождите… – я перечитал последние строки несколько раз, но слова никуда не исчезли. – У него волк?

– У них так принято, – ректор пожал плечами. – Что-то вроде фамильяра. Каждый, кто проходит испытание и показывает большую силу, уходит в лес. С духами общаться или что-то подобное. Если упростить, то дух вселяется в зверя и тот становится верным спутником мага. Кстати, было бы интересно изучить это явление…

– Драговит Ижеславович, – остановил мужчину менталист. – Давайте с изучениями позже.

– Ах да, простите, – ничуть не смутился Ряпушкин. – В общем да, у него волк. Говорят очень послушный, ручной.

– И он с волком собирается жить в общежитии? – я ткнул пальцем в пометку в бумагах. – Серьёзно?

– Хочет погрузиться в настоящую учёбу, без преимуществ его положения.

Ладно, это не мои проблемы, а коменданта. Ну и соседей парня.

– Это часть соглашений, которых мы достигли, – объяснил Баталов. – После новости о том, что в академии будет учиться тёмный, северяне решили отправить Олафссона к нам. Честно говоря, они полагают, что у нас есть соответствующая кафедра…

Кто там приукрасил реальность, уже было неважно. Роман Степанович при том разговоре не присутствовал, но разбираться с последствиями пришлось ему. В срочном порядке придумывать, как быть. Собственно, пока он ещё не придумал, поэтому и созвал нас. Точнее с Ряпушкиным он успел поверхностно обсудить просто факт. Тёмной кафедре быть.

– Помещение я выделю, – Драговит Ижеславович удивительно спокойно отнёсся к неожиданному повороту. – У нас их достаточно, в том числе и укреплённых. Насчёт полигона… Признаюсь, я в этой сфере не очень подготовлен, требований не знаю.

– С этим я помогу, – менталист поднялся и начал расхаживать по комнате. – Для наших оперативников есть территория, можно на первое время туда всех студентов отправлять.

– Всех студентов? – встрял я.

Это прозвучало не как трое одарённых.

– Михаил Алексеевич тоже будет обучаться.

Ясно, новое задание для Казаринова. Присматривать за высокопоставленным иностранным гостем. Я представил парня под прикрытием и улыбнулся. Непыльная работа, да и весёлая.

– Тоже в общежитии жить будет? – уточнил я.

– Тоже, – кивнул Баталов.

Логично, чем ближе к объекту, тем проще. Ну хоть отдохнёт, наверное.

– Самая большая проблема – преподаватель, – ректор нервно постучал по столу. – У меня никого на примете нет. Честно говоря, я думал, что Лопухин будет только теорию изучать. По тем материалам, что в доступе есть.

– С материалами тоже не возникнет сложностей. Я уже согласовал выдачу некоторых книг из хранилища. У нас, в принципе, составлена хорошая обучающая программа, можно на неё ориентироваться. Она, правда, больше в практику и специфическая, но можно быстро адаптировать и пойдёт.

– Материалы – это прекрасно! – воодушевился Ряпушкин. – Вы не представляете, как сложно найти учебные пособия, отвечающие современным реалиям и…

– Драговит Ижеславович…

– Простите, – мужчина снова ни капли не застыдился, а ушёл в себя, мечтательно улыбаясь и проливая кофе на какие-то документы.

– Я перебрал множество претендентов, – Роман Степанович обратился ко мне. – Из всех доступных и более менее подходящих.

Я внутренне напрягся. Уж не вздумал ли он всё-таки меня привлечь? Мне международные соглашения не внушали никакого трепета и не являлись поводом для того, чтобы возглавлять ещё одну кафедру. А фактически публично признаваться в том, что я универсал.

Такой хороший вечер вчера был, как же не хочется после него конфликтовать.

Но брать обучение тёмных на себя я не собирался. Ладно теневик, но там в нагрузку ещё и Лопухин с даром потяжелее. Да, парень хороший, и я в этом лично убедился. Но работать с тёмным даром – значит уделять много внимания. Очень много. Контроль необходим постоянный, в первый год уж точно. Это крайне выматывающе и займёт уйму времени. Прорву просто.

– Если вы… – начал я, стараясь подобрать вежливые слова.

– Выбор небольшой, – менталист не заметил перемены в моём голосе, да и взгляд стал рассеянным. – И сделать его мне было нелегко.

Он умолк и погрузился в раздумья. Ряпушкин так и пребывал в мечтах о редких книгах, поэтому тоже молчал. На стене громко тикали часы.

Я взглянул в окно, прикидывая варианты.

Вписывать в государственные дела я точно не стану. Там незаметно на службе окажусь. Этот сценарий я уже проходил, и закончился он с одной стороны тем, что я видел сейчас за окном. Прекрасный город и ни одного врага. А с другой стоило это мне жизни.

И сейчас однозначно не был вопрос жизни и смерти.

Буду бросаться спасать всех подряд, только этим и стану заниматься. Всегда найдётся тот, кому требуется помощь.

В крайнем случае Гарольд просто вернётся домой со своим фамильяром. И там парня научат всему, что нужно. Да, репутация будет подпорчена. Но пусть отвечает тот, кто придумал эту кафедру и пообещал северянам «лучшее обучение из возможных».

Илья вполне может проходить практику в конторе. Всё равно в итоге туда и попадёт на службу, других вариантов нет. Отставка возможна, но произойдёт это нескоро.

Я, безусловно, сочувствовал Баталову чисто по-человечески. По долгу он был обязан решать эту проблему. И отвечать за чужие слова, не имея иного выхода. Я бы как минимум хорошенько по мордасам надавал виноватому. Может, менталист так и сделал. Очень хотелось бы верить.

Но тёмная кафедра?

Это же не просто кружок по интересам. Где студенты будут собираться и жаловаться на то, как их не любят окружающие. А такое будет. Не жалобы, конечно, вот с этим вряд ли, но опаска и настороженность со стороны других.

К кафедре будет пристальное внимание всего общества. И мирового в том числе. Я вообще не слышал ни об одном учебном заведении, где открыто учили тёмных. Вызов, надо признать, сильный.

Тёмная кафедра…

Нет уж.

Роман Степанович встряхнулся, покрутил шеей с хрустом, шумно вздохнул и выдал вердикт:

– Да. Пожалуй, это единственный вариант. Но я попрошу вас, Александр Лукич, присматривать за ней.

– Меня? – удивился я и тут же повторно удивился: – В смысле, за ней?

Глава 2

Тёмная.

Очевидный вариант был только один. Дочь императора исключалась по многим причинам. Во-первых, она исчерпала источник и стала пустышкой. Такое исцелить не под силу никому. Даже случись невозможное, то во-вторых, после покушения на главу государства её вряд ли допустили до общества так быстро. Там работы для маготерапевтов на годы.

Значит, это Зотова.

Если только в столице нет ещё одной тёмной. Вот это было бы точно уже чересчур. Дар не то чтобы очень редкий, но всё же чтобы в одно время и в одном месте собралось столько магов смерти… Шанс подобного стремился к нулю.

Но разве девушка не в темнице?

– Вы уже знакомы с её отцом, графом Зотовым, – подтвердил мою догадку Баталов. Мария Алексеевна Зотова. Но есть нюанс…

Менталист бросил быстрый взгляд на ректора, видимо, не желая говорить при нём. Но Ряпушкин, казалось, и не слушал вовсе. Витал в своих мыслях, будучи совершенно равнодушным как к новой кафедре, так и к той, кто её возглавит.

– Пройдёмся? – предложил Роман Степанович.

– С удовольствием.

Прошлись мы недалеко – до кафедры артефакторики.

В главном зале всё было готово к новому учебному году. Сияли чистотой полы и окна, на столах находились новые комплекты для практических работ, стопки книг стояли у стены за пьедесталом с компасом желаний. Всё, что я попросил, мне выделили.

Скоро здесь будет шумно и весело. Никаких банальных заданий и скучных стандартных артефактов! Я планировал сделать кафедру весьма увлекательной и полезной.

Я улыбнулся, оглядывая помещение.

Баталов же запер дверь, обошёл всё по периметру, заглянул в каждый угол и, удостоверившись, что никого нет, достал из кармана «полог тишины». Активировал амулет и лишь после удовлетворённо кивнул.

– Вот теперь мы можем побеседовать.

– Бумагу о неразглашении подписывать будем? – напомнил я.

– Александр Лукич, я верю, что в вашем случае будет достаточно попросить молчать о том, что вы услышите. В вашем слове я не сомневаюсь.

Лестно. И тревожно вместе с тем. Пока мы соблюдали формальности, это не так меня обязывало. Пусть никому государственные тайны я рассказывать не собирался, но одно дело, когда тебе их выдают вынужденно и под расписку, и совсем другое – вот просто так, в почти дружеской беседе.

Но настаивать я не стал. Баталов действовал без злого умысла, пусть это могло и не помочь в дальнейшем, когда он поймёт, сколько я уже всего знаю…

– Даю слово чести, – торжественно произнёс я. – Об услышанном не стану распространяться.

– Хорошо, – рассеянно ответил менталист, призадумавшись. – Я считаю, что вам необходимо знать, с кем вы будете иметь дело. Все детали я раскрыть не могу, кое-что из дела Зотовой имеет право разглашать лишь граф. Но это, полагаю, не так важно для общей картины.

Но я был рад и малой доле правды. Тайны Зотовых уж больно хорошо были скрыты. И узнать хоть часть – уже продвижение вперёд. Да, я планировал воспользоваться приглашением графа в угодья и попытаться разузнать о его дочери. Тем лучше, что повод найдётся более серьёзный, чем моё любопытство.

– Мария Алексеевна, скажем так, девушка с непростым характером. Что объясняется её судьбой, впрочем. Как вы, думаю, уже поняли, она находится под моим личным присмотром.

Конечно, неудивительно, что у тёмного мага характер тот ещё. В этом Илья Лопухин был исключением, обладая довольно мягким нравом, несмотря на приютское детство и дар.

Мария в приюте не была. Но и детство её счастливым не назовёшь. Дар пробудился очень рано и неудачно. Случайно пострадал кто-то из домашних, насколько я понял. Подробности Баталов опустил.

Собственно, после того случая разбежалась прислуга, граф взял на себя не только хозяйство, но и обучение дочери. Пытался скрыть её от внимания конторы.

Сам Алексей Романович при этом являлся не только императорским егермейстером, но и состоял на тайной службе. Что усугубляло дело, так как для дочки он вызвал какого-то иностранного специалиста. Тот оказался шпионом, немало набедокурил в столице и весьма подставил Зотова, свалив вину на него.

Когда за графом пришли, Мария вмешалась, защищая отца.

Ей тогда было десять, и в ту ночь она взяла начальный ранг тьмы, раскидав опытных магов как котят. Благо хоть никого не убила, иначе всё бы закончилось плачевно.

Баталов в то время ещё не был начальником, а лишь заместителем. Повышение получил сразу же после того, как разобрался с проблемой.

Надо признать, что Роман Степанович выбрал наилучший способ. Протокол в таких случаях был однозначный – ребёнка забрать, родителя посадить. Но менталист не стал рушить семью, помог Зотову снять обвинения, а Марии нашёл учителя и оставил её с отцом.

Добрый он всё-таки человек, несмотря на жёсткую работу.

Вот только тёмный, который взялся обучать девочку, как раз и сидел в темнице. Так что учёба у неё весьма специфической – в казематах Трубецкого бастиона. А уж практика… Можно представить.

К совершеннолетию Зотова уже поучаствовала в нескольких тайных операциях и взяла четвёртый ранг силы. Впечатляюще. Ещё больше впечатляло то, что потенциал у неё был внеранговый. И когда это выяснилось, опеки Баталова уже было недостаточно, чтобы к ней не проявили интерес свыше.

Девушку без ведома менталиста отправили куда-то за рубеж. Что конкретно там произошло, Баталов не знал. Но Зотову поймали, её пришлось вызволять, при этом договариваться с другой страной, чтобы те забыли об инциденте.

Мария с тех пор изменилась. Не сказать, что в худшую сторону, но доверия к Роману Степановичу больше не было. Ещё и сложный возрастной период начался, всё вместе повлияло. Подростковый бунт, короче говоря.

Но бунт у тёмного мага – это не обычные капризы и вспышки гнева. Это угроза безопасности всему обществу. После того как девушка перепугала жителей, устроив шоу тьмы на каком-то светском мероприятии, она в первый раз попала в темницу.

Баталов заступился, выторговав ей свободу.

Но проделки не прекратились, поэтому камера для Зотовой стала вторым домом. Та самая, похоже, где я её и видел. Со всеми удобствами, антикварной мебелью и приличной библиотекой.

Ничего серьёзного она не совершала, но крайне раздражала все службы, кто был в курсе её дара. Понимая, что управлять ей невозможно, предпочли закрыть в четырёх стенах.

Только вот в её услугах нуждались, поэтому за заключением шло помилование, задание и опять всё по кругу. Дошло до того, что Мария сама приходила сдаваться после очередной выходки.

Период подросткового бунта длился пару лет и прошёл, но осадочек, как говорится, остался. Именно поэтому, когда обнаружились следы тёмного мага в столице, первой взяли Зотову. Хотя она отрицала вину, чего никогда раньше не делала, никто ей не поверил, кроме Баталова.

Но вытащить из заключения тёмного мага с такими подозрениями он, конечно же, не мог, не лишившись головы. Всем стало бы понятно, кто помог.

После императорской охоты, когда всё выяснилось, её отпустили. Но девушка обиделась сильно и общаться отказывалась. Бесцеремонно посылал всех к чертям. Роман Степанович снова сделал всё возможное, чтобы её оставили в покое хотя бы на время. Мол, ей нужно прийти в себя, одумается.

Сам Баталов, причём, очень сомневался в том, что обида её пройдёт.

– Много ошибок было сделано, – тяжело вздохнул глава конторы. – Не смог я её уберечь. Но Маша… Мария Алексеевна – хорошая девушка, несмотря на всё это. Увы, женской руки в её воспитании очень не хватало. Тут и моя вина есть, не подумал я об этом. Мы с графом всё сделали, чтобы вырастить достойного человека. Оба опростоволосились, что не просто человек она, а девушка, – смутился менталист.

Я бы сказал, что опростоволосились они, привлекая ребёнка к взрослой работе. Вместо детских сказок – обучение в тюрьме, вместо кукол – секретные задания… Да уж, могу представить, как Зотова выросла в таких условиях. Уж точно не про балы и наряды думает.

– Мне она не откажет. Надеюсь, – с сомнением добавил он. – Но в любом случае такая работа гораздо приятнее, чем прочее. Хороший шанс на лучшую жизнь. Может, и правда подуспокоится…

Усмехнулся я мысленно, чтобы не расстраивать и без того невесёлого Баталова.

Судя по услышанному, образ вырисовывался интересный. И уж точно не спокойный. Бунтарство это её – вполне понятное. Я бы на её месте тоже буянил, вынуди меня с юности быть вовлечённым в дела государства. Может, не до балов ей, но наверняка хочется. Быть как все, порхать в пышном платье по паркету в объятьях галантного кавалера.

Но насчёт шанса я был согласен. Помогать обучать других тёмных – для репутации прямо-таки хорошо. Да и атмосфера в академии получше, чем в полях.

– А если откажет? – спросил я.

Роман Степанович ответил укоряющим взглядом. Мол, ну зачем о плохом сразу-то. Меня, безусловно, интересовало лишь то, что не стану ли я следующим претендентом. Девушка ведь правда может послать к чертям и Баталова. Темница, как я понял, для неё вообще не аргумент и повод для беспокойства.

– Не откажет, – с надеждой сказал менталист.

Кто, как не я, готов поверить в лучшее.

Но подготовится к другому исходу тоже нужно.

– А её учитель?

– Увы, его уже нет на этом свете, – помотал головой мужчина. – Да и не вариант был бы. Я отправил запрос наверх, чтобы поискали в дружественных государствах. Маловероятно, но всё же подстраховаться не помешает.

С учётом истории графа Зотова, действительно маловероятно.

– Могу я попросить вас, Александр Лукич, присутствовать на нашей встрече? Вы обладаете удивительным даром убеждения. Даже когда молчите и просто вот смотрите.

– Конечно, – кивнул я.

Это будет весьма любопытно. Да и граф меня звал в гости, так что мой визит не станет сюрпризом. Возможно, даже повлияет на результат, раз уж Зотов был мне так благодарен за его спасение.

Моё хорошее настроение вообще благотворно сказывалось на желании помочь.

Пока нет нового заказа, некуда торопиться. Можно с удовольствием посодействовать в благом деле. Насладиться солнечной осенью и этим лёгким учебным духом. Для меня это было отдыхом.

– Я тогда согласую визит с его сиятельством, – обрадовался Роман Степанович моему согласию. – И сообщу вам.

– Договорились, – я протянул ему руку, и он крепко пожал её. – А сейчас прошу меня простить, у меня очень важно дело.

Я взглянул на часы – успеваю. Сегодня праздник не только в академиях, но и в гимназиях. А я обещал одному маленькому проказнику разделить его радость. Гордей станет великим артефактором, ну а пока пусть у него будет нормальное детство. С учёбой, друзьями, да даже драками и проделками. Уж я прослежу, а за выходками отдельно, чтобы непременно натворил что-нибудь.

– Спасибо, ваше сиятельство, – поклонился менталист и снял магическую защиту. – Иногда я думаю и как без вас обходился?

– Чудесно обходились, – не купился я. – Чудесно, Роман Степанович.

Намёк он понял и улыбнулся, покачав головой. Нет уж, уважаемый мастер столичного порядка, вашим подопечным становиться я не собираюсь. Я с приятным удивлением вдруг понял, что давно уже перестал ментально закрываться от него. Отпала необходимость.

На Петербургский остров я промчался по нарядным улицам, ещё больше проникаясь общим настроением предстоящего торжества. Немного постоял в пробке на мосту – в столицу съезжались не только студенты со всей империи, но и их родня, чтобы увидеть праздник. Капоты автомобилей пестрели гербами – от самых простых и незамысловатых до богато украшенных позолотой и завитушками.

В эти дни все доходные дома набивались под завязку, а некоторые даже уезжали из города, сдавая своё жильё.

Пожалуй, по размаху начало учебного года превосходило даже императорский бал.

Гимназия находилась в глуби острова и в окружении парка. Двухэтажное жёлтое здание выглядело прекрасно. Здесь были бывшие владения какого-то дворянина, который отдал особняк и землю под учебное заведение. В честь мецената оно и называлось – Алексеевской.

Торжество здесь было скромным, но очень тёплым.

Девчонки и мальчишки, все очень нарядные и с серьёзными лицами, стояли в ряд в главном холле. Для родни поставили стулья, где я и нашёл деда, графиню Варягину, Прохора и Тимофея. Все пришли поздравить Гордея.

Директор произнёс короткую, но очень душевную речь и даже прослезился от чувств. Пожелал успехов и выразил веру в то, что все обязательно будут отличниками.

Обратился он и к взрослым. Пообещал, что дети будут под присмотром и заботиться о них станут, как о родных. Вообще произвёл впечатление прекрасного человека, истинно болеющего за такое важное дело.

После бурных оваций директора и учителей осыпали букетами, а дети разбежались кто куда. Гордей, просто-таки сияющий от гордости, подбежал ко мне и крепко обнял.

– Вы пришли, Александр Лукич!

– Я всегда буду приходить, когда буду нужен, – пообещал я.

Мальчишка разулыбался, и я заметил, что одного зуба не хватает.

– Это что такое? Подрался?

– Не-а, сам выпал, вашество. Драться нехорошо, так ваш предок говорит.

Ну надо же, какой молодец Митрофан Аникеевич, при всей своей воинственности, мальчишку нормальным вещам учит.

– Говорит, что если уж бить – то сразу и наверняка. Ну, до смерти то есть. Чтобы враг не вернулся и не отомстил, во.

Тьфу, вот только я похвалил призрака. Поговорю с ним, пусть, скорее всего, и бесполезно. Но Гордей – парень смышлёный, да и учителя в гимназии тоже приличные. Хотя в чём-то с духом предка я был согласен, но к такому лучше приходить уже в другом возрасте.

– Я пойду, да? Там ребята собираются в футбик погонять. Ой, то есть поиграть в футбол, – поправился пацан, заметив приближение патриарха.

– Иди, – дед улыбнулся мальчишке. – Погоняй уж в футбик.

Гордей умчался, а мы провожали его одинаковыми довольными взглядами.

– Быстро вырастет, и не заметишь, – вздохнул Лука Иванович и многозначительно посмотрел на меня.

Я сделал вид, что не понял его намёка на правнуков, и согласился. Графиня рассмеялась, глядя на эту сцену, а Прохор незаметно протёр глаза и тихо шмыгнул носом. Тимофей, тоже разодетый в новый костюм, сказал с лёгким волнением:

– Ну что, теперь в академию?

Честно говоря, я не ожидал, что рыжий будет так переживать. Хотя мог его понять – у него же начинался совершенно новый этап в жизни. Титул, учёба – всё это не могло оставить равнодушным.

– Ты поезжай, я немного позже буду.

Пусть он смело мог назвать меня своим другом, но я к тому же был и преподавателем. Точнее, главой кафедры, но неважно. Являться в моей компании ему не на руку будет. Сразу в выскочки запишут, а парню ещё с теневым даром нужно как-то прижиться в непростом обществе. Уж не говоря о дуальности. Успеет научиться не обращать внимания на такие мелочи, а пока не стоит усложнять его путь. Познакомится с вероятными будущими друзьями, повеселится с ними хорошенько.

Мне уже студенческие гулянки были не так интересны. А вот по городу побродить я бы не отказался. Чем и собирался заняться после торжества.

Тимофей уехал, а я прошёлся с остальными до особняка, распрощался и вернулся за машиной. Немного подумав, пригнал её домой. Если уж в планах долгая прогулка, то лучше отправлюсь на такси.