Текст книги "Другой (рабочее название)"

Автор книги: Марк Верн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

   – Помоги мне, Мериот. – Попросила Великая, протянув руки, предлагая помочь ей подняться, дождавшись, когда я допью напиток. – А ты необычный. – С улыбкой, добавила она, но значительно тише, чем прежде.

   По взмаху ее руки, вокруг нас образовалось кольцо тумана, настолько плотного, что выглядел он как струящаяся дымная стена. Видя удивление на моем лице, она пояснила. – В таинстве Единения нет места наблюдателям. – Чем только еще больше меня озадачила. Я ведь был уверен, что помимо тех, кого я видел, никого рядом нет. И тут понял, что задняя полусфера осталась вне зоны моего внимания.

   Положив руку на мое левое плечо, Великая Мать сказала. – Ищущая, подойди к своему Мериоту. – И когда Калерия подошла, добавила. – А теперь, коснитесь сердец друг друга. – Я опустил руку на грудь невесты, ощутив, как бешено, колотится ее сердце, и почувствовал маленькую, горячую ладошку на своей. – Отныне Ваши судьбы неразрывно связаны! А ты, Ищущая, первая среди равных. – Провозгласила Великая.

   Чувствуя покалывания в запястье, скосил на него взгляд и увидел, сформировавшуюся вокруг руки иллюзию – черная терновая ветвь, оплетенная тонкой, зеленой лозой с маленькими листочками и одним фиолетовым цветком.

   – Жены, подойдите к своему супругу и прикоснитесь к его сердцу. – Мои четыре супружницы, зайдя сзади, дотронулись до моей спины на уровне сердца. А терновую ветвь оплели еще четыре тоненьких побега, но уже с белыми цветами.

   – Любите и берегите своего мужа, храни и защищай своих жен. Ибо отныне Вы едины. – На последних словах голос Великой матери, казалось, звенел от силы.

   Вспышка света, на миг, ослепила меня, а когда я проморгался, то увидел, что иллюзия превратилась в татуировку опоясывающую запястье.

   То обстоятельство, что туманная стена растворилась в воздухе, от меня ускользнуло и когда, мягким движением Императрица развернула меня спиной, я почувствовал себя так же, как чувствует человек у которого, вдруг, на глазах у всех, рвутся штаны. Очень неловко я себя почувствовал.

   Внизу, в десяти шагах от ступеней, стояла толпа народу, с моими родственниками и противниками в первых рядах.

   – Подними руку с браслетом. – Шепнул мне на ухо мягкий, приятный голос. Что я и сделал, хотя толком еще не отошел от увиденного. Дело в том, что все присутствующие, насколько я мог судить, были одеты не многим "теплее" нас. Впрочем, я не ошибся. Женская половина, приглашенных на свадьбу, была облачена, в своем большинстве в каласирисы, преимущественно светлых тонов и иногда открытой грудью. (К тому, что даже дамы бальзаковского возраста имеют весьма приличные фигуры, я привык еще на приемах.) Мужская – щеголяла в двух типах одежды: первый – схенти, подпоясанная дорогим поясом и пектораль (в основном молодежь или военные), второй – легкая туника с дорогим поясом.

   Как только моя рука поднялась над головой, вся эта толпа взорвалась радостными криками. Ощущение было такое, что только что я каждому из присутствующих подарил миллион.

   – Пойдемте, я проведу вас в твои покои. – Снова услышал я голос и, обернувшись, понял, что принадлежит он Великой Матери.

   Взяв меня за руку, она, нисколько не смущаясь своей наготы, величественно сошла по ступеням, оглашая зал Храма легким перезвоном колокольчиков и, увлекая за собой, прошествовала к двери, мимо восторженно галдящей толпы.

   Конечным пунктом нашего маленького путешествия стала комната, в которой надо мной измывались послушницы.

   – До следующего заката вы останетесь здесь. Думаю, такому воину будет, чем заняться в обществе своих молодых жен. – Улыбнулась хозяйка. И одарив меня нежнейшим поцелуем узвенела прочь. Оставив меня с моим гаремом.

   А дальше был РАЙ. Омовения, растирания, втирания и массаж были наполнены нежностью пяти пар рук, сладостью пяти губ и теплом пяти юных женских тел.

   Из пучин наслаждения вырвал звонкий смех Великой Матери.

   – А я в тебе не ошиблась. – Констатировала она, рассматривая меня, погребенного под женскими телами.

   Невероятно, но, того что прошли почти сутки, я не заметил, да, кажется, не я один. Прильнувшие ко мне жены удивленно смотрели то на меня, то хозяйку Храма. Я же гадал, что за Виагру мне дала, стоящая в дверях, богиня. После приема которой, я умудрился, далеко не по разу, удовлетворить моих красавиц.

   – Вставай. – Шутливо прикрикнула Мать и, подойдя к кровати, дернула меня за ногу. – Пойдем, тебе предстоит последнее испытание.

   Пришлось выбираться из "завала" и следом за гостьей топать в ванную.

   Хорошо хоть насчет испытания она пошутила, а то что мы оказались вместе в ванной, и она принялась отмывать меня, так после постельного марафона, устроенного с женами, даже эта богиня желания не вызывала. Хотя мыла, надо сказать, тщательно, не пропуская ничего.

   На мой вопрос, за что мне такая честь, пояснила, что первый раз после рождения всех будущих воинов Империи, относящихся к кланам мериотов, купает она, а поскольку я будущий воин, да еще и отныне отношусь к мериотам, то ее долг выполнить ритуал купания. Чем она и занимается.

   После купания, я, уже самостоятельно, облачился в черную схенти с серебристым узором и широкий серебряный пояс, а в качестве аксессуара, на левую руку, выбрал массивный серебряный браслет. Императрица, осмотрев меня, одобрила мой выбор и провела к воротам своей резиденции, где меня уже ждали мои ненаглядные и скамар.

   Предоставленный моему семейству транспорт, имел шесть посадочных мест и немного уступал в маневренности своему младшему брату, зато значительно превосходил роскошью отделки.

   Мои девочки, одетые в этот раз в каласирисы из белой, прозрачной ткани, плотно облегающей стройные тела, и оставляющие открытой левую грудь, в лучах заходящего солнца, выглядели потрясающе. Единственным отличием в нарядах, в виде тонкого, золотого пояска, щеголяла Калерия, как первая среди равных.

   Всю дорогу до особняка Илирских девушки щебетали о своем, а я рассматривал доставшиеся мне сокровища, предаваясь глубоким мыслям о разнице между расами. Собственно отличие я заметил еще тогда, когда первый раз увидел Калерию обнаженной. И заключалось оно в отсутствии волос на теле. Единственным местом, где росли волосы, у потомков маргов и мериотов, являлась голова. Тогда как я, будучи представителем вполне человеческой расы, имел, до "вчерашнего дня", весьма густую растительность. Последняя, после санобработки послушницами, куда-то испарилась. Причем вся, включая волосы на голове. Хотя, может, это так послушницы пошутили, кто его знает?

   Тут я потер подбородок и, ощутив прорезавшуюся щетину, облегченно вздохнул.

   В конечном итоге я пришел к выводу, что отсутствие волос на теле, скорее всего, не результат вмешательства (пытаясь обнаружить щетинки, я весьма тщательно погладил, сидевших по бокам, жен), а генетическая мутация, вроде той, что наблюдается у индейцев.

   Когда же мы остановились перед особняком, я рассмеялся своим мыслям, пробормотав: – Ну, других проблем, кроме как выяснять, почему у них ноги не волосатые, видимо, нет.

   На прием в нашу честь собралось больше тысячи человек. Как они уместились в особняк, для меня, до сих пор, является загадкой. Тут уж нас, само собой, поздравляли, желали всяческих благ и подносили дары. Женщины дарили украшения моим женам, мужчины оружие – мне. Как я и ожидал, настоящие шедевры преподнесли тесть, Джергинт с Млатом и Феор. Папа, не знаю, где он его выкопал, подарил тот самый дфарфовский засапожник, что у меня приватизировали мои несостоявшиеся убийцы. На вопрос "КАК?", он только, хитренько так, улыбнулся. Джергинт и Млат вручили мне ханш – магическую боевую перчатку. А Феор, с улыбкой, протянул сверток, в котором я обнаружил перчатку (по виду, пару к той, что подарили маги, только без активных элементов), фалькату*(видел такую штуку в музее) и пару метательных пластин. Стоило мне взять меч в руку, как я понял, что Это не может быть фалькатой в ее аутентичном виде. Первое, что бросалось в глаза, это половинная заточка внешней стороны клинка, второе – вес клинка около пяти кило, третье – противовес, в форме изогнутого внутрь когтя.

   После поздравлений и раздачи подарков начался сам бал, хотя скорее продолжился, поскольку шел он уже вторые сутки. Поразвлекавшись до полуночи я решил, что пора и отдыхать, но мои супруги имели на это свое мнение, в итоге, вся молодая чета, покинула мероприятие. Гостям объявили, что молодые отправляются отдыхать, а бал продолжается.

   И снова пришел рай. Правда, в этот раз меня хватило только на то чтобы лечь на кровать, остальное делали жены. Что меня позабавило, так это как Калерия (опытная нашлась) руководила девочками, показывая, что и как нужно делать. А я, к своему стыду, опять забыл, как кого зовут.

   _______________________________________________________________________________________________

   *Фальката (гр. Копис) – изогнутый вперед меч с односторонней заточкой по внутренней грани лезвия, предназначенный в первую очередь для рубящих ударов. В тексте имеется ввиду экспонат Мадридского музея "Фальката с остатками ножен III в. до н. э."

   Через сутки я уже ехал в Тэлин, кемаря в седле Живоглота (эту тварь мне Лайз подарил, мстил, наверное).

   Дорога отняла пять суток, как и говорил Рамир (после того как я, официально, стал его зятем, граф потребовал называть его по имени). За это время, сопровождавший меня Джергинт, объяснил, как пользоваться их подарком и достал, пытаясь выяснить, каким даром я обладаю.

   Городок Тэлин ничем не походил на прекрасные образчики архитектуры, что прятались за границей Внутренней черты. Сероватый камень городской стены, кривоватые улочки, мощенные камнем и народ, простой, местами богатый, местами бедный и разношерстно одетый. Небольшой рынок в восточной части и там же морской порт. Бойко идет торговля привозными товарами, но торгуют и местные ремесленники, специализирующиеся в основном на поделках из кости и металлов. Северная сторона города занята крестьянами, выходящими, каждое утро, на поля, раскинувшиеся за стеной.

   Въехав через северные ворота, мы почти пересекли город, оказавшись у южной стены, где и расположился вербовочный пункт, из которого я должен был отправиться в лагерь, с остальными курсантами.

   Выглядело сие строение весьма непрезентабельно. Невысокое здание из серого камня с покатой крышей и большим двором, окруженным трехметровым забором.

   Выслушав последние наставления Джергинта я, подхватив свои вещи и, попрощавшись с магом, вошел внутрь. Собственно, изнутри вербовочный пункт выглядел не лучше. С грязно-серыми стенами, узкими окнами-бойницами, через которые едва проникал свет и столом в конце узкого, длинного коридора, за которым восседал здоровенный детина в доспехах Имперской армии и без проблесков интеллекта на лице.

   Окинув меня оценивающим взглядом, он ухмыльнулся и предложил.

   – В кавалерию пойдешь?

   Покачав головой, я положил на стол, перед ним, направление в тренировочный лагерь, полученное еще в столице.

   Скользнув по нему взглядом, вояка, пожал плечами, поставил какую-то закарлючку в моей бумажке и заорал.

   – Хирм, тут еще к тебе. Что-то сегодня прут как на праздник. – Последнее, "портье" пробурчал уже себе под нос.

   Примерно через минуту за спиной "секретаря" нарисовался высокий, жилистый мужик с нашивками старшего десятника. Внимательно изучив бумагу, он кивнул мне, приглашая следовать за ним. Что я и сделал, с трудом протиснувшись мимо стола, почти вплотную перекрывающего коридор.

   На заднем дворе вербовочного пункта обнаружилась немаленькая, человек на сто тридцать – сто пятьдесят, толпа народу, разбитая на три неравномерные группы. К первой самой многочисленной, насколько я понял, относились обычные новобранцы. Ко второй и третей те кто, как и я, должен был пройти обучение и получить звание десятника. Причем вторая, включавшая не больше десятка человек, была самой малочисленной и состояла, сплошь, из опытных вояк, о чем красноречиво свидетельствовало их поведение и знававшие виды доспехи. Третья, выделявшаяся новенькими доспехами, оружием и молодыми лицами, наверняка, состояла из дворян, в чем, собственно, я вскоре и убедился.

   – Иди, знакомься, устраивайся. На закате выходим в лагерь, так что советую отдохнуть. Тем более, как я понимаю, ты только приехал. – Произнес десятник Хирм, кивнув в сторону "дворянских детей" и вернулся в здание.

   С чего обычно начинают знакомство? Конечно же с того, что представляются. Вот и я, представился, да так, что мое представление, совместно с придуманной шуткой обернулось для меня лишней головной болью на все семь декад в лагере.

   – Доброй службы, служивые. – Гаркнул я, проходя мимо вояк.

   Недоуменно покосившись на меня, они переглянулись.

   – И тебе доброй службы. – Кивнул усатый мужик со шрамом на левой щеке.

   Справедливости ради, стоит заметить, что моя фраза привлекла внимание вообще всех присутствующих во дворе. Особенно опешили "дворянские дети".

   Вот именно в тот момент мне и пришла мысль, подшутить над этими желторотиками.

   – Ну что, будем знакомиться?! – Спросил я дворян, воткнув в землю рогатину и окинув их удрученно-недовольным взглядом. Вздохнул, выражая, как мне не нравится их вид и, уставившись поверх голов, заорал.

   – Встать, когда с вами разговаривает старший по званию.

   Бедные дети повскакивали на ноги, нисколько не сомневаясь в моих полномочиях отдавать приказы.

   – По порядку рассчитайсь. – Отметив, что понимание приказа, у моих подопечных полностью отсутствует, я пояснил, что от них требуется, тыча, для наглядности, в сторону стоящих, ножом из адамаста.

   – Начиная с тебя, каждый называете свой номер – первый, второй, третий и так далее. Последний говорит свой номер и расчет окончен. Понятно?! – Курсанты кивнули, а я, до предела напрягая голосовые связки, возопил. – Что вы киваете, как деревянные болванчики? Отвечать нужно – Так точно Тан [3]3
  Тан – Обращение к старшему по званию в Имперской Армии. Наиболее близкое по смыслу – господин.


[Закрыть]. Ясно?!

   – Так точно, Тан! – Отозвался нестройный хор голосов.

   – По порядку рассчитайсь!

   – Первый.

   – Второй.

   – Третий.

   ...

   – Двадцать седьмой. Расчет окончен.

   – Отлично. – Похвалил я и, выбрав самого захудалого на вид, спросил. – Курсант, грамоту знаешь?

   – Д-да. То есть, т-так точно, Тан.

   – Имя?

   – Мое? – Выглядел парень совсем плохо, бледный испуганный, глазки бегают из стороны в сторону.

   – Нет, мое. Твое имя курсант?

   – К-киплит, вик-к-конт де-де-де...

   – Курсант Киплит! – Перебил я его словоизлияния. – Слушай приказ. С этой минуты ты назначаешься писарем при командире отделения, это первое. Второе – подготовь мне список имен присутствующих. Ясно?!

   – Так точно, Тан. – Задыхаясь от гордости, выпалил юноша.

   – Отделение, вольно. Как только будет готов список, продолжим.

   Список Киплит написал минут за десять, после чего я продолжил развлекаться.

   Первым делом провел досмотр личных вещей, обнаружив при этом тридцать одну бутылку вина и шесть фляг с настойкой. Которые и конфисковал, сославшись на запрет на употребление алкоголя на территории вербовочного пункта и полевого лагеря. После чего, выбрав из числа курсантов толкового фехтовальщика, проверил уровень подготовки каждого из подопечных, выставляя напротив имен балы от одного до трех.

   И, исходя из результатов, разделил всех на два полных и один неполный десятка, назначив в каждом старшину и компонуя подразделение таким образом, чтобы уровень подготовки каждого в десятке был, примерно, равен остальным. Удивил и обрадовал мой писарь, показав один из лучших резу?ьтатов, чего я от него никак не ожидал.

   А апофеозом моего представления стало появление старшего десятника Хирма. О чем мне сообщил дружный гогот "служивых", проявивших, надо сказать, неслабую выдержку, наблюдая над моими издевательствами над желторотиками и ни разу, громко, не засмеявшихся.

   Но, как говорится, если играть, то до конца. А потому, увидев Хирма, я отдал честь и отрапортовал.

   – Тан старший десятник Хирм, вверенное мне отделение, числом двадцать семь человек, к выходу готово. Докладываю. Отделение разбито на три десятка, назначены старшины. Силами комсостава проведен личный досмотр, в ходе которого изъято тридцать семь единиц алкогольных напитков и проверенно наличие амуниции и оружия у курсантов. Определен относительный уровень боевой подготовки личного состава отделения. Старший по отделению Ита Ник, доклад окончил! – Выпалил я все это чуть ли не на одном дыхании, ожидая, что сейчас меня, за самоуправство, в лучшем случае, обматерят.

   – Хвалю за службу! – Гаркнул старший десятник, а я перевел дух и пролаял в ответ, отдавая честь.

   – Служу Империи!

   – Итак, со старшим вашего курса вы уже познакомились. Меня зовут старший десятник Хирм, если кто еще не знает. И на следующие семь декад я, для вас, папа, мама и ночной кошмар в одном лице. – Хохотнул десятник. – Кстати, старший по отделению Ита, а почему это у тебя не задействованы остальные курсанты? – Ехидно поинтересовался он, покосившись на "служивых".

   – Не могу знать, Тан старший десятник. – Попробовал выкрутиться я. – Насчет них указаний не было.

   Кивнув, Хирм, обернулся к "служивым" и гаркнул. – А вы что в десятники не хотите? Живо в строй.

   – Его-то они послушались, а вот будут ли слушаться меня? Вот вопрос. – Пришла запоздалая мысль.

   – Досмотр проводить не будешь, они ребята опытные, так что прекрасно знают, чем грозит пьянка на службе. А вот подготовку проверь, потом поставишь их в десятки как положено. – Вот так с одной стороны помог, избавив от головной боли с досмотром, а с другой стороны подставил, ну не Глему же их проверять, как остальных. Хотя, в этом предложении крылся способ обеспечить их повиновение, ведь подчиняются не столько тем, кто выше званием, сколько тем, кто опытнее, умнее и, само собой, сильнее. Так что выход из сложившейся ситуации у меня был, правда идея драться с двенадцатью опытными солдатами попахивала самоубийством, но что делать. Назвался груздем, полезай, так сказать.

   – Отделение вольно. Киплит, запишешь имена наших новых курсантов. Что же до вас, называйте имя и выходите ко мне, будем вас проверять. – Сказав это, я стащил, порядком опостылевшие, доспехи, оставшись в одних кожаных штанах. – В том, что вы все хорошо владеете оружием, я даже не сомневаюсь, но вот насколько вы умеете работать без него, вопрос спорный. – Пояснил я свои действия.

   – Так что давайте, кто там первый?

   Первым оказался как раз таки тот самый усатый мужик со шрамом. Осмотрев меня с головы до ног, он криво усмехнулся и заявил. – Ну и правильно, так просто бока намну, а с мечем, я б тебя на дольки нарезал.

   – Ты не умничай. – Хмыкнул я. – Называй имя и иди сюда, придется тебя поучить, как к старшему по званию обращаться.

   Последняя реплика, как и ожидалось, вывела "служивого" из равновесия.

   – Линард. – Прошипел он и шагнул ко мне, тут же заработав ступней в грудь и отлетев метра на полтора назад, пропахал спиной землю.

   – Один. – Прокомментировал я. – Следующий.

   "Проверка", а по сути, приручение, остальных "служивых" заняла еще минут десять, причем большинство этого времени они освобождали место для своих друзей. И выглядело это представление, видимо, внушительно, поскольку поглазеть на него собрались не только рекруты, но и весь персонал вербовочного пункта, включая старшего десятника Хирма.

   – Ну, что скажешь? – Спросил он, после того, как я, уложил двенадцатого, встретив кулаком его голень, направленную мне в пах.

   – Отвратительно, Тан старший десятник. Подобных бездарей я еще не встречал, в Имперской армии. – Скривившись, выражая всю глубину отвращения, ответствовал я. – Придется заняться их подготовкой лично.

   – Ну, старший по отделению пятого учебного корпуса Ита Ник. Не стоит так уж наговаривать на армию, просто курсанты еще не сталкивались с мериотами. – Вступился за служивых сотник, видимо, начальник вербовочного пункта, и кивнул на мою татуировку.

   – Виноват, Тан сотник, исправлюсь. – Отдав честь, выкрикнул я, с удовольствием наблюдая, как вытягиваются морды у моего отделения.

   – Вот и договорились. – Улыбнулся он. – Хирм, думаю, вам пора выходить. Десятник Ита, командуйте.

   Вот так я и стал настоящим десятником. Не номинальным, коими являлись все курсанты, а самым настоящим. Правда, обернулось это для меня троекратными, по сравнению с остальными, нагрузками, лишней головной болью и назначением вовсе не туда, куда я должен был перевестись, по истечении семи декад в лагере и получения звания десятника.