355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Марк Еленин » Расплата » Текст книги (страница 8)
Расплата
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 20:44

Текст книги "Расплата"


Автор книги: Марк Еленин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Потом – новая страсть: Фунтик начал коллекционировать марки. Филателия, казалось, поглотила его целиком. Он накупил каталоги, альбомы, лупы, вступил в филателистическое общество. И как все, что он делал, «сопровождал свое увлечение широкой рекламой. У входа в дом, на Оборшцте 17, прямо на заборе появилось объявление: «Покупаем и продаем марки всех времен и народов, континентов и государств. Спрашивать членов международного филателистического общества комиссионеров – «Чичо», «Славчо» и Николая – здесь, в этом доме».

Венделовский не приветствовал увлечения своего подопечного. Но Шаброль успокоил его: если будут в доме Абрамовых новые люди – это неплохо, для конспиративных встреч ничего более хорошего не придумаешь!..

Продолжая несколько настороженно относиться к «Фунтику», Венделовский принял решение ограничить его контакты со своими сотрудниками, хотя эта мера выглядела запоздалой и Абрамов-младший был уже осведомлен достаточно. Правда, с передислокацией группы «Доктора» в Марсель в «цепочке» образовались определенные «дыры», мешающие недостаточно осведомленному человеку установить, кто с кем непосредственно связан и кому подчинен. Венделовский употреблял много сил, чтобы сдержать активность «Фунтика» и постараться загрузить его так, чтоб у него оставалось не слишком много свободного времени для «самодеятельности». «0135»-ый дал ему приказание ежедневно докладывать о поведении Монкевица с утра до вечера, не оставляя его одного ни на минуту. «Фунтик» всячески демонстрировал усердие и преклонение перед всеми способностями Венделовского. Он организовал в своей квартире фотолабораторию, в которой совершенно бесстрашно переснимал переписку в двух экземплярах. Вместе с женой он увлекался спортом (летом – туристские маршруты, зимой – лыжи), даже записался в фешенебельный клуб. И в этом мнения Шаброля и Венделовского по поводу деятельности «фунтика» расходились решительно...

Однако к Абрамову-младшему придираться было трудно: дело свое он выполнял быстро и легко, словно играючи. Вероятно, он не догадывался, как внимательно следят за ним в РОВСе. А к Венделовскому поступали сведения об этом. Вместо полковника Александра Браунера слежку за Николаем Абрамовым поручили ровсовцу капитану Фоссу, который пока что, правда, стремился лишь удостоиться дружбы с генеральским сыном. Пользуясь, как ему казалось, подходящим случаем, Фосс предложил «Фунтику» взаймы без процентов небольшую сумму денег. Новое действующее лицо в окружении Николая Абрамова заставило «Доктора» насторожиться я принять кое-какие предупредительно-разведывательные действия. Справедливость этих действий Венделовского была признана в группе «Доктора» единодушно...

Но время шло быстро, Шаброль же пока молчал – ни одного сообщения из Марселя. Наконец, дело вроде бы сдвинулось с мертвой точки – Филипп Десбон передал «0135»-му шифровку: «Доктор» извещал, что натурализация в Марселе заканчивается нормально. Иветта может начинать перемену базы согласно плана. Магазин фирмы «Сулейман Гамидов, Клерман и сын. Торговля коврами, антиквариат» частично проведен в Марсель. Туда же перебралась мадам Пино. «0135»-му надлежит совместно с Монкевицем, который в переписке получал номер БЖ/13 и кличку «Монокль», ждать указаний в Париже, ничего не предпринимать, фиксируя каждое новое появление «эльзасцев» в любой точке Парижа. Новая связная выехала. Имеет приказ самостоятельно выйти на шефа, которым на время отсутствия «Доктора» в Париже назначается «0135»-ый.

«ДОКТОРУ» ИЗ ПАРИЖА ОТ «0135»

«Встреча с «Ивашко» состоялась, прошла благополучно. Технически грамотна, старательна. Имеет отличную «крышу». На отработку связи нужен месяц.

Один из «эльзасцев» арестован полицией возле магазина на Мак-Магон. Отпущен после проверки из-за отсутствия преступных намерений. Жду указаний.

0135».

ИЗ «ЦЕНТРА» В ПАРИЖ «0135»

«Имеется принципиальное решение руководства вашем переводе в Прагу; учебе местном юридическом институте. Документы, посланные с «Ивашко», являются основой вашей легенды. Уточнения предлагаем внести после встречи с «Доктором». Планируется встреча с руководством где-либо на территории Чехо-Словакии. Предположительно середина лета. Место и время будет уточнено.

Рекомендуем активное внедрение в правое крыло студенческого Союза.

Приказываем постоянно держать в поле зрения Монкевица и всех «эльзасцев», один из которых зафиксирован в Берлине, в профашистском обществе. Предполагаем, последует ряд попыток перевербовать Монкевица.

Центр».

«ДОКТОРУ» ИЗ ПАРИЖА ОТ «0135»

«Вчера вечером Монкевиц, усыпив «Фунтика», оторвался и исчез. Веду поиск. Прошу помощи.

0135».

ИЗ МАРСЕЛЯ «0135» ОТ «ДОКТОРА».

«Выезжаю последним поездом. Встречаемся на даче Монкевица.

Доктор»

4

Более суток Венделовский ничего не знал о таинственно исчезнувшем Монкевице. Виноват был «Фунтик», он упустил полковника. В последние дни, как заметил Николай, Монкевиц вел себя спокойно, не делал даже попытки избежать общества «Фунтика», как бывало прежде. Этим и вызвал у него определенные опасения. Днем, в самое жаркое время, они вместе сидели в тени сада Тюильри, потом решили покататься по Сене: все же прохладнее у воды к вечеру, когда весь город казался раскаленной духовкой. Отправились в Озуар ла Феррьер без определенной цели – просто погулять и освежиться на воздухе. Зная не проходящее никогда стремление Николая Августовича Монкевица вкусно поесть в хорошем ресторане, Абрамов-младший разрешил и себе сегодня немного расслабиться. Они устроились на открытой террасе ресторана, вкусно пообедали, заказали немного вина. В городе уже ощущалась предвечерняя прохлада, когда им подали кофе и счет. Платил «Фунтик».

Сиреневые сумерки сгущались над Парижем. И тут же стало возникать повсюду море огней: светящиеся и бегущие в никуда строчки ярких реклам, пунктирные цепочки фар автомобилей, полыхающее пламя освещенных входов в театры и синематографы, сверкающие огнями витрины магазинов, больших и малых развлекательных заведений.

Монкевиц и Абрамов-младший, оба в прекрасном настроении, фланировали по Елисейским полям, многозначительно посматривая на проходящих мимо хорошеньких женщин.

– Неплохо было бы закончить вечерок, – начал было беспечно подполковник фразой, не требующей продолжения. Но выдержав паузу, пояснил. – У какой-нибудь из этих курочек, этих милашек... Как ты смотришь на такую блистательную перспективу? У меня и телефончик имеется, обязан предупредить о приходе. Так что решай, голубчик. Ни много денег, ни много времени не потребуется! – Он рассмеялся чуть нервно, глядя на спутника выжидательно...

Однако, помятуя четкие инструкции «0135»-го, Абрамов от продолжения чудесного вечера отказался решительно.

Чтобы убить время, решили пойти в синематограф, куда их привлекли огромные фоторекламы. У «Фунтика» возникло стойкое чувство сделанной ошибки, как только они оказались в довольно плотной толпе, устремившейся в зрительный зал. Они вошли, отыскали свои места и сели рядом. Николай Абрамов – с края, возле широкого выхода, где, подсвечивая себе электрическими фонариками, билетерши усаживали на свои места опоздавших...

– Полагаю, нас не ждет тут ничего хорошего, – лениво растягивая слова, сказал Монкевиц. – К счастью, у меня есть немного виски. Предлагаю по глотку – как бальзам на духу. Хлебнем?

– По глотку, не более, – предупредил «Фунтик».

Он выпил и почти тотчас захотел спать. Очень. Ощущения были странными, непривычными: глаза закрывались, голова то и дело падала на грудь. Тело стало слабым и непослушным. Неужели в виски Монкевиц успел подмешать что-то снотворное? Но когда?

– Ты что, Николай? Устал, спать захотелось?

– А ты?

– Я в порядке. Мы чуть-чуть подремлем, а потом к моей цыпочке на часок сбегаем. Что с тобой? Хочешь спать? Так подремли. Фильм, вероятно, не очень интересен.

Так в полудреме, на всякий случай тесно прижав плечо к руке Монкевица, спокойно лежавшей на ручке кресла, «Фунтик» промучился весь фильм.

Вероятно, снотворное все-таки было подмешано в виски, и только усилием воли Абрамову удалось преодолеть дремоту.

Когда выходили из зала, «Фунтик» цепко ухватил Монкевица за локоть. Они медленно продвигались сужающимся коридором к выходу. Сзади и спереди во много рядов двигались короткими шажками нетерпеливые зрители. Всем хотелось покинуть, наконец, душный зал и глотнуть свежего воздуха. Но вот они почувствовали, как ослабевает давление толпы со всех сторон, и их вынесло в небольшой двор-колодец, освещенный несколькими яркими лампочками по пути к большой арке, ведущей либо в новый двор, либо уже на улицу.

«Фунтик», который после духоты зала почувствовал себя значительно лучше, ругал себя за то, что не дал труда осмотреть входы-выходы из зала, что слишком доверился Монкевицу. У того вряд ли будет лучшая возможность сбежать, чем сегодня, в такой благоприятный вечер.

Толпа вынесла, наконец, и их на улицу, залитую огнем и светом бегущих реклам. Невысокий пожилой человек, оказавшийся необычно крепко стоящим на ногах, сильно толкнул Николая Абрамова в плечо. Он едва не упал от неожиданности.

В это же мгновение полковник дернулся влево, точно и его отбросил прохожий, рванул руку и побежал через улицу.

– Стой! – заорал «Фунтик», ощущая под рукой пустоту, осознавая весь ужас положения: не справился с пустяшным заданием, дал уйти полковнику. Венделовский в лучшем случае отошлет его, отстранит от оперативной работы, переведет в другую страну, где не будет прикрывающего его отца, Наташи. Это в лучшем случае. Но ведь могут и просто «убрать»... Он кинулся в погоню.

Монкевиц перебегал через улицу, не оборачиваясь, будто уверенный, что догнать его невозможно.

– Стой! Я стреляю! – закричал что было сил «Фунтик», понимая, что здесь он стрелять не станет. Выстрелы привлекут полицейских, не дай бог, он ранит кого-нибудь из прохожих. Перескочив широкий зеленый бордюр, Николай Абрамов, задержанный сплошным потоком авто, перевел дух и посмотрел на противоположный тротуар. Он увидел, что и Монкевиц остановился. Обернулся, как будто улыбнулся даже и издевательски помахал рукой. Как будто назло, около полковника затормозило такси, и Абрамов даже услышал, как захлопнулась за Монкевицем дверь машины. Она влилась в стадо себе подобных, направляющихся к плас Конкорд, и растворилась среди них, исчезла.

Погоня кончилась. Он проиграл. Окончательно и во всем. Он сел на скамейку и задумался, вспоминая весь вечер с Монкевицем, каждый свой и его шаг, не находя на всем их пути ничего опасного, ни одного явного момента, когда полковник переиграл бы его. Хотя глоток виски, тот сильный и неожиданный толчок при выходе из синематографа – это могло быть предусмотренным и рассчитанным заранее...

У «Фунтика» оставался один путь. Он не знал, как найти Монкевица в миллионном Париже. И даже – предположительно – где его искать. Для чрезвычайных происшествий, самых, пожалуй, чрезвычайных, у него был телефон «0135». По этому телефону, работающему лишь в один конец, можно было, нарушив конспирацию, попытать счастья и вызвать шефа. Ничего другого Николай Абрамов выдумать не мог, убедившись окончательно, что Монкевиц сбежал и исчез...

«Фунтик» набрал необходимый номер, произнес все обусловленные слова, просил передать «0135», что должен его срочно видеть по поводу известной тому коммерческой сделки, которая окончательно сорвалась сегодня. Он готов прибыть через час на хорошо известное «0135» место автобусного парка. Они не раз там встречались.

Через час их встреча на автовокзале состоялась. Венделовский, не перебивая, терпеливо и внимательно выслушал своего сотрудника.

Альберт Николаевич раздумывал над создавшимся положением. Оно не казалось ему столь катастрофическим, каким виделось потрясенному Николаю, упустившему Монкевица. Венделовский просто лучше «Фунтика» знал про все «нити», связывающие исчезнувшего полковника с группой, проводившей операцию «Груз».

Разговор с Абрамовым-младшим Венделовский вел как начальник с нерадивым сотрудником. Неприятная процедура учить дурака, черт возьми! Еще и самоуверенного, самовлюбленного, убежденного в том, что он уже стал местным полковником Лоуренсом – до сегодняшнего вечера, по крайней мере.

– У вас максимум два часа, «Фунтик». Где предполагаете искать полковника? Район? Метод? Еще раз вспомните, как вы провели день, вспомните все встречи, разговоры. Может, что приведет нас хоть куда-то?

– Он говорил о посещении каких-то женщин, молодых и веселых, но адреса не были названы. Это точно. – «Фунтик» задумался, потирая ребром ладони лоб. И вдруг обрадовался, прямо засветился от радости и облегчения. – Мы были с ним в Озуаре! Без всякой цели, просто так. Днем! Бежали от жары! Надо же, вспомнил, я вспомнил все! Он сбежал туда, только туда! У него же не осталось и франка на отель. Он – там! Разрешите, я поеду и схвачу его? – «Фунтика» просто лихорадило от нетерпения. Догадка, которая с таким опозданием пришла к нему, для Венделовского не была тайной. Именно в Озуаре – неподалеку от дачи генерала Скоблина, по заданию «Центра» и на его средства на имя полковника Монкевица была куплена небольшая вилла. Именно туда должен был приехать и Шаброль из Марселя.

– Значит так, «Фунтик», – каждый раз обращаясь к Абрамову, он обязательно использовал кличку, подчеркивая этим их чисто служебные отношения и даже указывая на определенную черту, их разделяющую, – иди, бери машину. Предупреди, поездка за город, но куда, не говори. Сообщим по дороге. И твою задачу узнаешь по пути. Понятно? И никакой инициативы. Ни-ка-кой!.. Если он пустой, оставайся там, зажги свечу в одном из окон первого этажа справа и жди меня.

Если повезет и сумеешь задержать полковника, переставь свечу на левый подоконник. Ты понял? Запомнил? Тогда – вперед!

– А если я наткнусь на этих... ну... немцев?

– Сколько их может быть?

– Не знаю. Вероятно, два-три?..

Через некоторое время они были у окраинной улочки Озуара. Венделовский расплатился, и, развернувшись, такси умчалось.

– Что теперь? – спросил шепотом «Фунтик».

– Теперь действуй. Иди к дому.

«Фунтик» исчез в темноте. Венделовский перешел несколько вправо, чтобы видеть дорогу, на которой с минуту на минуту мог показаться «Доктор». Ожидание было томительным. Венделовский просчитывал варианты. Если дача пуста, она превращается в западню, в мышеловку, куда, без сомнения, должны были попасть и Монкевиц и кто-то из его новых хозяев. Наконец, неподалеку хрустнула ветка и появился «Фунтик».

– Ну же, ну! Докладывай короче!

– В доме Монкевиц с одним немцем. Беседуют. Я под окном кое-что услыхал. Понял, что про Кутепова, все заодно. Когда его купить успели?

– Ладно, размышления на потом оставь. Монкевица надо на даче задержать!

– А немец?

– Немец пусть уходит! А за Монкевица головой отвечаешь!

– Тссс... Вон он идет, немец. Осторожно.

Из черно-серой темноты показалась фигура в дождевике. Человек прошел в двух-трех шагах упругой, тренированной походкой охотника и скрылся в лесу, направляясь к автобусной дороге: послышался скрипучий хруст ракушечника. Немец был из профессионалов – несомненно. Он ни разу не оглянулся, лишь выйдя под фонарь на дороге, незаметно достал зеркальце и посмотрел назад...

Немец не сел почему-то в подошедший почти пустой автобус, а пошел вперед на шоссе. Возле перекрестка, из боковой улочки поселка выехала навстречу ему маленькая, точно горбатая автомашина с двумя дверцами. Чтобы сесть на переднее сиденье, немцу пришлось открыть дверь и, опрокинув кресло вперед, выпустить господина в таком же, как у него, дождевом плаще.

Венделовский, проводив автомобильчик взглядом, задумался. Сейчас должен был появиться Шаброль. В доме – «Фунтик» и Монкевиц. И этот немец, который вылез из машины. Куда и зачем он идет? В это мгновение исчезнувшая надолго машина – горбатая коротышка – описав круг, устремилась обратно, навстречу Венделовскому. На ходу прогремело два выстрела и рядом с головой Альберта Николаевича цвикнули пули. Инстинктивно он упал на обочину. Стреляющий «горбыль на колесах», как мысленно окрестил Альберт Николаевич смешной, самого мирного вида автомобильчик, скрылся. Венделовский остался на дороге один с револьвером в руках – выстрелить он не успел. И оставалось одно: идти к дому на встречу с Монкевицем. Хорошо было бы, если б Шаброль принял участие в этой беседе, – Монкевиц непрост, изворотлив как угорь.

Николай Августович, удобно устроившись в кресле и укрывшись черным шелковым халатом, расшитым золотыми драконами, крепко... спал. Вернее, делал вид, что спит. Напротив него, держа наизготовку браунинг, сидел на диване Николай Абрамов.

Монкевиц попал в тяжелый переплет.

То, что немцы знают о его участии в похищении Кутепова, Монкевицу стало известно уже давно. Когда в штабе РОВСа именно он, Монкевиц, докладывал о пресловутом похищении и ни один ровсовский чин не усомнился в правильности его положений, именно там, в коридоре, отловил его человек, часто посещающий штаб РОВСа.

Немец, эльзасец – черт его разберет! – пристал с целым ворохом вопросов, замечаний, сомнений по докладу господина Монкевица, из чего нетрудно было заключить, что знает он о том, что спрашивает, не меньше полковника.

И тон беседы быстро поменялся: вопросительные въедливо-вежливые интонации сменились насмешливо-рубыми намеками, и Монкевицу не оставалось ничего другого, как прекратить беседу. Но «эльзасец» встречался ему на улице, в коридоре отеля, в кафе, где полковник имел обыкновение пить свою утреннюю чашку кофе. От откровенного разговора уйти было невозможно.

И он состоялся – прямой, насколько это возможно у разведчиков. Карты были брошены на стол – Монкевиц убедился, что вся его деятельность известна немцам до мельчайших подробностей. Знали они и о посадке в Финляндию, куда Монкевиц сопровождал Кутепова, и о короткой его остановке в Москве, о сотрудничестве с группой приезжих, отлично осведомленных о делах РОВСа. В расследовании похищения Кутепова, прочитанном русским генералам, указали на все намеренные пропуски и неточности.

Было ясно: немцы, крепко вцепившись в Монкевица, собирались завербовать его или – еще лучше – перевербовать. Но при этом Монкевиц вновь сделал вывод, что и немцы по-прежнему стараются хорошо конспирироваться в Париже и очень осторожно идут на новые контакты. «Игры» с другой разведкой очень опасны для обеих сторон, и многим их участникам они стоили жизни.

И вот теперь, в эти быстро крутящиеся жернова попал он, Монкевиц. И надо же было на этой вилле сойтись в один день и час «эльзасцам» и «русским». По счастливой случайности, немец, не получив вновь никаких твердых гарантий от полковника, ретировался злой, как черт.

Теперь Монкевиц, охраняемый «Фунтиком», знал, что предстоит тяжелый разговор с Венделовским. Как и чем оправдать свое бегство, желание ускользнуть от «Фунтика». Увы, это не Абрамов-младший, Венделовского на мякине не проведешь...

Венделовский вошел стремительно, громко поздоровался, и Монкевнцу ничего не оставалось как встать и протянуть руку:

– Рад вас видеть, Альберт Николаевич!

– Сомневаюсь, – ответил «0135». – И руки я вам не подам до той поры, пока вы не объясните своего поведения... А вы, Николай Федорович, побудьте у входа в дом, я жду гостя, надо его встретить.

Неловкая пауза повисла в воздухе. Венделовский ждал ответа Монкевица. И вдруг самое простое решение пришло в голову полковнику. Он продолжал молчать. Пусть говорят Венделовский.

– Итак, полковник, чем вы объясните внезапное бегство от нашего человека я свое дальнейшее поведение? Все было спланировано заранее? Кем, когда? Повторяю – у меня мало времени. Люди, с которыми вы встречались здесь, германские агенты. Вы случайно не демонстрировали им вот это? – Он достал из бумажника расписку, данную Николаем Августовичем при вербовке. Полковник не повернул головы и нахально улыбнулся. – Итак, – поторопил его «0135». – Говорите. Или у вас есть иной вариант? Готов выслушать.

– Все очень просто, господин начальник. Это действительно немцы. И не первая моя с ними встреча. Позволю сделать вам маленькое замечание. Разрешите?

«0135» кивнул.

– Мое признание будет иметь смысл лишь в том случае, если я встречу у вас полное понимание моих обстоятельств и полное доверие к сообщенным фактам.

– А в чем гарантии?

– Очень просто, – голос у полковника был ровный, спокойный, точно не тут и не сейчас решалась его судьба. – Вы, правда, оказались находчивей и привязали меня к себе кровью генерала. Не знаю, как посмотрят на это в Германии: укрепляющаяся и растущая фашистская партия ставила на Кутепова, мечтая сделать его фюрером партии русских национал-социалистов... Тогда мне пришла в голову, как я считаю, совсем неплохая идея. Я сделал вид, что продаюсь немцам. Войдя в их доверие, я стану намного полезнее и вам. Не так ли? Особенно теперь, когда инициатива в их руках.

– Отчего вы так решили?

– Исключительно из их слов. Вы уже стали «дичью», господин Венделовский. Разрабатывая гаврский вариант, ваши люди при похищении Кутепова оставили несколько весьма крупных следов. И напрасно не убрали свидетеля – того санитара, что видел все из клиники Святой Иоанны, – у него оказалось отличное зрение и память. Он хорошо запомнил шофера мотора, в который сел генерал. Им были вы, господин Венделовский.

– Предположим, полковник. Далее.

– Следя за вами, они без большого труда вычислили моего телохранителя и красавицу из магазина.

– Что они знают о вашем, – как вы выразились, – телохранителе? Ну, говорите!

– Не так много. Что он приезжий, например. В Париже наездами.

– А откуда?

– Есть несколько версий. Предпочтительной считают балканскую. Белград или София. Возможно, и Будапешт.

– Конкретнее?

– Не могу сказать. Простите, я хотел бы знать немедля. Как вы расцениваете мой вариант сотрудничества? Устраивает он вас, кажется ли перспективным?

– Надо подумать, – протянул Венделовский. – А какие гарантии с вашей стороны? А если все это ложь и мне представится правильней убить вас тут?

– Мне кажется, мы рискуем примерно одинаково.

– Не уверен. Вы, например, уже стали владельцем неплохой виллы. У меня масса только ваших расписок, ваших обязательств по совместной работе. А на деле? Вы при первом случае бежите, сломя голову, и предлагаете свои услуги нашим врагам. Станьте на миг на мое место и скажите: как я смогу контролировать вас?

– Только моей работой. Моими донесениями о всех событиях в их лагере. – Монкевиц начал явно волноваться и сильнее косил – это был известный «0135» признак.

– Знаете, полковник, – сказал он. – Ваша святая простота меня просто обескураживает. В принципе я готов поддержать вашу игру. Но тут нужна мера. И главное – не заиграться. И еще мне нужно добро «Центра» на проведение этой акции. После того, что вы сегодня выкинули, а ваши друзья чуть не отправили меня на тот свет... Простите, но лично к вам я не стал лучше относиться.

– То же самое могут сказать и я.

– В таких условиях совместная работа весьма затруднительна. Я продолжаю делать упор на взаимных гарантиях. Но скажу: не знаю, в чем они могут выражаться. Предложите что-то. Подумайте.

– Речь, насколько я понимаю, может идти о каком-то залоге?

– О достаточно важном для вас залоге. Каков он – это ваше дело, предлагайте. Главное условие – он должен быть действительно дорог вам. Только не надо денег и драгоценностей: нынче они ничего не стоят. – Ну же, полковник. Где ваш гибкий ум, ваша находчивость?

– Не удивляйтесь, сударь, но решение у меня зреет. Дайте еще немного подумать. Кое-какие детали, обстоятельства» связь.

– Часа у вас нет, полковник. Даю вам пятнадцать минут.

– Разговор должен быть абсолютно конфиденциальным. Вы и я. Обещаете?

– Пятнадцать минут обещаю.

– Дело в том, что на вашей территории, то есть в Советской России, в городе Воронеже, живет мой старик-отец. Ему почта восемьдесят. Он разорен. Был акционером банка, являющимся филиалом Петербургской ссудной казны, который вы, – он запнулся, – которую давно национализировали.

– Вынужден перебить вас, полковник. Данные ваши неточны. Ссудная казна была эвакуирована из Крыма и в дальнейшем продана Врангелем англичанам и американцам.

– Возможно. Это история. Я не желаю спорить, да и не время... Я хочу, чтоб вы взяли моего отца под опеку. Платили ему ежемесячное жалованье, пусть мизерное. – Он усмехнулся и повторил. – Приглядывали, то есть наблюдали, а не следили. Разумеется, он не должен ничего знать о наших отношениях. Это непременное мое условие.

– Послушайте, полковник. Значит, вы даете нам адрес отца, пишите письмо ему... Как я понял, вы закладываете своего отца? Что ж, это вполне в вашем духе. Я не удивлен...

Монкевиц вспылил:

– Не смейте упрекать меня, сударь! Вы сами загнали меня в угол. Я не придумал ничего другого – вот моя беда. Еще мне, конечно, вполне можно пусть себе пулю в лоб. Это другой выход.

– Николай Августович, Николай Августович, – укоризненно покачал головой Венделовский. – Где же ваша выдержка профессионала? То, что вы назвали, возможный выход для каждого из нас. И каждый давно готов к нему. Уход за вашим отцом мы обеспечим. Что еще?

– Не знаю, что вы потребуете от меня! Давайте побыстрее подведем итога нашей позорной сделки. Дайте бумагу и перо.

– Вы хотите писать под диктовку? Не надо: смысл вам ясен, Изложите свободнее. Извольте пройти в соседнюю комнату и работайте. Нет, нет! Я уже боюсь, что вы вновь сбежите. К тому же вас встретит там старый знакомый.

– Надеюсь, этот нахал-охранник не будет знать содержания моих расписок? Обещайте мне.

– Не беспокойтесь, его это не касается. – Он постучал костяшками пальцев по двери. Вошел «Фунтик».

– Проводите полковника, товарищ Николай. Он пишет два письма. Положите их в конверты и передадите мне.

«Фунтик» и полковник направились к дверям:

– А где гость? Можете пригласить его.

И тут же вошел Шаброль.

Они посмотрели друг на друга испытующе. И хоть расстались совсем недавно, казалось, «Доктор» прожил несколько лет. В смоляных волосах стала заметна седина, особенно на висках; лицо как-то обострилось, в глазах какое-то тревожное ожидание.

– Что случилось, друг? Я поспешил на помощь!

– И вовремя, Шаброль. Я без тебя не могу принять решения.

Стараясь не упустить ни одной детали, Венделовский рассказал Шабролю обо всем, что произошло после отъезда. И особенно подробно о Монкевице, о его двойной игре.

– Ну что ж! Дело закручиваешь перспективное, – решил Шаброль. – Детали обсудим. Хорошо, хоть не убежал далеко твой полковник. Двойные «игры» при участии одного сотрудника, про которого не всегда знаешь, на чьей стороне сегодня он «играет» – дело не шуточное. Это – первое. Второе. Пока я не представляю, с кем его здесь оставить. Брать с собой в Марсель? Значит, ехать со всей немецкой компанией? Лихо! Надо запросить «Центр».

– А я? Я тоже в Марсель? Или остаюсь здесь, в Париже?

– Нет, милый, нет. Ты в Прагу. Это решено окончательно.

– Жаль, – только и сказал Венделовский.

– У нас в Праге масса проблем. «Цветков» явно не справляется. Чехословакия выходит на первое место в Европе по армии и новой оборонной промышленности. Там завязываются и многие антигитлеровские дипломатические узлы. Крыша у тебя будет надежнейшая – институт. Просто зависть берет.

– Полагаю, мы начинаем действовать на разных направлениях?

– Пора, мой друг, пора! За тобой остается вся разбросанная частями парижская группа, группа «Цветкова», «Фунтик» и его софийские акции. Ну и, конечно, наш друг-полковник. Тут для игр требуется особый человек – жесткий контроль и никакой самодеятельности. Тебе неплохо исчезнуть отсюда побыстрей. Следовательно, тут немедля нужен новый человек из «Центра». Будем думать. До рассвета много времени. Обговорим все. Не часто выпадают нам такие встречи.

– А о бегстве Монкевица ты сообщил в центр?

– К счастью, не успел. Иначе вся игра пошла бы в совершенно ином направлении. Решил повременить до Парижа: как чувствовал, что застану всех в одном гнездышке.

– Расскажи, как устроился, раз бог дал нам свободную минуту.

– О, Марсель – абсолютно бандитский город. Даже представить себе трудно. Порт – трущобы, публичные дома, бандиты, проститутки, сутенеры, воры разных категорий. Есть места, куда и полиция опасается захаживать. Зато как стемнеет, чуть не ежеминутно ревут сирены полицейских машин, за кем-то гонятся. Работать легко и очень трудно. Легко потеряться и уйти от любой слежки. Плохо торговать: вымогатели не дают покоя. Да вообще ковры и антиквариат моей фирмы – не самый ходовой товар в Марселе.

– Так что, закрывать магазин?

– Нет, таких приказов я еще не получал. Вот придется мне брать Монкевица под свое крыло и временно везти в Марсель. Тут и о его отце получим сообщения, и реакцию «Центра» узнаем точно. Может, сочтут в ИНО[2] все наши разработки несвоевременными, излишними, опасными в наших условиях. Да мало ли что! И запретят. Новое начальство приходит. Будем подчиняться и разыгрывать другую партию...

– Ну, а теперь снова о Праге, дорогой мой «доктор». Как жаль мне уезжать из Парижа...

– Конечно, вы тут неплохо устроились, – сказал Шаброль, оглядываясь. – Немало, небось, государственных рубликов потратил, не торгуясь?

– Не переживай, немного. И отчитались сполна. Удобнейшая явка...

– И «эльзасцы» тут как дома себя чувствуют.

– Вилла приобретена на Монкевица. Он теперь – их человек. Пускай живут при надобности. Поместимся как-нибудь. И секретами, надо будет, поделимся.

– Да, Альберт Николаевич. Тут не подкопаешься, – это прозвучало у него как высшая похвала. – Дело провернули замечательно. Поздравляю. Кстати, прими и еще одно поздравление. «Центр» сообщил о награждении тебя орденом Боевого Красного Знамени за образцовое выполнение заданий и проявленное при этом личное мужество.

– А тебя, Шаброль?

– Заодно уж и меня, – отшутился тот. – Жаль, не могут сейчас в Москву вызвать. Но у них родилась идея нас посетить. Организовать встречу в центре Европы, послать к нам крупного руководителя... Так-то, товарищ награжденный.

– Служу Советскому Союзу! – встав и вытянувшись, отрапортовал Венделовский.

– Правильно отвечаешь. Полагается отметить, а? А то я просто погибаю с голоду.

– Прости, ради бога. Я – плохой хозяин. Мой грех, мне срочно исправлять. Ты весь день не ел?! Ох, черт! Таких внимательных хозяев надо безжалостно гнать с работы.

– Но и ты, как я понимаю, весь день провел в бегах за полковником. Значит, прощен. Альберт Николаевич! Давай скорей все съестное, что имеется в доме! Голоден, как волк...

Венделовский поспешил на кухню, в кладовку, в погреб. По-видимому, Монкевиц и «Фунтик» спали в пристройке, возведенной в противоположном углу сада и имеющей отдельный выход через закрытую зелень калитку.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю